училось, - попросил я Конструктора. - Вы имеете в виду конфуз с "Метеором"? - Конечно. Конструктор замялся. Кажется, его наступательный порыв иссяк. - Ну это, знаете ли, исключение, которое только подтверждает правило, - вяло заметил он. - Дудки! - скачал Космонавт. - На этот раз так просто вы от нас не отделаетесь, даже если бы вам пришлось переворошить все изречения от Цицерона до наших дней. Меня уже много лет интригует эта история. Ведь я как-никак был там главным действующим лицом. - Вы думаете? - В голосе Конструктора была странная смесь грусти и иронии. - Еще бы! - запальчиво ответил Космонавт. - Представьте себе: вы три года готовитесь к экспедиции, подбираете команду, роетесь в архивах, проходите самые изощренные тренировки, зазубриваете целые тома справочников - и вдруг - о счастье! - все уже позади. Экипаж на своих местах, все речи уже произнесены, все пожелания и советы выслушаны, и вас связывает с Землей только голос в динамике. Вначале - обычный сумбур, когда кажется, что снаряжение неправильно подобрано, члены экипажа никогда не научатся понимать, чего вы от них хотите, а навигационное оборудование создано специально для того, чтобы вселять в вас сомнения в реальности существования окружающего мира. И вдруг все чудесным образом становится на свои места. Ваши спутники оказываются милейшими ребятами, а корабль, оснащенный самой совершенной техникой, пожирает пространство с легкостью, о которой вы и мечтать не смели. Теперь представьте себе, что именно в этот момент вы получаете с Земли категорический приказ вернуться назад. Три недели, пока вы гасите скорость, вновь ее набираете и снова гасите, вы теряетесь в догадках, шлете запросы, успокаиваете команду, волнуетесь сами так, что кусок не лезет в горло, и, наконец, сев на космодроме, выслушиваете какие-то сбивчивые объяснения: произошла, мол, ошибка. До сих пор не могу спокойно вспомнить смущенные физиономии диспетчеров из Управления по космонавтике. - Управление тут ни при чем, - вмешался я, - ошибка, по-видимому, произошла в Координационном центре. - Да, там произошла ошибка, - задумчиво сказал Конструктор. - Почему же тогда вы, - спросил Космонавт, - подписали акт о том, что виною всему бортовая аппаратура? Генеральные конструкторы редко проявляют такую самоотверженную забегу о чести мундира вычислителей. - Ну... у меня для этого были кое-какие основания. - Ладно, - сказал Космонавт, - выкладывайте все начистоту. Ведь с того времени прошло больше двадцати лет. Не так уж много осталось людей, которые помнят эту историю. - Тем более что вы вполне можете рассчитывать на нашу скромность, - добавил я. - Двадцать лет? - переспросил Конструктор. - Неужели двадцать лет? Мне кажется, что все это было совсем недавно... Двадцать лет... Ну, хорошо... Вы помните громоздкую организацию подготовь полетов в то время? Она приводила к тому, что Генеральный конструктор, помимо своей основное работы, должен был заниматься еще кучей вопросов, начиная с обеспечения жизнедеятельности биологического комплекса корабля и кончая вычислительной техникой. Больше всего хлопот мне доставляла бортовая аппаратура. Обеспечение безопасности дальних рейсов упиралось в отсутствие достаточно компактных и надежных решающих устройств. Чем дальше летали наши корабли, тем жестче были требования к весу и габаритам всего что они на себе несли. В конце концов дело дошло до того, что я был вынужден объявить открытый конкурс на бортовую вычислительную машину. Мы получили больше трехсот проектов, но все это было не то... Однажды, сидя в кабинете, я услышал громкую перебранку в приемной. Спустя несколько минут в кабинет вошла моя секретарша. Щеки ее пылали, грудь высоко вздымалась, голос дрожал, ну, словом классический персонаж греческой трагедии. Она плюхнулась на стул и, закрыв глаза, пробормотала: - С вами требует свидания какой-то... какая-то... какое-то существо. Действительно, в дверях стояло нечто такое, что трудно поддавалось классификации. Это существо было облачено в выцветшие джинсы, прожженные во многих местах до дыр, клетчатую рубашку и лихо заломленный картуз, из-под которого свисали до глаз рыжие космы. Все это дополнялось пятнистым носом, устремленным в небо, как у ракеты перед стартом, и парой широко открытых глаз цвета морской волны в десятибалльный шторм. Пальцы с черной каймой под ногтями судорожно сжимали большой чемодан из желтой кожи. Судя по всему, этот экземпляр украшал собой нашу планету уже не менее четырнадцати лет. Я понял, что мне несдобровать. - Еще бы! - сказал Космонавт, - Каждый раз перед стартом я извлекаю из самых укромных уголков корабля не меньше десятка таких парнишек. В пять лет они мастерят аккумуляторы из консервных банок, в восемь изобретают реактивный велосипед, в четырнадцать становятся звездоплавателями, а