тарались? - Это не он. - Как не он? - Не он, я тебе говорю... Вот почему не горел свет... Что делать? - Давай посмотрим, что у него было в карманах. Приоткрой дверь, будет видно. Они подошли к двери и принялись рассматривать то, что вытащили из карманов. - Капитан полиции Эрнест Фитцджеральд, - пробормотал Билл, держа в руках документы. - Боже правый, что же делать? А это еще что за карточка? Смотри, это он, тот тип! Что вся эта чертовщина значит? - Ладно, разберемся потом. Сейчас давай решать, что нам делать. Оставить его просто в номере? - Может быть... В дверь тихонько постучали. Билл рукой зажал рот своему спутнику. - Мистер Росс... - Заходите, - сказал Билл, - я лежу. Заходите, сейчас я зажгу свет. Дверь приоткрылась, и в комнату проскользнул долговязый человек с глянцевым пробором на маленькой головке. Билл и его товарищ выскочили в коридор и захлопнули за собой дверь. Банкомет повернул ключ и перекрестился. - Не знаю, кто там, но для нас это дар божий. Значит, этого парня, что мы искали, зовут Росс. Ладно. Хорошо, что так все обернулось. Теперь надо сообщить в полицию. Мы проходили по коридору... Куда мы шли? Черт возьми, куда мы шли? Кто-то позвонил вниз с шестого этажа, что в шестьсот сорок второй комнате слышны крики. Мистер Лейнстер попросил нас подняться, посмотреть, в чем дело. Мы подошли к номеру. Нам показалось, что там драка. В двери торчал ключ. Мы повернули его и бросились звонить в полицию. Так? - Так, отлично. Полиция не будет слишком придираться. - Билл поправил галстук и пошел к лифту. Партнер частного сыскного бюро "Донахью и Флисс" Юджин Донахью услышал голос Росса и вошел в номер. В комнате было темно, и он остановился, ожидая, пока вспыхнет свет. В этот момент кто-то прошмыгнул мимо него, дверь захлопнулась, и он услышал, как щелкнул замок. - Мистер Росс! - позвал он. - Что за шутки? Никто не отвечал. Темнота, казалось, давила его, и лишь драпри на окне каждые несколько секунд то чуть светлели, выступая в черноте смутным пятном, то вновь исчезали. "Должно быть, рекламные огни на улице", - подумал машинально сыщик. Он стоял в комнате, погруженный в плотную, густую тьму, и боялся пошевельнуться. Снова призрачно выступили из ничего занавески, и он осторожно двинулся в их направлении, чтобы хоть как-то сориентироваться в комнате. Внезапно он обо что-то зацепился ногой и громко вскрикнул. Он нагнулся и ощупал руками чьи-то ботинки. Но они не просто лежали на ковре. Носки их торчали кверху! Прежде чем его пальцы коснулись брюк, он уже понял, что на полу лежит человек. Он отскочил, словно схватился за обнаженный электрический провод. Он бросился в сторону и больно ударился о стену лбом. Он ощупывал руками стену и жарко молился, чтобы случилось чудо, и он нашел выключатель. Вот он, вот он! Он судорожно нажал кнопку, но темнота не шелохнулась. Он почувствовал, что сходит с ума. Испуганные мысли метались в голове с такой силой, что казалось, еще одна секунда - и они вдребезги разобьют его черепную коробку. В комнате труп Росса, а у него в кармане его фото. Дверь заперта. Как он докажет, что он не убийца, что все это чудовищная провокация? Нет, напрасно сенатор Трумонд и Пью призывают минитменов готовиться, пока что и ждать. Если бы они начали стрелять, страна пошла бы за ними. Он не был бы больше нищим частным детективом и не попал бы в эту похожую на преисподнюю ловушку. Будь оно все проклято, трижды проклято! Спалить всю эту заразу, что разъедает страну, всю эту мразь, что лезет из всех щелей! Внезапно у него мелькнула мысль: позвонить Барби или Трумонду. Но тут же погасла. Что они могут сейчас сделать, чем могут помочь? Он задыхался под тяжестью темноты, она затыкала ему рот и нос, давила на глаза и уши. Он дернул за галстук, но дышать легче не стало. Внезапно ему почудилось, что он слышит слабый стон. Он опустился на четвереньки. Стон повторился. Слава всевышнему. Росс жив! Он подполз к телу, вытянул руку и в ту же секунду ощутил что-то липкое под ней. Сейчас сюда войдут, а у него на руках кровь. Он принялся лихорадочно тереть пальцы о ковер, так что рука у него тут же нагрелась. Щелкнул замок, и он вскочил на ноги. Тонкий луч электрического фонарика, физически ощутимый в темноте, скользнул по лежавшему на ковре телу, прочертил причудливую траекторию и остановился на нем. - Кто вы? - спросил голос, и тут же вспыхнул второй фонарик. За ними угадывалась полицейская форма. - Юджин Донахью, совладелец частной сыскной фирмы "Донахью и Флисс" из Аплейка. - Что вы здесь делаете? - Я разыскивал человека по имени Дэвид Росс. - Видно, вы были так рады встрече, что превратили его в лепешку, - саркастически сказал полицейский. - Я всегда говорил, что эти частные сыщики... - Он жив, ему нужна помощь, но это не я. Луч фонарика остановился на лице лежавшего человека. - Боже правый! - крикнул Донахью. - Это не Росс. - Но, надеюсь, это тоже ваш знакомый? Отделать так незнакомого было бы просто невежливо. - Это капитан полиции из Аплейка Эрни Фитцджеральд! - Ну, - сказал полицейский, - может быть, вы сразу расскажете, как и за что вы его так отделали, или вам нужно для этого нормальное освещение? - Сержант, клянусь вам, это не я! - Странно было бы, если вы поклялись, что это вы. Впрочем, от частного сыщика можно ожидать всего. Давайте валяйте... 