ьше не приезжай. На работе скажи, приеду - уволюсь. Уговорила матушку взять, я ведь еще от мира не освободилась. Мне с сестрами три года жить нельзя, так она меня в стенную башенку пустила...н не знал, о чем говорить, стоял и смотрел на нее, пока не нащупал в кармане пальто лампадку. - Это тебе, - сказал, протягивая сову на ладони, будто игрушку ребенку.негурка глянула искоса, мельком и оценила эту вещицу, но опустила глаза. - Роскошь это... Нельзя. - Лампадка из монастыря, где был самый строгий устав. Какая же это роскошь? - Она красивая. А что красиво - мне не полагается, отвлекать будет... Тем временем краснолицая послушница прикатила пустую тележку и уставилась на Зубатого. Снегурка взяла вилы, шепнула - прощай (или почудилось?) и стала метать навоз... * * * Несколько дней Зубатый никого, кроме Хамзата, не впускал, не отвечал на звонки - отлеживался, будто после тяжелой болезни. Он физически чувствовал, как вместе со Снегуркой отламывается старая жизнь - комсомольская юность, которую он отлично знал изнутри, не идеализировал, однако вспоминал с теплотой, как вспоминают молодость. И вместе с тем его не покидало ощущение, что и эта, существующая жизнь, тоже отваливается, как короста с незаживающей язвы - нарастает и снова отваливается... - Я слишком поздно родился, чтобы жить с вами, люди...о ночам ему вдруг хотелось гостей и звонков, но никто не приходил, и телефон молчал. Он давно знал: настоящих друзей у него нет, а те, что были, изуродовались лихим временем и поддерживали отношения, когда он был при власти, чтобы приходить и что-нибудь клянчить. Теперь вместе со Снегуркой ушло в монастырь его собственное чувство дружбы, и он понимал, что никто не придет.н вспоминал об охоте, начинал собираться, открывал сейф, выкладывал карабины, двустволки, боеприпасы, доставал подарочный пистолет и играл с ним, как мальчишка. Играл и думал о смерти. Близость оружия и возможности легко уйти из жизни в какой-то момент становилось очарованием. Он контролировал каждое свое движение и мысль, не поддавался этим чарам, но в такие мгновения совершенно отчетливо понимал, что испытывал Саша перед последним полетом.истолет был не заряжен, магазин оставался в кулаке, а ствол у виска не холодил, не смотрел черным глазом, и в него, как в черную дыру, не улетала жизнь, как писали в книжках - просто ощущался ствол, и всякий раз почему-то перед глазами возникала одна и та же картинка - тракторная телега, отъезжающая от кладбища, и машущий ему Ромка. Если тебе еще машет хоть один человек в мире, тем паче, ребенок, то жить, пожалуй, стоит.убатый убирал оружие с чувством отвращения и запоздалого стыда, отплевывался от мига слабости, звонил Маше, болтал с ней как ни в чем не бывало, но следующей ночью все повторялось. Снегурка, этот верный товарищ, как наваждение, стояла перед глазами с вилами в руках и чистила навоз в коровнике.осле третьей ночной игры он спустил ключи от сейфа в унитаз и сразу же успокоился. На утро приехал Хамзат, чем-то озабоченный и понурый: начальник охраны зря время не терял, по собственной инициативе вел глубокую разведку, анализировал происходящие события и конкретные ситуации, считая своим долгом доложить, что делается в мире. - Зашевелились, - на этот раз сообщил он. - Все пришло в движение. - Что пришло? - Помнишь, прокурор на охоту приезжал? Сначала отскочил от тебя, добро забыл - тут приехал. - Прокурор у нас слишком прямой и честный человек, чтоб заниматься интригами. - Не говори так. Человек всегда темный, глубокий, дна сам достать не может. Что там у него - не знает.убатый вспомнил Снегурку и внутренне согласился. Хамзат это увидел. - А теперь встречи ищет Шишка (так звали за глаза начальника департамента здравоохранения). Вокруг меня ходит, трется - скажи, где Зубатый? Надо встретиться. Я сделал, что он просил... Сам подумай, почему все они стали угождать? Из кожи лезут - хотят помочь. - Да Шишкин всегда такой был, семь пятниц на неделе... - Ай, не говори! Шишкин знает, кому лизать, когда лизать, сколько лизать. - Когда будет инаугурация? - Неизвестно. Один говорит такой срок, другой - такой. Так что делать с Шишкой? Очень просит к телу пустить, меня за штаны хватает. Важно, говорит. Если Шишка суетится - все двигается, меняется. - Давай встретимся. Сегодня, например, через час. Место сам определи.осточной хитрости у Хамзата было в избытке: он подыскал место неподалеку от старого здания администрации, где постоянно шастают люди из команды Крюкова. Несчастный Шишкин подходил к машине Зубатого, как шпион, с оглядкой, вдоль стенок, чуть ли не шнурки завязывал, чтобы посмотреть, не видит ли кто. Хамзат наблюдал за ним в зеркало заднего обзора и едва заметно, цинично улыбался. Начальник департамента залез в джип, будто из воды вынырнул. - Анатолий... Алексеевич, здравствуйте!... - Здравствуй, здравствуй комсомолец Коля Канторщик,- благодушно проговорил Зубатый. - Что скажешь нам хорошего?