упал на землю. "Если это перелом, дело плохо". Квентин уселся на берегу и с трудом стянул сапог полный воды. Закатал штанину и увидел, как лодыжка прямо на глазах краснеет и отекает. Сквозь боль, крепко стиснув зубы, Квентин ощупал ногу. Как не мял он ее, нащупать перелом не удалось. Через некоторое время боль немного стихла, и он попытался подняться на ноги. Но преступить на левую ногу не мог, любая попытка тотчас же отзывалась пронзительной болью. До развалин ближайшего домика было недалеко. И он подобрав обломок доски и опираясь на него, поскакал на одной ноге по дороге, занесенной слоями песка и глины и поросшей травой. От большинства домов остались только осыпавшиеся развалины красного кирпича, но некоторые выглядели молодцами и сохранили свои стены, лишившись только окон и крыш. Он добрался до более-менее сохранившегося двухэтажного домика с кокетливо выложенными кирпичом глазницами окон и одиноко торчащей над его остовом печной трубой. Стены дома сохранились хорошо, но ограда была разрушена, и двор полностью зарос высокой травой и был усеян битым кирпичом и другим мусором всеобщего распада и разложения. Квентин продрался сквозь цепляющиеся кусты и с трудом преодолел высокий порог дома - деревянное крыльцо было разрушено. Его встретил мрачный остов когда-то зажиточного дома. Крыша была сорвана, и ее остатки валялись на полу первого этажа. В углу стоял диван с облезшей обивкой и торчащими спиралями пружин. Большой круглый стол в центре комнаты выглядел невредимым, но был погребен под осколками черепицы рухнувшей крыши. Посудный шкаф с выбитыми стеклами завалился на бок. У стены стояли довольно крепкий на вид топчан и пара-тройка развалившихся стульев. Справа возвышалась печь-камин с выщербленными квадратиками голубых изразцов. Квентин доковылял до топчана и сдернул с него истлевшую тряпку покрывала, засыпанную осколками черепицы и стекла. Он осторожно, ожидая падения, опустился на некогда крепкую дубовую вещь. Топчан выдержал. Теперь можно было перевести дух. Он стал освобождаться от мокрой одежды. Лодыжка на поврежденной ноге настолько разбухла, что он промучился минут десять, прежде чем смог стянуть сапог. Второй сапог тоже долго не сдавался. Подобрав по углам несколько подходящих деревяшек, Квентин соорудил нечто вроде шины на поврежденную ногу. Весь бандаж он туго перевязал полосками материи от покрывала. Теперь ему оставалось позаботиться об одежде, которая изрядно намокла во время его вынужденного купания. За хворостом далеко ходить не пришлось, предостаточно деревянных обломков валялось в комнате и во дворе. Темнота быстро сгущалась. Он развел небольшой костер прямо посреди комнаты, стянул с себя намокшие тряпки и развесил их вокруг костра. Самое большой бедой было то, что съестные припасы пропали, превратившись в отвратное мессиво. Квентин с отвращением выскребал мокрые комки из мешка и, запивая кипятком, заталкивал их в рот. Продукты таяли с удивительной быстротой, а ведь прошло не более трех суток с того момента, как он вступил в лес. То ли время здесь текло по-другому, то ли еще что, но ему казалось, что он блуждает по этому лесу уже недели две. Ночь была тихой, сквозь безоблачное небо ярко, как и прежде, горели звезды. Издалека доносился шум реки. Его немного морозило, и он пересел поближе к огню, укутавшись в высохшее одеяло. Боль в ноге стала тупой и дергающей. "А ночи здесь тихие", - с улыбкой подумал Квентин, вспоминая вчерашнюю схватку с монстрами. Ему не хотелось думать о будущем, о том, как он продолжит путь с больной ногой. Пусть все идет, как идет... За последнее время он уже успел убедиться в том, что судьба буквально тянет его за волосы, как бы он не упирался. Поэтому и задумываться о будущем было в определенном смысле бессмысленно. Темный квадрат провала в полу - вход в подвал. Надо с утра проверить, что там... Какое странное место. Кула подевались его жители? Когда это произошло? Когда Конах напустил порчу на эти места или во время войны? Мысли текли, плавно вливаясь в реку сновидений. Через мгновение веки смежились, и он забылся глубоким сном.  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПРОНИКНОВЕНИЕ *  Глава 13. Деревушка гоблинов Хищные рыбы схватили и волокли его на дно. Он задыхался. Их острые зубы впились в больную ногу, и она взвыла нестерпимой болью. Сознание мгновенно выпрыгнуло из сна. Кто-то, тяжело навалившись сверху, заматывал ему голову отвратительной гнилой тряпкой, той, что он сбросил с топчана. Ни рукой, ни ногой он пошевелить не мог, их крепко держали. Особенно досталось больной ноге, ее сжали с такой силой, что он не выдержал и заорал во все горло, тут же задохнувшись в пыльной материи. Некий затаенный гуманист, чтобы не искушать Квентина возможностью дальнейших криков, чем-то стукнул его по обмотанной покрывалом голове. И если бы Квентин не потерял в ту же минуту сознание, он