- Знал.
     - И ты у меня его не попросил?
     - Я ждал.
     - Ты знаешь, что с ним делать?
     - Знаю.
     - Ты хочешь туда, к отцу?
     - Да. .
     - А ты разве сможешь там жить?
     - Да.
     - Но ведь там...
     - Да, другие, но я как они.
     - Мне будет очень тяжело без тебя! -
     -  Знаю. Но ты выйдешь замуж. У тебя будет дочь.  Она будет как ты. Как
все вы. А я другой. Мне надо туда.
     - Ты никогда не вернешься?
     - Нет.
     Тэдди, зажав в кулаке шарик, быстро выскочил во двор...
     Жаннет, глядя в окно, видела, как он, раскрыв  ладонь,  поднял вверх, к
Солнцу, ослепительно сияющий шар.
     Он  вспыхнул.  Обрушившийся  на  Тэдди  каскад  искрящихся  лучей,  как
покрывалом, окутал его тело алмазным дождем,  и маленькая фигурка растаяла в
рубиновом пульсирующем мареве...
     <b>Экстрасенс
     <i></b>Посвящается Полине Владимировне Шепляковой</i>
     Девочку звали Линой.  Она ничем  не отличалась от сверстниц, разве чуть
больше других играла в куклы.
     До чего же она любила этот свой кукольный  мир! Каждый вечер перед сном
Лина  усаживалась  на  коврик и  перебирала  игрушечных  набивных  медведей,
пластмассовых   кукол   с   широко  распахнутыми  наивными   глазами,   ярко
раскрашенных оловянных солдатиков.
     Училась девочка  не хуже, но и  не  лучше других.  Хотя  часто получала
замечания за невнимательность: была немного рассеянной.
     После окончания пятого класса девочку отправили на каникулы в деревню к
бабушке.
     Деревенька  была захолустной,  хотя располагалась в живописной излучине
речки Топь.
     Детишки  часто  бегали  купаться  на  единственный  плес  среди  топких
берегов,  -  откуда,  очевидно,  и  пошло  это  не больно-то  ласкающее слух
название.
     Узкую   ленту  воды  теснили  густые  заросли  раскинувшихся  на  много
километров лесов.
     Богатые были леса. Грибов,  ягод,  орехов,  всякой  живности водилось в
изобилии.
     Однажды в теплый летний .день ребята купались. Солнышко уютно согревало
ласковыми  лучами  едва  просохшую от утренней росы  землю. Безоблачное небо
манило в свои необъятные  просторы.  Лина  лежала на  спине, широко раскинув
руки, бездумно вглядывалась в его ослепительно яркую голубизну.
     Неожиданно  в   далекой  вышине  мелькнула  черная  точка.  Она  быстро
приближалась: ширилась, росла, пока не превратилась в спиралевидную  воронку
с лохматыми зловеще-черными краями и двумя бурыми пылевыми столбами.
     Обжигающе  холодный ветер остервенело набросился на  испуганных  детей.
Разбросал одежду, срывал листья, гнал впереди себя комочки мха, гнул и ломал
верхушки  рослых  сосен. Небо  мгновенно потемнело, закрытое багрово-красной
тучей,  и девочка почувствовала, как неодолимая жестокая сила подхватила ее,
вознесла  вверх,  тугие  упругие  струи  воздуха  спеленали  тело,  -  почти
невозможно дышать.
     Последнее,  что она  увидела с  высоты, это  исчезающий,  еле  заметный
лоскуток излучины Топи.
     Там, в чреве гигантского смерча, уже теряя сознание, она почувствовала,
как  на ее голову опустились  две прохладные ладони и легонько сжали. Больше
она ничего не помнила.
     Спустя  два  часа  ее  подобрали  на  окраине районного  центра, в  ста
двадцати  километрах  от  родной  деревушки.  В  одних  трусиках она  лежала
навзничь  в  придорожной  канаве.  Водитель  грузовика,  увидевший  ребенка,
доставил ее в больницу. Там она быстро пришла  в сознание. Врачи  определили
ушиб головы и сотрясение мозга. Лина жаловалась на сильную головную боль.
     С тех пор девочка  стала за собой замечать странности. Время от времени
ей  казалось, что кто-то нашептывает ей в уши  о том, что произойдет завтра,
через неделю или месяц.
     Вначале  она  не  придавала  этому  особого  значения,  но  как-то  раз
проверила,  -  все подтвердилось. Ночью ей привиделось, что завтра соседский
Колька упадет с  дерева и сломает ногу. На следующий день она услышала дикий
крик и  выскочила  из дома. Заглянув за забор к соседям, увидела катающегося
по земле Кольку, - из разорванной окровавленной штанины виднелся белый кусок
голени.
     Случаи подобного рода происходили с ней все чаще  и чаще. Она не хотела
никому об  этом рассказывать, боясь, что ее примут за блаженную. Была в этой
деревне  такая... Ходила в тряпье,  грязная, с изъеденными коростой руками и
ногами.  Вечно  выпрашивала  корочку хлеба. Тем и  кормилась.  Так вот  она,
бывало,  глянет  на кого-нибудь  своими бельмами да и скажет вслед:  "Может,
корова  у  тебя падет или  жеребенок  народится..."  Люди  замечали,  что ее
предсказания обязательно сбывались.
     Лине никак не хотелось уподобиться этой дурочке. Так и молчала до поры.
А однажды,  года через  два,  увидела  во  сне  очень  высокого,  совершенно
незнакомого человека с длинным узким лицом и огромными красными  глазами. Он
подошел к ней, дотронулся до головы ладонью и сказал:
     - Скоро будет война. Ты будешь знать, кто погибнет,  кто вернется домой
и должна говорить об этом людям.
     Через  неделю  началась  Великая Отечественная  война.  Тогда  она  все
рассказала матери. Мать посоветовала девочке молчать.
