- Этого нельзя было делать! - с жестокой прямотой заметил Кей. - Мы поняли слишком поздно, когда дети вообще перестали рождаться. Остатки нашей цивилизации оказались обречены на гибель. Мы во второй раз расплачивались за свои ошибки. - Не ошибки, а преступления! "Призрак" нахмурился. - Легче всего судить своих предков... - Как сказать... Ну ладно, а что было потом? - Ученые научились воплощать личности умиравших людей в информационных двойниках. Так возникло то, что мы называем информационным человечеством. И пусть каждый из нас лишь беслеровский эквивалент человека, но от этого он не менее материален, чем человек во плоти. - Теперь я вижу, что и впрямь не сошел с ума, - кивнул Кей. - Хотя то, о чем вы толкуете, все же отдает сумасшествием. - Напрасно иронизируете, - обиделся "призрак". - Непривычное, рождаясь из недр привычного, всегда кажется чем-то безумным. Потом к нему привыкают и оно становится привычным. В том, о чем я рассказал, нет ни малейшей мистики. Не нарушены законы природы, все сугубо материально. - Пожалуй... Но остается открытым вопрос: можно ли считать вас людьми? Не роботы ли вы, имитирующие людей, но по сути своей являющиеся машинами? - Резонный вопрос, - с горечью проговорил "призрак". - Ведь то, что противоречит привычным формам жизни, называют не существом, а машиной. Мы и сами первое время казались друг другу машинами. И до сих пор предпочитаем говорить о себе не "человек", а "личность". Но то, что каждый из нас сохранил свою личность, - главное. И если вы не признаете меня человеком, то отказать в том, что я двойник человека, не можете. - Допустим. - Повторяю: мы не роботы и тем более не призраки. Мы существуем - строим новые машины, добываем знания, пишем книги, создаем картины и симфонии. И вот что еще. Мы бессмертны! - Бессмертны? Ну, это уж слишком! Я был бы плохим материалистом... - Не принимайте слово "бессмертие" буквально. Речь идет не о философской категории. Как и обычные люди, мы потребляем энергию, только пищу и воздух заменяет нам поле Беслера. Мы привязаны к нему, не можем существовать вне его. Вместе с тем наше существование не ограничено определенным возрастом. Более того, мы не старимся, а значит, не нуждаемся в смене поколений. Так что в практическом плане можно говорить о бессмертии. - Не нуждаетесь в смене поколений? - скептически повторил Кей. - И думаете, это хорошо? Сколько вам лет? - Какая разница! Я эквивалент пятидесятилетнего человека, им и останусь, сколько бы ни прошло времени. - А вам не надоест жить? - Да, мы постепенно утрачиваем вкус к жизни, это для нас самое страшное, - устало проговорил "призрак". - Мы лишены плотских радостей. В нас не кипят страсти. Не знаю, лучше или хуже мы от этого стали. Примите нас такими, какие мы есть... - И что от моего восприятия изменится? - усмехнулся Кей. - Разве оно для вас что-нибудь значит? Не станете же вы утверждать, что сигнал бедствия был адресован нам? Ведь он был послан на беслеровых волнах, в далекие галактики. Осчастливить нас бессмертием вы могли и по радио! А вы даже не попытались связаться с нами... - Да, это больной вопрос... Поначалу мы не оценили всерьез горстку людей, улетевших в космос. Да было и не до них, мы изо всех сил боролись за выживание. Не вышло... Потом, уже в новом воплощении, мы обнаружили, что произошло невозможное: вы сумели выжить. Не скрою, это вызвало у нас недоброе чувство. - Вы завидовали нам? - Да, потому что выжили вы, а не мы. Наблюдая за вами, думали: скоро они вымрут. И мстительное удовлетворение охватывало нас. Но, несмотря ни на что, вы не вымерли. Тогда мы почувствовали нечто вроде гордости за людей... Даже собирались установить с вами связь! - Долго же собирались, да так и не собрались! - А что мы могли предложить вам? Пригласить на Гему? Но где гарантия, что она пригодна для жизни, что вас не постигнет наша судьба? - И поэтому предпочли быть пассивными наблюдателями? - Нет! - воскликнул "призрак". - Посылая сигнал на беслеровых волнах, мы думали прежде всего о вас. - Странная логика! - Ничего странного. Мы уже не нуждаемся в помощи. Но за долгие годы усвоили важную истину. Все, живущие во Вселенной - и вы, и далекие инопланетяне, - братья. И мы не хотим, чтобы случившееся у нас повторилось где-то. И еще не хотим, чтобы угас огонек живого разума, который сохранили вы. Говоря по правде, ваше появление - для нас неожиданность. Ни мы, ни вы еще не готовы объединиться. Но знайте: мы рады поделиться с вами нашими знаниями и бессмертием. - За знания спасибо, - поблагодарил Кей. - А в бессмертии не нуждаемся... ... Они стояли, чувствуя плечо друг друга, все трое, и смотрели в звездное небо. Туда, где среди неподвижных светил неутомимо обращаются вокруг Гемы ее рукотворные спутники - крошечные светлячки, единственные носители по-настоящему живого