н давно заметил, все карьеристы не терпят фамильярности и вообще не понимают юмора, если это касается их личности. От Зубатого Шишкин бы вытерпел что угодно, коли сам напросился на встречу, но в присутствии Хамзата - слуги, фамильярность его будто бы оскорбляла. - Сразу и унижать, - прикинулся обиженным. - Юность - это прекрасно, - вздохнул Зубатый. - Разве тебе не хочется вернуться в комсомольское прошлое? - Не хочется, - однозначно обронил он. - Стареешь, Алексеич, если в голову приходят такие мысли. - Старею. Потому очень уж хочется попасть в клинику бессмертия. Шишкин все понял и покосился на Хамзата, дескать, мешает. Зубатый похлопал его по плечу. - У меня от начальника охраны секретов нет. - Я отыскал вашего старца, - полушепотом сообщил он. - Вернее, его следы. Сделал запросы по своим каналам и связям... Его зовут Зубатый Василий Федорович. - он ждал реакции - не дождался. - В общем, его на самом деле увезли в Кащенко, до сих пор не пойму, зачем это сделали, когда наша больница лучше. Я сейчас провожу через Законодательное собрание дополнительное финансирование на лекарства, питание и ремонт помещений. С такими трудами идет!.. - Ближе к делу, Коля...н начал пересказывать детективную историю с таким азартом и желанием, будто их последней встречи и беседы никогда не существовало: у карьеристов было еще одно качество - быстро забывать свои дурные поступки. - Из Кащенко больной исчез при невыясненных обстоятельствах. Причем проводилась специальная проверка министерством, неясно, по чьей инициативе - никаких результатов, но кто-то принципиальный заинтересовался - как это, не умер, не переведен, а нет человека! Возбудили уголовное дело, и через полгода обнаружили пациента в одной частной клинике. Ну, клиника, это сильно звучит, сидят там три кандидата и один доктор, на чужие деньги, прошу заметить, большие, проводят исследования, эксперименты и гонят рекламу в среду богатых людей. Мошенники, по-другому не назовешь. Главное ведь - создать марку, имидж, как в шоу-бизнесе. Есть результат, нет - кто спросит и когда?.. - Короче можно? Где старец? - Самое поразительное, он сбежал! - воскликнул Шишкин. - При клинике на полном обеспечении жили четыре подопытных долгожителя, два с Кавказа, один якут и наш старец. Охрана была, санитарки, всегда дежурный врач, а он на глазах у всех покинул жилой сектор и куда-то ушел. Его искали две недели, но безрезультатно. - Когда он сбежал? - В феврале этого года. Говорят, ушел в тапочках и пижаме. - И где-нибудь замерз... - В том то и дело, не замерз! Его видели на ближайшей платформе электрички. Был уже одет в пальто и валенки, по приметам он. Людям что-то о Боге рассказывал, кричал... - Что кричал? - вдруг защемило сердце. - Я точно не знаю, только со слов... У него явное сумеречное состояние. - Ну, а что со слов? - Бессмыслица... Будто все боги уснули. Но ведь боги никогда не спят. - Почему? - Как могут спать боги? Спят люди... - Но мы же созданы по образу и подобию. - Да, я как-то не подумал, - Шишкин отчего-то засмеялся. - Спасибо за информацию, - сухо сказал Зубатый, показывая, что встреча окончена.огда им было нужно, карьеристы намеков не понимали. - Кстати, Крюков привез мать, в очень плохом состоянии. Поместили сначала в нашу областную - что-то ему не понравилось, увез в Москву, в Кремлевку. А у нас, между прочим, специалисты ничуть не хуже... - Это хорошо, что ты патриот своей области, - похвалил Зубатый.н издевки не услышал. - Да, а сам-то он знаешь где? В Москве торчит, у него там квартира депутатская осталась. Говорят, из Генеральной прокуратуры не вылезает. Слышал, проверка идет... - Это мне не интересно, Николай Дмитриевич. - Как не интересно? - перешел на шепот. - Под вас копает. Ему мало низвергнуть противника - надо наступить на горло. Но и этого мало - надо плюнуть в лицо. И плюнуть в лицо мало... - Я это слышал, восточная классика. - Ты знаешь, что происходит в руководстве области? Бюджет в этом году уже не примут... - Знаю.о него наконец-то дошло, что пора заканчивать аудиенцию, глянул на часы, заторопился. - У меня же совещание с хозяйственниками! Не посчитайте за труд, подбросьте до нового здания.огда Шишкина довезли до администрации, он демонстративно вышел из машины и не спеша направился к центральному подъезду. Глядя ему в след, Хамзат сказал: - Забегали, засуетились, не ладно что-то у них в ауле... А про старца он наврал. Затылком чуял - врет. - Не наврал.