Владимир Завьялов. Судьба планеты --------------------------------------------------------------- Чернигов. Редакционно-издательский отдел Областного управления по печати, 1992 --------------------------------------------------------------- Фантастическая повесть ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ Я в бездне темной и глубокой, Увидел свет звезды далекой, В реке спокойной и печальной, Услышал звон его хрустальный. Не радость, грусть одолевала, Звезда над головой сияла, К себе звала -- приди, приди, На мир свой сверху погляди. Увидишь ты в немом обличии, Планету всю в своем величии, Увидишь правду, жизнь и смерть, Все на твоей планете есть. Среди тревог, надежд и тьмы, Среди вселенской суеты, Слежу за жизнью звезд, планет, Древней меня светила нет. Я знаю все, мой друг, сначала, Как жизнь цвела и умирала, Рождалась заново и снова! Все это для меня не ново! Но дольше не могу смотреть, Как жизнь и свет рождают смерть, Как гибнут в пламени планеты, Спасти хочу хотя бы эту! Ты услыхал мой зов далекий, Тяжелый стон -- не сон глубокий, Запомни все, что я сказала, Вы не должны начать сначала! Тускнеть вдруг стал далекий свет, Совсем исчез -- его уж нет, Растаял звон -- как сотни лет То наступал земной рассвет! В.Завьялов Л.А.ВАКУЛОВСКОЙ ПОСВЯЩАЕТСЯ Глава 1. НЕПРЕДВИДЕННЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА Багровое солнце висело над самым горизонтом, предвещая на завтра непогоду, когда машина вырвалась из тисков маленького гарнизона и покатила по бетонке, стремительно врезаясь в неласковые объятия выжженной степи. Вместе с Сергеем Викторовичем Светловым, доктором физико-математических наук, в машине, наряду с молодым водителем, развалившись на заднем сидении, восседал Николай Иванович Паненков -- закадычный Сергеин друг еще со школьной скамьи, а ныне подполковник, главный инженер воинской части, дислоцированной на самой дальней окраине научно-исследовательского полигона. Много лет они дружили, пока после Бауманки пути их не разошлись, а затем и вовсе не затерялись среди десятков судеб знакомых, друзей, однокашников. И вот неожиданная встреча. Да и где? "У черта на рогах!" Так, во всяком случае определял свое место службы Николай. -- Послушай, Сергей. Насколько мне известно, ты занимаешься теоретической физикой? -- Н-да, вроде этого, -- немного помолчав, ответил Сергей. -- Тогда какого лешего тебя занесло сюда, на край света? -- Да вот, прослышал, что старинный друг где-то здесь прозябает и, дабы он совсем не одичал, решил его навестить, а заодно напомнить, что в одном из уединенных уголков подмосковья в тишине лабораторий и кабинетов, никем не замеченный и никем не отмеченный, всеми забытый, даже преданным другом скромно живет и трудится его старый товарищ Сергей Светлов. -- Знаешь что, Серега. Давай не будем. На эту тему мы с тобой уже поговорили и все выяснили. Хотя..? -- Стоп, Коля, стоп. Давай действительно без повторений. А то мы начинаем походить на школьников, пытающихся уличить друг друга в смертном грехе. -- Ладно, ладно. Клянусь, к этой теме больше не вернусь. -- Вот и правильно сделаешь. Не чувствовал бы за собой вины, стихами бы не заговорил. А вину, дорогой мой, стихами не загладишь. Надо бы чем-нибудь существенным. -- Не просто не возражаю, но и настаиваю на "существенном". Тем более, что для этого у меня уже все готово, да и Вика будет рада тебя видеть. Чай не забыл, что шафером у нас на свадьбе был? Сергей не ответил. И конечно, он ничего не забыл. Да и как можно было забыть первую в жизни любовь. Лет уже немало в бездну провалилось, а он так и не сумел до конца подавить в себе нежное чувство к веселой и жизнерадостной девушке, которая, в свое время, почему-то выбрала не его, а Николая. По сути, если быть честным до конца, именно это обстоятельство сыграло решающую роль в том, что они с Николаем надолго потерялись. Но, как говорят, время лечит не только раны на теле, но и раны душевные. Поэтому, хотя Сергей и почувствовал некоторое волнение от предстоящей встречи с Викой, однако оно было вызвано уже не любовью, которая за эти долгие годы сначала потускнела, потом и вовсе померкла, а легкой грустью, навеянной переживаниями о глубоком и навечно утраченном чувстве. В свои тридцать лет Сергей был уже академиком, известным ученым с мировым именем. Он имел массу друзей, знакомых, хорошую, приносящую радость и душевное удовлетворение работу. И тем не менее в этом безбрежном море людей он был одинок. Это особенно остро Сергей почувствовал именно сейчас, в машине, которая стремительно мчала его навстречу с романтической юностью. -- Если все будет идти по намеченному плану и в дороге ничего не случится, я надеюсь, что уже к двадцати двум часам в наших руках заискрятся бокалы, наполненные отменным полусладким шампанским, -- неожиданно с доброй улыбкой не то