епка голова его дернулась, и очки соскользнули со лба обратно на нос. Получилось так, что помимо своей воли врач словно кивнул, соглашаясь с предложенными ему условиями. XIII Пальцы Белова выбивали нетерпеливую, нервную дробь по подоконнику. Отогнув край шторы, он высматривал на улице запропавшего Фила. Окраинный двор был пуст. Саша прислонился лбом к холодному стеклу и прошептал: -- Фила, Фила, ну где ты?! Вдруг зазвенел звонок. Белов метнулся к телефону и в тот же миг понял, что звонят в дверь. Он схватил со стола свой "Магнум", вернулся к окну и вновь осторожно заглянул за штору. Внизу, у подъезда не было ни людей, ни машин. Звонок повторился -- длинней и настойчивей. С пистолетом наизготовку Белый встал за дверным косяком, оставаясь вне возможной линии огня. -- Кто? -- негромко и настороженно спросил он. -- Да я это, -- послышался из-за двери невозмутимый голос Фила. -- Открывай, Саш... Подавив вздох облегчения, Белый открыл замок. Перед дверью стоял мрачный Фил, а за его спиной на площадке маячили Космос и Пчела. -- Брат, извини, я на себя взял -- пацанов привез... -- буркнул Фил, переступая порог. -- А то бы мы год друг друга шугались, пока всех не перегрохали... Белов молча посторонился, освобождая проход в квартиру. Вслед за Филом, попыхивая сигаретой, вошел Пчела, а Космос остановился в дверях и покаянно опустил голову. -- Сань, виноват я, заигрался... -- пробормотал он. -- Меня "синие" попутали, ты имел право на меня подумать... -- Может, ты войдешь, или мы все соседям расскажем? -- раздраженно ответил Белый. Он повернулся и прошел в комнату. Фил, развалившись на диване, с мрачным видом подвел итог своим переговорам с теннисистом. -- Короче, брат, расклад такой: Виктор Петрович твой -- сука полная! Поддержки у нас никакой. И если ты прав насчет федералов, то нам... -- цыкнув зубом, он чиркнул себя по шее. -- Молсно я с мамочкой поеду попрощаюсь? -- нервно хихикнул Пчела. -- Можно, если успеешь... -- хмуро ответил Фил. -- Сань, я голову даю -- это Лука заказал, -- подал голос Космос. -- Ему канал в Чечню нужен, а ты в отказ пошел. Ну, он и решил, что меня прикрутит... -- Может, и Лука... -- задумчиво кивнул Саша. -- Кос, а тебя кто на него вывел? -- Да этот... Володя-мент... -- неохотно процедил тот и вполголоса добавил: -- Сучонок... -- Ладно, поехали Ольгу заберем, -- Саша взял со стула пальто. -- А потом уж будем решать -- куда бежать, кого мочить... Пчела, ерничая, вздохнул: -- Эх, знала бы моя первая учительница, в какую задницу попадет Витя Пчелкин, -- ставила бы мне одни пятерки... Невесело усмехнувшись, Белов накинул пальто и, глубоко засунув руки в карманы, повернулся к друзьям. -- Пацаны, послушайте, только поймите меня правильно, -- насупясь, угрюмо сказал он. -- Я не хочу никого обидеть, но могут стрелять по мне, а зацепят вас... Фил быстро переглянулся с Пчелой и Космосом. -- Я ж вам говорил, что у него маразм... -- он сам был не рад, что его диагноз подтвердился. -- Фил, я серьезно... -- сдвинул брови Белов. -- Сань, я не въезжаю! Это ж общее дело, ты что?! -- возразил Космос и, неожиданно улыбнувшись, достал из-за пазухи свой неизменный тэтэшник. -- И потом, мы же с первого класса вместе! -- И за все, что мы делаем, мы отвечаем тоже вместе! -- тоже достав пистолет, напомнил давно минувшее Пчела. -- И во всем этом дерьме прикрываю вас я! -- с усмешкой подытожил Фил, вытащив из-под пальто целых два "Стечкина". -- Бригада... -- улыбнулся Саша и поднял свой "Магнум". В кармане Космоса зазвонил мобильник. Продолжая улыбаться, он достал трубку. -- Алло... -- улыбка тут же сползла с его лица. Саша двинулся на выход, но его за рукав задержал Космос. -- Погоди секунду... -- пробормотал он, прикрыв микрофон, и растерянно посмотрел на Белова. -- Сань, беда... Это Лука звонит. Они больницу оцепили, хотят с тобой говорить. Запрокинув голову, Белов беззвучно выматерился и выхватил телефон из рук Космоса. -- Да! -- рявкнул он. -- Давай только без нервов, да, пацанчик?! -- послышался в трубке негромкий, с хрипотцой, голос Луки. -- Слушай сюда, вора! -- едва сдерживаясь, тут же перебил его Белый. -- Если с моей женой, если с моим сыном что-нибудь случиться, если рядом с ними хоть ветерочек дунет, я тебя, "синий", на ремни порежу! -- Ты остынь и меня послушай, -- невозмутимо ответил Лука. -- Вчерашнее, небось, на нас списал? -- Нет пока что, -- сквозь зубы процедил Саша. -- Вот это правильно, -- хмыкнул авторитет. -- Мы здесь чисты. Давай встретимся, потележим, я тебе обскажу все, что я про эти дела думаю. -- Давай, -- не раздумывая, согласился Белов. -- А с женщиной твоей ничего не будет, -- миролюбивым тоном продолжил вор. -- Это просто страховка, чтоб ты не вздумал сдуру в меня палить. -- А у меня какие гарантии, что ты в меня не шмальнешь? -- резонно возразил Саша. -- А