тоснимков. Запечатленное на них зрелище навевало мрачные мысли. Серый асфальт в пятнах луж, серый комок человеческого тела, принявшего смерть в позе эмбриона - колени почти у самого лба, руки согнуты в локтях и прижаты к бокам. Грязь на лице и на пальто. Прах к праху. Откуда вышел ты, туда и вернешься. Гражданину Леонову было на вид лет сорок. Последний раз он брился дня три назад. Но даже если бы он побрился, причесался и припудрился, это не сделало бы его особенно привлекательным. Одутловатое лицо уставшего от жизни человека. Поэтому оно органично выглядело на фоне серого асфальта, лицо с закрытыми навечно глазами. - Не узнаете? - нарушил молчание Панченко. - Нет, - ответил я. - Этого человека я не знаю. А нет у вас снимков анфас, и желательно еще живого Леонова? - Все-таки узнали? - встрепенулся белобрысый. - Если бы узнал, то не спрашивал бы другие фотографии. Просто я знаю, что после смерти люди выглядят несколько иначе, чем при жизни. Особенно если их сбивают машиной. - Да ну? - притворно удивился белобрысый- - И откуда такие сведения? Ах да, вы же опытный товарищ по части мертвых и живых тел... - Вроде того. Панченко внимательно слушал нашу беседу, роясь в содержимом папки. Потом его пальцы вдруг замерли. 0н поднял голову и задумчиво спросил: - Константин Сергеевич, а у вас есть автомобиль? - Еще один хороший вопрос, - отреагировал я. - Просто подумалось...Так что насчет автомобиля? - Стоит во дворе. Можете убедиться на обратном пути. Белая <Ока>. - Шикарная штука! - ухмыльнулся белобрысый. - Только у вас неверные сведения. Она уже не белая, она темно-серая. - Давно не пользовался. - И на ней еще написано - пальцем по пыли - <танки не моют>, - продолжал издеваться белобрысый. - Завистники злобствуют, - ответил я, - один банкир из соседнего подъезда. А что касается пыли, так ведь синоптики обещают дожди. Сэкономлю на мойке. - Значит, давно не ездили? Как давно? День, неделю? - Панченко снова что-то записал в своих бумажках, хотя я еще не ответил на его вопрос. - Можете сказать поточнее? - Неделю, - я пожал плечами. - Вроде бы так. Может, больше. - Серега, - Панченко сделал знак белобрысому. - Спустись во двор, посмотри на машину повнимательнее. Вмятины на бампере и все такое... - Понял! - Лицо Сереги растянулось в радостной улыбке, я и опомниться не успел, как он выскочил из комнаты. Секунду спустя его физиономия снова выглянула из коридора. - Что такое? - нахмурился Панченко. - Какие проблемы? - Я-то уйду, - белобрысый подозрительно покосился на меня. - А вы останетесь с этим один на один... - Он меня не съест. Идите, сержант, - уже более настойчиво повторил Панченко. После этого минут на десять мы оказались избавлены от общества белобрысого энтузиаста. Не знаю, как капитан Панченко, а я почувствовал себя гораздо свободнее. - Хороший парень, - сказал я, вложив в эти два слова всю гамму своих эмоций по отношению к белобрысому. Панченко меня понял и не обиделся. - Молодой, перспективный работник - ответил он. - Делает карьеру. Стены лбом пробивает. Я-то человек пожилой, мне как раз такие помощники нужны. А без умелого руководства он вообще такого натворит... - Представляю, - согласился я. - Не представляете, - усмехнулся Панченко. - Кстати, я был в ту ночь у обменного пункта. Когда вы вели переговоры с террористом, помните? - Еще бы, - кивнул я. - Только я не вел переговоры, Я сидел рядом с ним и старался угадать, кого он грохнет первым - меня или женщину из обменного пункта. - Ну а я стоял в оцеплении. Та еще ночка выдалась... - Панченко откинулся на спинку кресла, но, как оказалось, предаваться воспоминаниям он и не думал. Пальцы капитана быстро вытащили из папки еще одну фотографию. Пока что Панченко держал ее ко мне тыльной стороной. - Вы узнали Леонова, да? - Панченко пристально смотрел на меня, но я никак не отреагировал на его испытующий взгляд. - Узнали или нет? Я не подозреваю вас Константин, я просто провожу расследование этого происшествия. Быть может, это обычное дорожное происшествие... А может, и нет. Если что-то знаете обо всем этом - скажите. Пока юноша бегает во двор и обратно. Я-то не буду вам <шить дело>. Моя карьера уже сделана. Я основательно задумался и попутно помечтал о кружке пива, которая пришлась бы мне сейчас как нельзя более кстати. - Ну вот что, - медленно произнес я. - Эти визитные карточки... Честно говоря, не помню, что я засовывал кому-либо в карман сразу шестнадцать штук. Ни знакомым, ни незнакомым. - То, что вы не помните, еще не значит, что такого не было вообще, - резонно заметил Панченко. - Между прочим, что у вас с лицом? Эта ваша <бытовая травма>... - Чем еще она вас не устраивает? - сердито отозвался