бы, наверное, вместе со всеми посмеялся над глухим звуком удара и облачком пыли, что исторгла его голова. Затем его, как мешок, бросили поперек лошади, и четверо всадников быстро скрылись в ночи. Когда он очнулся, сразу же застонал от боли. Его спеленали как куколку, руки затекли неимоверно, но хуже всего пришлось больной ноге, которую, не пощадив, обмотали веревками. Хорошо хоть с головы убрали грязную тряпку, и он мог осмотреться, где находится. Ранние лучи солнца рисовали на полу и стенах причудливый полосатый рисунок, пробиваясь сквозь щели в дощатых стенах сарая. Он лежал на грубо сколоченном деревянном щите, лежащем на полу. Выступающие бруски щита больно упирались в бока и спину. Чтобы он не мог пошевелиться, его еще дополнительно прикрутили веревками к этому ложу. В полумраке Квентин смог разглядеть обычные предметы домашней утвари находящиеся здесь: бочки, деревянные лари, глиняную посуду, какие-то ящики. Людей было не видно, не слышно, но по утреннему пению петухов, он определил, что его привезли в деревню. "Хорошо, хоть здесь люди, - подумал он. -- А то мог бы попасть к тем уродам". Он посмотрел по сторонам: его оружие и мешок с припасами исчезли, той одежды, что он повесил сушиться на костре тоже не было видно. Он лежал в одном нижнем белье на пропитанном сыростью деревянном подносе, как молодой барашек, приготовленный к закланию. От этих мыслей ему стало не очень уютно. Но за последнее время ему так надоело страшиться неопределенности, что он не вынес положенного ожидания и закричал во все горло. Сначала никакого эффекта не последовало. И ему пришлось крикнуть еще и еще раз, прежде чем снаружи послышались возня и шаркающие шаги. Дверь испуганно заскрипела на петлях, и в пыльное помещение ворвался столб света, на мгновение ослепив Квентина. В освещенном проеме стояла низкорослая сгорбленная фигура с головой, ушедшей глубоко в плечи. Теперь уже Квентин по-настоящему закричал от страха. Господи, только не это! Он был беззащитен и безоружен, и они могли сделать с ним все, что хотели. Быть может, все это время они выслеживали его, чтобы отомстить за смерть своих собратьев. - Чего орешь?! -- Фигура в дверях прошла немного вперед, чтобы на Квентина пришлось больше света. -- Хочешь пораньше исполнить роль матушки-гусыни? Слава богу, худшие мысли Квентина не оправдались, но и то, что он услышал, не слишком его утешило. Это были люди, но как же они походили на тех монстров, что встретились ему в лесу! -- Кто вы такие? -- спросил Квентин. Незнакомец подошел к нему вплотную и наклонился так, что Квентин смог его разглядеть. Все же это был человек. Но его сгорбленная спина и длинные крепкие руки больше бы подошли горилле. Лицо его почти полностью заросло шерстью, оставив на поверхности только расплющенный красный нос и пару маленьких и черных, как бусинки, глаз. Он еще ближе склонился к лицу Квентина и произнес: - Гостю подобает представляться первому. - Суровая смесь перегара, давно сгнивших зубов и табака едва не отправила Квентина в нокаут. - Видно, в ваших краях позабыли правила хорошего тона, - Квентин попытался пошевелиться, чтобы хоть немного ослабить путы, стягивающие больную ногу. -- В гости обычно приглашают, а не крадут путников на дороге. - Ха-ха-ха! -- захохотал уродец, гукая утробным смехом. - Индейка учит повара, каким образом ее приготовить. Давненько нам не попадалось ничего такого свеженького. - Развяжите меня, у меня болит нога, возможно, перелом. Уродец склонился к Квентину так низко, что его борода коснулась лица Квентина. - Я, конечно, точно не знаю, но говорят, - он перешел на шепот. - Мясо от страха и боли становится еще вкуснее... - Последняя шутка сильно его рассмешила, и он зашелся булькающим смехом, одаривая Квентина волнами ароматов и брызгами слюны из своего гнилого рта. - Проснется ╗рк, и, может, мы тебя развяжем. Не есть же тебя с веревками, - он снова зашелся в смехе, находя на редкость удачными свои гастрономические шутки. -- Надейся и жди! Часа два у тебя еще есть в любом случае. Можешь расслабиться и подумать о чем-нибудь хорошем, говорят это тоже способствует пищеварению. Но я лично предпочитаю более сильные эмоции. Дверь за ним закрылась, и Квентин остался один на один со своими мыслями, время от времени забываясь в коротком дремотном состоянии. Вскоре дверь вновь заскрипела, и в проеме появились четыре фигуры. Эти походили на людей больше, чем первый его знакомый, во всяком случае, ростом и осанкой. Они легко подхватили щит с Квентином и вынесли его на улицу. Деревня состояла из маленьких, прилепившихся друг к другу деревянных домиков, большей частью ветхих и запущенных. Его принесли, как он догадался, на центральную площадь. Толпа существ сильно заросших, с космами давно не мытых волос, одетых в какие-то лохмотья криками приветствовала их появление. Квентин заметил, что они были разными: некоторые походили