спросил, не то просто с надеждой произнес Сергей. -- Какой может быть разговор! Обязательно засверкает! Или ты в этом сомневаешься? -- в тон ответил Николай и машинально взглянул на приборы машины. Стрелки мирно покачивались, иногда судорожно вздрагивали на неровностях бетонки, но бунтовать, как показалось Николаю, не собирались. Все было в порядке. Двигатель ровно и монотонного гудел. Ничто не предвещало неприятностей. Ныряя в небольшие балки и выскакивая на пригорки, машина уверенно мчалась вперед, навстречу багровому шару, который то появлялся во всей своей неземной красоте, то исчезал, оставляя после себя полыхающее небо, на котором густо-бордовые, с множеством оттенков цвета плавно переходили в более светлые и нежные тона, пока не приобретали ярко-фиолетовый оттенок, а затем и вовсе не растворялись в вечернем небе. Удивительное зрелище. И никто из них не подозревал, что непредвиденные обстоятельства уже поджидают их, и что вообще произойдут события настолько невероятные, что если бы он, Николай Иванович Паненков, не был личным участником и свидетелем этих событий, то вряд ли поверил в их истинность. Но не поверить было невозможно, так как он действительно все или почти все видел собственными глазами, да и не только он один. -- Ты что замолчал, о чем думаешь? -- спросил Николай Сергея. -- Да так, ни о чем. Посмотри, какой сегодня необыкновенный закат. Некоторое время ехали молча и Сергею в эти мгновения все земные дела, в том числе и его личные, показались просто суетой. Его полностью захватило это удивительное и редкое по красоте зрелище. Он вдруг отчетливо ощутил, как в нем возникло и с каждой секундой все больше разрасталось чувство необъяснимой радости. Словно сквозь сон донесся голос Николая: -- Согласен, зрелище что надо. Действительно необыкновенно красиво! Жаль только, что оно сейчас исчезнет. -- Причем навсегда, -- задумчиво продолжил Сергей, а затем с грустью добавил: -- Что поделаешь, в мире нет постоянных величин и, как говорили древние, в одну и ту же реку не войдешь дважды. -- Такова жизнь, -- назидательным тоном произнес Николай и повернулся к окну, словно предлагая молча любоваться умирающей красотой вечернего неба. Самое неприятное время для водителя -- сумерки. Когда нет еще смысла для водителя включать фары, но и без них уже плохо различаешь дорогу. В это время все предметы, попадающиеся вдоль обочины расплываются, приобретают странные и причудливые формы, а их силуэты движутся как живые. -- Сбавьте скорость и будьте внимательнее, -- спокойно и в то же время тоном, не терпящим возражения, сказал водителю Сергей. Сумерки быстро сгущались. Включили фары, и сразу на душе у всех сидящих в машине стало как-то спокойнее и даже веселее. -- Скажи, Сергей. Ты мог бы в двух словах объяснить, чем ты сейчас конкретно занимаешься и что за приборы вы вмонтировали в ракету? Если, конечно, это не секрет. Нет, я, естественно, слышал о твоих работах, но, честное слово, за всей этой армейской суетой и текучкой мало что читал. Да и труды твои почти не печатались в популярной литературе, а академические сборники мы не получаем. -- Ладно, не оправдывайся, -- снисходительно улыбнулся Николаю Сергей, а затем будничным тоном, как бы между прочим, добавил: -- Видишь ли, я решил подправить общую теорию относительности Эйнштейна. -- Теорию Эйнштейна? -- изумился Николай. -- Ну ты даешь! Во куда хватил! Насколько я помню, теория относительности Эйнштейна всегда была аксиомой в физике. -- Да, была, к сожалению. -- Почему была и почему к сожалению? -- все более поражаясь ответам Сергея спросил Николай. -- Видишь ли, нам, людям, свойственно обожествлять не только авторитеты, но и их ошибки. Согласись, что нередко общественное мнение, даже среди ученых, зачастую берет верх над истиной, хотя она и лежит на поверхности. А в науке, дорогой мой, авторитаризм абсолютно недопустим, он всегда заводил ученых в тупик, из которого они выбирались потом не годами, а порой целыми десятилетиями. Эйнштейновская теория -- это как раз тот самый случай, когда истина на поверхности, а заметить ее сложно, так как блеск имени затмил все, в том числе и факты. -- Факты? Какие факты? Что ты имеешь в виду? -- совсем растерялся Николай. -- А вот что! В общей теории относительности Эйнштейна отсутствуют законы сохранения, -- медленно с расстановкой произнес Сергей, а затем, повернувшись к Николаю, спокойно продолжал: -- Ты еще со школы должен помнить фразу "энергия тела сохраняется". А это означает, что кинетическая энергия движущегося теля (если пренебречь трением между телом и средой, в которой оно находится) может "переходить" в его потенциальную энергию в каком-то постоянном поле и обратно абсолютно без потерь. Так вот, выяснилось, что в общей теории относительности такое правило несправедливо, как для энергии, так и для других