Федор Кузьмич Сологуб. Мелкий бес Сологуб (Тетерников) Федор Кузьмич (1863-1927) Роман Источник -Russian Language Specialties, Chicago, USA, 1966 OCR и вычитка: Александр Белоусенко (belousenko@yahoo.com) "Я сжечь ее хотел, колдунью злую" I После праздничной обедни прихожане расходились по домам. Иные останавливались в ограде, за белыми каменными стенами, под старыми липами и кленами, и разговаривали. Все принарядились по-праздничному, смотрели друг на друга приветливо, и казалось, что в этом городе живут мирно и дружно. И даже весело. Но все это только казалось. Гимназический учитель Передонов, стоя в кругу своих приятелей, угрюмо посматривая на них маленькими, заплывшими глазами из-за очков в золотой оправе, говорил им: - Сама княгиня Волчанская обещала Варе, уж это наверное. Как только, говорит, выйдет за него замуж, так я ему сейчас же и выхлопочу место инспектора. - Да как же ты на Варваре. Дмитриевне женишься?- спросил краснолицый Фаластов: - ведь она же тебе сестра! Разве новый закон вышел, что и на сестрах венчаться можно? Все захохотали. Румяное, обыкновенно равнодушно-сонное лицо Передонова сделалось свирепым. - Троюродная... - буркнул он, сердито глядя мимо собеседников. - Да тебе самому княгиня обещала? - спросил щеголевато одетый, бледный и высокий Рутилов. - Не мне, а Варе, - ответил Передонов. - Ну вот, а ты и веришь, - оживленно говорил Рутилов. - Сказать все можно. А ты сам отчего к княгине не явился? - Пойми, что мы пошли с Варей, да не застали княгини, всего на пять минут опоздали, - рассказывал Передонов,- она в деревню уехала, вернется через три недели, а мне никак нельзя было ждать, сюда надо было ехать к экзаменам. - Сомнительно что-то, - сказал Рутилов и засмеялся, показывая гниловатые зубы. Передонов призадумался. Собеседники разошлись. Остался с ним один Рутилов. - Конечно, - сказал Передонов, - я на всякой могу, на какой захочу. Не одна мне Варвара. - Само собою, за тебя, Ардальон Борисыч, всякая пойдет, - подтвердил Рутилов. Они вышли из ограды и медленно проходили по площади, немощеной и пыльной. Передонов сказал: - Только вот княгиня как же? Она разозлится, если я Варвару брошу. - Ну, что ж княгиня! - сказал Рутилов.- Тебе с ней не котят крестить. Пусть бы она тебе место сначала дала, - окрутиться успеешь. А то как же так, зря, ничего не видя! - Это верно.. . - раздумчиво согласился Передонов. - Ты так Варваре и скажи, - уговаривал Рутилов. - Сперва место, а то, мол, я так не очень-то верю. Место получишь, а там и венчайся, с кем вздумаешь. Вот ты лучше из моих сестер возьми, - три, любую выбирай. Барышни образованные, умные, без лести сказать, не чета Варваре. Она им в подметки не годится. - Ну-у.. . - промычал Передонов. - Верно. Что твоя Варвара? Вот, понюхай. Рутилов наклонился, оторвал шерстистый стебель белены, скомкал его вместе с листьями и грязно-белыми цветами и, растирая все это пальцами, поднес к носу Передонова. Тот поморщился от неприятного, тяжелого запаха. Рутилов говорил: - Растереть да бросить, - вот и Варвара твоя. Она и мои сестры - это, брат, две большие разницы. Бойкие барышни, живые, - любую возьми, не даст заснуть. Да и молодые, - самая старшая втрое моложе твоей Варвары. Все это Рутилов говорил, по обыкновению своему, быстро и весело, улыбаясь, но он, высокий, узкогрудый, казался чахлым и хрупким, и из-под шляпы его, новой и модной, как-то жалко торчали жидкие, коротко остриженные светлые волосы. - Ну, уж и втрое, - вяло возразил Передонов, снимая и протирая золотые очки. - Да уж верно! - воскликнул Рутилов. - Смотри, не зевай, пока я жив, а то они у меня тоже с гонором, - потом захочешь, да поздно будет. А только из них каждая за тебя с превеликим удовольствием пойдет. - Да, в меня здесь все влюбляются, - с угрюмым самохвальством сказал Передонов. - Ну, вот видишь, вот ты и лови момент, - убеждал Рутилов. - Мне бы, главное, не хотелось, чтобы она была сухопарая, - с тоскою в голосе сказал Передонов. - Жирненькую бы мне. - Да уж на этот счет ты не беспокойся,- горячо говорил Рутилов.- Они и теперь барышни пухленькие, а если не совсем вошли в объем, так это только до поры до времени. Выйдут замуж, и они раздобреют, как старшая. Лариса-то у нас, сам знаешь, какая кулебяка стала. - Я бы женился, - сказал Передонов, - да боюсь, что Варя большой скандал устроит. - Боишься скандала, так ты вот что сделай, - с хитрою улыбкою сказал Рутилов: - сегодня же венчайся, не то завтра: домой явишься с молодой женой, и вся недолга. Правда, хочешь, я это сварганю, завтра же вечером? С какою хочешь? Передонов внезапно захохотал, отрывисто и громко. - Ну, идет? по рукам, что ли? - спросил Рутилов. Передонов так же внезапно перестал смеяться и угрюмо сказал, тихо, почти шопотом: - Донесет, мерзавка. - Ничего не донесет, нечего