     За  два месяца до  прихода похоронки  на отца она знала, что он  погиб.
Видела белое заснеженное поле, голые стволы деревьев, слышала отвратительный
визг снаряда. Отец схватился за грудь ватника, на котором выступило  красное
кровавое пятно  и медленно  осел на мерзлую,  покрытую  комьями черной грязи
землю.
     В похоронке значилось: "Погиб смертью  храбрых", а в письме его земляка
Никиты  Мерзлякова описывалась  гибель  отца, причем  именно  так, как  ей и
привиделось.
     Мать  не перенесла удара, слегла. Лина поступила  работать в госпиталь.
Мыла полы, стирала белье, подносила судно. Чего только не перевидала девочка
за  это  время!  Сколько  израненных,  искалеченных людей  прошло  через  ее
ласковые руки. А руки у  нее действительно  были ласковые.  Бывало, поправит
подушку  тяжелораненому,  а  ему  уже легче, даже стонать перестает. Раненые
любили  ее.  Всегда  просили,  чтобы перевязку делала  Лина. Будто  бы  боль
проходит, когда  она снимает заскорузлые, пропитанные  кровью и потом бинты.
Многие  замечали,  что если Лина только  пройдет по палате, то уже от одного
этого им становилось лучше.
     Привезли  как-то  в ее палату  молоденького сержанта. Мальчишка совсем,
весь  израненный  и обе ноги  пулями  перебиты. Так жалобно стонал,  что  не
выдержала  Лина,  подошла,  отдернула одеяло.  Глядь, а  обе ноги почернели,
распухли.  Гангрена! Навидалась  она  этой  болячки!  До  слез  стало  жалко
парнишку. Как помочь? Отрежут ноги, обязательно отрежут!
     Провела ладонью по багровой вспухшей  голени и внезапно почувствовала в
руке острую боль. Посмотрела на ладонь, а она потемнела, вздулась. Взглянула
на ногу раненого, а на ней полоса белая посередине, как раз в том месте, где
она рукой провела.
     Начала Лина  ладонями ноги парнишке растирать. Чем  сильнее  растирает,
тем скорее чернота сходит, да не куда-нибудь, а в ее руки.  Рукам больно, аж
невтерпеж. Слезы из глаз ручьем льются. Руки уже до локтей почернели,  а она
знай  массирует раненому ноги. Наконец, разогнулась. Устала очень. Смотрит и
не верит, не верит своим  глазам Ноги у больного побелели.  Чернота исчезла.
Зато у самой руки лиловые.
     Раненые с  соседних коек повскакали. Окружили.  Вызвали врача. Прибежал
главный хирург госпиталя подполковник Ремизов. Он как раз собирался операцию
этому сержанту делать, ноги отрезать. Стоит и не может поверить в чудо. Ведь
сам полчаса назад осматривал раненого, был уверен, что безнадежен.
     Так Лина  спасла  от смерти Павла  Бударова.  Сама  месяца два потом  с
руками маялась. Чернота медленно с них сходила. Даже ложку несколько дней не
могла держать. А потом ничего, все прошло.
     Троих еще бойцов спасла Лина таким образом. Все трое были безнадежны.
     Весть о  чудесной спасительнице быстро разнеслась по всем госпиталям. К
ней  было  уж  в  очередь стали  записываться.  Однако  подполковник Ремизов
запретил. Вызвал  он к себе  санитарку, посмотрел в  добрые лучистые глаза и
сказал:
     - Все понимаю,  дочка. Хочется тебе людям помочь. Сердце у тебя доброе.
Но запомни, ты  молодая, тебе еще жить  да жить. Детей надо  нарожать. Стоит
тебе еще раз за это  взяться,  и  я за  твою жизнь  не ручаюсь. Я  ведь тебя
недавно осматривал.  Хочу  сказать  правду.  Сердце  у  тебя  слабое. Слабое
сердце. Видимо, когда  инфекция переходит к  тебе, не знаю и, честно говоря,
не  понимаю, как это происходит, то твое здоровье соответственно ухудшается.
Особенные  изменения происходят в сердце. Уже  шумы прослушиваются, перебои.
Так что заканчивай с этим  делом.  Пора и о себе  подумать.  Тем более  нас,
мужиков, много,  нам,  как  говорится, положено  Родину  защищать.  Жизнь  и
здоровье класть на алтарь  Отечества. А вас, женщин, надо беречь. Тем более,
что ты свой  долг выполнила. Минимум три жизни спасла.  Вот  война кончится,
врачи займутся изучением твоего  феномена, а  пока иди работай, но мои слова
помни, не забывай. Прощай, дочка.
     'Кончилась  война. Лина вышла замуж за Павла Бударова.  Не забыл солдат
свою спасительницу и приехал за ней, из Берлина приехал. Всю страну  пересек
лейтенант, но нашел  свою  суженую.  Нашел  и привез  в большой  город.  Сам
устроился на завод, а жена пошла работать в больницу.
     Лина  к тому времени совсем осиротела.  Мать померла  год назад.  Между
прочим,  смерть  матери  она предчувствовала  за три  месяца до ее  кончины.
Видела во сне, даже число и день знала.
     Родился  у Бударовых сын. Назвали  Иваном  в честь  геройски  погибшего
деда. Ребенок рос здоровым  и крепким. Зато Павел  часто  болел, давали себя
знать старые раны.
     В  1950 году Павел Бударов умер. Для Лины смерть мужа не была секретом,
она  знала об  этом еще в  день свадьбы, знала,  что он проживет с ней всего
четыре года и два месяца.
     Так  и случилось. Тяжело было  Лине  Ивановне поднимать сына одной,  но
подняла, вырастила.