механических величин, которые в ньютоновской механике тоже подчиняются законам сохранения, а именно для импульса и момента количества движения. Законы сохранения -- это не просто математические вычисления или правила, возникающие из опыта. Они имеют глубочайший смысл, отражая пространственно-временную симметрию окружающего мира. Ни в микро-, ни в макромире мы не знаем ни одного факта, который хоть как-то указывал бы на то, что законы сохранения могут нарушаться даже таким великим мыслителем, каким был Эйнштейн. Вот, если говорить популярным языком. Кстати, это уже не является сегодня секретом. Что же касается приборов... -- Не надо, Сергей. Я, кажется, сам кое о чем догадался. Видимо, речь идет об искусственной гравитации. Так? -- В общем так. -- Да-а. Ну и дела, -- протянул Николай и с юношеским восторгом посмотрел на Сергея. -- А знаешь, -- начал было он, но договорить не успел. Двигатель машины вдруг как-то необычно и коротко взвизгнул, точно от нестерпимой боли и заглох. -- Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Только этого еще не доставало! -- озабоченно воскликнул Николай. Сергей вопросительно взглянул на водителя. Тот, не говоря ни слова, выскочил из машины, открыл капот. "Вот не повезет, так, действительно, не повезет", невесело подумал Николай, выбираясь из машины вслед за Сергеем. И в тот момент, когда он захлопнул дверцу УАЗика, в машине погас свет, отключились фары. Это произошло столь неожиданно, что Николай на мгновение замер, а затем машинально стал дергать за ручку машины, пытаясь открыть дверцу, почему-то надеясь, что свет появится вновь. Но фары не зажглись. Это уже было серьезно. Перспектива ночевать в степи, посреди дороги, вряд ли кого могла радовать. -- Николай! Ты для таких случаев случайно не возишь с собой фонарь, -- прозвучал в темноте голос Сергея. -- Точно, где-то в дипломате. Сейчас найду. Ага, вот он! Да будет свет, -- наигранно весело воскликнул он. Но света не было. Николай потряс фонарь. Открутил колпак, проверил батарейки, контакты. Все было на месте. -- Ничего не понимаю, -- недоумевал Николай. -- Я тоже ничего не понимаю, товарищ подполковник, с машиной вроде все в порядке, а она.., -- беспомощно развел руками водитель и тяжело вздохнул. -- Ну, что ж, теперь по крайней мере все ясно. Без посторонней помощи нам с места не сдвинуться, -- спокойно произнес Сергей и, повернувшись к Николаю, спросил: -- Скажи, пожалуйста, который час? -- Двадцать один сорок пять, -- мрачно буркнул в ответ Николай и тоскливо посмотрел на убегающую вдаль дорогу. Пытаясь хоть как-то сгладить плохое настроение друга, Сергей сказал: -- Н-да, плакало наше шампанское, представляешь, как оно сейчас сокрушается, что останется невыпитым. Шутка хоть получилась довольно неуклюжая, но все, в том числе и Николай, рассмеялись. ****** -- Так, так, т-а-а-к! -- протянул полковник, -- и что же было дальше? Николай сидел на полумягком стуле в небольшом уютном кабинете начальника отдела национальной безопасности Токоренко и, почти уже успокоившись от пережитого, рассказывал о событиях минувшей ночи. -- А дальше вообще все было, как в сказке, -- он закрыл глаза и некоторое время сидел молча. Присутствующие не торопили его. -- Я находился в машине вместе с водителем и немного дремал, поэтому не помню сколько прошло времени. -- Простите, -- прервал Николая полковник, -- а где в это время был Светлов? -- Он стоял возле машины и все время рассматривал ночное небо, на котором на удивление было много звезд, -- ответил Николай и, вновь закрыв глаза, на минуту умолк, пытаясь в деталях вспомнить минувшую ночь. -- Он что, все время стоял и смотрел на звезды? -- уточнил подполковник, который до этого молчал, -- Может, Светлов куда-то отходил от машины, а вы этого не заметили? -- Думаю, что нет. Хотя я и дремал, но несколько раз открывал глаза и каждый раз видел его возле машины. Да и идти-то, собственно, было некуда. А что, разве это так важно? -- Николай вопросительно посмотрел на Токоренко. -- Продолжайте, пожалуйста, -- мягко сказал тот. Глава 2. НЕОЖИДАННЫЙ ПРИКАЗ Лемма бросилась к командиру. В это мгновение все ее гибкое и сильное тело было до предела напряжено, а огромные зелено-голубые глаза, обрамленные длинными, черными ресницами, отчетливо выражали испуг и вопрос. -- Что там у них могло произойти? Почему категорический приказ покинуть Зею и вернуться назад дан именно сейчас, когда изучение цивилизации Голубой планеты вступило в решающую стадию и еще необходимо многое выяснить? -- этот вопрос словно застыл на приоткрытых губах Леммы, которая всем телом подалась навстречу Римодалу, смотря на него широко раскрытыми глазами. -- Обязывают не только нас. Мы приняли команду "игрек-эпсилон". Она означает немедленное возвращение всех звездолетов на Лоуэ, -- спокойно ответил Римодал. -- Да-а! -- протянул