его появилась маленькая дырочка. - Беги, - прошептал Папочка Арту, сунув ему в руку пистолет. Арт бросился к двери, а Папочка толкнул спиной столик и упал на ковер. Когда в бар снова вошли, Папочка застонал, с трудом сел, упираясь в ковер руками, и помотал головой. - Что случилось? - крикнул Сардж Колла, заметив распростертую фигуру Кармайкла. Он стал на колени и приложил ухо к груди. - А вы целы, Папочка? - Более или менее. Хорошо, что этот выродок не спутал меня с Кармайклом. Схватили его? - Фрисби? Господи, да никто, наверное, в суматохе и не сообразил задержать его. Эй, кто там ближе к двери, поглядите, где он. - Вот сволочь, вот сволочь, - шептал Папочка, глядя на труп Кармайкла. - Это ж надо, это ж надо, - помотал он головой, словно никак не мог поверить своим глазам. - Из-за какой-то девки продырявить товарища... Вот подлец, вот сволочь... Ей-богу, от себя заплачу тысячу НД тому, кто схватит его... А я его еще тянул, верил в него... Сардж... - Да, Папочка? - Он как будто женат? - Папочка кивнул на нелепо скорченное на полу тело Кармайкла. - Да. - Вот сволочь, - снова сокрушенно прошептал Папочка. - Пока ничего ей не говори. Я сам к ней съезжу. 3 Арт добрался до Скарборо только к утру. Ночью никто не хотел ехать, а свою машину он бросил на окраине Уотерфолла. В конце концов какой-то молодой таксист с глазами начинающего нарка согласился довезти его до Скарборо за фантастическую сумму в триста НД. "Это даже и лучше, - подумал Арт, устало плюхаясь на сиденье. - Если они захотят проверить и найдут эту машину и шофер подтвердит, что содрал с меня триста НД, они увидят, что я не вру". Старенькая машина, дребезжа, мчалась по шоссе, и Арт, закрыв глаза, снова и снова видел, как Кармайкл подмигивает ему и спрашивает: "Ну как, Папочка, как я сыграл свою роль?" На мгновение ему захотелось поискать комнату где-нибудь около того дома, где он жил когда-то, но он тут же понял, что это было бы неправильно. Он ведь не круглый идиот и понимает, что такие вещи, как хладнокровное убийство товарища, члена семьи, да еще в присутствии заместителя босса, на которого он тоже поднял руку, даром не проходит. Его должны найти и должны убить. Почему он прячется в Скарборо? Да потому, что это уже территория семьи Коломбо и здесь люди Кальвино, особенно после последнего нападения на конвой, слишком спокойно себя чувствовать не будут. Отсидит в берлоге месяц-другой, пока уляжется пыль, а там можно попытаться и вообще дунуть куда-нибудь подальше, где и слыхом не слыхали о семейках Кальвино и Коломбо. Он увидел средней руки отель под названием "Башня". Он нашел телефон-автомат, бросил три монетки, попросил Уотерфолл и, когда ему ответили, произнес лишь одно слово "Башня". Портье за стопкой в гостинице перестал что-то жевать и равнодушно уставился на Арта. - Мне нужен номер. - Пожалуйста, - портье кивнул и щелчком ногтя направил к Арту бланк. - Вот, заполните. - Номер, не соединяющийся с соседними комнатами. Без балкона и с хорошим замком на двери. И не ниже пятого этажа. Портье по-птичьи склонил голову на плечо и посмотрел снизу вверх на Арта. - Хорошо, сэр. - И мне нужно, чтобы кто-нибудь приносил мне жратву из ресторана. - Хорошо, сэр. Ваши вещи? - Они еще не прибыли, - пожал плечами Арт, взял ключ с большой медной грушей и пошел к лифту. - Шестой этаж! - крикнул портье. - У нас лифт без лифтера. Может быть, вам что-нибудь нужно? У нас есть первоклассные успокаивающие средства. - Спасибо, - кивнул Арт. - Да, кстати. Чуть не забыл. Если кто-нибудь будет вас расспрашивать, не видели ли вы человека, похожего на меня, вы ответите, что не видели. Так будет спокойнее и для меня и для вас. А если вам посулят какие-то деньги, прибавьте к этой сумме десять процентов и предъявите мне счет. Вы проценты высчитывать умеете? - Да, сэр, - подобострастно и одновременно испуганно кивнул портье. Арт захлопнул за собой дверцу шахты. Лифт поплыл вверх, по-стариковски покряхтывая и пощелкивая суставами на этажах, пока не замер на шестом. Комната неожиданно оказалась вполне сносной, именно такой, какую он хотел найти. Он сбросил ботинки и, даже не снимая пиджака, рухнул на кровать и почти тут же уснул. Первые два дня прошли спокойно. Он смотрел телевизор, спал, снова смотрел и снова спал. Еду ему приносил мальчонка-посыльный. Арт сразу договорился с ним, чтобы он стучал в дверь условным стуком: два удара быстрых и два с паузами. На третий день вечером, когда он ждал ужина, раздался обычный стук в дверь. - Ты? - спросил Арт, подходя к двери. - Я, - раздался голос мальчика, и ему почудилось, что был он каким-то странным, сдавленным. Арт усмехнулся, достал из кармана пистолет, стал спиной к стенке, повернул ключ. В дверь снаружи чем-то ударили, должно быть ногой, и в комнату ворвались двое. Арт, не целясь, несколько раз нажал на спуск. Выстрелы, казалось, не умещались в маленьком