9 Дэвид открыл глаза и потянулся. - Клер, - позвал он. - Я здесь, милорд и повелитель, - послышался голос из ванной, и Клер, плавно сгибаясь в поклонах, подошла к кровати с чашкой кофе в руках. Платиновые ее волосы были откинуты назад, на ресницах темнела вчерашняя маскара, но губы были не накрашены, и ее лицо казалось сочетанием двух лиц: того, вечернего, из казино, и другого, более молодого, утреннего. На ней была пижама Дэвида, и ей пришлось закатать рукава и брюки. Она улыбалась. - Простите, милорд, что ваш утренний кофе недостаточно горячий, но я ждала, пока повелитель соизволит открыть глаза. У Дэвида мелькнуло ощущение, что все это уже было, что он уже видел когда-то этот гостиничный номер, пятна солнца на вытертом ковре и это улыбающееся лицо со следами вчерашней краски на ресницах. С самого детства в разных местах его вдруг иногда охватывало такое же тревожное чувство уже виденного, знакомого, но он никогда не мог найти потайную дверь в воспоминания. Но сейчас он мгновенно вспомнил. Он видел это утро в мыслях Клер, тогда, когда они стояли в его номере в Лас-Вегасе. Он прислушался, но не мог разобрать ее мыслей. Они лениво мурлыкали в ее голове, словно сытые котята, то сворачиваясь клубком, то томно потягиваясь. Он выпил кофе и протянул ей чашку. - Благодарю вас, моя добрая Клер, и разрешаю сесть рядом с собой. Она обняла его за шею и уткнулась носом в его плечо, как тогда там, в Лас-Вегасе. Он погладил ее волосы с уже начавшими темнеть корнями. - Клер, - тихо сказал он, - тебе хорошо со мной? Она едва заметно вздрогнула в его руках. "Хорошо? Это я всегда спрашивала, хорошо ли им со мной... Это не может продолжаться..." - подумала Клер. - Почему? - спросил Дэвид. - Почему не может? Она снова вздрогнула и испуганно посмотрела на него, садясь на кровати. - Что "почему"? Что не может? - Мне показалось, - сказал Дэвид, проклиная себя за то, что снова спутал мысли со словами, - что ты подумала о нас... Котята в голове у Клер вскочили и выгнули спины, воинственно шипя. Она говорила то, что думала. - Да, я подумала, что это не может продолжаться. Да, тебе хорошо со мной, я хорошая любовница, мне это все говорили, и ты этого не забудешь. Я не смогу жить с тобой, каждую минуту ожидая попрека. Может быть, ты и хороший парень, но ты же нормальный человек, ты не святой. Святые не играют в блэк-джек, не бьют ближнего пистолетом по голове и не думают о том, сколько запросит эта девка с крашеными волосами. - Из ее подведенных глаз выкатились слезинки, которые казались странно прозрачными рядом с густо накрашенными ресницами. Голос звучал враждебно. - Нет, я ни в чем не хочу упрекнуть тебя, я даже не знаю, кто ты и что ты. Я злюсь только на себя: дура, сентиментальная шлюха! Черт с тобой! Я думала о нас всю ночь, и я не хотела этой истерики. Двадцать пять долларов с вас, мистер, по таксе. Только наличными, кредита не даем. Ничего не поделаешь, я молода. Приходите через десять лет, будет дешевле. А еще лучше через двадцать, будет почти совсем задаром. Она повалилась лицом на кровать, и плечи ее в полосатой пижаме Дэвида вздрагивали в такт всхлипываниям. На простыне около ее лица расплывались маленькие влажные пятнышки. Дэвид почувствовал, как его подхватывает теплая мощная волна нежности и тянет, несет к ней. - Не плачь, - сказал он и, чуть прикасаясь пальцами, погладил ее затылок. - Может быть, тебе особенно и нечем гордиться, но и мне нелегко. Я урод, понимаешь, урод. Не поднимая головы, она пробормотала сквозь слезы: - Я этого не замечала. - Нет, Клер, я урод. Я не такой, как все. - "Зачем я ей все это говорю?" - пронеслось у него в голове, но он уже не мог остановиться. Нежность опьянила его, и он продолжал говорить. - Я слышу чужие мысли так же явственно, как слова, даже еще яснее. Я не хочу этого, но не могу заткнуть свои мысленные уши. Не знаю, как это у меня получается, но я слышу звук чужих мыслей, вижу образы, плывущие в чужих головах, и, честное слово, это не так приятно, как я думал вначале. Ты не представляешь, что это такое - вечно слышать жадные, лживые, трусливые, похотливые, глупые слова, которые, словно зловонная жижа, переполняют черепные коробки. Ты первый человек в мире, которому я рассказываю все это. Клер смотрела на него широко раскрытыми глазами, и в них мерцал благоговейный страх. - Значит, ты поэтому узнал о снотворном? - прошептала она. - Конечно, - сказал Дэвид. - Я вышел из зала специально, чтобы ты смогла подсыпать мне в стакан этой дряни. Мы квиты. Клер. Сначала ты хотела угробить меня, потом спасла. Но дело не в этом. Конечно, я знаю, что ты потаскуха, но, как тебе сказать? У тебя и жадность какая-то непосредственная, детская. - И ты знаешь, что я сейчас думаю? - спросила Клер. - Конечно. Ты думаешь: странное дело, он несет какой-то бред, а я верю ему. - А еще? - А еще ты думаешь: черт с ним, с будущим, хорошо бы он прижал сейчас меня к себе. - Почему же ты не делаешь этого? - Я буду делать только то, о чем ты попросишь меня словами. - Я прошу тебя. - О чем? - Чтобы ты прижал меня к себе. Он обнял ее за плечи и медленно притянул к себе. Ее рот был прижат к его груди, и голос ее звучал приглушенно: - И я не смогу прятать от тебя никаких мыслей? - Нет. - Но так же нельзя жить. - Только так и можно жить. - Ты глуп. Ты должен был бы быть священником. А если у меня появятся плохие мысли? - Ты придешь и скажешь: "Дэвид, у меня плохие мысли". - Дэвид? - Она засмеялась. - Значит, тебя зовут Дэвид? Я ведь до сих пор не знала твоего настоящего имени. - Дэвид Росс. - Дэвид Росс, пока у меня нет плохих мыслей, кроме мыслей о завтраке. Кроме того, мне нужно кое-что купить себе. Мы ведь удирали в такой спешке, что я даже забыла свою пижаму и зубную щетку. - Возьми деньги, но зубную щетку я хочу преподнести тебе сам в качестве подарка. - Благодарю, милорд, но у меня есть деньги. По крайней мере те, что я честно заработала у вас. Она смеялась весело и беззаботно, как тогда, в первый вечер их знакомства. Небо за окном было пасмурным, и в комнате было сумрачно. Юджин Донахью встал и зажег свет. Человек, сидевший в кресле напротив его стола, вдруг засверкал, как новенький автомобиль под дождем. Свет отражался от его отполированной лысины, от стекол очков в роговой оправе, от наманикюренных ногтей, от зеркала черных туфель. - Позвольте представиться, - нервно сказал он. - Руфус Китинг. Мне рекомендовал обратиться к вам сенатор Трумонд, мой хороший друг, и... я думаю, вам можно доверять? Во всяком случае, сенатор считает, что можно... Частный сыщик торжественно кивнул головой. - Если вас послал ко мне сенатор... - Да, да, - поспешно согласился отполированный человек. - Я думаю, что можно рассказать вам все. Сенатор несколько дней тому назад получил конфиденциальные сведения о том, что в Хорс-Шу, в Юте, намечено строительство секретного полигона. Естественно, что мы тут же решили купить там несколько земельных участков. Как только о строительстве будет объявлено официально, а это дело дней, цена их подскочит раз в двадцать. И вот вчера я узнаю, что земля уже куплена кем-то. Вы понимаете, что это такое? Я не скажу семьсот тысяч долларов, но полмиллиона уже практически лежали в кармане у сенатора и у меня. Что вы на это скажете? - Гм, это бывает. - "Бывает, бывает!" Этого не бывает. О планах строительства не знал никто! Единственный человек в Пентагоне, который ведает этим делом, - близкий приятель сенатора. К тому же он сам, гм... финансово заинтересован. - Да, но все-таки кто-то мог узнать. - Исключается! Вопрос был решен всего три дня тому назад. - Вы кому-нибудь говорили об этом деле? - Абсолютно никому. - Мистер Китинг, постарайтесь вспомнить, с кем вы виделись с того момента, как узнали о решении. Может быть, вы сами, не сознавая того, намекнули кому-нибудь о сделке? - Намекнул! Матери своей я не намекнул, не говоря уже о жене. Намекнул! Кто это намекает, что на улице валяется полмиллиона долларов, которые нужно только поднять? Я финансист, мистер Донахью, а финансисты не бывают сумасшедшими. - Я не говорю, что вы сумасшедший, мистер Китинг. - Говорите! Вы пытаетесь убедить меня, что я, Руфус Китинг, отдал кому-то пятьсот тысяч долларов! - Не волнуйтесь. Давайте вспомним все-таки, с кем вы виделись. - Ладно, давайте, делать нечего. Утром в тот день сенатор позвонил мне по телефону, и мы уговорились встретиться в три часа. Мы разговаривали в моей машине; и если только никто не прятался в цилиндрах или коробке скоростей, ни одна живая душа не могла подслушать наш разговор. Через час я вылетел в Нью-Йорк, у меня там кое-какие дела. Вечером я никого не видел, а утром разговаривал с одним знакомым. - Кто он? - Некто Пол Голдберг. Не имеет ни малейшего значения. Разговор у нас совершенно не касался дел. - Но о чем вы все-таки говорили? - О чем? Ах да! Он взахлеб мне рассказывал об одном прорицателе из Лонг-Айленда. Видит все насквозь и так далее. Некто синьор Габриэль Росси, первый прорицатель папского двора в Риме. Я решил съездить к нему. Я человек не суеверный, но чувствуешь себя спокойнее, когда уверен. О, тут, видите ли, все было не так уж просто. Сенатор предложил, чтобы я тут же выплатил его приятелю из Пентагона ровно пятьдесят тысяч. Я, разумеется, доверяю сенатору, он мой друг и достойнейший человек. Но пятьдесят тысяч сразу. Короче