Оцените этот текст:




     ---------------------------------------------------------------------
     А.С.Грин. Собр.соч. в 6-ти томах. Том 3. - М.: Правда, 1980
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 19 апреля 2003 года
     ---------------------------------------------------------------------




     В   один   из   прекрасных  осенних  дней,   полных   светлой  холодной
задумчивости,  неяркого сияния солнца и желтых, бесшумно падающих листьев, я
гулял в городском саду. Аллеи были пусты, пахло прелью, земляной сыростью; в
багрянце  листвы   светилось  чистое  голубое  небо.   Это   был   старинный
провинциальный сад, изрезанный вдоль и поперек неправильными тропинками; сад
с оврагами, густо поросшими крапивой; с кирпичами, мостиками и полусгнившими
ротондами.  Огромные столетние липы  и  березы почти  закрывали небо;  в  их
влажной сочной тени было так хорошо прилечь, наблюдая маленьких красногрудых
снегирей, прыгавших по земле.
     Я  шел,  помахивая  тросточкой,  вполне  довольный  настоящей  минутой,
тишиной и легкими послеобеденными мыслями.  Повернув с аллеи на узкую кривую
тропинку, я заметил двух мальчуганов, присевших на корточки в густой высокой
траве, и подошел к ним совсем близко.
     Сейчас трудно припомнить,  почему это  так  вышло.  Я  человек довольно
замкнутый и  неохотно сталкивающийся с  кем бы  то ни было,  даже с  детьми;
возможно, что меня привлекло сосредоточенное молчание маленьких незнакомцев,
изредка прерываемое тихими напряженными возгласами.
     Оба так погрузились в свое занятие,  что я,  незамеченный,  очутился от
них  не  далее  десяти шагов  и  притаился за  деревом.  Мальчики продолжали
возиться,  устраивая что-то свое, понятное им и никому более. Вытянув шею, я
разглядел обоих.  Один, постарше, лет, вероятно, двенадцати, круглоголовый и
низенький, выглядел сильным, задорным крепышом, румяный и загорелый. Другой,
тоненький,  высокий,  с  бледным,  истощенным лицом  и  оттопыренными ушами,
производил более  симпатичное впечатление;  природа как  будто пожалела его,
наградив парой  чудных выразительных глаз.  Одеты  были  оба  они  в  летние
гимназические блузы и  белые форменные фуражки.  Крапива и лопухи мешали мне
хорошенько рассмотреть странное сооружение,  возведенное мальчиками.  Я  был
уверен,  что эта незаконченная постройка превратится со временем в уродливую
глыбу  земли и  палок под  громким именем "Крепости Меткой Руки" или  "Форта
Бизонов" - забава, которой увлекался и я в те блаженные времена, когда длина
моих брюк не превышала еще одного аршина.
     Пока  я  гадал,  старший  мальчик согнулся,  стругая что-то  перочинным
ножом, и я увидел два невысоких кола, торчавших из земли очень близко друг к
другу.   Верхние   концы   их   соединялись  короткой,   прибитой   гвоздями
перекладиной.  Тут же  сзади бледного мальчугана валялась грязная скомканная
тряпка.
     Круглоголовый сунул руку за пазуху и сказал:
     - Думал - потерял. А она здесь.
     Он вытащил что-то зажатое в  кулак и показал приятелю.  Потом бросил на
землю.  Это  была бечевка,  смотанная клубком.  А  я  услышал в  этот момент
тоненькие неопределенные звуки, выходившие, казалось, из-под земли.
     Гимназистик кончил  строгать и  встал.  В  руках  у  него  был  толстый
заостренный кусок дерева. Он воткнул его в землю между вертикально торчащими
кольями,  взял  бечевку и  крепко,  аккуратно завязал один  ее  конец вокруг
только что воткнутого колышка.  Другой конец спустил через перекладину,  и я
увидел...  петлю.  Младший,  упираясь руками в согнутые колени,  внимательно
следил  за   работой,   старательно  помогая  товарищу  бровями  и   языком,
точь-в-точь как на уроке чистописания.
     - Готово,  Синицын!  -  сказал крепыш и,  быстро оглянувшись,  прибавил
торжественным, сухим голосом: - Ведите преступника!




