ревнует. - Извини, - сказал я. - Мы считали, что ты повез его к своему другу, а он сказал, что на обратном пути ты довез его до станции метро. Неужели у тебя не хватает ума... - Я очень устал, - перебил я Алену. - Ты хотя бы меня выслушай! - она повысила голос. - Нет уж, уволь, - не выдержал я. - Вчера убили Семена Алексеевича, когда он вошел в подъезд своего дома. Я всю ночь занимался расследованием. Еще есть вопросы? Нужно отдать ей должное - она все поняла. Алена всегда была сообразительной женщиной. Да, она действительно поняла, почему я высадил Игоря у станции метро. И, кроме того, поняла, что денег, на которые мы рассчитывали, уже может не быть. - Извини, - тихо сказала она. - Ничего, - отозвался я. - Леня, - она давно меня так не называла, - ты извини, я ведь ничего не знала. Я все понимаю... Просто вчера из-за Игоря я взбесилась. Думала, тебе наплевать... Я молчал. В таких случаях лучше помолчать. - Ты не думай, - продолжала Алена, - если понадобится, мы действительно продадим квартиру. У нас уже и покупатель есть... - Не нужно, что-нибудь придумаем. - Мы хотим в воскресенье улететь, - сказала она. - У нас уже заказаны билеты. Сегодня пойдем получать визы. Говорят, по вызову из лечебных учреждений визу дают сразу. Ты не знаешь? - Не знаю. - В общем, ты не думай, - повторила она, - мы все сделаем сами. - Посмотрим, - пробормотал я. - Вы сначала визу получите, а потом поговорим. - Кто его убил? - Пока не знаем. Я вам завтра позвоню, - сказал я на прощание и положил трубку. После бритья я позавтракал, и тут снова раздался телефонный звонок. В трубке раздался голос Саши Лобанова: - Извините, Леонид Александрович, что беспокою вас так рано. Я хотел вам напомнить, чтобы мне выписали пропуск. Нужно проверить, с кем вчера вечером общался Семен Алексеевич. - Сейчас приеду, - сказал я. - Если хотите, поедем вместе. Могу вас подвезти. - Может, лучше я подъеду к вашему дому? - предложил следователь. - Тогда запишите адрес. - Я продиктовал адрес и снова положил трубку. Трудно придется Лобанову. Кто ему разрешит работать на нашей территории? В лучшем случае разрешат войти в бывший кабинет Семена Алексеевича. Да и то только с группой сопровождающих. Лучше бы поручили вести следствие сотрудникам ФСБ, им бы разрешили проводить хоть какие-нибудь действия. А работники прокуратуры вызывали у наших только смех. Я вообще терпеть не могу, когда показывают по телевизору генеральных прокуроров. Вид у них жалкий, суетливый, никчемный. Если они такие принципиальные, пусть едут на Северный Кавказ и там качают права. На глазах у них происходят убийства, похищения, грабежи, даже войны. Я уж не говорю про чиновников, которые воруют и берут взятки нагло, в открытую. А кого из них арестовала прокуратура? Назовите хоть одного крупного чиновника, которого посадили бы следователи прокуратуры. Типичные неудачники. Вернее, их сделали таковыми. Принципиальные быстро вылетают со службы, а конформисты остаются работать. Если честно, то все успехи прокуратуры - настоящее фуфло, как говорят уголовники. Всего этого я, конечно, Саше говорить не стал. Незачем. Он сам знает ситуацию. Знает, что работать они могут только с определенным контингентом. Если выяснится, что Облонков хоть каким-то боком имеет отношение к смерти Семена Алексеевича, то Лобанова сразу отстранят от расследования. Есть уровень, на который они выходить не могут. В таком случае уголовное дело сразу передадут другому, а потом вообще закроют. Облонкова же просто уволят, и все на этом закончится. Как всегда бывает в таких случаях. Впрочем, имелся один нюанс... Я знал, что Семена Алексеевича могли убить из-за моего рассказа. Именно поэтому я решил, что доведу расследование до конца, даже если меня потом уволят со службы без пенсии. Уже выходя из квартиры, я сделал то, чего не делал много лет. Проверил оружие, словно меня могли поджидать за дверью. ЭПИЗОД СЕДЬМОЙ Они приехали на место происшествия на двух машинах, вшестером. Демидов собрал офицеров. Щелкнул зажигалкой, закурил. Потом негромко приказал: - Мне нужно знать, какие машины были в воскресенье днем у этого дома. Даже если они подъезжали только на одну секунду. Обойдете каждый дом, каждую квартиру... Может быть, действительно кто-то видел машины. Номера, марки, цвет, количество людей... Все, как обычно. Встречаемся здесь каждые два часа. - Сколько нам тут торчать? - проворчал один из офицеров. - Вечно. - Демидов нахмурился. Его подчиненный отступил на шаг - понял, что допустил ошибку. - Пошли, - сказал Зиновьев. - Разделимся на три группы. - Я пойду с этим умником, - показал на офицера-лентяя подполковник. - В общем, каждые два часа, ребята. Нам нужно найти хоть какие-нибудь следы. Три группы двинулись в разные стороны. Началась изнурительная проверка, то есть обычная розыскная работа. Они обходили квартиру за квартирой, пытаясь узнать, кто именно мог видеть машины, стоявшие у дома в воскресенье. Через два часа усталые и злые спустились вниз. - Ничего? - догадался Демидов. - Ничего, - ответил Зиновьев, - хотя проверяем каждую квартиру, опрашиваем всех без исключения. - Может, этот грузин врал? - сплюнул один из офицеров. - Послушай, - разозлился Демидов, - это мое дело - верить ему или не верить. А ваше дело проверять. Продолжим. Зиновьев, свяжись с управлением и узнай, что нового. Узнай, нашли сбежавшего арестанта или нет. Зиновьев вытащил из кармана мобильный телефон. Набрал номер. Демидов закурил и указал в сторону дома, видневшегося за поворотом. В соседнем доме жил Резо Гочиашвили. - Может, оттуда что-нибудь видели? - сказал Демидов. - Нужно проверить там квартиры. - Слишком далеко, - пробормотал один из офицеров. - Все равно видно, - возразил другой. - Его пока не нашли, - доложил Зиновьев. - Чем они там занимаются? - разозлился подполковник. - Даже в ФСБ не могут обеспечить условия для арестованных! Как он сбежал, они хотя бы объясняют? - Нет. Только сказали, что сбежал. Сообщение передали по всей Москве. Его фотографию уже раздают по городу. - Они должны были оставить засаду у него на квартире, - проговорил Демидов. - Может, машины въехали со стороны двора? Вы уже успели опросить тот подъезд? - Не успели, - ответил Зиновьев. - Я сам проверю его квартиру, - сказал Демидов. - А во дворе ничего подозрительного не заметили? - Нет, не заметили. Он же не дурак, чтобы домой возвращаться. Думаете, они оставят засаду у него на квартире? - Обязательно. Уже оставили. Думаю, вы просто ничего не заметили. Ладно, продолжаем проверку. Встретимся через два часа. Демидов перешел улицу - так, чтобы обойти дом Гочиашвили и войти со двора. Во дворе стояли несколько машин, в одной из которых сидела девушка, читавшая журнал. Демидов осмотрелся. Внешне - тишина. Но Демидов знал: засада ФСБ должна быть обязательно. Подполковник вошел в подъезд. Кивнул своему напарнику и вместе с ним вошел в кабину лифта. Зиновьев со своим напарником решили подниматься по лестнице. На этаже, где находилась квартира Гочиашвили, тоже царила тишина. Демидов подошел к двери, позвонил. Безрезультатно. - Может, никого нет? - спросил напарник. Демидов позвонил еще раз. Внезапно послышались удары, и тотчас же открылись сразу две двери - квартиры Гочиашвили и его соседей. Из квартиры соседей вышли двое в штатском. Из квартиры Гочиашвили - также. У всех четверых в руках были пистолеты. - Стоять смирно! - приказал один из четверки. - Не двигаться! - Спокойно, ребята, - посоветовал Демидов. - Мы из милиции. Получили сообщение, что арестованный у вас сбежал. - Руки! - закричал второй, стоявший за спиной Демидова. - Руки вверх! - Мы из милиции, не валяйте дурака... - Документы! - заорал высокий, с неровным рядом зубов. - Стоять смирно! - закричал Зиновьев. Неожиданно появившийся со своим напарником на лестнице, он взял на прицел людей, стоявших у квартиры Гочиашвили. - Все в порядке, - сказал Демидов. - Никто не нервничает. Иначе мы перестреляем друг друга. Он достал свое удостоверение и протянул его высокому фээсбэшнику. Тот повертел удостоверение в руках и вернул подполковнику. - Извини, - сказал он, убирая оружие. Подчиненные высокого последовали его примеру. - Думаете, он может сюда вернуться? - спросил Демидов. - Не знаю, у нас приказ, - последовал ответ. - У вас есть документы? - спросил подполковник. Высокий кивнул, доставая корочки. Демидов тотчас же узнал удостоверение сотрудника ФСБ. В данном случае - майора Брылина. - Полагаю, он сюда не придет, - сказал Демидов. - Я с ним говорил. Он бывший дипломат и знает наши методы работы. Вернее, ваши. - Может, придет кто-то из его знакомых, - резонно возразил Брылин. - Или позвонит. - Как он от вас сбежал? - осведомился Демидов. Он заметил, как помрачнел фээсбэшник. - Не знаю, - ледяным тоном ответил Брылин. - Это не мое дело. - Понятно. - Демидов понял, что майор лжет, но приписал это обычному ведомственному соперничеству. - Майор Рожко тоже в вашем ведомстве? - на всякий случай спросил подполковник. - Да, он в нашей группе. Вы его знаете? - Встречались. Если найдете сбежавшего, дайте нам знать. - Хорошо, - кивнул Брылин. Но Демидов понял, что ФСБ ничего им не сообщит. - Ладно, ребята, проверяйте дальше, - приказал Демидов своим людям. - А что вы проверяете? - спросил Брылин. - Ведь можете спугнуть его людей, если он пошлет кого-нибудь за вещами. - У вас своя работа, у нас своя, - возразил Демидов. - Мы же вам не мешаем. Брылин повернулся и молча вошел в квартиру. Демидов зашел в кабину лифта. "Странно, - подумал он, - почему они так уверены, что он обязательно здесь появится. И почему они не оставили засаду вокруг дома?" - Пойдем в другой дом, - предложил Демидов своему напарнику. Тот с унылым видом кивнул. Старший лейтенант Кочиян, сопровождавший Демидова, не успел пообедать, и теперь его терзал голод. В соседнем доме все повторилось. Некоторые из жильцов вообще не открывали двери. Таких приходилось убеждать, показывая удостоверения и вступая в долгие переговоры. Другие сразу заявляли, что ничего не слышали, ничего не знают и знать не хотят. Кочиян поглядывал на часы, когда они постучались в последнюю квартиру. Дверь сразу открылась, словно их ждали. На пороге стояла пожилая женщина. Она была в темном платье и огромном пуховом платке, обмотанном вокруг того, что когда-то, возможно, называлось талией. - Здравствуйте, - улыбнулась женщина. Демидов тяжко вздохнул. Такие дамочки иной раз хуже самых молчаливых свидетелей. Такие готовы тараторить по любому поводу, не сообщая при этом ничего существенного. - Здравствуйте, - кивнул подполковник. - Кроме вас, кто-нибудь есть дома? - Никого, - снова улыбнулась женщина. - Я всегда днем одна. - Очень приятно, - сказал Демидов. - Можно войти? Мы из милиции. - Он попытался достать удостоверение. - Не нужно, - просияла хозяйка, - я слышала, как вы стучали к соседям. Очень милые люди, правда? - Как сказать... - пробормотал Демидов, переступая порог трехкомнатной квартиры, уютной и ухоженной. - Идемте в гостиную, - предложила женщина. - Меня зовут Софья Ильинична. А вас как? - Подполковник Демидов. - Очень приятно. У меня дядя тоже был подполковником. Он погиб в Испании, говорят, выполнял свой интернациональный долг. Они прошли в комнату. Уселись. Кочиян снова украдкой посмотрел на часы. - Может, хотите чаю? - спросила Софья Ильинична. - У меня очень вкусные оладушки. - Нет, спасибо, - ответил Демидов, не глядя на напарника. - Нам нужно задать вам несколько вопросов. - Конечно-конечно. Я всегда готова помочь. - Вы живете одна? - Нет, с семьей сына. Но он сейчас на работе. И его жена на работе. А ребенок пошел заниматься теннисом. Сейчас, говорят, это модно. А в наше время все ходили на футбол, даже женщины... - В воскресенье вы были дома? - бесцеремонно перебил хозяйку уставший Демидов. - Да, конечно. Я вообще люблю оставаться дома. Наши обычно с утра уезжают на дачу. Ребенку дома одному скучно. Сейчас модно иметь одного ребенка, никто не хочет взваливать на себя бремя ответственности. - В последнее воскресенье вы тоже были одна? - Да, - кивнула Софья Ильинична, - наши уехали, а я осталась дома. Вы, наверное, спрашиваете из-за женщины, что выбросилась из окна? Я не видела, как она открыла окно. А когда на улице стали кричать, то сразу подошла к окну и все увидела. - На другой стороне улицы, у последнего дома, останавливались две машины, - сказал Демидов. - Вы их видели? - Какие машины? - Это я у вас хочу спросить. Может, видели? - Там было много машин. И много людей. Потом приехала милиция, ваши коллеги. И врачи. Там вообще было много людей. - Понятно-понятно. А машины вы видели? - Ну конечно, я видела все машины. Я как встала у окна, так и не отходила, пока все не кончилось. Знаете, в моем возрасте это единственно доступное развлечение. Иногда следить за людьми так интересно... - Так какие же автомобили? - вздохнул Демидов. - Вспомните, у дома стояли две машины, верно? - Стояли, - кивнула Софья Ильинична. - Я же говорю, там было много машин. - Вспомните, - подсказал Демидов, - там стояли две машины. Одна была... возможно, такая большая, джип. - Ну конечно, очень красивая машина. Мне ужасно нравятся эти джипы. Они похожи на кареты. - Вы не видели такую машину в воскресенье утром? - Видела, - кивнула хозяйка. - И не только ее. Они подъехали сразу, как только женщина прыгнула из окна. Наверное, это были сотрудники милиции. Такие молодые, в темных очках. И один седой. - Как вы сказали? - Седой. В темной куртке. Он, наверное, ими командовал. - Подождите-подождите, - пробормотал Демидов. - Расскажите подробнее. Что вы видели? - Сначала я услышала крики и побежала к окну. На тротуаре лежала женщина, но я ее сразу не увидела, вокруг уже стояло много людей. А машины приехали почти сразу. Они остановились у того дома, и я еще подумала: как хорошо работает наша милиция. К машинам подошли несколько молодых людей. Потом их командир посмотрел наверх, откуда упала женщина, и что-то спросил у своих. А потом они уехали. - Вы точно помните, что они появились у машины сразу, как только упала женщина? - Точно, - кивнула Софья Ильинична. - Через минуту или две. Не больше. Две машины приехали, забрали всех и уехали. Я еще подумала: почему они сразу уезжают? А потом решила, что они будут искать преступников. - А почему вы подумали, что они из милиции? Они были в форме? - Нет. Но они так дружно и быстро сели в машины. Я видела такое только в кино. Это называется дисциплина, верно? - Спасибо. - Демидов поднялся. - Вы нам очень помогли. Я пришлю завтра офицера, чтобы оформил ваши показания. Вы не возражаете? - Конечно, нет. Мне очень приятно познакомиться с вашими людьми. В последнее время в милиции стали попадаться очень галантные кавалеры, - томно улыбнулась хозяйка. Когда они вышли из квартиры, Демидов обернулся к напарнику. - Значит, он не врал, - сказал подполковник. - Нужно проверить все, что у нас может быть на его фирму или на его компаньона. - Товарищ подполковник, - пробормотал Кочиян, - а зачем нам эта проверка? Ведь его забрали в ФСБ, пусть они и разбираются. Это не наше дело. - Не наше?.. - переспросил Демидов. - Знаешь, чем хороший оперативник отличается от плохого? Хороший всегда чувствует ситуацию, а плохой занимается только своим делом. Все понял? - Понял, - улыбнулся офицер. "Почему он сбежал? - размышлял Демидов. - Почему сбежал, если сказал нам правду? И как он мог сбежать из ФСБ? Может быть, кто-то инсценировал его побег? Но для чего? И если он действительно сбежал, то чего именно испугался? Сказал правду - и все же решил сбежать? Или его правда была такой страшной?" ЭПИЗОД ВОСЬМОЙ Куда поехать в таком виде? Этот вопрос задавал себе Резо, когда наконец уговорил подобравшего его частника отъехать подальше от центра. Вернее, уговорил с помощью нескольких зеленых бумажек с изображением какого-то из американских президентов. Частник схватил доллары и согласился везти странного пассажира в наручниках. Передать водителю пистолет, чтобы тот прострелил наручники, Резо не решился. Но, к счастью, вспомнил про слесаря, который обычно смотрел его машину, еще когда он ездил на "девятке". Может быть, к нему. У него имелся гараж и инструменты. Он наверняка сумеет помочь. - Поворачивай, - сказал Резо водителю. На всякий случай он положил на сиденье пистолет, поэтому теперь водитель был уверен: у него в машине сидит бандит, который может расплатиться за поездку пулей в голову, отобрав свои деньги. Частник, маленький и тщедушный, то и дело оборачивался, опасаясь, что бандит выстрелит ему в спину, чтобы отнять машину-кормилицу. Неизвестно, чего бедняга больше боялся - нападения или угона его автомобиля. Наконец они подъехали к гаражу слесаря. - Позови Мишу, - попросил Резо. - Не бойся, - добавил он, увидев гримасу на лице водителя, - я не угоню твою машину. В моем положении трудно угнать автомобиль. Только без глупостей, иначе не поздоровится. Водитель поспешно кивнул и выбрался из автомобиля. Он трижды оглянулся, прежде чем исчез из виду. И только тут Резо почувствовал, как дрожат его руки. Конечно, доверять частнику опасно, но у Резо не было другого выхода. Да и не так-то просто найти в Москве водителя, который согласился бы везти вооруженного бандита. Все получилось так, как планировал Резо. Водитель привел Мишу, и тот согласился помочь. Уже через двадцать минут наручники валялись на земле, рядом с машиной. Миша нисколько не удивился, увидев своего бывшего клиента в наручниках. Что ж, такие настали времена... Кто-то становится миллионером, кто-то получает наручники, кто-то не выдерживает гонки за прибылью и сходит с ума или стреляется. Миша привык, что в последние несколько лет его клиенты иногда приезжали на "Мерседесах", иногда на лимузинах с многочисленной охраной, а иногда появлялись небритые, на маленьких стареньких автомобилях, напоминавших экспонаты городской свалки. Он сделал свою работу быстро и аккуратно, не задавая лишних вопросов. При этом не стал прибегать к помощи ножовки, а сумел открыть замок наручников. Резо положил пистолет в карман, дал триста долларов слесарю и попросил водителя отвезти его в центр, намеренно не называя адрес. - Опять туда, откуда взял? - спросил частник, опасавшийся, что добром дело не кончится. - Нет, - улыбнулся Резо, - не туда. Куда-нибудь... в другое место. К станции метро, например. Водитель вздохнул и согласился. Резо же думал о том, где можно спрятаться. Думал довольно долго. Если за ним охотится такое ведомство, как ФСБ, то они наверняка сделают его фоторобот и раздадут всей Москве. Так где же скрыться? Любой из близких друзей или знакомых сразу отпадал, там его будут искать в первую очередь. Семья Резо жила в Тбилиси, и он с ужасом подумал, что их могут использовать в качестве заложников. Нужно добраться до телефона и позвонить в Тбилиси, предупредить жену, чтобы не возвращалась в Москву. Деньги находились в банке, но магнитной карточки у Резо с собой не было, ее изъяли при обыске квартиры. К тому же в любом случае его счет уже, наверное, взяли под контроль. И счета фирмы будут проверяться. Там уже наверняка все знают о его аресте и о смерти Никиты. Неужели они поверят в его причастность к смерти Никиты? Черт возьми, что же делать? И тут Резо увидел рекламу сотовых телефонов - как раз то, что нужно. У него больше тысячи долларов, и он вполне может купить сотовый телефон. Или без паспорта не продадут? Он оглядел себя. После ночи, проведенной в камере, вид у него был впечатляющий. Может, лучше позвонить на фирму? Может, они еще не успели туда приехать? Хотя они наверняка будут прослушивать все звонки... Нет, звонить на фирму нельзя. Так можно подставиться. Резо не сомневался: во второй раз ему не удастся бежать. Но почему ФСБ охотится за ним? Или они не из ФСБ? Убийцу зовут Бурым. Разумеется, кличка. Значит, бандиты? Тогда почему милиция отдала его бандитам? Их даже заставили расписаться. Здесь какая-то нестыковка... Но где же спрятаться? Резо прекрасно понимал: спрятаться можно только у надежных друзей. Но ведь за друзьями наверняка уже следят... И все-таки кто эти люди? Из ФСБ или бандиты? И тут Резо вспомнил, что неделю назад они сдали в автотранспортную компанию четыре тысячи долларов наличными, заказав два автобуса для поездки в страны Бенилюкса. Поездки должны были состояться в конце месяца. Значит, можно потребовать эти деньги? Но сначала нужно найти человека, который согласился бы отправиться за деньгами. Резо уже отчаялся найти такого человека, но вдруг вспомнил, что у Никиты была знакомая женщина, с которой он встречался. Вряд ли ФСБ станет искать его у знакомой Никиты. Скорее всего они начнут проверять знакомых Резо и потеряют на этом два-три дня. А в его положении важно выиграть хотя бы сутки. Теперь нужно вспомнить дом, куда они несколько раз приезжали с Никитой. Он даже познакомил Резо с этой женщиной. Кажется, ее звали Верой. Они виделись всего два или три раза. Вера только недавно познакомилась с Никитой, они встречались месяца три, не больше. Но где же находился тот дом? - Поверни на Королева. - Хорошо, - обрадовался водитель - наконец-то ему дали точный адрес. Резо же нахмурился: этот тип вполне способен сообщить о нем в милицию. И сказать, где он скроется. - Остановишь в начале улицы, - сказал Резо, решивший пройти несколько кварталов пешком. Водитель кивнул, прибавляя газу. Когда они наконец добрались до места, он резко затормозил, оборачиваясь к Резо. Тот увидел стоявшую на другой стороне улицы машину ГАИ и усмехнулся. Частник явно не доверял беспокойному пассажиру. - Спасибо тебе, - сказал Резо. Мужичонка вздрогнул и снова обернулся. - И тебе спасибо. До свидания. Я тебя никогда не видел, а ты меня. Едва Резо вылез из машины, как водитель стремительно отъехал. Резо оглянулся. Кажется, гаишники не обращали на него внимания. Он тяжко вздохнул и быстро зашагал по тротуару. Через двадцать минут Резо нашел нужный дом и снова оглянулся. Затем вошел во двор, чувствуя, как вновь начинают дрожать руки. За один день он повидал столько, сколько другие не переживают и за всю жизнь. Убийство напарника, самоубийство любимой женщины, тюремная камера, побег. Войдя в подъезд, Резо увидел табличку, висевшую напротив лифта. Это был список жильцов. Какая же у нее квартира? Кажется, на четвертом или пятом этаже. Он стал подниматься по лестнице, надеясь, что ему попадется кто-нибудь из соседей. Но на лестнице никого не было. Два раза вниз и вверх прогрохотал лифт. Резо поднялся на четвертый. Остановился. На площадке было сразу три двери. Он подумал немного и позвонил в крайнюю. За дверью - тишина. Он позвонил еще раз. Снова тишина. "Кажется, моему везению приходит конец", - подумал Резо и позвонил в другую дверь. Минуту спустя послышался шорох и чьи-то осторожные шаги. Затем воцарилась тишина. Он позвонил второй раз, третий. Наконец детский голос произнес: - Бабушка, спроси, что он хочет. - Вам кого? - раздался дребезжащий голос. Очевидно, в квартире остались внучка с бабушкой. - Вера здесь живет? - спросил Резо. - Кто? - спросила старушка. - Вера. Мне нужна Вера. - Резо забыл фамилию девушки. Кажется, он ее даже не знал... - Здесь такой нет, - ответила старушка. - А вы не знаете, где она живет? - Здесь нет такой, - снова прокричали из-за двери. - Спасибо. - Резо со вздохом отошел от двери. Если звонить во все подряд квартиры, он, возможно, найдет Веру, но тогда о его визите узнает весь дом. И тут из-за двери раздался детский голос: - Вера живет над нами. На пятом этаже. - Где она живет? - Резо бросился к двери, опасаясь, что ослышался. - Над нами, - повторила девочка. - Ее балкон над нами. Она все время поливает свои цветы, и вода капает на наш балкон. Мама ругается и говорит, что так делать нельзя. - Конечно, нельзя, - согласился счастливый Резо. - Спасибо тебе, моя дорогая. Он повернулся и побежал вверх по лестнице. Остановился перед дверью, позвонил. И замер. Прошла секунда, вторая, третья... Наконец за дверью послышались шаги. Быстрые, легкие. Резо стоял, боясь пошевелиться. - Кто там? - раздался женский голос. Ее голос, голос Веры. - Вера, откройте, - сказал Резо, припадая к двери. - Это я, Резо, друг Никиты. Вы меня, наверно, помните. Дверь открылась. На пороге стояла высокая светловолосая женщина в белом банном халате. С полотенцем в руках. - Вы? - изумилась Вера. - Что случилось? Резо тяжко вздохнул. Помолчав, спросил: - Можно войти? РАССКАЗ ПЯТЫЙ Мы приехали чуть раньше обычного. Саша, конечно, хороший парень, но уже другого поколения, из тех, что родились в конце шестидесятых - начале семидесятых. Они не помнили брежневское и андроповское время, они вообще плохо представляли, что такое Советский Союз. Последние десять лет своей жизни они жили в условиях почти абсолютной свободы, если, конечно, так можно назвать наш бардак. Но если мы, сорокалетние, более циничны, то тридцатилетним кажется, что наш мир можно изменить. Подполковник Галимов прибыл к нам через полчаса в сопровождении двух сотрудников ФСБ. Они сразу прошли в кабинеты руководства и уже не появлялись. Саша, напротив, расположился в моем кабинете. И сразу же познакомился с сотрудниками Семена Алексеевича. Конечно, сотрудники прокуратуры или милиции отличаются большим демократизмом, чем сотрудники "секретных" организаций, таких, как наша, ФСБ или внешняя разведка. Мы любим напускать на себя секретность, делать вид, что посвящены в некие тайны, неведомые простым смертным. На самом же деле все проще. Настоящим дерьмом занимается милиция, отчасти прокуратура. А остальные могут позволить себе надевать перчатки перед тем, как чистить унитазы. У сотрудников милиции так не получается. Поэтому они и занимаются самыми грязными делами, зверея от своей работы. Саша добросовестно опрашивал всех наших сотрудников, пытаясь выяснить, что именно делал Семен Алексеевич в день своего убийства. Например, когда он вышел из своего кабинета, с кем говорил или встречался. На часах было одиннадцать, когда меня вызвали к шефу - руководителю службы. Я вошел к нему в кабинет, немного робея. За все время службы я бывал у него всего два раза. В кабинете, кроме Галимова, находились два его заместителя, в том числе и Облонков. - Что там у вас? - спросил шеф. - Проводим оперативно-розыскные мероприятия вместе с сотрудниками прокуратуры и ФСБ, - доложил я. - Вчера ночью была создана общая комиссия. Представитель прокуратуры сейчас беседует с нашими сотрудниками. - Почему он не зашел ко мне? - нахмурился наш генерал. - Это следователь по особо важным делам. Его непосредственный руководитель обещал к вам приехать, - доложил я. - Руководителем группы назначен Дубов, - пояснил Галимов. - А почему он сам не приехал? - спросил наш шеф. - Или решил, что занимает слишком высокую должность? Мы это быстро можем поправить, мигом слетит с кресла. - У них совещание в Генеральной прокуратуре. Он обещал уйти оттуда пораньше, - снова пояснил Галимов. - Семье сообщили? - спросил генерал у меня. - Я как раз хотел поехать, - ответил я. - Следователь тоже хотел поговорить с его родными. - Человека вчера убили, а вы еще семье не сообщили?! - повысил голос генерал. - Бросайте все дела и отправляйтесь к нему. И выразите соболезнование. - Слушаюсь. - Я поднялся со стула. В таких случаях лучше сразу выполнять приказы начальства, побыстрее выйти из кабинета. Через несколько минут я нашел Лобанова и передал ему приказ нашего начальника. - Я тоже хотел к нему поехать, - сказал Саша. Когда мы выехали, я спросил: - Нашли что-нибудь? - Ничего конкретного, - ответил Лобанов. - В его бумагах мне рыться не разрешили. Говорят, там сверхсекретные материалы, нужно оформлять специальный допуск. Я посмотрел график его вчерашних встреч. Секретарь сказала, что у него были четверо сотрудников, и дважды - только один человек. - Даже знаю, кто именно, - сказал я, глядя прямо перед собой. - Точно. Она сказала, что вы два раза к нему заходили. И один раз - вечером. Вернее, вы были последним из входивших к нему вчера вечером. - Правильно, - сказал я, не глядя на Лобанова. - Он меня два раза вызывал. - Простите, Леонид Александрович, - смущенно кашлянул Саша. - Но девушка говорит, что во второй раз вы сами напросились. Он даже куда-то хотел выехать, но, когда вы пришли во второй раз, отменил свой выезд. Вы не вспомните, что именно вы ему сказали? "Вот тебе и следователь, - подумал я с досадой. - Получается, что он сумел так много узнать за полтора-два часа, проведенных в нашем управлении. Представляю, что будет, если ему разрешат покопаться у нас несколько дней". Но говорить мне не хотелось. Ни про болезнь мальчика, ни про подслушанный разговор. Саша Лобанов был слишком молод, и не следовало рассказывать ему о том, что я случайно узнал. Я бы, пожалуй, не доверился и самому Дубову. Такие секреты нельзя рассказывать никому, кроме очень близких людей. Или чиновников, которые реально могут что-то сделать. Я хотел рассказать обо всем нашему шефу, но, во-первых, у него сидел Облонков, а во-вторых, я не знал, как шеф отреагирует на мои откровения. Он вполне мог быть в курсе всех дел своего заместителя, а я бы тогда оказался дураком. К тому же под ставился бы, вызвал бы гнев очень влиятельных людей. - Мы с ним обсуждали служебные дела, - сказал я, не вдаваясь в подробности. Очевидно, Лобанов понял мое состояние, поэтому не стал настаивать на ответе. А потом началось самое неприятное... Передать словами этот кошмар?.. Нет, изложу лишь в общих чертах. Мы поднялись наверх, позвонили. И выяснилось, что Елена Сергеевна, супруга покойного, уехала в больницу, к своей матери, дома осталась дочь. Она открыла дверь сразу же, девочка знала меня в лицо. Впрочем, она не такая уж девочка, невеста на выданье, двадцать лет. Я знал Ларису давно, с тех пор как познакомился с Семеном Алексеевичем. Она называла меня дядя Леня, я старше почти вдвое. Конечно, ее отец был намного старше меня, но он поздно женился. Я вообще-то придерживаюсь вот какой теории: нельзя жениться очень молодым. В редких случаях, когда попадается умная жена, этот брак еще удается сохранить. Но если мужику тоже двадцать, брак распадается. Мужчине нельзя в таком возрасте жениться. Он еще не чувствует ответственности за семью. Конечно, бывают исключения, но они только подтверждают правило. Если парень женился в восемнадцать-двадцать, значит, он несерьезный человек. Выходит, я был несерьезным человеком, потому что рановато женился на Алене. Конечно, мне было далеко не двадцать, но все-таки следовало немного подумать, присмотреться. А вот Семен Алексеевич женился, когда ему было за тридцать. Может, это и есть идеальный возраст для мужчины? С другой стороны, обидно. Если и твои дети женятся, когда им будет за тридцать, то внуков своих ты в лучшем случае застанешь только в яслях. Лариса впустила нас, не удивляясь нашему приходу. А мы с Сашей ничего не стали ей говорить. Минут через двадцать приехал Зоркальцев. Он тоже сел с нами за столом и сообщил мне, что Кислов ждет внизу, в машине. Лариса угощала нас чаем с пряниками. Мы вполголоса беседовали. Все ждали хозяйку. И я все время смотрел на Ларису и думал о том, как ей будет тяжело. Никто из нас не решился сказать девочке то, что мы должны были сказать. Я соврал, заявил, что мы ждем ее папу, мол, у нас срочное дело. Нет ничего хуже подобного ожидания. Сидишь за столом и ждешь приезда хозяйки, жены твоего друга, которой ты должен сообщить о смерти мужа. Я смотрел на Ларису такими глазами, что она вдруг начала что-то понимать. Но не спросила про отца, думала о больной бабушке. - В больнице что-нибудь случилось? Дядя Леня, скажите мне правду. - Нет-нет, - успокоил я девочку. - Можешь позвонить в больницу и узнать, как чувствует себя твоя бабушка. Заодно узнай, выехала ли твоя мама? Елена Сергеевна преподавала в институте, и я знал, что сегодня у нее выходной. Так объяснила и девушка. Она училась в том самом педагогическом, где преподавала ее мама. Вообще это была дружная, "показательная" семья. И по большому счету именно я ее разрушил. Когда я об этом думал, то чувствовал неистовое желание вернуться обратно на службу, набить морду Облонкову, выяснить всю правду и потом самому расправиться с убийцами. Обычно в американских фильмах так все и происходит. Убивают друга главного героя, и тот начинает мстить всем без разбора. Но это только в фильмах и только для зрителей. В жизни все совсем иначе. Никто не разрешит тебе пойти и набить морду начальнику. Не говоря уже о том, что он просто не захочет тебя слушать, напишет рапорт, и ты живо вылетишь со службы. В нашей стране о многом лучше догадываться, но помалкивать. Ведь сколько заказных убийств совершается в одной только Москве? И практически всегда, я подчеркиваю - всегда, прокуроры и следователи знают, кто заказал убийство, кому было выгодно убийство. Но все дружно играют в свои игры, делая вид, что ничего не понимают. Мы ждали Елену Сергеевну минут сорок. Она наконец позвонила, и мы сразу поднялись со стульев. Лариса открыла дверь, хотела что-то сказать матери, но та увидела мое лицо, когда я вышел в коридор следом за девочкой. А за мной вышли Лобанов и Зоркальцев. И Елена Сергеевна сразу все поняла. Поняла по нашим лицам. - Что с ним? - спросила она, глядя мне в глаза. Я не ответил. Только смотрел на нее. - Нет, - пробормотала она, - нет... Но Елена Сергеевна уже все прочла в моих глазах. Я думаю, она что-то почувствовала еще ночью. Говорят, что любящие супруги - словно половинки одного целого. Одна половинка всегда чувствует, что происходит с другой. - Он погиб, - сказал наконец я, глядя в ее расширенные глаза. - Нет! - закричала стоявшая рядом Лариса. - Неправда! Елена Сергеевна закрыла глаза. И отвернулась. Господи, она была очень сильной женщиной, настоящей подругой жизни. Я бы хотел иметь такую жену. Хотел бы встретить именно такую женщину. В этот момент Лариса лишилась чувств. - Быстрее! - закричала Елена Сергеевна. - Отнесите ее на диван, у нее пониженное давление. Я поднял девушку на руки и отнес на диван. Саша сбегал за водой. Елена Сергеевна принесла аптечку. - У нее обморок, - пробормотал Зоркальцев. Лариса лежала без движения. Мать достала пузырек нашатырного спирта, поднесла к носу дочери. Девушка поморщилась, чихнула. Еще раз чихнула. Наконец открыла глаза. - Лара, Ларочка, - проговорила дрогнувшим голосом Елена Сергеевна. И вдруг с размаху ударила дочь по щеке. Та вскрикнула - и сразу обмякла, словно ждала этого удара. Потом отвернулась к стене и разрыдалась. - Все в порядке, - сказала Елена Сергеевна, поднимаясь с дивана. Честное слово, она постарела за несколько минут. Физически постарела. - Где это случилось? - Когда он возвращался с работы. - Я не хотел говорить, что это случилось в подъезде их дома. - Авария? - Нет, в него стреляли. Она пристально посмотрела на меня, словно не верила моим словам. Потом спросила: - Мне можно его увидеть? Я посмотрел на Сашу Лобанова. Тот молча кивнул. - Да, - сказал я. - Прокуратура оформит вам допуск. Только похороны состоятся через несколько дней. Извините... Я повернулся и направился к двери. За мной потянулись и остальные. - Подождите, - сказала вдруг Елена Сергеевна. - Кто это сделал? - Не знаю, - ответил я. - Мы пока не знаем. И вдруг меня словно что-то толкнуло. - Но мы его найдем, - сказал я убежденно. - Кто бы это ни сделал, мы его найдем. Она кивнула, ничего больше не спрашивая. Только кивнула. И мы все трое вышли из квартиры. - Пришлите сюда наших людей, - приказал я Зоркальцеву. - Пусть все время дежурят у дома. Мало ли что... - Уже стоят, - ответил майор. - Вы же знаете. Со вчерашнего дня. - Да, - ответил я, - кажется, я начинаю забывать обо всем на свете. Лобанов удивленно посмотрел на меня. Я выглядел в их глазах по меньшей мере как идиот... ЭПИЗОД ДЕВЯТЫЙ Резо вошел в квартиру и прикрыл за собой дверь. Вера смотрела на него, все еще ничего не понимая. - Что случилось? - испуганно спросила она, отступая. - Вы ничего не знаете? - удивился Резо. - Нет. Что случилось? Что с Никитой? - Его убили. Она коротко вскрикнула. Но не испугалась, не заплакала, не застонала. Только коротко вскрикнула, зажимая рот рукой. - Кто его убил? - спросила она таким тоном, словно это мог сделать Резо. - Это не я, - понял ее взгляд Резо. - Клянусь Богом, не я. Кто-то ворвался ко мне домой и застрелил его. - А где были вы? - Я... - Он замялся, не зная, что ответить, Потом опустил голову и честно сказал: - Я спрятался в шкафу, и они меня не нашли. Чтобы произнести эти гнусные слова, ему потребовалось все его мужество. Но Теперь, после побега, он чувствовал себя гораздо сильнее. Не спрашивая разрешения, он прошел на кухню и сел на куценькую табуретку. - Его убили, а вы прятались? - с презрением спросила она. - Нет. Я спрятался, чтобы обмануть свою знакомую. Я думал, что это она пришла к нам в гости. А Никита пошел открывать дверь. И в это время ворвались убийцы. Они убили Никиту и стали искать меня. А потом пришла моя знакомая... - Что с ней случилось? - спросила Вера. - Она выбросилась в окно, - выдохнул Резо. - Они не успели ее убить. Они не успели... - И вы все слышали? - поняла она. - Да, - сказал он и вдруг неожиданно для себя заплакал. - Она выбросилась из окна, - тихо шептал он, - выбросилась, чтобы ничего им не сказать. Очевидно, это была реакция на пережитый эмоциональный шок. Он вдруг понял, что действительно любил Надю. Вспомнил, как она бросилась к окну после слов седого о том, что они все равно дождутся Резо. Неужели она бросилась вниз, чтобы спасти его? Ему не хотелось об этом думать даже в камере. Получалось, что она готова была спасти ему жизнь, даже пожертвовав своей, а он, бросив на произвол судьбы любимую женщину, прятался. Подло прятался. Он вдруг понял, как глупо и бесчестно он поступил. Он обязан был помнить о том, что она к нему придет. Он обязан был выйти из своего укрытия, не давая ей возможности войти в квартиру. Если бы он не прятался в шкафу, а сумел вскочить на окно вместо нее, она, возможно, и увидела бы его с улицы. Правда, в таком случае он сейчас лежал бы в морге, а она оплакивала бы его в своем доме. Но ему вдруг показалось, что так было бы лучше, чем испытывать то чувство унижения, обиды, боли, которое он испытывал сейчас. - Не надо, - твердо сказала женщина, стоявшая перед ним. - Не нужно плакать. Вы ведь мужчина. - Не нужно, - согласился он, вытирая слезы. Ему было стыдно перед женщиной. Стыдно перед погибшей. Но еще более стыдно было перед самим собой. Он посмотрел на Веру и неожиданно для себя прошептал: - Мне нужна ваша помощь. Он сидел на кургузой табуретке, скрестив под собой ноги. Она вдруг заметила, что по-прежнему держит в руках полотенце и стоит перед ним в халате. - Пройдите в комнату, - предложила она, - я сейчас переоденусь. Он прошел в комнату. Сел за стол. Закрыл глаза - сон, полудрема. И удивился, когда через секунду услышал ее голос: - Вы спите? - Кажется, я действительно заснул, - сразу открыл глаза Резо. - Извините меня. Она успела переодеться. Теперь на ней были светлые брюки и длинный, почти до колен, вязаный свитер. - У вас такой усталый и несчастный вид, - заметила Вера. - Да, - согласился он, - я не спал всю ночь. Меня упрятали в камеру. Они не п