     Между прочим, она обратила внимание,  что с каждым днем  ее способности
угадывать прошлое и будущее увеличиваются. Больше  того, она стала замечать,
что иногда она видит человека насквозь.  Да, именно  насквозь. Иногда не все
сразу,  отдельные  органы, отдельные участки, видела,  как  кровь  течет  по
сосудам. Видела, как на  проявленной  фотографии. Она уже  стала подумывать,
что  сходит  с  ума.  Но  затем  привыкла к  этим  ощущениям и перестала  их
замечать.
     Шли годы.  Лина  Ивановна по-прежнему  работала  в  больнице. Ей  очень
хотелось  получить   образование   и   стать  врачом.  Однако  не  пришлось,
приходилось работать  на двух  ставках,  так что еле  хватало сил  добраться
домой, накормить сына и завалиться спать.
     Тем  не  менее Лина Ивановна  все  же  окончила  медучилище  и  перешла
работать медсестрой.
     Последнее  время  она  стала  замечать  за  собой,  что особенно остро,
физически ощущает  чужую боль, сильно мучается  во время грозы  и  магнитных
бурь,  а  после  сеансов  "ясновидения"   испытывает  сильную  усталость   и
внутреннюю опустошенность.
     Что касается будущего и прошлого, то она предсказывала все, что угодно,
практически безошибочно.
     Однажды  она спасла своего сына. Мальчик торопился в  школу. Он  должен
был поехать на автобусную экскурсию. Как обычно, он поцеловал мать и побежал
к  двери.  В  этот  момент  перед ее  глазами  встала  картина  разбившегося
автобуса. Крики и стоны раненых и искалеченных детей.
     Она  остановила  ребенка,  поправила ему галстук, долго  смотрела в его
глаза, наконец, легонько подтолкнув к двери, проговорила:
     - А теперь ступай.
     Вдогонку незаметно, чтобы мальчик не видел, перекрестила.
     Иван  опоздал  на  автобус. Вечером стало  известно, что этот  автобус,
возвращаясь с экскурсии, разбился. Все дети погибли.
     Люди  тянулись  к Лине.  Почти  всегда  они  находили у  нее теплоту  и
участие. По больнице про нее ходили целые легенды.
     Например,  санитарка тетя  Маша чуть  ли  не  каждого  останавливала  в
коридоре и  рассказывала, как Лина на ее вопрос, где искать  могилу ее мужа,
погибшего в 1943 году, ответила:
     - Не ищи, милая. Могилы нет... Нет могилы. Прах его по земле развеян.
     Через полгода  она  случайно  узнала,  что  ее  муж  погиб  от  прямого
попадания бомбы. В окопе было четверо. Вместо них осталась глубокая воронка.
     Часто  по  одной  лишь  фотографии,  по  фамилии  человека  Лина  могла
определить, кто  он, откуда,  что  болит, что  любит или не любит. В  общем,
почти  все  автобиографические  данные  и даже  такое, что не под силу иному
досье.
     А уж  если приходилось встречаться с человеком, то начиналась полнейшая
фантастика.
     Ее  пророчества  зачастую  приводили людей в состояние  шока.  Невольно
возникал  вопрос:  каким  образом  ей  удавалось  проникнуть в  тайну  души?
Узнавать самое сокровенное, о чем самому себе и то боишься признаться!
     Николай Александрович Самохин, пожилой врач с тяжелой, трудной судьбой,
как-то подошел к Лине Ивановне,  поздравил ее с праздником, поцеловал руку и
в шутку спросил:
     - Вот вы, Лина Ивановна, всем все рассказываете, а меня, вашего старого
поклонника, забыли?
     Так она ему такое порассказала, что старик долго не мог опомниться.
     Он был репрессирован. Двенадцать лет провел  в лагерях. А Лина Ивановна
напомнила ему такие  эпизоды из этих страшных лет, о которых он  и сам почти
забыл. И о шраме на ноге,  который он заработал в драке  с уголовниками, и о
болезненном  ушибе,  полученном  в  детстве  при падении  с  крылечка,  и  о
неожиданной  встрече с девушкой, которую считал погибшей, и о  многом-многом
другом, о чем иногда и вспоминать не хотелось.
     Постоял Самохин ошеломленный, постоял да  и пошел, покачивая  головой и
что-то приговаривая.
     После этого  эпизода вызвал ее к себе главврач. Моложавый, крепкий, без
единой морщинки на  полноватом, хорошо  сохранившемся, несмотря на приличный
возраст, лице.
     - Ну  что, Бударова? Мне тут про тебя все уши про жужжали! Говорят, что
и  цены  тебе  нет,  и  что чудеса  можешь делать, экстрасенсом,  понимаешь,
работаешь. А мне,  между  прочим, не  экстрасенсы,  а  сестры  нужны.  Ясно?
Се-стры!
     Лина Ивановна помолчала, посмотрела в  его  красивые,  навыкате глаза и
сказала:
     - Леонид Михайлович, ваша дочь сегодня экзамен в институт не сдаст.
     - Какая дочь? Ошибаешься, милая. Моя дочь еще в детский сад ходит.
     -  Не  эта,  другая,  старшая,  от  первого  брака.  Леонид  Михайлович
поперхнулся. Схватился за трубку. Набрал номер:
     -  Валя, Валя,  это  я. Где сейчас Зина?  Так, так,  ну  ладно, позвони
сразу, как только приедет... Ну ладно, это ты могла  и от соседей  узнать. А
про меня, про меня лично что ты знаешь, что можешь сказать?
     - Да все знаю. Вижу  пятнышко  на двенадцатиперстной  кишке,  в желудке
слизи много, геморрой у вас, извините. Два полипа в толстой  кишке. Гланды у
вас   в  шестнадцатилетнем   возрасте   удалили.  Корью   болели,   свинкой,
мочеполовыми болезнями. О, у вас, оказывается, был...