в шестнадцать наводняют редакции журналов проектами перестройки нашей Галактики. Дело в том, что мальчишки всегда... - Вы ошибаетесь, - перебил Конструктор. - То есть, пожалуй, вы были бы правы, если бы... Видите ли, это был не совсем обычный случай... Дело в том, что сзади из-под картуза еще торчали в разные стороны две тощие косички. - Н-да... - сказал Космонавт. - Она уселась, - продолжал Конструктор, - и снисходительно довела до моего сведения, что зовут ее Саша, что всю свою дальнейшую жизнь она намерена посвятить обеспечению космических полетов самой совершенной и самой надежной вычислительной техникой. В подтверждение обоснованности принятого решения из таинственного чемодана был извлечен какой-то гибрид детской гармошки с карманным приемником, и я получил право задать "машине", как она выразилась, самую-самую трудную задачу. Я поинтересовался, в каком она классе, и, примерно определив возможности конструктора, задал задачу на определение экстремальных значений функции. К моему удивлению, гармошка выдала правильный результат. Теперь нужно было решить, как поделикатнее спровадить это юное дарование. Для начала я извлек из ящика стола коробку конфет. Она бросила на меня одобрительный взгляд и запустила пятерню в коробку. Я не могу похвастать большим опытом по воспитанию детей, но лекция, которую я ей прочел, казалась мне тогда шедевром педагогики. Больше часа я ей втолковывал, что каждый, кто желает стать конструктором, должен вооружиться терпением и стараться получить как можно больше знаний, что только в школе... Впрочем, вы сами знаете, какие сентенции преподносятся в подобных случаях. Я уже торжествовал победу, когда она, перебив меня, поинтересовалась, считаю ли я большое терпение и обширные знания обязательными для Генерального конструктора. Я подтвердил это и встал, чтобы проводить ее до двери, но она не проявляла никакого желания расстаться ни с креслом, ни с конфетами. Мне не оставалось ничего другого, как снова сесть. Убедившись, что Генеральные конструкторы действительно обладают большим терпением, она приступила к проверке моих знаний. Вилка ее "машины" была выдернута из розетки, и мне предложили объяснить, почему на клеммах решающего устройства сохранилось напряжение. Я сказал, что схема, вероятно, дублирована на конденсаторах и что, хотя это очень старый способ, применявшийся ранее в переносных радиотелефонах, она сможет у нас в библиотеке найти по этому вопросу много книг. - Не найду! - вызывающе ответила она, роясь в своем чемодане. - Ничего я у вас не найду, потому что вы и понятия не имеете, о чем идет речь. Вот полюбуйтесь вы, Генеральный конструктор! - На мой стол плюхнулись две картонные коробки с деревянными клавишами. - Видите? Они же живые! Она открыла одну из коробок, и моему взору представилась желтоватая студенистая масса, вся утыканная проводами. Рыжий бесенок продолжал выбрасывать из чемодана какие-то пробирки, школьный микроскоп, кучу радиодеталей и клочки бумаги, исписанные формулами. - Живые, живые, живые! Все они - потомство одной машины. Потомство! Понимаете, что такое потомство?! Они могут решать все задачи, на которые была запрограммирована их машина, до того, как произвела их на свет. Ну что, съели?! Как теперь, будете меня снова посылать в школу или дадите лабораторию?! В дверь просунулось встревоженное лицо секретарши, но я жестом дал ей понять, что пока вызывать помощь рановато. Честное слово, меня все это начинало интересовать. Я до сих пор не понимаю, как моего цербера не хватил удар, когда поздно вечером мы с Сашей прошли через приемную. К тому времени у нас уже был заключен дружественный союз. На прощанье она небрежно поправила на мне галстук и милостиво разрешила называть себя просто Сашкой, а я обещал ей выделить лабораторный стол и даже подергал ее за косички. Право, ни один мужчина в возрасте от пяти до восьмидесяти лет не смог бы преодолеть такое искушение. Условия нашего договора были точны и суровы: если в течение года ей удастся соорудить какую-нибудь каракатицу, способную решить задачу о пропорциональном сближении ракет в космосе, я обязуюсь оборудовать ей лабораторию и предоставить все условия для дальнейшей работы. Если нет, то она возвращается в школу и клянется не показываться мне на глаза до окончания института. На первое время я прикрепил к ней опытного программиста. - Да... - сказал Космонавт, - задача на пропорциональное сближение... Все-таки царь Ирод более гуманно относился к детям. - Ему приходилось иметь дело с мальчиками, - ответил Конструктор, - а они всегда заслуживают снисхождения. Я не мог поступить иначе, затевая опасный эксперимент с человеческой душой. Нужно было дать ей отведать всю горечь того, что восторженные профаны называют "радостью научного поиска". В результате она либо убедилась