номере. Горьковато запахло дымом. Один из людей выругался вполголоса, и они исчезли, захлопнув дверь. Арт постоял с минуту, прислушиваясь к тихому всхлипыванию в коридоре. Наконец он приоткрыл дверь. Мальчишка сидел, прислонившись спиной к стене, и закрывал лицо руками. - Ты жив? - прошептал Арт. - Да-а, - всхлипнул посыльный. - Они увидели, как я шел с едой, и заставили меня идти перед собой. Они сказали, что, если я сделаю что-нибудь не так и вы не откроете дверь, они с меня шкуру сдерут, не целиком, а полосками. А еда на полу. Пять НД, а в чем же я виноват? - Ни в чем, - сказал Арт. - Вот тебе десятка. И перестань реветь. - Он сообразил, что все еще держит в руке пистолет, и засунул его в карман. Он оглядел коридор, и несколько чуть-чуть приоткрытых дверей тут же захлопнулись. - А как же вы? Голодный останетесь? - Зачем голодный? Ты мне опять принесешь что-нибудь. Не бойся, больше они не сунутся. - А они... это ваши враги? - Кто знает, - пожал плечами Арт. - В наше время не знаешь, кого бояться больше, друзей или врагов. Арт вернулся в комнату и позвонил портье. - На меня только что было произведено нападение, - скучным голосом сказал он. - Вы случайно не посылали наверх этих двух джентльменов? - О чем вы говорите? - фальшивым и испуганным голосом сказал портье. - Я никого никуда не посылал. У нас приличный отель. - Значит, вы все-таки не умеете высчитывать проценты... - Я вас не понимаю, - пробормотал в трубке голос портье. - Вы меня прекрасно понимаете, дружочек. И все-таки мне интересно: или вы действительно не умеете рассчитывать проценты, или вы предпочитаете наличные обещанным? - Я вас не понимаю... Арт положил трубку. Можно, конечно, было подождать, пока портье сообщит в полицию. Но он может струхнуть - сам послал наверх двух джентльменов, показавших ему, наверное, одновременно три предмета: пистолет, фотографию Арта и купюру в двадцать пять НД. Он спустился вниз и минут через десять сидел уже в участке напротив дежурного сержанта. - Нападение, вы говорите? - лениво пробормотал сержант. Он был похож на снулую рыбу. - А откуда вы знаете, что это было нападение? - А как еще назвать, когда к тебе в комнату врываются два человека с оружием? Сержант необычайно бережно нес сигарету с длинным столбиком беловатого пепла к пепельнице. Казалось, от того, донесет ли он пепел или просыплет на большой, покрытый стеклом стол, зависит очень многое. Пепел благополучно оказался в стеклянной пепельнице, и сержант спросил: - Вы ожидали нападения? - Да. - Почему? - Потому что ожидал. - Мистер, - угрожающе сказал сержант, - вы говорите не тем тоном. Я вас спрашиваю: почему вы ожидали нападения? - Я приехал из Уотерфолла. - Ну и что? Да хоть бы с Луны, какое это имеет отношение. - Имеет. Вы знаете, в чем разница между Уотерфоллом и Скарборо? - Арт посмотрел на сержанта пристальным и многозначительным взглядом. - Да, - неопределенно кивнул сержант. - Уотерфолл - это не Скарборо, и наоборот. - Мне казалось естественным, - продолжал Арт, - что, если у меня неприятности в Уотерфолле, я лучше всего могу отсидеться в Скарборо. Но, кажется, у меня ничего не получилось, и сейчас я сидячая утка. А я не люблю, когда по мне стреляют, да еще прицельно... Сержант переправил вторую порцию пепла в пепельницу, побарабанил пальцами по стеклу и сказал: - Знаете что, я лучше доложу о вас дежурному офицеру, а вы уж сами с ним поговорите. Сержант отвел Арта в небольшую комнатку, и вскоре туда явился совсем молоденький полицейский лейтенант. Он вошел быстро, легко, словно пританцовывая, распространяя вокруг себя запах туалетной воды. Лицо его было розово и старательно-серьезно. Он уселся за стол, немного поиграл телом: поежился, расправил плечи, погладил ладонями грудь. Должно быть, он хотел показать, как он устал и как тяжело работать каждый день, охраняя общественный порядок в Скарборо. - Имя? - наконец спросил он. - Арт Фрисби. - Место жительства? - Уотерфолл. А точнее, ОП Грин-Палисейд. Лейтенант быстро взглянул на Арта. - Значит, у мистера Кальвино? - уже с некоторой почтительностью спросил он. - Выходит, так. - И вы сами приехали в Скарборо? По своей воле? - Я уже говорил сержанту, у меня там были неприятности. - С боссом? - Почти. - И вы прятались в Скарборо? - Я все это уже объяснял сержанту. - И вы сами пришли сюда в участок? - Да. - Сразу после попытки нападения на вас? - Да. - А как вы осмелились высунуть нос на улицу? - подозрительно спросил лейтенант. - Они ж вас могли поджидать где-нибудь около отеля. - Вряд ли сразу после нападения. Они могли рассуждать как вы. К тому же не забывайте, что они все-таки из Уотерфолла, а здесь они чувствуют себя далеко не дома. И еще. Одного я, похоже, все-таки задел. - Ладно, - вздохнул лейтенант, - вы тут посидите, вот вам вечерняя газета, а я свяжусь с начальством. Он вышел, и Арт услышал, как щелкнул замок дверей. Он