Кэлл, -- Не помню, чтобы когда-нибудь в истории цивилизации четвертого пояса звучал такой приказ. Видимо, причина для возвращения всех кораблей веская. Правда, для нас, как я понял, командир, есть особое задание. Не правда ли? Римодал вместо ответа сказал: -- Лемма, включи еще раз запись. В наступившей тишине явственно прозвучало: -- Всем! Всем! Всем! Всем! Сигнал "игрек-эпсилон", "игрек-эпсилон", "игрек-эпсилон". Для Ра-1 предписывается операция Зет-0. Для Ра-1 -- операция Зет-0, Зет-0, Зет-0! -- Что это? -- вскинув брови и ни к кому не обращаясь, вновь тревожно спросила Лемма. -- Откуда я знаю, -- небрежно бросил Кэлл. -- Нам, простым смертным не дано знать того, что знают наши боги. -- Он смешно закатил глаза и поднял вверх свои огромные руки. -- Хватит, не до шуток! -- повелительно произнес Римодал. Он подошел к сейфу, достал кассету и вставил ее в видеофон. Раздался мелодичный звук и на экране появился руководитель межгалактических экспедиций, человек легендарной судьбы, которого знали жители всего четвертого пояса -- Энрат Келледал. Прежде, чем произнести первую фразу, он несколько мгновений молчал, как бы оценивая каждого члена экипажа, стоявшего в эту минуту перед ним, и затем ровным, твердым, будто выкованным из прочного металла, голосом, сказал: -- Задание Зет-0 для экипажа Ра-1. В случае возникновения ситуации, потребующей немедленного возвращения, независимо от того, вызвана она объективными обстоятельствами, связанными с работой звездолета Ра, или поступившей командой из центра управления межгалактическими экспедициями, экипажу предписывается: изучение разума Голубой продолжать путем летаргации индивидуума, либо, если это возможно, посредством длительного совместного общения в ходе возвращения в галактику. При этом насилие, как физическое, так и психическое исключается. Все! Экран погас. -- Кому что не ясно? -- усаживаясь за пульт управления и обводя взглядом каждого члена экипажа, спросил Римодал. -- Мы должны взять с собой на Лоуэ человека?! -- изумилась Лемма, -- Но!,, -- Вот именно... "но"! -- перебил ее Римодал. Он повернулся в кресле к экрану внешнего обзора, опустил голову и, немного помолчав, продолжил: -- Несмотря на кажущуюся простоту задания, оно представляется мне чрезвычайно сложным. Здесь действительно возникает несколько "но", как это вполне понятно только что объяснила нам уважаемая Лемма. Лемма никак не отреагировала на явную иронию, с которой была произнесена последняя фраза Римодала. Она уже была захвачена предстоящим уникальным экспериментом и мысленно прокручивала операцию, которую необходимо осуществить, выполняя задание центра. Между тем, Кэлл, опустив голову на могучую грудь, молча слушал Римодала и, казалось, не проявлял никаких эмоций. -- Какие же это "но", -- вновь услышала лемма голос командира. -- Во-первых, нам необходимо выбрать одного индивидуума из более чем пяти миллиардов индивидуумов планеты, -- продолжал чеканить слова Римодал. -- При этом желательно, чтобы человек отличался высоким уровнем интеллекта, а его знания были вполне достаточными, чтобы явиться базой для освоения предложенной ему программы. Ошибка в этом плане оказалась бы серьезной для нас неудачей. Во-вторых, особое значение имеет рассовый вопрос. Для вас не является секретом, что подготовленный и с таким трудом налаженный эксперимент по сосуществованию огромного количества расс, народов и народностей, этнических групп, который проводится на Зее вот уже более двадцати пяти тысяч лет, должен продолжаться при любых обстоятельствах. Но сегодня необходимо решить конкретно: с человеком какой рассы, какого народа мы продолжим работу в звездолете. В-третьих, человек должен попасть в звездолет по собственному желанию. Насилие, как вы слышали, исключается. И, в-четвертых, мы серьезно ограничены во времени. С момента получения сигнала "игрек-эпсилон" до начала выполнения задания не должно пройти более шести часов, независимо от нового задания. В нашем распоряжении осталось пять часов тридцать минут. Прошу высказываться, но как можно короче. Сложные чувства в эти минуты обрушились на Лемму. Она, конечно, была очень рада, что совсем скоро их корабль устремится назад к далекой и родной Лоуэ. Но эту радость вдруг властно стало заслонять нивесть откуда появившееся чувство тоски, которое все больше заполняло душу, а сердце отзывалось щемящей невосполнимой утраты. Да, перед ней была чудная, удивительная Зея! Голубая Зея! За несколько лет Лемма неожиданно для себя полюбила эту планету. Такую одинокую в этом уголке Вселенной и такую прекрасную. За время экспедиции Лемме посчастливилось неединожды побывать в различных уголках этого мира, столь богатого неповторимой и доверчивой красотой природы, могучего в своей жизнеутверждающей силе и такого хрупкого перед лицом надвигающейся цивилизации. Но