бы сама в абсурдности этой идеи и нашла бы более разумное применение своего пыла в менее экзотической области, либо... Впрочем, другого исхода я не ждал. Слишком фантастичным было все это предприятие. - Вы так и не сказали, в чем оно заключалось, - заметил Космонавт. - Вообще это была занятная мысль. Вы помните биологические батареи, которые мы когда-то устанавливали на искусственных спутниках? Два сосуда, заполненные жидкостью и разделенные пористой диафрагмой. В каждой половине - колонии бактерий. Одни, размножаясь, поддерживают повышенную концентрацию отрицательных ионов, другие - положительных. Так вот, вся ее машина состояла из микроскопических ячеек с бактериями, соединенных коммутатором. Кроме того, там были простенькое управляющее устройство и программа, записанная на перфокарте. Если при работе машины потенциалы в ячейках совпадали по знаку с импульсами, подаваемыми управляющим устройством, то бактерии размножались, если нет, - погибали. В каждой ячейке у нее были помещены колонии различных бактерий. - Понимаю, - сказал, улыбнувшись, Космонавт, - естественный отбор на соответствие программе. Мне кажется, знаете ли, что это не такая уж глупая идея. - Я и не говорил, что она глупая. Иначе бы я не стал со всем этим связываться. Однако вы знаете, какие колоссальные трудности стоят между остроумной догадкой и получением практически ценных результатов. - Но вы бы могли просто... - Конечно. Я мог поручить одной из лабораторий выяснить, стоит ли с этим возиться. Но меня интересовало не столько само изобретение, сколько его автор. Родителей у нее не было. Воспитывалась она у сестры, с которой я быстро договорился, пообещав, что в течение этого года буду сам заботиться о необходимом пополнении знаний ее питомицы. На следующий день я велел поставить для нее стол в маленькой комнатке под лестницей и спустя несколько часов был вынужден принять меры восстановлению порядка в институте. Пожалуй, было ни одного сотрудника, которого бы, как муху на мед, не влекла загадочная надпись на двери чулана: "ЛАБОРАТОРИЯ КРОВНОГО МАШИНОВЕДЕНИЯ". Честное слово, это звучало очень здорово, и у меня просто не хватило духа лишить свое новое приобретение возможности поиграть в научного работника, хотя уже спустя несколько дней я убедился, что профессия укротительницы подошла бы ей гораздо больше. Первой была приведена в повиновение моя секретарша. Просто удивительно, как быстро она стала ручной. Сказать по правде, у меня вскоре создалось впечатление, что всех в институте интересовало таинственное существо в новой лаборатории гораздо больше, чем основная работа. Однако прошел год, и ни о какой задаче на пропорциональное сближение еще нельзя было и мечтать. К тому времени мы уже оба забыли о нашем договоре. Больше того: как-то получилось само собой, что Сашка пользовалась правом беспрепятственного входа в мой кабинет в любое время. Иногда она появлялась, горя нетерпением посвятить меня в какое-либо сенсационное открытие, а иногда просто, чтобы поплакать на диване, когда все оказывалось не таким уж ослепительным. Боюсь, что в это время мы с ней менялись ролями. Она, обливаясь слезами, требовала немедленно отпустить ее обратно в школу, а я уговаривал закончить очередную серию опытов. Кончалось это обычно тем, что она срывалась с места и мчалась в лабораторию, оседлав новую сногсшибательную идею. Наибольшие трудности возникали с проблемой размножения машин. Если в материнской особи удавалось без особого труда выработать то, что мы называли "безусловным рефлексом на программу", то в потомстве происходило черт те что. Обычно не более чем один опыт из тысячи давал более или менее точное воспроизведение расположения бактерий в ячейках. Наконец нам с ней удалось изобрести нехитрое устройство, позволяющее печь машины как блины. Это было нечто вроде гектографа. Лист пластика, смазанный желатином, накладывался на поверхность машинной матки и прокатывался роликом. А когда мы начали вводить в желатин токопроводящие вещества и избавились от путаной проводки проблему можно было считать вчерне решенной. - Бактерии на печатных схемах, - усмехнулся Космонавт. - Что-то вроде этого. Все же не думайте, что все было так просто. В таких делах чем больше решенных вопросов, тем больше возникает новых. Прошло уже три года. Лаборатория кровного машиноведения давно перебралась из чулана в новое помещение, оборудованное по последнему слову техники, популярность Сашки росла с каждым днем, добровольных помощников у нее было хоть пруд пруди, но я все же испытывал какую-то тревогу. Уж слишком она разбрасывалась. Вы не знаете, как важно для исследователя уметь вовремя обуздать свою фантазию и сосредоточиться на одном варианте, пока его возможности не исчерпаны до конца. К сожалению, подходил срок сдачи в производство нового проекта