     - Хватит, хватит, успокойся! - замахал руками глав врач. - Ну ты даешь,
Бударова! Однако... Не вздумай кому-нибудь ляпнуть об  этом. Это ведь давно,
в молодости было.
     - Не так уж давно. Это было восемь лет назад. Вы тогда...
     - Не надо, не надо... Можешь идти, Бударова. Работай, работай, спокойно
работай.  Но  о  нашем  разговоре  - ни слова. Ты ведь понимаешь,  авторитет
главврача и все такое прочее...
     - Знаю, но людям я все равно помогать буду. Не могу без этого.
     -  Да ради бога, делай, что хочешь... Когда Лина выходила  из кабинета,
Леонид Михайлович вкрадчиво спросил:
     - А что, если мы вас, Лина Ивановна, немного поис-следуем?
     - Пожалуйста, я готова.
     В  это  время  раздался  телефонный  звонок. Леонид  Михайлович  поднял
трубку.
     - Так... значит, не сдала, - протянул он и его лицо помрачнело.
     Главврач никогда  не забывал  о своих  намерениях.  Через  три дня Лину
Ивановну пригласили в  специализированный институт и провели ряд комплексных
исследований.
     Ученые  были  потрясены. У  медсестры Бударовой  обнаружено  сильнейшее
биополе.  В одной из  лабораторий  во время эксперимента она  своим биополем
отклонила лазерный луч.
     На  чувствительный  магнитофон записали сигналы,  исходящие из  ее рук.
Через  непрозрачный экран  воздействием биополя ей  удалось изменять частоту
электрических колебаний  у  электрических  рыбок,  в  частности у  нильского
слоника.
     Когда  ей приводили онкологических больных, она безошибочно определяла,
в каком месте находится опухоль и се характер.
     По словам Лины Ивановны, раковая опухоль издает фиолетовое свечение.
     Полученные  данные  позволяли  говорить  о феномене  Бударовой.  Однако
нашлось  немало скептиков, утверждающих,  что  все  это мистика, далекая  от
настоящей медицины.
     Дело  кончилось  тем,  что  главврач  оставил Лину в покое. Правда,  ее
перевели сестрой в психоневрологическое отделение, взяв слово не  заниматься
предсказаниями и пророчествами.
     Между тем к "доктору" Лине ходили на прием. Ходили многие, в том  числе
и врачи, правда, стоит отметить, что свои визиты они отнюдь не афишировали.
     А ведь стоило, стоило  к ее словам прислушаться хоть иногда, хотя бы от
случая к случаю.
     Судьба  дала  мне  счастье видеть  эту  женщину, говорить с ней,  между
прочим, она мне здорово помогла.
     Что в ней удивляет, так это вера... Именно вера, по ее словам, помогает
ей исцелять людей, предсказывать будущее.
     Лина Ивановна рассказывала мне, что она даже с мертвыми может говорить.
Но далеко не всегда, лишь когда впадает в транс.
     Она чувствует все сначала головой, местом,  к которому давно, в далеком
детстве,  притронулись  чьи-то  руки,  потом  мозгом, а  потом слухом...  Ей
слышится чужой  незнакомый  голос, как  по  междугородному  телефону.  Порой
громче, иногда тише.
     Если б кто-нибудь знал, скольким людям она принесла покой! Сколько вдов
нашли могилы своих мужей! Скольких она своевременно предостерегла, спасла от
смерти!
     Ведь она  не  только  Великую Отечественную  войну  предсказала,  но  и
венгерские события 1956 года,  и чехословацкий инцидент в 1968 году, и войну
в Афганистане, и Чернобыль...
     А  совсем недавно мне стало известно, что она предсказала землетрясение
в Армении, правда, никто к ее словам не прислушался...
     А может, стоило, стоило прислушаться!...
     Так и живет среди нас  простая русская женщина, медсестра Лина Ивановна
Бударова.  Добрая,  отзывчивая,   с  лучистыми  серыми  глазами,  с  теплыми
ласковыми руками, с горячим и верным сердцем...
     -  А может, все-таки в  этом что-то  есть... Может, она, Лина, попала в
параллельный  мир  и  вернулась  оттуда.  Вернулась  со   Знанием  Будущего,
вернулась с Могуществом,  которое  может приносить неоценимую  пользу людям,
исцеление, наконец, если хотите, прозрение...
     Может,  мы  чего-то недопонимаем  или  просто  не  хотим? А  нам  стоит
оглядеться  и  посмотреть внимательнее  на себя,  своих  близких,  знакомых,
вообще окружающих!
     <B>SOS</B>
     Комиссар полиции Альберто Сабатино  вторые сутки сидел в своем кабинете
и готовил заключение по весьма важному  делу, о ходе расследования  которого
он докладывал лично прокурору республики.
     Угасающие силы комиссара поддерживались лишь десятками  выпитых чашечек
ароматного кофе, - его недурно  готовил  молодой помощник  Тино  Пратолтини,
недавний выпускник  Высшей  полицейской  школы  в  Турине.  Поэтому, услышав
осторожный стук в дверь, Сабатино  раздраженно рявкнул: "Войдите", не поднял
головы  и продолжал  писать.  Но  когда  на  письменный  стол  упала  чья-то
бесформенная тень и хрипловатый голос произнес: "Простите, синьор комиссар",
- пришлось поднять голову и взглянуть на посетителя.
     Это была  пожилая  женщина со  следами  былой  красоты  на  испещренном
морщинами,  преждевременно  состарившемся лице.  По  акценту,  да  и  по  ее
внешнему виду она, скорее  всего, походила на испанку.  Видимо, одна из тех,
кто прислуживал в богатых домах здешних землевладельцев.
     Подслеповато  щурясь, она протягивала завернутый в старую  замусоленную
газету продолговатый предмет.
     -  Что  это  ты  сюда  притащила,  здесь полицейское  управление, а  не
мусоросборник! - не сдержавшись, заорал Сабатино.