говоря, я поехал к этому самому Габриэлю Росси и спросил его, следует ли мне пускаться в финансовые операции. Нет ли, так сказать, противопоказаний свыше. Разумеется, я ему и слова не сказал, о чем идет речь. Минут десять он сидел с закрытыми глазами, будто прислушивался к чему-то, потом говорит: безусловно, не пускаться. Он видит подвох. Признаюсь честно, он меня очень разочаровал. С другой стороны - все бывает. Я двое суток колебался, потом все-таки связался с агентом по недвижимости в Хорс-Шу. Тот меня и оглоушил: вчера участки, о которых шла речь, были куплены кем-то за двадцать пять тысяч. Ровно за столько, сколько я собирался заплатить. Черт его знает, совпадение ли это или... - Или что? - Не знаю, мистер Донахью. Поэтому-то я и пришел к вам. - А кто купил участки? - Некто Клер Манверс из Нью-Йорка. - С кем вы еще разговаривали? - Абсолютно ни с кем. Во всяком случае, о делах - ни слова. Я хочу, чтобы вы выяснили, кто такая эта Клер Манверс и откуда она узнала про Хорс-Шу. - Это будет стоить тысячу долларов и тридцать долларов в день на расходы. - Валяйте, Донахью. 10 Средневековые астрологи, наблюдая расположение звезд в самодельные телескопы, не думали о том, что их потомки через несколько сот лет будут аккуратно платить членские взносы в профсоюз прорицателей. Древние авгуры, угадывая будущее по птичьим внутренностям, видели в смещенной печени все, что угодно, но только не роскошные кабинеты ясновидящих во всех столицах западного мира. Но прогресс остается прогрессом, если даже он не был вовремя предсказан недальновидной гадалкой, и сейчас семьдесят пять тысяч современных американских прорицателей, астрологов, ясновидящих, предсказателей и гадалок совсем не похожи на своих древних неорганизованных коллег. Не то, впрочем, чтобы изменился характер и технология их работы. Они по-прежнему украшают свои кабинеты скелетами крокодилов и любят держать на рабочих столах волшебные хрустальные шары. Они все так же обещают родившимся под знаком Скорпиона коммерческий успех в феврале и предостерегают от поспешных решений в первой неделе мая. Но теперь они объединены в мощную организацию и готовы лишить американское общество своих советов, если только астрологическое руководство даст команду забастовать. Но поводов для забастовок земные обстоятельства им не дают, а к звездам для получения советов для самих себя астрологи, как правило, не обращаются, разве что к звездам юридического мира. Да и для чего беспокоить звезды по своим личным делам, если современная цивилизация с каждым годом приводит в кабинеты прорицателей все больше и больше посетителей - от несчастных влюбленных и биржевых спекулянтов до сенаторов и генералов. Безработица может достигать пяти миллионов человек, но у предсказателей наблюдается острая нехватка квалифицированных кадров, и каждый, кто хочет посвятить свою жизнь ответам на вопросы: "Покупать или не покупать акции "Проктер энд Гэмбл"?" или: "Когда начнется спад?" - найдет себе работу. Дэвид Росс открыл пухлый телефонный справочник и, полистав желтые страницы с полминуты, легко нашел адрес мистера Абдурахмана Али Сулеймана, президента Ассоциации прорицателей. Он уже не первый день напряженно думал над тем, как заработать деньги. Он знал, что мог бы загребать кучи долларов, пойди он в любую крупную компанию и докажи там свои необыкновенные способности. Он мог бы служить им живым детектором лжи, проверяя служащих на предмет обнаружения предосудительных, с точки зрения совета директоров, мыслей, мог бы быть мощным инструментом экономического шпионажа. Но он знал, что стоит им поверить в его дар, как жизнь его не застраховала бы ни одна компания, даже гигант вроде "Мьючуэл иншуранс". Слишком бы был неприятен для некоторых человек, знающий их мысли. Он мог бы пойти в Федеральное бюро расследований, и уж, будьте спокойны, он пробился бы к самому шефу в Вашингтоне. Но и там нечаянная пуля вскоре задела бы его, смертельная доза синильной кислоты случайно оказалась бы в его желудке, или на его автомобиль случайно наехал бы на полном ходу двадцатитонный грузовик. Люди не любят тех, кто знает их мысли; и если нельзя спрятать свои мысли, то можно раз и навсегда спрятать того, кто их знает. Вот почему в конце концов Дэвид оказался перед элегантной секретаршей мистера Абдурахмана Али Сулеймана. Она заученно растянула отполированные губы в улыбке и сказала: - Простите, мистер Сулейман сегодня не принимает. Он погружен в созерцание будущего. Если бы вы заранее позвонили, вам не пришлось бы напрасно приезжать, Очень жаль, но ничем не могу вам помочь. - Видите ли, я не ищу у него совета, мне нужно просто поговорить с ним. - Очень жаль, но ничем не могу помочь вам. - "Господи, почему так жмет правая туфля? - подумала она. - Левая не жмет, а правая жмет. В магазине как будто не жала, а сейчас жмет. Шестнадцать долларов! Черт их