корабля, и я уже не мог уделять Сашке столько времени, как раньше. Пришлось ограничиться категорическим распоряжением работать только над машиной, заказанной нам Управлением по космонавтике, и ничем другим не заниматься. В течение последующих двух лет я только изредка наведывался к ней в лабораторию. Дела там шли неплохо. Первый вариант машины был сдан Координационному центру, и теперь в схему нужно было внести кое-какие изменения по замечаниям заказчика. В это время шла подготовка к экспедиции "Метеора", и новая машина должна была обрабатывать информацию, поступающую с корабля. В случае успеха предполагалось использовать потомков этой машины в качестве бортовой аппаратуры на всех кораблях такого класса. Вы были уже в полете, когда однажды ночью мне позвонили из Координационного центра и сообщили, что машина отдала приказ "Метеору" вернуться на Землю. Через десять минут я вытащил Сашку за косы из кровати, и мы помчались в Центр. Там царила полная растерянность. Хотя все дублирующие устройства сообщали, что полет протекает нормально, наша машина продолжала повторять команды на срочное возвращение. Вдобавок, как всегда бывает в таких случаях, неожиданно прервалась радиосвязь, и нам никак не удавалось выяснить, что же у вас там произошло. К тому времени, когда нам снова удалось поймать ваши сигналы, предпринимать что-либо было уже поздно. Слишком много горючего было израсходовано на торможение. Я приказал выключить машину, и мы отправились спать. Вот, пожалуй, и все, что я вам мог рассказать. - Значит, это был просто результат недоработки конструкции? - спросил Космонавт. - Нет, конструкция была отработана хорошо. - В чем же тогда причина? - Причину я узнал на следующее утро, когда устроил Сашке допрос с пристрастием. Дело в том, что... Ну в общем она, как всегда, увлеклась. Работала в нескольких направлениях, занималась выведением гибридов с различными программами. Последний вариант был просто ублюдком от скрещивания машины для управления космическими полетами с машиной для экономических расчетов. В нем все время боролись два начала: расточительность исследователя космоса и скаредность экономиста. В результате, видно, машина просто решила, что с точки зрения окупаемости затрат выгоднее всего прекратить полет. Космонавт тихонько свистнул. - Бедная Сашка! Представляю себе, что вы с ней сделали. - Что я с ней сделал?.. Затрещал звонок видеофона. - Простите, - сказал Конструктор и подошел к аппарату. На экране появилось изображение красивой рыжеволосой женщины. - Значит, так можно верить вашим обещаниям?! - спросила она, прищуря один глаз. Конструктор как-то странно втянул голову в плечи. - Что вы имеете в виду, Александра Яковлевна? - спросил он. - Сейчас эти болваны распределяют места в кормовом отсеке "Кометы", и я вас предупреждаю, что если все наши приборы не будут размещены, я вам такое устрою!! - Хорошо. - Ему было явно не по себе. - Передайте, что я выезжаю. Экран погас. - Это директор Института космической биологии, - сконфуженно сказал Конструктор. - Очень энергичная дама... Так о чем мы?.. Ах, да!.. Увы, - добавил он, помолчав, - я уже больше с ней ничего не мог сделать. ______________________________________________________________________ ЛЕНТЯЙ У антропоида было фасеточное, панорамное зрение. Рустан Ишимбаев видел сквозь веки, прикрытые дисками обратной связи, уходящую вдаль галерею и две стены с розовыми пористыми наростами. Высота галереи то увеличивалась, то уменьшалась, и нужно было все время регулировать длину ног антропоида, чтобы его руки, вооруженные фрезами, находясь на уровне плеч, срезали примерно полметра породы на своде. Тучи голубой пыли окутывали голову антропоида, и Рустану казалось, что эта пыль забирается в его, Рустана, легкие, покрывает глазные яблоки, щекочет ноздри. Он втянул носом воздух и неожиданно чихнул. Луч прожектора, укрепленного на голове антропоида, метнулся кверху и пошел вниз. "Обезьяна чертова!" - подумал Рустан. Он снял с глаз диски, перевел рычажок пульта на программное управление, включил экран и отвел кверху колпак. Стало легче. Теперь он видел галерею в обычной перспективе. От кабины пульта до антропоида было около пятидесяти метров. Рустан взглянул на часы. До конца вахты оставалось два часа, а норма выполнена меньше чем на десять процентов. Двадцать пять кубометров породы ради нескольких голубых крупинок! Он откинулся на спинку кресла и повернул верньер увеличения. Два сортировщика проворно откатывали бульдозерами кучи пыли из-под ног антропоида, проталкивали ее через грохоты и рассыпали ровным слоем по полу. Рустан сфокусировал экран на ящики, расположенные неподалеку от пульта. Один из них до половины был заполнен костями - побочный продукт, добыча биологов, второй - пуст. Сплюнув, Рустан витиевато выругался. Вот