на его первого посетителя - низкорослые, обезьяноподобные, заросшие шерстью; другие более походили на людей, - но все они, судя по их виду, находились на последней ступени человеческой деградации. Толпа быстро окружила его. Он уже нисколько не сомневался, что попал в плен к дикарям. Они кричали и показывали на него пальцами. В возгласах слышались удивление, испуг и нетерпение расправы. Щит, к которому он был привязан, установили на деревянный помост в центре площади. Все это настолько походило на дурной сон, что Квентину казалось, он вот-вот проснется. Центральная площадь, на которую его принесли, была окружена частоколом остро отесанных бревен. В центре площади находилось узкое и высокое деревянное строение на сваях с высоким крыльцом, увенчанное остроконечной крышей. Крыльцо украшали два столба, ярко раскрашенные красками, с развевающимися на них пышными птичьими перьями. Откуда-то раздался трубный голос рожка. Толпа заволновалась и отступила от Квентина. Вперед выступили воины -- обезьяноподобные существа, вооруженные длинными деревянными копьями. Толпа, постепенно расходясь от собственного неистовства, скандировала: - ╗рк! ╗рк! ╗рк! Краем глаза Квентин заметил, как в домике на сваях открылась дверь, и оттуда стал спускаться человек в разноцветных птичьих перьях. Длинные перья, налепленные на голое тело, превращали его в нелепого долговязого павлина. Спускаясь по лестнице, он исполнял какой-то обрядовый танец со сложными змееобразными движениями, отчего его павлиний хвост мотался из стороны в сторону. Затрубили рожки, и ударили тамтамы. Толпу это завело еще больше, и она пришла в неистовство. ╗рк подошел вплотную к Квентину и что-то крикнул толпе на своем гортанном наречии. Из толпы вышли два воина, они несли меч и лук со стрелами, которые принадлежали Квентину. Толпа всеобщим охом выразила свое отношение к оружию Квентина. Видимо, им была неизвестна глубокая обработка металлов, которой владели мастера мастера Гедара. ╗рк вытащил из ножен сверкнувший на солнце меч Гедара. Толпа снова зашлась в изумленном вздохе. ╗рк размахнулся и с размаху вогнал меч в один из деревянных столбов, что стояли рядом с крыльцом. - Ирг! -- крикнул ╗рк, и к нему приблизился тот обезьяноподобный ублюдок, что первым заходил к Квентину. ╗рк что-то быстро сказал ему, тот согласно кивнул головой и подошел к Квентину. Но прежде чем он заговорил, Квентин отвернул голову, чтобы поменьше наслаждаться смрадным дыханием этого урода. - Вот теперь настало время познакомиться поближе, - проговорил он на Древнем языке, тщательно подбирая слова. - Меня зовут Ирг, и я один из всей стаи владею Древним ангом. Ты, я вижу, происходишь из знатной семьи и поймешь меня без труда. Все благородные не могут обойтись без Анга. - Ерк - вождь нашей стаи и жрец священной птицы. И прежде чем провести положенный ритуал, он хотел бы познакомиться с тобой. Всегда полезно знать с каким мясом имеешь дело! - Ирг снова разразился отвратительным смехом. -- Он спрашивает, кто ты? Какой ты крови? Хотя, я думаю, мы это и так скоро узнаем... Квентина охватила ярость. Этот урод издевался над ним, а он не мог ничего поделать. Скопище придурков, во главе с их идиотским вождем в перьях. - Какая тебе разница, скотина, кто перед тобой! Или тебе не все равно, кем набить свою утробу - знатным или простолюдином? Ирг опешил на мгновение, раздумывая то ли разозлиться ему, то ли рассмеяться. Но все-таки этот весельчак не удержался и снова захрюкал. - Если ты думаешь, что нашел подходящее время для шуток с нашим вождем, то вскоре тебе придется пожалеть об этом. Вождь очень просит тебя сказать, кто ты? -- Ирг смягчил тон. - Скажи этому дураку в перьях, что перед ним Квентин из Монтании. Ирг быстро пробурчал на своем языке. Вождь также быстро ему ответил. Бусинки-глаза Ирга забегали в надежде обнаружить в своей дебильной голове хоть какую-нибудь здравую мысль. Лицо же вождя, вывалянное в перьях, оставалось непроницаемым. Они все еще продолжали о чем-то совещаться, но Квентин заметил, что настроение толпы изменилось. Теперь уже многие люди что-то оживленно обсуждали. - До нас донеслась весть, что Монтании больше не существует. Ее народ пытался противостоять великому правителю, и был уничтожен. Однако твое оружие, другие вещи, а также твое поведение выдают в тебе благородную кровь. Поэтому, Квентин, вождь спрашивает тебя еще раз, кто ты? Квентину обрыдла вся эта болтовня. Уж если они решили приготовить его на обед или оставить на ужин, то, чтобы он не сказал, уже не сможет ни помочь, ни навредить ему. - Скажи этому петуху, что я принц Монтании. Что моя страна восстала против Конаха, но мы потерпели поражение. Скажи, что я потерял все: родителей, дом и родину. Но я нашел путь, и он приведет меня к победе над Конахом. Глупая улыбка сползла с лица Ирга, и они с вождем о чем-то долго совещались. Наконец Ирг снова обратился