     - Сайта Мария, извините, синьор комиссар, но я подумала, что это важно,
- испуганно пролепетала женщина. - Мне показалось, что на нем следы крови, -
трясущимися  руками  она  развернула  газету и  протянула  ему круглый пенал
стального цвета.
     Взяв его  в руки,  комиссар увидел,  что пенал  сделан  из неизвестного
материала, напоминающего пластмассу, но необычно тяжелого, и на нем  имеются
бесформенные бурые  пятна, действительно  похожие на  засохшие капли  крови.
Однако перевернув его обратной стороной, он был поражен, увидев три  корявые
буквы SOS, тоже, пожалуй, написанные кровью.
     -  Где ты нашла и почему не  оставила на месте? Надо было  вызвать туда
полицию и ничего не трогать руками, - возмутился комиссар.
     - Понимаете, синьор комиссар, я рано утром пошла  на рынок, а по дороге
завернула к Марии Алонсо, моей  подруге,  она  служит у  господ Бальони. Вы,
наверное, знаете, их дом стоит почти на самой набережной. Как вдруг увидела,
что над моей  головой  пронеслось ослепительно  яркое белое  облако. Я  даже
присела от  страха, а когда подняла голову,  то увидела, что никакого облака
нет. А почти рядом со мной, у самых ног, лежала эта странная коробка. Матерь
божья, клянусь вам, синьор комиссар, ее не было раньше  на  дороге. Я  плохо
вижу и всегда внимательно смотрю перед собой. Мне показалось, что  это может
быть важным  для вас и, поэтому, не заходя к Марии, сразу отправилась к вам,
завернув коробку в газету, - бормотала испанка.
     -  Ладно,  оставь  свой  адрес  помощнику,  может   быть  ты  мне   еще
понадобишься, и иди, - махнув рукой, сказал Сабатино.
     Покрутив пенал в руках, он заметил, что с одной стороны у него  имеется
плотно подогнанная крышка. Достав из ящика стола  перочинный ножик, комиссар
лезвием  отковырнул крышку,  и из пенала  высыпались ярко-зеленый  небольшой
шарик, прозрачная пластиковая капсула с завинчивающейся пробкой, наполненная
темно-зеленой маслянистой жидкостью, и пачка свернутых в трубочку исписанных
листков из карманного блокнота.
     Развернув листки, Сабатино углубился в  чтение и уже не мог оторваться,
не дочитав их до последней строчки.
     "Внимание!    Опасность!    Смертельная   опасность   угрожает    всему
человечеству!!!
     Я,  Дик  Уоллер,  преподаватель медицинского колледжа, штат Калифорния,
Сан-Франциско,  31116308-Х1  13  сентября  приехал в Палермо,  взял напрокат
машину  и  отправился   поглазеть  на  знаменитые  древнеримские  развалины.
Проезжая мимо  одной  из  горных деревушек,  я на несколько  секунд вышел из
машины,  чтобы слегка размяться. Дорога была пустынна. Вечерело. На небе уже
высыпали первые звезды. Вдруг все  вокруг осветилось. Надо мной, буквально в
30- 40 метрах, неподвижно висел огромный сияющий шар. Некоторое время  он не
двигался испуская расходящиеся в  разные стороны лучи. Остолбенев от испуга,
первое мгновение я даже не мог шевельнуться.
     Как и  все люди моего поколения, я  время  от времени читал о  летающих
тарелках, но, честно говоря, считал эти  сенсационные измышления лишь ловкой
выдумкой журналистской братии. Правда, это была не тарелка, а шар, но, прямо
сказать, зрелище было не из приятных. Тем более, что он начал опускаться все
ниже и ниже.
     Машина стояла с включенным двигателем, потому когда я пришел в себя, то
юркнул  в нее  и захлопнул  дверцу и,  нажав педаль  газа, хотел рвануться с
этого  злосчастного  места.  Однако мотор сразу заглох.  Проверив зажигание,
свет  фар  и  показания  приборов,  я  убедился,  что все  было в  исправном
состоянии,  но двигатель не работал. Попробовав еще  раз запустить  мотор, я
убедился в бесполезности этой затеи.
     Тогда,  выбравшись из  машины, я хотел было улизнуть, но  почувствовал,
как  будто  железные  обручи  перехватили мое тело  поперек.  Руки  и  ноги,
казалось, сковали тяжелые чугунные цепи. И вдруг какая-то сила оторвала меня
от земли и я медленно поплыл вверх.
     Внезапно  я увидел, что поверхность шара  потемнела, стала матовой  и в
нем открылся шестиугольный  проем, через который меня словно вихрем затянуло
внутрь. Едва я очутился в самом  шаре, как проем затянулся, словно  его и не
было,  и  вскоре  передо  мной  оказалась  исключительно  ровная  и  гладкая
поверхность.  Неожиданно  невидимые  тиски разжались,  обручи разошлись  и я
оказался в большом овальном помещении с блестящими стенами.
     Откуда-то из-под потолка  исходил  мерцающий сиреневатый свет, который,
отражаясь от полированных стен, создавал впечатление, что  все происходит  в
полупрозрачной дымке. Постепенно сиреневый свет превратился в лиловый, затем
пожелтел, а когда все вокруг позеленело от изумрудного свечения, передо мной
оказались  четыре  высоченных существа.  Рост  их  превышал два с  половиной
метра.
     Одетые  в  черную  униформу,  внешне  они напоминали  людей,  но голову
скрывал  остроконечный  капюшон,  который  почти  полностью  закрывал  лицо,
спрятанное  за  толстыми,  непрозрачными,  похожими  на   очки,   мозаичными
стеклами.
     Огромной ширины плечи, выпуклая грудь и все туловище, переходящее в две
длинные,  широко  расставленные  ноги,  были   обтянуты  эластичной  тканью.