вот это -- вопрос по существу, молодец, пацанчик, -- хохотнул Лука. -- Вот и давай решать... -- Саня, они же тебя замочить хотят! -- прошипел Белову в ухо Космос. -- Плевать! -- сверкнув глазами, цыкнул на него Белый. Он не верил в это -- уничтожив его, Лука терял все шансы заполучить его транзитные каналы. По мнению Саши, вор не мог не понимать этого. А в этот момент на другом конце провода Лука открыл двери в зал кафе и деловито взмахнул рукой сидящим за дальним столиком Руслану и Каверину. Володя сразу вскочил на ноги и направился к нему. XIV Выслушав указания Луки, Каверин немедленно отправился их выполнять. Но прежде, отъехав от кафе, он снова позвонил Введенскому. На сей раз он застал его на месте. Игорь Леонидович дал бывшему милиционеру свои указания, и Каверин не мог не поразиться тому, насколько они совпадали с заданием, полученным от Луки. Собственно, инструкции вора в законе и офицера ФСБ отличались всего лишь одной деталью. По их заданию Володя отправился в одно тихое местечко неподалеку от Москвы, где ему предстояло разыскать довольно загадочного субъекта. Этого человека звали просто Стрелок, и был он первоклассным профессиональным киллером. Этот вольный художник настолько любил свое дело, что готов был обслуживать всех подряд. При этом на Лубянке прекрасно знали о его эпизодическом участии в криминальных разборках и охотно их санкционировали (в тех, разумеется, случаях, когда выбор очередного клиента Стрелка совпадал с интересами Конторы). В среде же "синих", напротив, никто и в мыслях не держал, что Стрелок мог работать по наводке федералов. И Лука, и Введенский обещали связаться с киллером и предупредить его о визите Каверина -- в противном случае Стрелок запросто мог стрельнуть в незнакомца, без спроса нагрянувшего в его логово. При этом надеяться на то, что он промахнется, было абсолютно наивно. Да и срочный заказ от чужого человека Стрелок, безусловно, не принял бы. Киллер должен был дождаться Володю с авансом и фотографией клиента в своем тире, оборудованном на окраине районной свалки. Героически преодолев отвратительно воняющие горы мусора, Каверин добрался до загородки из бетонных плит, из-за которой доносились непрерывная стрельба. Судя по столь бодрой канонаде, легко можно было предположить, что внутри упражняется не менее взвода отличников боевой подготовки. Володя приблизился к железной калитке и, дождавшись паузы в стрельбе, что было сил заколотил по ней. После инструктажа обоих своих боссов Каверин всерьез опасался, что от неожиданности. Стрелок может в него пальнуть. -- Ку-ку! -- выкрикнул он еще для верности и только после этого осторожно заглянул вовнутрь. В торце длинного и узкого бетонного пенала висели две зеленые поясные мишени, а напротив них, возле стола с разложенным на нем оружием, стоял невысокий бритоголовый крепыш с пистолетом в руках. Вопреки его опасениям Стрелок отреагировал на его появление довольно мирно -- поднял руку в знак приветствия и тут же повернулся к столу с оружием. -- День добрый... -- улыбнулся, приблизившись к нему, Каверин. -- Привет, -- едва повернув к нему голову, буркнул Стрелок. -- Можно? -- Володя показал на лежавший на столе бинокль. -- Бери, конечно, -- кивнул бритой головой Стрелок, нацепил наушники и, взяв со стола "Стечкина", развернулся к мишени. Снова загремели выстрелы. Каверин следил за мишенью в бинокль -- все до единой пули ложились точно в лоб человеческого силуэта. -- Н-да... Прилично стреляешь. Володя достал из кармана пухлый конверт и фотографию. Он положил на стол фото изображением вниз, на него -- конверт и придавил бумаги биноклем. -- Работа такая... -- Стрелок покосился на стол. -- Принес? -- Угу... "Гюрза"? -- Каверин ткнул пальцем в массивный пистолет необычной формы. -- Да, хорошая машина, -- несколько оживился Стрелок. -- Когда с двух рук стреляешь, "Гюрза" бьет по нервам, а "Стечкин" работает по цели. -- Это как? -- не понял Каверин. -- Сейчас покажу. Киллер взял в руки по пистолету и, скрестив их, принялся палить по мишени сразу из обоих. При этом он постоянно двигался, перебегая из стороны в сторону. Теперь новые дырки появлялись не только на лбу, но и по всей площади мишени. Расстреляв оба магазина, Стрелок положил пистолеты на стол и потянулся к конверту и фотографии под ним. Пока только Каверин знал, кто на этом фото, кому уготовано предстать перед высшим судом уже сегодня. И хотя он не испытывал к этому человеку ни малейшей симпатии, особой радости от его скорой смерти он не испытывал. Пожалуй, он предпочел бы даже, чтобы на фото был другой... Мельком заглянув в конверт, Стрелок перевернул фотографию и удивленно приподнял брови. Теперь и он узнал человека, под чьей жизнью ему предстояло подвести черту. -- Где, когда? -- спросил после паузы он. -- Сегодня в шесть вечера, на гребном