к Квентину: - Знаешь ли, юноша, хоть ты молод и свеж на вид, но у тебя повреждена нога, а это может быть связано с каким-нибудь заболеванием. Мы не можем рисковать священным здоровьем божественной птицы и нашей стаи. Поэтому, поэтому... - он помолчал, подбирая слова. - Считай, у нас временно пропал аппетит. Хотя я могу тебя успокоить, - добавил он с улыбкой, сделавшей его обезьянью физиономию еще более отвратительной. -- Он скоро вернется. Вождь сделал круговой жест рукой, обращаясь к своему народу и призывая его к себе. Толпа сплотилась вокруг Квентина. Все о оживленно переговаривались и разглядывали принца Монтании. Вождь ╗рк застыл в величественной позе, сложив руки на груди, всем своим видом изображая глубокую задумчивость. "Мыслитель в перьях", - определил Квентин. Но вот вождь ожил и, разглядев кого-то в толпе, громко выкрикнул его имя. Толпа пришла в движение, и из нее выбралась на редкость высокая и стройная для этого народа женщина. Длинные черные волосы у нее были распущены до плеч и на лбу стянуты тонким серебряным обручем. Ее длинное одеяние черного цвета без каких-либо украшений спадало до самой земли. Ничего уродливого и обезьяньего, присущего ее соплеменникам, в ней не было. В тонких пальцах, украшенных серебряными кольцами, она сжимала четырехлепестковый голубой цветок. Она изучающе смотрела на Квентина. Вождь о чем-то ее спрашивал, и она негромко отвечала низким грудным голосом. После короткого обмена фразами вождь пришел к выводу, что пора огласить решение. Он гордо поднял голову и, глядя поверх голов своего народа, произнес что-то длинное и распевное. Толпа вновь заволновалась. Квентин, как ему было ни тошно, все же расслышал в общем хоре и недовольные, ропщущие голоса. Вождь, видимо, тоже, и поэтому повторил то же самое еще раз, но более повелительным и строгим тоном. - Дира позаботится о тебе, мой сладкий дружок, - с умилительно-притворной улыбкой объявил Ирг. - Пока мы окончательно не убедимся, что ты не опасен в качестве ужина. Четыре гориллоподобных воина легко подняли щит с Квентином и, не развязывая его, понесли к дому Диры. Пока его несли по улицам деревни, и он с удивлением разглядывал маленькие домики с соломенными крышами, похожие на гнезда птиц. Двое воинов, вооруженных копьями, остались на страже перед входом в дом Диры, двое других удалились. Оконца домика, расположенные под потолком, были настолько малы, что в них не пролезла бы и кошка. Так что о побеге пленника можно было не беспокоиться. Как только воины ушли, Дира сразу же освободила Квентина от его пут. В племени ее считали чужой, и вряд ли она опасалась, что кто-нибудь осудит ее за такое отношение к пленнику. Многие шептались, что она не почитает птицу Ру, и бросали вслед злобные взгляды, но никто не смел выступить против нее в открытую, - Дира слыла колдуньей. Даже ╗рк побаивался ее. Она действительно не походила на остальных, была белой вороной в стае. Хотя ее предки вместе со всеми подверглись порче, на роду Диры это отразилось в меньшей степени: все они, также как их прадеды, сохранили прямую осанку и человеческую внешность. Ясно, без колдовства здесь не обошлось, поэтому соплеменники Диры относились к ней и ее роду с опаской и подозрением. Со временем люди стаи забыли речь, что досталась им от предков, и перешли на более легкий язык птиц. Из всего племени ангом владели лишь несколько человек, в том числе и Дира. Был и еще один настораживающий момент в биографии Диры. Ее дочь Тана. Никто не знал, кто ее отец. Хотя это и было дело прошлого, но время от времени разговоры по этому поводу возникали. В стае было не принято жить женщине без мужа или с пришлым чужаком. Дира же жила вдвоем с дочерью и всякого, кто подкатывался к ней, мигом отшивала. И то, что таких находилось в избытке, злило особенно сильно. Ее дочь Тана так и осталась незаконорожденной, а значит, неполноценной, в чем-то обязательно ущемленной. Хотя народец был невелик и боролся за выживание, правило соблюдалось строго, - чужим птенцам не место в стае. Уж как строго вождь и старейшины не допытывались, кто же является отцом маленькой Таны, выяснить ничего не удалось. Сама же Дира дерзко уклонилась от допроса, и это провело еще большую полосу отчуждения между Дирой и стаей. Когда Дира осторожно освободился Квентина от пут, он с трудом смог пошевелить затекшими конечностями. Больная нога лежала бревном и ничего не чувствовала. - Что у тебя с ногой? -- спросила Дира. - Упал с моста, когда переходил реку. - По мосту уже давно не ходят. ╗рк рад этому обстоятельству. Даже если бы мост был исправен, он бы приказал его сломать, - Дира внимательно осматривала поврежденную ногу Квентина. -- Река охраняет нас от вторжения чужаков, но не мешает свободно перемещаться птицам. На том берегу, с которого ты пришел, живут люди и гоблины, на этом птицы. Птицам угрожают и те, и другие, - она улыбнулась. - Так