Спускающиеся от  плеч рукава, казавшиеся как-то особенно  узкими и длинными,
заканчивались  толстыми семипалыми перчатками, сделанными  из  той же ткани.
Хотя я не видел их глаз, ни их выражения, но почувствовал, почувствовал всей
кожей, всеми мозговыми  извилинами этот холодный безжалостный взгляд. Взгляд
беспощадного  убийцы,  спокойно выбравшего себе жертву. Они стояли  молча  и
смотрели... Смотрели долго и сосредоточенно.
     Мне казалось,  что их взгляд  проникает  в  каждую клеточку моего тела,
разлагая ее на составные части. Вдруг один из них шевельнул рукой и направил
на меня оттопыренный палец левой перчатки. Через мгновение вся одежда с меня
свалилась. Пояс и пуговицы вместе с ботинками отскочили куда-то в сторону. В
результате, перебирая  ногами по холодному гладкому  полу, совершенно голый,
до смерти испуганный случившимся, я дрожал,  стоя  перед этими монстрами, не
зная, что они собираются дальше предпринять.
     Наконец, один из них, находившийся ближе к стене,  провел рукой, в  ней
появился предмет, отдаленно напоминающий  пульверизатор. Он обрызгал  меня с
йог  до  головы  какой-то  пахучей  голубоватой  жидкостью и  жестом  указал
приблизиться к  нему.  Совершенно  потеряв  голову от страха, я  сделал  два
робких шага в его сторону, кто-то  из них толкнул меня в спину и я буквально
влетел в неизвестно как и откуда появившееся новое помещение.
     В  круглой  комнате  располагались  многочисленные   и   непонятные  по
назначению  аппараты, приборы, стеклянные трубки, провода. Исследовательская
лаборатория!  Тут же находилось трое Пришельцев, которые, не обращая на меня
никакого внимания, колдовали над прозрачным сосудом, похожим  на аквариум. В
нем плавали какие-то диковинные зеленые существа с длинным змеевидным телом,
с  несколькими  хвостами  и непропорционально  большой  квадратной  головой,
украшенной ярко-оранжевым гребнем.
     Так я простоял довольно долго,  пока  от холода  меня не охватил озноб.
Один Пришелец приблизился ко мне и указал на стоявшее в углу кресло, которое
я сразу не заметил. Оно чем-то напоминало зубоврачебное, но было значительно
больших  размеров, а  из спинки  и  подлокотников  торчало множество  тонких
покачивающихся  стержней   с  красными  шариками   на  концах,   испускавших
пульсирующие световые лучи.
     Слепо повинуясь,  я подошел  к нему и тут же был схвачен силовым полем,
которое  глубоко вдавило и распластало меня на сиденье. Одновременно  сотни,
тысячи иголок  воткнулись в мой мозг, перед глазами засверкали молнии, дикая
боль пронзила затылок и я потерял сознание.
     Очнувшись,   я  заметил,  что  нахожусь  в  той   же   комнате,  но  на
противоположном ее конце, на белом металлическом топчане. Все мое тело  было
облеплено какими-то присосками  со шлангами, из которых в  стеклянные  колбы
лились струйки крови, моей крови...
     Эти  подонки, видимо, решили выкачать у меня  всю  кровь.  Когда  колбы
заполнились до краев,  присоски сами отскочили от  тела,  оставив после себя
малиновые  пятна. От  большой  потери  крови  я  здорово  ослаб и,  по  всей
вероятности,  отключился, так  как когда  пришел  в  себя,  то  с удивлением
обнаружил, что одетый лежу на высокой подставке в узком стеклянном ящике.
     Над  моей  головой   находилось  небольшое   отверстие,  скорее  всего,
оставленное для дыхания...
     "Прямо-таки спящая красавица",  - с  горечью подумал  я и  увидел,  что
через это отверстие  медленно вползает желто-зеленое газовое  облако. Я всей
грудью  вдохнул нестерпимо горький и  горячий  воздух, который тут  же обжег
гортань и легкие и, задыхаясь, почувствовал, что куда-то проваливаюсь.
     Открыв  глаза,  обнаружил,  что  по-прежнему  лежу  в своем хрустальном
саркофаге   около  гигантского  круглого  стола,   уставленного   различными
предметами, назначение  которых, пожалуй, явно недоступно  моему  пониманию.
Правда,  в   центре  находилось  ромбовидное  плоское  блюдо   с  зеркальной
поверхностью,  на нем  лежала  кучка  маленьких  зеленых шариков.  По  всему
периметру расположились металлические полосы с образцами земных минералов. Я
не геолог, но часть  из  них  показалась  мне знакомой. Здесь  находились  и
кварцит с вкрапленными  золотыми жилками, и  необработанный алмаз,  и горный
хрусталь, и кусок железной руды, и миожест-во других, мне неизвестных.
     Вокруг стола сидели шестеро  "молчаливых" инопланетян. Скорее всего они
общались  между  собой  телепатически,  это  было  заметно по их  движениям,
жестам,  напряженному вниманию.  Кстати говоря, по-моему,  их  больше  всего
заинтересовал  кусок изумрудного  малахита,  который они  особенно тщательно
рассматривали, передавая друг другу семипалыми конечностями.
     Время от времени они  брали  с блюда зеленый шарик  и отправляли в рот,
прятавшийся в складках головного капюшона.
     Вдруг один из них поднялся,  подошел к моему "стеклянному замку" и стал
внимательно  меня  разглядывать.  Похоже,  он всерьез  заинтересовался  моей
особой, так  как от этого  ледяного взгляда у меня по коже побежали мурашки;
затем он  повернулся к сидящим и что-то им сообщил. Наверняка, он был  у них
за  главного, так как  двое тут  же  вскочили,  бросились  к стене, которая,
раздвинувшись,  пропустила  их  и  вновь  сомкнулась, а  стеклянный  ящик, в
котором я  лежал,  неожиданно "растаял" и  мое  тело  "внесло"  в  небольшую
квадратную комнату.
