- и Том, велосипед и почтовая сумка покидали пыльные улицы Гринвилла. У бензиновой колонки Том сворачивал с шоссе на Хиллтоун и направлялся по неширокой извилистой дорожке к ферме старого Пэтмена. Оставив здесь корреспонденцию, он несся дальше. Стин-ривер он переезжал через плотину у мельницы Пата Глоскофа, бросал пачку газет в окошечко электроподстанции и снова выезжал на шоссе Гринвилл - Хиллтоун. Кончалась хорошая часть пути и начиналась отвратительная. Первая часть была хорошей не только потому, что ехать можно было по узким тенистым дорожкам, бок о бок с живыми зелеными изгородями, спускаться к прохладным ручейкам, горделиво именуемым здесь реками, но и потому, что на этом участке своего ежедневного маршрута ему не встречался Джо Форген. Да, кончался хороший участок дороги, и надо было снова выезжать на шоссе. По шоссе проносились огромные тяжеловесы с прицепами и обдавали его пылью и газолиновым перегаром, здесь сильнее припекало солнце, а спину начинали щекотать медленно стекавшие струйки пота. Самым неприятным было отвозить корреспонденцию в усадьбу, именуемую здесь Пейл-Хоум. Направляясь в Пейл-Хоум, никак нельзя было миновать харчевню Форгена. Вот она показалась на развилке дорог. Темная, перекошенная, харчевня приютилась у бензозаправочной станции - в очень удобном месте для улавливания шоферов, желающих пропустить пару рюмок и сжевать сэндвич. Мимо этой харчевни Том Келли проезжал ежедневно в одно и то же время, и уже в течение двух недель неизменно его дорогу преграждала монументальная фигура Джо Форгена. Но сегодня здесь никого не было. Том закинул почтовую сумку повыше, пригнулся к рулю, нажал на педали, и его машина понеслась с такой скоростью, что через двадцать-тридцать секунд он сможет свернуть на боковое шоссе, сможет подлететь к стальному мостику через Чейз-ривер и - догоняй тогда Джо Форген! Оставив позади харчевню. Том резко свернул вправо и понесся по круто спускавшейся к мостику ленте асфальта. Посредине узкого стального мостика, широко расставив тумбообразные ноги, стоял Джо Форген. - Алло, Томми! - квадратное лицо Форгена скривилось в нехорошую усмешку. Огромные челюсти методически жевали "гам", и он угрожающе взглянул на резко, с визгом затормозившего перед ним Келли. - Ты, кажется, забыл наш уговор, Келли. Я бы не советовал тебе быть таким рассеянным, Томми! Не сказав больше ни слова, заранее зная, какое впечатление произведет его внезапное появление на тщедушного почтальона, Форген медленно двинулся вверх по направлению к харчевне. Келли поплелся за ним, ведя за руль свой велосипед. По мере приближения к харчевне Том отставал от Форгена все больше и больше. Расстояние между ними увеличивалось, но это вовсе не означало, что Келли намеревался снова улизнуть от свирепого Джо. Келли хорошо помнил угрозу Форгена - в случае непослушания сообщить о нем молодчикам босса Джеймса, которые терроризировали всю округу. Знакомство с ними не предвещало ничего хорошего. Скорее всего оно могло закончиться так же печально, как с аптекарем Цинусом, не пожелавшим подчиниться боссу. После этого его нашли в канаве с проломленным черепом. Хорошо, конечно, если бы удалось незаметно проскользнуть мимо харчевни и доставить владельцу Пейл-Хоум корреспонденцию не просмотренной, ну, а сбежать теперь было бы слишком рискованно. К тому моменту, когда Келли притащился, наконец, со своим велосипедом к харчевне, Форген уже успел стать за стойку и при появлении почтальона в низком, прокуренном зале постарался изобразить на своем багрово-красном лице подобие улыбки. - А, Томми! Ты недурно сделал, что забрел ко мне со своей почтовой сумкой. Нет ли у тебя письма с известием о смерти моей тетушки из Алабамы? Ей давно пора отправиться в лучший мир и оставить своему племяннику несколько тысчонок. Келли был хорошо "проинструктирован" Форгеном и, заметив в зале посетителей на высоких табуретах у стойки, в тон хозяину отвечал: - Тетка переживет тебя, Джо, уже хотя "бы для того, чтобы не оставлять своих тысчонок такому племяннику, как ты. Тебе заказное письмо, Джо Форген, - добавил он серьезно, чуть понизив голос. - А, ну что же, тогда давай пройдем в конторку - у меня там найдутся чернила и ручка, чтобы расписаться в твоей книге. Конторка слабо освещена небольшим окошком. Здесь Том увидел сухощавого молодого человека. Вся его фигура, манера держаться и прекрасно сидящая на нем светлая пара в елочку никак не гармонировали с убогой обстановкой конторки. Он беспокойно расхаживал по тесному помещению. Молодое, но уже порядком измятое, дряблое лицо с тусклыми глазами, прикрытыми одутловатыми веками, показалось почтальону знакомым. Неужели это инженер Хьюз, которого он иногда видел в усадьбе Пейл-Хоум? Келли вопросительно покосился на Форгена и покрепче прижал к себе почтовую сумку. Но хозяин харчевни, очевидно, уже не считал нужным играть роль радушного адресата и