канале в Крылатском... Знаешь? -- Знаю, знаю, как не знать... -- задумчиво покивал Стрелок и вполголоса добавил: -- Вот, значит, как... XV Операция и в самом деле оказалась несложной, времени заняла немного и закончилась, по заверениям врачей, вполне успешно. Убедившись, что с Ваней все в порядке, Оля направилась к кабинету педиатра. -- Войдите, -- услышала она, постучав в дверь. Оля, в белом халате на плечах, шагнула в кабинет. Строгая докторша мыла руки над фаянсовым умывальником. -- Можно? -- робко улыбаясь, Оля подошла к ней. -- Светлана Валентиновна, я хотела бы вас отблагодарить, но, к сожалению, нет сейчас такой возможности. Понимаете, муж далеко, но вы можете быть уверены... -- Спасибо, не надо, -- холодно оборвала ее врач. Не поднимая глаз, она вытерла руки и прошла к столу. -- Это же ребенок, какие могут быть "благодарности" ? -- Нет, ну все-таки... -- сгорая от неловкости, мялась Ольга, присаживаясь рядом. -- Мы просто так внезапно собрались, что... -- Странные вы люди... -- снова перебила ее докторша. -- Кто? -- Олю насторожил нескрываемо раздраженный тон женщины. -- Вы, -- она повернулась к посетительнице, обратив на нее тяжелый, осуждающий взгляд. -- Как будто инопланетяне. -- То есть? -- растерялась Оля. -- Я вот оперирую и думаю -- чем мне детей накормить? А у вас? Какие проблемы у вас? -- распаляясь, повысила голос докторша. -- Вы видели, что вокруг больницы творится?! -- Нет пока... -- Так пойдите, посмотрите! -- она резко взмахнула рукой в сторону окна. -- Да я это уже четвертый год вижу... -- вымолвила Оля с такой безысходностью, с таким отчаяньем, с такой невыразимой тоской, что раздраженная докторша мгновенно опомнилась. Женщины обменялись долгим внимательным взглядом и без лишних слов поняли друг друга. -- Вот что... Идите к ребенку, -- мягко сказала докторша, коснувшись плеча Ольги. Та покорно поднялась и, не поднимая мгновенно наполнившихся слезами глаз, прошептала: -- Спасибо, Светлана Валентиновна -- Ольга закрыла за собой дверь и медленно поднялась по лестнице на второй этаж. В десяти шагах за ее спиной, за поворотом коридора, в проеме входной двери сидел на стуле Макс. В обеих руках он держал по автомату. Напротив входа в больницу, по периметру забора, рыча моторами, стояли несколько автомобилей с вооруженной братвой. Несколько человек топтались около ворот, поглядывая на двухэтажное здание больницы. Они тоже были с оружием, причем никто из них и не думал его прятать. Лицо Макса не выражало никаких эмоций, оно стало каменным, как у сфинкса. И только глаза непрерывно двигались, примечая малейшие передвижения в стане врага. Рядом с ним испуганно жался к стене лысый главврач. -- Ну что, доктор, видели вы когда-нибудь столько конкретных редисок? -- не меняя позы, пробормотал Макс. -- Нет, не видел, -- тихо отозвался врач. Он со страхом смотрел на толпу вооруженных до зубов молодчиков и с трудом верил своим глазам. Неужели это все наяву -- не в американском гангстерском боевике, а у них, в тихом Лыкове, да еще прямо средь бела дня! С еще большим ужасом он представлял себе, что случится с больницей, с персоналом, с больными, если все это оружие начнет стрелять... -- Вот и я тоже не видел, -- подавил вздох Макс. Вдруг он заметил среди оцепившей больницу братвы беспокойное оживление. Через минуту на противоположной стороне улицы остановились еще две машины. Макс тут же поднялся и передернул затвор "калаша". Двери обеих машин распахнулись. Из передней выбрался Космос, к нему подтянулись еще человек пять-шесть -- все с оружием. Космос шагнул вперед и, поигрывая двумя тэтэшниками, с невозмутимым видом прокричал через улицу: -- Братва, мы не хотим стрелять, мы просто наблюдаем! Предупреждаю: не напрашивайтесь! Начнете шевелиться, всех перемочим! -- Да пошел ты! -- зло проорали ему в ответ. XVI С крыши двадцатидвухэтажного жилого дома открывался замечательный вид на изогнувшуюся широкой дугой Москву-реку, на ровную, как стол, пойму за нею и на небольшую площадку, вымощенную бетонными плитами. Стрелок спешил. Во-первых, день уже начал сменяться вечером, приближались сумерки, а хорошее освещение для его работы было очень важно. А во-вторых, -- Стрелок бросил торопливый взгляд за реку -- белый лимузин Луки уже был на месте, значит, вот-вот должен был подъехать и Белый. Огромная "В-94" -- новейшая снайперская винтовка, больше похожая на противотанковое ружье времен Отечественной войны, -- уже стояла на месте. Киллер раскатал рядом с ней небольшой поролоновый матрасик. В своей работе он не допускал ни одной мелочи, которая могла бы помешать сделать точный выстрел. Любой некстати закатившийся под локоть камешек мог привести к промаху, поэтому Стрелок всегда тщательно заботился о том, чтобы ему было удобно. Он снял солнцезащитные очки, нацепил миниатюрные наушники