говорит вождь. - А мне показалось, что ваш вождь, этот Ирг, да и многие другие сами гоблины. Дира улыбнулась. - Только не вздумай сказать им об этом, если не хочешь, чтобы тебя тут же изжарили заживо. Они считают себя происходящими из рода птиц. - Птиц? - Да, происходящими от священной птицы Ру, покровительницы рода. Когда-нибудь я расскажу тебе об этом. - Она продолжала осматривать его ногу, и внезапно надавила на больное место так, что Квентин вскрикнул. - Нога у тебя повреждена серьезно, надо будет полежать недельки две. Перелома нет, но, возможно, трещина или сильный ушиб. Хорошо, если все обойдется. Будем лечиться. Я дам тебе чудесные снадобья, и будешь здоров, как сокол. - Если меня не съедят к этому времени, - улыбнулся Квентин. Лицо Диры стало настороженным. - Это все проклятая порча, она принесла перерождение. Люди стали злобными и кровожадными. Хранители еще борются с этим, но их остается все меньше, - глаза ее потемнели и с грустью потупились. -- Но ты не пострадаешь: никто не сможет изменить того, что записано в скрижалях судьбы, - темная тень промелькнула по ее бледному лицу, будто некая печаль от ужасов и несовершенства этого мира омрачила ее душу. - Добрые травы и напитки помогут тебе преодолеть недуг и встать на ноги, - она поднесла ему расписной кубок с пряно пахнущим напитком. - Ты останешься у меня в доме под надежной охраной. -- Она кивнула в сторону двери, где маялись воины - Так, что тебе пока не о чем беспокоиться. Квентин медленно пил мятную влагу и чувствовал, как что-то теплое и приятное, словно материнское тепло разливается по его телу. Сознание стало медленно сворачиваться в точку и погружаться в сладкий сон. - Это волшебное птичье молоко, мало кто из людей твоего мира пробовал его на вкус. Некогда оно помогло нам выжить... -- Это было последнее, что он услышал прежде чем скользнуть под мягкий полог сна. Когда он проснулся, было яркое солнечное утро. "Не может быть, что я проспал сутки", - подумал Квентин. Солнце выстреливало в маленькие оконца, пронзая яркими утренними лучами пространство домика Диры. Голова слегка туманилась от долгого сна. Но вместе с тем, он чувствовал, что силы вновь наполняли его. Он взглянул на левую ногу, она была перевязана свежей повязкой, скрывающей аккуратно наложенную шину. Еще, пока он спал, его перенесли с деревянного щита, напоминающего помост для казни, на лежанку покрытую теплой овечьей шерстью. Он лежал на спине, приводя в порядок свои мысли, когда один из лучиков восходящего солнца вдруг изменил свое направление и коснулся его носа. Стало щекотно, Квентин не выдержал и громко чихнул. И тотчас услышал тоненький, знакомый ему, смех: - Хи-хи-хи. - Ти-ти-ти, - вторил голосок потоньше. Они вернулись! Квентин был рад несказанно, хотя еще ощущал небольшую обиду: они бросили его в трудную минуту и не показывались так долго. Тоже мне друзья, называется. - Ти-ти-ти. Прости, но раньше мы не могли придти. - С тобой всегда мы будем вместе, пока ты будешь в этом месте! - Спасибо большое, но будь вы мне друзья, предупредили бы о нападении. - Тогда уж солнышко зашло, и время нам вздремнуть пришло. - Эх, вы... Из-за вас я в плену, и меня хотят съесть. - Не бойся ничего и будь здоров. А как встанешь молодцом, запасись зеркальным ты ларцом. Тогда хоть день, хоть тьмы покровы, лишь позови, - всегда служить готовы. Рикки и Молли взялись за руки и устроили пляску, смешно выбрасывая тоненькие ножки и взмахивая ручками. А затем, слившись с одним из солнечных лучиков, вылетели из окошка. Это было так забавно, что Квентин рассмеялся. И тут ему показалось, что кто-то, словно передразнивая его, тихонько рассмеялся в ответ. В тишине раннего утра этот смех прозвучал звоном хрустального колокольчика. Квентин поспешно оглянулся - в маленькой передней этого домика укрыться было негде. Но краем глаза все же заметил, как кто-то промелькнул за углом соседней комнаты. Он приподнялся на локтях, чтобы заглянуть за угол, но никого не увидел. Любопытство разбирало его, и он огляделся в поисках чего-то, что могло послужить ему костылем. Ничего подходящего не увидел, приподнялся и сел на лежанке. - Эй, кто там?! -- спросил он, как можно строже. -- Что за мышь скребется там в углу? В ответ послышались такие же прыскающие звуки, но более приглушенные, словно кто-то пытался удержать непослушную смешинку в ладошках. Квентина самого разбирал едва сдерживаемый смех, но он твердо решил довести дело до конца и добраться до невидимого пересмешника. Он вскочил на здоровую ногу и поскакал на ней ко входу в соседнюю комнату. Может, и не стоило вести себя столь бесцеремонно, но и сил лежать больше не было. Он держался за стенки бревенчатого домика и помаленьку, скок-поскок, подбирался к проходу. Вот и угол. Квентин, подобрав больную ногу, оперся двумя руками о стенуи заглянул за угол. Но в тот же миг отпрянул назад, как