либо просто призывом - "Пейте кока-колу!" Результаты оказались потрясающими и скоро ЦРУ и министерство обороны наложили лапу на оригинальное изобретение XX века, запретив его эксплуатацию в мирных целях. - Мы так воевать никогда не научимся, - отчего-то сник Меркулов и выключил телевизор. - Откровенно сказать, когда этот чудак привез газеты со схемами ядерного реактора, я сначала не поверил... Мы психологически не готовы к такой войне. Мы не умеем даже защищаться, не то что наступать. - Мы, может быть, пока не умеем, - согласился Заремба. - Мы с тобой. А вот пожарная десантура в Карелии нашла способ. А ей три года такое кино крутили, такие эффекты демонстрировали! Они представления не имели о двадцать пятом кадре, но раскусили, в чем дело, поняли, что их попросту сводят с ума. И стали валять дурака. Прикинулись идиотами и целых три года терпели!.. А вот два "новых русских" из Петрозаводска, два бывших журналиста не выдержали и пяти месяцев. И этот твой чудак! Разгадал же ребус!.. Кстати, где он? Где остановился? - Сказал, у друга, в аспирантуре вместе учились, - вдруг тоже насторожился физик. - Телефон оставил... - Дай телефон! - Вы думаете, товарищ полковник... - Не думаю, почти уверен! Заремба набрал номер, и, несмотря на поздний час, на том конце сразу же взяли трубку. Полковник извинился и попросил пригласить к телефону гостя из Новосибирска. Представился, чтобы не напугать... - Это невозможно, - отозвался женский голос. - И больше не звоните. - Хорошо, только скажите, где он сейчас? - В урне. Его прах - в урне, - с заметной неприязнью сообщила женщина. - Оставьте его в покое теперь. Надо было пойти навстречу и понять его, когда он несколько лет обивал пороги в вашей службе. - Что с ним произошло? Вы можете сказать, от чего он умер? - От чего? От отчаяния!.. Он покончил с собой. - Прошу вас, не кладите трубку, - взмолился Заремба. - Это очень важно. Скажите, каким образом он покончил с собой? - Привязал шнур кипятильника за полотенце-сушитель и повесился в ванной комнате. - В это время кто-нибудь еще находился в квартире? - Нет... Он выбрал момент, когда... - Его убили! - оборвал Заремба. - Вы понимаете, что его убили! - Милиция так не считает... - Почему его кремировали? Кто вас просил, чтобы тело кремировали? Кто? - Никто. Я сама так решила, - твердо и гордо произнесла женщина. - У меня нет денег, чтобы отвезти тело в Новосибирск. А урну с прахом я увезу в своей сумочке. В трубке послышался короткий гудок, чем-то напоминающий сигнал тревоги на тонущем корабле. И звук этот надолго застрял в ухе... Татьяна встретила его встревоженно - пыталась встать, завернувшись в одеяло. - Я слышала выстрел! Там, внизу!.. Ты... Ты ее... - Нет, ничего, все в порядке, - Поспелов почти насильно уложил ее в постель. - Тебе послышалось. У тебя же температура... - Зачем ты обманываешь? - Это был не выстрел. Просто я в темноте наткнулся на старый шкаф. Даже не подумал, что ты услышишь. - А мне тут все слышно, что происходит внизу, - призналась "жена". - Спальня прямо над кладовой... А перекрытия - доски... Ты правда не стрелял? Почему же она закричала? - Что закричала? - Не разобрала... Но слышала крик... Потом через некоторое время - выстрел. Не обманывай меня. Скажи, у тебя есть инструкции... Ты имеешь право... ликвидировать агента? - Много будешь знать - скоро состаришься! - грубовато проговорил Георгий. - Тебе положено спать. Вот и спи на здоровье. - Нет, я не хотела... Только подумала... Неужели ты бы смог выстрелить... в женщину? - Что это с тобой? С чего это ты вдруг стала жалеть предателя? Эту стерву?.. Мы из-за своего благородства проигрываем войну?! - - Не убивай ее... Даже если есть инструкции. Это не выход. - В чем выход, по-твоему? Выпустить ее? - Даже если выпустишь - не уйдет. Она пришла перевербовать тебя, понимаешь? Говорю же, ты нужен пришельцам. Они сами предлагают или хотят предложить... сотрудничество. Им важно приручить тебя, сделать управляемым. Ты сейчас для них самая подходящая фигура... Контора после штурма "логова" никогда не заподозрит тебя в двойной игре. - Поздно... - проронил Георгий. - Что - поздно? - Играть поздно. Операция сворачивается... - Если ты позволишь перевербовать себя - ее никогда не свернут. Это не выгодно пришельцам, а они найдут способ оставить тебя резидентом в "треугольнике". - Все равно - поздно, - признался Поспелов. - Я позволил Рему... В общем, оставил пистолет с одним патроном. Выстрел ты слышала. Татьяна вдруг оживилась, села на постели, отрицательно помотала головой. - Не верю!.. Она не застрелится! Думала, ты сам... А пистолет с одним патроном и выстрел - ее шутка. Не затем она явилась сюда! Иди! Иди к ней! Откроешь дверь - увидишь... И если я права, то... Георгий не дослушал ее, стремительно вышел из комнаты и спустился