доносить, - убеждал Рутилов. - Или отравит, - боязливо шептал Передонов. - Да уж ты во всем на меня положись, - горячо уговаривал его Рутилов, - я все так тонко обстрою тебе.. . - Я без приданого не женюсь, - сердито крикнул Передонов. Рутилова нисколько не удивил новый скачок в мыслях его угрюмого собеседника. Он возразил все с тем же одушевлением: - Чудак, да разве они бесприданницы! Ну, что же, идет, что ли? Ну, я побегу, все устрою. Только чур, никому ни гу-гу, слышишь, никому! Он потряс руку Передонова и побежал от него. Передонов молча смотрел за ним. Барышни Рутиловы припомнились ему, веселые, насмешливые. Нескромная мысль выдавила на его губы поганое подобие улыбки, - оно появилось на миг и исчезло. Смутное беспокойство поднялось в нем. "С княгиней-то как же? - подумал он. - За теми гроши, и протекции нет, а с Варварой в инспекторы попадешь, а потом и директором сделают". Он посмотрел вслед суетливо убегающему Рутилову и злорадно подумал: "Пусть побегает". И эта мысль доставила ему вялое и тусклое удовольствие. Но ему стало скучно оттого, что он - один; он надвинул шляпу на лоб, нахмурил светлые брови и торопливо отправился домой по немощеным, пустым улицам, заросшим лежачею мшанкою с белыми цветами, да жерухою, травою, затоптанною в грязи. Кто-то позвал его тихим и быстрым голосом; - Ардальон Борисыч, к нам зайдите. Передонов поднял сумрачные глаза и сердито посмотрел за изгородь. В саду за калиткою стояла Наталья Афанасьевна Вершина, маленькая, худенькая, темнокожая женщина, вся в черном, чернобровая, черноглазая. Она курила папироску в черешневом темном мундштуке и улыбалась слегка, словно знала такое, чего не говорят, но чему улыбаются. Не столько словами, сколько легкими, быстрыми движениями зазывала она Передонова в свой сад: открыла калитку, посторонилась, улыбалась просительно и вместе уверенно и показывала руками, - входи, мол, чего стоишь. И вошел Передонов, подчиняясь ее, словно ворожащим, беззвучным движениям. Но он сейчас же остановился на песчаной дорожке, где в глаза ему бросились обломки сухих веток, и посмотрел на часы. - Завтракать пора, - проворчал он. Хотя часы служили ему давно, но он и теперь, как всегда при людях, с удовольствием глянул на их большие золотые крышки. Было без двадцати минут двенадцать. Передонов решил, что можно побыть немного. Угрюмо шел он за Вершиною по дорожкам, мимо опустелых кустов черной и красной смородины, малины, крыжовника. Сад желтел и пестрел плодами да поздними цветами. Было тут много плодовых и простых деревьев да кустов: невысокие раскидистые яблони, круглолистые груши, липы, вишни с гладкими блестящими листьями, слива, жимолость. На бузиновых кустах краснели ягоды. Около забора густо цвела сибирская герань, - мелкие бледно-розовые цветки с пурпуровыми жилками. Остропестро выставляло из-под кустов свои колючие пурпуровые головки. В стороне стоял деревянный дом, маленький, серенький, в одно жилье, с широкою обеденкою в сад. Он казался милым и уютным. А за ним виднелась часть огорода. Там качались сухие коробочки мака да беложелтые крупные чепчики ромашки, желтые головки подсолнечника никли перед увяданием и между полезными зелиями поднимались зонтики: белые у кокорыша и бледнопурпуровые у цикутного аистника, цвели светложелтые лютики да невысокие молочаи. - У обедни были? - спросила Вершина. - Был, - угрюмо ответил Передонов. - Вот и Марта только-что вернулась, - рассказывала Вершина. - Она часто в нашу церковь ходит. Уж я и то смеюсь: для кого это, говорю, вы, Марта, в нашу церковь ходите? Краснеет, молчит. Пойдемте, в беседке посидимте, - сказала она быстро и без всякого перехода от того, что говорила раньше. Среди сада, в тени развесистых кленов, стояла старенькая серенькая беседка, - три ступеньки вверх, обомшалый помост, низенькие стены, шесть точеных пузатых столбoв и шестискатная кровелька. Марта сидела в беседке, еще принаряженная от обедни. На ней было светлое платье с бантиками, но оно к ней не шло. Короткие рукава обнажали островатые красные локти, сильные и большие руки. Марта была, впрочем, не дурна. Веснушки не портили ее. Она слыла даже за хорошенькую, особенно среди своих, поляков, - их жило здесь не мало. Марта набивала папиросы для Вершиной. Она нетерпеливо хотела, чтобы Передонов посмотрел на нее и пришел в восхищение. Это желание выдавало себя на ее простодушном лице выражением беспокойной приветливости. Впрочем, оно вытекало не из того, чтобы Марта была влюблена в Передонова: Вершина желала пристроить ее, семья была большая, - и Марте хотелось угодить Вершиной, у которой она жила несколько месяцев, со дня похорон старика-мужа Вершиной, - угодить за себя и за брата-гимназиста, который тоже гостил здесь. Вершина и Передонов вошли в беседку. Передонов сумрачно поздоровался с Мартою и сел, - выбрал