н обернулся к Зубатому. - Почему так думаешь? - Сказал - боги спят. Значит, правда. Вернувшись домой, он позвонил начальнику УВД и чуть ли не официально попросил консультации. - Что вы так-то, Анатолий Алексеевич, - виновато отозвался генерал. - Ради бога, помогу, что в моих силах. - Можно ли найти человека, преклонного возраста, старца, который переезжает с места на место, странствует? - Зубатый не мог его назвать бродягой или бомжом. - Если есть фотография, паспортные данные - в принципе можно. - А если этого нет? - Тогда трудно. Ну, хотя бы портретное описание, приметы, манера поведения... - Кое-что есть. - Кое-что мало, Анатолий Алексеевич. У нас более трех миллионов бродяг, а по некоторым данным, в два раза больше. Искать придется иголку в стогу сена. Но если поставить задачу... - Не нужно ставить задачу. Я хотел узнать только возможности. - Сказать откровенно, даже с паспортом и фотографией не найти, - вдруг признался генерал. - Исполнительская дисциплина на местах хромает, а то и вовсе безногая. этот же день, вечером, Зубатый вышел прогулять собак, одевшись не по погоде - начался дождь со снегом. За три минуты просквозило, поэтому он заскочил в свой подъезд, оставив лаек на улице, и тут услышал за спиной тихий, незнакомый голос: - Анатолий Алексеевич?а последние годы он привык жить в доме, где есть забор и охрана, и совсем отвык от улицы, от пеших прогулок, и оклик в первую очередь насторожил его, холодок пробежал по затылку. - Это я, Межаев.убатый обернулся: бывший советник стоял в глубине холла, руки в карманах плаща, настороженный, даже перепуганный. - Что вам нужно? - Хотел поговорить с вами, Анатолий Алексеевич. - Я с изменниками не разговариваю, - отрезал Зубатый. - Идите отсюда! После того, как Межаев переметнулся, газеты опубликовали не менее десятка статей и материалов, надиктованных советником - о стиле и методах руководства экономикой области, о финском зяте Зубатого, который с помощью губернатора открыл в области фабрику детского питания и десяток магазинов, об охотах на медведей, кабанов и лосей, о банях, построенных по его указаниям, и подарках иностранным гостям. Перебежчик нарабатывал себе очки, валил все в кучу, не разбираясь в тонкостях, которые в общем-то не нужны для среднестатистического избирателя. - Меня прислал Крюков, - вдруг заявил Межаев. - Я по его поручению. - А почему Крюков сам не пришел? - С таким щепетильным делом ему нельзя... Вы же понимаете, есть вопросы, которые можно обсуждать только через посредников. - Мог бы кого другого прислать, - проворчал Зубатый. - У него что, в команде порядочных людей нет? Межаев совести и гордости не имел, потому не обижался. - Наверное, мог, но послал меня. С вашего позволения, или выйдем на улицу, или поднимемся к вам. Здесь не очень удобно разговаривать.е хватало еще в квартиру его впускать...а улице крутила настоящая метель, только сырая и липкая, под ногами шуршала каша - погодка не для долгих разговоров. - Константин Владимирович не может сейчас войти во власть, - заявил перевертыш. - Это еще почему? - Есть причины личного характера, а потом состояние дел в области плачевно, экономика запущена, бюджета на будущий год нет и не будет... - То есть, это я все запустил? Он так считает? - Да что вы, нет! - чего-то испугался Межаев. - Просто таково стечение обстоятельств, экономическая, финансовая ситуация, смена руководства на Химкомбинате, выборы, конец года... - Так пусть берет вилы и разгребает! Так рвался к власти, а когда она пришла в руки, не принимает. Что это? Детские игры?! - Константин Владимирович предлагает сделать это вместе. - Что сделать? - Очистить авгиевы конюшни. - Крюков мне уже предлагал, и я отказался. - Нет, это другое предложение. Вариант такой: Константин Владимирович вступает во власть и назначает вас исполняющим обязанности губернатора со всеми полномочиями. И в течение года работает возле вас, если хотите, учится. Поймите, он гордый, и пойти на такой шаг для него - это показатель его роста, как личности, как молодого, разумного политика. - Ребята, я в такие игры не играю, - усмехнулся Зубатый и подозвал собак. - Передайте ему мой пламенный комсомольский привет. - Не отказывайте так категорично, - Межаев пошел за ним. - Константин Владимирович просит у вас помощи. У него сложное положение, тяжело больна мать... - Разжалобить хотите? - Если откровенно, то Константин Владимирович сейчас не способен руководить областью. - Вот это новость! А за каким хреном он ввязался, пошел на выборы? Из спортивного интереса, что ли? - Одно дело в Думе глотку рвать, другое управлять и хозяйствовать на территории. Мы же с вами знаем, из начальников гарнизонных клубов губернаторов сразу не получается. - И это вам поручили сказать? - Нет, я так считаю. Нужно спасать положение, Анатолий Алексеевич. Если хотите, молодого перспективного политика. Он полагается на ваше благородство. - Слушайте, Межаев, о чем вы говорите? Три месяца полоскать меня на всю область и полагаться на благородство? Использовать против меня даже гибель родного сына?.. Вы что, с ума сошли? - Константин Владимирович готов публично принести извинения. Это поднимет ваш имидж... - Да мне нас...