разума в этом погубившем себя мире. Пусть и не видно их сейчас, все равно они есть. И если терпеливо ждать, то обязательно появятся - один, другой, третий... А Гема мертва. Пока мертва. И не люди, а их информативные эквиваленты, именующие себя "личностями", выплескивают в необозримые просторы Вселенной мольбу о помощи. Услышат ли ее? Откликнутся ли на зов? Орбитянам же предстоит жить. И недолго им оставаться орбитянами! Наступит день, и они вернутся на Гему, оплодотворят ее биением своих сердец, начнут творить будущее - сами ли, вместе ли с "призраками"? Цель экспедиции достигнута. До свидания, Гема, уже не чужая, не враждебная! - Корабль снижается, - сказал Кей, прислушавшись. - Приводной маяк действует, - откликнулся Корлис. - Все идет, как надо. - Жизнь прекрасна, не правда ли, родные? - улыбнулась им Инта. 9 Челночный рейс - Вот уж и подумать не мог, что снова когда-нибудь выйду в космос, - пряча за шутливым тоном волнение, пророкотал Горн. - И не пассажиром, а пилотом! Что скажешь, дружище? - А вы его и не покидали, командир, - возразил Кей, сидевший в штурманском кресле. - Как говорит Корлис, космос это наша среда обитания. - Нахватался мудреных словечек! Небось, тоже в ученые мстишь? - Там видно будет. Они совершали очередной челночный рейс на Гему. - Как в родной дом возвращаюсь, - признался бывший главный диспетчер. - Аж горло перехватывает. И ничего не могу с собой поделать! - Еще бы! Для вас Гема оказалась спасительницей. - Это правда. На ноги стал, точно и не отнимались они. Спасибо вам с Интой сердечное! - А при чем тут я? - искренне удивился Кей. - Не притворяйся, дружище! Гордыни в тебе с избытком! - Ничего подобного! Но благодарить меня не за что. Чистая случайность, что, побывав в поле Беслера, мы почувствовали необычайную бодрость, прилив сил... - Перестань! - загрохотал Горн возмущенно. - Прилив сил... А не ты ли связал его с беслеровыми волнами? - Ну, до этого додумался бы и ребенок! - Не всякий взрослый додумался бы! - Но ведь лечение вам назначила Инта! - Разве что так... Инта молодчина. Помнишь, как я ее тебе расхваливал? А ты: "Ей же еще в куклы играть!" Небось, стыдно теперь? - Стыдно, - признался Кей. - Если бы не я, остался бы холостяком. Такая жена! Ну, что она в тебе нашла? Просто повезло тебе. Был бы я чуточку помоложе, сам бы... - Вот уж вы от скромности не умрете! - Ну и не умру, - хмыкнул Горн. - Ишь, чего захотел! Возьму и проживу еще три века. Инта говорит, что облучение волнами Беслера на фоне остаточной радиации - настоящий эликсир жизни. Понял? Может, мы вообще бессмертными станем! - Насмотрелся я на бессмертных, - поежился Кей. - С тоски умрешь от такого бессмертия! - А что, "призраки" хорошие ребята. Но я не о них. Я о том, чтобы жить, пока не надоест, наслаждаться жизнью. Чувствовать ток крови, напряжение мускулов, голод и жажду. А наголодавшись, есть с наслаждением, утолять голод. Слово-то какое: у-то-лять! Здорово, дружище? - Вы словно заново родились. - Так и есть. Силища во мне колоссальная. Бродит, выхода ищет. Вот пристыкуем последние станции, переберусь на Гему окончательно. Теперь радиация не страшна. - Любопытно все-таки: радиация и беслеровы волны... Два минуса, а вместе дают плюс. - Нейтрализуют друг друга. - И не просто нейтрализуют. Корлис говорит... - Ишь ты, Корлис! Авторитет? - Бесспорный. - А помнишь, как ты о нем... - Помню. Глупый был. Но с тех пор поумнел. - Это точно. - А что вы на Геме собираетесь делать, - перевел разговор Кей, - "призраков" теснить? - На что мне их преисподняя? - пророкотал Горн. - На поверхности места ой-ой-ой сколько! Осваивать да осваивать. Буду готовить новую Базу. - В одиночку? - Я бы уже сейчас начал переселение на Гему. Сначала добровольцев, потом... Только наш Совет не соглашается, там ведь Лоор заправляет. Говорят, нужно убедиться в том, что радиация, действительно, не опасна. - Может, и в самом деле нужно убедиться? - А что убеждаться? Сколько времени мы провели на Геме, и ничего, а? Спасибо беслеровым волнам! - Месяцы еще не годы... - Малыш у тебя растет? - перебил Торн. - Ну, растет. - Притом нормальный, здоровенький. Никаких генетических сдвигов. Карапуз что надо... Взгляд Кея потеплел. - Это верно. Мальчишка славный, Инта в нем души не чает. - А ты? - Плохой из меня отец. Дома почти не бываю. А появлюсь и сам себе не верю: неужели ото мой сын? На руки его взять боюсь: вдруг раздавлю... - Ты и чего-то боишься? - хохотал Горн. - Угу. Инта надо мной смеется. Мол, какой же ты космокурьер? Разве космокурьеры бывают трусливыми? Я нахмурюсь, сделаю вид, что рассердился, а она мне: "Не гневайся, муженек, пошутила я. Ты у меня самый смелый, самый мужественный..." Вот я и растаю, схвачу ее в охапку и... - Перестань, дружище! Не то от зависти помру. - А как же бессмертие? - Нет, серьезно, - вздохнув, сказал