ошпаренный, и, не удержавшись на одной ноге, грохнулся на пол. Ничем больше не сдерживаемый заливистый смех зазвучал по всему дому. Квентин едва пришел в себя: из темноты на него глянули два огромных горящих глаза. - Ну, ладно, извини, я не хотела пугать тебя. - Он увидел протянутую ему узкую ладошку. Перед ним стояла молоденькая девушка небольшого роста. -- Никогда не видела ничего более забавного, чем эти твои друзья, - она улыбалась ему лучистой улыбкой на полном детской непосредственности лице. - Мама научила меня кое-чему, что можно применять в особых случаях, - не без гордости заявила она. -- Вообще, мама знает много всяких забавных фокусов. Она все еще протягивала Квентину руку помощи. Длинные распущенные волосы темными волнами покрывали ее плечи. Черное платье изящно облегало невесомую фигурку, приоткрывая для взоров лишь белизну маленьких босых ступней и немного лодыжку. Тоненькая шея горделиво поддерживала прелестную головку, и Квентин заметил еще один открытый участок тела около шеи, где белая нежная кожа была очерчена рубцами грубой материи. Конечно, он не мог взять эту маленькую ладошку в свою грубую руку и продолжал оглядываться по сторонам в поиске подходящей опоры. Как на грех, поблизости ничего пригодного не было. Положение становилось все более стеснительным, и Квентин почувствовал, как румянец заливает его щеки. Он неуклюже перевернулся на колени и, опираясь руками об пол, затем о стену, вернулся в вертикальное положение. Девчонка прыснула, и принц готов был провалиться от стыда под землю. - Меня зовут Тана, - она снова протянула ему свою детскую ладошку. Только теперь с великой предосторожностью он осмелился пожать ее. Тана, едва доходившая ему до плеча, казалась такой хрупкой и беззащитной. Он взглянул ей в глаза, и она тут же опустила взор. - Мама не хотела, чтобы я беспокоила вас, - перешла она на официальный тон. -- Но это представление было настолько чудесно и восхитительно, что я не удержалась, простите. - А, вижу, вы уже познакомились, - в дверях стояла Дира. -- Моя дочь Тана - существо непоседливое, любознательное и, - она взглянула на Тану, - непослушное. - Мама, но я... Ты не поверишь... Тут происходили такие чудесные вещи, что я не удержалась и подглядела. - А как же ты узнала, не подглядывая, что здесь творится что-то интересное. Они сидели за добротно сработанным столом, еще пахнущим здоровым и свежим запахом леса, и наслаждались вкусом молока, меда и пышного, только что испеченного хлеба. Квентин рассказал почти всю свою историю, умолчав только о деталях его пребывания в Гедаре. В ответ Дира решила рассказать древнее предание, повествующее об истории ее народа. Это было давным-давно, еще до войны и, конечно, до воцарения Конаха. Все произошло в эпоху расцвета Древней цивилизации. До наших дней дошли только устные легенды о том времени, да и то правда, что Древние не очень-то доверяли бумаге, предпочитая фиксировать свои знания на кристаллах, которые с той поры так никто и не смог оживить. В период расцвета Древней цивилизации люди умели передвигаться в пространстве с помощью машин и даже летали на другие планеты. Население Земли все время увеличивалось, и люди постоянно осваивали новые планеты, пригодные для проживания. Вскоре поселения землян в космосе охватили обширный сектор, и возникла великая космическая империя. Так продолжалось несколько веков, пока разведчики не натолкнулись на одну странную планету, расположенную на окраине освоенного сектора галактики. Поскольку природные условия на этой планете были признаны пригодными для проживания поселенцев, началась ее колонизация. Планета, хоть и была пригодна для проживания, климатом и ландшафтом не радовала: песчаные пустыни с огромными барханами почти по всей поверхности, и только в приполярных районах небольшие водоемы и островки бедной растительности. Тем не менее, планета Тар стала центром нового колонизируемого района галактики и форпостом Терраны (так называлась земная империя) на краю цивилизованного мира. Планета была богата полезными ископаемыми, и люди занялись их интенсивной разработкой. Огромные машины вгрызались в песчанный грунт планеты, работали на рудниках и в шахтах. Так как планета была удалена от магистралей цивилизованного мира, туда начали ссылать заключенных и использовать их дешевую рабочую силу. В общем, это была ничем непримечательная колония на границе освоенного сектора галактики. Колонизация планеты продолжалось около тридцати лет, пока рабочие одной из экваториальных шахт не натолкнулись в карьере на странный артефакт. - Что такое артефакт, мама? - перебила рассказ Тана. - Это предмет искусственного, нечеловеческого и неприродного происхождения. Подробного описания этой громадины не сохранилось, но это было нечто по-настоящему величественное. Для ее транспортировки на базу в главный город колонии потребовалась огромная космическая