ть на ваши с ним извинения! - Поймите, если он провалится в области - погибнет, как политик, как человек. Он умеет быть благодарным, я убедился в этом. - Что, получили благодарность за предательство?н был непробиваем. - Вы же сильный человек, Анатолий Алексеевич. Настало время переступить через себя, через свои амбиции, через обиды. Для Константина Владимировича это урок, путь к зрелости. Кстати, он готов оставить за вами дом, оформить это законодательно, провести через собрание... - Комсомольцы не продаются! - засмеялся Зубатый и пошел в подъезд. - К тому же, не люблю жить в музее. - Вам нужно встретиться с самим Константином Владимировичем. Необходимо! - Не нужно, не хочу, - бросил он и закрыл за собой дверь. Потом, в тепле и тишине, он заново перебрал, перетряс в памяти весь разговор и пришел к выводу, что Хамзат, этот старый кагэбэшник, чутко уловил, что происходит в стане противника. Скорее всего, там случился крупный раскол, предательство всегда порождает предательство. Видимо, не смогли поделить портфели в правительстве, и в результате в Генеральную прокуратуру пошла жалоба. Об этом стало известно, и Крюков засуетился, начал искать компромиссы. Самый надежный - это помириться с Зубатым и встать в одну упряжку. Очень уж не верится, чтобы этот молодой, самоуверенный и властный человек испугался войти во власть, которую жаждал. В Думе, как человек военный, он занимался оборонной политикой, много ездил по войскам, выступал в штабах и часто попадал в телекамеру. Наблюдая за ним, искушенный в человеческих характерах Зубатый отчетливо видел в нем политика с организаторскими способностями. Слышно было, генералы от него отплевывались, как от чумы, но за спиной, а в глаза одобряли его речи и смотрели в рот, что говорило о притягательности личности. Судя по размаху и поступи, губернаторство для Крюкова всего лишь трамплин, чтобы вернуться назад, в Москву, уже в новой ипостаси. Да, что-то случилось в команде, неслучайно прокурор вдруг снова приблизился и проявил принципиальность, пройдоха Шишкин прибежал с информацией о старце, уже готовый служить, а комсомолец Коля Канторщик всегда держал нос по ветру. Это только он, Зубатый, самоустранился и ничего не знает... и знать не нужно - отрезанный ломоть! Уйти, как отцу, на ферму, разводить коней, жить на природе, например, в Соринской Пустыни...спомнив о своей прародине, он ощутил теплое, приятное жжение в груди: наплевать на все и махнуть месяца на два. Заколоченные, бесхозные избы есть, подремонтировать печь, заготовить дров. В конце концов, десять лет не был в отпуске, если не считать весенних охот, когда уезжал на три-четыре дня, и то в майские праздники.о там мертвая зона, даже не позвонить будет, не узнать, что с Машей. Да ведь можно выехать туда, где есть связь...убатый так увлекся мыслью уехать, что наутро непроизвольно стал собираться, вернее, присматривать, что взять из зимних вещей, однако примчался Хамзат, необычно возбужденный и веселый. - Я сказал, мы будем на горе! Еще посмотрим сверху! Помнишь мои слова?убатый перебирал в шкафу теплую одежду и молчал. Начальник охраны немного сбавил напор. - Сегодня ко мне прибежал этот... плохой человек Межаев. Просит твою встречу с Крюковым организовать. Я должен убедить тебя, встреча необходима. - Не убеждай, Хамзат Рамазанович. Встречаться не буду. - Как не буду? Надо встречаться, говорить, надо на гору идти! Дорога есть! Крюков слабый, толкни пальцем - упадет. Я знаю, у меня человек есть, у него работает. - Межаев, что ли? - Зачем Межаев? Хороший человек есть! Верный! Сам туда посадил. - Не твой ли верный человек организовал жалобу в Центризбирком? - Почему мой? Не мой! Он сам не знал, откуда жалоба, кто стучал! Никто не знал! Друг друга проверяют, допрашивают. - У них что там, раскол? - Какой раскол? Жалоба пришла - объединились, все как один, стоят. - А говоришь, Крюков слабый! - Слабый. На людях крепкий, воля есть, а так слабый. Мать болеет, наказание, сказал, мне. Если человек так думает - пропал политик, пропал лидер. Начальник никогда не должен думать, как наказали, кто наказал, за что наказал. Для политика /Бога нет и греха нет. А греха нет, кто накажет? - В таком случае, и я слабый, - признался Зубатый.- Все время только о наказании и думаю. - Э-э! Ты плохо думаешь! Встречайся с Крюковым и говори. - Нет, Хамзат, не о чем говорить. Надоело мне все это, ничего не хочу. Мне правую руку уже отсекли - левую бы уберечь. - Какую руку? - опешил он. - Старуха так сказала. Помнишь, на Серебряной улице? Вон она, на стенке висит. Та самая, которую ты так и не нашел.убатый достал с антресолей два пустых рюкзака и распахнул дверцы шкафа. - Просьба есть... Отвези собак на охотбазу. Не то я их совсем испорчу в квартире... 