и нажал на плеере кнопку "пуск". В ушах зазвучала тягучая, успокаивающая мелодия. Стрелок любил работать под музыку "Пинк Флойд" -- она помогала ему сосредоточиться на стрельбе и к тому же отвлекала от неизбежных мыслей о жертве. Вот и сейчас он подумал о человеке, которого ему сейчас предстояло убить, лишь вскользь, мельком. У этого человека были и деньги, и влияние, его воле подчинялось много людей, но все это уже не имело никакого значения -- жить ему оставалось всего несколько минут. Стрелок улегся к винтовке и прильнул к оптическому прицелу. И вовремя -- к белому "Линкольну" Луки приближался черный "Мерседес". Машина Белова остановилась метрах в семидесяти от лимузина Луки. Двери распахнулись, Фил, Пчела и Белый один за другим, вылезли наружу. Тут же из своего лимузина вышли Лука, Руслан и два их охранника. Обе группы настороженно посматривали друг на друга, но с места не двигался никто -- присматривались. Белый достал телефон и набрал номер Космоса. -- Кос, мы на месте, -- сообщил он. -- Как там? Есть шансы их вытащить? -- Сань, это нереально, -- озабоченно ответил тот. -- Их здесь человек тридцать. Если начнется канитель -- беда будет! -- Ясно. Будь на стреме, не отключайся. Белов тоже не стал отключать трубку. Он внимательно и напряженно огляделся. На сотни метров кругом было совершенно открытое пространство. -- Чисто вроде, да? -- повернулся он к друзьям. Хорошая точка, -- заметил Пчела. -- Все как на ладони. Оставаясь спиной к Луке, Белый жестами напомнил им: Пчела берет на себя правого охранника, Фил -- левого, сам Белов -- Луку и Руслана. Те едва заметно кивнули. Их план был прост, как три копейки. Лука с Русланом должны были быть без оружия -- Саша выторговал себе право это проверить. При этом "синий" на аналогичном праве настаивать не стал. Это Сашу ни удивило, ни насторожило, ведь Лука фактически держал его жену и сына в заложниках и, видимо, полагал, что этого вполне достаточно, чтобы заставить Белого стать сговорчивей и воздержаться от каких-либо резких действий. На этом предположении и решил сыграть Белый. План был таков -- завалить Руслана и обоих охранников, захватить безоружного Луку и заставить его снять оцепление с Лыковской больницы. Белов взглянул на часы -- пять минут седьмого. -- Ну, с богом... -- выдохнул он. -- Он не продаст, -- согласился Фил. Они с Пчелой переглянулись и двинулись навстречу "синим". -- Что, жим-жим? -- вполголоса спросил Фил. -- Да нет, нормально... -- прошептал бледными губами Пчела. Подошли к ворам. Лука, укрываясь от ветра, раскуривал свою изящную трубку. Остальные трое молчали, мрачно разглядывая Пчелу и Фила. -- Извините, но такая была постанова, -- пожал плечами Пчела, шагнув к Луке. Тот криво усмехнулся и демонстративно покорно заложил руки за спину. Пчела проворно обшарил вора, а Фил обыскал кавказца. Удовлетворенно кивнув, Пчела заглянул в лимузин Луки. Убедившись, что там -- никого, он взмахнул рукой Саше. Низко опустив голову, как бык на матадора, Белый решительно двинулся вперед. Вдруг телефон в его правой руке ожил: -- Саша! Алло, Саша!! -- хрипел он голосом Космоса. Белов на ходу поднес трубку к уху. -- Да. -- Саша!!! Они снимаются, они уезжают, слышишь меня?!! Берегись там! -- почти кричал Кос. -- Понял, -- Белый побледнел. Он и впрямь понял: раз воры отпускают Олю с сыном, значит, их захват нужен был только для того, чтобы вытащить Белова на встречу... А это означало, что Лука действительно собрался его замочить -- прямо здесь и сейчас! Он поднял трубку -- так, чтобы ее было видно ворам, -- и выкрикнул: -- Это мобила! Не сбавляя темпа, он медленно опустил руку с мобильником в карман. Пальцы его разжались и нащупали прохладную сталь "Магнума". До Луки оставалось не больше десятка шагов. Нагло ухмыляясь, вор вразвалочку шагал навстречу и попыхивал своей трубочкой. Рука Белого стиснула рукоятку пистолета, а указательный палец лег на спусковой крючок. А в это мгновение в полутора километрах от него, на плоской крыше обычного жилого дома в Крылатском, палец Стрелка уже плавно тянул спусковой крючок новейшей снайперской винтовки. "Пора!" -- решил Саша и осторожно потащил из кармана руку с "Магнумом"... И в тот же миг -- трах!!! В каких-то пяти шагах от него голова Луки с омерзительным треском разлетелась мелкими брызгами. И тут же вторая пуля разворотила спину Руслана. Тело кавказца еще не успело упасть, как Пчела, Фил и охранники воров выхватили оружие. Фил с Пчелой оказались проворней. Их выстрелы слились в один, и на квадратные бетонные плиты легли еще два трупа. Ничего не понимающий Саша обвел взглядом освещенные заходящим солнцем безлюдные просторы Крылатского. Кто? Откуда? Каким образом? К нему бежали Пчела и Фил. Саша повернулся к ним, растерянно покачал головой и развел руками. -- Уходим! Саня, в машину! -- на