подери!" - А вы ее растяните, - сказал Дэвид, улыбаясь. - Кого растянуть? - удивленно вскинула брови секретарша. - Кого вы хотите, чтобы я растянула? - Правую туфлю. Шестнадцать долларов на улице не валяются. Знаете, иногда это бывает. В магазине примеришь - как будто впору. Потом наденешь - жмет. Тонкие брови секретарши все поднимались и поднимались, заставляя ее маленький лоб прорезаться несколькими непривычными складками. Они казались на ее лице такими же неуместными, как на целлулоидной кукле. - Вы, вы... - Она не могла выговорить фразы, и ее округлившиеся глаза смотрели на Дэвида с восторженным удивлением ребенка, который в первый раз в жизни увидел заводную игрушку. Она выскочила из-за стола, забыв надеть правую туфлю, и исчезла за дверью. Через несколько минут она выскочила обратно и молча кивнула на дверь. У президента Ассоциации прорицателей мистера Абдурахмана Али Сулеймана не было в кабинете ни одного джинна и ни одного духа. Вместо них на столе лежала раскрытая на биржевой странице "Нью-Йорк тайме". Сам президент был одет в респектабельный дакроновый костюм преуспевающего служащего, и его скептически настороженный взгляд из-под кустистых бровей быстро и ловко ощупал Дэвида. - Добрый день, мистер... - Дэвид Росс. - ...Росс. Мисс Пибоди тут рассказывала о вас настоящие чудеса, - сказал мистер Абдурахман Али Сулейман с чисто бруклинским акцентом. Он смотрел на Дэвида с брезгливостью врача, которому часто приходится иметь дело с шарлатанами. "Фокусы... Знаем мы эти фокусы..." - думал он, и мысли его звучали ворчливо и недовольно. - Конечно, фокусы, и конечно, вы их знаете, мистер Сулейман, - вежливо сказал Дэвид, - но другого способа привлечь ваше внимание, мэтр, у меня, поверьте, не было. Президент Ассоциации прорицателей смотрел на Дэвида и ничего не говорил. "Но этого же не может быть. Я-то это знаю", - думал он. - Конечно, не может, - сказал Дэвид, - у меня просто развита способность анализировать выражение лица. Разумеется, я еще не профессионал и не могу рассчитывать сравниться с вами в даре прорицания, но я подумал: не смогу ли я найти у вас какую-нибудь работу в нашей общей области? Мистер Сулейман вдруг решительным жестом отодвинул от себя "Нью-Йорк таймс" и сказал: - Расскажите мне о себе. Вы же понимаете... - Да, разумеется, сэр. Я из Аплейка. Кончил Калифорнийский университет. Журналист. Холост. В Нью-Йорк приехал всего несколько дней тому назад, специально чтобы поговорить с вами. Вас, конечно, интересуют мои способности... Видите ли, моя матушка долгое время была парализована, не могла произнести ни слова, и я как-то незаметно научился по выражению ее глаз угадывать ее мысли. Потом я без устали тренировался как только мог. Короче говоря, я бросил работу в газете и приехал к вам. - Гм, будущее мы, во всяком случае, предсказываем не хуже газет, но технология примерно та же. Итак, вы обязаны своим даром матушке? "Врет, наверное", - подумал при этом глава прорицателей. - Вы, очевидно, думаете: врет, наверное? - улыбнулся Дэвид. - Гм, у вас есть способности. Ладно. Я деловой человек, мистер Росс, - сказал Абдурахман Али Сулейман, - и я люблю деловой разговор. У нас только что умер один прорицатель. Отличный кабинет, отличная клиентура. В прекрасном районе на Лонг-Айленде. Не менее пятидесяти долларов за визит. Наши условия таковы: вы работаете на свой страх и риск. Если клиент недоволен и вы чувствуете, что он может доставить неприятности, выкручивайтесь как хотите. С другой стороны, у нас в ассоциации есть отличные юристы, которые всегда могут помочь вам. Но лучше, повторяю, до скандала дела не доводить. Рекомендую вам незаметно включать магнитофон и записывать беседу с каждым клиентом. Это может помочь вам в случае претензий. Удачная формулировка всегда достаточно гибка. За членство в ассоциации и нашу помощь вы отчисляете двадцать процентов гонорара. Вы должны понять, у нас огромные расходы на обработку прессы и общественного мнения... - Благодарю вас, сэр. - Итак, мисс Клер, - сказал Дэвид таинственно и властно, - вы пришли к известному прорицателю Габриэлю Росси, чтобы узнать будущее. Будущее, - он сделал широкий жест рукой, - сокрыто непроницаемой завесой от взоров непосвященных, но синьор Габриэль Росси, первый прорицатель папского двора в Риме, сумеет приоткрыть за пятьдесят долларов эту завесу. - Синьор Росси, - жалобно сказала Клер, - пятьдесят долларов - это куча денег для бедной невинной девушки. К тому же я не знаю, что увижу в будущем. Если вы мне предскажете одни долги, то это будет плохим бизнесом. Отдать пятьдесят долларов за долги... - Мисс Клер, - надменно сказал Дэвид, - с судьбой не торгуются. Ее кротко вопрошают и ждут приговора с покорностью и смирением. Думайте о вашем самом затаенном желании, думайте напряженно и сосредоточенно, и я увижу в мерцающем мраке будущего, сбудется ли