12 На сей раз он ехал один, испытывая удивительное, почти ребячье чувство свободы, легкости и каких-то увлекательных, приятных предощущений. Дорогу хорошо подморозило, и по обочинам, а то и по болотным кочкам и кустам, объезжая грязи и глубокие колеи, он пробился на берег Соры. И тут, у брода, перевел дух, еще не веря, что добрался, и Соринская Пустынь вот она, за рекой. Зубатый переобулся в бродни и с палкой в руках пошел промерять дно. Осенние дожди сделали свое дело, вода поднялась, и теперь было не переехать и не перебрести. А был вечер, едва село солнце, как начало стремительно темнеть, деревня и на сей раз казалась вымершей, и надежда перебраться на ту сторону медленно растаяла. Он не переживал, собрал сушняка, развел у воды костер и повесил походный котелок. Не успела закипеть вода, как на реке послышался плеск весел и потом забористая ругань: - Никита? Мать твою! Я говорил, это мое место! А ну к такой-то матери отсюда! темноте даже лодки не было видно, лишь движение воды. И этот висящий в воздухе голос. Наконец, шаркнула галька под днищем, и в отблесках огня Зубатый увидел, как на берег выскочил мужик с острогой в руках. Увидев, что перед ним совершенно чужой человек, а еще и машина тут же, мгновенно унял ретивость и заговорил с легкостью: - Думал, опять Никита! Молодой, так что ему около деревни рыбачить? Всю жизнь брод старикам оставляли! Ехал бы вон на Митинский перекат. Там налима-то, а щучья - прорва! Ленивый, гад, грести неохота, а ребятишек полный дом настрогал. Это ему не лень! Еще и Ванька сюда с вечера метил, да только кто первый занял, того и брод. Ванька моложе меня, пускай выше гребет.н был примерно отцовского возраста, и энергия брызгала из него, как вода из-под весла, причем беззлобная, веселая. Наконец-то старик спохватился, воткнул острогу черешком в берег, пригляделся. - А я тебя уже видал, помню, - свел брови. - На кладбище, Дорку хороняли, верно? - Верно, и я тебя заметил... - Опять приехал? - Опять. - Правильно. Тогда давай лучить? Гляди, вон рыба на твой костер пришла. Припай был разбит лодкой, и Зубатый разглядел в светлой воде неясные тени, напоминающие коряги, но дедок подкрался к береговой кромке, прицелился и ударил острогой. - Во! Так надо рыбку ловить! вытащил килограммового налима. Сразу же заспешил, засуетился, набросал смолья в стальную корзину, свисающую с носа лодки, выхватил головню из костра, разжег огонь. - Раз у тебя вода кипит, уху вари! - приказал, - А я прокачусь вдоль песка. Жалко, подморозило, забереги схватились...оявление этого человека как-то сразу сняло дорожное напряжение. Зубатый вычистил рыбу, положил в котелок, и сразу же запахло ухой, детством. Костер высвечивал красноватое пятно на воде, напрочь скрыв весь остальной мир, а на незримой реке плавал яркий светлячок, слышался звонкий треск льда, тихий мат и плеск весел. У жаркого огня не чувствовался мороз, и потому чудилось, будто еще лето на дворе, вот сейчас еще пару часов - и рассветет, над рекой появится туман, пролетят утки, и выкатится горячее, казахстанское солнце.а рыбалку они ездили с отцом всегда с вечера, от целинного совхоза до ближайшей речки было сто двадцать верст. Отец всю жизнь презирал охоту, но с речки его было не вытащить.ха давно сварилась, Зубатый накрыл импровизированный стол, достал бутылку, а дедка все еще не было - судя по звукам, бултыхался где-то в полукилометре выше. До знакомства дело еще не дошло, он не знал его имени, а кричать просто "эй!" было нехорошо. Прождав еще часа полтора, он все-таки отошел от костра и крикнул: - Уха готова! вдруг услышал из темной реки совсем рядом: - Не ори. Рыба тишину любит. В лодке у дедка оказалось мешка два битых налимов и щук, а он не радовался, кряхтел: - Забереги, мать их... Зубья все погнул... сам был мокрый до ушей и насквозь промерзший, однако взглянув на стол с водкой и ухой, жадности не проявил, погрелся у костра, побалагурил насчет того, как раньше острожили и как сейчас, выкурил сигарету, вынул из сумки ложку и лишь тогда подсел. - Ну, вот и горяченького можно.алил себе полный пластмассовый стаканчик, оговорился, мол, я один раз пью, и было понес ко рту, но вдруг вспомнил: - Говоришь, ты тоже Зубатый? - Зубатый... - Ишь ты! Фамилия одна, а не родня. - Родня, только очень далекая, - ему стало тепло. - Из одного корня... - Должно, так... А меня Василий Федорович зовут. - Значит, ты и есть тот самый Василий Федорович Зубатый? - А откуда ты знаешь? - Моего прадеда зовут Василий Федорович. - Ванька что-то говорил, дескать, прадеда искал... Но я уж никак не твой прадед! - засмеялся он. - Ну, давай, выпьем не пьянки ради, а чтобы вкус не забыть! Да ухи похлебаем... Ели прямо из котелка, но осилили всего половину. Зубатый чувствовал неясное волнение, пока варил уху, на слюну изошел, а тут в рот не лезла. Он понимал, что это всего лишь полное совпадение имен, и все-таки в душе что-то изменилось, хотелось притронуться к этому веселому и мгновенно ставшему близким человеку, чем-то угодить, но от выпивки он отказался и засобирался домой. - Так тебе тоже на ту сторону надо? - вдруг хватился Василий Федорович. - Садись на весла, поехали! Машину оставь, кладоискателей нету, а наши не тронут.