я. - Объясняю: побитое лицо, помятый вид, явное похмельное состояние. Неудивительно, что шестнадцать визитных карточек забылись. Люди по пьянке забывают и не такое. - А этот Леонов... - Я не торопился с вопросом, потому что уже догадался, каким будет ответ. - Он тоже был пьян, когда его сшибла машина? - Тоже? - Панченко усмехнулся. - Проговорились, Константин. Да, он был пьян. Точнее говоря, когда его нашли и провели определенные медицинские исследования, то оказалось, что в его крови сильное содержание алкоголя. Вот так. Какие отношения у вас были с покойным, Константин? Когда вы его видели в последний раз? Живым или мертвым? - Фотографию, - сказал я. - У вас уже вспотели пальцы. - Навряд ли, - ответил Панченко и повернул снимок лицевой стороной. Это была увеличенная паспортная фотография все того же мужчины. Здесь он был на несколько лет моложе. Гражданин Леонов также был гладко выбрит, одет в черный костюм, светлую рубашку и однотонный галстук с немодным увесистым узлом. Именно такому узлу следовало находиться под тяжелым квадратным подбородком. Самоуверенный взгляд сильного, решительного мужчины. И уголки губ, чуть опущенные вниз, отчего все лицо приобретало выражение презрения к объективу фотоаппарата и всем, кто за ним находился. За те годы, что прошли с момента съемки гражданин Леонов сильно изменился. Но тяжелый подбородок остался, как осталось и скрытое в уголках губ презрение. Полагаю, оно осталось и после удара несколькими тоннами движущегося металла. - И что скажете, Константин Сергеевич? - Оказывается, голос Панченко мог быть и вкрадчивым. - Узнаете? Я вернул ему фотографию, прокашлялся и отчетливо проговорил все, что мог ему сообщить, не вызывая при этом дополнительных подозрений. Я сказал: - То, что этого человека зовут Павел Александрович Леонов, я впервые услышал от вас. Он называл себя просто Паша. Мы познакомились прошлым вечером... Или даже ночью. Вместе выпили. Потом я пошел к себе домой, он - к себе. По крайней мере, мне он сказал, что пойдет домой. Я действительно не помню, что давал ему свои визитки. Это была наша первая и единственная встреча. Точное время нашей встречи и всего последующего также сказать не могу. Помню, что была ночь. Автобусы уже не ходили. Или еще не ходили. - Это все очень хорошо, - пробормотал Панченко, лихорадочно записывая какие-то слова на листе бумаги. - Это просто чудесно... Вы пошли домой пешком, да? - Да. Я не пользуюсь своей машиной уже с неделю. - Потому что сильно пьете, да? Боитесь разбиться на обратном пути из бара? Или из ресторана? Где, кстати, вы выпивали вместе с Леоновым? Я прикрыл глаза, изображая мучительный процесс напряжения памяти. - Нет, не помню. - Константин, вы же вроде как частный детектив, да? - В его устах <вроде> прозвучало издевкой, но мне было не до обид. - Если вы вдруг всучили ему свои визитки... Может, вы предлагали ему свои услуги? Может, он просил вас о помощи в каком-то деле? Может быть, ему угрожали? Я снова закатил глаза, обхватил голову руками и даже отчаянно замычал. Негромко, но с чувством. Потом разочарованно покачал головой. - Вот убейте, не припомню, что он там говорил... - Если бы здесь был Серега, он бы вам ответил: <Обязательно убьем, если не вспомните>, - улыбнулся Панченко. - Ага, а вот, кстати, и он... Хмурый Серега с шумом ворвался в квартиру. - Темно уже, а я фонарик забыл дома, - пожаловался он. - Спичками светил, да только ни черта не разглядеть. Надо забирать эту тачку на тщательный осмотр. - Хорошая идея, - одобрил Панченко. - Но это в следующий раз. - Он закрыл папку. - Время позднее, меня жена заждалась, у младшего сына уроки проверить надо... - Он не раскололся? - метнул на меня стремительный взгляд Серега. - Пока держится, - усмехнулся Панченко, поднимаясь с дивана. - Да ты не кати бочки на Константина Сергеевича. У него тоже есть заслуги перед правоохранительными органами. - Ну-ну, - недоверчиво пробормотал Серега. Моя персона явно не внушала ему доверия. - У меня даже есть знакомые в Управлении, - не слишком уверенно похвастался я. Вроде того как остановленный гаишником водитель начинает придумывать себе родственников, работающих в госавтоинспекции. - В вытрезвителе, что ли? - сострил белобрысый и сам же рассмеялся. - Не в вытрезвителе, дурак, а в отделе кадров, - тихо сказал я, когда дверь за гостями закрылась. - И мне сообщили по секрету, что с завтрашнего дня всех белобрысых идиотов будут увольнять. Ты под номером один в этом списке, Серега. Впрочем, я забыл про белобрысого уже через минуту. Меня занимало другое. Я встал под душ и стал медленно закручивать кран с горячей водой, пока не перекрыл ее совсем. После этого я выдержал секунд двадцать и с диким воплем выпрыгнул на кафель. Затем последовали две чашки крепкого кофе. И тогда я попытался вспомнить все - от начала и до конца. 