на хозяйственный этаж. Не включая света, осторожно подобрался к двери кладовой - полная, мертвая тишина... Не таясь больше, он отомкнул замок, нашарил на стене кнопку выключателя. Рем сидела на мешках и ежилась от холода, плотно запахнув полы разорванного платья. Пистолет валялся под ногами... - Представляешь, я промахнулась, - виновато сказала она. - Ты же выключил у меня свет, и в темноте я... Можно еще один патрончик? Георгий молча перевернул мешок, приставил его к стене и сел, как в кресло, расслабив напряженную спину. Рем откровенно издевалась, ерничала, пыталась вызвать раздражение, чувство собственного бессилия. - Дай патрончик? Ну что тебе стоит дать девушке еще один патрон? Я ведь никогда не стрелялась, потому и не получилось... Или сделай это сам! Пожалуйста! Если женщина просит... Ну? - Не понимаю, что ты хочешь от меня? - подняв Пистолет, спросил он. - К чему весь этот театр?.. Мы с тобой оба профессиональные разведчики, каждый выбрал, кому служить и за что, каждый работает на свою сторону. Тебе не повезло, допустила ошибку и провалилась. Должен ыть какой-то логический конец в этой истории, последняя точка. Ты же затеваешь спектакль... Надо уметь проигрывать. - Но проиграл-то ты, Георгий. И еще следует посмотреть, кто кому попал в руки. От предсказаний Татьяны стало не по себе: она точно угадала истинную цель появления Рема в доме. А может действительно женским своим чутьем чувствовала коварство и изощренный ум в этой, на взгляд, нежной, невинной девушке? - Нет, тебя нельзя расстреливать, - спокойно проговорил он. - Тебя бы в землю живьем зарыть... - Да ладно, не хорохорься, - улыбаясь сказала она. - Нет, я могу предположить, что ты в определенной ситуации можешь быть дерзким, даже жестоким... Но это - вынужденные обстоятельства. Потом к тебе придет раскаяние, совесть замучает. Зарыть человека, врага своего, с такой целомудренной нравственностью? Не верю. - Признаюсь, не зарывал. Я его разорвал машиной, напополам. - А потом съел горячую печень? Да? - Это у нас не принято. Это же, помоему, Восток? - Дело не в Востоке - в принципе. Вот ты сейчас сидишь и переживаешь, что вчера произошло. - Не угадала, - сухо усмехнулся Поспелов. - Думаю о своей бывшей жене. Она каким-то образом разыскала меня здесь, но не доехала всего несколько десятков километров. И вдруг согласилась... совершить космическое путешествие. Ее похитили из-за меня? - Ну, разумеется. - А меня... не похитят? Ты не знаешь? Когда мой черед? - Тебя? - она потянулась, как кошечка. - Если только я. Пожалуй, сделаю это, ты мне нравишься. Вижу, у тебя мощный заряд энергии, высокий потенциал. Это несмотря на интеллигентские комплексы. - И ты ясновидящая? - Рассказать твою биографию? Послужной список? Или что будет, чем дело кончится, чем сердце успокоится? - Везет мне! - нарочито рассмеялся он. - Кругом предсказательницы. Что было, я знаю, а что будет завтра со мной?Расскажи! - Завтра ты получишь неприятное известие, - меланхоличным голосом сообщила она. - Твоему начальнику прибавится работы. И соответственно тебе. - Что же такое случится? - Очередная катастрофа с самолетом. Впрочем, она уже произошла, но ты узнаешь о ней завтра утром. - Ну, это у начальника прибавиться работы! - И у тебя, Георгий-победитель. Потому что упал военно-транспортный самолет, который ты сегодня отправил с аэродрома. - Упал? Отчего же он упал? - Бывает же, падают самолеты. Может, изношенные турбины, недосмотр авиатехников, ошибки пилотов. А, может быть, и взорвался в воздухе. Груз-то тщательно не проверен, и среди электронной аппаратуры, в каком-нибудь блоке оказалась... бомба! Ба-бах - и все в пыль. - Занятная картина... Самое главное, это возможно. - А что я говорю?.. Сначала ты начнешь носиться по всему "бермундскому треугольнику", потом будешь отписываться, отчитываться перед Москвой до глубокой ночи и в результате тебя заподозрят... нет, пока не в измене. А просто заподозрят - надо же из кого-то делать крайнего. Ты же в этой ситуации на самом деле крайний. Все труды - насмарку! Вроде бы одолели "дракона", свернули ему огнедышащую голову, а вышел пшик. Вещественные доказательства превратились в пепел, развеянный по ветру, тела диверсантов - в биомассу. На землю упадут лишь обломки дюраля да куски нержавейки. От космического корабля. Но самое обидное, из-за тесноты в пассажирском самолете, все собранные на месте материалы тоже оказались в военнотранспортном. - Сказка замечательная, - похвалил Поспелов. - С детства люблю страшные сказки, особенно про богатырей и драконов. Значит, одну голову отрубишь две вырастают? - Примерно так - две, три, четыре... - Сказка ложь, да в ней намек. Добрым молодцам урок. - А ты не тужи, добрый молодец. Иди да спать ложись. Дело-то само все и образуется. - Спать, разумеется, с