бегу прокричали они. Белый бросил последний взгляд на труп Луки и вдруг подумал: если б он был всемогущим Богом, он, наверное, оживил бы его сейчас. Только для того, чтобы убить снова. Но уже -- самому. -- Саня, твою мать! -- раздался бешеный крик Пчелы. Белов сделал шаг назад, под его ногой что-то хрустнуло. Он опустил голову -- это была изящная трубка Луки, из нее все еще поднимался легкий сизый дымок. XVII Катя была у сестры уже почти сутки. За это время ей пришлось дважды вызывать неотложку -- у Тани крепко прихватывало сердце. Врачи "скорой" предлагали госпитализацию, особенно настойчив был второй -- долговязый суетливый парень, чем-то похожий на Космоса. Но Татьяна Николаевна ни о какой больнице и слушать не желала. Она до сих пор ничего не знала о сыне и каждую минуту ждала от него звонка. И не пропускала ни одного выпуска новостей по телевизору: а вдруг скажут что-нибудь новое про Сашу? Несмотря на все старания Кати хоть как-то приободрить сестру, Татьяна Николаевна часто начинала плакать -- тихо и горестно. Жалко ее было неимоверно. Катя пыталась ее разговорить, отвлечь от мрачных мыслей, но всякий раз сестра переводила разговор на сына. Вспоминала его детские шалости, болезни, успехи и неудачи. Достала старые Сашины фотографии и подолгу рассказывала -- где и когда они были сделаны. Катя тоже, разумеется, переживала за племянника, но -- по-своему. Уже к обеду она уничтожила у сестры львиную долю ее запасов провизии, включая целое блюдо тех самых пирожков с морковкой. А ближе к вечеру Катя решила сбегать по магазинам -- закупить кое-что из продуктов, а заодно и запастись в аптеке новыми лекарствами для сестры. Благо, она, кажется, задремала. Одевшись, она тихонько заглянула в комнату к Татьяне Николаевне. Та, словно почувствовав что-то, проснулась, приподняла голову и встревоженно спросила: -- Кать, ты куда? -- Я в магазин, Танюша. Спи... Татьяна Николаевна, прищурясь, взглянула на часы. -- Нет, Кать, дай мне пульт -- сейчас будут шестичасовые новости... -- она вымученно улыбнулась сестре. -- А ты иди, иди, Катюш, я в порядке... Катя кивнула и вышла из квартиры. Душа у нее была не на месте, поэтому в магазинах она металась между прилавками с такой скоростью, будто опаздывала на поезд. Минут через сорок она, нагруженная сумками, открыла дверь. В квартире было подозрительно тихо. Катя опустила сумки на пол и позвала: -- Танюш! Тишина. Не сняв плаща, Катя на ватных ногах прошла в комнату сестры. Таня неподвижно лежала на боку, лицом к погашенному экрану телевизора. Ее левая рука неловко свесилась с дивана, рядом лежал телевизионный пульт. -- Таня! -- вскрикнула Катя и в ту же секунду с ужасом и отчаяньем поняла, что сестра ей уже не ответит. Она бессильно опустилась на пол рядом с диваном и взяла в руки еще теплую Танину ладонь. Жгучая боль потери удавкой перехватила горло, и Катя глухо, навзрыд заплакала. И еще долго, очень долго она сидела вот так -- прижавшись мокрой от слез щекой к безжизненной руке сестры, -- и давилась горькими, безутешными рыданиями. XVIII Введенский перехватил Белова сразу после похорон матери. Сашин мобильник зазвонил, когда он только-только вышел за ворота кладбища. Категорическим тоном фээсбэшник потребовал встречи, никаких возражений он слушать не стал и, назвав время и место экстренного рандеву, сразу отключился. Можно было, конечно, плюнуть и не поехать. Но к тому времени Саша уже понял, чьи пули положили Луку и Руслана в Крылатском. Фордыбачиться и качать права в его положении было не только глупо, но и опасно. Ему ясно и недвусмысленно дали понять, кто в доме хозяин, кто рассчитывает и ведет свою грязную игру, и четко указали на его место во всей этой мерзости. Белов приехал на место с красными от недосыпания глазами, небритый и потерянный. Введенский уже был на месте. Рядом с ним в пустой придорожной беседке стоял Володя Каверин. В другое время Саша, наверное, немало удивился бы этому обстоятельству, но сегодня ему было не до того. Не поздоровавшись ни с одним, ни с другим, Белов вошел в беседку и тяжело опустился на лавку. Он закурил и поднял измученные глаза на Введенского. Игорь Леонидович ответил ему откровенно озлобленным взглядом. -- Значит так, Белов, -- он начал свой разнос ледяным, чеканным голосом, нервно расхаживая перед самым Сашиным носом. -- Вы сами накликали неприятности. События вышли из-под контроля Конторы благодаря вашему отказу. Так что скажите спасибо Владимиру Евгеньевичу, за то, что сидите здесь, с нами... -- Введенский сделал выжидательную паузу. -- Спасибо, Владимир Евгеньевич! -- Саша с ернической насмешкой поклонился Каверину. Тот протестующе поднял ладони и замотал головой, демонстративно отказываясь от его благодарности, но Белов видел -- ему безумно нравилось то, как Введенский его отчитывал. -- Да! А не валяетесь