убатый греб, а он раскладывал рыбу по мешкам и, когда наугад, в полной темноте, подчалили к берегу, скомандовал: - Бери мешок и во-он к тому дому. На земле все сливалось в один темный пласт, где он увидел дом, непонятно, и все-таки Зубатый взвалил ношу и пошел в гору наугад. Через три минуты полный тезка прадеда догнал его и пошел рядом, на его спине был точно такой же мешок с рыбой, а шел легко, без одышки. Когда вплотную подошли к дому, Зубатый неожиданно узнал его - тот самый, где отпевали усопшего инока Илиодора. - Ночевать будешь у меня, - определил Василий Федорович. - А удобно? - Чего же неудобно? Женьшеня моего нет, один сейчас. Куда ночью пойдешь? - А кто это - женьшень? - Жена моя. Это я ее так ласково называю. Ну что стоишь? Заходи! - Да я хотел найти какой-нибудь брошенный дом, подремонтировать... - Подремонтировать! Ты глянь, ни одной печки нет, дачники все разобрали. А потом дома-то вроде брошенные, а поселись, так враз хозяева найдутся.окряхтел, включил лампочку и сощурился - то ли от света, то ли от хитринки. - Может, к Зубатым девкам пойдешь? - К каким девкам? - А у которых уж ночевал. Они ведь зимовать в Пустыни остались, две Елены-то. И мальчишка с ними... - Как они живут? - с осторожным безразличием спросил Зубатый, чтобы не выдать чувств. - Да как?.. Изба у них холодная, - Василий Федорович отсыпал из мешков рыбу и сортировал, раскидывая по тазам. - Старшей-то, матери, говорил - подите ко мне, что ж вы будете там мерзнуть, да еще с ребенком? Изба большая, места хватит... Нет, дома хотим. Ты нам только дров помоги напилить... Настырные девки, что матка, что дочка. Это они назло Генке делают, мол, и без тебя проживем. Генка-то, как с бизнесом связался - начисто затаскался по бабам. Ох, и дура-ак! От такой женщины к проституткам!.. Завтра сходим, рыбы отнесем, попроведуем. Мы тоже однофамильцы вроде, а роднимся. У младшей-то, Ленки, Генкина фамилия, а у старшей наша осталась. Она тоже разведенка, судьба у них такая. Наутро Василий Федорович не спешил, топил печь, чистил и солил рыбу, отдельно закручивая в стеклянные банки налимью печень, потом выправлял и точил зубья у остроги, а сам поглядывал на гостя, испытывал и одновременно говорил без умолку. Оказывается, он всю жизнь проработал учителем физкультуры, сам был спортсменом-лыжником еще с армии и в шестидесятые-семидесятые годы, в пору расцвета колхоза, создал в Соринской Пустыни спортивную школу лыжников со специальным интернатом, откуда выпустил в свет аж двух мастеров международного класса, дюжину мастеров спорта СССР, три десятка кандидатов и несчитано перворазрядников. Трех своих сыновей сделал мастерами, один уехал за границу на тренерскую работу, два других шалопаи, стали бизнес на спорте делать. Сам получил звание заслуженного тренера и когда-то гремел на всю страну, и немного даже поработал в области, на руководящей должности в спорте. - Вот ты член Совета Федерации? А я был председателем Федерации! Понял? Так-то!делать чиновничью карьеру не дала очень уж неблагонадежная жена, Женьшень - женщина простая, когда-то дояркой работала, но характерная, своенравная - оторви и брось. Однажды приехавшему высокому начальству сказала в глаза все, что думает - грубо говоря, отматерила всех, вплоть до Брежнева. Василия Федоровича не то что в область - из партии поперли, в школу нового тренера назначили, и тот ее благополучно ликвидировал. А вообще-то жена у него хорошая, славная, человека плохим словом никогда не обидит, хозяйка рукодельная, но связалась тут с одной старухой из Митино, та ее научила дурному, ну и пошло...увствовалось, что он переживает разлуку с женой: передник снимет с гвоздя, погладит - ее передник, ухват из-за печи достанет - ее руками отполирована ручка. Или стал обедом кормить, вынул кастрюлю со щами, попробовал и погоревал: - Нет, у моего Женьшеня вкуснее получаются...убатый старался не тревожить его расспросами о жене и стойко помалкивал.осле обеда Василий Федорович напихал торчком налимов в ведро, выходную куртку надел, шапку. - Ну, пошли, рыбки снесем. Ведь не терпится?бе Зубатые "девки" конопатили тыльную сторону своего красивого с фасада дома, Ромка путался у них под ногами, подавал свежий, недавно из леса, зеленый мох. Женщины Василию Федоровичу обрадовались, взвеселились, но с Зубатым поздоровались холодновато и вежливо, как с незваным гостем. Однако Ромка подал руку и деду, и ему, посмотрел в глаза знакомым пристальным взором. - Нет, девки, так не пойдет, так вы тепло не нагоните, - заявил Василий Федорович. - Дом этот надо перекатывать, подрубать, бревна менять. Вон же, прогнил с ветреной стороны, подоконники вываливаются. Говорю: идите ко мне на зиму! Жена до весны вряд ли придет, а весной, по теплу, к себе уйдете.