такое место, чтобы спину защищал от ветра столб и чтобы в уши не надуло сквозняком. Он посмотрел на Мартины желтые башмаки с розовыми помпончиками и подумал, что его ловят в женихи. Это он всегда думал, когда видел барышень, любезных с ним. Он замечал в Марте только недостатки, - много веснушек, большие руки и с грубою кожею. Он знал, что ее отец, шляхтич, держал в аренде маленькую деревушку верстах в шести от города. Доходы малые, детей много: Марта кончила прогимназию, сын учился в гимназии, другие дети были еще меньше. - Пивка позволите вам налить? - быстро спросила Вершина. На столе стояли стаканы, две бутылки пива, мелкий сахар в жестяной коробке, ложечка мельхиоровая, замоченная пивом. - Выпью, - отрывисто сказал Передонов. Вершина посмотрела на Марту. Марта налила стакан, подвинула его Передонову, и при этом на ее лице играла странная улыбка, не то испуганная, не то радостная. Вершина сказала быстро, точно просыпала слова: -- Положите сахару в пиво. Марта подвинула к Передонову жестянку с сахаром. Но Передонов досадливо сказал: - Нет, это - гадость, с сахаром. - Что вы, вкусно, - однозвучно и быстро уронила Вершина. - Очень вкусно, - сказала Марта. - Гадость, - повторил Передонов и сердито поглядел на сахар. - Как хотите, - сказала Вершина и тем же голосом, без остановки и перехода, заговорила о другом: - Черепнин мне надоедает, - сказала она и засмеялась. Засмеялась и Марта. Передонов смотрел равнодушно: он не принимал никакого участия в чужих делах, - не любил людей, не думал о них иначе, как только в связи со своими выгодами и удовольствиями. Вершина самодовольно улыбнулась и сказала: - Думает, что я выйду за него. - Ужасно дерзкий, - сказала Марта, не потому, что думала это, а потому, что хотела угодить и польстить Вершиной. - Вчера у окна подсматривал, - рассказывала Вершина. - Забрался в сад, когда мы ужинали. Кадка под окном стояла, мы подставили под дождь, - целая натекла. Покрыта была доской, воды не видно, он влез на кадку да и смотрит в окно. А у нас лампа горит, - он нас видит, а мы его не видим. Вдруг слышим шум. Испугались сначала, выбегаем. А это он провалился в воду. Однако вылез до нас, убежал весь мокрый, - по дорожке так мокрый след. Да мы и по спине узнали. Марта смеялась тоненьким, радостным смехом, как смеются благонравные дети. Вершина рассказала все быстро и однообразно, словно высыпала, - как она всегда говорила, - и разом замолчала, сидела и улыбалась краем рта, и оттого все ее смуглое и сухое лицо пошло в складки, и черноватые от курева зубы слегка приоткрылись. Передонов подумал и вдруг захохотал. Он всегда не сразу отзывался на то, что казалось ему смешным,- медленны и тупы были его восприятия. Вершина курила папиросу за папиросою. Она не могла жить без табачного дыма перед ее носом. - Скоро соседями будем, - объявил Передонов. Вершина бросила быстрый взгляд на Марту. Та слегка покраснела, с пугливым ожиданием посмотрела на Передонова и сейчас же опять отвела глаза в сад. - Переезжаете? - спросила Вершина. - Отчего же? - Далеко от гимназии,- объяснил Передонов. Вершина недоверчиво улыбалась. Вернее, думала она, что он хочет быть поближе к Марте. - Да ведь вы там уже давно живете, уже несколько лет, - сказала она. - Да и хозяйка стерва, - сердито сказал Передонов. - Будто? - недоверчиво спросила Вершина, и криво улыбнулась. Передонов немного оживился. - Наклеила новые обои, да скверно, - рассказывал он.- Не подходит кусок к куску. Вдруг в столовой над дверью совсем другой узор, вся комната разводами да цветочками, а над дверью полосками да гвоздиками. И цвет совсем не тот. Мы было не заметили, да Фаластов пришел, смеется. И все смеются. - Еще бы, такое безобразие, - согласилась Вершина. - Только мы ей не говорим, что мы выедем, - сказал Передонов и при этом понизил голос. - Найдем квартиру и поедем, а ей не говорим. - Само собой, - сказала Вершина. - А то будет, пожалуй, скандалить, - говорил Передонов, и в глазах его отразилось пугливое беспокойство.- Да еще и плати ей за месяц, за такую-то гадость. Передонов захохотал от радости, что выедет и за квартиру не заплатит. - Стребует, - заметила Вершина. - Пусть требует, я не отдам, - сердито сказал Передонов. - Мы в Питер ездили, так не пользовались это время квартирою. - Да ведь квартира-то за вами оставалась, - сказала Вершина. - Что ж такое! Она должна ремонт делать, так разве мы обязаны платить за то время, пока не живем? И главное - она ужасно дерзкая. - Ну, хозяйка дерзкая оттого, что ваша... сестрица уж слишком пылкая особа, - сказала Вершина с легкою заминкою на слове "сестрица". Передонов нахмурился и тупо глядел перед собою полусонными глазами. Вершина заговорила о другом. Передонов вытащил из кармана карамельку, очистил ее от бумажки и принялся жевать. Случайно взглянул