так всегда! Другим попадаются участки, где за день можно взять по двести, триста граммов, а у него - одна пустая порода да эти дурацкие кости не то птиц, не то кошек. Он снова перевел экран на антропоида. Клубы пыли больше не скрывали прозрачный шар, наполненный густой мутной жидкостью. Размеренно шагая вперед, антропоид резал фрезами пустоту. Рустан поспешно натянул на голову колпак и повел рычажок на телеуправление. "Стой!" Шар вспыхнул ярким светом и погас. Антропоид остановился. Рустан вздохнул и укрепил на глазах диски... Теперь галерея описывала полукруг, и ему все время приходилось держать поле зрения антропоида точно посередине прохода. Несколько раз он терял направление, и фрезы врезались в толщу стены. Тогда перед глазами Рустана все начинало дрожать. Корпус антропоида вибрировал от перегрузки. Руслану не раз приходилось слышать о сильфии, но видел он ее впервые. Она выскочила из бокового прохода со скоростью экспресса. Метровое золотистое яйцо на шести волосатых ногах-тумбах. Еще мгновение, и перед его глазами мелькнула оскаленная пасть на длинной змееподобной шее. Рустан метнулся назад в кресло. Непростительная оплошность для водителя антропоидов. Он эго сразу понял, почувствовав сокрушительный удар в затылок, переданный по каналу телекинетической связи: повторив его движение, антропоид стукнулся головой о стену. Вместо четкого изображения перед глазами Рустана двигались размытые серые контуры. Он снял диски и включил экран. Слава богу, с его глазами ничего не случилось, но антропоид, по-видимому, потерял ориентировку. Он бесцельно вертелся на месте, махая руками. Сильфия исчезла. Сортировщики кружили возле ног антропоида. Не получая от него команд, они ничего не могли делать. Рустан перевел ручку телекинетической связи на максимальное усиление. "Стой!" Серая фигура на экране продолжала кружиться. "Стой, тебе говорят!" Антропоид остановился, вытянув руки по швам. Сортировщики тоже прекратили свой бег. "Выключи фрезы!" Экран не давал возможности определить, выполнено ли это распоряжение. "Иди сюда!" Антропоид повернулся лицом к экрану и, наваливаясь на стены, пошел к кабине. "Стоп! Повернись!" Так и есть! На затылке большая вмятина. Под придавленной оболочкой в жидкости клубятся искры. Рустан вздохнул и снял трубку телефона: - Алло, ремонтная?! Говорит седьмой участок. Пришлите монтера. - Что у вас, седьмой? - спросил недовольный женский голос. - Барахлит антропоид. - Выражайтесь точнее. Что с ним? - Повреждена голова. Нарушена ориентировка, нет обратной связи на видеодисках. - Так... Надеюсь, все? - А вам что, мало? - Послушайте, седьмой, я вам не подружка, чтобы шуточки шутить! Как это вас угораздило? - Да так... - Рустан замялся. - Кусок породы. - Зазевались? - Послушай, девочка, - голос Ишимбаева прерывался от злости, - разве тебе мама не говорила, что совать нос в чужие дела неприлично? Твое дело принять заказ, а причины будут выяснять взрослые дяди, те, кто поумнее. Бац! Ту-ту-ту. - Дура! - он вытер пот со лба. - Что же теперь делать? Нужно в диспетчерскую... Рустан снова набрал номер. - Слушает дежурный диспетчер. - Говорит Ишимбаев с седьмого участка. - А, Ишимбаев, как у вас дела? Задание выполните? - Не знаю. У меня антропоид вышел из строя. - Монтера вызвали? - Да нет. Звонил в ремонтную. Там сидит какая-то... грубит, вешает трубку. - Подождите у телефона. Рустан услышал щелчок переключателя, положил трубку на пульт и закрыл глаза. "Господи! - подумал он. Схлопотал себе работенку, болван!" Из трубки до него доносились обрывки фраз: - ...все равно я никому не позволю... - ...вы не на танцульке. Вернетесь на Землю, капризничайте как хотите, а тут график... - ...пусть не хамит! - ...Даю вам два часа срока... - ...такое повреждение... - ...возьмите в главной кладовой. - ...нельзя в зоне... - ...Делайте в мастерской... Да, это приказ... Алло, Ишимбаев! Рустан открыл глаза и взял трубку. - Я Ишимбаев. - Ваш антропоид ходит? - Ходит... Плохо ходит. - Гоните его в ремонтную. - У меня нет обратной связи. - Ничего, дойдет. У вас карта выработки есть? - Есть. - Вот гоните его по главной штольне до круговой галереи, а там его возьмет на себя ремонтная. На какой волне вы работаете? - Пси тридцать шесть. - Хорошо, я им сообщу: пси тридцать шесть. Сколько кубометров вы сегодня дали? - Примерно двадцать пять. Диспетчер свистнул. - Что же это вы?! Рустан покраснел. - Да вот... все время барахлил антропоид. - Так... а какая добыча? "Пошел бы ты..." - подумал Ишимбаев. Ему совсем не нравился этот разговор. Похоже, вдобавок ко всему сегодня еще придется писать объяснительную. - Не знаю, - соврал он, - еще не успел проверить... Кажется, очень мало... почти ничего. - Послушайте, Ишимбаев, - в голосе диспетчера появились нотки, заставившие Рустана сжать изо всех сил