где-нибудь под камнем в компании червей, жуков да лягушек. Понятно это? -- фээсбэшник резко развернулся к Саше. -- Не слышу... Каверин еле сдерживал торжествующую улыбку. -- Да понятно, понятно... -- буркнул Белов и снова язвительно усмехнулся: -- Извините, что я сижу, да? Введенский пропустил его колкость мимо ушей и продолжил все тем же раздраженным голосом. -- Дальнейшие инструкции получите у Владимира Евгеньевича, -- он кивнул в сторону Каверина. -- Считайте, что все произошедшее -- последнее китайское предупреждение. Никаких церемоний больше не будет. -- Широко расставив ноги и заложив руки за спину, Игорь Леонидович застыл перед Сашей. Буравя его гневным, колючим взглядом, он внушительно, раздельно отчеканил: -- Шаг влево, шаг вправо -- расстрел. К чертям свинячьим! Казалось, он хотел сказать что-то еще, но вместо этого вытащил из кармана связку ключей на длинной, с полметра, серебристой цепочке, и раздраженно подбросил ее на руке. Наградив напоследок обоих своих подопечных суровым взглядом, Введенский направился к машине. Белов и Каверин остались одни. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Странная это была пара -- спаситель и спасенный. Каверин даже не пытался разобраться в букете собственных ощущений, в котором преобладали, пожалуй, ненависть, злорадство и некоторая досада: к сожалению, вендетта это блюдо, которое надо есть холодным. В свою очередь спасенный не испытывал к своему "шефу" ни малейшей благодарности. -- Зря он так прессует, -- с наигранным сожалением покачал головой Каверин. -- Ты это... не обращай внимания. -- Тебя не спросили... -- процедил Белов и, глядя на собеседника, презрительно прищурился. -- Ну, валяй, инструктируй, что ж ты? Володя замялся, старательно изображая растерянность. -- Так что, собственно... -- пожимал плечами он. -- Вместо Луки я теперь буду. Мои контакты в Чечне хотят оружия. Ну и... будем поставлять его по твоим каналам. Как тебе такой план? Хреновый, -- мрачно отрубил Саша. -- А вот это ты зря! Чечня сейчас -- такой ключик! К таким замочкам! -- Каверин оживился, загримасничал, многозначительно задирая вверх свои маленькие белесые глазки. -- Ты что! Потом всех нас еще благодарить будешь! -- Угу... Я так отблагодарю, что мало не покажется... -- угрюмо пообещал Белов. Саша повернулся вслед тронувшейся машине Введенского. Каверин проследил его тяжелый взгляд и вдруг рассмеялся и мелко-мелко закивал головой. -- Да-да-да... У меня тоже иногда такие мыслишки бывают... -- захихикал он. -- Взять тротильчика грамм этак пятьсот, и -- бабах! И нет куратора! Красота, а?! Даже не взглянув в его сторону, Белов встал и вышел из беседки. Каверин бросился следом, стараясь заглянуть ему в лицо. -- Нет, правда, Саш... Есть ведь такое, согласен? А, Саш? -- настойчиво спрашивал он. -- Вот если по чесноку, сознайся, -- ведь охота иногда Леонидыча вальнуть? Вдруг Саша остановился и двумя резкими движениями ощупал карманы пальто Володи. В левом что-то было, он быстро запустил в карман руку и вытащил оттуда работающий диктофон. Белов выключил механизм и сунул его под нос опешившему Каверину. -- А если б мы с тобой в бане разговаривали? Куда б ты его спрятал?! -- брезгливо спросил он. Каверин развел руками и осклабился. -- Ой, я тебя умоляю! -- поморщился он. -- Ну это ж просто привычка! Да не обращай ты внимания... Я даже жену иногда записываю, так, для интереса. А что? Пусть будет... -- Штирлиц хренов! -- Белов развернулся и стремительно зашагал к машине. -- Саша! -- Каверин растерянно смотрел ему вслед. -- Ну, погоди, Саш! XIX Мрачные мысли, поселившиеся в голове Ольги в недостроенной даче в ночь после покушения, не исчезли и после похорон свекрови. Наоборот, ее смерть только укрепила Олю в четком понимании того, что в ее семейной жизни назрели срочные и кардинальные перемены. Стоя у могилы Сашиной мамы, не дожившей даже до пятидесяти, Оля невольно думала -- а не ожидает ли и ее такая же участь? А может, для нее все закончится еще раньше, и не от сердечного приступа, а от пули снайпера или от бомбы в машине? О том, что все эти ужасы вполне могли произойти не только с ней, но и с Ваней, Оля старалась не думать. Наверное, она давным-давно ушла бы от Белова, если бы не одно "но": Оля любила своего мужа. Именно поэтому она никак не могла решиться на самый крайний шаг. На одной чаше весов был покой ее самой и ее сына, их безопасность и, по большому счету, все их будущее, а на другой -- одна только любовь, загадочная и непостижимая, как сама жизнь. Эти бесконечные раздумья, сомнения и собственная нерешительность выводили ее из себя. Плохо было и то, что Оле совершенно не с кем было посоветоваться. Ну не с бабушкой же, в самом деле, -- уж та бы, без всяких сомнений, была бы двумя руками за развод. Ее раздражение росло и искало выхода, а тут еще