он на Марту и подумал, что она завидует и что ей тоже хочется карамельки. "Дать ей или не давать? - думал Передонов. - Не стоит она. Или уж разве дать, - пусть не думают, что мне жалко. У меня много, полны карманы". И он вытащил горсть карамели. - На-те, - сказал он и протянул леденцы сначала Вершиной, потом Марте, - хорошие бомбошки, дорогие, тридцать копеек за фунт плачены. Они взяли по одной. Он сказал: - Да вы больше берите. У меня много, и хорошие бомбошки, - я худого есть не стану. - Благодарю вас, я не хочу больше, - сказала Вершина быстро и невыразительно. И те же слова за нею повторила Марта, но как-то нерешительно. Передонов недоверчиво посмотрел на Марту и сказал: - Ну, как не хотеть! На-те. И он взял из горсти одну карамельку себе, а остальные положил перед Мартою. Марта молча улыбнулась и наклонила голову. "Невежа, - подумал Передонов,- не умеет поблагодарить хорошенько". Он не знал, о чем говорить с Мартою. Она была ему нелюбопытна, как все предметы, с которыми не были кем-то установлены для него приятные Или неприятные отношения. Остальное пиво было вылито в стакан Передонову. Вершина глянула на Марту. - Я принесу, - сказала Марта. Она всегда без слов догадывалась, чего хочет Вершина. - Пошлите Владю, он в саду, - сказала Вершина. - Владислав! - крикнула Марта. - Здесь, - отозвался мальчик так близко и так скоро, точно он подслушивал. - Пива принеси, две бутылки, - сказала Марта, - в сенях в ларе. Скоро Владислав подбежал бесшумно к беседке, подал через окно Марте пиво и поклонился Передонову. -- Здравствуйте, - хмуро сказал Передонов, - пива сколько бутылок сегодня выдули? Владислав принужденно улыбнулся и сказал: - Я не пью пива. Это был мальчик лет четырнадцати, с веснусчатым, как у Марты, лицом, похожий на сестру, неловкий, мешкотный в движениях. Одет он был в блузу сурового полотна. Марта шопотом заговорила с братом. Оба они смеялись. Передонов подозрительно посматривал на них. Когда при нем смеялись и он не знал, о чем, он всегда предполагал, что это над ним смеются. Вершина забеспокоилась. Уже она хотела окликнуть Марту. Но сам Передонов спросил злым голосом: - Чему смеетесь? Марта вздрогнула, повернулась к нему и не знала, что сказать. Владислав улыбался, глядя на Передонова, и слегка краснел. - Это невежливо, при гостях, - выговаривал Передонов.- Надо мной смеетесь?- спросил он. Марта покраснела, Владислав испугался. - Извините, - сказала Марта, - мы вовсе не над вами. Мы о своем. - Секрет, - сердито сказал Передонов. - При гостях невежливо о секретах разговаривать. - Да не то, что секрет, - сказала Марта, - а мы тому, что Владя - босиком, и не может войти сюда, - стесняется. Передонов успокоился, стал выдумывать шутки над Владею, потом угостил и его карамелькою. - Марта, принесите мой черный платок, - сказала Вершина, - да загляните заодно в кухню, как там пирог. Марта послушно вышла. Она поняла, что Вершина хочет говорить с Передоновым, и была рада, ленивая, что не к спеху. - А ты иди подальше, - сказала Вершина Владе, - нечего тебе тут болтаться. Владя побежал, и слышно было, как песок шуршит под его ногами. Вершина осторожно и быстро посмотрела в бок на Передонова сквозь непрерывно испускаемый ею дым. Передонов сидел молча, глядел прямо перед собою затуманенным взором и жевал карамельку. Ему было приятно, что те ушли,- а то, пожалуй, опять бы засмеялись. Хотя он и узнал наверное, что смеялись не над ним, но в нем осталась досада, - так после прикосновения жгучей крапивы долго остается и возрастает боль, хотя уже крапива и далече. - Что вы не женитесь ? - вдруг часто и быстро заговорила Вершина. - Чего еще ждете. Ардальон Борисыч! Варвара ваша вам не пара, извините, прямо скажу. Передонов провел рукою по слегка растрепанным каштанового цвета волосам и с угрюмою важностью молвил: - Здесь для меня и нет пары. - Не скажите, - возразила Вершина и криво улыбнулась. - Здесь есть много лучшее ее, и за вас всякая пойдет. Она стряхнула пепел с папиросы решительным движением, словно поставила на чем-то утвердительный знак. - Всякой мне не надо,- ответил Передонов. - Не о всякой и речь, - быстро говорила Вершина.