тобой? - Нет, я сегодня не хочу, да и условия тут... антисанитарные. Иди к своей сучке. Георгий похлопал по мешку - поднял пыль. - Да, условия тут... Поди, еще и мыши скребутся? А когда скребутся, мне ни за что не уснуть. - Не уснуть, когда кошки скребутся, - поправила она. - На душе. - Вот, а ты меня спать посылаешь! Научи тогда, что делать, чтобы не скреблись кошки. - Нет, погибай вместе со мной. Я тебя не отпущу. - Какая зловредная девчонка. Просто собака на сене! Она вдруг весело и откровенно рассмеялась, захлопала в ладоши. - Угадал! Когда-то мне очень нравился этот спектакль. А от Дианы я была просто в восторге! Какая утонченная женщина, какой изобретательный ум. И очарование!.. Ты мне сделал приятное! Спасибо. Иногда ты мне нравишься, особенно если хочешь что-нибудь вытащить из меня и проявляешь наивную хитрость, играешь словами или... руками и губами. Я люблю грубых мужчин, а ты умеешь в такие минуты быть ласковым и грубым. И я немного забываюсь. - Растаю от комплиментов! - Честное слово, я научила бы тебя, как избавиться от бессонницы, но ты не примешь мой совет. - Посоветуй, может и приму! - Бесполезно... В начале успокоишься, но потом такие тебя кошки заскребут - застрелишься! - О! Заинтриговала. Говори! - Ладно, - она сама сейчас напоминала мягкую кошку. - Пока о катастрофе ничего не известно, доложи своему Цыгану, что агент Рем перевербована, давно работает на противника и ты взял ее с поличным во время передачи информации. И тебе удалось расколоть предателя, который и сообщил, что на борту военнотранспортного самолета среди груза находится взрывное устройство с большим зарядом. Теперь уже можно: катастрофа произошла. Ты первый поднимешь тревогу и потому станешь первым, а не последним, то есть крайним. Сам избавишься от беды и спасешь начальника своего. Он выслушал Машу с большим вниманием и неожиданно погладил ее руку. - Резонно, Машенька. Ты умница... Но я должен, в таком случае, немедленно сдать тебя, переправить в Москву, и чтобы ни один волосок с твоей головы не упал. - С волосками труднее, - заметила она. - Твоя эта сучка попортила мне прическу... А в остальном - да. Разумеется, сдать. - И ты думаешь, я смогу это сделать? - Ну если не сможешь - не знаю, как и помочь тебе. - Что-то я не понимаю: ты авантюристка или мазохистка? - Ни то и ни другое, Георгий, - Маша взяла его руку и дотронулась ею до своей груди - ошутился твердый сосок. - Скорее, я нимфоманка... А вообще, я Диана, вскормленная волчицей. - Любопытный образ, - оценил он. - Оригинальный... Только какая Диана? Героиня Лопе деВега или богиня охоты? - Богиня охоты и трехдорог. И еще - олицетворение Луны. Люблю ее изменчивый, призрачный свет, очарование теней и скрытых страстей. - И как же тебя сдавать, такую дуреху? - Молча, стиснув зубы и думая о чем-нибудь приятном. Точно так же, как если бы ты закапывал человека живьем. - Не смогу, - признался Георгий. - В самый последний момент рука не поднимется. - Жаль. - Жаль, что не смогу? - Да нет, жаль, что ты слабый человек. И робкий, не уверенный в себе мужчина, - она продолжала ласкать себя его рукой. - Я вас всех презираю. Вы не способны уже ни к чему, пресные, рафинированные люди. И чувства у вас точно такие же. Вообще вы потеряли право на жизнь и обязаны освободить жизненное пространство для людей, сильных духом, для молодой, дерзкой и азартной нации. Я устала жить среди вас. Каждую минуту ощущаю, будто пачкаюсь в вашей слюне. Обтираюсь и снова пачкаюсь, потому что вы бесконечно пускаете пузыри, думая, что спасаете и храните духовность, благородство, честь. Какая честь, если нет силы и смелости гунна?.. Вы умерли! Вы - скелеты... - Кто это - вы? Или мы перешли на официальный-тон? - Вы - это вы все. Вся эта никчемная страна, которая еще мнит себя государством. И потому я - против вас. - Тоже любопытный образ. Диана, вскормленная волчицей, перегрызает волчице горло. И строит свой Рим. Занимательный город, должно быть, похож на Содом или Гоморру. Жаль, не могу тебя сдать. Ты сейчас как писаная торба, а я - дурак. - Ты не дурак, Георгий. Поэтому тобой заинтересовались, особенно после того, когда ты ушел от засады на болоте. Помнишь, когда я попросила с тобой экстренной встречи? - Это незабываемо, Маша! А заинтересовался твой резидент? - Разумеется! Просто пришел в восторг. Хотел сначала убрать, чтобы не мешал, а потом приказал... стеречь тебя от всяких случайностей. - Значит, сначала ты заманила меня в ловушку, а потом охраняла? - Но что делать? Такова наша служба, - наигранно вздохнула и смирилась Маша. - И у твоего резидента не пропал интерес до сих пор, насколько я понял? - Напротив, усилился. Если бы ты прекратил еще пускать слюни... - Неужели я кажусь тебе интеллигентом? - Какой вопрос? Ты и есть современный интеллигент в чистом виде, - заключила