грубо потянул сумку Тома к себе. - Выкладывай, Келли, что там есть для владельца Пейл-Хоум. Мистер Хьюз сейчас разберется во всем этом. На столик посыпались письма, проспекты, несколько журналов и газеты. Хьюз быстро отобрал из этой довольно большой пачки нужные ему два конверта и занялся их "препарированием". - Молодец, Джо! Это как раз то, что нужно шефу. - Бесцветные глаза инженера мрачно уставились на почтальона: - А ты что же, Келли, решил сегодня проехать мимо, не заглянув к своему приятелю Джо? Хьюз встал, уперся ладонями в бока, подошел вплотную к почтальону, но потом быстро обернулся к Форгену. - Ты хорошо сделал Джо, что подкараулил его на мостике. Очень хорошо. Шеф будет доволен. Форген осклабился, довольно заморгал глазами, предвкушая щедрую подачку, но тут же его лицо приобрело тупое, чуть испуганное выражение. - Мистер Хьюз, кажется, с этим надо кончать поскорее, - Форген кивнул в сторону стола с рассыпанной на нем корреспонденцией, - боюсь, как бы задержка Келли не вызвала подозрений в Пейл-Хоум. - Ты прав, Джо. С этим надо кончать поскорее, но мы должны обождать шефа. Лицо Форгена вытянулось в изумлении. - Приедет шеф? - Да, да, - Хьюз посмотрел на часы, - с минуты на минуту шеф должен прибыть из Вашингтона... А вот, кажется, и он, - Хьюз прислушался к сигналам за стеной и прильнул к окошку, вглядываясь в подъехавшую к харчевне машину. - Ну, конечно, он! Да еще с Клифтоном! Хьюз обернулся к Форгену, но того и след простыл - он поспешил навстречу необычайным посетителям. В конторку вошел плотный среднего роста мужчина в добротном костюме и элегантной шляпе. Непринужденность, с которой он прошел прямо к столику и уселся за ним, показывала, что в любой обстановке он привык чувствовать себя уверенно. Сопровождавший его Клифтон почтительно остановился у двери, а Джо Форген уже успел приготовить подносик, на котором стояли запотевшие стаканчики с воткнутыми в них соломинками. Поставив подносик перед шефом, хозяин харчевни неуклюже попятился к двери и застыл рядом с Клифтоном. - Ну, Хьюз, рассказывайте, как обстоят дела у вашего коллеги в Пейл-Хоум? Хьюз молча покосился на притаившегося в темном углу Тома Келли. Форген перехватил этот взгляд и поспешно выпроводил ненужного свидетеля. - Ты, Томми, посиди за стаканчиком бренди, пока получишь обратно свою сумку и корреспонденцию в Пейл-Хоум. - Итак, что нового у Крайнгольца? - продолжал шеф, когда почтальон вышел. - Удалось кому-нибудь из ваших ребят, Форген, пробраться за его высокую ограду? - Нет, сэр, это невозможно, - упавшим голосом произнес верзила. - Невозможно? - Да, сэр. Ведь вы говорили, что все это надо проделать без шума. - Разумеется. - Ну вот. - Форген грузно переминался с ноги на ногу, посматривая то на Хьюза, то на Клифтона. Хьюз решил помочь Форгену и продолжал за него. - Я уже сообщал вам, что пробраться за "высокую ограду", пожалуй, действительно невозможно. В то время, когда я работал у Крайнгольца, он запретил доступ в свои лаборатории, обнесенные высокой стеной, не только мне и Вилли Уорнеру, но и своей жене, миссис Элеоноре. - А что Уорнер? Все еще продолжает работать у него? - Да, сэр. - Вы не думали, в какой мере он может быть нам полезен? Бледное измятое лицо молодого инженера сморщилось в презрительную усмешку. - Вилли Уорнер слишком прогрессивно настроен для того, чтобы понять вас, сэр. - Ну, что же, и это надо будет учесть, - шеф вынул из кармана записную книжку с обложкой из мягкой серой кожи и сделал в ней несколько заметок. - Значит, Уорнер, по-вашему, отпадает. За ограду не проникала даже жена Крайнгольца. Так, это интересно. У вас имеются какие-нибудь сведения о миссис Элеоноре? - Она покинула мистера Крайнгольца еще в то время, когда я был у него на работе. - Об этом вы мне уже рассказывали, Фрэнк. Говорили и о том, что миссис Элеонора весьма неодобрительно относилась к затеям своего мужа. Меня интересует другое; перепадает ли теперь Крайнгольцу что-нибудь на его опыты? - О, нет! Миссис Элеонора - дочь крупного бизнесмена и уже, наверное, поэтому достаточно практична, - рассыпался неприятным смешком Фрэнк. - Вы собрали сведения о кредиторской задолженности мистера Крайнгольца? - Вот они, - Хьюз положил перед, шефом узкий листок с колонками цифр. Шеф принялся внимательно их изучать. - Так, это очень хорошо. Мистер Клифтон! - От двери отделилась сумрачная фигура, сделав шаг по направлению к столику. - Мистер Клифтон, запишите: самым срочным образом заняться электростанцией, которая снабжает лаборатории Крайнгольца электроэнергией. Вы меня хорошо поняли? - О, да, сэр! - Та-ак, - шеф помолчал несколько минут, вылавливая из стаканчика ломтик лимона, потом отбросил соломинку и повернулся к Хьюзу. - Так, значит, в обнесенные высокой оградой лаборатории еще никто не проникал, кроме самого Крайнгольца? Ну, а что же, свои опыты Крайнгольц ведет в полном одиночестве? - Нет, ему