Горн. - У меня к тебе страшно завистливое чувство. И радуюсь за тебя, и завидую. Внутри червячок шевелится: дескать, и ты бы мог, старый бродяга! - Конечно, могли бы, - сочувственно подтвердил Кей. - Не до того было. Сколько себя помню, мотаюсь в космосе, и хорошо бы в дальнем, а то от Базы к станциям, от станций к Базе. Как маятник: туда-сюда, туда-сюда. А часишки-то и впрямь тик-тик... - Одной мы природы! Я о женщинах и не думал, а если и думал, то... - С неприязнью? - Скорее, с раздражением: путаются, мол, под ногами... Ну и зол я был на вас за Инту! Поначалу она, знаете, где у меня сидела? Смешно вспомнить! А потом смотрю: вот это парень! Так и поймал себя на слове "парень"! Все не мог представить, что женщина окажется хорошим товарищем. Словом, вы правду сказали: повезло мне! - Да уж, дружище! Ты всегда был везунчиком, - проворчал Горн. - А помнишь, как при подлете к двадцать девятой у тебя... Он не успел договорить. Корабль вздрогнул, и тотчас на сигнальной матрице вспыхнуло созвездие тревожных огней. Погас свет, и багряный отблеск лег на лица космолетчиков. - Этого еще не хватало! - крикнул Кей. - Отказ сразу шести систем! Его руки замелькали над рычажками и сенсорами пульта, но все было напрасно: корабль падал на Гему. 10 Космополис Корлису пришлось надолго проститься с научной деятельностью. Его место за телескопом занял молодой ученый Тис. Абрис - Рон - Корлис - Тис - эстафета тех, кто на протяжении столетия обновлял мозаику панорам Гемы. "Насколько же Тису легче, чем было мне, - думал Корлис. - Его не охватывает чувство обреченности от вида истерзанной планеты. Ведь теперь известно, что за внешними признаками запустения скрываются и разум, и столь необходимые орбитянам ресурсы, не говоря уже о самом ценном - знаниях..." Корлис, сколько мог, отказывался от поста главного диспетчера Базы, но Горн и Кей убедили его, да и всех остальных, что опыт, приобретенный им на Геме, даст ему обоснованное право занять этот, в высшей степени ответственный пост. Главный диспетчер был, в сущности, координатором всех взаимосвязей Базы со станциями. Сейчас, когда запасы энергола пополнились благодаря регулярным челночным рейсам на Гему, стало не только возможным, но и жизненно необходимым продолжить процесс состыковки: на орбитах оставалось немало станций. Роль диспетчера в этих условиях еще более возросла. В душе Корлис считал себя никудышным администратором и вовсе не гордился своим поведением на Геме. Более того, готов был признать собственный провал: ведь как научный руководитель он не сумел проявить себя, успех экспедиции и все сделанные ими открытия - заслуга Кея. Но все же Корлис не мог не признать, что в вопросе о кандидатуре главного диспетчера альтернативы не было. Космокурьеров заменить некем. А вот ученый сейчас не так уж и нужен... Да и объективность подсказывала, что в экспедиции он приобрел новые, не присущие ему ранее, качества. - Сейчас я бы пошел с вами в любое пекло, - сказал ему Кей сразу же по возвращении на Базу. - Только боюсь, что летать вместе нам уже не придется. - Почему? - изумился Корлис. - Вы не космолетчик и не сможете подменить меня в управлении кораблем. А в остальном... Пока еще нас слишком мало, чтобы браться вдвоем за то, что может сделать один. Не расстраивайтесь, вам предстоят большие дела. Поистине большие! В словах Кея не было подвоха. Они прозвучали как признание равенства, и пусть сам планетолог сознавал, что это далеко не так, он на миг преисполнился гордости, но потом ему стало грустно. Подумалось, что дни, проведенные с Интой и Кеем на негостеприимной Геме, при всем их драматизме, возможно, останутся лучшими в жизни. Посылая за ними единственный и оттого бесценный корабль, Горн не подозревал, что это будет первый челночный рейс. Они загрузили трюм и отсеки резервуарами с энерголом, образцами роботехники, манипуляторами, всевозможной аппаратурой. Глаза разбегались - не могли решить, что же взять в первую очередь. Не обошлось без споров, в которых, как всегда, последнее слово оставалось за Кеем. Правда, выбор научных приборов тот предоставил Корлису, но количество установил сам. Корлис и не подумал обидеться, хотя это был редкий случай, когда его компетенция представлялась более предпочтительной. Но разве мог он подчеркивать свою ученость после всего совершенного Кеем? Им помогали "призраки". Они охотно отдавали все, что могло пригодиться орбитянам, и даже подсказывали, на чем остановить выбор. Как выяснилось, их "призрачность" была весьма относительной: сгустки полей, управляемые электроникой, в свою очередь, управляли ею, а через нее манипуляторами и другими исполнительными органами, осуществляя тем самым вещественный контакт с окружающим. У Корлиса ни разу не возникало той, граничащей с отвращением, неприязни к "призракам"; которую