5 Черта с два. Последовательной цепочки слов и событий у меня не получилось. Так, отдельные эпизоды. Начало и конец каждого тонули в густом тумане. Все равно, что смотришь фильм не целиком, а десять минут из начала, десять минут из середины и десять минут финала. А потом твоей фантазии предоставляется широкий простор для придумывания связей между увиденными кусками. Моя фантазия куда-то отлучилась по делам, и между воскрешенными в памяти эпизодами оставались большие вопросительные знаки. И я ничего не мог с этим поделать. Все начиналось с фразы: - Чего уставился, рожа? Вопрос адресовался мне - Под рожей, как нетрудно догадаться, также подразумевался я. Но в тот момент мне непросто было до такого додуматься. Я сидел за столиком в дальнем углу бара и чувствовал легкое покачивание, словно на прогулочном теплоходе. Топливом для этого теплохода послужили двести граммов водки (охлажденная <кристалловская>) и несколько стаканов розового грузинского вина. Не так уж много. Но мне хватило. Я чуть навалился грудью на стол, глупо улыбался и смотрел прямо перед собой. Потому что сил повернуть шею в сторону не было. Да и смысла в поворотах не было. Я все равно не соображал, что именно вижу перед собой. Это и сыграло со мной шутку. Для кого-то смешную, для меня - нет. В баре (я и вправду не помнил его названия, а также обстоятельств, которые занесли меня именно в это заведение) было людно, и я еще удивлялся, почему за мой столик никто не подсаживается. Теперь-то мне понятно, что мало кто захочет иметь соседом пьяного типа со странной улыбкой во всю рожу, который к тому же раскачивается из стороны в сторону. Того гляди впечатается мордой в стол. Я бы с таким рядом не сел. А уж после того, как меня спросили: <Чего уставился, рожа?>, народ стал потихоньку линять из-за соседних со мной столиков. Чуть погодя я понял, почему. Я понял это, когда сфокусировал свой утомленный взгляд на человеке, задавшем мне этот не слишком вежливый вопрос. О, эта была та еще глыба. Это был тот еще матерый человечище. Он сидел, но был примерно одной высоты с людьми, которые стояли за его спиной у стойки бара. Его кулаки показались мне в тот момент идеально квадратными. А пальцы, толщиной в хорошую сардельку, из тех, что подают в столовой мэрии, а не в школьной столовой, пальцы были украшены массивными перстнями. Как бы пьян я ни был, но и то моментально догадался, что перстни имеют не только художественную ценность, но и вполне практическую. От них остаются следы на лице. Или на других частях тела, куда приложится кулак этого человека. Так вот, этот тип положил локти на стол, подпер свою тяжелую голову могучими кулаками и спросил меня: - Чего уставился, рожа? Этот голос легко перекрыл грохот музыки из динамиков и чмокающие поцелуи влюбленной парочки за соседним столиком. Посетители бара испуганно завертели головами, пытаясь определить, кого из них назвали <рожей>. А я все еще витал в облаках - Поэтому специально для меня вопрос повторился. Может быть, даже не один раз. Полагаю, с каждым повтором ярость этого типа возрастала. Он не привык, чтобы его игнорировали. В какой-то момент я встрепенулся. Протер глаза. И наконец услышал вопрос - <Кто куда уставился?> - не понял я. А потом постарался осмыслить то, что было у меня перед глазами. То, во что уперся мой взгляд (совершенно бессознательно) несколько минут назад. На черном фоне была нарисована птица. Сначала я подумал, что у меня двоится в глазах. У птицы было две головы. Я несколько раз пересчитал - неизменно получалось две. Крыльев было тоже два. И ноги - две. <Э, нет, - сказал я сам себе. - Таких птиц не бывает. Мутант какой-то. А если это нарисованы две птицы, то крыльев должно быть четыре - Вот художники от слова ху...> Минутку. Я чуть пошире раскрыл глаза и увидел всю картину целиком. Черный фон, на котором неизвестный художник изобразил странную птицу, оказался тканью майки, обтягивающей могучую грудь... Да, того самого амбала. А чуть пониже птички виднелись буквы: Р. О. С... Все, догадался. Я поднял глаза чуть повыше - на птичку. Потом еще выше. И увидел бешеные глаза хозяина черной майки. - Может, ты глухой?! - проорал он, не вставая из-за столика. Чтобы до смерти напугать кого-то, ему не нужно было даже вставать- Он прекрасно делал это из положения <сидя>. Так, оказывается, разговаривают со мной. Я воспитанный человек. У меня незаконченное высшее образование. Я должен поддержать беседу. Иначе меня убьют. - Не глухой, - сообщаю я. Из-за соседнего со мной столика поднимается