енщины стояли виноватые и все-таки веселые, Ромка таскал рыбу за хвосты. - Спасибо, Василий Федорович, - сказала старшая Елена. - Ничего, мы и здесь перезимуем. младшая неожиданно посмотрела на Зубатого и вроде бы улыбнулась. - Вы опять к нам? - Да вот, приехал... Хорошо у вас. - Надолго? - Как поживется! - встрял Василий Федорович. - Что ему, вольная птица. Пока лед не встал, на рыбалку поездим. А встанет, заманы поставим на озере. - Деда, а меня на рыбалку возьмете? - серьезно спросил Ромка. - Почему не взять? Возьмем! В сани посадим, тулупом укроем... - А в лодку? - Нет, в лодку тебе рано. Плавать не умеешь. - Может, вам помочь? - неловко спросил Зубатый. - Дом утеплить?.. - Спасибо, сами справимся, - безапелляционно отрезала старшая Елена. - Вы отдыхайте. - А что? Пускай помогает! - вдруг заявил Василий Федорович. - Он хоть и бывший губернатор, но вроде мужик. Про него тут уже знали все... - Сам подумай, Василий Федорович! - застрожилась старшая. - С какой стати мы примем помощь незнакомого человека? Он отдыхать приехал, а здесь... - Да мы ж родня! - засмеялся тот. - Он ведь тоже Зубатый! Может, эдак лет двести назад наши предки были братьями? - Нет, не нужно, спасибо, - проговорила младшая.- Мы как-нибудь сами. - Эх, девки! Сами с усами... - вздохнул Василий Федорович. - Ну и одичали вы в городе! Человек на работу просится, руки чешутся, а вы? Ладно, еще подождем. - он толкнул Зубатого в плечо. - Это они еще не поняли, тут парового отопления нету. Мороз треснет, вмиг созреют. Пошли! - Не обижайтесь! - вслед сказала младшая Елена и что-то шепнула сыну. - Приходите в гости! - Я с тобой, деда! - Ромка догнал Василия Федоровича и взял за руку. - Покажи, сколько рыбы поймал? В его присутствии было неловко задавать вопросы, но когда Ромке показали засоленную рыбу и посадили на горячую печь, где он через три минуты засопел, Зубатый осторожно спросил, дескать, а почему бы "девкам" не вернуться в Новгород? В конце концов, их трое, а бывший муж один, мог бы и уйти, как мужчина. А они ему оставили квартиру и сами на холодной даче живут. Ему сейчас там еще лучше стало, освободили. - Да Генка там квартиру эту опоганил, - как-то неохотно сказал Василий Федорович. - Баб туда водил... И ладно бы, каких-то там, чтобы никто не знал, а то Ленкиных подруг, с работы. Со всеми переспал! - уточнил с восхищением и тут же погас. - Мастер спорта... Как ей туда возвращаться? Когда и подруги - сучки? Она же Зубатая, гордая, щепетильная. И матушка ее такая же...омка проспал на печи около четырех часов, попытались разбудить перед ужином, чтобы накормить - лягнул ногой. - Сон вижу... только сели за стол, как пришла Ромкина мать и сразу к печи. - Вставай, мальчик. Что ночью станешь делать? Голос был такой нежный, вкрадчивый и знакомый, что у Зубатого закружилась голова: точно так же в детстве его будила мама... - Пускай сон досмотрит, - зашептал Василий Федорович. - Садись с нами, потом разбудишь. - Нет, мы тоже рыбы нажарили, - заспешила Елена. - Нас бабушка ждет. Подняла, одела полусонного и унесла на руках. Василий Федорович искоса наблюдал за Зубатым и, когда за Еленой закрылась дверь, сказал с чувством: - Бывают же такие женщины на свете!.. - Что, нравится? - усмехнулся Зубатый. - Мне мой Женьшень нравится, - он опрокинул стопку, утерся широким жестом. - Я со стороны на Ленку любуюсь, как на картину... Эти его разговоры, намеки или шутки неожиданным образом заводили, в груди становилось жарко. - Ромку они приводят, чтоб мужское воспитание было, - пояснил Василий Федорович. - А то у него деда нет, теперь и отца нет... А ты женатый, нет? - Женат, - сухо ответил он. - А не видать! - Почему? - Женатого человека сразу видно, на лице написано. Ты все время грустный, задумчивый, будто горе случилось. - Случилось, Василий Федорович. Я недавно сына потерял. - В Чечне? - Да если бы... Покончил с собой. - Все! - он пристукнул кулаком по столу. - Забыли. Давай на рыбалку, Зубатый. * * * Целую неделю они ездили лучить, после чего утром чистили, солили или подмораживали налимов и щук, и потом, как ритуал, Василий Федорович накладывал ведро или оставлял целый мешок рыбы и просил снести Зубатым "девкам". Это была основательная причина зайти в гости, хотя каждый раз обе Елены просили больше не приносить, мол, уж на целую зиму запасли - не съесть. Но Зубатый повторял им фразу, сказанную Василием Федоровичем: - Пока удача на рыбалке, надо делиться, а не будет, так ни у кого не будет.