оно. Так, думайте, думайте, еще, еще... Я вижу, мисс Клер, я вижу. Ваше желание исполнится, но не сейчас, а после того, как мы вернемся из ресторана. Человек, проникающий в будущее, не может в то же время обнимать бедную невинную девушку... Они сидели в маленьком ресторанчике, и Дэвид рассказывал Клер о первых днях работы. - Понимаешь, - объяснял он ей, - люди так поражаются, когда я говорю им о том, о чем они думают, что уже не слышат никаких предсказаний, которые я, кстати, делаю достаточно обтекаемыми. Ты бы только послушала, о чем они все думают! Мне приходится выбирать самые деликатные выражения, чтобы не заставить их краснеть. И то они чувствуют себя как на иголках. Сегодня у меня была одна дама, ты бы посмотрела на нее - передвижная выставка добродетелей и драгоценностей. И те и другие фальшивые. Спрашивает меня, долго ли продлится ее нынешний трудный период в жизни, а сама думает: скоро ли подохнет ее милый муженек, лежащий с инфарктом... Я говорю ей: "Мадам, мне горестно читать в книге судеб о тех невыносимых страданиях, которые выпали на вашу долю. Но мужайтесь, избавление придет раньше, чем вы думаете". Ты знаешь, она с такой благодарностью совала мне деньги, а внутри у нее все пело: "Помрет, помрет!" Я уверен, что с радости она готова была бы тут же придушить его подушкой. Я не ханжа, но ты не представляешь, как мне хотелось вышвырнуть ее. Ты знаешь, о чем я подумал? - О том, что я тоже придушу тебя подушкой, - сказала Клер и засмеялась так раскатисто, что заставила оглянуться людей с соседних столиков. - Ты меня пугаешь, Клер, - сказал Дэвид. - Ты теперь начинаешь читать мои мысли. - О, это совсем не так трудно, как я думала. Я просто выбираю самую глупую мысль, которая может прийти в голову мужчине, и попадаю прямо в цель. Ты глупец, Дэви, самый настоящий телепатический глупец. Дэвид было улыбнулся, но тут же нахмурился. - О чем ты? - О, просто так. Я вспомнил одну женщину, которая тоже любила называть меня глупцом. Самое забавное, что вы обе скорей всего правы... 11 Юджин Донахью сидел в "боинге" и смотрел в иллюминатор. Облака внизу, освещенные солнцем, казались розовой ватой, из которой какой-то шальной мальчишка пытался соорудить горы, долины, ущелья. Но старший партнер фирмы "Донахью и Флисс" не любовался ватным ландшафтом. "Что за жизнь, - думал он с горечью, - то я попался в дурацкую ловушку с этим проклятым Россом, и два дня пришлось доказывать, что я - это я и не я обработал до полусмерти Энри Фитцджеральда. То ищи в Нью-Йорке какую-то Клер Манверс. Прорицатель синьор Росси... Росси... Росс... Свет, что ли, клином сошелся на Россах и Росси!.. Росси и Росс... Росс и Росси... папский прорицатель... А я частный детектив его сиятельства шейха кувейтского... Но что-то в этом есть чересчур много совпадений. С другой стороны, этот Китинг клянется, что не говорил прорицателю ни слова..." - Мы подлетаем к Нью-Йорку. - Стюардесса улыбалась жестяной профессиональной улыбкой. - Будьте любезны, застегните свои привязные ремни. Наш самолет приземляется в аэропорту Кеннеди. Прямо из аэропорта Донахью позвонил по телефону, который ему дал Китинг, и секретарь синьора Росси назначила ему прием на два часа. Он тут же отправился на поезде в Лонг-Айленд. В приемной его встретила красивая крашеная блондинка, одетая не то в японское, не то в китайское платье. Потолок темного цвета был расписан звездами и знаками зодиака, а на стенах, под стеклянными витринами, белели распластанные скелеты неведомых птиц. - Как вас записать? - улыбнулась секретарша Донахью. - Чарлз... Пратт, Нью-Йорк, - сказал сыщик. - Вы хотите получить совет у синьора Росси? - Да. - Пятьдесят долларов, мистер Пратт. "Черт с ними! - подумал Донахью. - Все равно плачу не я". - Прошу вас сюда, мистер Пратт. Синьор Росси ждет вас. Сыщик вошел в кабинет и несколько раз закрыл и открыл глаза. Стены и потолок комнаты были выкрашены в чернильно-синий цвет, и на этом фоне, словно освещенные изнутри, светились звезды и планеты. "Должно быть, какая-то особая краска", - подумал Донахью и услышал голос синьора Росси, который вошел в кабинет из боковой двери. На нем была широкая мантия из синего бархата. - Прошу вас, мистер Пратт, садитесь. Донахью обернулся и увидел лицо, которое сотни раз видел на фотографии, которое видел во сне, которое заставило его сжать кулаки и сделать шаг вперед. Но он сдержал себя и подумал: "Вот это удача! Искать Клер Манверс и найти Дэвида Росса, самая большая удача за существование фирмы "Донахью и Флисс". Спокойнее, Юджин! Он не знает, кто я, а я знаю, кто передо мной". - Здравствуйте, синьор Росси. - Добрый день, мистер Пратт. Чем могу быть вам полезен? - спросил папский прорицатель и машинально нажал на кнопку спрятанного магнитофона. Президент Ассоциации прорицателей настаивал, чтобы все разговоры с клиентами записывались на пленку, и у Дэвида это уже вошло в