помогает доктор Пауль Буш. - Пауль Буш? - Серая книжка вновь была раскрыта и в ней сделаны записи. - Кто такой Пауль Буш? - Старый врач, с которым Крайнгольц был большим приятелем еще в Германии. Буш очень способный хирург. Он имел блестящую практику в Мюнхене, но с приходом к власти Гитлера эмигрировал в Штаты. Человек он со странностями, увлекающийся, романтичный. Он и Крайнгольцу помогает по увлечению. Это, несомненно, единственный человек, который знает все, что делается в лаборатории Крайнгольца. - Спасибо, Фрэнк. Это очень интересно. Запишите себе, мистер Клифтон: надо как следует заняться этим Паулем Бушем. Я вам позднее дам подробные инструкции. А вы, Фрэнк, вместо этого, - шеф повертел в руках конверт с письмом, адресованным Крайнгольцу, - отправьте заготовленное нами письмо. Выбравшись из харчевни, Том Келли ехал по направлению к Пейл-Хоум медленно, едва вращая педали, все время раздумывая о Крайнгольце. Он возил почту владельцу Пейл-Хоум уже два года и за это время успел привыкнуть к нему. К-тому же Крайнгольц очень хорошо с ним обращался. В округе в свое время порядком болтали о странном ученом, который уединился на вилле своей жены и проводит там какие-то таинственные опыты. Особенно много было толков после того, как рядом с виллой выросла огромная кирпичная стена. Что делается за стеной? Почему нет никому туда доступа? Возникали версии одна нелепее другой, но владелец Пейл-Хоум вел себя более чем скромно, никаких особенных событий в связи с появлением высокой ограды не произошло, и вскоре окрестным жителям надоело болтать о своем соседе. Почтальон уже миновал мостик через Чейз-ривер, поднялся на небольшой холмик и теперь спускался в широкую долину, в глубине которой голубело озеро, окруженное лесом. Еще один поворот дороги, еще несколько минут пути - и вдали покажется Пейл-Хоум. Самой виллы отсюда не видно из-за близко подступающих к ней высоких деревьев, но огромная кирпичная стена... "А в самом деле, что творится там, за этой стеной? - размышлял Келли, притормаживая при спуске в долину. - Может быть, там делается что-нибудь нехорошее, и люди, собиравшиеся в харчевне Форгена, хотели... А впрочем, зачем им понадобилось собираться тайком? Если бы это были представители власти, они действовали бы иначе. И почему там вдруг оказался инженер Хьюз, который раньше работал в Пейл-Хоум, и почему..." Да, вопросов возникало много, и Том не в силах был разобраться в них. Чем ближе он подъезжал к вилле, тем больше ему хотелось рассказать обо всем случившемся в харчевне мистеру Крайнгольцу. Рассказать о том, что он встретил там инженера Хьюза, который просматривал адресованную мистеру Крайнгольцу почту, рассказать о... Да, но тогда надо будет признаться в том, что он, Келли, вот уже в течение двух недель передавал на просмотр Форгену всю адресованную на Пейл-Хоум корреспонденцию, а значит... Том вспомнил, как он, расталкивая толпу зевак, подходил к канаве, в которой лежал аптекарь с проломленным черепом, и стал быстрее накручивать педали своего старенького велосипеда. Владелец Пейл-Хоум, очевидно, ждал прибытия почты. Как только Келли нажал кнопку звонка на бетонном столбе массивных ворот, в конце прямой дорожки, ведущей от веранды к калитке, показался Крайнгольц. Том хорошо видел, через витую металлическую ограду как он, высокий, стройный, с непокрытой головой, крупными торопливыми шагами направлялся к воротам. Звонок, видимо оторвал его от работы: он не успел снять халат. - Вы немного запоздали сегодня, Келли. - Мистер Крайнгольц, - замялся Келли, - мистер Крайнгольц, дело в том, что я... - Ничего, ничего, мой друг. Показывайте поскорее, что вы мне привезли. - Крайнгольц взял протянутую ему почтальоном пачку корреспонденции и тут же, не отходя от ворот, стал ее перебирать. Найдя среди писем, газет и журналов большой конверт с рельефными надписями, он весело улыбнулся: - Спасибо, Келли, вы привезли как раз то, что я жду с нетерпением. Крайнгольц протянул Тому смятый доллар и повернулся к вилле, на ходу пытаясь раскрыть конверт. - Мистер Крайнгольц! Крайнгольц обернулся к почтальону. - Вы хотели мне что-то сказать, Томми? Том смущенно мял полученный от инженера доллар. Доллар, казалось, жег ему руку, но он не мог ни на что решиться. - Я хотел вам сказать. Вы очень добры ко мне, мистер Крайнгольц, - Том настойчиво совал в руки Крайнгольца полученный от него доллар, - я, право, не заслужил, не стоит... Тонкая нежная кожа на лице Крайнгольца мгновенно покрылась румянцем, и в его всегда приветливых светло-голубых глазах вспыхнули гневные искорки. Крайнгольцу показалось, что почтальон догадывается о его безденежье! - Не валяйте дурака, Том, и убирайтесь вон! Поняли? Откровенный разговор не состоялся. Пыльный ветерок еще долго подбрасывал смятую долларовую бумажку у ворот Пейл-Хоум, Келли несся дальше, а Крайнгольц, уже забыв о разговоре с