не мог или не желал преодолеть Кей. Видимо, цельная натура космокурьера не признавала ничего противоестественного. Ученый же, чья деятельность направлялась на преобразование природной среды, не видел принципиальной разницы между созданиями природы и человека. Более того, возможность передать свое "я" информационному двойнику выглядела для него заманчивой. И если Кею такого рода "бессмертие" открывалось кощунственно-пародийной стороной, поскольку жизнь казалась ему немыслимой без обладания собственным телом - изумительным по своему совершенству творением природы, то Корлис больше думал об интеллекте - субстанции мозга, чье богатство исчезает вместе с бренной материей, хотя заслуживает вечности. "Призраки", с их утонченной, хотя и несколько абстрактной, проницательностью, безусловно, заметили разницу в отношении к ним со стороны Кея и Корлиса, но ничем не проявили этого. С обоими они держались несколько отчужденно и в то же время доброжелательно. Холодность сочеталась с предупредительностью. Уже потом, на Базе, Корлис пришел к выводу, что "призраки", утратив непосредственность восприятия, живость ощущении и возможность испытывать удовольствия, без которых не мыслит себя человек, приобрели взамен феноменальную способность анализировать. Так, слепой частично компенсирует потерю зрения обострившимся слухом. "Призраки" были превосходными психологами и не хотели показаться навязчивыми! Сейчас Корлис испытывал к ним симпатию и уважение. Желает того Кей или нет, но они существуют, и абстрагироваться от факта их существования, а тем более отбросить в небытие, как только отпадет надобность, было бы недостойно человека! Две формы человеческого разума должны сосуществовать, дополняя друг друга. И если человечество возродится (а Корлис был уверен, что так и будет), то общество объединит в себе людей и "призраков". Кто-то из древних сказал: "Человек только тогда человек, когда одухотворен идеей". "Призраки" одухотворены стремлением сохранить знания для живущих. И пусть у них нет стимула развития, они вопреки этому пришли к пониманию вселенского единства людей. "А мы до сих пор не преодолели замкнутости, для нас Гема - единственный из миров, наш сегодняшний горизонт. Но когда мы его достигнем, перед нами откроются новые горизонты, и мы пойдем дальше, вооруженные горьким опытом предков и ретроспективной мудростью "призраков", - подвел итог своим пространным рассуждениям Корлис. После их возвращения из экспедиции на Базу минуло почти три года. Так много и, с другой стороны, как ничтожно мало сделано за это время! Около тридцати челночных рейсов. Доставка энергола на станции. Пристыковка еще шести из них к Базе. Первоочередной задачей стало строительство Космополиса - города на орбите. А в перспективе - создание исследовательской станции на Геме. "Станция, - думал Корлис, - со временем перерастет в колонию, которая начнет пополняться переселенцами с орбиты. Только когда это еще будет... Нужно убедить орбитян в необходимости вернуться на Гему. Заручиться поддержкой большинства. Но удастся ли?" И вообще, сколько проблем еще предстоит решить! Надо избежать ошибок, допущенных предками, их разобщенности, метаний, стихийных поисков. Будущее общество с самого начала должно строиться на справедливых принципах. Зародыш такого общества уже существует на Базе, однако это лишь уменьшенная до карликовых масштабов модель. Но кому, как не Корлису, известно: даже идеально функционирующая модель не может гарантировать успеха, если от нее перейти к реальной, зачастую жестоко разочаровывающей действительности... Подобно древним городам Гемы, которые разрастались как бы сами собой, не согласуясь с какими-либо проектами и всячески сопротивляясь любой попытке упорядочения, База укрупнялась за счет хаотической пристыковки все новых и новых станций. Иными словами, она представляла собой почти случайное нагромождение орбитальных модулей. Крупнейшая станция Ассоциации государств, когда-то служившая орбитальной астрофизической обсерваторией, явилась чем-то вроде центра кристаллизации. К этому зародышу постепенно присоединялись дополнительные ячейки. "Кристалл" рос, но до чего же он был уродлив! Давней, казавшейся неосуществимой мечтой орбитян было создание Космополиса. И вот теперь, благодаря поставкам с Гемы, мечта начала осуществляться. Но как поступить с нелепым сооружением, воздвигнутым на орбите трудами нескольких поколений космических беженцев? Даже сейчас, когда орбитяне располагали возросшими ресурсами, демонтаж Базы был им не по силам. Оставалось упорядочить дальнейшее строительство. Впервые введенный пост главного архитектора Космополиса занял Лоор - болезненно бледный человек среднего возраста, самолюбивый и упрямый, но зарекомендовавший себя не только как талантливый строитель, но и как непревзойденный оратор. Он