- Да вам ведь не за приданым гнаться, была бы девушка хорошая. Вы сами получаете достаточно, слава богу. - Нет, - возразил Передонов, - мне выгоднее на Варваре жениться. Ей княгиня протекцию обещала. Она даст мне хорошее место,- говорил Передонов с угрюмым одушевлением. Вершина слегка улыбалась. Все ее морщинистое и темное, словно прокопченное табаком, личико выражало снисходительную недоверчивость. Она спросила: - Да вам она говорила это, княгиня-то? С ударением на слове "вам". - Не мне, а Варваре, - признался Передонов, - да это все равно. - Уж слишком вы полагаетесь на слова вашей сестрицы, - злорадно говорила Вершина. - Ну, а скажите, она много старше вас? Лет на пятнадцать? Или больше? Ведь ей под пятьдесят? - Ну, где там, - досадливо сказал Передонов, - тридцати еще нет. Вершина засмеялась. - Скажите, пожалуйста, - с нескрываемою насмешкою в голосе сказала она, - а на вид она гораздо старше вас. Конечно, это не мое дело, а только со стороны жалко, что такой хороший молодой человек должен жить не так, как бы он заслуживал по своей красоте и душевным качествам. Передонов самодовольно оглядывал себя. Но не было улыбки на его румяном лице, и казалось, что он обижен тем, что не все его понимают, как Вершина. А Вершина продолжала: - Вы и без протекции далеко пойдете. Неужто не оценит начальство! Что ж вам за Варвару держаться! Да и не из Рутиловых же барышень вам, жену брать: они - легкомысленные, а вам надо жену степенную. Вот бы взяли мою Марту. Передонов посмотрел на часы. - Пора домой, - сказал он и стал прощаться. Вершина была уверена, что Передонов уходит потому, что она задела его за живое, и что он из нерешительности только не хочет говорить теперь о Марте. II Варвара Дмитриевна Малошина, сожительница Передонова, ждала его, неряшливо одетая, но тщательно набеленная и нарумяненная. Пеклись к завтраку пирожки с вареньем: Передонов их любил. Варвара бегала по кухне вперевалку, на высоких каблуках, и торопилась все к его приходу приготовить. Варвара боялась, что служанка, - рябая, толстая девица Наталья, - украдет пирожок, а то и больше. Потому Варвара не выходила из кухни и, по обыкновению, бранила служанку. На ее морщинистом лице, хранившем следы былой красивости, неизменно лежало брюзгливо-жадное выражение [1]*. * Настоящие 13 отрывков составляют лишь часть дополнений и разночтений, выявленных нами сверкой печатного текста "Мелкого беса" с текстом рукописным, xранящимся в Институте русской литературы Академии Наук СССР, в архиве Ф. К. Сологуба. Здесь нами даются лишь те впервые публикуемые материалы романа, которые имеют характер законченных эпизодов - глав, или, будучи лишь вариантами известного ранее текста, дают дополнительные данные для социологического понимания произведения и его персонажей. Ред. Как всегда при возвращении домой, Передонова охватили недовольство и тоска. Он вошел в столовую шумно, швырнул шляпу на подоконник, сел к столу и крикнул: - Варя, подавай! Варвара носила кушанья из кухни, проворно ковыляя в узких из щегольства башмаках, и прислуживала Передонову сама. Когда она принесла кофе, Передонов наклонился к дымящемуся стакану и понюхал. Варвара встревожилась и пугливо спросила его: - Что ты, Ардальон Борисыч? Пахнет чем-нибудь кофе? Передонов угрюмо взглянул на нее и сказал сердито: - Нюхаю, не подсыпано ли яду. - Да что ты, Ардальон Борисыч!- испуганно сказала Варвара. - Господь с тобой, с чего ты это выдумал? - Омегу набуровила!- ворчал он. - Что мне за корысть травить тебя, - убеждала Варвара, - полно тебе петрушку валять! Передонов долго еще нюхал, наконец успокоился и сказал: - Уж если есть яд, так тяжелый запах непременно услышишь, только поближе нюхнуть, в самый пар. Он помолчал немного и вдруг вымолвил злобно и насмешливо: - Княгиня! Варвара заволновалась. - Что княгиня? Что такое княгиня? - А то княгиня, - говорил Передонов, - нет, пусть она сперва даст место, а уж потом и я женюсь. Ты ей так и напиши. - Ведь ты знаешь, Ардальон Борисыч, - заговорила Варвара убеждающим голосом, - что княгиня обещает только, когда я выйду замуж. А то ей за тебя неловко просить. - Напиши, что мы уж повенчались, - быстро сказал Передонов, радуясь выдумке. Варвара опешила было, но скоро нашлась и сказала: - Что же врать, - ведь княгиня может справиться. Нет, ты лучше назначь день свадьбы. Да и платье пора шить. - Какое платье? - угрюмо спросил Передонов. - Да разве в этом затрапезе венчаться? - крикнула Варвара. - Давай же денег, Ардальон Борисыч, на платье-то. - Себе в могилу готовишь ? - злобно спросил Передонов. - Скотина ты, Ардальон Борисыч! - укоризненно воскликнула Варвара. Вдруг Передонову захотелось подразнить Варвару. Он спросил: - Варвара, знаешь, где я был? - Ну, где ? - беспокойно спросила Варвара. - У Вершиной, - сказал он и захохотал. - Нашел себе компанию, - злобно крикнула Варвара, - нечего сказать! - Видел Марту, - продолжал Передонов. - Вся в веснушках, - с возрастающею злобою говорила Варвара, - и рот до ушей, хоть лягушке пришей. - Да уж красивее тебя, - сказал Передонов. - Вот возьму да и женюсь на ней. - Женись только на ней, - закричала Варвара, красная и дрожащая от злости, - я ей глаза кислотой выжгу! - Плевать я на тебя хочу, - спокойно сказал Передонов. - Не проплюнешь! - кричала Варвара. -- А вот и проплюну, - сказал Передонов. Встал и с тупым и равнодушным видом плюнул ей в лицо. - Свинья! - сказала Варвара довольно спокойно, словно плевок освежил ее. И