платформа, которую прислали с Земли. Другими словами, эту штуковину погрузили на огромную космическую телегу, которая была размерами, наверное, с целый город и перевезли в столицу, которая называлась Метохия. Город поселенцев был расположен на одном из полюсов планеты, вблизи многочисленных озер, в которых и были сосредоточены запасы пресной воды на этой планете. Изучением странного предмета занялись ученые разных специальностей. Но им так и не удалось толком ничего выяснить. Эта штуковина, занявшая футбольное поле возле города, пролежала там неделю или чуть больше, пока не произошло событие, в корне перевернувшее всю земную историю. Планета Тар, как я вам уже говорила, была засушливым местом. Но на полюсах, где располагались города-поселения, климат был влажным. Пошел дождь. Дождь, несущий живительную влагу и необходимый всему живому. Все это случилось ночью, когда жители крепко спали. Для многих из них эта ночь стала последней. Дира сделала паузу и пропустила глоточек медового напитка. Тана и Квентин застыли в напряженном ожидании. Квентину никогда прежде, хоть он и интересовался Древней историей, не приходилась слышать ничего подобного. - Те, кто дежурил на объекте Z (так назвали артефакт), были поражены открывшимся им зрелищем. - Что же случилось? -- нетерпеливо воскликнул Квентин. - Если вы видели, как в ночи раскрывается волшебный цветок ирдир, то можете представить себе это зрелище. Он раскрылся как бутон волшебного цветка, как только на него упали первые капли долгожданной влаги. Лепестки бутона набухли от дождя, а затем раскрылись и упали на землю, придавив несколько человек из охраны. Внутри раскрывшегося цветка показался огромный рот, который, чмокая от жадности, впитывал в себя влагу. Рассказывают, что дежурный офицер успел поднять тревогу, и сигнал бедствия достиг Земли и всего обитаемого мира за мгновение до того, как произошли дальнейшие события. - Что было дальше? -- не удержалась Тана. - Сначала, судя по описаниям, появились личинки. Они развивались очень быстро, в природе так не бывает. Рождались миллионы самых разнообразных насекомых. Но это только мы называем их насекомыми, просто так привычнее. Они плодились и размножались невероятными темпами, многие из них достигали исполинских размеров. А затем настал судный день. Миллиардные полчища этих тварей хлынули на город. С каждой секундой их становилось все больше, они мутировали и быстро приспосабливались к условиям окружающей среды. Они поедали все на своем пути, в пищу годилось любое белковое соединение, проще говоря, плоть. Примерно через два часа с Метохией было покончено. - Разве колонисты не защищались? - Квентин в отчаянии сжал кулаки. - Они держались до последнего. Но проклятые твари быстро размножались и изменялись, поэтому в бой вступали все новые их виды, более развитые и защищенные. - Кто-нибудь спасся? - в глазах Таны стояли слезы. - Да, его имя Френсис Дрейк, капитан наружной охраны объекта Z. Но лучше бы он умер... - Почему? Но Дира продолжала рассказ, будто не слышала вопроса Таны: - После того, как сигнал бедствия был принят, с окрестных планет были подняты военные корабли, и планета Тар была объявлена зоной карантина. Дрейк спасся на космическом челноке. Он безумно радовался своему спасению и беспрерывно слал в эфир просьбы о помощи. Но ближайший корабль находился от него в нескольких днях пути, а запасов жизнеобеспечения на маленьком космическом челноке было недостаточно, чтобы продержаться эти дни. Он трое суток находился на орбите планеты Тар, с надеждой ожидая флота землян. Трое суток он наблюдал за планетой. Помутился у него рассудок или нет, не знаю, но он постоянно слал в эфир панические призывы спасти его от мерзких тварей. Они чудились ему во сне и наяву, и, кроме того, он постоянно видел их на поверхности планеты. Это было, конечно, зрелище не для слабонервных. Дрейк сообщал, что они возводят колонии, подобные гигантским муравейникам или ульям. Полюса планеты быстро покрывались бурой трясиной, во влажной среде которой разивались эти существа. К концу третьего дня, когда флот землян все еще был далеко, планета почти полностью покрылась бурой жижей и сетью колоний. Дрейк видел с орбиты, как возникают новые колонии, и рождаются полчища ужасных тварей. Это была полностью биологическая цивилизация, как позднее определили ученые. В ночь на четвертые сутки произошли события, которые повлекли наше теперешнее существование. Дрейк заметил, что колонии начали перестраиваться в новые формы. Он заметил какие-то странные отростки, вытянутые в небо подобно щупальцам. Они росли час от часу, раскачиваясь и как бы поддразнивая Дрейка: подожди, мы доберемся до тебя, от нас не скроешься и в космосе. Так это было или не так, теперь уже мы никогда не узнаем. Но сутки спустя сообщения от Дрейка вдруг неожиданно прекратились. К этому времени флот землян находился в двадцати