влюбленная парочка и спешно пересаживается в другой конец зала. До них отчетливо доносится запах керосина, которым пахнет мое дело. - Сейчас будешь! - рявкает амбал. - Сейчас будешь и глухим, и слепым... И лысым! Черт, он задел за больное. Мне с некоторых пор кажется, что у меня редеют волосы. А лысым я быть не хочу. - Ты чего на меня зенки вылупил, козел? - не успокаивается амбал. - Я тебе что, картина Репина <Приплыли>?! Я что, Выставка достижений народного хозяйства?! - Н-нет, - отвечаю я не совсем уверенно. Орать, как амбал, я не могу, и, вероятно, мой собеседник не слышит, что я ему отвечаю. Он распаляется еще больше. Мне уже не так хорошо и безмятежно, как пять минут назад. Вдруг захотелось уйти домой, запереться на все замки, лечь на диван и накрыться одеялом с головой. Но до дома далеко. - Гоша, что за шум? - слышу я. К амбалу со спины подходят двое. Один - мужчина в темно-зеленом пиджаке и белой водолазке. Он нормального роста, среднего телосложения и ужаса мне не внушает. Зато его спутница - высоченная жгучая брюнетка - накрашена так, что испугает даже сексуального маньяка, если встретится с ним в темном переулке. Она курит тонкую сигару, жеманно отставив мизинчик. Парень в зеленом пиджаке склоняется к уху амбала и кричит: - Гоша, я только на минуту отошел, а ты уже вопишь как раненый мамонт! Какого хера?! Давай, пожалуйста, нормально отдыхать! Не бузи хотя бы в мой день рождения! - А я что?! - разводит ручищами Гоша. - Это вон тот пидор, - палец-сарделька направляется в мою сторону. - Пялится на меня неизвестно зачем! Я что, должен терпеть?! - Я не пидор! - обижаюсь я, но слишком тихо. - Мне тут на ногу в сортире наступили, а ты говоришь терпи! - продолжает разоряться Гоша, и это похоже на сигнал воздушной тревоги. - Всякие пидоры пялятся - терпи! Ну есть же предел! - И тут он снова возмущенно разводит руками. Слышен странный звук. Потом раздается спокойный, чуть хрипловатый голос: - Насколько я понимаю, у тебя руки из задницы растут? Гоша повторяет мою ошибку. Он не сразу понимает, что этот вопрос обращен к нему. Немолодой мужчина стоит в метре от Гошиного столика и держит в руках два полупустых бокала с пивом. Мужчина одет в светло-серое пальто, и на этом пальто видны мокрые пятна. Насколько я понимаю, совсем свежие. - Ты же не дома у себя? - раздраженно вопрошает мужчина. - Ты же должен соображать, что можешь задеть других людей. И ты их задел. - Кого еще я задел? - рявкает Гоша. - Меня, идиот, - поясняет мужчина. Парень в зеленом плаще кладет руки Гоше на плечи, но уже поздно. Гоша начинает подниматься из-за стола. На мужчину все уже смотрят как на смертника. - Если хочешь извиниться, не обязательно вставать, - продолжает свой рискованный номер мужчина в пальто. - Я выслушаю и так. Но Гоша поднимается явно не для извинений. - Мужики, полегче, полегче! - орет из-за стойки бармен и быстро скрывается в служебном помещении. Жгучая брюнетка с большим интересом наблюдает за происходящим. Парень в зеленом пиджаке визгливо матерится. Все это кажется мне дико смешным. Я не выдерживаю и начинаю тонко и противно ржать. Гоша замирает на месте и поворачивает голову ко мне. - Ты еще тут? - с тихой яростью произносит он. - А куда я денусь? - сквозь смех бормочу я. - Я тащусь с тебя, Гоша... Ты такой прикольный... Ты такой кретин... - Это точно, - соглашается мужчина в пальто. Я чувствую симпатию к этому человеку. Тем временем Гоша поворачивает голову обратно и оказывается лицом к лицу с облитым мужчиной. Гоша делает вдох и заносит кулак для удара. И тут же два полупустых пивных бокала врезаются ему в лоб. Жгучая брюнетка роняет сигару и испускает восторженный вопль. Парень в зеленом пиджаке отталкивает ее в сторону и бросается на помощь Гоше. Я вскакиваю, издаю воинственный клич и срываюсь с места в надежде помочь облитому мужчине оборониться от амбала и его заленопиджачного друга. Я делаю всего лишь один широкий шаг, ударяюсь коленом об стул, внезапно теряю равновесие и падаю, падаю, падаю... А потом так же внезапно поднимаюсь - не по своей воле. Меня поднимают руки парня в зеленом пиджаке. Он тяжело дышит, грязно ругается и брызжет слюной мне в лицо. Нос у него уже разбит. И когда это он успел? Впрочем, краем глаза я замечаю, что в драку вовлечено уже человек пять или шесть. Жизнь кипит. Подробнее осмотреться мне не дают - кулак зеленопиджачного парня врезается мне в скулу. Черная спираль закручивается перед моими глазами. Я складываюсь как детская книжка-раскладушка и оказываюсь лицом на полу. Последнее, что я вижу - это начищенный до блеска ботинок, летящий прямо на меня. Я вяло думаю о том, что неплохо было бы схватить обладателя ботинка зубами за щиколотку. И хорошенько потрясти. Но это лишь мечты... Наступает полное затмение. Абсолютный провал. И это конец первого эпизода. Редкие хлопки из зрительного зала - и неопределенный по продолжительности технический перерыв. 