привычку. - Хочу узнать, что сулит мне будущее, - сказал Донахью и ухмыльнулся про себя: "Такая удача! По крайней мере, сенатор Трумонд будет доволен. Минитмены не дремлют. Пожалуйста, сенатор, вот вам этот розовый подонок, который вздумал разоблачить вашу связь с минитменами. Точно, сенатор скажет: "Благодарю вас, Донахью. Вас ждет великолепное будущее. Наберитесь терпения, не все нам выжидать, придет и наше время". Прорицатель сидел, прикрыв глаза, словно погруженный в транс. Одной рукой он поглаживал огромный хрустальный шар, стоявший на столе, другой перебирал четки. "Думайте, думайте, мистер Росс. Прорицателем-то оказался я, а не вы со всеми вашими звездами. Вы не знаете моего будущего, а я ваше знаю. Сенатор уж как-нибудь найдет способ заткнуть вам глотку - может быть, даже навсегда. Вы еще вспомните у меня этот фокус в Лас-Вегасе, когда меня заперли в вашем номере с Фитцджеральдом... И эта история с Китингом... Уверен, что Росс имеет к ней какое-то отношение. Клер Манверс... Какое-нибудь его подставное лицо. А может быть, эта шлюха в приемной?" - Благодарю вас, мистер Донахью из "Донахью и Флисса", - сказал прорицатель. - Что? Что вы сказали? - подскочил сыщик. - То, что вы слышали, Юджин Донахью. Жаль, что вам все-таки удалось выпутаться в Лас-Вегасе. Я бы с удовольствием посылал вам в тюрьму на рождество поздравительные открытки. - Ах ты, мразь! - крикнул сыщик и вскочил на ноги. Но тут же снова рухнул в кресло, увидев в руках у Росса пистолет. - Не поможет, ублюдок! Все равно мы найдем способ... - Хватит пугать меня своим сенатором и всей этой вашей бандой сумасшедших минитменов! У вас в головах желчь! Играйте, играйте пока что в свою организацию! Ярость заставила Донахью забыть о пистолете. Перед ним был человек, на котором можно было сконцентрировать всю злобу и ненависть неудачника, готового убивать и сжигать; чтобы доказать себе свою силу и свою значимость. Сыщик выбросил вперед кулак, и весь его вес, вложенный в удар, заставил перегнуться через стол. Дэвид откинулся назад и изо всех сил дернул Донахью за вытянутую руку. Тот перелетел через стол и тяжело упал, ударившись о стену. Он попытался было встать на ноги, но Дэвид угрожающе поднял пистолет. - Ничего, - прохрипел сыщик, и в голосе его клокотала ненависть, - ничего. Не беспокойся, сволочь: если минитмены за кого-нибудь возьмутся, они уж не выпустят его из своих рук. А для сенатора Трумонда вся наша организация сделает все, что нужно. Он решил обезвредить тебя, и мы тебя сотрем в порошок! - Я вижу, вы сами взялись предсказывать будущее, - зло усмехнулся Дэвид. - Мы не только предсказываем его, мы его создаем, - сказал Донахью, все еще лежа на полу. - Тебе повезло сегодня, падаль, ты раньше меня вытащил пистолет. Не знаю уж, как ты меня узнал, дело не в этом. Но раньше или позже мы возьмем оружие, мы, минитмены, - и тогда посмотрим! - Убирайтесь, - сказал Дэвид. - Убирайтесь, пока я не нажал на спуск. Сыщик вскочил на ноги и ринулся к двери. В комнату вбежала Клер. - Дэвид, что случилось? - Ничего, - ответил Дэвид, тяжело дыша. Рухнула еще одна крепость анонимности, стремления уйти от этой своры высунувших языки гончих. Общество не забывает о прокаженных. О святая наивность - думать, что они оставят его в покое. С одной стороны, шакалы сенатора Трумонда, которые каким-то дьявольским чутьем узнают в нем врага, угрозу себе. Угрозу? Но он же никому не грозил. Все равно они угадывают в нем угрозу. А где-то по его следу снова пойдет страж порядка и законности Эрни Фитцджеральд, обезумевая при мысли, сколько сейфов смог бы открыть для него человек, умеющий читать чужие мысли! - Что случилось, Дэвид? - снова прошептала Клер, глядя на него широко раскрытыми глазами. - Ничего, Клер, - ответил Дэвид. - Тебе хватит собственных мыслей и собственных страхов. Ты думаешь, я не знаю, о чем ты думаешь по ночам? Мне порой даже снятся твои сны! - Уедем отсюда. - Куда? - Куда-нибудь. - Некуда, Клер. Они везде найдут меня... Вот разве когда получим эти деньги, и то я начинаю сомневаться в удаче. С другой стороны, они ничего не решатся нам сделать, пока земля на твое имя... - Но как он узнал вас, Донахью? - спросил сенатор Трумонд, неуклюже поворачиваясь к сыщику всем телом. - Не знаю, сэр. Я уверен, что он меня никогда не видел раньше. - А как вы думаете, Китинг? Руфус Китинг потер пластмассовую лысину. - Черт его знает, сенатор, как у него это получается, но я начинаю верить, что он каким-то таинственным способом узнал о полигоне в Хорс-Шу. - Дернуло вас идти к прорицателю! - Кто мог знать, сенатор? К ним ходит куча народа, но кто мог подумать о такой вещи? Что он, мысли читает, что ли? - "Мысли, мысли", - проворчал сенатор, - слова этого слышать не могу... - Его можно было бы просто убрать, сэр, - почтительно сказал Донахью. - Организация будет счастлива оказать вам небольшую