особую, совершенно необъяснимую радость, она всегда испытывала в те минуты, когда удавалось остаться наедине с морем. Именно в нем, в море, Лемма видела символ вечности, свидетеля истории. Ей казалось, что в шуме волн она слышит неукротимый бег времени, поглотивший века и людей. И она слушала его, слушала. Потом бросалась в волны. А море, такое большое, сливалось с небом, солнечный свет дробился в брызгах, и непонятно было, где настоящее солнце -- тысячи светил кружились, сливались и расплывались, не было верха и низа, не было начала и конца. Солнце, море проникали в каждую пору ее тела, переплетались в не1, и она чувствовала, что растворяется, сливается с этим огромным организмом, имя которому -- Жизнь, где перепутаны нервы, кровь, прилив, боль, любовь, свет. В эти мгновения Лемма не различала, бьется ли это ее пульс или волна. И она не могла сдержать свой восторг и кричала, кричала на весь этот сверкающий мир: -- Я люблю тебя, жизнь! Люблю, люблю, люблю тебя, Зея! "О, как несправедливо было бы бросить такую красавицу на произвол судьбы", подумала Лемма, очнувшись от грез. Ей казалось, что если они улетят, не предприняв чего-то важного, то может произойти нечто ужасное и непоправимое, и в этом будет виновата прежде всего она. Лемма прекрасно знала древнюю и настоящую историю Зеи. Память навсегда запечатлела в сознании картины той далекой, тысячелетней давности эпохи, когда все начиналось, и когда чуть было все не погибло. Ровно тринадцать тысяч пятьсот двадцать восемь лет назад на Зее произошла катастрофа, следствием которой явилась гибель уже довольно развитой цивилизации. Как ни пытались ее далекие и неутомимые предки помочь людям, предупреждая их о грозящей опасности, последствия катастрофы оказались непредсказуемы. Взрыв Фаэтона (такое название дали этой соседней планете люди) произошел неожиданно быстро. Лоуэтяне тогда не были еще способны предсказать точное время грядущей беды, хотя хорошо знали, что она неминуема. Те, кто пытался спасти хотя бы часть людей, погибли сами. Одни не успели стартовать на еще далеко несовершенных звездолетах, другие были уничтожены лавиной астероидов, образовавшихся в результате взрыва. Беспорядочно и стремительно разлетавшиеся в разные стороны куски планеты безжалостно уничтожили все на своем пути. Многие из них, не успев сгореть в атмосфере, падали на Зею громадными глыбами, причиняя ей величайшие разрушения. Поистине, гибель из бездны. Космический катаклизм дал сильнейший толчок внутренним процессам. Началась интенсивная вулканическая деятельность и страшные землетрясения. В одних местах целые материки исчезали в бездне вод, в других -- вздымались из пучин высочайшими вершинами. Смещение масс, которое в результате этого произошло на поверхности планеты, привело к тому, что ее ось переместилась на несколько градусов. Поменялись магнитные и на целых тридцать градусов сместились географические полюсы. Образовалась громадная приливная волна, затопившая сушу. Зея окуталась многометровым слоем вулканической пыли, преградившей доступ солнечных лучей к ее поверхности. Началось оледенение планеты. Это и многие другие события далекого прошлого красавицы Зеи, бережно сохраненные предками и не раз возникавшие на экране видеофона по ее желанию, Лемма помнила до мельчайших подробностей. И каждый раз, просматривая очередную запись, остро сопереживала судьбам человеческой цивилизации, не только выжившей, но и уже набравшей значительную мощь в своем историческом развитии, несмотря ни на какие природные и социальные катаклизмы. Но именно это более всего волновало ее. Человеческий разум, особенно за последние столетия, в познании мира и в применении его законов сделал громадный качественный скачок. Уровень научной мысли, технические и технологические достижения подвели человека к такой черте, когда перед ним уже готовы открыться тайны неисчерпаемых источников энергии. Однако, если это открытие произойдет сегодня, человеческая цивилизация может исчезнуть навсегда, ибо налицо явное противоречие, возникшее между уровнем знаний, технических достижений человека и уровнем социального мышления, социальных отношений, которые существуют в настоящее время на Зее. Это хорошо осознавала Лемма, и не только она одна. Все, кто был непосредственным образом связан с изучением планеты, с тревогой следили, как передовая научная мысль, новые достижения людей, направлялись прежде всего на создание средств и систем для самоуничтожения. Все эти мысли пронеслись в сознании Леммы яркими картинами прошлого и возможно страшного будущего любимой планеты и привели к неожиданному, но вполне логическому решению задачи, которую все это время напряженно решал ее мозг. -- Индивидуума, как только что выразился командир, необходимо искать среди тех людей, кто самым непосредственным образом связан с созданием