6 Второй эпизод начинается с ощущения, что меня возят лицом по битому стеклу. Холодно и больно. Я открываю глаза и отшатываюсь, глотая широко раскрытым ртом холодный воздух. - Спокойно, спокойно, парень, - слышу я чей-то голос. - Все в порядке... - Да? - недоверчиво спрашиваю я. - Вот уж никогда бы не подумал... Несколько раз смыкаю и размыкаю веки, чтобы наконец прийти в себя и разобраться, где я и с кем. И в каком я состоянии. Потому что имеется серьезное подозрение, что мне хорошенько набили морду. Мужчина в светло-сером пальто еще раз проводит по моим щекам мокрым носовым платком, вытирая кровь. - Вот так, - с чувством удовлетворения своей работой произносит он. - Гораздо лучше, чем было. У меня такой уверенности нет. Меня чуть подташнивает и шатает из стороны в сторону. Хочу ощупать свое лицо, но руки висят по бокам как вареные макароны и даже не думают шевелиться. - Ты как, в норме?,- интересуется мужчина. - Если в норме, то давай-ка сваливать отсюда... - Отсюда? - Я непонимающе таращусь на своего нового знакомого. - Откуда? - Я еле вытащил тебя из этого гадючника, - пояснил мужчина. - Через служебный ход. Но нам лучше и отсюда рвать когти. Вот-вот менты приедут. О! - Он со значением выставил вверх указательный палец, целя им <прямо в звездное ночное небо. - Слышишь? Едут, родные. Рванули, парень! - Он схватил меня под руку и потащил за собой. Я не сопротивлялся, поскольку понимал, что мужчина ориентируется в ситуации гораздо лучше меня. Мы бежали по каким-то темным закоулкам, а ночной воздух разрезала, как нож масло, приближающаяся милицейская сирена. Минут через десять мужчина остановился, тяжело дыша и вытирая пот со лба. Я прислонился к стене какого-то дома. Мне было плохо. - Фух! - Мой спутник с трудом восстанавливал дыхание. - Отвык, блин, от пробежек! Старость не радость... Ну да ладно, - он презрительно усмехнулся. - Мы-то слиняли, а те козлы все еще по инерции месят друг друга. - Козлы? - переспросил я. - Они самые. Ну, понятное дело, кроме того придурка, что мне пальто облил- Он в мероприятии не участвует. Я ему вроде бы руку сломал, - и мужчина снова презрительно скривил губы. - Это тому амбалу в черной майке? - удивился я, припомнив габариты Гоши и сравнив их с габаритами моего собеседника. - Вы ему руку сломали? - Мне казалось, что сделать это можно только подкравшись к Гоше сзади с ломом в руках. - Ну да, - кивнул мужчина. - Сам не ожидал. Тоже ведь давно не практиковался., а как до мордобоя дошло, так все вспомнилось... А вот дыхалка уже не та, - пожаловался он. - Старость не радость, - снова повторил он. - Вы же не старый, - пробормотал я. Было самое подходящее время для комплиментов. Мужчина хмыкнул: - Чего же ты меня на <вы> называешь, если я не старик? - А как? - Паша меня зовут, - сообщил мужчина и протянул руку. Я, пожал его широкую ладонь и назвался. - Ты тоже молодцом. Костя, - одобрительно сказал Паша. - Хорошо вмазал тому козлу в зеленом пиджаке. Главное, вовремя. - Я врезал? - Этот факт моей биографии почему-то совершенно вылетел у меня из памяти. - А разве не он мне? - Я с трудом донес руку до лица и застонал от боли. - Ну точно, он мне... - Сначала он тебе, - пояснил Паша. - Потом ты ему... Всякое было. Но мы победили, Костик! А это главное. Плевать, что у тебя рожа разбита, а мне заехали по яйцам - Все равно мы были сильнее. - Это хорошо, если мы победили, - согласился я. - Хотя лицо у меня болит так, словно победили совсем не мы. - А кто же? - удивился Паша. - Конечно, мы. Мы - победители. А что делают победители после того, как одержат победу? Я задумался, словно мне предстояло отвечать суровому экзаменатору, перед которым мне хотелось блеснуть знаниями. - Делят трофеи? - предположил я, вспомнив исторический роман из жизни викингов. - Да? - Хорошо бы, - вздохнул Паша. - Только напряженка с трофеями. Я ничего не успел позаимствовать. А возможность была! Бармен слинял, вокруг полный бардак - бери что хочешь и уходи! Как-то я не просек такой аспект... Короче, накрылись наши с тобой трофеи! Делить мы их не будем, Костик. Мы займемся другим, не менее приятным делом! - пообещал Паша. - Это каким же? - Будем обмывать нашу победу! - Паша хлопнул меня по плечу, и Я поморщился от боли. - Ты же видел, я даже пригубить не успел, как этот урод стал размахивать руками. Испортили мне весь вечер. Ты-то хоть успел нагрузиться? - Угу, - гордо кивнул я. Стоило добавить: <Потому-то мне так здорово