пользовался поддержкой большинства орбитян и, в особенности, молодежи. Корлис несколько раз встречался с ним на диспутах. Лоор спорил напористо, не считаясь ни с чьим самолюбием. "Особа не слишком приятная", - думал о нем Корлис. Его шокировала надменность архитектора, который на всех смотрел свысока. Тщедушный облик Лоора сочетался с яростной, наступательной эмоциональностью. Она подкупала многих. В Лооре видели сильную личность, связывали с ним надежды на будущее. Лоор принялся за дело со свойственной ему энергией, и первые результаты не заставили себя ждать. Уже через месяц главный архитектор представил на всеобщее обсуждение проект внутренней перестройки прежней Базы. Конечно, ничего кардинального предложить он не мог, но многое усовершенствовал: предусмотрел эффективные развязки транспортных и пешеходных коммуникаций, изменил структуру шлюзов и промежуточных отсеков, сведя к минимуму необходимость облачаться в скафандры при переходе из секции в секцию. Дальнейшее строительство Космополиса Лоор подчинил единому и достаточно оригинальному архитектурному замыслу. Прежняя База оставалась как бы старым городом, а рядом началось сооружение города новой формации - благоустроенного, удобного для жизни. Космокурьеры разносили по станциям, еще находившимся на своих орбитах, планы предварительной перестройки. Она была обязательным условием последующего включения станции в Космополис. Архитектура станций существенно различалась. Лоор днями и ночами придумывал всевозможные сочетания космических модулей. Казалось, он и не спал вовсе. Остановившись на трех вариантах компоновки, Лоор, прежде чем сделать окончательный выбор, собственноручно изготовил модели станций, перенес их в открытый космос и принялся монтировать по соседству с Базой макет Космополиса. Тем временем челночные рейсы продолжались. Кей не справился бы с возросшей нагрузкой, если бы не исцелившийся Горн. Вместе они обеспечивали бесперебойное снабжение Базы всем необходимым, в том числе и строительными конструкциями из стандартных сочленяемых узлов. Единственный корабль был рассчитан на длительное многоразовое использование. Полет с Базы на Гему осуществлялся автономно, в пилотируемом режиме, возвращением управляла База по принципу "наведения на себя", блестяще освоенному Корлисом. Обшивка корабля, изготовленная из термопарного сплава, в плотных слоях атмосферы интенсивно охлаждалась током. Но раз от разу ветшала, становилась тоньше, теряла прочность, и это не могло не вызывать беспокойства. - Ресурсы корабля не беспредельны. Нужно срочно строить новые космолеты, - потребовал Корлис на очередном заседании Совета старейшин, в который входили патриархи Базы и наиболее опытные специалисты. Возглавлял Совет столетний Сюйва, в прошлом талантливый орбитальный инженер, ответственный за комплекс систем жизнеобеспечения. Он давно уже отошел от практических работ, но все еще пользовался авторитетом и влиянием. Белоголовый, обросший, неопрятный, с тонким детским голоском, Сюйва оставался живым напоминанием о пионерских временах, когда из-за обилия текущих дел и неотложных задач не успевали задумываться о будущем. Горизонты будущего измерялись днями, самое большее - месяцами, а уж годы казались величиной астрономической, загоризонтной. При всех своих неудобствах База позволила людям выжить. И в этом была заслуга Сюйвы. О ней не забыли до сих пор. - Вы что... собираетесь строить космический флот? - пропищал Сюйва, пожевав губами. - Но есть ли в этом необходимость? - Я уже сказал: новые космолеты позволят... - Никаких космолетов! - с присущей ему экспрессией перебил Лоор. - Это отвлекло бы от строительства Космополиса. Надо сконцентрировать все силы на главном! - Космополис... - оживился Сюйва. - Хорошее название придумали... Вот, помню, когда мы закладывали Базу... или нет, она была заложена еще раньше, до того, как я родился. Да-да, молодые люди, и я был ребенком. Моя мамочка... - О чем вы? - в свою очередь вмешался Корлис, потеряв терпение. - Решается жизненно важный вопрос! - Не считаю его жизненно важным! - отрезал Лоор. - Незачем заниматься перестраховкой. Корабль есть? Есть! До сих пор с ним ничего не случилось? Ни-че-го! И не случится, я уверен. Еще полетает, говорю вам. Короче, я категорически против строительства новых космолетов. - Веские аргументы, - проскрипел Сюйва. - Космолет на пределе, уж я-то знаю, - поддержал Корлиса приглашенный на заседание Кей. - С каждым очередным полетом риск возрастает. - И сколько еще ему возрастать, месяц, год? - язвительно поинтересовался Лоор. - А может, десяток лет? - Не думаю, - хладнокровно сказал Кей. - В лучшем случае два-три полета и... - Не узнаю нашего славного космокурьера! - криво усмехнулся архитектор. - Но вправе ли мы рисковать жизнями космолетчиков? - спросила Мона, выходившая