принялась обтираться салфеткою. Передонов молчал. В последнее время он стал с Варварою грубее обыкновенного. Да и раньше он обходился с нею дурно. Ободренная его молчанием, она заговорила погромче: -- Право, свинья. Прямо в морду попал. В передней послышался блеющий, словно бараний голос. - Не ори, - сказал Передонов, - гости. - Ну, это Павлушка, - ухмыляясь, отвечала Варвара. Вошел с радостным громким смехом Павел Васильевич Володин, молодой человек, весь, и лицом и ухватками, удивительно похожий на барашка: волосы, как у барашка, курчавые, глаза выпуклые и тупые, - все, как у веселого барашка, - глупый молодой человек. Он был столяр, обучался раньше в ремесленной школе, а теперь служил учителем ремесла в городском училище. - Ардальон Борисыч, дружище! - радостно закричал он: - ты дома, кофеек распиваешь, а вот и я, тут как тут. - Наташка, неси третью ложку! - крикнула Варвара. Слышно было из кухни, как Наталья звенела единственною оставшеюся чайною ложкою: остальные были спрятаны. - Ешь, Павлушка, - сказал Передонов, и видно было, что ему хочется накормить Володина. - А я, брат, уж теперь скоро в инспекторы пролезу, - Варе княгиня обещала. Володин заликовал и захохотал. - А, будущий инспектор кофеек распивает! - закричал он, хлопая Передонова по плечу. - А ты думаешь, легко в инспекторы вылезть ? Донесут - и крышка. - Да что доносить-то? - ухмыляясь, спросила Варвара. - Мало ли что. Скажут, что я Писарева читал, - и ау! - А вы, Ардальон Борисыч, этого Писарева на заднюю полочку, - посоветовал Володин, хихикая. Передонов опасливо глянул на Володина и сказал: - У меня, может быть, никогда и не было Писарева. Хочешь выпить, Павлушка? Володин выпятил нижнюю губу, сделал значительное лицо знающего себе цену человека и сказал, по-бараньи наклоняя голову: - Если за компанию, то я всегда готов выпить, а так - ни-ни. А Передонов тоже всегда готов был выпить. Выпили водки, закусили сладкими пирожками. Вдруг Передонов плеснул остаток кофе из стакана на обои. Володин вытаращил свои бараньи глазки и огляделся с удивлением. Обои были испачканы, изодраны. Володин спросил: -- Что это у вас обои? Передонов и Варвара захохотали. - На зло хозяйке, - сказала Варвара.- Мы скоро выедем. Только вы не болтайте. - Отлично! - крикнул Володин и радостно захохотал. Передонов подошел к стене и принялся колотить по ней подошвами. Володин по его примеру тоже лягал стену. Передонов сказал: - Мы всегда, когда едим, пакостим стены,- пусть помнит. - Каких лепех насажал! - с восторгом восклицал Володин. - Иришка-то как обалдеет, - сказала Варвара с сухим и злым смехом. И все трое, стоя перед стеною, плевали на нее, рвали обои и колотили их сапогами. Потом, усталые и довольные, отошли. Передонов нагнулся и поднял кота. Кот был толстый, белый, некрасивый. Передонов теребил его, - дергал за уши, за хвост, тряс за шею. Володин радостно хохотал и подсказывал Передонову, что еще можно сделать. - Ардальон Борисыч, дунь ему в глаза! Погладь его против шерсти! Кот фыркал и старался вырваться, но не смел показать когтей, - за это его жестоко били. Наконец забава Передонову наскучила, и он бросил кота. - .Слушай, Ардальон Борисыч, что я тебе хотел сказать, - заговорил Володин. - Всю дорогу думал, как бы не забыть, и чуть не забыл. - Ну? - угрюмо спросил Передонов. - Вот ты любишь сладкое, - радостно говорил Володин, - а я такое кушанье знаю, что ты пальчики оближешь. - Я сам все вкусные кушанья знаю, - сказал Передонов. Володин сделал обиженное лицо. - Может быть, - сказал он, - вы, Ардальон Борисыч, знаете все вкусные кушанья, которые делают у вас на родине, но как же вы можете знать все вкусные кушанья, которые делаются у меня на родине, если вы никогда на моей родине не были? И, довольный убедительностью своего возражения, Володин засмеялся, заблеял. - На твоей родине дохлых кошек жрут, - сердито сказал Передонов. - Позвольте, Ардальон Борисыч, - визгливым и смеющимся голосом говорил Володин, - это, может быть, на вашей родине изволят кушать дохлых кошек, этого мы не будем касаться, а только ерлов вы никогда не кушали. - Нет, не кушал, - признался Передонов. - Что же это за кушанье такое? - спросила Варвара. - А это вот что, - стал объяснять Володин,- знаете вы кутью? - Ну, кто кутьи не знает, - ухмыляясь, ответила Варвара. - Так вот, пшенная кутья, с изюмцем, с сахарцем, с миндалем, - это и есть ерлы. И Володин подробно рассказал, как варят на его родине ерлы. Передонов слушал тоскливо. Кутья, - что ж, его в покойники, что ли, хочет записать Павлушка? Володин предложил: - Если вы хотите, чтоб все было, как следует, вы дайте мне материал, а я вам и сварю. - Пусти козла в огород, - угрюмо сказал Передонов. "Еще подсыплет чего-нибудь", - подумал он. Володин опять обиделся. - Если вы думаете, Ардальон Борисыч, что