начистили физиономию>. Но я не стал распространяться по этому поводу. - Везет тебе, - сказал Паша и почесал квадратный подбородок. - Ничего, сейчас я наверстаю, а ты продолжишь и углубишь. Сделаю одно дело, и пойдем с тобой искать киоск, где есть чем разжиться двоим крутым мужикам-победителям. - Он расстегнул <молнию> на брюках и стал мочиться на асфальт. Не знаю, как я, но он-то в этот момент действительно выглядел крутым мужиком, который запросто ломает руки своим врагам и тем самым заслуживает право мочиться на любой улице Города в любое удобное для себя время. Я внезапно почувствовал такой нетипичный для себя прилив теплых благодарственных чувств к Паше. - Так громче, музыка! - сказал я, и Паша с интересом посмотрел на меня. - Играй победу! Мы победили, и враг... - Бежит, бежит, бежит! - пропел басом Паша и застегнул брюки. 7 Здесь заканчивался второй эпизод и наступало очередное затемнение. Мы куда-то шли, о чем-то говорили... Так мне кажется. Должны же мы были о чем-то говорить? Паша тащил меня за собой. Он-то знал, куда шел. А я лишь тащился за ним, как слепой за поводырем. В конце концов Паша привел меня к сооружению, которое напоминало вкопанный в землю броневик времен гражданской войны. Но под листовым железом оказался всего-навсего коммерческий киоск. Паша забарабанил по заслонке, та со скрипом отодвинулась, и заспанный голос продавца поинтересовался, чего нужно страдающим от бессонницы алкашам в два часа ночи. - Догадайся, - предложил Паша. Продавец проявил потрясающую смекалку и выставил на узкий металлический лоток две бутылки водки и одну вермута. - Молодец! - похвалил продавца Паша и высыпал на лоток горсть мелочи, после чего гордо бросил: - Сдачи не надо. - Что?! - Возмущенно завопил продавец, едва не по пояс высунувшись из отверстия, которое до этого казалось мне размером с пачку стирального порошка. - Какая сдача?! Ты мне еще должен остался! - Неправда. - Паша, успевший отойти от киоска на пару шагов, медленно повернулся. - Это ты неправду говоришь, - произнес он голосом жестким и в то же время странно-печальным. - Я уже два с половиной года как никому ничего не должен, - произнес он непонятную, но впечатляющую фразу. Продавец, во всяком случае, тут же залез обратно в свое окошко. - Понимаешь? - его губы скривились в уже знакомой мне презрительной усмешке. - Никому ничего. Заслонка бронированного киоска торопливо захлопнулась. Может, Паша в этот момент походил на опасного психа, но только я-то знал, и сутки спустя это знание лишь укрепилось во мне: Паша был вполне вменяем. А в момент объяснения с продавцом он вдобавок был и трезв. Пока еще трезв. Бутылки легко уместились в глубоких карманах его пальто, и вскоре Паша перестал быть трезвым. А еще через несколько часов он перестал быть живым. 8 В какой-то момент времени, в какой-то точке пространства, занимаемого Городом, мы с Пашей расстались. Не помню, когда, не помню, где. Помню лишь, что к этому моменту он успел хорошо набраться, полностью компенсировав два разлитых бокала пива. Две бутылки водки он выдул практически в одиночку, дав мне лишь пригубить в самом начале, после первого тоста <За победу!>. Дальше он пил за победу водку, а я неторопливо прихлебывал вермут. Мы сидели на лавке в глубине какого-то парка, куда Паша затащил меня в целях безопасности. - Чтобы ментовские патрули нам кайф не обломали, - деловито пояснил он. - Вот по этой улице они ездят, по этой тоже, а в сам парк ночью не сунутся. Я понял, что у моего нового знакомого имеется неплохой опыт ночных приключений в этой части Города. Патрули нам кайф не обломали. Мы даже прогулялись к другому киоску, купили несколько банок пива и пакетик орешков в качестве закуски. Победа была отмечена с потрясающим размахом. - Еще хорошо бы сейчас бабу, - мечтательно произнес Паша, вытряхивая из бумажного пакетика ореховую пыль - но не сезон, не сезон... Слишком холодно. А то бы непременно сняли бы пару блядей, они вон там, около гостиницы, тусуются, когда тепло. Я из солидарности поматерил холодную осень, разогнавшую всех блядей. И после этого мы пошли по домам. Паша вывел меня из парка к той части Города, где я не мог заблудиться даже ночью. - Нормально посидели, - сказал он на прощание. - Приятно было познакомиться. Будет время, заходи в гости. У меня-то у самого этого времени просто навалом - Он провел ребром ладони по горлу. - Завались у меня времени! Запиши мой адрес, Костик... Да, вот так он сказал - <Запиши мой адрес, Костик>. И что я сделал? Наверное, я стал рыться в карманах, искать записную книжку, ручку... Ха, размечтался! Я же шел напиваться, а не делать записи, поэтому в карманах у меня не было ни записной