трубку, - ваш участок портит нам все показатели... - Ладно, - перебил Рустан, - я все это уже слышал. Лучше обеспечьте ремонт. Не могу же я голыми руками. Вот придет антропоид, нажму, отработаю. - Черт знает что! Рустан сам не понимал, как у него вырвалась эта фраза. Меньше всего ему хотелось сегодня возвращаться на вахту. Однако отступать было поздно. - Хорошо, Ишимбаев, - голос в трубке потеплел, - через два часа ваш антропоид будет готов, я уже распорядился. Надеюсь, сегодня вы дадите триста кубометров, договорились? - Ладно. - Ишимбаев положил трубку. x x x "Подними правую руку!" Изображение на экране оставалось неподвижным. Ишимбаев переключил контур излучателя. "Подними правую руку!" Команда была выполнена, но поднятая рука болталась, как тряпка на ветру. "Опусти! Два шага вперед!" Антропоид пошатнулся и сделал два неуверенных шага. Телекинетический излучатель работал с недопустимой перегрузкой. Внутри колпака было жарко, как в печке. Рустан отвел его вверх и положил на колени схему штолен. Ага! Вот она, главная галерея. Ну и лабиринтик! А ведь разведано не более десяти процентов верх него яруса. После той истории спускаться в нижние галереи запрещено даже геологам. Бр-рр! Не чего сказать, райская планетка! Один пейзажик чего стоит! На поверхности Рустану пришлось быть всего один раз, по дороге с космодрома, но и этого было вполне достаточно, чтобы навсегда отбить охоту бывать там. Черт с ним, уж лучше проторчать еще год здесь, не видя дневного света. Он опять опустил на голову колпак. "Идти прямо до первой галереи, повернуть направо, идти до кольцевого прохода, остановиться ждать команды! Это твоя программа, иди!" Антропоид потоптался на месте и, помедлив не много, двинулся вперед. Сортировщики тронулись за ним. Дошли до поворота. "Направо!" - скомандовал Рустан. Антропоид послушно повернул. Наблюдать за ним дальше без обратной связи было невозможно. Ишимбаев выключил установку. "Ох, и денек выдался! - Он сжал руками голову. - Будь оно все неладно!" Ему хотелось спать, но ложиться на два часа не имело смысла. "Дурак, - подумал он, - напросился сам на сверхурочные! Мало тебе было!" "Однако не торчать же здесь два часа". - От встал с кресла, потянулся и вышел в ход сообщения. Диаметр трубы был меньше человеческого роста, и ему приходилось идти, согнувшись в три погибели, преодолевая мощный встречный поток воздуха, насыщенного приторным запахом аммиака. "Ну и запашок! - подумал он, зажав ноздри и дыша ртом через платок, смоченный поглотителем. - Уже год, как собираются сделать настоящие ходы сообщения. Видно, руки не доходят, только и думают об этом поганом веноцете. Подумаешь, эликсир бессмертия!" Прямо перед ним была дверь пульта пятого участка. Он нажал стопор и вошел. Здесь по крайней мере хоть меньше воняло аммиаком. Каждая кабина имела очистительную установку. Душанов стоял во весь рост, с глазами, прикрытыми дисками. Телекинетический колпак - где-то на затылке, руки вытянуты вперед, как будто в них фрезы. Он обернулся на шум открываемой двери и снял диски. - А, это ты! - Я. Можно, я у тебя посижу немного? - Садись. - Он переключил пульт на программное управление. - Ты чего ходишь? - Авария. - Что-нибудь серьезное? - Часа на два. А ты сколько сегодня сделал? - Семьсот кубометров. - Врешь! - Чего мне врать? - Душанов включил экран и показал ящик, наполненный до половины шариками веноцета. У Рустана глаза полезли на лоб. - Сколько тут? - Да с полкило будет. - Везет тебе! - Работать надо. Участки у всех одинаковые. - Значит, способностей нет, - вздохнул Рустан. - Глупости! С телекинетическими способностями никто не рождается. Их развивать нужно. Рустан встал с кресла. - Я это уже слышал. На курсах. - Ну ладно, - Душанов взглянул на экран, - горизонт понижается, пора переходить на обратную связь. Ты уж меня извини. - Извиняю. Только скажи: тебе правда эта работа доставляет удовольствие? - Доставляет. - А почему? - Как тебе сказать? - Душанов надел на глаза диски. - Я еще в детстве мечтал о том, чтобы одна моя мысль управляла машиной. Понимаешь, когда ты вот тут, в кресле, а весь твой опыт, воля, знания - там, в антропоиде. - А я - нет. - Что нет? - Не мечтал. - А о чем ты мечтал? - Да ни о чем. А сейчас мечтаю, чтобы выспаться. - Лентяй ты, Рустан. - Может, и лентяй, - сказал Ишимбаев. x x x Маленькая узкая комнатка была полна звуков. Справа раздавался храп, над кроватью орал репродуктор, слева доносились приглушенные голоса. Рустан снял ботинки, выключил радио и лег на кровать. - Искать нужно в нижних горизонтах, - произнес баритон слева, - оттуда идет мощное пси-излучение. - Но, говорят, там эти.. как их... сильфии, - отозвался женский голос. "Наверно, это парочка геофизиков, - подумал Рустан, - те, что прилетели позавчера" Он их видел в кафе. У мужчины была