она. - Самое мерзкое и отвратительное качество, искусственно привитое в этой стране мыслящим людям. Оно-то и уничтожило дух нации, оно сделало вас неспособными к сопротивлению. А мне очень хочется, чтобы ты уяснил наконец, что поистине святым можно стать, зарыв в землю врагов своих живыми, как это сделала княгиня Ольга. Вот это был дух! Вот тогда вы имели право на существование. Поспелов встал, стряхнул с одежды мучную пыль, шагнул к двери. - Я подумаю... И попробую! - Не забывай, тебе надо поторопиться, чтобы не стать вместо святого - крайним. Увы, катастрофа уже произошла... - Да-да! Я помню... Обязательно попробую. Только в любом случае сначала принесу теплую одежду и постель. Никогда не смогу спокойно смотреть на зябнущую женщину. - Это голос мужа, - вслед проронила Маша. - Я этого не забуду. Уходя наверх за постелью, он не запирал темницу, но она даже не сделала попытки побега - а удрать было просто: открыв окно. Теперь Поспелов окончательно уверился: начни выгонять - не уйдет... А пришельцы, тем не менее, продолжали затягивать удавку: едва Поспелов поднялся наверх, как в доме отключился свет. Он проверил пробки - все в порядке, значит, повреждение на линии. Пришлось стиснуть зубы и переключиться на аварийное питание, но аккумуляторный блок оказался посаженным до нуля - где-то поблизости подняли в воздух "ромашку" - систему "Ореол". Когда же Георгий запустил движок электростанции и все-таки включил радиостанцию, выяснилось, что эфир забит помехами на всех диапазонах и радиопроходимость нулевая... Оставался единственный способ связи с Москвой: по космическому телефону выйти на коммутатор погранотряда и, назвав особый пароль, попросить соединить с Зарембой по домашнему или рабочемутелефону. Это проходило в любом случае - "ромашка" не действовала на спутник связи, однако сообщение, пришлось бы шифровать и передавать голосом набор цифр. Времени на шифрование не оставалось: следовало послушать ясновидящую из темницы и поторопиться доложить о катастрофе. "Чтобы быть первым, а не крайним". Заремба оказался в своем кабинете... - Здравствуй, брат, здравствуй дорогой, - сразу же затрещал Георгий, задавая тон и ключ к разговору. - Все ли живы-здоровы в твоем таборе? Как повозки дошли, как лошади? - Да слава Богу, рома! - подхватил Заремба. - А что ты так заволновался? - Я же больного крестника с другим табором отправил, в кибитку с добром посадил, а с тобой надо было послать. С тобой бы он не пропал. - А, рома, куда твой крестник денется? Довезут, напоят-накормят, в самый лучший шатер определят. - Сон я дурной видел, - сказал Поспелов. - Будто кони в дороге пали, а кибитка опрокинулась все добро прахом пошло, и крестник мой убился. - Худой сон, - Заремба сделал паузу. - Да в руку ли? - В руку, брат, в руку. Мои сны сбываются. И в твоем таборе беда: черный человек прибился. Весь табор сглазит! - Тоже во сне видел? - Видел да смутно, лица не разглядел, но голос слышал. Будто шепчет тебе на ухо: посади, мол, крестника в кибитку с добром и золото туда же спрячь. Пошли мне весточку, брат, а то нет мне тут покоя и весь табор на ноги поднял. Люди обиженные, мстить будут. - Да уж чувствую, не до сна тебе, - посочувствовал Заремба и отключился. Поспелов добрел до своей комнаты, однако там не оказалось постели, а в окна без единого стекла тянуло холодным, преддождевым ветром, суконное одеяло, которым был завешен пустой проем, вздувалось парусом. И все-таки он лег, но, засыпая, подумал, что не сможет проснуться сам через два часа, чтобы поставить Татьяне укол.. Но вышло, спал ровно два часа. Ветер на улице не улегся и дождь не пролился, значит пойдет с утра... Поспелов осторожно пробрался в спальню "жены" - во сне она тяжело дышала, яблоки глаз двигались под прикрытыми веками: вероятно, был температурный кошмар. Он приготовил шприц и тихонько растолкал Татьяну. - Подставляй, пора. Едва он сделал укол, как на пульте связи замигала лампочка: Москва требо,вала срочной связи. Пришельцы сняли блокаду... Поспелов открыл потайную комнату, не включая света, почти наугад ткнул кнопку и взял трубку радиостанции. Голос Зарембы звучал, будто из могилы. - Спишь что ли, хрен моржовый! Опять вещие сны смотришь? - Сплю, - сказал Георгий. - Едва голову оторвал... - Транспортник гробанулся в семидесяти километрах от Петрозаводска, - сообщил полковник. - Дозаправился в гражданском аэропорту, взлетел и через шесть минут взорвался. - Да я знаю... - Откуда знаешь, Гоша? Откуда?! - Во сне видел. - Я тебя понял. Я твой сон начальству пересказывать не буду. Давай объективную причину и происхождение информации. - Анонимка, - мгновенно ответил Поспелов. - Предупредили по оперативной радиостанции. - Чудеса... - Не чудеса, а "бермудский треугольник". - Что намерен-делать? Запомни, руководство вернулось