оружия уничтожения. -- Поразительно, Леммочка, но факт! Мнение компьютера совпало с твоим. А ну-ка, признавайся, вы с ним заранее договорились, да? -- веселился Кэлл. -- Итак, ответы на все вопросы есть. План действий готов. А посему начинаем работать, -- коротко подвел итог Римодал. Глава 3. ВСТРЕчА Сергей стоял возле машины и, запрокинув голову, восторженно удивлялся ночному небу. На нем великолепная россыпь сверкающих алмазов была полна очарования и казалось излучала теплоту. Звезды наперебой шептали ему что-то ласковое и доброе. Чувство было такое, будто расступилась Вселенная, открывая свои неисчерпаемые богатства, заманивала к себе, в свои бесконечные просторы. "Что это со мной сегодня? Почему так эмоционально воспринимается природа? Прямо-таки физически ощущается ее торжественное величие!" -- подумал Сергей, но ответа на заданный себе вопрос не нашел. Заглянув в машину, он увидел, что там, устроившись, кто как сумел, мирно дремали его спутники. Свет брызнул в глаза так неожиданно, что в первое мгновение Сергей подумал: "Наконец-то подоспела подмога". Но с каждой секундой огней становилось все больше. Они кружились словно в бешенном танце, фосфорицируя, пока не превратились в сплошной, сверкающий разноцветными огнями круг, на который было больно смотреть. Казалось, этот круг заполнил собой все пространство и от его яркого света не было спасения. Сергей зажмурился, прикрыл рукой глаза. Но яркий свет стремительно стал тускнеть и перед Сергеем открылось еще более невероятное зрелище. Метрах в трехстах от машины, на небольшом каменистом плато, медленно вращаясь, испуская мягкий свет, стоял странный объект, по форме напоминающий приплюснутый шар огромных размеров. "Летающая тарелка! -- подумал Сергей, но тут же отогнал от себя эту мысль. -- Да нет же, дикость какая-то, наваждение, фантастика!" Но наваждение не проходило. Нет, он не испугался. Больше того, в нем росло желание выяснить, действительно ли верно его предположение о летающей тарелке или это все-таки плод воображения. Еще минуту Сергей оставался на месте, принимая окончательное решение, затем быстро направился к объекту, на ходу поправляя куртку спортивного покроя. Высокий, стройный с гибким и сильным телом, он всегда олицетворял собою образец человека, заботившегося не только о своем интеллектуальном развитии, но и о физическом совершенстве. В эти мгновения Сергей еще не до конца осознавал, куда идет, зачем идет и что за чертовщина громоздится перед ним? Но тем не менее он шел вперед и каждый его шаг, гулко отдаваясь в тишине, перекликался со стуком сердца. Волнение, которого он до сих пор совершенно не испытывал, постепенно начало нарастать и наконец властно захватило его. Но отступать было поздно, да и не в его правилах менять решения. Не доходя нескольких десятков шагов до "шара", он неожиданно услышал резкий щелчок, за которым последовал тонкий свист, переходящий в шипение. И тут же часть полусферы стала медленно отходить, образуя нечто вроде трапа. "Сейчас оттуда кто-то появится", -- подумал Сергей и сердце его замерло. В этот момент ему по-настоящему стало страшно. Сергей никогда не был трусом. Напротив, он любил риск и не мыслил своей жизни без риска. И в то же время он терпеть не мог мальчишества, пустой бравады и нередко подчеркивал, что риск -- достоинство благородных людей, которыми движут высокие цели и устремления. Тем не менее сейчас Сергею было, действительно, не по себе. Напряжение достигло предела, когда в ярко освещенном проеме диковинного шара появился ОН. Сергей буквально впился в него глазами и, о, счастье! Это был человек! Самый обыкновенный человек. "Ну, вот. Теперь, по крайней мере, все ясно. И объект земной и "существа земные", -- усмехнулся Сергей и облегченно вздохнул. Осторожно спустившись по трапу, ОН стал приближаться к Сергею. В его походке было что-то необычное. ОН слегка раскачивался из стороны в сторону, поэтому создавалось впечатление, что каждый шаг ему дается с трудом. Когда между ними осталось не более десяти шагов, ОН остановился и, прижав к груди левую руку, сделал полупоклон. Когда же ОН выпрямился, Сергей увидел его глаза. Они были необыкновенно большими. Огромные глаза в обрамлении длинных и густых ресниц словно затушевывали и оставляли в тени остальные черты лица. "Ба, да ведь это женщина" -- изумился Сергей. Перед ним действительно стояла женщина. Она была небольшого роста. Ее стройную фигуру плотно облегал костюм из тонкой ткани, слегка отливавший бирюзовым цветом. На узкие плечи волнами спадали пышные золотистые волосы. А глаза, так поразившие его в первую минуту, выражали спокойствие и неподдельный интерес к его персоне. Сколько прошло времени в молчании, Сергей не знал. Больше того, он не желал этого знать. И когда, наконец, зазвучал ее голос, Сергею показалось, что он слышит не какую-то