     В  одном  ее  углу  находилась кушетка, в другом - два сосуда  с мутной
зеленоватой  жидкостью. В  правой  стене  комнаты  имелся проем, заполненный
плотной непрозрачной стеклообразной массой.
     Полежав  на кушетке, куда меня так благополучно доставили  Пришельцы, я
приподнялся и стал рыться  в карманах в  поисках письменных принадлежностей.
Мне хотелось как можно скорее систематизировать и записать свои впечатления.
К счастью,  из карманов ничего не  пропало:  документы, бумажник,  сигареты,
зажигалка, блокнот и даже шариковая ручка были на месте.
     Я  взял блокнот, пристроился на уголке своего ложа и  начал записывать.
Для меня было очевидным, что эти типы вряд ли меня отсюда  выпустят. Так что
с абсолютной уверенностью  можно было утверждать, что я практически обречен.
Я  врач  и прекрасно  сознавал, что  очередного "переливания  крови" мне  не
выдержать. Трудно сказать, сколько ее они из меня выкачали.
     Совершенно ясно, они изучают мой организм, мой мозг, мое тело отнюдь не
ради забавы. А  применяемые ими  методы и  способы получения  информации, не
заботясь о  физическом состоянии  испытуемого, свидетельствуют об  их полном
безразличии  к моим ощущениям. Пожалуй,  для них  я просто... отрабатываемый
материал, так что пощады ждать не приходится.
     Я для  них не  разумное  существо,  великий "гомо саниенс",  а  кролик,
обыкновенный  подопытный  кролик,  а  может,  червяк  или амеба.  Что же они
все-таки хотят  от меня? Сначала они исследовали мой мозг. Я кричал и выл от
боли,  а  они,  не обращая на меня  внимания,  продолжали возиться со своими
"стекляшками". А перед тем как меня швырнули в то кресло, я явственно слышал
пронзительный женский вопль.
     Выходит,  я у них не  один.  Эти  подонки еще  и  мучают женщин. Скоты,
гнусные  скоты...  Я  живо представил  на месте этой бедняжки свою жену  или
дочь. Неужели Разум может быть так жесток!
     Кто  они???  Биологические  мутанты, биороботы или все-таки... разумные
существа?  Но  неужели  можно  издеваться  над себе  подобными?! А если  они
достигли такого уровня развития, что мы для них вроде муравья... или мухи?
     И тут я живо вспомнил  соседского мальчишку Билла: с каким наслаждением
он отрывал  у мух крылышки, затем  ножки,  наливал в блюдце воды, бросал  их
туда  и глядел, как они,  бедные, дрыгаются и пытаются оттуда выбраться.  Он
поджигал  муравьиные  кучи и со злорадством наблюдал  за суетой трудолюбивых
насекомых, растаскивающих хвою, мелкие веточки, пытаясь  хоть что-то  спасти
из  охваченного пламенем  жилища.  А Джим Колдуэлл каждый день колотил  свою
собаку сапогами и палкой. Она взвизгивала и выла от боли, зализывала ушибы и
гноящиеся  раны  и,  несмотря  на это, вечером  ждала его  у  порога,  чтобы
получить очередную порцию пинков.
     О, сколько бездомных, брошенных хозяевами собак и кошек бродят по нашим
городам  и  поселкам,  роются в помойках,  мусорных  баках в поисках корочки
заплесневелого хлеба или протухшего колбасного огрызка.
     А  почему,  собственно,  только   животные?   Люди,  эти   самые  "гомо
сапиенс"...   сколько  их   умирает   от  голода,   сколько   кончает  жизнь
самоубийством, не найдя  себе места в этой проклятой жизни!.. А безработные?
Миллионы людей, не имеющих крыши над головой, для которых место в ночлежке и
тарелка благотворительного супа являются едва ли не единственным счастьем...
А  дети со  вспухшими от голода  животами и слезящимися глазами... А фашизм,
лагеря смерти!?
     Да, поистине, только очутившись в таком положении можно много понять  и
почувствовать.  Спрашивается,  чего же  я хочу  от  этих Пришельцев,  чужого
разума, для  которых я,  доктор  Дик  Уоллер, обыкновенный слизняк, которого
надо раздавить, как  никому не нужную  тварь?  Хотя я  для чего-то им нужен.
Иначе они бы давно это сделали. Скорее всего они хотят исследовать,  изучить
меня. Им нужен мой мозг, мое тело, моя кровь. Они хотят содрать с Меня кожу,
препарировать мое туловище, расчленить его по частям, растащить на молекулы,
на атомы... Боже мой! Что они еще хотят? Ну да ладно, черт с ними!
     Но Дик  Уоллер так  просто не сдастся. Я  должен, просто  должен что-то
придумать. Если не удастся вырваться  из рук  этих монстров, то, по  крайней
мере,  надо попытаться  выяснить, что нужно  для  того, чтобы  они  убрались
отсюда, а еще лучше... Чего они все-таки боятся? Ведь не всесильны же они, в
самом деле??  Иногда какой-нибудь микроб  или вирус может такое натворить!!!
Не  зря же  они  постоянно  носят свои  дьявольские  маски  и  обтянуты этим
тряпьем, или как там оно у них называется?
     Слышу шаги... прерываю. Это они. Опять идут за мной.
     Меня  снова  раздели  донага и  ввели  в  довольно  большую, светлую, с
совершенно прозрачными стенами комнату, где я, к своему глубокому изумлению,
обнаружил очень красивую обнаженную молоденькую девушку.