четырех часах хода до планеты Тар. Сообщения Дрейка помогли ученым выработать тактику борьбы с паразитами, и к моменту, когда флот приблизился к планете, у командующего уже сложилось представление о том, что нужно делать дальше. Было принято решение: всеми имеющимися видами оружия полностью уничтожить зараженную планету. Прежде никогда не возникала подобная опасность, поэтому было решено использовать самые страшные виды вооружений. Нам, конечно, сложно судить, каким было оружие Древних, но уже тот факт, что они могли за несколько минут уничтожить целую планету говорить о многом. Итак, решение было принято. И на шестые сутки после катастрофы флот вышел на дистанцию поражения. Все было готово к смертоносному залпу, когда на передовом корабле вдруг заметили, что к ним приближается небольшой космический челнок. Автозапросчик подтвердил, что это корабль капитана Дрейка. Через пару минут на экранах появилось и изможденное лицо Дрейка. Он просил разрешения на посадку, говорил, что срочно нуждается в помощи и задыхается от нехватки кислорода. Челнок был уже у стыковочного узла передового корабля флота, и его капитан дал разрешение на посадку. Когда взволнованный главный ксенобиолог прорвался к адмиралу флота на мостик флагманского корабля, было уже поздно. Дрейку разрешили посадку, и его бледного, еле живого втащили на палубу крейсера. Ждать больше было нельзя, и корабли дали залп по зараженной планете. Чудовищная энергия разнесла ее в клочья яркими огненными шарами, разлетевшимися по космосу. Все было кончено. Адмирал доложил на Землю об успешном проведении операции, и весть об этом тотчас разнеслась по всей человеческой цивилизации. Люди облегченно вздохнули. Флоту поступила команда возвращаться на Землю. Так и поступили. Адмирал еще успел отдать приказ о возврате, и это было последнее зафиксированное сообщение флота. Через час весь флот исчез с экранов радаров дальнего поиска. Земля и вся сеть колоний замерли потрясенными. До вторжения на Землю оставалось восемь дней. Но тогда никто и предположить не мог, что это может случиться. Тому, кем стал Дрейк, огромный флот Земли был не нужен. Он узнал координаты Земли, и ему стали доступны средства доставки. Через неделю астрономы заметили метеор, движущийся по направлению к Земле, но не придали этому значения. А спустя несколько дней началось вторжение... Тана и Квентин сидели потрясенные услышанным. - Эту историю такой, какой я вам ее рассказала, меня заставила выучить бабушка. Многое из того, что я вам рассказала, мне и самой непонятно, но эта история дошла до нас с Древних времен без переделок. Меня заставили выучить ее наизусть слово в слово, и я в свою очередь заставлю выучить ее наизусть Тану, - она с улыбкой посмотрела на надувшуюся Тану. -- Это наше тайное фамильное сказание. Второе же сказание, о священной птице Ру, знает вся стая, и я думаю, тебе его с удовольствием расскажет Тана. Тана хотела было сказать, что у мамы, раз уж она начала рассказывать, это получится лучше, но не успела. В дверь громко постучали и, не дождавшись разрешения, в дом вошел вождь ╗рк в сопровождении двух воинов. Без дурацкого наряда из перьев он выглядел значительно лучше. Это был высокий жилистый мужчина без признаков уродства, присущего большей части племени. У него было продолговатое лицо с острыми чертами, глубоко запавшие глаза и черные длинные волосы. Одет он был в черную короткую тунику, перепоясанную золотым поясом. Войдя, он приказал воинам удалиться и дожидаться его во дворе. В руках он держал оружие и одежду Квентина, включая Эрлиер. Он что-то сказал Дире на своем наречии, и она в знак согласия кивнула головой. - Я вижу, чужестранец уже выглядит значительно лучше, - перевела Дира слова вождя. -- Я пришел, чтобы побеседовать с ним в более непринужденной обстановке, чем в прошлый раз, -- улыбка вождя вышла какой-то неестественной. - Мы со старейшинами внимательно изучили все эти предметы, - вождь кивнул на вещи Квентина, - и пришли к выводу, что у нас в гостях, действительно, находится представитель знатного королевского рода. Поэтому я пришел извиниться за некоторую грубость, проявленную отдельными представителями нашего народа, и хотел бы спокойно побеседовать с вами, молодой человек. Но Квентину совершенно не хотелось разговаривать с этими варваром. Его чуть не съели заживо, а теперь приходят поговорить по душам. Первым желанием Квентина было выхватить у вождя меч Гедара, который тот все еще держал в руках, и смахнуть его дурацкую птичью голову. Но Дира словно бы умела читать мысли: она мягко положила свою руку на руку Квентина и приветливо предложила вождю присесть за стол. - Я хочу, чтобы ты понял нас. Не знаю, успели ли тебе поведать о наших обычаях и преданиях, связанных со священной птицей Ру, но... - Мы как раз остановились на этом, - сказал Квентин. Вождь, не привыкший, чтобы его перебивали, метн