неведомую для него речь, а прекрасную музыку. Плененный необыкновенной красотой незнакомки, мелодичностью ее голоса, он молча любовался ею, забыв обо всем на свете, пока вдруг не понял, что отчетливо осознал смысл произносимых ею фраз: -- Я Лемма. Мой корабль из созвездия Орион звезды Тэт. Так вы, люди, называете нашу галактику, которая расположена в Четвертом поясе Вселенной. Мы, лоуэтяне, прибыли к вам с миром. В наших сердцах нет зла, нет стремления навязать людям Земли свою волю. Наша цель -- взаимный контакт с человеческой цивилизацией. Прошу вас верить мне. Сергей молчал. Молчал не потому, что не верил этому прекрасному созданию, спокойно стоявшему перед ним, а потому, что был глубоко потрясен всем увиденным и услышанным. До него наконец дошло, что перед ним не просто прекрасная незнакомка и что все это не игра его воображения, а реальность, от которой никуда не уйти. -- Понимаете ли вы меня? Сергей вновь уловил смысл мелодичной фразы инопланетянки. -- Да, понимаю, -- выдохнул он. -- Чтобы окончательно убедиться в искренности моих слов, а также для того, чтобы более обстоятельно разобраться в причинах нашего контакта с вами, приглашаю вас в космический аппарат. Я представлю вас членам его экипажа. Кровь отхлынула от лица Сергея. Рой беспокойных мыслей пронесся в голове. А Лемма уже повернулась к нему спиной и медленно пошла к кораблю. Сергею вдруг показалось, что она усмехнулась, заметив его замешательство. И он, так ничего и не сказав в ответ, решительно шагнул вслед за Леммой навстречу неизвестности. Уже находясь на космическом корабле, Сергей долго не мог сообразить, что же более всего поразило его здесь. И лишь много позже он понял что. Это было удивительное чувство пространственной свободы, которое, возникнув в нем однажды, уже не покидало его. А пока он шел за Леммой, не решаясь приблизиться к ней и, казалось, этому пути конца не будет. На него, словно ниоткуда, лился мягкий свет, придавая мыслям стройность, а душе -- равновесие. И когда, наконец, они оказались в огромном хорошо освещенном помещении, Сергей был почти спокоен. Беспокойство не вернулось даже после того, когда за ним бесшумно закрылась наружная дверь. Кроме Леммы, с которой Сергей был уже относительно знаком, он увидел еще двух членов экипажа. Это были мужчины, облаченные в такие же, как у Леммы, костюмы. Оба чуть-чуть уступали ему в росте. Один из них выделялся коренастой фигурой и, похоже, обладал солидной физической силой. В их лицах, позах, было столько спокойствия, неподдельного интереса и обыкновенного человеческого обаяния, что Сергею вновь, как и некоторое время назад, показалось, будто это самые обыкновенные земляне, а все что с ним происходит -- какой-то глупый розыгрыш, который вот-вот закончится дружеским смехом. И он неожиданно для себя произнес: -- Здравствуйте. Вы хотели меня видеть? Я внимательно слушаю вас. Несколько мгновений пришельцы молчали, словно разгадывали произнесенную им фразу. Затем тот, кто был явно старше остальных членов экипажа, широким жестом пригласил Сергея сесть. Не заставляя себя упрашивать, Сергей опустился в предложенное ему кресло. -- Разрешите представить вам членов экипажа звездолета, -- после некоторой паузы сказала Лемма. -- Римодал -- командир корабля. Кэлл -- инженер. Я -- врач. Это наши основные специальности. Кроме того, каждый из нас владеет еще несколькими профессиями, без которых невозможно осуществить длительный космический перелет. А сейчас с вами будет говорить командир. Римодал легко поднялся со своего места и сразу начал говорить. Его речь лилась размеренно и спокойно. И чем дольше он говорил, тем отчетливее Сергей понимал, чего от него хотят. Но вот Римодал закончил свою речь и наступило продолжительное молчание. -- Это невозможно, -- произнес, наконец, Сергей и не узнал своего голоса, он прозвучал хрипло и неестественно. -- Нет, нет. Это просто невозможно! -- повторил он в большом волнении. "Ну, а если..." От возникнувшей вдруг мысли Сергея бросило в жар, лоб покрылся капельками пота, однако он тут же постарался взять себя в руки. Ответ его не вызвал каких-либо перемен в поведении "пришельцев". Их лица оставались приветливыми, а взгляды внимательными. -- Не спешите с ответом, -- мягко произнес Римодал и после небольшой паузы продолжил: -- Я прекрасно понимаю о чем вы подумали, услышав наше предложение. Реакция ваша вполне естественна. Другой реакции, другого ответа в сей момент мы от вас и не ожидали. Но хочу, чтобы вы с первой же минуты нашего знакомства запомнили, что для лоуэтянина самое дорогое в жизни -- долг перед Родиной, достоинство и честь. Насилие над вами не будет совершено. Прошу вас, успокойтесь. Волнение вам ни к чему. Светлая голова, логическое мышление позволят сделать правильный выбор. На некоторое время на корабле вновь воцарилась тишина. -- Вы