встал, потянулся, подошел к двери, подергал - и впрямь заперта. Он развернул газету. На первой полосе было фото десятка искореженных и обгорелых машин. Над фото заголовок: "Новые данные о нападении дорожных бандитов на конвой из Скарборо"." Новое заключалось в том, что в конвое были почтенные сотрудники нескольких солидных фирм из Скарборо, которые возвращались домой после служебной поездки. Ни слова, конечно, о Коломбо и ни слова о Кальвино. Арт зевнул и отложил газету. Он не волновался. Пока все шло хорошо, все шло как задумано. У Папочки даже не голова, а электронно-вычислительная машина. Пока он кругом прав. Удивительное дело, столько жира у одного человека, а мозги что надо. Снова щелкнул замок. Дверь приоткрылась, и розовый лейтенант кивнул Арту. - Пойдемте, внизу ждет машина. - Куда вы меня повезете? - подозрительно спросил Арт. - Не волнуйтесь, мистер Фрисби. Вы же прекрасно понимаете, что в участке мы вас долго держать не можем. Мы хотим вам помочь избежать повторного покушения на вас. Конечно, мы могли бы пока сунуть вас в тюрьму, но это, согласитесь, не лучший вариант. - Я тоже так думаю, - буркнул Арт. - Поэтому-то мы отвезем вас на одну охраняемую ферму, где вы сможете переждать кое-какое время. - Это было бы неплохо, - Арт бросил быстрый настороженный взгляд на лейтенанта, - но что-то мне не верится... - Мистер Фрисби, - раздраженно сказал лейтенант, - нас ждут. Вы слишком подозрительны. - Может быть, - пожал плечами Арт. - Иначе я бы не разговаривал сейчас с вами. - Почему? - Потому что был бы уже давно там, где нет званий. - Нет званий? Где это? - лейтенант с любопытством посмотрел на спутника. Он, очевидно, никак не мог допустить, что есть такие места, где он не мог бы красоваться своей формой. - На том свете... Длинная мощная машина стояла прямо у подъезда, и, прежде чем Арт успел сообразить что-либо, он уже сидел на заднем сиденье, и на запястьях у него серебряно блестели наручники. С обеих сторон его сжимали две молчаливые фигуры. Под тонкими пиджаками и брюками перекатывались металлические мускулы. Тела их были горячи, словно были только что выкованы и еще не успели остыть. Машина шла почти бесшумно. Двое по бокам Арта молчали, лишь у одного что-то булькнуло в желудке. Чересчур спокойным быть тоже не годилось. "Надо показать, что я нервничаю, - подумал Арт. - А то может создаться впечатление, что я догадываюсь, куда меня везут. А это не годится. Самое страшное, если с самого начала они меня заподозрят. Один раз нужно спросить. Но два - это было бы уже глупо и нарочито. Один". - Послушайте, - сказал Арт, прекрасно зная, что ему ничего не ответят, - что все это значит? Он не ошибся. Ему ничего не ответили. Генератор тепла слева пошевелил ногой и коснулся случайно ляжкой ноги Арта. Ляжка была нечеловечески твердой, и Арту на-мгновение показалось, что рядом с ним вовсе не люди, а роботы. Должно быть, он в конце концов задремал, потому что вдруг почувствовал, как у него затекла шея. Машина замедлила ход, свернула с шоссе, куда-то в сторону, несколько минут плыла в кромешной тьме, освещая себе путь фарами, свернула еще раз и очутилась у ярко освещенных ворот. Сосед Арта справа молча и ловко ощупал его, вытащил из кармана пиджака пистолет и снова застыл а неподвижности, словно у него кончился завод. Дверцы машины распахнулись. Сильный луч электрического фонарика на мгновение ослепил Арта и потух. Видно было, что машина стоит у металлического массивного шлагбаума. Вот машина тронулась, остановилась еще перед одним шлагбаумом, нырнула в длинный туннель из сосен, подъехала к приземистому белому зданию и затормозила. Открылись двери, брызнул; яркий свет, и чей-то голос спросил: - Привезли? - Да, - ответил человек, сидевший рядом с водителем. - Обыскали? - Чист. - Давайте его быстрее. Босс ждет. 4 Джо Коломбо, глава гангстерской семьи Скарборо, строго говоря, не являл собой фигуру необыкновенную. Он не был ни отчаянным храбрецом, ни хитроумным стратегом, ни безжалостным палачом. В равной степени он не был ни трусом, ни глупцом, ни добряком. Он был обыкновенным человеком, изучившим лишь в совершенстве правила игры, царившие в том мире, в котором он жил. Он никогда не нарушал этих правил, всегда следовал им и постепенно сделался их символом, хранителем традиций, олицетворением того порядка вещей, который создал его и который он укреплял. Он никогда не суетился, сохранял спокойствие, работал тщательно и никогда не оставлял недоделанных начинаний, ибо прекрасно знал, что неоконченное дело имеет иногда тенденцию превратиться в неожиданную автоматную очередь. Были в семье люди более сильные, чем он, более храбрые. Стрелявшие лучше. Умевшие лучше, чем он, организовать нападение на конвой или убрать провинившегося толкача. Да, на отдельных дистанциях он мог и уступать другим, но в сумме многоборья он был недосягаем и потому уже много лет