в полном удовлетворении. Тебе посулили героя России, всем остальным - ордена. Празднуют в конторе победу. Требуют побыстрее сворачивать разведоперацию, а всю агентуру - в отпуска. - Это можно, - отозвался Поспелов. - Только мне агент Рем еще потребуется на некоторое время. - Что ты там придумал? - Да так, ничего особенного, хочу сходить в разведку. Есть одно заманчивое предложение, точнее, тонкий намек на сотрудничество. - Без обеспечения и поддержки - никаких разведок! Они выманят тебя и прикончат. - Захотели бы - давно прикончили вместе с агентурной сетью, женами и любовницами. А не кончают - значит я им нужен. - Ладно придуриваться! - чуть ли не закричал Заремба. - Ты же представляешь, с какой силой мы столкнулись. Видел, как четко проводят свои операции? Как ловко тебе аэродром подсунули! - Нам подсунули, Александр Васильевич, нам! - Да, нам. А теперь попробуй докажи в конторе, что это подставка? Что все они обмишурились?.. - Все равно, пока есть возможность занырнуть к "драконам", надо ее использовать. Иначе так и будешь подставные головы рубить. - Ты все продумал? Все взвесил? - В общем, все. Осталось только выспаться. - Ну, гляди, я тебе разрешения не давал, а ты не спрашивал. - Понял! - с удовольствием сказал Поспелов и отключился. Он посидел за столом потайной комнаты - "песок" резал глаза, хотелось положить голову на свободный краешек столешницы и поспать хотя бы еще час: откорректированное усталостью сознание почти не воспринимало остроты реального положения. Почти наугад Георгий набрал код Ромула по местной связи и, ожидая ответа, прикрыл глаза. Когда же встрепенулся - прошел час, а вызов все шел и шел в безмолвный эфир. Это заставило проснуться окончательно. Он еще раз и теперь аккуратно надавил сенсорйые кнопки - Ромул не отвечала... Вдруг стало холодно! Агент не имела права уходить куда-либо без согласования с резидентом, особенно после самовольного вояжа по "треугольнику" во время "Грозы". В голове проскакивали оправдательные, обнадежибающие мысли: крепко заснула, потеряла пульт контроля за связью - маленький брелок в виде летучей мыши (такое случалось), наконец, вышла во двор - все благоустройство на улице... Тишина в Верхних Сволочах казалась могильной. Причина была иная, и другой можно было не искать и не придумывать. Поспелов переключил диапазон и набрал код Рима - надо предупредить, чтобы приняла меры по собственной безопасности! Хотя и так состояние "Грозы" для агентов не отменялось. Лучше всего, пусть уйдет с метеостанции и сидит до утра где-нибудь в лесу. Если еще не поздно! Спустя четверть часа он отключил вызов Рима - этот агент не уснет крепко и не потеряет пульт... Он вернулся в комнату к Татьяне, осторожно присел на край постели: не хотелось будить - "жена" наконец уснула спокойно и разгладилась на лице болезненная гримаса. - Таня! - потряс безвольную руку. - Танюша... - Да, слышу, - не открывая глаз, проронила она. - Чувствую, что-то случилось... Опасность... - Когда в последний раз Ромул и Рим выходили на связь? - По графику... В двадцать тридцать пять и в двадцать пятьдесят. - Все было нормально? Тревоги никто не высказывал? Татьяна открыла глаза, облизнула сухие, воспаленные губы. - Неужели и их взяли?.. Неужели обнаглели до такой степени... что идут на поединок со спецслужбой? На нашей территории?.. Поспелов молчал, потому что она сейчас озвучивала его мысли. Только он считал, что не обнаглели, а по какому-то неведомому сценарию начали раскрутку своей новой операции с непредсказуемыми действиями. Методично и хладнокровно. С расчетом на то, что контора после взятия аэродрома успокоилась и потеряла стремительность наступления. Это был ответный удар за срыв диверсии на Ленинградской АЭС. Пришельцы жертвовали своей перевалочной базой, специалистами, фанатами и "драконами", но выигрывали главное - собственную неуязвимость и невероятную волю к действию. Именно такое впечатление произведут они завтра в конторе, когда станет известно о катастрофе военно-транспортного самолета и ликвидации агентуры в "бермудском треугольнике". Пока победители летели из Карелии в Москву, стали побежденными... - Мне нужно немедленно переправить тебя в Москву, - сообщил Поспелов. - Хотя бы незаметно вывезти на станцию... Впрочем, вряд ли получится незаметно. - Понимаю... Связываю тебе руки? - Нет, не хочу, чтобы и ты отправилась в космический полет, на планету Гомос. - Не забывай, я старший лейтенант! Младший оперуполномоченный. - Не в этом дело, - он подыскивал слова, чтобы не нагружать ее лишней секретной информацией. - Понимаешь... Операция закончилась. Ее первая часть... Сейчас будет другая стадия... В общем, я тебе даю развод. - И это понимаю, - смиренно проговорила "жена". - Я давно чувствовала: пришельцы подбираются к тебе. Ты им нужен. Как