почтальоном, поспешно прошел к себе на веранду. - Вилли! Вилли! Где вы запропастились, черт возьми! Идите же скорее сюда! На голос Крайнгольца из внутренних помещений виллы, переделанных в лабораторию, вышел Уорнер. - Смотрите! - размахивал Крайнгольц высоко поднятым в руке большим конвертом. - Письмо из "Общества изобретателей"? - Ну, конечно! - радостно воскликнул Крайнгольц. - Теперь все будет в порядке! Должен признаться вам, Уорнер, мне очень не хотелось вас увольнять, не говоря уже о том, что, если бы не это, - он щелкнул ногтем по письму, - если бы не это, пришлось бы прекратить дальнейшие опыты. Да, Вилли, у меня не осталось ничего, кроме колоссальных долгов. - Он нашарил в кармане маленький ножичек, собираясь вскрыть конверт, - Фрэнка ведь мне тоже пришлось уволить потому, что я не в состоянии был держать двух помощников. Впрочем, я не очень сожалею о Хьюзе. Вы - совсем другое дело, - похлопал он по плечу Уорнера. - Сядем, Вилли. Оба опустились в плетенные кресла, и Крайнгольц весело посмотрел на тонкое смуглое лицо молодого физика. Тот, видимо, совсем не разделял радостного настроения своего патрона, по крайней мере, внешне он был спокоен. И только манера запускать свои длинные пальцы в темные прямые волосы выдавала его волнение. - Вы, кажется, не очень обрадованы возможностью продолжать совместную работу? - спросил Крайнгольц, вскрывая конверт. - Это, кажется, зависит от того, что содержится в этом письме, не так ли? - Всецело. - Тогда прежде всего прочтем его. Крайнгольц улыбнулся - ему всегда импонировала спокойная рассудительность Уорнера. Медленно, как завзятый игрок вытягивает карту из колоды, он вытащил письмо из конверта и погрузился в чтение. Лицо его вытягивалось по мере чтения и к концу стало темнее тучи. - Ничего не понимаю, - сказал он растерянно и опустил руку с письмом. - Что же это такое? Ведь все было решено. Они гарантировали мне крупную финансовую помощь для окончания работ. Я рискнул продолжить изыскания, задолжал везде, где только мог, а теперь... Я ничего не понимаю, Вилли! - А я не понимаю вас, мистер Крайнгольц. Неужели вы серьезно верили в то, что это "Общество" окажет вам содействие? - Как я мог не верить! Ведь в предыдущем письме они гарантировали мне крупную поддержку. Вы же читали его. - Да, читал. И это обещание показалось мне подозрительным. - Подозрительным? - Да, скажу вам больше, я немало удивился тому, что вы поверили этим обещаниям, воодушевились, пошли на крупные долги, развернули работы и думали, что сумеете их завершить. Вспомните: в течение нескольких лет, к кому бы вы ни обращались за помощью, вам отказывали. Никто не хотел вкладывать деньги в дело, которое не обещало прибыли. Верно? - Правильно, но до этого я обращался к отдельным фирмам и частным предпринимателям, а это _общество_! Общество, которое призвано содействовать изобретателям, работающим над открытиями, ведущими к расцвету цивилизации! - Громкие слова - цивилизация, общество! Какое общество?! - воскликнул Уорнер, и лицо его вспыхнуло гневным румянцем. - Общество, которое содержится теми же фирмами и частными предпринимателями. А они пекутся только о том, чтобы закабалить изобретателей и захватить в свои руки их открытия, нажить на них состояния! Крайнгольц ничего не ответил Уорнеру и долго сидел молча, пристально рассматривая конверт, будто в оттиснутых на нем надписях был ответ на волновавшие его вопросы. Уорнер поднялся и стал медленно прохаживаться по обширной веранде, изредка посматривая на понуро сидевшего в своем кресле Крайнгольца. Почти два года он работал у этого своеобразного, до сих пор не понятого им человека. Поступал он в лабораторию Крайнгольца без особого удовольствия - в самом начале инженер поставил условие, что не намерен посвящать кого-либо в тайну проводимых им изысканий. От своих помощников он требовал абсолютного повиновения, исполнительности - и не больше. Да, поступал сюда Уорнер без особого желания - ему не нравилось, что Крайнгольц так тщательно скрывал от всех, чем, в сущности, он занимается. Но другого выхода не было. Карьера Уорнера началась неплохо. После окончания Массачусетского технологического института ему удалось попасть в опытное бюро крупной радиотехнической фирмы, удалось зарекомендовать себя толковым специалистом. Но помимо своей основной работы, он немало времени уделял общественной деятельности. Могущественным владельцам концерна не понравилась такая активность молодого радиофизика, и они очень быстро избавились от него. Достаточно было выступления Уорнера на митинге, организованном Комитетом защиты мира, чтобы имя его стало фигурировать не только среди борцов за мир, но и в черном списке. Он понял, что его способности, его диплом уже не в состоянии открыть ему дверей ни одной из радиофирм. Нужда в семье Уорнера увеличилась. Случайно подвернувшееся ему место в Пейл-Хоум показалось спасением. Крайнгольц