возглавлял семью. Теперь ему предстояло серьезное испытание. Может быть, самое серьезное из тех, с которыми приходится сталкиваться главе семьи. Предстояло определить, кто из тех нескольких человек, которые составляли его ближайшее окружение, стал предателем. Он знал, что поручить это расследование кому-нибудь еще нельзя, потому что он и только он должен собственноручно выполоть сорную траву, пока она не заглушила всего поля, возделываемого им уже больше четверти века. Да и кому поручить, если он не знает, кто продал его семью, и сам расследователь может оказаться как раз тем, кого они ищут. Разве что сыну... Нет, он должен найти его сам. Вот почему он сидел сейчас перед темноволосым молодым человеком, хотя было уже около полуночи, а он обычно уже давно спал в это время. Когда тебе за шестьдесят, цепляешься за режим. Джо Коломбо не торопился начать беседу с человеком из Уотерфолла. Он молча рассматривал его. Что-нибудь около тридцати. Лицо было бы даже приятным, если бы не угрюмость. Характер скорее всего нелегкий. По-видимому, упрям и самолюбив, вспыльчив. В последнем можно не сомневаться. Вряд ли кто-нибудь из членов семьи решит дезертировать по трезвому размышлению: он будет обречен на месть своей семьи и постоянное подозрение новой семьи. Предателя могут ценить, но доверять - никогда. Предавший раз может предать и во второй. Предатель только тогда перестанет быть предателем, когда занимает место того, кого он предал. Как раз это, очевидно, не прочь бы сделать и та змея, что где-то ползала сейчас по Пайнхиллзу. Сначала хочет ослабить его, Коломбо. Одно нападение на конвой, другое. Один провал, второй, третий, десятый. Случайность раз, случайность два, а потом пойдут разговоры. Стар стал, уже не тот. Ни одной операции спланировать не может. А мы? Стоит ли издыхать под пулями только оттого, что старик цепляется за власть? Не пора ли? И тогда тот, кто ждал своего часа, подаст знак. Или сам прошьет его автоматной очередью. И улыбнется снисходительно. Каждому свое. Теперь его очередь. Коломбо вздохнул, помассировал себе сердце, включил магнитофон и сказал человеку, стоявшему перед ним: - Садись. Как тебя зовут? - Арт Фрисби. - Член семьи Кальвино? - Да. - Место в семье? - Лейтенант. - Кто тебя рекомендовал? - Толстый Папочка. - Откуда ты его знаешь? - Я пришел к нему одиннадцать лет тому назад и сумел убедить его, что смогу быть ему полезен. - Чем ты убедил его? - Тем, что в девятнадцать лет я бросил белое снадобье. Сам. - Что помогло тебе бросить? - Девушка, которую я любил и которая любила меня, тоже была на героине и покончила с собой. Она повесилась. - И ты... - Я ушел из Скарборо, набрел на какую-то ферму, валялся три недели в запертом сарае. Отошел. В девятнадцать лет это иногда бывает. - Отец, мать? - Отец упал с лестницы и разбился насмерть. Лет двадцать, наверное, назад, а может быть, и больше. Мать умерла чуть позже. - Значит, ты одиннадцать лет был под началом Толстого Папочки? - Да. - Ты был к нему близок? - Не знаю, - пожал плечами Арт, - мне трудно судить. Наверное, он доверял мне. Мне давали ответственные задания. Я, например, командовал последним налетом на ваш конвой. Джо Коломбо внимательно посмотрел на Арта. "Если парень не врет, - подумал он, - он может оказаться ценней, чем я подумал сначала. У Папочки в его жирных маленьких ручках все нити". - Хорошо, - кивнул Джо Коломбо, - расскажи мне теперь со всеми подробностями о том, что случилось такого, что заставило тебя смотать удочки из Уотерфолла. Ты ведь как будто не из тех, кто перебегает с места на место. Арт начал рассказывать о ссоре в баре. Говорил он скучным, равнодушным тоном, и Коломбо отметил про себя, что именно такие взрываются неожиданно и непредсказуемо. - Ты хорошо запомнил момент, когда выстрелил в этого Кармайкла? - Да, - кивнул Арт. - Безусловно. Я головы не терял. Этого со мной не бывает. Я даже знал в ту секунду, что это конец всему. Но у меня были такое бешенство, я был готов на все... - Гм, - усмехнулся Коломбо, - нельзя сказать, чтобы ты был очень логичен. С одной стороны, ты осознавал, что делаешь, с другой - был готов на все. Или ты действительно считаешь, что приставания пьяного стоят погубленной карьеры и риска для жизни? "Первое впечатление, что он не врет, - подумал Коломбо. - Для лжи выбирают что-нибудь пологичнее. Впрочем, подождем пока с выводами". Арт молча пожал плечами. - Наверное, вы правы. Мне просто кажется, что я сознавал все... До этого я никогда не ссорился с Кармайклом. Ничего общего у нас не было. - А ты знал, что эта девушка - Конни - его родственница? - Понятия, не имел. - Хорошо. Расскажи мне теперь, как ты добрался из Уотерфолла до Скарборо и что случилось в "Башне"? Арт рассказывал, а Коломбо думал о том, что уже начало второго, что давно уже пора спать, что завтра нужно кое-что проверить и лишь потом переходить к тому, ради