услугу. - Убрать? - сенатор пожал плечами. - Убрать, конечно, можно. Это покончило бы с угрозой разоблачения наших связей... Но, с другой стороны, полмиллиона долларов - это куча денег. Если мы избавимся от него, прощай все надежды аннулировать контракт этой Клер Манверс в Хорс-Шу. - Послушайте, у меня идея. - Руфус Китинг даже присвистнул от возбуждения. - Я подаю на него в суд за разглашение профессиональной тайны. Я докажу в суде, что рассказал ему о сделке с землей в Хорс-Шу и что он воспользовался этими сведениями в корыстных целях. Само собой разумеется, мы и слова не скажем, что это за земля и для чего она нужна нам. - А если он это знает? - Никто ему не поверит. С одной стороны, мы упрячем его в тюрьму, с другой - аннулируем сделку. - Черт его знает, может быть, в этом что-то есть, - проворчал сенатор. - Уверяю вас, это отличнейший план. - Ну ладно, давайте обмозгуем детали. Донахью, вы тоже послушайте. Может быть, нужна будет и ваша помощь. Вы уверены, что имя секретаря Клер Манверс? - Я еще должен в этом убедиться, но внутренне я уверен, что это она. - "Внутренне, внутренне"! Займитесь ею. Посмотрите, нельзя ли ее зацепить на чем-нибудь. - Хорошо, сэр! 12 - Я рад, что вы пришли сюда, мисс Манверс, - сказал Донахью, приглашая Клер за столик. - Здесь, в баре, спокойно и никто нам не помешает. - Он посмотрел на Клер и улыбнулся. - Вы красивая женщина, и ваш муж, наверное, гордится вами. - Вы очень любезны, мистер Донахью. Настоящий джентльмен. Пригласить незнакомую женщину в бар только для того, чтобы сделать ей комплимент, - а еще говорят, что галантность умирает. - Не только для комплиментов, мисс Манверс. Не только. Что вы пьете? - Ничего, благодарю вас. - Ну, ну, мисс Манверс, не стоит так сразу надувать свои прелестные губки. У нас же деловой разговор. - Я вас слушаю. - Ваш муж, будем считать его для удобства мужем, Дэвид Росс купил на ваше имя несколько участков земли в Хорс-Шу. Не вдаваясь в причины, я хочу, чтобы вы уступили эту землю Руфусу Китингу. Он уплатит вам ту же сумму, что истратил на покупку Росс, и кое-что еще добавит. Для вас так будет лучше, поверьте мне. - А почему, собственно, я должна уступить эту землю вашему Руфусу Китингу? - Потому что так вам будет лучше. Вы меня понимаете? - Нет. Когда вы сказали, что я красивая женщина, мне было понятно. А все остальное для меня - темная вода. - Ах, мисс Манверс, вы огорчаете меня! У меня такое прекрасное настроение. Я только что вернулся из Лас-Вегаса... - Что вы говорите! И много вы выиграли? - Кое-что, кое-что, мисс Манверс. Правда, не наличными, а в виде информации, но она стоит денег. Во всяком случае, она стоит этих участков в Хорс-Шу. - Вы меня интригуете, мистер Донахью. Я просто изнемогаю от любопытства. - Хватит валять дурака! Если вы не передадите землю, Дэвид Росс узнает о вашей репутации в Лас-Вегасе. - Вы меня пугаете. Неужели мне платили меньше других? - Что? - Ничего. Дэвид Росс прекрасно все знает. - Он знает, что вы зарабатывали на жизнь, торгуя собой? - Конечно же. Он даже знает мне цену. Он сам платил. Юджин Донахью посмотрел на Клер и пожал плечами. Сумасшедший мир! Шлюха, гордящаяся своей профессией. До какой степени могут пасть нравы, если порядочный человек даже не может шантажировать проститутку из казино... - Ну что ж, - сказал он, вставая, - пеняйте на себя... - Адвокат истца, - сказал судья и поудобнее устроился в кресле. - Ваша честь, господа присяжные, леди и джентльмены, - начал свое выступление адвокат обвинения. Он был маленького роста и, говоря, то и дело подымался на цыпочки, подскакивал задорным петушком. - Поверьте, мне неловко даже занимать ваше время - настолько очевидно дело, которое вы рассмотрите сегодня со всем тщанием и беспристрастностью нашего правосудия. Что же произошло, ваша честь? Мой клиент, почтенный финансист Руфус Китинг, человек кристальной честности и высоких принципов, отец семейства и трогательный в своей верности друзьям товарищ, мой клиент решает приобрести несколько участков земли в Хорс-Шу. Его инстинкт финансиста подсказывает ему, что когда-нибудь, возможно, эта земля сможет быть использована для блага общества. Но, ваша честь, как и у каждого человека, у моего клиента есть маленькие слабости. Руфус Китинг сомневается, он боится, он трепещет при мысли, что должен отнять деньги у своих детей. Он хочет еще раз убедиться, что эти деньги будут вложены надежно. Он идет к прорицателю, к некоему синьору Габриэлю Росси, о котором ему рассказал знакомый. Ваша честь, господа присяжные заседатели! Леди и джентльмены! Вас, вероятно, удивит, что мой клиент пошел на такой шаг. При слове "финансист" вы, наверное, представляете себе решительного, безжалостного человека, человека, уверенного в себе. Нет, мистер Руфус Китинг не таков. Это кроткий, добрый человек, подверженный постоянным сомнениям и колебаниям. Да, это, быть мож