не интересовался, занесены ли его помощники в черный список, он требовал от них одного: работы, работы и еще раз работы. В первые месяцы пребывания в Пейл-Хоум Уорнер с опаской присматривался к Крайнгольцу. Таинственное, а может быть и связанное с какими-нибудь подозрительными намерениями дело, которым занимался Крайнгольц, настораживало Уорнера, вызывало в нем смутное чувство тревоги и неприязни к владельцу Пейл-Хоум. Но время шло. Уорнер осторожно и очень внимательно изучал своего патрона и постепенно проникался к нему все большим уважением. Крайнгольц недолюбливал Хьюза, а к Уорнеру относился гораздо приветливей. Постепенно ледок, который вначале прослаивал их отношения, начал подтаивать. После отъезда жены и увольнения Хьюза Крайнгольц делился с Уорнером своими соображениями о финансовой стороне дела, но о сути своей работы молчал по-прежнему. И по-прежнему для Уорнера был закрыт доступ в лаборатории за высокой оградой. Молчание прервал Крайнгольц. - Я все время думаю над вашими словами, Вилли. Вы сказали - подозрительно. - Крайнгольц быстро обернулся к двери во внутренние помещения виллы, прислушался и потом продолжал: - Да, да, последнее время мне самому многое стало казаться странным. И это начиная с того момента, когда Хьюз, стал слишком настойчиво добиваться доступа "за ограду". И дальше, помните тот случай, когда ночью сработала автоматика? Я уверен, что кто-то пытался проникнуть в лаборатории. - Крайнгольц помолчал, вспоминая, что Уорнер никогда не проявлял никакой назойливости, никакого излишнего любопытства к делам "за оградой". - Да, все это заставляет настораживаться, вы правы, но что может быть подозрительного в письмах "Общества изобретателей", я не могу понять, - закончил он задумчиво. - А я вам скажу. Не исключена возможность, что кому-то хочется помешать вам вести свои работы. Кто-то инспирировал первое письмо, постарался вселить в вас надежду, толкнул на то, чтобы вы сделали долги, потом послал вам категорический отказ и теперь... - Уорнер хлопнул ладонью о ладонь, и Крайнгольц вздрогнул. - И теперь я пропал, - закончил он тихо. Уорнер смотрел на инженера, всегда бодрого и энергичного и вдруг осунувшегося под ударами свалившихся на него забот. "А что, если Крайнгольц действительно, как он говорит, работает над изобретением, которое может принести огромную пользу человечеству?" Уорнер подошел к Крайнгольцу и, наклонившись к нему, сказал: - Вы никогда не думали над тем, что начали не с того конца, мистер Крайнгольц? - Я не понимаю вас, Вилли. - И я вас тоже, - Уорнер пытливо посмотрел в глаза Крайнгольцу, - и я вас тоже не понимаю. Вы говорили, что поставили перед собой благородную задачу, говорили, что хотите спасти человечество от многих страданий и невзгод, а вместе с тем собирались субсидироваться у богачей. - Не могу же я один... - Вот, вот. Вы правильно сказали. Вы ничего не сможете сделать в одиночку. Я не знаю, над чем именно вы работаете. И меня это не очень интересует. Но я хочу вам сказать, раз уж об этом зашел разговор, если вы стремитесь создать "за оградой" новое смертоносное оружие, - Крайнгольц отпрянул в своем кресле от Уорнера, - тогда обращайтесь к капиталу. Обращайтесь смело: вы получите поддержку. Но если вы хотите действительно помочь миллионам людей, то поймите: в одиночку вы - не борец! Только в единении с прогрессивными силами вы сможете завершить вашу работу. - О Вилли, - поморщился Крайнгольц, - я очень далек от политики. Я ученый и считаю, что настоящий ученый политикой должен заниматься лишь постольку, поскольку надо ограждать себя от нее. - Я вижу, у вас во всем тактика "высокой ограды". Жаль! В этом ваша ошибка. Рано или поздно вы это поймете или вам придется бросить свое дело. - Никогда, - горячо возразил Крайнгольц. - Тогда, - спокойно продолжал Уорнер, - вы попадетесь в руки людей, которые сумеют использовать ваши изыскания так, как им это заблагорассудится. Спор ни к чему не привел. Упоминание Уорнера о прогрессивных силах, которые якобы могли как-то способствовать воплощению его идеи, вызвало у инженера ироническую усмешку. Эти силы представлялись ему какими-то абстракциями, которыми довольно ловко оперировали различные "политиканы". Он знал одно - для завершения его изысканий нужна абсолютная тайна и деньги. Большие деньги. Весь его жизненный опыт подсказывал ему, что деньги, естественно, можно получить у людей, обладающих ими. Крайнгольцу чужды были рассуждения Уорнера, но такт, с которым помощник говорил о его замыслах, ему нравился. Он чувствовал, что Вилли искренне желает ему успеха, и ловил себя на том, что ему это приятно. В последнее время он все больше и больше начинал доверять Уорнеру и даже подумывал иногда, не ввести ли Уорнера в курс всех своих дел, не посвятить ли его в тайну, не впустить ли его "за высокую ограду". "Нет, нет! Доверять нельзя никому!" Крайнгольц тяжело переживал