чего он сидит в этой комнате перед этим угрюмым, вспыльчивым типом, который командовал налетом, во время которого он и его семья потеряла миллион двести тысяч НД плюс двадцать семь человек охраны. И хотя мысль о потерях была досадной, он не испытывал личной ненависти к этому Арту Фрисби. Его делом, делом Джо Коломбо, было благополучно доставить из Пейтона месячную прибыль его торговцев белым снадобьем, ростовщиков и букмекеров подпольных тотализаторов. Таков у него был приказ. И он его выполнил. Выполнил, надо сказать, здорово. И все же они никогда не смогли бы напасть на его конвой, если бы не шпион здесь, в Пайнхиллзе. Вот если бы удалось вытащить из этого парня хотя бы кончик ниточки, хоть какой-нибудь обрывок, он бы уж сумел распутать весь клубок. Но нет. Сначала нужно как следует проверить этого Фрисби. Кто знает, не подсадная ли он утка. Кальвино и особенно Папочка могут обвести вокруг пальца кого угодно. Пока им удается даже обводить его, Джо Коломбо. Пока. Только пока. - На сегодня хватит, - кивнул он. - Тебя, кстати, накормили? Арт отрицательно покачал головой. - Сейчас поешь. - Он вызвал по телефону сына и, когда тот вошел в комнату, сказал: - Во-первых, покорми человека. Стыдно, что семья Коломбо оказалась на этот раз не слишком гостеприимной. Проверь лично в "Башне", кто искал этого джентльмена и почему портье указал на его номер. Найди шофера такси - старенькое "шеви" - который вез этого джентльмена в ночь на шестнадцатое из Уотерфолла в Скарборо. Узнай, как и где похоронили в Уотерфолле некоего Кармайкла и видел ли кто-нибудь своими глазами его в гробу... Ты все понял? - Да, отец, - кивнул профессорского вида худощавый человек в очках с толстой оправой. - Тебе пора спать. - Я тоже так думаю, - тяжело вздохнул Джо Коломбо и поднялся из-за стола. - Ну, Арт Фрисби, - сказал Джо Коломбо при следующей встрече, - продолжим наши беседы. Все, что ты пока мне рассказал, более или менее соответствует действительности. Меня, признаться, несколько удивляет, как это ты все-таки вспылил в баре... Ну допустим. Бывает. Вот что, сынок, ты теперь скажи мне, слышал ли ты когда-нибудь там, в Грин-Палисейде, разговоры о Скарборо, о Пайнхиллзе. Я имею в виду нашу организацию. - Конечно, дон Коломбо. Половину времени только о вас там и говорят. Все-таки вы - главные конкуренты. Завидуют вам. У вас семья и богаче и больше. - Это понятно, - еще раз вздохнул Джо Коломбо. Его меньше всего интересовали комплименты. - Я имею в виду разговоры, которые показывали бы, что они хорошо осведомлены о наших делах. - Трудно сказать... Когда мы с Папочкой обсуждали детали засады против вашего конвоя, я, помню, спросил его, надежны ли сведения. Папочка весь засиял. Вам бы надо его видеть, когда он сияет. Прямо лоснится весь. "Надежны, - фыркает, - это не то слово. Надежнее надежного". - И все? - А что вы хотите, чтобы я спросил у него, кто именно тут у вас работает на нас? О таких вещах не спрашивают... Может быть, если бы я знал, что окажусь у вас, разве что тогда. - Это ты верно говоришь, Арт Фрисби. Но все-таки напряги свою память, может быть, какое-нибудь имя, намек, обрывок фразы, что-нибудь... - Я ж вам сказал, дон Коломбо, я все-таки был только лейтенантом... - Ты знаком одиннадцать лет с Папочкой, а это кое-что да значит. Ты не рядовой лейтенант. Ты же говоришь, что тебе намекнули о месте советника... - Да, дон Коломбо. Я бы рад вам помочь. Я ведь понимаю, что от этого зависит, может быть, моя жизнь, но я ничего не знаю. Я рассказал вам все. Если я вам больше не нужен... - Не пузырись. Посиди спокойно, закрой глаза, покури не торопясь и вспоминай, вспоминай. Может быть, ты вспомнишь какие-нибудь слова, которые ты слышал от Папочки или Кальвино, которые ты просто не понял, которые казались тебе бессмысленными. Или неважными. Или просто болтовней, знаешь, такой бабьей болтовней, которую иногда ведут серьезные мужчины... - Постойте, дон Коломбо, постойте. Вот вы сказали "бабьей"... Погодите... Ага, вспомнил. Как-то, совсем недавно. Папочка позвал меня к себе. Когда я входил, он разговаривал с доном Кальвино. Босс его спрашивает: "А не слишком часто он бывает у этой бабы?" А Папочка смеется: "Он у нас человек не пылкий. Два раза в месяц как по расписанию". И я еще подумал, про кого они это, но тут же, конечно, выбросил из головы. - Так, так, Арт Фрисби. Я вижу, с тобой можно разговаривать. Я было уже начал думать, что ты можешь только стрелять по конвоям и делать во лбу маленькие дырочки. Хорошо, Арт, иди пообедай, Марвин тебя проводит, а мне нужно подумать. Джо Коломбо включил магнитофон и пересел со стула в глубокое кожаное кресло. Усталости не было и в помине. Так, так, так. Допустим, речь шла именно об их шпионе. Допустим, хотя, конечно, они могли говорить о ком угодно. Почему Кальвино могло интересовать, не слишком ли часто икс бывает у какой-то