и воспитавшая едва ли не половину молодого поколения орбитян. - Все наше существование - сплошной риск, - покровительственно кивнул Лоор. - Но живем же, не стонем. Так что риск челночных рейсов считаю оправданным. Есть и еще один немаловажный фактор. Кей не раз говорил, что безвыходных положений не бывает. Ведь говорил, а? - повернулся он к космолетчику. - Ну говорил... - Вот видите! Что касается меня, то я верю в удачливость Кея и Горна, для них, действительно, не существует безнадежных ситуаций. - Но второй космолет позволит значительно увеличить объем перевозок, - продолжал сопротивляться Корлис; он уже не заикался о строительстве нескольких космолетов. - Соответственно возрастут темпы сооружения Космополиса. - А мы едва успеваем осваивать то, что есть. Складские отсеки загружены полностью. Вот построим новые боксы, тогда и видно будет! - Полагаю, вопрос ясен, - подвел итог дискуссии Сюйва. - Острой необходимости в строительстве космолета пока нет. Пожелаем удачи нашим отважным космолетчикам! Но Корлис знал цену удаче, понимал, что на нее нельзя полагаться до бесконечности. И не мог простить себе, что не разделяет растущей опасности с Кеем и Горном, не мог смотреть в глаза Инте, хотя та, живя в постоянной тревоге, ни словом, ни малейшим намеком не упрекнула его. Ему же казалось, что она преисполнена презрения. "И поделом! - казнил себя он. - Отсиживаюсь, как последний трус. Дезертир, вот кто я такой!" Со времени, когда он, вчерашний кабинетный ученый, решился очертя голову лететь на Гему, его психика претерпела поразительные изменения. Планетолог переродился в космопроходца. Изменилось мышление, стало иным представление о долге, трансформировалась система моральных ценностей. И все это дала ему школа Гемы, в которой учителем был Кей. Но какой ученик не мечтает превзойти своего учителя! Теперь Корлис не хотел и вспоминать о годах, когда день за днем выполнял кропотливую, монотонную работу - разглядывал и фотографировал планету предков. Даже гораздо более активная и напряженная деятельность главного диспетчера уже не могла удовлетворить его, а тем более увлечь. ... Как всегда, Корлис простился с друзьями на причальной платформе. - Будьте осторожны, берегитесь перегрузок! - Брось, дружище, кому ты это говоришь?! - рявкнул Горн. - Он теперь большой начальник, его слушаться надо, - пошутил Кей. - И это называется друзья? - притворно обиделся Корлис. Он еще долго следил за тем, как отчаливает корабль. Платформа располагалась вдоль оси вращения Базы и, сохраняя постоянную ориентацию в пространстве, соединялась с ней подвижным креплением. Поэтому здесь в отличие от внутренних помещений господствовала невесомость. Звезды, едва заметно смещаясь, не мерцали тепло и призывно, как на Геме, а отстранено леденели светящейся россыпью на черном небе. Но Корлис не обращал внимания на эту величественную и мрачную картину, в иное время настраивающую на философские размышления о бренности и о вечности. Его взгляд был прикован к кораблю... Вот беззвучно раскрылись стыковочные замки, космолет, движимый воздушно-реактивной тягой, отплыл на безопасное расстояние, сориентировался, из дюз вырвались ослепительные струи. Все дальше и дальше пульсирующий огонек... Возвратившись в центр связи, который правильнее следовало бы назвать аппаратной, поскольку помещался он в тесном и не слишком удобном для работы отсеке, Корлис снял скафандр и подсел к экрану слежения. Светящаяся точка, изображавшая проекцию корабля на поверхность Гемы, зигзагообразно ползла над материками и океанами. На другом экране высвечивалось движение корабля в вертикальной плоскости: волнистая кривая ниспадала к условной горизонтали - уровню моря на Геме. Корлис порывался вызвать друзей на связь, но не хотел лишний раз отрывать их от дела. "Все идет нормально", - успокаивал себя он. Нормально... Слово из лексикона Кея. У него всегда все нормально. "Как дела, Кей?" - "Нормально". - "Устал?" - "Нормально". - "Боковой ветер, не перевернешься?" - "Нормально!" Так стоит ли задавать вопросы? А перед глазами, точно вот она рядом, изъеденная бурыми проплешинами, разукрашенная цветами побежалости обшивка космолета. Сколько она еще выдержит? Ох уж этот златоуст Лоор, надо дать ему бой, пока не поздно! "А вдруг уже поздно?" - сжалось сердце в недобром предчувствии. Кровь стучала в висках, словно при перегрузке. Взгляд метался между экранами. Корлис не верил в предчувствия, но то было прежде. Сейчас он твердил заклинание: "Только бы ничего не случилось, только бы пронесло! Последний раз, и все..." И в это мгновение на табло вспыхнула надпись: "Цель потеряна". Одновременно исчезла точка на экране слежения. Оборвалась волнистая линия на втором экране. Корлис вскочил, бесцельно заметался по отсеку. Затем бросился к пульту, включил передатчик. - Горн, Кей, что с вами? Отвечайте! Молчание... Одно из двух: или одновременно вышли из строя средства траекторного контроля и радиосвязи, что маловероятно, или произошла катастрофа, и корабля больше не существует... 