отъезд Уорнера. Нет средств, нет помощников, нет ничего, кроме долгов, за неуплату которых не сегодня-завтра придется сесть в тюрьму. - Ну, что же, Вилли, мне, право, жаль, что так все получилось. Жаль! Вот вы и опять без работы, - мягко улыбнулся Крайнгольц, провожая медленно шагавшего к воротам Пейл-Хоум Уорнера. - Что вы думаете делать теперь? Ведь у вас родители и, кажется, сестренки, братишки, которым вы помогаете. Не так ли? - Да, мистер Крайнгольц, куча родных, и все они нуждаются в моей помощи. Но это не так уж неприятно. Неприятно то, что во мне не нуждается ни одна радиофирма, - пошутил Уорнер. - Ну, ничего, я не собираюсь унывать и хочу податься на юг, к Мексиканскому заливу. В Порто-Санто у меня есть приятель, с которым я, быть может, смогу открыть мастерскую по починке радиоприемников. Перспектива не из блестящих - в этом городишке вряд ли найдется столько поломанных приемников, чтобы хватило для нашей мастерской. Но ничего не поделаешь - пока не приходится рассчитывать на лучшее. Уорнер умолк и посмотрел на Крайнгольца. Тот стоял с опущенной головой. Светлые, всегда широко раскрытые глаза сейчас были прищурены и устремлены в какую-то точку. - Прощайте, мистер Крайнгольц, я хочу пожелать вам успеха в ваших делах. - Успеха? - встрепенулся Крайнгольц и откинул со лба волосы. - Вы это искренне, Вилли? Вы верите в успех моего дела? - Если вы поставили перед собой благородную задачу, то я уверен в успехе. Уорнер протянул Крайнгольцу свою крепкую руку, тот придержал ее обеими руками и сказал: - Подождите, Вилли. Подождите здесь две минуты. Я сейчас принесу индикатор. Крайнгольц почти бегом направился к "высокой ограде", на ходу доставая из кармана ключи. Через несколько минут он вернулся с небольшим футляром и передал его Уорнеру. - Вот здесь, - инженер открыл крышку футляра, - вот здесь индикатор! Уорнер вопросительно посмотрел на Крайнгольца. - Много лет, - продолжал Крайнгольц, - уже много лет тому назад я сделал открытие. Я думал, что оно принесет огромную пользу человечеству. Я считал, что оно таит в себе невиданные возможности, перед которыми меркнет все созданное до сих пор объединенными усилиями человеческого разума. Я был счастлив так, как может быть счастлив ученый, сознающий, что он нашел ключ к разгадке еще одной, быть может, самой сокровенной тайны природы. Да, был счастлив, но не надолго. Крайнгольц задумался, машинально вынул маленький прибор из футляра и стал его любовно рассматривать. - Очень скоро это счастье было омрачено, - продолжал он со вздохом. - При первой же попытке практически применить свои изыскания я увидел, что есть люди, способные использовать их не на благо, а во вред человечеству. Я понял - ученый мир уже близок к этому открытию, что независимо от меня в разных странах будут закончены работы, подобные моим, и мне стало страшно. Я почувствовал, какая угроза может нависнуть над человечеством, и счел своим священным долгом работать над созданием защитной аппаратуры. Я спешил, я прилагал все усилия к тому, чтобы предотвратить бедствие, но вы сами видите, как это трудно. Волнение, с которым говорил Крайнгольц, передалось и Уорнеру, и он слушал, стараясь не пропустить ни одного слова из этой неожиданной исповеди. - Вы понимаете, Вилли, - Крайнгольц заговорил почти шепотом, и в его голосе послышались нотки отчаяния, - я каждый день жду ужасного известия. Каждое утро я просыпаюсь с тревожным вопросом - "а может быть уже началось?". Уорнер вздрогнул. - Что началось? - То, что может быть пострашнее взрыва в Хиросиме. Уже потому, что придет незримо, неслышимо, придет зловеще тихо, парализует миллионы людей. Крайнгольц умолк. Молчал и Уорнер, озадаченный всем услышанным. Через раскрытую калитку виднелась просторная, мирная долина. От виллы крутой скалистый спуск вел к темневшему внизу, среди сосен озеру, а за ним, на пологих склонах широкой долины, далеко, до холмистой линии горизонта были видны разбросанные домики ферм, между которыми вился причудливый серпантин дороги. Все было напоено неистовым солнцем, пропитано запахом трав, цветов и плачущей смолистыми слезами сосны. Все вокруг было погружено в глубокую, нерушимую тишину удушливого летнего дня. - Вы говорите о страшных вещах, доктор. Неужели опасность действительно так велика? Неужели теперь... - Нет, нет, Вилли, не теперь. - Сощурив глаза, Крайнгольц пристально смотрел на белеющую вдали ферму. - Нет, не теперь. Еще пока никому, насколько мне известно, не удалось применить это открытие. Его еще нельзя использовать как мощное оружие, но ведь и пушки когда-то стреляли на сотню шагов, а теперь орудия бьют на сотни километров. Вы понимаете меня? - Я вас очень хорошо понимаю, доктор, - взволнованно ответил Уорнер. - Но что же делать? - Не знаю. У меня уходит почва из-под ног - я не уверен, смогу ли закончить начатое. Если закончу - мир получит защиту, а если за это