женщины? Допустим, потому, что эта женщина тоже их агент и каждая лишняя встреча может представлять ненужную опасность. Она может быть связной. Хорошо, но не слишком вразумительно и убедительно. Ладно. Весь мой штаб живет со своими семьями здесь, в Пайнхиллзе. Если шпион кто-нибудь из них, речь идет о его поездках в Скарборо. Два раза в месяц. Мало ли по каким делам туда ездят мои люди. Но он, конечно, к этой женщине ездил или ездит один, а это уже бывает не каждый день. Итак, надо проверить по журналу главных ворот, кто и сколько раз из штаба ездил в город один. Прекрасная идея, если речь шла о шпионе. Одно маленькое "если". Но пока не было других нитей, приходилось держаться даже и за этот кончик. Если семья в опасности, надо сделать все. Все, что возможно и невозможно. 5 - Сюда, - сказал молчаливый провожатый и указал Клиффорду Марквуду на дверь без, таблички. - Идите, босс ждет вас. Марквуд толкнул дверь и очутился в скромном кабинете. За столом сидел седовласый Человек лет шестидесяти с небольшим с темными живыми глазами. - Садитесь, доктор Марквуд, - кивнул хозяин кабинета на кресло у его стола. - Позвольте представиться: меня зовут Джо Коломбо. Вам это имя что-нибудь говорит? - Я, конечно, слышал это имя, - осторожно ответил Марквуд, - но... - Он замялся и пожал плечами. Коломбо быстро взглянул на него, будто уколол взглядом, и спросил: - Вы догадываетесь о характере нашей организации? Вы ведь здесь уже больше месяца. - Нет, - Марквуд хотел, чтобы его "нет" прозвучало естественно и убедительно. Он одновременно пожал плечами, покачал головой и изобразил на лице недоумение. - Э, доктор, я начинаю в вас разочаровываться, - усмехнулся Коломбо. - Я предполагал, что человек с вашим образованием поймет, что самое лучшее для него - это откровенность. Своим "нет" вы меня просто оскорбляете, доктор Марквуд. Судите сами. Вам платят раза в два с половиной больше, чем обычно. При этом вы даже не имеете отношения к тому, чем, собственно, занимается машина. Те немногие, с кем вам приходится иметь дело, избегают каких-либо разговоров о характере работы фирмы. Плюс вся прискорбная история с доктором Карутти, которая вас настолько взволновала, что вы предприняли целое расследование. И после всего этого вы хотите меня убедить, что вы не догадываетесь о том, кто мы? - Видите ли, мистер Коломбо, все, что вы говорите, прекрасно укладывается в рамки фирмы, которая выполняет сугубо секретные исследования для правительства. Так, во всяком случае, мне говорил мистер Мэрфи, когда предлагал работу. - И вы ему поверили? Я еще раз предлагаю говорить со мной откровенно. Марквуд взглянул на седовласого человека за письменным столом. "Что он хочет от меня? Что скрывается за этими настойчивыми призывами к откровенности? Он мне не верит. Он видит меня насквозь. Действительно, это идиотское отрицание умного человека может только раздражать. А этот Коломбо, по-видимому, человек далеко не глупый. Хорошо, допустим я буду с ним откровенен, что тогда? Не будет ли это означать, что в один прекрасный день я последую за Карутти? Может быть, на другом шоссе, но ведущем туда же, на тот свет. Но если он подозревает, что я догадываюсь, большая ли здесь разница? Не шоссе, так пуля, не пуля, так нож - господи, мало ли способов у мистера Коломбо перестать во мне сомневаться..." - Хорошо, мистер Коломбо, - вздохнул Марквуд, - я буду с вами откровенен. Это действительно упрощает игру. А то вы знаете, что я вру. Я знаю, что вы знаете, что я вру. Вы знаете, что вы знаете, и так далее... - Это уже лучше, - улыбнулся Коломбо. - Так что вы знаете и о чем догадываетесь? - Видите ли, мистер Коломбо, все началось с письма, которое я получил от Карутти... - Я знаю, - кивнул Коломбо, - я читал его. - Значит, ко мне действительно приходили домой? Я так до конца и не был уверен. Мне казалось, что в комнате кто-то курил... - Вы не ошиблись. Я должен был знать, что он написал вам. Наивный чудак. Он тоже не хотел быть со мной откровенным. Впрочем, в отличие от вас он действительно ничего не понимал почти до самого конца. Он все время возился с машиной, все время что-то изменял и усовершенствовал. Я до сих пор не понимал как, но он все-таки догадался. И бросился к нам, а не ко мне, хотя моя покойная жена его тетя. Но вы казались ему ближе. Вы дружили? - Нет, просто учились вместе, некоторое время работали в одной лаборатории. - Родство интеллектов? - Карутти был намного талантливее меня. И отрешеннее. - Последнее верно. За два года, что он провел у нас, он ни разу не подумал о том, что в коттедже у него могут быть микрофоны. Вы же в первый вечер постарались заткнуть чем-то микрофон в спальне. Чего вы боялись? Вы что, разговариваете во сне? "Куда он клонит, - напряженно думал Марквуд. - Чего он петляет все кругом да около? Неужели он знает о машине? Но это же невозможно. Но тогда что все это