я у вас стяну сахарцу, так вы ошибаетесь, - мне вашего сахарцу не надо. - Ну, что там валять петрушку, - перебила Варвара. - Ведь вы знаете, у него все привереды. Приходите и варите. - Сам и есть будешь, - сказал Передонов. - Это почему же? - дребезжащим от обиды голосом спросил Володин. - Потому, что гадость. - Как вам угодно, Ардальон Борисыч,- пожимая плечами, сказал Володин, - а только я вам хотел угодить, а если вы не хотите, то как хотите. - А как тебя генерал-то отбрил? - спросил Передонов. - Какой генерал? - ответил вопросом Володин и покраснел и обиженно выпятил нижнюю губу. - Да слышали, слышали, - говорил Передонов. Варвара ухмылялась. - Позвольте, Ардальон Борисыч, - горячо заговорил Володин, - вы слышали, да, может быть, не дослышали. Я вам расскажу, как все это дело было. - Ну, рассказывай, - сказал Передонов. - Это было дело третьего дня, - рассказывал Володин,- об эту самую пору. У нас в училище, как вам известно, производится в мастерской ремонт. И вот, изволите видеть, приходит Верига с нашим инспектором осматривать, а мы работаем в задней комнате. Хорошо. Я не касаюсь, зачем Верига пришел, что ему надо, - это не мое дело. Положим, я знаю, что он - предводитель дворянства, а к нашему училищу касательства не имеет, - но я этого не трогаю. Приходит - и пусть, мы им не мешаем, работаем себе помаленьку, - вдруг они к нам входят, и Верига, изволите видеть, в шапке. - Это он тебе неуважение оказал, - угрюмо сказал Передонов. - Изволите видеть, - обрадованно подхватил Володин, - и у нас образ висит, и мы сами без шапок, а он вдруг является этаким мамелюком. Я ему и изволил сказать, тихо, благородно: ваше превосходительство, говорю, потрудитесь вашу шапочку снять, потому, говорю, как здесь образ. Правильно ли я сказал? - спросил Володин и вопросительно вытаращил глаза. - Ловко, Павлушка, - крикнул Передонов,- так ему и надо. - Конечно, что им спускать, - поддержала и Варвара. - Молодец, Павел Васильевич. Володин с видом напрасно обиженного человека продолжал: - А он вдруг изволил мне сказать: всякий сверчок знай свой шесток. Повернулся и вышел. Вот как все дело было, и больше никаких. Володин чувствовал себя все-таки героем. Передонов в утешение дал ему карамельку. Пришла и еще гостья, Софья Ефимовна Преполовенская, жена лесничего, полная, с добродушно-хитрым лицом и плавными движениями. Ее посадили завтракать. Она лукаво спросила Володина: - Что это вы, Павел Васильевич, так зачастили к Варваре Дмитриевне? - Я не к Варваре Дмитриевне изволил притти, - скромно ответил Володин, - а к Ардальону Борисычу. - Уж не влюбились ли вы в кого-нибудь?- посмеиваясь, спрашивала Преполовенская. Всем известно было, что Володин искал невесты с приданым, сватался ко многим и получал отказ. Шутка Преполовенской показалась ему неуместною. Дрожащим голосом, напоминая всею своею повадкою разобиженного баранчика, он сказал: - Если я влюбился, Софья Ефимовна, то это ни до кого не касается, кроме меня самого и той особы, а вы таким манером выходите в сторонке. Но Преполовенская не унималась. - Смотрите, - говорила она, - влюбите вы в себя Варвару Дмитриевну, кто тогда Ардалъону Борисычу сладкие пирожки станет печь? Володин выпятил губы, поднял брови и уже не знал, что сказать. - Да вы не робейте, Павел Васильевич, - продолжала Преполовенская, - чем вы не жених! И молоды, и красивы. - Может быть, Варвара Дмитриевна и не захотят, - сказал Володин, хихикая. - Ну, как не захотят, - ответила Преполовенская, - уж больно вы скромны некстати. - А, может быть, и я не захочу, - сказал Володин, ломаясь. - Я, может быть, я не хочу на чужих сестрицах жениться. У меня, может быть, на родине своя двоюродная племянница растет. Уже он начал верить, что Варвара не прочь за него выйти. Варвара сердилась. Она считала Володина дураком; да и получал он вчетверо меньше, чем Передонов. Преполовенской же хотелось женить Передонова на своей сестре, дебелой поповне. Поэтому она старалась поссорить Передонова с Варварою. - Что вы меня сватаете, - досадливо сказала Варвара, - вот вы лучше вашу меньшуху за Павла Васильевича сватайте. - Зачем же я стану его от вас отбивать! - шутливо возразила Преполовенская. Шутки Преполовенской дали новый оборот медленным мыслям Передонова; да и ерлы крепко засели в его голове. С чего это Володин выдумал такое кушанье? Передонов не любил размышлять. В первую минуту он всегда верил тому, что ему скажут. Так поверил он и влюбленности Володина в Варвару. Он думал: вот окрутят с Варварой, а там, как поедут на инспекторское место, отравят его в дороге ерлами и подменят Володиным: его похоронят как Володина, а Володин будет инспектором. Ловко придумали! Вдруг в передней послышался шум. Передонов и Варвара испугались: Передонов неподвижно уставил на дверь прищуренные глаза. Варвара