11 В плену у Гемы Как всегда в минуты крайней опасности, мозг Кея работал четко и отрешенно, словно в черепной коробке была заключена вычислительная машина баснословного быстродействия. Однако машине наверняка не хватило бы времени прийти к окончательному выводу, потому что математическая логика движет ею шажок за шажком от одного микрозаключения к другому. Мозг же Кея, опираясь на подсознание, мобилизуя интуитивное мышление, достигал результата на крыльях наития, единым скачком, без промежуточных выкладок. И эта несвойственная машине алогичность, скорее даже парадоксальность умственной работы, позволяла преодолеть инерционность нервных клеток. Спустя несколько мгновений космокурьер уже понял, что произошло. Микрометеорит, ничтожная крупинка межзвездного вещества, несущаяся с колоссальной скоростью, пробил ослабленную обшивку корабля и последовательно вывел из строя шесть систем, начиная с маневровых двигателей и кончая контуром термопарного охлаждения. Вероятность такого "снайперского выстрела" была пренебрежимо мала, как невелика и вероятность столкновения с микрометеоритом, который, разминись он с кораблем, через несколько микросекунд сгорел бы в атмосфере Гемы. Будь обшивка космолета достаточно прочной, она поглотила бы значительную часть энергии "космического снаряда", и повреждения наверняка оказались бы не столь катастрофическими. Но все эти "если" теперь уже не имели ни малейшего значения. Кей видел, что спасти корабль невозможно. - Командир, нужно катапультироваться! - Ты что, дружище, - прохрипел Горн, пытавшийся запустить маневровые двигатели. - Это же наш единственный космолет! А без него... - Еще минута, и будет поздно! - Тогда катапультируйся, живо! - Без вас не стану. - Немедленно катапультируйся, это приказ! - Только вместе с вами! Что вы де... Договорить Кей не успел: Горн с командирского места дотянулся до пускового рычага катапульты на штурманском кресле и рванул его. Переговорное устройство, прежде чем отключиться, донесло слова: - У тебя малыш растет... Обними за меня Инту... Прощай, дружище! Кей едва смог сгруппироваться. Но все-таки, несмотря на неожиданность, реакция не подвела, иначе ему не удалось бы избежать тяжелых травм, а возможно и гибели. От перегрузки померкло сознание. Кей смутно чувствовал, как его швыряет, переворачивает, дергает из стороны в сторону. Постепенно сознание прояснилось. Скорее машинально, чем осмысленно - Кей все еще был оглушен - он сориентировался в пространстве, дозированными тормозными импульсами погасил скорость. Подумал: "Хорошая все же вещь - энергоскафандр. Не подвел!" Дышалось тяжело. Во рту ощущался солоноватый привкус крови - то ли ударился при катапультировании, то ли лопнул сосудик при перегрузке. Но это пустяки по сравнению с тем, что могло быть. "Ты везунчик!" - вспомнились слова Горна и пробудили тревогу за судьбу командира. "Неужели не спасся?" А внизу уже все отчетливее вырисовывались контуры Гемы. Кей воспроизвел в памяти карту, отождествил с ней развернувшуюся под ногами панораму и понял, что опустится в нескольких сотнях миль от Большого Сонча. Его сносило мощным воздушным течением. Впереди по курсу сквозь дымку полыхнуло огнем. Кей понял, что это встретил свой конец Горн, который, видимо, до последнего мига пытался спасти корабль, если только не сгорел заживо еще во время падения. Кей вздрогнул, явственно расслышав рокочущий бас Горна: "Держись, дружище!" и даже оглянулся, хотя нисколько не сомневался, что это всего лишь мираж, рожденный душевной болью. Вскоре он опустился на берегу реки. Река была широкая, с крутым противоположным берегом, над которым нависли уродливо скрюченные кроны деревьев. Вода в реке рыжая, взмученная, течение быстрое, хотя и сравнительно спокойное. Как жаль, что русло проходит почти перпендикулярно направлению на Большой Сонч, а то не составило бы большого труда смастерить плот и... Увы, отпадает! Кей тоскливо посмотрел в небо, словно искал там спасения. Чистое и холодное, оно, несмотря на густую синеву, редкую для Гемы, а может быть, именно поэтому, показалось ему опрокинутой бездной. У него даже закружилась голова, чего никогда раньше не случалось. Затем он огляделся. Отмель, где посчастливилось опуститься, была обрамлена кромкой леса, правда, не такого густого, как на противоположном берегу. Содрогнувшись, он представил, каково бы ему пришлось, если бы его занесло в заросли. Правда, и в атмосфере энергоскафандр давал некоторую свободу маневра, но даже с большой высоты лес казался бескрайним - на сотню миль вокруг нашлось единственное пригодное для посадки место. Кей подумал, что