только что сказали, -- начал Сергей, постепенно успокаиваясь, -- что не ожидали от меня другой реакции, другого ответа. Но тогда я не понимаю вас! Если вы предвидели мой ответ, к чему было делать такое предложение? -- Вы не совсем внимательны, Сергей, -- возразил Римодал. -- Откуда вы знаете мое имя, -- изумился Сергей и растерянно посмотрел на Лемму. -- Это совсем не сложно, -- улыбнулась ему Лемма. -- Все лоуэтяне обладают способностью читать мысли на расстоянии. При установлении контактов с разумными существами внелоуэтянских цивилизаций, такая способность приносит неоценимую пользу. -- Как! Неужели вы... -- Сергей запнулся, подбирая нужное слово, -- неужели вы прочитали все мои мысли? Он чувствовал, как его лицо медленно заливает краска. -- Конечно, -- просто ответила Лемма. -- Но ведь это же... -- Вы хотели сказать "безнравственно", так? -- подсказала ему Лемма. -- Именно так, -- ответил Сергей. -- Хочу напомнить вам, -- продолжала Лемма, -- что нравственность -- понятие социальное и в отличие от многих других философских категорий весьма конкретно, а посему и рассматривать ее надо с высоты общественного самосознания той или иной цивилизации. Вы согласны со мной? Он не успел ей ответить. В разговор решительно вмешался Римодал: -- Я предлагаю оставить эту тему для более подходящего случая. А сейчас давайте, Сергей, вернемся к главному вопросу. Итак, я вам сказал, что вы не совсем внимательны, не правда ли? -- Да, -- кивнул в ответ Сергей. -- Мною было подчеркнуто, что другой реакции, другого ответа в эти минуты мы от вас не ожидали. Надеюсь, вы меня теперь поняли. Волнение ваше прошло и к вам вернулись спокойствие и уверенность. Вы уже способны принимать ответственные решения. Однако, прежде чем вы такое решение примите, мне хотелось бы выдвинуть ряд дополнительных аргументов в пользу нашего предложения. За многотысячелетнюю историю человеческой цивилизации вам, лично вам, волею обстоятельств предоставлена уникальная возможность вступить в контакт с братьями по разуму и не просто вступить в контакт, а своими глазами увидеть новый, совершенно отличный от земного мир. Это во-первых. Во-вторых, и это главное. Делая вам это предложение, мы исходили прежде всего из гуманных соображений, в основе которых лежит тревога за будущее планеты Земля. Вам не может быть неизвестно, что в последнее столетие на Земле резко обострилось множество противоречий различного характера, экологические проблемы и собственно противоречия между человеком и самой природой. Они, эти противоречия, нарастают. И даже не с каждым десятилетием, а более того, каждым годом становятся все острее. Воинственное человечество веками выясняло отношения между своими племенами и народами с помощью военных средств, безжалостно уничтожая друг друга. Целые цивилизации стирались с лица Земли и исчезали навсегда. Прогресс общества во многом зависел от развития военных областей науки и любые ее достижения немедленно использовались людьми для истребления себе подобных. Прошли тысячелетия, однако человечество до сих пор не смогло извлечь урока из страшных трагедий, порожденных им самим. И тем не менее, спасти планету от вероятной катастрофы сможет только сам человек. Никакая иная цивилизация, сколь бы мужественной она ни была, не в состоянии выполнить эту задачу самостоятельно. Такие попытки предпринимались уже не раз. Но они оказались бесплодными. Именно вам предоставляется возможность посвятить свою жизнь борьбе за спасение человеческого дома. Я все сказал, а теперь решайте. Последние фразы Римодал произнес медленно, с силой выделяя каждое слово. Сергей слушал, опустив голову. Он пытался быстрее осознать сказанное Римодалом, но мысли путались, не выстраивались в нужной последовательности. В нем бушевали эмоции. Только чувства переполняли его. Умом он понимал справедливость высказанных Римодалом обвинений, но сердце не хотело принимать их. Неплохо зная историю рождения, развития и исчезновения многих земных цивилизаций, хорошо представляя ядерную опасность в веке нынешнем, он тем не менее глубоко верил, что людям хватит разума не уничтожить свой дом в ядерном конфликте. Однако Сергей вполне отчетливо осознавал другую, не менее, а может и более страшную опасность, грозившую всему живому на Земле. Он безмерно любил окружающий мир и сердце его переполнялось болью, когда он видел, как человечество сознательно, ради сиюминутных, сомнительных выгод безжалостно вмешивается в природу, нарушая тем самым экологическое равновесие в ней. Это в конечном счете непременно приведет к необратимым процессам на планете, поставит под сомнение саму жизнь на ней. Но до полного понимания людьми этой опасности, видимо, еще далеко и оно, это понимание, может придти слишком поздно. Сергей неожиданно почувствовал, будто находится перед судом самой истории, как гл