книжки, ни ручки. А у Паши? Вряд ли он носил с собой блокнот. Не такой он был человек. Что же тогда мы сделали? Записать адреса друг друга было нечем и не на чем. И тогда я нашел у себя в кармане визитные карточки. И вручил их Паше, чтобы тот потом позвонил мне. Звучит убедительно. Только почему шестнадцать визитных карточек? Он что, с первого раза не усваивал информацию? Я представил, как этот вопрос задает белобрысый умник Серега, и меня аж передернуло. В самом деле - почему? Так я же был пьян. Я выгреб карточки из кармана не считая и отдал их все Паше. В качестве подарка. Широкий жест. Звучит убедительно? Звучит совершенно идиотски. Извините, товарищ сержант, ничего другого придумать не могу. Так идите и думайте. Не домой, а в камеру. Как Штирлиц. Пока не объясните, каким образом ваши пальчики оказались на чемодане русской радистки... И так далее, и тому подобное. Полный бред. Попробуем сначала. Я пошел в бар. Там началась драка. Я и гражданин Леонов дрались с амбалом в черной майке и его приятелем. Кажется, мы их уделали. После чего немедленно дали деру. Затем я и гражданин Леонов пару часов отчаянно пьянствовали на свежем воздухе, забившись от милиции подальше в глубь парка. Наконец, я подарил своему собутыльнику шестнадцать визитных карточек и попрощался с ним. Гражданин Леонов направился домой, и по дороге был сбит неустановленным автомобилем. Конец фильма. А теперь задачка для особо внимательных зрителей: найдите причинно-следственную связь между смертью господина Леонова и всеми предшествовавшими событиями, свидетелем которых я был. Ну-ка? Первая версия: пить надо было меньше. С таким же успехом я сам мог не дойти до дома, попав под <КамАЗ>. Паше элементарно не повезло. Несчастный случай. Дело закрыто. Вторая версия... Ну давайте, давайте, шевелите мозгами, гражданин Шумов! Или за вас это сделают другие, ну уж нашевелят они такого, что мало не покажется. Вторая версия: Паша погиб из-за каких-то своих дел, о которых я не имею ни малейшего понятия, В конце концов, я знал его меньше суток. Меньше полсуток. У него же была жизнь и до вчерашнего дня. Мало ли какие там проблемы возникли... Не поделил сферы влияния с колумбийскими наркобаронами. Раскрыл тайну убийства президента Кеннеди. Нашел деньги КПСС. Мало ли... Только это не версия, а херня какая-то! Отговорки. Отмазки. Думай, думай, думай... Вторая версия. Вторая версия... Вторая версия - это... Это - ? Это... Вот что это!!! Вот!!! Я подскочил в кресле, намереваясь завопить радостным фальцетом нечто вроде <Ай да Шумов, ай да сукин сын!>, но потом воздержался от таких возгласов. Хвастаться было нечем. Стоило даже подвергнуть себя самокритике - это ж надо, полчаса потребовалось, чтобы просчитать простейшую версию! Полчаса, чтобы увидеть самое простое объяснение смерти Паши Леонова! Вот это и называется деградация. Я подумал, что пора завязывать с портвейном и прочими веселящими жидкостями внутреннего употребления. И еще я подумал, что сейчас как раз самое подходящее время для маленькой экскурсии по памятным местам. Только вместо путеводителя я возьму с собой кое-что другое. Кастет - вещь запрещенная, а вот двадцать пятирублевых монет, сложенных в столбик и завернутых в плотную бумагу, мне никто не запретит держать в кармане. Они уже ждали своего часа - в ящике письменного стола. И дождались. Я вышел на лестничную площадку и нос к носу столкнулся с ними - с Ленкой и ее мужем. И я и она промолчали, хотя желание обменяться любезностями было написано на ее физиономии; аналогичный порыв бурлил и внутри меня. Но мы сдержались. В результате я вышел из подъезда даже более злым, чем требовалось. Пальцы ласково поглаживали сложенный из монет столбик. Кто не спрятался, я не виноват. 9 Этот бар я нашел не сразу. Пришлось описать пару кругов по кварталу, приглядываясь к неоновым вывескам и надеясь, что одна из них вызовет всплеск воспоминаний о Непа-отало. Тогда я стал заходить внутрь, осматривать интерьеры, вглядываться в лица барменов и официанток, трогать холодный пластик столов и теплое дерево перил на лестнице, ведущей вниз... И наконец я его нашел. Я узнал мигающие огни над стойкой бара и низенькие широкие кресла. На маленькой сцене лениво изгибалась та же стриптизерша, что и вчера. Мне показалось, что за прошедшие сутки она еще больше похудела и стала еще менее привлекательной. Хотя куда уж дальше? Я не стал сдавать плащ в гардероб, лишь расстегнулся, проскользнул мимо охраны и подошел к стойке. Бармен узнал меня и чуть заметно улыбнулся. - Привет-привет, - весело произнес он и плеснул в бокал белого вина. - Постоянным клиентам - первая за счет заведения. Только не доводите до побоища, как