значит?" - Обычно нет, мистер Коломбо, - сказал Марквуд, - но согласитесь, что спать с микрофоном под боком не очень приятно. Даже оскорбительно... - Может быть, хотя нормального человека этическая сторона электронного контроля уже давно не волнует. Он живет в окружении потайных и открытых микрофонов, он то и дело сует свою ладонь в определитель личности. Его просматривают, досматривают, осматривают, слушают, прослушивают, подслушивают. А вас оскорбляет микрофон за подушкой. Но мы с вами отвлеклись. Что же, по-вашему, мы делаем? - Мне казалось, что ваша фирма... - Смелее, доктор! - Гмм... близка к мафии... "Так, пожалуй, будет правильно, - подумал он. - Я догадываюсь, но я ничего конкретного не знаю. Да и не могу знать". - А вы знаете, что такое мафия? - Ну, в общих чертах... - Это не так просто. Удивительно, как легко люди пользуются словами, значение которых они не знают. Мафия, мафия, только и слышишь со всех сторон о мафии, и хотя бы кто-нибудь задался вопросом: а что же это все-таки такое? Так что же это все-таки такое? Когда-то в Сицилии слово "мафия" означало "убежище". Затем им стали называть тайную организацию, которая на протяжении веков защищала народ от самых разнообразных угнетателей. А их хватало всегда, и своих и чужих. И если сицилийский крестьянин когда-то и думал, что полиция может защитить его от несправедливости власть имущих, он быстро понял на своей шкуре, кому служат полиция и суд. И вот люди научились искать справедливости и защиты только у "мафиозо". Они были ближе им, они были одними из них. Выдать кого-нибудь полиции считалось самым страшным позором, который может пасть на семью. Закон "омерты" - молчания - стал править страной. Мать никогда не называла полиции имя убийцы ее сына, даже если знала его. Жена - убийц мужа. Брат - брата. Постепенно, однако, мафия стала, в свою очередь, служить богатым. Так уж устроен мир, что раньше или позже богатые используют в своих целях все, что могут. Итак, доктор, мафия быстро стала самостоятельной силой. И, разумеется, не только в Сицилии. Она не служила ни бедным, ни богатым. Она служила сама себе, обогащая своих мафиозо. Когда можно было наживаться на бедняках, мафия наживалась и на них. Подпольные тотализаторы, проституция, игорный бизнес и, самое главное, торговля наркотиками - вот заказы, которые мафия быстро и охотно выполняла. Постепенно, с развитием наркомании мы становились огромной силой. Вы, господин доктор, шокированы. Вы не можете верить ушам - возможно ли такое? И как этот человек может произнести такие слова? Как у него поворачивается язык? Поворачивается, как видите. Просто нужно перестать мыслить жалкими старомодными понятиями. Доброта, служение людям, благородство - все это прекрасные слова, великолепные слова. Но только слова. И так было всегда, и так будет всегда, потому что мы цивилизованные звери, живущие в цивилизованных джунглях. И мы отличаемся от обычных зверей лишь тем, что мы ненасытны. Ненасытны и жестоки. Наши дикие четвероногие родственники никогда не убивают ради удовольствия и никогда не убивают, когда соперники покорно подставляют шею в знак капитуляции. У нас это не проходит. Мы ненасытны и жестоки. Но это одна сторона жизни. Другая же посложнее. Наркомания во многом заменяет процесс естественного отбора в обществе. К шприцу ведь тянутся самые слабые, самые неприспособленные к жизни, которые заранее обречены. Мы лишь заставляем их, погибая, обогащать нас. Мы первые, кто превратил естественный отбор в бизнес. Я смотрю на вас, доктор, и вижу в ваших глазах вопрос: а полиция, суд, правительство, государство? Они существуют, и мы делаем все, чтобы обеспечить их существование. Нас устраивает то, что называют парламентской демократией. Именно этот строй позволяет нам быть той силой, которую мы собой представляем. И вы знаете, почему даже самые порядочные и благородные наши политические деятели в глубине души охотно мирятся с нами? Нет, я вовсе не имею в виду финансирование избирательных кампаний и прочее. Это просто и банально. Они знают, что мы, мафия, горой стоим за парламентскую демократию и сделаем все, чтобы защитить ее. Она нам нужна, ибо любой другой социальный строй и другая форма правления - страшная угроза для нас. Конечно, прискорбно, что нам приходится эксплуатировать человеческие слабости, но ведь в принципе всякое общество потребления не только эксплуатирует человеческие слабости, но и создает их. Мы просто бизнесмены, доктор, стоящие формально вне закона. Но, повторяю, лишь формально. Фактически мы уже давно вписались в рамки закона, потому что закон создается тем же обществом, которое порождает и нас. Марквуд сидел неподвижно, внимательно глядя на человека за письменным столом. Он видел благообразные черты спокойного, немолодого лица, совсем еще живые глаза, разделенные аккуратным пробором седые волосы, слышал тихий и спокойный голос