     Дрожа от  холода и страха, она левой рукой прикрывала грудь, а правой -
низ живота.  Тело у нее было покрыто  малиновыми кружочками. Похоже, подонки
высасывали кровь  и у этой девчонки.  На ее  левой руке, чуть выше локтевого
сустава, виднелся глубокий треугольный порез, заклеенный прозрачной пленкой.
     У девушки была  прекрасная  фигура с широкими  бедрами, узкой талией  и
длинными стройными  ногами.  Словом,  это была  самая  настоящая самка  и  в
прямом, и в переносном смысле слова.
     Посредине  комнаты стояло  широкое, полукруглое  ложе с наброшенной  на
него черной тканью, похожей на униформу наших тюремщиков.
     Внезапно девушка  очутилась  на ложе, почти одновременно  с ней силовое
поле  перекинуло  туда  и  меня. Очевидно Пришельцы хотели выяснить механизм
размножения.  У  меня  да  и  тем более  у  девушки не было никакого желания
что-либо демонстрировать  перед  этими  ублюдками.  Но  они за  сравнительно
короткое время  достаточно хорошо изучили  нашу природу и, умело воздействуя
на  необходимые  центры,  без  особого труда добились  желаемого результата.
Когда все было кончено, я встал с ложа и бросил взгляд по сторонам.
     Большинство  инопланетян,   находившихся   вне   пределов   комнаты   с
прозрачными  стенами,  было  занято  своими  делами:  суетились  у  каких-то
пультов, приборов, что-то отлаживали. Сверкали сполохи, разноцветные молнии.
Появлялись и возникали из воздуха какие-то предметы, изменяющие свою  форму,
окраску, затем исчезали, появлялись новые, сменявшиеся другими. Лишь двое из
Пришельцев  внимательно следили за нашими  действиями,  то и дело  включая и
переключая стоящие перед ними аппараты.
     И опять  какая-то загадочная сила вновь  внесла меня в  мою камеру.  На
этот раз  аккуратно сложенная моя одежда  лежала  на топчане. Я  быстро  все
натянул  на  себя,  так  как  постоянно страшно  мерз. Температура  во  всех
помещениях была не больше десяти градусов.
     Я  хотел  было продолжить  свои записи,  но  мой взгляд  остановился на
проеме в  стене. На этот  раз мне показалось,  что  он  закрыт  недостаточно
плотно. Я подошел и  тронул рукой стеклообразную массу,  она  необычно легко
сдвинулась с места и передо  мной открылся вход в длинный извилистый коридор
с  эластичными стенами. Не преминув  этим  воспользоваться, я тут  же  пошел
бродить по его многочисленным изгибам. Кстати, я так и не разобрался, забыли
ли  они законопатить  выход  или сделали  это нарочно, чтобы  понаблюдать за
реакцией узника, вырвавшегося па свободу.
     Сначала  я   двинулся  направо,  осторожно,  придерживаясь   руками  за
"гуттаперчевые  стены".  В одном  месте коридора  оказалось  разветвление. В
центре его находилось окно, затянутое прозрачной тонкой пленкой. Заглянув, я
увидел небольшое помещение, сплошь заполненное стеклянными трубками  разного
диаметра, по которым резво струилась темно-зеленая жидкость.
     В левом  углу  стоял  аппарат  с  торчащими  в  разные  стороны  полыми
прозрачными стержнями  с  присосками  на  концах.  Неожиданно  одна из  стен
раздвинулась  и  в  комнату вошел  инопланетянин, снял  перчатку  и приложил
зеленую ладонь к присоске.
     "Господи, - с ужасом подумал я, - так они еще зеленые, как жабы".
     Жидкость  в  трубках забурлила,  забулькала и  стала всасываться  кожей
инопланетянина, причем по  его  поведению  было  заметно, что эта  процедура
доставляет ему необыкновенное удовольствие.
     Видимо, у них здесь пункт питания. А  жидкость, судя по цвету и методу,
которым  пользовался   Пришелец,  представляет  собой  что-то  вроде  крови.
Наверное, в ней они нуждаются для постоянной подпитки или обновления.
     И тут у меня мелькнула почти "крамольная" мысль.  А что если попытаться
достать каплю этой жидкости... и найти способ  передать ее людям? Они  почти
наверняка  смогут изобрести метод обезвреживания этих чудовищ, которые, судя
по всему, собираются обосноваться на Земле надолго.
     Я  подошел к стене, откуда только что  вышел довольный инопланетянин, и
стал  шарить  руками  по  ее упругой  поверхности.  Так  я  переместился  на
несколько  шагов.  Неожиданно  стена  раздвинулась,  и   я  проскользнул   в
открывшийся проем.
     "Наверное,   раздвижка   стен   связана   с   действием   своего   рода
фотоэлементов"  - подумал я, хотя у меня не  было ни секунды на разгадывание
физических  процессов, здесь происходящих,  тем более, что в этих вопросах я
совершенный профан.
     Войдя  в комнату, я  подскочил к присоскам и  с  ужасом вспомнил, что у
меня с собой нет никакой посудины... Хотя не все потеряно, -  я всегда носил
с  собой  валидол,  у  меня иногда покалывало сердце. К  счастью, в  боковом
кармане нашлась  заветная капсула.  Я  прижал  ее к присоске, предварительно
отвинтив крышечку. Она мгновенно заполнилась зеленой жидкостью.
     Теперь  надо было подумать,  как  выбраться отсюда. Я опять Пошел вдоль
стены,  но  она на этот  раз упрямо  не хотела открываться.  Потыкавшись  из
одного угла в другой, я заметался по комнате, обшаривая стены руками. Однако
мои беспомощные поиски оказались малоэффективными.
     "Если эти "лягушки" меня здесь застанут, то вряд ли я успею "мяукнуть",
они тут же разделаются со мной", - взмокнув от страха, подумал я.
     В этот момент я  увидел в углу треножник,  на  котором лежали несколько
зеленых шариков и предмет, напоминав