время... Видите ли, Уорнер, открытие могут использовать не только в агрессивных целях, но и для любых провокаций. Как это предотвратить? Не знаю. Вот разве только индикатор... Крайнгольц отстегнул верхнюю крышку прибора, вынул зажатую в клеммах небольшую трубочку и, держа ее перед собой на слегка согнутой руке, показал Уорнеру. - Вот основная часть индикатора. Берегите ее! - инженер ловко вложил трубочку на место, защелкнул крышку прибора и продолжал: - Прибор потребляет ничтожное количество энергии, снабжен микроэлементом и рассчитан на длительную работу. Он будет действовать в течение многих лет. Я дарю его вам, Вилли. Дарю на прощание, - Крайнгольц задумался. - Прогрессивные силы, борьба за мир... Я мало верю во все это, Вилли, но вы верите, и пусть этот прибор будет в ваших руках. Где бы вы не были, куда бы вас не занесла судьба - наблюдайте за ним. Наблюдайте постоянно, если увидите, что вот эта лампочка, - Крайнгольц показал на маленький, вделанный в боковую крышку плафончик, - начнет мигать, то знайте - в эфире тревожно. В эфире - электромагнитные волны, несущие людям бедствия, а может быть, и смерть. Крайнгольц не прекратил работ и после отъезда Уорнера. Он знал, что каждый наступающий день может быть последним днем его пребывания в Пейл-Хоум, понимал всю безвыходность положения и вместе с тем лихорадочно продолжал свои опыты, хватаясь, как утопающий за соломинку, за каждую возможность поработать еще час, еще день и хотя бы на шаг приблизиться к разрешению задачи. Дни проходили довольно бесплодно. Один, без помощников, не имея возможности приобретать необходимые материалы и оборудование, он мало успевал днем, но зато вечера и часть ночи были продуктивными. Вечером, обслужив больных своего округа, приезжал Пауль Буш и закипала работа. Со второй половины дня Крайнгольц уже начинал прислушиваться к звукам, доносившимся из-за ограды виллы и, заслышав тарахтение старенького фордика, выбегал навстречу своему другу. Пауль Буш, маленький старик, с лицом, иссеченным морщинами, с торчащим вокруг обширной лысины седым пушком, кряхтя и ворча что-то себе под нос, вылезал из машины. Поношенный костюм, мешковато сидевший на его тощей фигуре, узенькая помятая ленточка галстука, стоптанная обувь - все это свидетельствовало о далеко не блестящих делах некогда знаменитого хирурга. - Послушай, Ганс, в последние, дни я не устаю сетовать на судьбу, которая сделала из меня хирурга, а не психиатра. - Что ты говоришь, Пауль! Кто бы тогда помогал в моих работах? - Тебе нужно не завершать свое дело, а лечиться. - Лечиться? От чего? - От помешательства. Пойми, ведь это просто безумие продолжать работы, когда ты уже стоишь перед фактом полнейшего банкротства, когда тебя ждет тюрьма. Безумие! Старик ворчал на всем пути от фордика до дверей операционной, которая находилась за "высокой оградой", но Крайнгольц знал - все это напускное. За тонкой золотой оправой старомодного пенсне лукаво поблескивали живые глаза Буша, он уже торопился надеть белоснежный халат. Крайнгольц подготовил все к решающей операции. Аппаратуру он проверил еще днем, и теперь осталось только подготовить подопытного. - Ну, Ганс, как состояние Микки? - Все то же. Очевидное ухудшение. Вчера он ослеп. - Значит, сегодня пробуем? Крайнгольц хмуро кивнул. Они привыкли к Микки, полюбили его за ум и веселый нрав, а теперь над проворным, шустрым Микки нависла угроза. Выдержит ли сердце? Но, пожалуй, не только это было причиной грусти инженера. Микки был последним. Если его не удастся спасти, то... Друзья направились в небольшую комнату с белыми стенами. На детской кроватке темнело маленькое тельце, прикрытое теплым одеялом. Скрюченный, с согнутыми ногами и руками Микки кивал время от времени маленькой головой. Глаза были мутными - они уже ничего не видели. - Бедняга Микки. - Буш подержал с минуту запястье маленькой ручки, осторожно положил ее и отошел от кровати. - Знаешь, Ганс, все же это слишком жестоко. Посмотри, что сделал твой проклятый магнетрон из веселого, смышленого Микки! - Пауль, - Крайнгольц положил ладонь на худое плечо старика. - Теперь мы будем иначе облучать Микки. - Знаю. Все равно это мерзость! - Теперь мы будем лечить Микки, - еще мягче продолжал Ганс. - Ах, лечить, лечить! А эти мучения? - Буш гневно кивнул в сторону маленькой кровати. - А мучения людей в Браунвальде? Пауль, дорогой, пойми меня, я никогда в жизни не забуду того, что видел там! Крайнгольц опустился на белый табурет возле Микки, сжал виски ладонями и долго сидел молча. - Ганс! - Да, Пауль, - глухо ответил тот. - Не надо! - Нет, надо! - резко поднялся Крайнгольц. - Надо сделать так, чтобы никогда не возродилось то, что было в Браунвальде. А если кто-нибудь снова захочет повторить, если над Человечеством нависнет угроза, то должно быть средство борьбы с этим. Должно! И я дам человечеству это средство. - Я понимаю тебя, Ганс. Я