только я заметила странное поведение Рема, сразу подумала... Рема подбросили на ферму, чтобы обработать тебя. Окончательно... Поэтому не нужно увозить меня незаметно. Наоборот с шумом, со скандалом... Я его утром устрою. Ты же помнишь, я умею это делать. Как, я продавщицу из Верхних Сволочей селедкой!.. Она мечтательно замолчала, - погладила его руку. Затем посмурнела, будто солнце зашло. - Конечно, для пришельцев скандалить бессмысленно, - подумала Татьяна. - Для Рема - можно. Она поверит... Только нужно придумать причину скандала. Серьезную... А потом я уеду сама. - Нет, не поверит! - Георгий стряхнул задумчивость. - Она великолепная актриса, играет авантюристку, романтическую авантюристку! Этакую Диану, богиню охоты. - Ну, я тоже кое-что могу! - самозабвенно прошептала она. - Давай так: под утро ты пойдешь к ней в темницу. И проявишь к ней... сексуальный интерес. Только чтобы все натурально. Я уверена, она будет не против... - Не годится! - отрезал он. - Глупо, шито белыми нитками. Она будет не против, сыграет. И ты сыграешь... И все будет игра, дурь, в которую никто не поверит. - Тогда пойди и изнасилуй ее. Кажется, у тебя это получалось?.. А я приду на шум и для верности постреляю в тебя. - Знаешь что? У тебя температура и бред! Надо все сделать естественно и просто. А все эти бабские страсти!.. - У меня не хватает фантазии, - вдруг пожаловалась Татьяна. - И если откровенно... Мне так хочется поскандалить! - Рем знает, что ты заболела? - Знает. Павел ей воду относил, вместо меня, и сказал... - Вот и все, - заключил Поспелов. - Сейчас я вызову вертолет из Петрозаводска. Под видом санрейса. И пусть они думают что хотят. - Пришельцы все время будут проверять тебя... Не ведешь ли ты двойной игры. - Давай не будем об этом, - попросил он. - Не хочу сейчас и думать. - Нет, я просто совет тебе даю... Из женского опыта. Для того чтобы скрыть истину, надо все делать откровенно. И двойную игру тоже... На улице залаяли собаки - сначала редко и гулко, словно опробывали голоса, потом уже без перерыва, с закипающей яростной злостью. Чуть позже на пульте замерцала лампочка - охранный видеоглаз кого-то узрел, но никак не мог справиться с сильным ветром, качающим деревья, кусты и высокие травы, и беспомощно метался по тревожному ночному полю... Адам и Ева сидели в следственном изоляторе, задержанные на основании указа президента, и можно было оставить их здесь сроком на тридцать суток, не более. Получить ордер на арест и производство обыска оказалось невозможно - вдруг заупрямился и возмутился спецпрокурор, Приехавший из Карелии раздраженным и злым. - Вы готовы покидать в тюрьмы полстраны! - отчего-то кричал он Зарембе и чуть ли ногами не топал. - Мало того, что теперь и вы начали оставлять трупы, так еще и требуете арестов! На каком основании? Почему я должен верить вам на слово? Где доказательство, что это они заказали на вас покушение? Почему не взяли живым хотя бы одного? Он ничего не хотел слышать ни о сложнейшей ситуации, когда пришлось вырываться из рук наемных убийц, ни о разгуле и наглости преступников, когда средь бела дня покушаются на полковника спецслужбы, ни о том, что Адам и Ева связаны со всем, что происходит в Карелии. Мало того, оба киллера оказались работниками госавтоинспекции и теперь, вероятно, шли разборки и давление со стороны МВД. Надо было отстаивать честь мундира... Конечно, одного из них можно было взять живым, - однако в ту минуту Заремба был почти уверен, что команда на его устранение поступила от кого-то сверху, ибо нападение совершилось почти сразу же, как он был выдворен с совещания в правительстве и когда ему не отдали его оружие... - Не позволю, чтобы снова повторился тридцать седьмой! - закончил тогда свою речь законник. - Будут доказательства - арестую. Однако неожиданно он позвонил сам и попросил приехать, забрать уже подписанные ордера на аресты и обыски. Без требований каких-либо дополнительных доказательств. В спецпрокуратуре щел летний ремонт, стучали молотки, скребли мастерки и воняло краской. Законник сидел в своем кабинете и хватался за голову, надышавшись, как токсикоман. - Башка раскалывается, - пожаловался он. - Поехали отсюда куда-нибудь... на природу. Заремба, как старый притворщик, уловил в этом предложении фальшь: голова, возможно, и в самом деле болела, да только не от краски. Они сели в личную машину спецпрокурора - пожухлый, с дырявыми крыльями "москвич" - и поехали из центра в сторону Строгино. Спрашивать, куда везут и почему именно в этом направлении, не имело смысла, ибо события разворачивались самым неожиданным образом. По дороге законник остановился возле супермаркета и озабоченно посмотрел на Зарембу. - А не взять ли нам бутылочку? Чтото голова не проходит... - Почему не взять-то? - полковник полез за кошельком. - Можно