густая шевелюра и мясистый нос. Женщина носила брюки и черную размахайку. Волосы до плеч. - Ерунда! - авторитетно сказал баритон. - С нашими средствами поражения... "Дубина! - подумал Рустан. - Густопсовый дурак! Показать бы тебе сильфию!" - Ты не жалеешь, что сюда прилетела? - Нет, с чего-то ведь нужно было начинать. Только пахнет тут почему-то преотвратно. - Аммиак. Атмосфера планеты содержит много аммиака, а очистка воздуха не на высоте. Ведь настоящее освоение планеты еще не начато. "Не на высоте! - Рустан захлебнулся от злости, вспоминая ходы сообщения. - Вот поживешь тут, увидишь, какая это высота!" - А мне кажется, что еще воняет кошками. - Это меркаптан. Им пропитывают костюмы, когда выходят в зону. Сильфии боятся запаха меркаптана. - А ты уже все тут знаешь. Раздался звук поцелуя. Рустан чертыхнулся и включил радио. "...основа телекинетического управления состоит в абсолютно идентичной настройке длины волны пси-поля управляемого объекта и управляющее субъекта. Максимальный эффект управления достигается при полном психическом переключении на выполняемую объектом работу. Водитель антропоида должен не просто отдавать команды, но и, пользуясь средствами обратной связи, мысленно воплотить себя в антропоиде..." Рустан пощупал затылок Он уже хорошо знал, что такое воплощение при помощи обратной связи. "...Учитывая, что напряженность пси-поля падает пропорционально квадрату расстояния, следует регулировать контур усиления в зависимости от интенсивности рецепторного восприятия..." Ишимбаев выдернул штепсель из розетки. - Разгадка терапевтической активности веноцета практически решает проблему долголетия, - урчал баритон слева. - Я лично являюсь сторонником биологической теории происхождения, хотя утверждение о том, что веноцет - это окаменевшие личинки насекомых... - О господи, и тут веноцет! - Он взглянул на часы, натянул ботинки и поплелся в кафе. В его распоряжении оставалось около часа. x x x В кафе еще никого не было, если не считать Граве. Он, как всегда, сидел за столиком около стойки. "Счастливчик, - подумал Рустан, - два месяца на больничном!" - Садись. - Граве придвинул ему стул. - Чего бы пожевать? - Рустан раскрыл меню. - Можешь не смотреть, - сказала буфетчица, - сосисочный фарш и кофе, больше ничего нет. - Н-да, здорово кормите. - Ты что, заболел? - спросил Граве. - Нет, перерыв для ремонта. - Завтра обещали подкинуть мяса, - сказала буфетчица. - На Новый год руководящий хочет сделать котлеты с макаронами. - Неплохо бы! - облизнулся Граве. - И еще по рюмке спирта на брата. - По рюмке! - хмыкнул Рустан. - Если не нравится, можешь не пить, - сказала буфетчица, - охотники всегда найдутся. Рустан молча жевал фарш. Граве макал галету в кофе и откусывал маленькие кусочки. - Ну, как выработка? - спросил он. Рустан махнул рукой. - Ну ее в болото! Осточертело мне все до тошноты! - Романтик! - презрительно сказала буфетчица. - Я их здесь за четыре года повидала, этих романтиков. Начитались фантастики, а тут, как увидят сильфию, по месяцу ходят с выпученными глазами. Ты чего ждал, когда вербовался? - Не знал же я... - Ах, не знал?! Теперь будешь знать! И чего им только нужно? Сиди в мягком кресле да командуй четыре часа в сутки. Постоял бы на моем месте за стойкой. А то - телекинетика! Подумаешь, работа! Я тоже с удовольствием кормила бы вас телекинетически. - Ничего, привыкнет, - сказал Граве. - Пойми, Граве, - Рустан с трудом подбирал слова, - вот говорят, я лентяй. Может быть, и лентяй, не знаю. Только... не по душе мне эта работа... Я ведь старый шахтер. Мне приходилось и отбойным молотком и даже кайлом... но ведь это... совсем другое дело. - Чудак! - сказал Граве. - Тебе что, приятней махать кайлом, чем водить антропоид? - Приятней. Там настоящая работа и устаешь как-то по-человечески, а тут форменный... - он осекся, бросив взгляд на буфетчицу. - Нужно тренироваться, - сказал Граве. - Когда освоишься, поймешь, что за машиной тебе с твоим кайлом не угнаться. - Может быть, но ведь кайлом я чувствую породу. Она же разная, порода - здесь твердая, а там мягкая. Работаешь, а сам соображаешь, где рубить, а где сама отвалится. - Рустан вздохнул, взглянул на часы. - Ладно, хватит трепать языком. Налей мне кофе. Оставалось двадцать минут. Если бы кто-нибудь знал, как ему не хотелось идти на вахту! x x x За два часа температура внутри кабины упала ниже нуля. Рустан включил отопление и набрал номер ремонтной. - Да? - на этот раз голос был мужской. - Я Ишимбаев с седьмого участка. Как там мой дружок? - Какой дружок? - Ну, антропоид. Диспетчер приказал... - Ах, это вы, Ишимбаев?! Я уже пишу на вас докладную. Безобразие! - Погодите, не орите в трубку. Мне сказали" что меньше двух часов... - Я спрашиваю, где ваш антропоид? - Как где? У вас. Вы должны были принять его на кольцевой