хочу помочь тебе, но пока мы бессильны. - К сожалению, ты прав. Но мы будем бороться до конца. - Да, Ганс, до конца! Пойдем в излучательную. Проверена аппаратура над операционным столом: приборы, регистрирующие дыхание, кровяное давление, состояние нервной системы. Через введенную в вену иглу каплями поступает физиологический раствор с глюкозой. Опыт начался. Несмотря на то, что мощная вентиляционная установка обеспечивает в операционную приток свежего воздуха, Крайнгольц весь в поту: ассистировать Бушу и одновременно следить за аппаратурой - нелегко. Сейчас для Крайнгольца наступил самый ответственный момент. - Я готов, Ганс. - Включаю излучатели! - Давай. В тишине операционной гулко раздается щелкание метронома и мерное шипение генераторов. Крайнгольц поглощен приборами, хирург следит за состоянием подопытного. - Ганс, надо заканчивать. Третья инъекция камфоры! - Еще немного, несколько секунд. Крайнгольц включает дополнительные каскады усиления - на осциллографах забегали зеленые змейки, образуя замысловатые узоры. Их рисунок становится все стройнее, четче и яснее вырисовываются отдельные зубцы сигналов и, наконец, они застывают в плавном беге. - Пауль! Пауль! Это то, что нужно, Пауль! Буш наклоняется над Микки. На него смотрят ясные и как будто немного удивленные глаза Микки. Маленькая, сморщенная, еще слабая лапка тянется к блестящему пенсне Буша. Друзья переглядываются. Победа! Крайнгольц извлекает из кармана припасенный для обезьянки банан. Внезапно в операционной все померкло. Прекратилось жужжание моторчиков, затихли приборы. В глубокой темноте только чуть теплятся оранжево-красные нити угасающих электронных ламп. - Что случилось, Ганс? Что там у тебя произошло? Почему нет напряжения? Я ничего не вижу. Приборы не подают физиологический раствор для Микки! Ганс, что ты там напутал? - Я ничего не напутал, Пауль, но я и сам еще не могу понять, в чем дело. Натыкаясь на аппаратуру и приборы, Крайнгольц пробирается к выходу. Везде темно. Расположенные за "высокой оградой" лаборатории были тщательно изолированы от влияния посторонних излучений и устроены таким образом, что не имели естественного освещения. Крайнгольцу понадобилось порядочно времени, чтобы выбраться из кромешной тьмы. - Станция? Станция! - Крайнгольц нервно стучал по рычажку телефонного аппарата. - Станция, говорят из Пейл-Хоум. Почему отключено напряжение?.. Да, да, почему не даете напряжения в Нейл-Хоум? Выслушав ответ, Крайнгольц со злобой бросил трубку. Просторный холл с большими, от пола до потолка, окнами, выходящими к озеру, устлан серо-голубым ковром. Белый рояль, два кресла, овальный столик возле них и небольшая эллинская колонна с бюстом Бетховена составляют всю обстановку обширного холла. Серебристо-серые драпри, тонкий позолоченный бордюр, протянутый над высокими палевого шелка панелями делают помещение нарядным и вместе с тем сохраняют его строгий стиль. Пара свечей в бронзовых канделябрах на рояле безуспешно борется с наступающей со всех углов темнотой. Крайнгольц уже переоделся и устало сидит в кресле, поджидая возвращения хирурга из операционной. Буш входит в холл медленно, по-стариковски шаркая по ковру ногами, неся с собой запах эфира. - Ничего не удалось сделать, Ганс. - Доктор молчит и дребезжащим, стариковским голосом добавляет: - Микки скончался. Крайнгольц ничего не отвечает, сидит не шевелясь, бесцельно всматриваясь в трепетное пламя свечи. Буш тяжело опускается в кресло, заботливо смотрит на друга и спрашивает. - Ганс, с кем ты говорил по телефону? - Право, не знаю с кем. Звонил на подстанцию. Там ответили, что Пейл-Хоум отключен за неуплату. - На подстанцию? Они же сказали и о телефоне? - Что о телефоне? - Ведь тебе на подстанции сказали, что за неуплату будет отключен и телефон. - Ну, да. - А ты не подумал, что подстанция не имеет отношения к телефонной сети? - Черт возьми, а ведь это верно! Буш снова молчит. - Я уверен, Ганс, что кто-то следит за тобой. Кто-то заботится о том, чтобы оставить тебя без самого необходимого. Сегодня без предупреждения отключили от станции, и ты остался без электроэнергии, завтра... Крайнгольц вскакивает с кресла. - Прошу тебя, Пауль, пойдем, помоги мне. - Буш вопросительно глядит на Крайнгольца. - Я знаю, Пауль, ты устал, но это необходимо сделать. Крайнгольц задумывается на мгновение и потом решительно заканчивает: - Да, это необходимо! Они направляются во внутренние лаборатории. - Я чуть не забыл, что без тока не сработает приготовленная мною система, когда у меня не будет уже никакого другого выхода, - на ходу говорит Крайнгольц. "За высокой оградой" при свете электрического фонаря они подтаскивают к основной установке тяжелый аккумулятор. Крайнгольц быстро отъединяет несколько проводников от небольшого щитка, вделанного в стене, и присоединяет их к аккумулятору. - Теперь я спокоен, - говорит Крайнгольц хирургу, когда они