еще и пива прихватить, холодненького. А то и у меня язва расшалилась. За спецпрокурором не было славы тихого алкоголика, и такой оборот дела означал, что предстоит какой-то крупный и серьезный разговор. Он вернулся с полным звенящим пакетом, сел за руль и привез Зарембу на берег озера в десятом микрорайоне Строгино. За редким сквером поднимались скалы многоэтажек, а здесь, у воды, было тихо и не жарко. Законник на правах хозяина снял с заднего сидения и расстелил на земле чехол, разложил закуску и налил водки в разовые пластмассовые стаканчики. - Кажется, ты в Карелии на меня обиделся? - спросил он, по условиям ситуации переходя на "ты". Если он позвал пить "мировую", то это выглядело по крайней мере странно со стороны спецпрокурора. Подобных обид в их жизни было не счесть, и если каждую таким образом "замачивать", то круглый год не будешь просыхать. Да и не принято как-то обижаться на законы... - За десантуру, что ли? - между прочим поинтересовался Заремба. - А что обижаться, все как положено. И так стволов у населения больше, чем после войны. - Лукавишь! - погрозил пальцем законник и поднял стакан. - Ладно, давай, пока не нагрелась. Чтоб не было между нами обид. Едва закусив, он тут же налил снова. - Не часто? - Заремба открыл пиво. - Жара-то еще не спала... Спецпрокурор достал колоду карт - подвернулась в кармане под руку, - профессионально, как фокусник, распустил в воздухе и мгновенно собрал в тугую пачку. - Эх, нам бы третьего да пульку расписать! - помечтал он, бросая колоду на чехол. - Давай кликнем любого прохожего? - Давай, - согласился Заремба, внутренне восхищаясь непосредственностью законника. - Только я не очень-то в преферанс... - Дело поправимое, - хмыкнул тот. - Главное, чтобы судьба послала нам сегодня третьего! Пошлет или нет? Он по-прежнему оставался фаталистом... И Заремба вдруг проникся его состоянием - все сегодня свершалось по воле судьбы! Знал ли он, проснувшись утром, что вечером будет сидеть на берегу озера в Строгино, пить водку и играть в преферанс с несгибаемым и недоступным специальным прокурором? - Ну что, замахнем еще по одной? - законник вскинул стакан. - Между первой и второй, говорят, пуля не должна успеть пролететь. Выпил со вкусом, закусил нарезной ветчиной - Заремба диву давался. - Ты там был, где транспортник гробанулбя? - спросил прокурор. - Был... Печальное зрелище. Обломки разнесло на несколько километров. Самый крупный - хвостовое оперение... - Хорошо зарядили. - Сами и зарядили. Груз толком не проверили... - А сами ли? - посеял сомнения фаталист. - Ну не по воле же рока! - Как знать... По чьей воле? В тот же вечер, как я из Карелии вернулся, пришел ко мне... человек. Черный человек, понимаешь? Высокопоставленное лицо. Так высоко поставленное - имя назвать страшно. Потому и не назову... И предложил он возбудить уголовное дело. - Против меня? - угадал Заремба. - На воре и шапка горит... Против тебя, твоего стрелка Поспелова и всей десантуры. И пожелал он, чтоб я немедленно арестовал всех и заключил, скажем, в Лефортово. Остальное - не мое дело. - На основании чего? - Были бы люди, основание найдется, - вздохнул законник. - Так хотелось пульку расписать, да, видно, не судьба... Ну что, с картами не везет, давай водку пить... Слушай, Саня, у тебя знакомого издателя нет? Кто бы взялся напечатать мои мемуары? - Что-то не припомню, кажется, нет. - А жалко... - он вдруг зашептал, заулыбался с мальчишеской восхищенностью: - Я им такую бомбу приготовил! Такой заряд - хвостового оперения не останется! Только бы успеть напечатать!С фактами, банковскими счетами, а какие цифры!.. Кстати, знаешь, какой гонорар мне предложил за услугу? - Кто предложил? - переспросил Заремба, чувствуя легкий страх: спецпрокурор напоминал сейчас блаженного... - Высоко поставленное лицо!.. Сто тысяч долларов сразу и столько же после того, как ты со своей командой сядешь в Лефортово. Какие деньги! Можно уйти со службы, купить виллу где-нибудь в Эквадоре и положить на все во-от такой! С прибором!.. Да, самое любопытное: знает все, даже о количестве трупов, которых навалил твой Пострел. И о твоих... тайных договоренностях. Относительно десантуры, оружия и прочего. На память кроет, сколько ты автоматов отдал, боеприпасов, взрывчатки. В общем, срок вам натягивает. Приличный, скажу тебе, срок. А может, вы в Лефортово долго и не протянете. У кого острая сердечная недостаточность, у кого инсульт, кого уголовнички приласкают заднищей о бетонный пол... Ты бы должен знать, откуда у него информация. - Не знаю, - откровенно признался Заремба и выпил. - Если бы ты имя назвал... этого высокопоставленного, можно было бы вычислить. А так гадать я не привык. Сказал бы фамилию? - Пока не скажу. Знаю: тебе только скажи - ты сразу же начнешь отстрел. Всех подряд. Ты