галерее. Волна пси тридцать шесть. - Мы обшарили на этой волне половину галереи. Нет там вашего антропоида. - Нет?.. Подождите, я выясню. - Рустан положил трубку. Дело принимало совсем скверный оборот. За такие вещи по головке не погладят. Ведь если разобраться, он не должен был уходить из кабины, не получив подтверждения от ремонтной. Антропоид с нарушенной ориентацией мог забрести куда угодно, даже провалиться в одну из вертикальных скважин, и тогда... Лоб Ишимбаева покрылся каплями пота. "Ух!" Он представил себе полчища потревоженных сильфий, атакующих верхний ярус. Говорят, так уже было. Мчащаяся лавина сметала на своем пути стальные переборки бараков, ломала ходы сообщения, и если бы не лазеры... Рустан рванул вниз телекинетический колпак... Он выжал все, что мог дать усилитель обратной связи, так, что видеодиски обжигали веки, но глаза ничего не различали, кроме радужных кругов, вращающихся в темноте. Оставалось последнее средство. Рустан открыл колпак, вырвал балластное сопротивление второго контура и закоротил провода. Теперь ко всем его прегрешениям еще добавилось нарушение параграфа двенадцатого Правил телекинетического управления. Он невольно вскрикнул, когда его век коснулся горячий металл. Запахло паленым. И все же, срывая с обожженных век диски, он на мгновение увидел перед собой в горизонтальном развороте координатора кусок обвалившейся породы с характерными следами фрез. Антропоид лежал где-то во втором ярусе, очевидно придавленный рухнувшим сводом. x x x На выход в зону нужно было брать специальное разрешение, но за этот день Ишимбаев совершил уже столько подвигов, что еще одно нарушение Устава, по существу, ничего не меняло. Он натянул маску, надел пояс с аккумуляторами, включил фонарь и взял стоящий в углу отбойный молоток. "Меркаптан!" Маленький флакон с омерзительно пахнущей жидкостью, отравлявшей воздух в кабине. Несколько дней назад, завтракая, он, помнится, отпихнул его ногой в угол. Став на четвереньки, Рустан обшарил каждый сантиметр пола. Флакон исчез. Как будто его никогда и не было. Выходить без защитного запаха в зону было рискованно, но для того чтобы просить меркаптан на соседнем участке, пришлось бы... Рустан махнул рукой и сорвал пломбу с бронированной двери. ...Все это выглядело совсем иначе, чем на экране. Розовые наросты на мерцающих голубых стенках шевелили тысячами маленьких лепестков. Рустан ткнул пальцем в один из них и отдернул руку. Палец свело судорогой. Он вскинул молоток на плечо и зашагал вдоль галереи. Ноги выше щиколоток уходили в мягкий грунт, просеянный сортировщиками. Рустан поравнялся с ящиками, куда сортировщики складывали добытые трофеи. В одном из них - беспорядочно наваленные кости. Рядом - почти полностью сохранившийся скелет странного существа с выгнутым дугой спинным хребтом, треугольным черепом и длинными десятипалыми конечностями. "Интересно, что они тут жрали?" - подумал Рустан. Во втором ящике, в углу, он нашел один-единственный шарик веноцета - вся добыча за сегодняшний день. Дойдя до поперечной галереи, Рустан вспомнил сильфию и пожалел, что нет меркаптана. - Волосатая гадина! - громко сказал он, чтобы подбодрить себя - Вошь вонючая! "Адина, - повторило эхо искаженные маской слова, - ошь... ючая!" Здесь кончались следы работы его антропоида. Идти по твердому грунту стало легче. Сначала он увидел сортировщиков, беспорядочно метавшихся по галерее. Руки антропоида с включенными фрезами торчали из-под придавившей его глыбы. Судя по всему, потеряв ориентацию, он пытался пробиться сквозь стену галереи. Глыба была слишком тяжела, чтобы сдвинуть руками. Ишимбаев подключил провода молотка к поясу с аккумуляторами и, определив на глаз направление слоев, расколол ее на две части. "Выключи фрезы, вставай!" По-видимому, рассказы о водителях, умеющих командовать антропоидами без телекинетического усилителя, были, мягко выражаясь, преувеличением. "Вставай!" - Он присел на корточки, подхватил антропоида под мышки и, крякнув от натуги, поставил на ноги. Антропоид развернулся на месте и с вытянутыми на высоте плеч руками пошел на Ишимбаева. "Повернись кругом!" Вращающиеся с грозным воем фрезы приблизились к лицу Рустана. Он присел. Антропоид тоже согнул ноги в коленях. Рустан еле успел отскочить. "Выключи фрезы, болван!" Чуть уловимые следы пси-излучения влекли искалеченный мозг антропоида к его водителю. Рустан побежал... Притаясь за углом поперечной галереи, он прислушивался к неторопливому, мерному стуку стальных подошв. Дойдя до поворота, антропоид на мгновение остановился, как бы к чему-то прислушиваясь, и решительно повернул налево. Сортировщики послушно плелись сзади. Смертоносные фрезы были вновь нацелены в грудь Ишимбаева. Ширина коридора не превышала одного метра, и шагавший вразвалку антропоид задевал плечами