сразу после похорон матери Саша опять уехал куда-то -- один, без охраны... Проводив гостей после скомканных из-за Сашиного отъезда поминок, Оля уложила сына и вместе с Катей, оставшейся ей помогать, закрылись на кухне. Они быстро убирались, причем хозяйничала, в основном, Катя -- от навязчивых мрачных мыслей у Ольги все валилось из рук. У миксера заело крышку, и это оказалось последней каплей -- Оля отшвырнула его и, грохнув по столешнице кулаком, воскликнула в сердцах: -- Все, Кать, никаких моих сил больше нет -- ни женских, ни, блин, общечеловеческих! Катя, конечно, заметила, что с Ольгой творится что-то неладное. Она тут же с ворчанием отодвинула ее в сторонку: -- Успокойся, все! Оставь, током еще стукнет. Что с тобой вообще происходит?! Оля отошла к темному окну и, сдерживая из последних сил закипающее раздражение, вполголоса сообщила: -- Короче, я написала заявление на развод. -- Глупость какая! -- фыркнула Катя, закуривая. -- Ты что?! -- Глупость?! -- мгновенно взвилась Ольга. -- А ты послушай. Я живу с ним четыре года, так?! Мы познакомились, когда его ловила милиция, в день свадьбы я чуть не наступила на гранату... Ты не смейся, ничего смешного нет! Когда я рожала, он сидел в тюрьме -- мне потом Томка Филатова все рассказала. Он потом клялся: все, любимая, соскакиваю, все для сына сделаю. И что, Кать?! -- она обратила на гостью глаза, пылавшие праведным гневом. -- Неделю назад его чуть не убили у меня на глазах! Все, не могу больше!! -- Оль, успокойся, ты Ваньку разбудишь, -- постаралась урезонить ее Катя. Оля плюхнулась за стол и потянулась к початой бутылке ирландского ликера. Руки ее заметно дрожали и, разливая густую жидкость, она пролила несколько капель на скатерть. -- А как мне прикажешь реагировать? Я что, Джейн Эйр?! -- продолжала возмущаться она. -- У нас полон дом холодного оружия, сабли какие-то, томагавки... Я вчера в комнату захожу, а у меня ребенок оптическим прицелом играет! Но я -- баба, а не боевой конь! Я закончила консерваторию, у меня богатая внутренняя жизнь! И вообще, не трогай меня, я истеричка! -- голос Ольги сорвался на крик. Шмыгнув носом, она залпом выпила рюмку и подняла на Катю глаза. -- Я подозреваю, что он убивал людей, -- вдруг мрачно призналась Ольга. Затушив сигарету, Катя растерянно опустилась на стул напротив нее. -- Я не знаю, Оль, что тебе сказать. Все это так, да... -- задумчиво произнесла она после паузы. -- Но с другой стороны... Он твой муж, он отец твоего ребенка, с ним ты как за каменной стеной была, забот не знала... -- Кать... -- Что "Кать"?! Ты послушай меня и не перебивай! -- прикрикнула она. -- Он тебя любит, а это не последнее дело, ты уж поверь старой перечнице... Ольга подавленно молчала. Катя взяла пузатую бутылку и налила еще -- ей и себе. -- Развод, не развод -- это тебе решать, конечно. Но только не сейчас, -- вдруг взмолилась она. -- Ну дай ты ему из ямы выбраться, худо ему сейчас -- покушение это, Таню мы похоронили... Оля вдруг громко всхлипнула. -- Жалко дурака... -- И мне жалко, -- согласилась Катя. -- Все равно люблю ведь... -- по щекам Оли покатились крупные слезы. -- Вот видишь, Оленька, любовь-то она как... Катя тоже всхлипнула и, безнадежно махнув рукой, прикрыла ей глаза. -- Катя... -- Оля неуверенно улыбнулась сквозь слезы. -- Что ж делать-то? -- Давай свое заявление, -- решительно кивнула Катя, -- я порву... XX Старый дверной замок открылся с резким щелчком, прозвучавшим в полной тишине неожиданно громко. Саша перешагнул порог родительского дома и замер. Зеркало в прихожей было занавешено черным тюлем, Белов повернулся к нему и осторожно провел рукою по ткани. -- Ну вот и все... Все кончилось, мамочка... -- потерянно пробормотал он. -- Ни черта хорошего ты от меня так и не дождалась... Вряд ли он смог бы объяснить даже самому себе, что заставило его приехать сюда, в опустевшую квартиру матери. Тут была и острая боль потери, и гложущее чувство своей неизгладимой вины в ее смерти, и беспомощность ребенка, в сложной ситуации ищущего помощи и поддержки у самого близкого человека -- у мамы. Он прошелся по коридору, заглянул зачем-то на кухню, потом -- в свою комнату. В подсвеченном аквариуме плавали равнодушные ко всему на свете рыбки. Саша открыл коробочку с кормом и бросил им пару щепоток. -- И стрельба эта... никто же не мог предположить, что так случится... -- задумчиво и виновато продолжал он. -- Ты только не переживай за меня. Представь, что я военный, -- там ведь тоже стреляют... Он тяжело вздохнул и направился в комнату матери. На спинке стула лежало платье Татьяны Николаевны. Не зажигая света, Саша взял плечики, аккуратно повесил на них мамино платье и убрал его в шкаф. При этом он не прекращал свой покаянный монолог. -- Если я буду знать, что ты меня простила, клянусь, я выживу. И из-под этого пресса выберусь. Выживу... Ты ж меня знаешь, мам, я пацан упертый. Закрыв дверцы шкафа, Саша устало опустился на диван. Напротив, на столе, стояли фотографии его родителей. Он взял в руки снимок мамы -- раньше он висел на стене, теперь они с отцом были рядышком. На его глаза навернулись слезы. -- Я у тебя переночую сегодня, -- обратился Саша к улыбающейся с фотографии матери. Он поставил фото на стол и, как был, прямо в пальто, прилег на диван. Несколько секунд он смотрел невидящим взглядом в потолок, а потом повернулся на бок, уткнувшись лицом в диванную спинку, и натянул на голову полу пальто. -- Спокойной ночи, мамочка... -- одними губами прошептал он в темноту.  * Часть 2 *  ПРИВЕТ, ОРУЖИЕ! XXI Утро выдалось хмурым, как, впрочем, и многие другие в последнее время. После покушения и смерти матери жизнь Белова пошла наперекосяк. То есть формально все было в полном порядке -- дела шли успешно, никаких наездов больше не было и в помине. Наоборот -- после гибели Луки авторитет Белого стал еще крепче, еще нерушимей. И хотя за его спиной поговаривали разное, конфликтов с ним старались избегать все -- от воров в законе до респектабельных легальных бизнесменов. Все последние месяцы были посвящены работе над проектом "Привет, оружие!" -- так называл эту операцию Каверин. Для начала транзитные каналы Белова были опробованы на небольшой партии стрелкового вооружения. Товар дошел до адресата в срок и в полной сохранности. И Володя, и его клиенты в Чечне остались довольны. После этого стали готовить к отправке по-настоящему серьезную партию. Этим делом, как и любым другим, за которое ему доводилось браться, Белов занимался со всей ответственностью. Денег в закупку оружия было вложено немеряно. По сути, это был крупнейший коммерческий проект Бригады, и Белый трудился над ним, не жалея ни времени, ни сил. А то, что творилось при этом в его душе, никого, по большому счету, не касалось. Пожалуй, только Ольга и Фил замечали, что с Сашей творится что-то неладное. Неладно стало и внутри самой Бригады. Космос, окончательно отстраненный от всех дел, пошел в разнос. Теперь он был под кайфом почти постоянно, и не проходило дня, чтобы он не поцапался с кем-нибудь из своих. На Пчеле были основные контакты с заказчиками, с ними теперь он проводил куда больше времени, чем со старыми друзьями. Похоже, он вовсю крутил с "князьями гор" какие-то свои делишки, во всяком случае, держаться он стал несколько обособленно. Белый вел себя так, будто все это его не касается, и только Фил еще пытался наладить прежние отношения. От безысходности и тоски Белов стал частенько прикладываться к бутылке: Почти каждый вечер он проводил в казино, клубах или ресторанах, и все эти "культпоходы" неизменно заканчивались попойкой. Это стало настолько привычным, что Ольга стала постоянно держать дома средства для опохмелки -- огуречный или капустный рассол. Вот и сегодня небритый, всклокоченный Саша прошлепал босиком на кухню и, вытащив из холодильника дежурную банку рассола, жадно припал к ее прохладному краю. На стенке негромко бормотал репродуктор. Не отрываясь от банки, Саша протянул руку и добавил громкости. "Вчера, 25 марта 1995 года, в Чечне на трассе Грозный -- Аргун было совершено дерзкое нападение на колонну федеральных войск, -- озабоченно-деловым голосом вещал диктор. -- Чеченские боевики уничтожили два бронетранспортера сопровождения и три машины с военнослужащими внутренних войск. Погибло двадцать четыре и ранено восемь человек..." Белов поставил банку на подоконник и тяжело опустился на стул. Он знал, как это бывает. Вдруг с поразительной ясностью представилось -- нагретая весенним солнцем броня бэтээра, первая, пронзительно-яркая зелень вокруг и ослепительно-голубое, чистое небо. И вдруг! Оглушительный взрыв, звон в ушах, страшные крики раненых и шквал огня. И невозможно понять -- откуда этот огонь, и поэтому кажется, что стреляют сразу отовсюду. И полная растерянность -- как спасаться, куда бежать... "Как сообщили в региональном оперативном штабе по управлению контртеррористической операцией на Северном Кавказе, инцидент произошел рано утром, -- продолжал читать текст диктор. -- Сначала на радиоуправляемом фугасе была подорвана головная машина сопровождения. Затем колонна была остановлена и обстреляна из автоматического оружия и гранатометов. Военнослужащие открыли ответный огонь. Перестрелка продолжалась двадцать минут..." Белов опустил голову и замер. В нем медленно закипала ярость. "В региональном оперативном штабе подчеркнули, что за последнее время это уже четвертое нападение на федеральные силы. В районе инцидента проводятся оперативно-розыскные мероприятия. Часть местности оцеплена. По сообщению РИА "Новости", только за истекшие сутки в Чечне в результате проведения спецмероприятий было изъяты два гранат