ему снова повезло, если только после постигшей их беды можно говорить о везении... "Спасибо судьбе за отсрочку. А что делать дальше, ума не приложу..." В сознание прокралась мысль, что для него было бы, пожалуй, лучше разделить участь командира. Кей отбросил малодушную мыслишку, и на этом эмоции закончились. Он выкинул из головы все, что могло отвлечь от цели: пробиться к Большому Сончу. Кей прикинул плюсы и минусы своего положения. Месячный аварийный запас сублимированной высококалорийной пищи - несомненный плюс. Еще один - оставшийся в топливном резервуаре энергол, которого надолго хватит для обогрева. Можно ли что-нибудь добавить к этим двум плюсам? Разве лишь то, что он жив, здоров и сохраняет ориентировку. Уже немало... А минусы? Кругом непроходимые дебри. Лучевого ножа хватит десятка на два-три миль, затем его энергия иссякнет. А что потом? Использовать энергоскафандр невозможно: мощность двигателя слишком мала для взлета с поверхности Гемы, да и будь она достаточна, все равно не хватит энергола. Но, пожалуй, самый огорчительный минус - нет связи с Космополисом: приемопередатчиком энергоскафандр не оборудован, незачем это было делать, а переговорное устройство имеет радиус действия в несколько десятков миль, чего в обычных обстоятельствах вполне хватает. Кто же мог предположить, что случится такое? Да, хуже всего, что нет связи... Кей представлял себе, как переживает сейчас Инта, как мечется Корлис. Вот с кем он не согласился бы поменяться местами! Главный диспетчер обречен на пассивность. А это самое скверное, когда ничего нельзя предпринять и остается ждать, постепенно теряя крохи надежды... Вот и выходит, что Кей в выигрышном положении. По крайней мере, он может действовать. Как? Нужно думать, думать, думать. И решение придет. В конце концов, дела не так уж плохи. Он жив и невредим, это главное. А если бы погиб? Ведь знали же они с Горном, что корабль изношен... Знали! И только потому не настояли на постройке нового космолета, что при всей экспансивности и предвзятости Лоора в одном он был прав: слишком малы средства, которыми располагают орбитяне, и распылять их недопустимо. Да и катастрофа произошла не оттого, что корабль исчерпал ресурс. Изношенность лишь усугубила последствия. Редчайший расклад случайностей... Увы, так бывает. И еще неизвестно, как бы повел себя в этой ситуации новый космолет... Как ни чурался Кей эмоций, как ни отгонял все, что может ослабить волю, мысль об Инте не покидала его. Она лишь отступила на задний план, но нет-нет да и возникала ненавязчивым и в то же время неотступным рефреном. Инта... Каково ей, ведь она считает его погибшим! Ну ничего, Инта сильный человек. Даже если ему не суждено вернуться, малыш вырастет стойким. И когда-нибудь заменит отца в трудном мужском деле. Кей уже не был новичком на Геме. Теперь он знал, чего нужно опасаться здесь, а чего нет. Предпринимать что-либо на ночь не имело смысла. Не стоило строить и поспешные планы: по-видимому, понадобятся месяцы, чтобы добраться до Большого Сонча. Днем раньше, днем позже - роли не играет. Первое, с чего начал Кей, было сооружение шалаша. При всей примитивности такого жилья, не шедшего ни в какое сравнение с надувным домом, приютившим участников первой экспедиции, оно обеспечивало безопасность и даже создавало видимость уюта. Впрочем суровая жизнь на орбите не предрасполагала к уюту. Неприхотливый Кей тем более не нуждался в комфорте и был вполне доволен своим убежищем. Ночь прошла спокойно. Кей не страдал бессонницей: в самой напряженной обстановке он умел как бы экранировать мозг от возбуждающих мыслей, вызывать в сознании "белый шум" - хаотический поток образов, захлестывающих друг друга, становящихся все более расплывчатыми и бессвязными, переходящих в сновидения. Космолетчик проснулся свежим и полным сил. Несмотря на драматизм ситуации, он ощущал необычайную бодрость, взлет духа. Вот теперь самое время поразмышлять о будущих действиях. У Кея был свой собственный, необычный, способ решения "безнадежных" задач. Он никогда не пытался решать их в лоб. Не исходил из определенных "граничных условий". Известно, что иногда самое оригинальное, нетрадиционное и в то же время эффективное решение находят дилетанты. И Кей притворялся таким дилетантом - намеренно избегал профессионально очевидных путей, ходил вокруг да около, позволял себе фантазировать, мысленно проигрывать варианты, на первый взгляд казавшиеся не заслуживающими внимания. Время от времени он давал мозгу отдых, причем отдых активный, напоминающий, скорее, спортивную разминку после сидячей работы. Разглядывая окружавшие его джунгли, представлял исторически недавнюю эпоху, когда их не было и в помине, выстраивал в воображении стоявшие на этом месте здания, виденные лишь на картинках. Прокладывал магистрали. Населял и