подкралась к двери в залу, едва приоткрыла ее, заглянула, потом так же тихо, на цыпочках, балансируя руками и растерянно улыбаясь, вернулась к столу. Из передней доносились визгливые крики и шум, словно там боролись. Варвара шептала: - Ершиха - пьяная-распьяная, Наташка ее не пускает, а она в залу так и прет. - Как же быть? - испуганно спросил Передонов. - Надо перейти в залу, - решила Варвара, - чтоб она сюда не залезла. Пошли в залу, а двери за собой плотно закрыли. Варвара вышла в прихожую со слабою надеждою задержать хозяйку или посадить ее в кухню. Но нахальная баба ворвалась-таки в залу. Она, подбочась, остановилась у порога и сыпала ругательные слова в виде общего приветствия. Передонов и Варвара суетились около нее и старались усадить ее на стул поближе к прихожей да подальше от столовой. Варвара вынесла ей из кухни на подносе водки, пива, пирожков. Но хозяйка не садилась, ничего не брала и рвалась в столовую, да только никак не могла признать, где дверь. Она была красная, растрепанная, грязная, и от нее далеко пахло водкою. Она кричала: - Нет, ты меня за свой стол посади. Что ты мне выносишь на подносе! Я на скатертке хочу. Я - хозяйка, так ты меня почти. Ты не гляди, что я - пьяная. Зато я - честная, я - своему мужу жена. Варвара, трусливо и нагло ухмыляясь, сказала: - Да уж мы знаем. Ершова подмигнула Варваре, хрипло захохотала и ухарски щелкнула пальцами. Она становилась все более дерзкою. - Сестра! - кричала она, - знаем мы, какая ты есть сестра. А отчего к тебе директорша не ходит? а? что? - Да ты не кричи, - сказала Варвара. Но Ершова закричала еще громче: - Как ты можешь мне указывать! Я в своем дому, что хочу, то и делаю. Захочу - и сейчас вас выгоню вон, и чтобы духу вашего не пахло. Но только я к вам милостива. Живите, ничего, только чтоб не фордыбачить. Меж тем Володин и Преполовенская скромненько посиживали у окна да помалкивали. Преполовенская легонечко усмехалась, посматривала искоса на буянку, а сама притворялась, что глядит на улицу. Володин сидел с обиженно-значительным выражением на лице. Ершова на время пришла в благодушное настроение и дружелюбно сказала Варваре, пьяно и весело улыбаясь ей и похлопывая ее по плечу: - Нет, ты меня послушай-ка, что я тебе скажу, - ты меня за свой стол посади, да барского разговорцу мне поставь. Да поставь ты мне сладких жамочек, почти хозяйку домовую, так-то, милая ты моя девушка. - Вот тебе пирожки, - сказала Варвара. - Не хочу пирожков, хочу барских жамочек, - закричала Ершова, размахивая руками и блаженно улыбаясь, - скусные жамочки господа жрут, и-их скусные! - Нет у меня никаких тебе жамочек, - отвечала Варвара, делаясь смелее оттого, что хозяйка становилась веселее, - вот, дают тебе пирожки, так и жри. Вдруг Ершова разобрала, где дверь в столовую. Она неистово взревела: - Дай дорогу, ехидина! Оттолкнула Варвару и кинулась к двери. Ее не успели удержать. Наклонив голову, сжав кулаки, ворвалась она в столовую, с треском распахнув дверь. Там она остановилась близ порога, увидела испачканные обои и пронзительно засвистала. Она подбоченилась, лихо отставила ногу и неистово крикнула: - А, так вы и в самом деле хотите съезжать! - Что ты, Иринья Степановна, - дрожащим голосом говорила Варвара, - мы и не думаем, полно тебе петрушку валять. - Мы никуда не уедем, - подтверждал Передонов, - нам и здесь хорошо. Хозяйка не слушала, подступала к оторопелой Варваре и размахивала кулаками у ее лица. Передонов держался позади Варвары. Он бы и убежал, да любопытно было посмотреть, как хозяйка и Варвара подерутся. - На одну ногу стану, за другую дерну, пополам разорву! - свирепо кричала Ершова. - Да что ты, Иринья Степановна, - уговаривала Варвара, - перестань, у нас гости. - А подавай сюда гостей! - закричала Ершова, - гостей-то твоих мне и нужно! Ершова, шатаясь, ринулась в залу и, вдруг переменив совершенно и речь и все свое обращение, смиренно сказала Преполовенской, низко кланяясь ей, причем едва не свалилась на пол: - Барыня милая, Софья Ефимовна, простите вы меня, бабу пьяную. А только, что я вам скажу, послушайте-ка. Вот вы к ним ходите, а знаете, что она про вашу сестрицу говорит? И кому же? Мне, пьяной сапожнице! Зачем? Чтобы я всем рассказала, вот зачем! Варвара багрово покраснела и сказала: - Ничего я тебе не говорила. - Ты не говорила? Ты, касть поганая? - закричала Ершова, подступая к Варваре со сжатыми кулаками. - Ну, замолчи, - смущенно пробормотала Варвара. - Нет, не замолчу, - злорадно крикнула Ершова и опять обратилась к Преполовенской. - Что она с вашим мужем будто живет, ваша сестра, вот что она мне говорила, паскудная. Софья сверкнула сердитыми и хитрыми глазами на Варвару, встала и сказала с притворным смехом: - Благодарю покорно, не ожидала. - Врешь! - злобно взвизгнула на Ершову Варвара. Ершо