человека, привыкшего, что его всегда слушают. Человек за письменным столом был реальностью. Он существовал, в этом не было никакого сомнения. И все же Марквуда не покидало ощущение какой-то призрачности, нереальности, смутности происходящего. Ему казалось, что стоит только покрепче закрыть глаза, подержать их закрытыми несколько секунд, а потом снова открыть, как мир мгновенно вернется в старое, доброе, привычное русло. Исчезнут эти молодые еще глаза, и седые благообразные волосы, и этот письменный стол. Все исчезнет, развеется ночным дрянным кошмаром. Но он знал, что, сколько бы он ни закрывал глаза, хоть пластырем их заклеивай, Коломбо не уйдет в сон. И дело было вовсе не в том, что Клиффорд Марквуд впервые в жизни узнал о существовании и размахе организованной преступности в их благословенной стране. Нет, его смятение было гораздо прозаичнее и эгоистичнее, ибо он знал, что теперь, после этого непрошеного признания, его жизнь уж никогда не будет прежней, если ему вообще суждено еще пожить. Но тут какой-то услужливый тоненький голосок подсказывал ему, что никакой особой угрозы его жизни нет, потому что ни один нормальный человек - а мистер Коломбо был более чем нормален - не станет рассказывать человеку такое только для того, чтобы отправить его к праотцам. - Вы меня понимаете? - вдруг спросил Коломбо. - В каком смысле? - растерянно пробормотал Марквуд. - В прямом, - усмехнулся Коломбо. - Д-да. - Ну и прекрасно. Слава богу, цивилизация приучила нас понимать многое. Теперь послушайте внимательно, доктор. Мне нужен такой человек, как вы. Человек со стороны. Человек, который еще не пропитался духом Пайнхиллза. Далекий от его интриг. Практически не знающий здесь никого. Человек, для которого все здешние обитатели - абстрактные понятия, а не сплав симпатий и антипатий. Человек незаурядного ума, блестящий специалист... Вы, кстати, знаете, что ваш прежний босс, кажется его фамилия Харджис, никак не хотел увольнять вас? Пришлось его основательно припугнуть. Итак, мне нужен такой человек, как вы. - Для чего? - спросил Марквуд. Он вдруг вспомнил паука Джимми, закатанные в его паутину жертвы. Марквуд сам был теперь мухой, и его спокойно, не спеша закатывают в паутинный кокон. И не вскрикнешь, не дернешься. - О, я к этому как раз и собирался подвести разговор. Мне нужно, чтобы вы помогли мне определить, говорит ли правду один молодой человек из Уотерфолла. Вы знаете, как устроен детектор лжи? - В общих чертах. - Узнайте подробнее. Мы сегодня же закажем такой детектор, а завтра вы соберете его. Если вам нужна какая-нибудь справочная литература, звоните по телефону, который вам даст Мэрфи, и заказывайте все. Не думайте о цене. Все только самое лучшее... До свидания, доктор Марквуд... - До свидания, мистер Коломбо. - Доктор Марквуд... вы знаете, когда я понял, что вы будете сотрудничать со мной? - Нет. - Когда я узнал, что второй раз своему знакомому полицейскому Ройвену Хаскелу вы не позвонили. Вы ведь поняли, что он сообщил нам, когда вы пытались узнать подробности о гибели Карутти? - Да. - И не позвонили еще раз. Тогда я понял, что вы умеете смотреть в лицо фактам. А это главное... И еще. Вы, наверное, думаете, зачем я потратил столько времени на вас, так витийствовал, когда речь идет всего-навсего о сборке детектора лжи. Так ведь? Признайтесь. - Да. - Вот видите. Я бы действительно мог вам просто приказать, и вы бы выполнили мое приказание. Но я хочу от вас не слепого послушания, а сотрудничества. Не потому, что вы мне понравились, боже упаси. Я не сентиментален. Но вы обладаете таким товаром - тренированным интеллектом, - которым лучше пользоваться в сотрудничестве с его владельцем. Джо Коломбо улыбнулся, отчего его глаза еще больше помолодели и лучики морщинок возле них стали казаться нарисованными. 6 Марвин Коломбо никак еще не мог поверить удаче. Это даже было больше, чем удача. Это было неслыханным везением. Он приготовился было к многодневным поискам, но все оказалось настолько просто, что к торжеству примешивалось даже легкое разочарование. Часом раньше, разговаривая за ленчем с советником семьи Руфусом Гровером, он ловко перевел разговор на женщин. Он говорил на эту тему со всеми в последние дни, и многие, должно быть, пожимали плечами. Раньше он не отличался репутацией донжуана. Руфус Гровер сказал ему: - Ты знаешь, Тэд Валенти болтает, что стоит ему пробыть с женщиной минут пятнадцать, как ему уже страстно хочется, чтобы она провалилась в тартарары, а на ее месте появилась пара приятелей с колодой карт и бутылочкой виски. Я его спрашиваю, удается ли ему сбрасывать своих дам в преисподнюю. "Нет, - говорит он. - Я придумал более простой способ. Я просто бываю у своей приятельницы не чаще двух раз в месяц и не больше пятнадцати минут. И сам убираюсь восвояси". Марвин Коломбо вошел в кабинет к отцу. Старик, уже совсем старик. Шестьдесят