же партизан... Всех не отстреляешь, а дело погубишь. - Какое дело? - Карельское! Ты его правильно начал, а я идиот полный! Прости меня, Саня. Теперь бы я этим мужикам... этой десантуре сам по пулемету выдал. Если увидишь их, скажи: этот придурок обмороженный был... не прав и теперь кается... Хорошо ты начал, только с хвоста. В Карелии, брат, хвост у этого дракона, а все головы тут, в столице. Но ничего, бей в хвост. Больно станет - хоть одну голову, но завернет назад. - Мне бы не мемуары твои, а информацию, - посожалел полковник. - А то все вокруг да около... - Меньше знаешь - крепче спишь. Могу сказать одно: твой помощник Выхристюк - тварь. Это он трупы считал, оружие, что ты отдал десантуре... Считал и мне на ушко нашептывал. Так что змею ты на груди пригрел. - Что же ты раньше молчал? Слушал его и молчал? - А мне раньше по двести тысяч баксов не предлагали, чтоб я своих в тюрьму сдавал, - отпарировал законник. - Мне положено следить за вами, стрелками. Впрочем, что там... Знаешь, я же в прошлом военный летчик. Кстати, до сих пор еще снится... Но не в этом дело, плевать. В авиации есть такое понятие - точка возврата. Точка, откуда можно вернуться на базу без дозаправки топливом. Иначе - запасной аэродром или вынужденная. Я свою точку проглядел, и теперь просто не хватит горючего. Запасных аэродромов нет, идти на вынужденную - горы и тайга внизу. Остается ручку дергать. Ручка такая есть, красная, между ног торчит... Он засмеялся и Заремба решил, что спецпрокурор опьянел и раскис на жаре и хорошо бы сейчас уговорить его искупаться и освежиться, однако тот и слушать не стал: перепады в его настроении были почти моментальными и неожиданными. - Это судьба, брат, - вдруг отрешенно и горько вымолвил он. - Скажи Поспелову, пусть он их мочит, сволочей! И не берет живьем. Передай ему, я велел! Нет, не велел, а просил - мочить! Спецпрокурор опрокинул стаканчик водки, хотел закусить хлебом, но вдруг с жалостью посмотрел на кусок и бережно положил на газету. - И есть уже не хочется... Эх, в преферанс не сыграли! А мне всегда в карты везло. Веришь - нет, когда летал - всегда выигрывал. У меня было так: либо козыри, либо мизер неловленный... Да что теперь вспоминать. Не прощаясь, он внезапно вскочил и, словно обиженный, пошел через сквер к высокой стене дома. Заремба окликал его, хотел вернуть, однако спецпрокурор лишь отмахивался и уходил без оглядки твердым и решительным шагом. Ошеломленный таким поведением всегда разумного законника, Заремба около получаса еще торчал на берегу, надеясь, что раздосадованный "собутыльник" еще вернется. Потом спрятал в машину все мужские забавы - выпивку, закуску, карты, - запер ее на ключ и поехал домой на метро со странным ощущением пустоты и разочарования. А дома разыскал квартирный телефон спецпрокурора и часа два бесполезно набирал номер: на другом конце срабатывал автоответчик... Наутро же в конторе стало известно, что законник застрелился у себя дома из револьвера 1906 года выпуска. В барабане оказалась единственная гильза - вероятно, фаталист сыграл в офицерскую рулетку... Так было доложено на оперативке. Но когда полковник Луговой вернулся с места происшествия и заявился в кабинет Зарембы, открылись совершенно иные обстоятельства. Все было так: спецпрокурор сидел на кухонном табурете, откинувшись в угол, правая рука вытянута вдоль тела, под ее кистью лежал револьвер, голова опущена на грудь, в правом виске возле уха пулевая рана с черным пятном порохового ожога. Внешне - никаких следов насилия... Однако после тщательного осмотра обнаружилось, что в квартире неизвестными лицами произведен обыск, в результате которого исчезли бумаги из встроенного и замаскированного под картиной металлического шкафа, а также из ящиков письменного стола. Дочь, приглашенная оперативниками на место происшествия, подтвердила, что отец хранил там чистовую рукопись и черновики своих мемуаров, над которыми работал три последних года, и что никогда не выносил их из дома. Кроме того, наряду со звонками Зарембы - он всякий раз называл себя и просил отозваться, - на пленке автоответчика зафиксировался еще один, бессловесный: абонент пожелал остаться неизвестным... Собаки лаяли не зря: и эта ночь не обошлась без гостей. Правда, на сей раз явился блюститель порядка, майор Солодянкин с тремя милицейскими оперработниками. Во двор войти не рискнули и несколько минут, сидя в машине, сигналили, пока Георгий не вышел к ним за ворота. Солодянкин попросил отойти в сторону для конфиденциальной беседы: по сравнению с прошлыми встречами, поведение его резко изменилось - разговаривал уважительно, тоном и видом своим подчеркивая, что он знает, с кем имеет дело. Пожалуй, в "бермудском треугольнике" только самый ленивый не знал, что за фермер поселился в Горячем Урочище... Ушли