днажды утром они обнаружили, что забереги выросли до самого фарватера, и осталась полой лишь узкая полоска на середине реки. В тот же день после обеда задул ветер, потеплело и пошел сильный снег, Сора окончательно стала белой и студеной, так что на берег уже не манило. В пятом часу откуда-то прибежал встревоженный Василий Федорович и с порога крикнул: - Прячем рыбу! Зубатый приехал, на той стороне стоит. - Какой еще Зубатый? - Рыбнадзор! Я уже девкам сказал!... - Ну и пусть стоит. Как он сюда переберется? - Ванька перевезет! Он хитрый, рыбу уже попрятал. А они родственники, Зубатый его зять. - Ничего, он нас не тронет.асилий Федорович невесело рассмеялся. - Удостоверение покажешь? Да рыбнадзору чихать! Он тут хозяин, прокурор и судья. Его хлебом не корми, дай состряпать бумагу на начальника. Чем больше начальник, тем он азартней становится. Он охотится на вашего брата. А от тебя вообще забалдеет! Таких ему не попадало. Ты от жизни отстал. - Скажешь тоже... - Ладно, потом растолкую, в чем отстал. Давай рыбу прятать! Тайник у Василия Федоровича был устроен на крытом дворе - небольшой погребок с западней, куда и поставили бочки с соленой рыбой и сложили мешки с мороженой. Сверху набросали дрова из поленницы и, успокоенные, пошли на огород, выходящий к реке, вроде бы посмотреть, кто это там пожаловал. На той стороне, рядом с "Нивой" Зубатого стоял "УАЗ", и несколько человек разгуливало вдоль берега. Иван Михайлович уже прорубался на дюралевой лодке к середине реки. - Гляди, как Ванька старается! - ухмыльнулся Василий Федорович. - До чего же человек скользкий, ну прямо налим! Только если зять у него рыбу найдет - обязательно протокол составит. - Ничего себе, родственные отношения... - Жизнь такая стала! - И в чем же я от нее отстал? - Ты сидел там, наверху, и думал: выпущу закон, и сразу будет порядок. Верно? - он покряхтел и достал сигареты. - А мы ведь не американцы, нас законом не напугаешь. У нас есть свои, неписаные, мы к ним привыкли. И будем по ним жить, потому что мы их знаем, нам с детства их втолковывали. Вы же нам все новые и новые спускаете - прочитать и то не успеешь. - Потому рыбнадзор охотится на начальников? - А как же? Он ведь тоже Зубатый, вот и протестует, сопротивляется власти с помощью того же закона. Серьезная штука, скажу тебе. Ох, будет еще отрыжка! Я вон с уздой стану к своему мерину подходить, он сначала морду воротит, а потом задом ко мне поворачивается и лягнуть хочет. А ведь я его кормлю, сено кошу, овес сею. Подумаешь, за зиму раз десять запрягу, за пенсией съездить, да за его же сеном!.. Нищий никогда не примет закона, написанного богатым, да еще тем, который его ограбил. Неужто не говорил тебе отец? - У меня отец был двадцать два года секретарем райкома партии, - сказал Зубатый. - Тогда понятно, у вас наследственное....н хотел еще что-то сказать, но в это время Иван Михайлович протаранил лед на ту сторону, и, похоже, начался разговор со стоящими на берегу людьми. Причем, старик остался в лодке и что-то показывал руками, а приехавшие уже мельтешили на льду, намереваясь забраться в лодку. - У тебя бинокля нет? - спросил Зубатый. - А зачем? Я так вижу, рыбнадзора там нету. - Тогда кто такие? - Хрен знает... Но машина Зубатого. - Ложная тревога? - Да нет, там вроде начальник районной милиции мелькает. - Тоже Зубатый? - Нет, он с Западной Украины, вредный - страсть. И трусоватый. Небось, когда могилы раскапывали эти... Сколь ни говорили, никто не приехал, даже участкового не прислали. Не наша область, говорят! Обращайтесь в Тверскую, а там спрашивают, вы по какому берегу живете? По правому? Значит, езжайте в Псковскую. А до ближайшего райцентра там ни дороги, ничего. Девяносто верст пешкодралом. Так мы пенсию получаем в Новгородской, должны бы и приписаны быть там. Нет... Ладно, может, не по нашу рыбацкую душу приехали, может, опять свет отрезать. Давно грозились. Пошли домой! Покуда не отрезали, чайник вскипятим... Чайник они вскипятить не успели. Василий Федорович выглянул в окно и объявил: - Какой-то мужик к нам идет. Пока Зубатый шел к окну, мужик уже завернул во двор и скрылся из виду. Через несколько секунд постучали, и дверь тут же открылась. - Можно к вам?а пороге стоял Кочиневский, помощник и телохранитель Крюкова. Увидел Зубатого и будто бы обрадовался. - Анатолий Алексеевич! Как хорошо, что застал! - Зашел в дом, шапку сними, - хмуро проворчал он.о своей новой должности Кочиневский пытался возродить в области казачество - там, где его никогда не бывало, и пороги обил в правительстве, называя себя атаманом и показывая какие-то бумаги. - Извините, - он сорвал шапку. - Константин Владимирович прибыл, ждет вас. - Я его не приглашал. - Да, понимаю, но он хочет с вами встретиться. - Какого черта! - взорвался Зубатый. - И здесь нашли! Чего вам надо? Что вы носитесь за мной по пятам?