     И  тут я сделался свидетелем неожиданной отвратительной сцены.  Грязная
тряпка  оказалась мешком.  Синицын встряхнул его,  и  на  траву,  беспомощно
расставляя крошечные дрожащие лапы,  вывалился слепой котенок.  Он  шатался,
тыкался головой в траву и жалобно, тонко скулил, дрожа всем тельцем.
     - Ревет! - сказал Синицын, любопытно следя за его движениями. - Смотри,
Буланов, - на тебя пополз!..
     - Он думает,  что мы его оправдаем, - сердито отозвался Буланов, хватая
котенка поперек туловища.  -  Знаешь,  Синицын,  ведь все  преступники перед
смертью притворяются, что они не виноваты. Чего орешь? У-у!
     Я  вышел  из-за  прикрытия.  Мое  появление смутило  маленьких палачей;
Буланов вздрогнул и уронил котенка в траву; Синицын испуганно расширил глаза
и  вдруг часто замигал,  подтягивая ремешок блузы.  Я  приветливо улыбнулся,
говоря:
     - Чего переполошились, ребята? Валяйте, валяйте! Интересно!
     Оба молчали,  переглядываясь,  и  по  сердитым вытянутым лицам их  было
видно, как глубоко я ненавистен им в эту минуту. Но уходить я не собирался и
продолжал:
     - Экие вы трусишки, а? Что это у вас? Качели?
     Буланов вдруг  неожиданно и  громко  прыснул,  побагровев,  как  вишня.
Сравнение с качелями,  очевидно, показалось ему забавным. Синицын откашлялся
и протянул тоскливым, умоляющим голосом:
     - Это...  это...  видите ли...  вот...  виселица. Мы хотели поиграть...
вот... а...
     Он умолк, захлебнувшись волнением, но Буланов поддержал его.
     - Так,  ничего,  -  равнодушно процедил  он,  рассматривая носки  своих
сапог. - Играем. А вам что?
     - Да ничего, хотел посмотреть.
     - Вы,  может быть,  драться думаете?  -  продолжал Буланов, недоверчиво
отходя в сторону. - Так не нарывайтесь, у меня рогатка в кармане.
     - Ах,  Буланов,  -  укоризненно сказал я, - совсем я не хочу драться. А
вот зачем вы хотели котенка повесить?
     - А вам что?  - торопливо заговорил Синицын. - Вам-то не все равно? Все
одно, его утопить хотели... и еще троих... Я у кухарки выпросил... Вот...
     - Ему все равно! - подхватил Буланов.
     - Так ведь вы не умеете, - заметил я, - тут нужно знать дело.
     Мальчики переглянулись.
     - Умеем! - тихо сказал Буланов.
     - Ну, как же?
     - Как?  А  вот  как,  -  снова заговорил Синицын,  и  его  бледное лицо
мечтательно вспыхнуло, - а вот как: ставят его под виселицу... А стоит он на
стуле... Потом палач петлю наденет и...
     - Врешь!  -  горячо перебил Буланов.  - Вот и врешь! Сперва еще балахон
наденут... совсем... с головой... Ну? Не так, что ли?
     - Балахон? Да, - покорно повторил Синицын. - А потом - раз! Стул из-под
него вышибут - и вся недолга.
     - Это кто же тебе рассказал?
     - Кто? Вот он, - Синицын указал на Буланова. - А ему дядя рассказывал.
     - И он весь бывает синий,  -  заявил Буланов,  наматывая бечевку вокруг
пальца.
     - Котенка оставьте, - сказал я. - Жалко. Бросьте эту затею!
     Дети  молчали.   Мое   заявление,   по-видимому,   не   было  для   них
неожиданностью,  они предчувствовали его и  не обманулись моей смиренностью.
Наконец, сердясь и краснея, Буланов сказал:
     - Людей можно, а котят - нет?..
     - И людей нельзя.
     - Дядя говорит -  можно,  -  возразил мальчик,  окинув меня критическим
взглядом, и прибавил:
     - Он умнее вас. Он за границей был.
     Возражения  становились  бесполезными.   Авторитет  дяди   окончательно
уничтожал меня в глазах моих противников. И как уверять их, что не он, дядя,
умнее,  а  я?..  Я  ударил ногой миниатюрную виселицу,  и  она  рассыпалась.
Гимназистики,  оторопев,  пустились бежать со  всех ног,  бросив на произвол
судьбы котенка,  мешок и  неиспользованную бечевку.  Зверек пищал и  ползал,
путаясь в высокой траве.


     Я обратил их в бегство,  но был ли я победителем?  Нет,  потому что они
остались при своем ясном и логическом убеждении:
     - Если можно людей, то кошек - тем более...
     Быть может,  впоследствии,  когда жизнь ярко и  выпукло развернет перед
ними свою подкладку,  Синицын и  Буланов преисполнятся сочувствия к кошкам и
начнут  тщательно воспитывать откормленных сибирских котов,  но  теперь  как
отказаться от  нового романтического удовольствия,  приближающего их детские
души  к  непонятному  волнующему  трагизму  современности,  захватывающему и
интересному, как роман из индийской жизни? "Там" - вешают... И мы...
     Впечатления детства... Какова их судьба?




     Игрушка. Впервые - журнал "Неделя "Современного слова", 1908, Э 14.

                                                                    Ю.Киркин

Last-modified: Sat, 19 Apr 2003 18:49:53 GMT
Оцените этот текст: