роведенных в этой стране. Воспоминание о матери были постоянным укором его совести, словно, приехав в Америку, он совершил акт предательства по отношению к ней. Это постепенно сформировало некий комплекс и каждый раз, видя свою мать во сне, он начинал плакать и просить у нее прощения. И каждый раз она прощала его. Шесть месяцев назад им с Томом удалось переслать через Сюндома сообщение и сделать это так, чтобы оно не попало в руки американских спецслужб. Им было важно проверить на каком именно этапе происходит утечка той информации, которую они передавали в Центр. Если бы его перехватили американцы, он почувствовал бы это сразу, так как в конверте были документы и чертеж новой американской ракеты, переданный Кемалю за полтора года до этих событий Крайтоном и его людьми, погибшими во время их стычки в Хьюстоне. Американцы начали бы комплексную проверку именно этих предприятий и вышли бы на Крайтона. Но, как и предполагал Кемаль, они оказались умнее и дальновиднее, не став вскрывать конверта. Сообщение благополучно дошло до Москвы и в Центре не сразу разобрались, что эти документы уже были присланы "Юджином" полтора года назад. Лишь сообщение по чрезвычайному каналу подтвердило, что это обычная дезинформация, посланная Кемалем для проверки надежности линии связи. По приказу руководства они были переориентированы на нового связного, находящегося в Калифорнии. А вместо Тома руководство советской разведки готовило для "Юджина" нового "ангела-хранителя", который должен был прибыть в Америку и приступить к работе в конце года. Но почему произошла утечка информации по Англии, Кемаль так и не сумел установить, посчитав, что ошибка могла случиться из-за небрежности резидентуры КГБ в Лондоне. Однако, воспоминание об этом не давало ему покоя. Теперь, когда работа Тома была законсервирована и он должен был скоро покинуть страну, они встречались редко, раз в месяц, когда Том приезжал в Нью-Йорк. Кемаль знал, что скоро у него появится новый связной, и от этого их свидания с Томом были какими-то тягостными и размазанными, словно в этом была часть вины и самого "Юджина". А может, он просто успел привыкнуть к Тому и не знал, кто приедет на его место. Вернувшись в этот день домой раньше обычного, он поставил автомобиль в подземный гараж и прямо оттуда на лифте поднялся к себе на двенадцатый этаж. Кемаль занимал здесь роскошные апартаменты в восемь комнат. Квартира была куплена почти сразу после его переезда в Нью-Йорк. Он достал ключи и, открыв дверь, обнаружил включенный в холле квартиры свет. В американских квартирах не бывало столь привычных для советских людей коридоров и прихожих. В этих квартирах вы сразу попадали либо в холл, либо в комнату для гостей. Кемаль точно помнил, что выключил свет, уходя утром на работу. Он осмотрелся. И вдруг из комнаты послышался крик: - Папа! К нему бежал его, сын смешно растопырив руки. - Марк, - он бросился навстречу ребенку, - какой ты большой. Он поднял на руки сына, осыпая его поцелуями. Марку было уже пять лет, он почти все время проводил с матерью в Техасе, на ранчо своего деда. Постоянное пребывание на воздухе сделало из него маленького краснощекого крепыша с черными бусинками глаз. - Как у тебя дела? - радостно спросил Кемаль. - Я скучал без тебя, - заявил ребенок. Из комнаты показалась Марта. Как всегда, со скучающим видом превосходства и показного равнодушия. - Здравствуй, Кемаль, - сказала она. Он осторожно отпустил ребенка на пол. - Здравствуй. Она несколько похудела и это пошло ей на пользу. - Ты изменилась, - осторожно сказал он. Она всегда была красивей женщиной, а сейчас выглядела просто очень хорошо. Строгое черное платье подчеркивало ее фигуру, еще не успевшую потерять формы. Роскошные волосы, которыми он когда-то так любил любоваться, были рассыпаны по плечам. - Постарела. Мы не виделись три месяца, - напомнила Марта, - иногда мне кажется, что ты забываешь о собственном сыне. Кемаль промолчал. Он знал, что в подобных случаях лучше не ввязываться в спор. - Вы надолго приехали? - спросил он. - На неделю. Я хочу показать сыну Нью-Йорк. Надеюсь, ты никуда не улетишь? - ядовито спросила она. "Сандра, - обожгла его мысль, - нужно будет ее предупредить." - Никуда, - устало сказал он, - я буду всю неделю в городе. А завтра мы пойдем в Марком в Рокфеллер-центр. Там, говорят, на радио есть очень интересная программа для детей. - Прекрасно. Мы будем спать в розовой комнате, - показала она на спальную для гостей, - надеюсь, ты не возражаешь? - Нет, конечно, - пробормотал он, - вы можете спать, где хотите. На протяжении всего разговора сын держал его за руку. - Папа, - счастливым голосом сообщил Марк, - идем, я покажу тебе свою новую игрушку. Он говорит настоящим человеческим голосом. Кемаль улыбнулся и поспешил за сыном. Марта смотрела ему в спину и он чувствовал этот взгляд. За два часа с Марком он забыл обо всем на свете и лишь когда Марта уложила сына, пожелав ему спокойной ночи, он вспомнил о Сандре. Пройдя к телефону, быстро набрал домашний телефон Сандры. - Да, - сразу услышал уверенный голос, - я вас слушаю. - Это я, - быстро сказал он, - завтра не получится. Я позвоню в отель и перенесу на следующую субботу. - Что-нибудь случилось? - спросила Сандра. - Н-нет, ничего, - он не стал ей говорить, что приехала Марта с сыном, - просто у меня дела. Она поняла, что он не будет ничего ей рассказывать. - Хорошо, - согласилась она, - тогда в следующую субботу. Надеюсь, ты мне позвонишь? - Обязательно. - До свидания, - она положила трубку. Все-таки обиделась, подумал Кемаль, и, повернувшись, увидел стоявшую в дверях кабинета Марту. - Тебе что-нибудь нужно? - спросил он. - Извини, - немного неуверенно сказала она и вдруг улыбнулась, - я очень голодна, а у тебя дома ничего нет. На кухне пустой холодильник. Марку я взяла еду и его покормила, а о себе даже не подумала. - Я не обедаю дома, - ответил Кемаль, - сейчас закажу ужин в ближайшем ресторане, - он поднял трубку, - что тебе заказать? - Все равно, - она пожала плечами, - что-нибудь легкое, салат, овощи. - Сейчас все принесут, - сказал он, набирая номер телефона. Заказав ужин, он отправился в свою спальную, разделся и прошел в ванную комнату, находившуюся в глубине спальной, чтобы принять душ. И лишь после этого вышел к Марте. Она сидела на диване в гостиной и смотрела телевизор, часто переключая каналы. В руках у нее был пульт дистанционного управления. - Есть что-нибудь интересное? - спросил он. - Нет, - тихо ответила она, - ничего. - Как поживает твой отец? - он сел не рядом с ней на диван, а в кресло, стоявшее несколько в стороне. - Спасибо. Он просил передать тебе привет и сказать, что с этими ребятами из Аризоны нужно быть помягче. Говорит, ты слишком многого требуешь. Он улыбнулся. Старик по-прежнему в седле. Он в курсе всех дел своего зятя. - Учту его пожелания. Как твоя мама? - Она болела, но сейчас ей лучше. - Слава богу, я не знал, что она болела. - А что ты знаешь, - как-то особенно горько сказала Марта, - ты ведь ни разу не позвонил за последние три месяца. - Не нужно, - поморщился он. Только семейных скандалов ему и не хватает. - А я не жалуюсь, просто говорю, что ты не позвонил, - сказала она и снова начала лихорадочно наживать кнопку переключателя каналов на пульте управления. - Ты будешь что-нибудь пить? - спросил он, вставая с кресла. - В отличие от холодильника, в баре у меня, кажется, еще не совсем пусто. - Нет, спасибо. Я уже выпила кофе. Он прошел на кухню, достал бутылку крепкого французского коньяка, плеснув себе достаточно много в большой пузатый стакан, вернулся в гостиную. Она по-прежнему сидела на диване. В дверь позвонили, и Кемаль, оставив свой стакан, пошел открывать. Принесли заказ из ресторана и молодой парень, передавая ему пакеты и бутылки, весело улыбался. Обычно в такое время ужин на дом заказывали влюбленные парочки, не желающие тратить время на поход в ресторан. Расплатившись с посыльным, Кемаль дал ему на чай больше обычного и, увидев вытаращенные от изумления глаза парня, закрыл дверь. Принес пакеты на кухню, сложил их, снова вернулся в гостиную. - Ужин на кухне, - сказал он Марте, - ты можешь сама разобраться со всем. - Ты будешь есть? - спросила она. - Нет, - он уселся в кресло и подвинул к себе свой стакан, - лучше я послушаю последние новости. Она, ничего не сказав, вышла из комнаты. "Кажется, она изменилась, - подумал он, - непонятно, в какую сторону, но изменилась." Началась программа новостей, и он забыл о существовании Марты. Лишь когда программа закончилась он поднялся, прошел в спальную комнату к сыну, долго стоял у кровати, глядя, как мирно посапывает Марк. Ребенок пошевелился во сне и довольно отчетливо произнес - "папа". Кемаль наклонился над сыном, поправляя его одеяло. В комнату вошла Марта. - Он не вспотел? - тревожно спросила она, - ему нельзя простужаться. - Кажется, нет, - дотронулся до волос ребенка Кемаль, - а почему ты спрашиваешь? Почему ему нельзя простужаться? - Он немного повредил себе ушко, - уклонилась от ответа Марта. - В каком смысле, - нахмурился Кемаль, - что значит, повредил? - Повредил и все, - несколько раздраженно ответила она, - это было давно, еще в августе. Сейчас все в порядке. - Как повредил? - он подошел к Марте. - Играл на ранчо, - ответила она, глядя ему в глаза, - сунул себе в ухо какую-то палочку, а потом упал на нее. И повредил себе ушную раковину. - Так, - мрачно сказал Кемаль, - а почему я ничего не знал? - А что ты знаешь вообще? - горько спросила она. - Тебя разве интересовала твоя семья? - Ты считаешь, что в этом виноват только я? - Я ничего не считаю, Кемаль. Я просто тебе говорю. Он повредил себе ушную раковину и врач предупредил, что он не должен простужаться. Чтобы не было осложнений на ухо. - Ясно, - он посмотрел на ребенка и вышел из спальной. - Ты считаешь меня в чем-то виноватой? - спросила вслед ему Марта. - Во всяком случае, можно было не допустить такого исхода, - горько сказал он. - Нужно будет еще раз показать его врачам в Нью-Йорке. - Поэтому мы и прилетели, - сказала она. Он замер: - Это так серьезно? - Врачи пока не знают. Они убеждены, что все будет в порядке. Но гарантий никаких не дают. Он промолчал. Потом вспомнив про свой стакан, поспешил в гостиную. Она прошла следом. - Я приму душ в нашей ванной, - сказала она, - у тебя есть там шампунь? Кажется, я забыла свой. - Конечно, нет, - недовольным голосом сообщил Кемаль, - откуда в моей квартире женский шампунь? - Извини, я не подумала. В его апартаментах были три ванные комнаты, по числу спальных, к которым они примыкали. Он не стал больше смотреть телевизор, пройдя в кабинет сел за бумаги. Стакан с коньяком он не забыл взять с собой. Крик Марты раздался неожиданно, когда он просматривал очередную бумагу. Он вскочил и бросился в спальную комнату, испугавшись, что Марк упал с большой и высокой двуспальной кровати. Но мальчик мирно спал. Он бросился в ванную откуда донесся крик. - Что-нибудь случилось? - спросил он, открывая дверь. Она держалась за край ванны. Его всегда восхищало ее тело, уже немного потяжелевшее, но сохранившее прежнюю прелесть. И, самое главное, ее ноги. Невероятно стройные и длинные ноги, словно в Марте было нечто от породистых техасских кобылиц. - Я упала, - обернулась к нему Марта, - хотела взять мыло и поскользнулась. - Нужно быть осторожнее, - он только сейчас сообразил, что она абсолютно голая. Супруги обычно привыкают к подобным ситуациям, но они не были вместе уже очень давно и оба смутились, словно попали в какую-то неловкую и неприличную ситуацию. Она осторожно достала полотенце и, прикрываясь тихо попросила: - Выйди отсюда. Он повернулся и вышел. С Мартой определенно происходили какие-то перемены. Раньше она бы просто наорала на него. Минут через пять в его банном халате появилась Марта. Мокрые волосы, которые она еще не успела просушить феном, были рассыпаны по плечам. - Кемаль, - позвала она его как-то нерешительно. Он обернулся. - Это была женщина? - вдруг спросила она. - Какая женщина? - не понял сразу Кемаль. - С которой ты разговаривал. Эта была твоя постоянная партнерша? Он раздраженно отвернулся, ничего не ответив. - Если не хочешь, можешь не отвечать, - сказала Марта. - Да, - зло проворчал он, - это была моя любовница. Тебя устраивает такой ответ? Она ничего не ответила. Он удивленно повернул голову и увидел, что ее уже нет в кабинете. Видимо она прошла к нему босиком и он не слышал ее шагов. Он раздраженно оттолкнул от себя бумаги и вышел на кухню за новой порцией коньяка. На столе лежали нетронутые пакеты. Она ничего не взяла. Он посмотрел на пакеты и вернулся в гостиную. - Марта, - громко позвал он. Она не ответила. - Марта, - снова позвал он ее. В спальной, где спал Марк, ее не было. Во второй спальной тоже. Он заглянул в свой кабинет. Никого. В большую гостиную, в библиотеку, наконец, в свою спальную. Куда она подевалась? - рассерженно подумал Кемаль, выходя на балкон. Марта стояла босиком на холодном полу. Мокрые волосы по-прежнему были не просушены феном. - Сумасшедшая! - закричал Кемаль, - получишь воспаление легких. Марта повернулась и не сказав ему ни слова, вернулась в гостиную. Он побежал на кухню, плеснул большую порцию коньяка и, вернувшись, поставил стакан на столик рядом с ней. - Выпей, иначе можешь простудиться, а еще лучше таблетку аспирина. И иди спать, Марта. Это была просто моя знакомая. Я звонил совсем в другой город. В Луизиану. Это очень далеко. В этот момент зазвонил телефон. Оба вздрогнули. Марта была ближе и поэтому он не шевелился. Раздался второй звонок, третий. - Сними трубку, - попросил он. Она протянула руку и сняла трубку. - Да, - напряженным голосом произнесла она, - да это квартира Кемаля Делана. Это его, - она чуть поколебалась, - это его жена. Он дома. Она передала трубку: - Это тебя. Он взял трубку и услышал долгожданный пароль нового связного: - Я прилетел из Колорадо только сегодня утром. Когда мы можем с вами встретиться, мистер Кемаль Аслан? 24 В этот день он выехал из дома пораньше. Звонила Кэтрин, с которой он встречался последние два года и он обещал заехать за ней. Вчера вечером, возвращаясь из Хьюстона, Кэтрин довольно неудачно повернула направо у того проклятого моста и врезалась в заграждение. С ней ничего серьезного не случилось, но машина пострадала довольно сильно. Кэтрин должна была заехать утром к сестре и взять ее машину. Она работал в Хьюстоне и ей каждый день нужно было ездить туда и обратно из Бейтауна. Усевшись в свой "ситроен", Том открыл дистанционным пультом ворота своего гаража и выехал на улицу. Он жил в этом доме вот уже восемь лет, с тех пор как был послан в качестве связного агенту "Юджину". За столько лет он ни разу не спросил "Юджина", как его настоящие фамилия и имя, догадываясь, что тот неспроста носил имя Кемаля Аслана, "Юджин" мог быть и турком, и болгарином, и представителем любой национальности, населяющей Советский Союз. Он не имел права на такие вопросы и он их не задавал. Кемаль Аслан мог быть и настоящим Кемалем Асланом, завербованным советской разведкой. Он не должен был знать его прошлого. В свою очередь, и "Юджин" за столько лет привык к своему "агенту Тому". Кемаль не знал, что предыдущим "агентом Томом", записанным так в документах ПГУ КГБ был сам легендарный Ким Филби. Он не знал и не имел права этого знать. Собственно, вся работа в разведке строится на разного рода "предохранителях", помогающих отключать отдельные цепи без общего ущерба для всей системы. Они работали вместе столько лет, доверяли друг другу и не рассказывали о себе ничего. Том Лоренсберг был Эдуардом Майером, российским немцем, выросшим в Казахстане и ставшим профессиональным сотрудником советской разведки. Его планировали использовать не более двух-трех лет. Уезжая в свою "длительную зарубежную командировку", он оставил молодую жену и пятилетнюю дочь, пообещав скоро вернуться. "Возвращение домой" растянулось на долгих восемь лет. За это время ему трижды продлевали срок командировки, дважды присваивали очередное воинское звание. И четыре раза разрешали поговорить с Ириной. Всего четыре недолгих разговора за восемь последних лет. Она выезжала по профсоюзной путевке в одну из социалистических стран, а он перелетал в Канаду или Мексику и звонил в Прагу, Берлин и Варшаву. В четвертый раз ей разрешили выехать в Хельсинки, куда он и позвонил. Он не знал, что после разговора с ним она проплакала всю ночь и утром уже улетела из страны, так и не увидев ни "капиталистической" Финляндии, ни неизвестного ей города Хельсинки. Их разговоры получались короткими, каким-то рваными, путаными. Каждый раз, укоряя себя, он обещал выстроить к следующему разу схему разговора, подробнее расспросить о дочери, рассказать, как он скучает без нее. Но каждый раз, подсознательно помня, что их прослушивают, он снова и снова путался, лепетал что-то не очень связное, молчал и слышал в ответ одиночные всхлипывания жены, давно догадавшейся, чем именно занимается ее муж. Сейчас, сидя за рулем машины, и направляясь к дому Кэтрин, он вспоминал Ирину. Их последний разговор получился каким-то особенно жалким, словно с годами рвалась старая пленка воспоминаний, а новую они так и не сумели наладить. Он сжимал зубы и тихо напевал какую-то неизвестную немецкую мелодию, запомнившуюся с детства, когда ее очень тихо напевала бабушка, опасавшаяся, что услышат, как она поет на немецком. Они жили тогда на отдаленной станции, название которой он уже не помнил. Он только помнил, как больно били его в школе, узнавая, что он немец. У многих ребят, его сверстников, отцы погибли во время войны и его ненавидели отчаянно и страшно, как только могут ненавидеть в мальчишеской среде. Они видели в нем ту тупую и злую силу, которая отняла у них отцов. И его били за это, мстя за свое безотцовское детство, за слезы своих матерей, за своих, так и не вернувшихся с войны, отцов. Он дрался все время, сколько помнил себя в первых классах школы. А потом их семью перевели в отдаленный колхоз имени товарища Кагановича, где жили семьи репрессированных комиссаров и сотрудников НКВД. Только там его перестали бить. Правда, сначала и здесь привычная мальчишеская ненависть "к фрицам" всколыхнула весь класс, но когда ребята узнали, что его отец был расстрелян в сороковом году, во время столь явных неудач Красной Армии в финской кампании, они стали относиться к нему гораздо лучше, у него, наконец, стали появляться товарищи. Потом была армия, направление на учебу в высшую Школу КГБ. И работа, ради которой он уже восемь лет находился в этом захолустном Бейтауне, работая частным детективом. Нужно отдать ему должное, на этой работе он также отличился, и даже дважды нашел украденные ящики из-под апельсинов и золотое кольцо миссис Давенпорт. Он подъехал к дому Кэтрин и увидел, как она нетерпеливо поглядывает на часы. Он мягко затормозил рядом с ней. - Привет! - сказала она усаживаясь на сиденье рядом с ним и целуя его в щеку. - Разве я опоздал? - спросил он, посмотрев на часы. - Минута в минуту, - восхищенно сказала она, - у тебя всегда феноменальная точность. По тебе можно сверять часы. Помнишь, где живет моя сестра? - Конечно. Она же соседка миссис Давенпорт, - проворчал он, поворачивая машину. - Из-за которой мы и познакомились, - засмеялась Кэтрин, - я думала, ты уже забыл. История с пропажей и находкой золотого кольца наделала много шума, сотворив из Тома настоящего героя, местного Шерлока Холмса. Именно тогда, заинтересовавшись отважным детективом, в гости к миссис Давенпорт пришли Кэтрин со своей сестрой, где они и познакомились. Кэтрин была блондинкой и чем-то неуловимо напоминала Ирину. Или ему так казалось. Иногда он спрашивал себя, как может такая молодая и красивая женщина, как Ира, обходиться столько лет без мужчины. Он понимал, что в его положении лучше не задавать подобных вопросов, но мысль об этом все время терзала его душу. И даже в постели с Кэтрин он подсознательно помнил об Ирине, в миллионный раз спрашивая себя, кто сейчас находится рядом с ней в Москве. Они довольно быстро подъехали к дому сестры Кэтрин. - Кажется, я не ошибся, - спросил он. - Как всегда, все точно, - молодая женщина поцеловала его на прощание, - вечером позвони, - сказала она, - сегодня я постараюсь пораньше. - Будь осторожна на поворотах, - проворчал он на прощание. Она засмеялась, ничего больше не сказав. Он отъехал от дома, привычно посмотрев в зеркало заднего обзора. Этот автомобиль уже дважды попадал в его поле зрения. Незнакомая ему темно-синяя "хонда" почему-то проследовала за ним от дома до места, где он высадил Кэтрин. А сейчас "хонда" свернула влево и ее место занял какой-то старый "кадиллак". Дело было не в том, что за ним ехали машины, разные и в разных направлениях. Дело в том, что все они были не знакомы ему прежде. И это ему не понравилось. Он повернул назад, домой, и увидел, как пронесся мимо "кадиллак" с сидевшими в нем двумя незнакомцами. Зато его место заняла не известная прежде "ауди" и снова с людьми, которых он не знал. Это нравилось ему все меньше и меньше. Значит, автомобилей три и во всех люди, которых он не знает. Том нахмурился. Кажется, он слишком понадеялся на свое везение. Последние несколько месяцев Кемаль настойчиво советовал ему уезжать из Бейтауна, но он знал, что руководство советской разведки уже готовит замену, и терпеливо ждал, когда появится сменщик. И вот такая неудача в самом конце его пребывания в Америке. Он снова свернул направо. Опять показалась "хонда". Кажется, у них просто кончился запас машин. В городке не было отделения ФБР и местную полицию они не станут предупреждать, не желая разделить с ними лавры. Если ото, конечно, ФБР. Нужно будет проверить еще раз, подумал Том. Он вдруг с удивлением обнаружил, что не столько тревожится за себя, сколько думает в этот момент о Кемале. Многолетняя привычка быть не только связным, но и своеобразным "опекуном" "Юджина" заставляла его беспокоиться более всего за своего напарника. Он вытер лоб и, резко выворачивая руль, взял влево. "Хонда" почти сразу отстала, но вместо нее снова появилась "ауди". Они этого явно не учли, подумал Том. По всем законам, по всем правилам агентурной работы они действовали верно, подключив к нему три автомобиля, очевидно, оборудованных специальной связью друг с другом, позволяющей им поочередно следовать за наблюдаемой машиной. Они все делали правильно, не учли лишь одной детали, которая в итоге обернулась их явным проколом. В небольшом городке он был единственным частным детективом и, конечно, знал почти все автомобили и их владельцев. Появление сразу трех неизвестных автомобилей с группой незнакомцев выдавало сотрудников ФБР с головой. Они просчитались, решив, что здесь, как и в Хьюстоне, подменяя друг друга, можно незаметно следить за машиной Тома Лоренсберга. Он повернул машину в сторону своей конторы. Как они на него вышли? - подумал он. Через Сюндома никак не могли. Тот даже не знал из какого штата и кто с ним встречается. Сделали фоторобот и начали искать? Найти человека среди двухсот миллионов жителей? Не подходит. Неужели они с Кемалем допустили какую-то ошибку? Тоже не похоже. Если и допустили, то где и когда. В Балтиморе? Но он не был в Балтиморе, туда ездил сам Кемаль. Он звонил из Нью-Йорка. Отпечатки пальцев? Тоже невозможно, он был в перчатках, звонил из обычной телефонной кабины на улицы. Тогда почему они на него вышли? Или это последствия того предательства, которое было в связи с их сообщением в Англии? Но в Англии никто не мог знать, где именно сидит связной "Юджина". Неужели "крот" окопался в самом руководстве ПГУ? Машины теперь шли за ним вплотную, сразу две. Видимо, отказались от игры. Игра кончилась, будут брать меня. Тогда, полгода назад, он ушел от их наблюдения в Нью-Йорке и они просто решили больше не рисковать. Значит, будут брать, как только он выйдет из автомобиля. Это произойдет либо дома, либо в офисе. Значит, сегодня его последний рабочий день в Бейтауне. Том нахмурился. Интересно, куда подевалась "ауди"? Теперь за ним шли "кадиллак" и "хонда". Почему за ним послали такой старый "кадиллак"? Даже обидно. Он невольно улыбнулся дурацким мыслям, что лезли в голову. Наверное, у этой, на вид старенькой, машины мотор посильнее, чем у трех таких автомобилей, как у него. Попытаться уйти на скорости бесполезно. Они просто вызовут вертолеты и перекроют трассу. И все равно найдут. Это только кажется, что страна огромна и здесь миллионы машин. Каждый автомобиль на строгом учете, все дороги взяты под контроль. И если ФБР или полиция точно знают, кого они ищут, этому человеку не скрыться. Его найдут, где угодно, в любой точке Америки, куда бы он не спрятался. Том подъехал к своему дому. Чуть притормозил. "Кадиллак" встал сзади. Так он и думал, эта машина просто имеет непрезентабельный вид. Наверное, рванет с места так, что он не успеет и тронуться. "Хонда" проехала вперед и встала метрах в трехстах. Они уже особенно и не скрывались, очевидно быстро поняли свой промах. Он чуть поколебался. Стоит ли выходить у дома? Его возьмут сразу, как только он войдет в дом. Кажется, в доме у него полный порядок. Разве, что немытая чашка на столе, которую он так и не успел сполоснуть. Он подумал немного и снова запустил двигатель. Его автомобиль плавно отъехал от дома. Обе машины преследователей шли за ним вплотную. Пока еще ему разрешают ездить. Скоро они перекроют дорогу, и тогда - все. А может, они просто вызовут обычную полицию для его ареста. Им ведь известно, что он частый детектив и имеет право на ношение оружия. Он посмотрел по сторонам. Городок уже проснулся, кое-где на светофорах уже стояло по десятку автомобилей. Он принял решение и, чуть прибавив скорость, повернул к своему офису. В следовавшей за ним "хонде" сидели Роберт и Луис. В "ауди" находился Билл Хьюберт. Его машина на всякий случай шла впереди, постоянно контактируя с двумя другими машинами. - Кажется, он не будет высаживаться у дома, - сказал Роберт, - сворачивает налево. Интересно, куда он решил поехать? - Думаешь, он уже знает, что мы его "ведем"? - спросил Билл. - Точно знает. Он ушел от наших ребят в Нью-Йорке. А там были неплохие профессионалы. Конечно, он нас уже вычислил. В этом городке он наверняка знает все машины. Это был наш просчет, Билл. - Мы все равно решили его сегодня брать, - ответил Хьюберт, - какая разница, увидел он нас или нет. Как только он остановится, будем его брать. - Кончайте разговор, - послышался из "кадиллака" голос Томаса Кэвеноу, - я слышал твои слова, Роберт. Это действительно был наш просчет. Нужно учесть это на будущее. - Он все равно никуда не уйдет, шеф, - успокоил его сидевший рядом с Робертом Луис, - сегодня мы его возьмем. - Посмотрим, - пробормотал Кэвеноу, - у меня нехорошее предчувствие, ребята. Будьте осторожны, он наверняка вооружен. Проехав два квартала, Том свернул к своему офису. Было уже около девяти и в это время на работу приходил его старый помощник Герберт, помогавший ему в составление отчетов и налоговых деклараций. Герберт был не столько детективом, сколько неплохим юрисконсультом и часто оказывал посетителям гораздо большую помощь, чем сам Том. В их конторе работали всего три человека. Том, Герберт и Патриция, выполнявшая роль секретаря, экономки, уборщицы и администратора. - Куда он сворачивает? - спросил Луис у сидевшего рядом напарника. - Кажется, он приехал к своему офису, - понял Роберт, уже третий день находящийся в Бейтауне. Том вышел из автомобиля, осторожно закрыл дверцу, вошел в здание. На первом этаже была контора по продаже недвижимости, а на втором размещался его собственный офис. Не встретив никого внизу, Том поднялся к себе на второй этаж. Почувствовав приятный запах кофе, он усмехнулся. Патриция была уже здесь. Он открыл дверь, ведущую в маленькую кухню, где стояла девушка. Ей было уже под тридцать, она все еще оставалась старой девой, что в Бейтауне иногда встречалось. Как многие чересчур принципиальные и недоступные недотроги, она была тайно влюблена в своего шефа и страдала своеобразной экзальтацией. Увидав Тома, она улыбнулась. - Я пришла сегодня пораньше мистер Том. - Очень хорошо. Он улыбнулся ей и прошел в свой кабинет. Закрыл дверь на замок, чего никогда раньше не делал. И достал из ящика стола свой "кольт". Проверил оружие и, убедившись, что все патроны на месте, положил его на стол, стал покачиваться в кресле. Рядом с кольтом стоял телефон. Он вдруг подумал, что можно прямо отсюда позвонить в Москву и попрощаться с Иришкой. А может и впервые поговорить с дочерью, которой уже пятнадцать лет. Интересно, какая он стала? Три года назад ему показали ее фотографию. Он даже не решился попросить оставить эту карточку у себя, понимая, что просьба будет отвергнута. Жаль, что Кемаль не сумеет узнать о его провале. Но любой звонок отсюда будет моментально зафиксирован и тогда они выйдут на "Юджина". А его главная задача на протяжении всех этих лет была оберегать "Юджина" от любых неприятностей. Вот и сейчас он собирается снова уберечь Кемаля от самой крупной неприятности, по существу второй раз спасая ему жизнь. Он подумал вдруг, что всегда ждал именно этого дня. Его отправили в Америку, как в глубокий космос, в экспедицию без возвращения. И все его рваные, путаные разговоры с женой были именно из-за того, что оба ясно чувствовали эту обреченность невозвращения и не знали, что нужно и можно говорить. Он не мог вернуться из Америки домой, понял Том. Он не должен возвращаться. Уже привыкший к комфорту, к сытой обеспеченности американского образа жизни, к благоустроенному быту, он просто не впишется в современную советскую действительность. И сейчас у него есть выбор. Или провести всю оставшуюся жизнь в тюрьме, попытавшись облегчить свою участь предательством, выдав "Юджина". Или, уйти достойно. Чтобы потом никто не смел сказать Ирине и Лене, что их муж и отец оказался предателем. Значит, нужно было выбирать. Он встал и подошел к окну. Все три преследовавших его машины стояли рядом с офисом. Из них уже выходили люди, о чем-то спешно переговариваясь. Через десять-пятнадцать минут они поднимутся за ним. Если конечно, у него есть эти десять минут. А может, они просто ждут местного шерифа, его друга, чтобы в присутствии представителя власти объявить об аресте Тома Лоренсберга? Где же мы все-таки ошиблись? - в который раз подумал Том. Это было единственное, что его сейчас действительно мучило. Он открыл дверь и прошел на кухню. Патриция, той дело поправляя очки, читала какую-то книгу. Услышав его шаги, она подняла голову и смущенно улыбнулась. - Я думала приготовить вам пирог. - Спасибо, Патриция, - он пошарил в карманах пиджака, - у меня кончились сигареты. Вы не возьмете для меня две пачки? - Конечно, мистер Лоренсберг, - она сразу убрала книгу, - какие вам взять? Как обычно, "кемал"? - Да, если можно. Она радостно кивнула и уже собиралась идти, когда он вдруг задержал ее за руку. - Патриция, - сказал мягко, - вы хороший человек. Спасибо вам за все, - и осторожно поцеловал ее в щеку. Девушка чуть не потеряла сознание от радости. - Мистер Лоренсберг... - залепетала она, вся пунцовая от радости, - я давно... хотела... вам сказать... - Потом, потом скажете, - успокоил ее Том, - идите, Патриция. Девушка бросилась к дверям, на ходу надевая свою куртку. - Звонил Герберт, он сейчас будет, - закричала она уже на ходу. Когда она ушла, Том вернулся в кабинет, снова запер дверь. Во второй раз посмотрел вниз. Там уже стояли две полицейские машины. Кажется, они готовы его брать, подумал он. И уверены, что он никуда не сбежит. В принципе, правильно уверены. Это ведь только в кино можно, отстреливаясь, уйти по крышам. В жизни такого не бывает. На лестнице уже слышались шаги сотрудников ФБР и полиции. Он сел в кресло, взял "кольт", приставил его к голове. - Вот и все, - мелькнула мысль, и он нажал курок. Томас Кэвеноу услышал выстрел еще на лестнице. И когда все побежали наверх, он махнул рукой и медленно начал спускаться вниз. Кэвеноу не любил смотреть на трупы. - Что случилось? - спросил оставшийся внизу Луис. - Он все-таки ушел, - горько ответил Кэвеноу. - Вызови врачей. Мы опоздали. 25 Первая встреча с новым связным должна была состояться в итальянском квартале Нью-Йорка. Приехав за полтора часа до назначенного времени, Кемаль внимательно осмотрелся. С внезапной грустью он подумал, что привык за эти годы полагаться на осторожность и мастерство Тома и никогда не проверял предполагаемого места встречи. Они понимали друг друга с полуслова, даже без слов. Многолетняя совместная работа позволяла безусловно доверять своему партнеру, не сомневаясь в его надежности. Вспомнив о Томе, он сделал круг, подъехав к телефонному автомату, опустил сразу несколько монет, набирая привычный код и номер телефона городского офиса Тома. По взаимной договоренности он всегда звонил только в офис, не разрешая себе набирать домашний номер товарища. На этот раз он ждал достаточно долго, но никто но ответил. Уходя из кабинета, Том обычно переключал свой телефон на секретаря. Кемаль хорошо знал Патрицию. Он уже собирался повесить трубку, когда послышался незнакомый женский голос: - Вас слушает контора мистера Лоренсберга. Кто это? - промелькнуло в голове. Если бы Том сменил Патрицию, он бы обязательно предупредил его. Это совершенно точно. Том был очень пунктуален. - Говорите, - попросила незнакомка. - Мне нужна Патриция, - сумел выдавить Кемаль, - можно позвать ее к телефону? - А кто говорит? - Ее друг. - Патриция заболела и я ее заменяю. Что-нибудь ей передать? - Передайте ей привет. - От кого? Ему очень не понравилась эта назойливость. - От ее техасского друга, - сказал он, повесив трубку. Он подумал немного и опустил еще несколько монет, набрал номер домашнего телефона Тома. Опять прождал довольно долго, пока, наконец, не послышался незнакомый голос: - Да, квартира мистера Лоренсберга. Он быстро повесил трубку. Теперь не оставалось никаких сомнений. Том провалился. Он сделал несколько шагов по улице, забыв, что автомобиль стоит в другой стороне. Повернул обратно. Если провалился Том, значит, ему нужно уходить. Быстро уходить. Он посмотрел на часы. Связной будет через час. А он совсем забыл, что обещал Марте заехать домой. Они должны были показать Марка в нью-йоркской клинике. И никуда уходить и исчезать он в этих условиях просто не имеет права. Что все-таки случилось с Томом? Отъезжая с этой улицы, он не знал, что уже через пять минут здесь появятся сотрудники ФБР. Оба телефона Тома прослушивались и звонки из Нью-Йорка были как раз тем сигналом, который ждали люди Томаса Кэвеноу. Но все их расспросы ни к чему не привели. Они опоздали. Звонивший из Нью-Йорка неизвестный друг Патриции, позвонивший затем и домой Тому, исчез бесследно. Расспросы о том, кто звонил по этому телефону ни к чему не привели, а один из уличных продавцов воды и сладостей, подтвердил, что к телефону подходил какой-то высокий темнокожий, чем вызвал ярость Кэвеноу, считавшего, что это был советский резидент. А Кемаль Аслан, отъехав от телефона, совсем забыл об этом автомате, продолжая беспокоиться о Томе. Приняв решение, он повернул автомобиль в Сохо и вскоре звонил из уличного телефонного автомата к сестре Патриции. На всякий случай, еще пять лет назад, когда Патриция поступили работать к Тому, они вдвоем договорились об этом варианте. При всей подозрительности, ФБР и ЦРУ никогда не станут контролировать все телефоны родственников обоих сотрудников Тома. Можно было позвонить и сестре Кэтрин, с которой встречался в последнее время Том, но это было уже опаснее. Сестра Патриции знала, что мистер Кемаль Аслан был клиентом Тома и в случае провала, могла дать нужную информацию непрофильтрованную сотрудниками ФБР. Но и этот телефон ничего ему не дал. Сестры, очевидно, не было дома и он разочарованно повесил трубку. Посмотрев на часы, он позвонил Марте. На этот раз повезло. Она сразу сняла трубку. - Марта, - сказал он, стараясь говорить как можно мягче, - я немного задерживаюсь. Ожидаемого взрыва эмоций не произошло. Это его даже удивило. - Ничего, - сказала она, - я сама отвезу Марка. Я уже договорилась с врачами. Мы заказали такси. - Да, конечно, - пробормотал он, - я постараюсь быть дома через два часа. - До свидания, - она повесила трубку. Что-то с ней происходит. Или, его вдруг остановило неожиданное предположение, это может быть как-то связано, провал Тома и ее внезапно изменившееся поведение? Может, она просто уже все о нем знает? Нет, это полный бред. Такого быть не может, хотя бы потому, что в ФБР сидят не идиоты. Нет, это просто совпадение. Он пообедал в китайском квартале, выбрав тихий и спокойный ресторанчик в самом конце улицы. Когда до встречи с новым связным оставалось около двадцати минут, он сел за руль автомобиля и отправился навстречу. Ехать было недалеко. Китайский и итальянский кварталы соседствовали в старом городе Нью-Йорка. Или, как его, называли сами американцы Даунтауне. Кемаль приехал в ресторан за пять минут до встречи. Устроившись в небольшом зале, заказал чашечку кофе и пару бисквитов. После обильного обеда в китайском ресторане есть не хотелось. Он сел за стол и мрачно стал смотреть на улицу, где играли дети. Связной должен был знать его в лицо и назвать пароль, который он помнил наизусть. Он успел выпить чашечку кофе, когда перед ним наконец, возник довольно импозантный полноватый господин и, чуть задыхаясь, очевидно от спешки, произнес: - Вы обсуждали условия новых поставок по Южной Америке, мистер Аслан? Я насчет поставок из Колорадо. - Нет, - ответил Кемаль, вставая и протягивая руку, - я жду поставок из Австралии. Он с любопытством разглядывал нового связного. Это не Том. Этот более представителен, более элегантен и меньше всего похож на связного советской разведки. Скорее, сам Кемаль должен был быть связным у столь солидного господина. - Кофе, - попросил гость официанта. - Как вы добрались? - спросил Кемаль у своего нового связного. Тот явно смутился. - На своем автомобиле, - ответил отправившись. - Я живу в Нью-Йорке уже пять лет. - Как, пять лет? - не понял Кемаль, - я думал они готовят вас. - Успокойтесь, - улыбнулся связной, - они и готовили меня все это время, проверяли, могу ли я быть вашим связным. Мне приказано заменить Тома. Меня зовут Питер Льюис. - Очень приятно, - наклонил голову Кемаль, - а, что случилось с Томом? Связной нахмурился. - У него были неприятности. По нашим сведениям, на него вышли сотрудники ФБР. В общем, вы понимаете, что ваш трюк в Балтиморе не мог остаться безнаказанным. Очевидно, американцы как-то сумели вычислить этот ваш фокус и вышли на Тома. - Он арестован? - отрывисто спросил Кемаль. Официант принес кофе и поставил на стол. Питер спокойно выждал, пока, он не уйдет и только после этого выдавил: - Его уже нет, мистер Кемаль. Кемаль был готов, казалось, к любой информации, но эта весть потрясла его. Он непроизвольно дернул рукой, опрокидывая чашку. Послышался звон разбитой посуды. На них обернулись. Официант уже бежал на помощь. - Извините, - сумел сказать Кемаль, - извините меня. Когда ему принесли новую чашечку кофе, он, немного успокоившись, спросил: - Как это произошло? - Подробностей мы пока не знаем. Питер хотел добавить, что с такими нервами лучше вообще не р