вчера... При виде вина во рту у меня стало сухо, как в центре пустыни Сахара. Но я отодвинул бокал. Бармен удивился и даже прикинулся оскорбленным. - Что так? - поинтересовался он. - Может, покрепче чего-нибудь? - Пас, - сказал я. - Мораторий. Вчера было слишком много. Сегодня я отдыхаю. - Дело хозяйское, - пожал плечами бармен, поразмыслил и сам выпил то, что было в бокале - Не пропадать же добру. - Конкретный вопрос, - сказал я, глядя, как дергается кадык на толстой шее бармена. - Те двое, с которыми я вчера поцапался... Один - такой здоровый тип, Гоша. Второй был в зеленом пиджаке. - Гоши сегодня не было, - сообщил бармен, ставя пустой бокал перед собой. - А тот в зеленом, Рафик, мелькал уже... Может, в туалет пошел? - Понятно, - кивнул я, сжав столбик монет в кармане плаща. - Кстати, - бармен перешел на шепот. - Рафик не один, с ним еще двое корешей... Имейте в виду. - Спасибо за информацию, - сказал я - У вас где-то тут есть служебный выход? - Правильное решение, - по-своему понял меня бармен. - Лучше не лезть на рожон. Трое на одного - совсем не дело. Пойдемте, покажу... Он открыл для меня служебный ход - Я толкнул тяжелую дверь и увидел ночь за порогом. Повеяло холодом. Я шагнул во двор, но прежде чем бармен успел шевельнуть рукой, попросил: - Дверь за мной не закрывайте. Я сейчас вернусь. - Зачем? - удивился бармен. - Лучше не надо, с меня и вчерашних разборок хватит... Разве вам самому не хватило? - Да что вы... Я только вошел во вкус. Бармен скептически окинул взглядом мою совсем не атлетическую фигуру, покачал годовой, но вслух своих сомнений не высказал и дверь запирать не стал. И оставил меня в маленьком дворике, откуда сутки назад я и Паша Леонов <делали ноги>. Место было то самое. Я оглядел дворик - груда пустых, картонных коробок, брошенные старые покрышки, лопата - и определил точку, где стоял вчера и протирал глаза. А Паша вытирал мне кровь с лица. Я неторопливыми шагами прошел к этому месту, остановился, замер и уставился перед собой. Реальный пейзаж наложился на выползший из глубины памяти смутный образ. Они совпали, за одним исключением. Вчера мои пьяные глаза сначала зафиксировали фигуру Паши передо мной, а уж затем - кусок кирпичной стены, покрышки и прочий мусор. Мусор остался, его даже стало больше. Человека не было. Человек уже никогда не встанет здесь. Он вытер мне кровь с лица, он вытащил меня из пьяного месилова, где упавшего обычно затаптывают до полусмерти. И если последовательность событий в этом мире действительно определяется хитрой теткой по кличке Судьба, то ее надлежало привлечь к уголовной ответственности за преступные действия, совершенные с особым цинизмом - Зачем сводить вместе двоих людей при обстоятельствах, которые заставляют проникнуться друг к другу доверием, а потом убивать одного из них, обрекая другого на муки от сознания неоплаченного долга? Хороший вопрос. Из тех, ответа на который ждать не приходится. Все самые важные ответы добываются собственным потом и кровью. Иногда крови бывает слишком много. Любопытство в таких случаях становится разновидностью самоубийства. Ну и черт с ним. На улице было слишком прохладно, и я вернулся в бар. По моим расчетам, Рафик уже должен был вернуться из сортира. Или где еще он там прятался? Конечно, проще было подкараулить его у писсуара и двинуть зажатыми в кулак монетами по затылку. Не слишком сильно, чтобы обладатель зеленого пиджака не вырубился, а был в состоянии поддерживать беседу. С другой стороны, если Рафик окажется слишком крепким, да еще и позовет на подмогу корешей, то меня просто размажут по стенке. Окон в здешнем туалете не было. А при разговоре за столиком у меня всегда будет путь к отступлению. Вопрос лишь в том, на какой секунде разговора мне этот путь Срочно понадобится. Рафик сидел ко мне спиной, а двое его приятелей в лицо меня не знали, Я сел рядом с Рафиком, и их лица изменились. - Сидим спокойно и не дергаемся, - провозгласил я программу сегодняшнего вечера. - Потому что пальцы Рафика в надежных руках, и эти пальцы будут немедленно переломаны, если кто-то из вас попробует встать. - Для пущей убедительности я чуть ужесточил хватку, что немедленно отразилось на лице Рафика. - Сука! - плачущим голосом пожаловался Рафик. - Надо было тебя вчера убить... - Поздно, - сказал я. - Сегодня этот номер уже не пройдет. - Не, ну мы, конечно, посидим, - сказал один из Рафиковых приятелей, обменявшись взглядом с друзьями. - Мы посмотрим, что ты за крутой парень. Посмотрим, что из этого выйдет. Ты тоже не дергайся. Потому как мы тебе не только пальчики переломаем, мы тебе башку оторвем. - Вот и договорились, - кивнул я. - Рафик, дорогой, - обратился я к соседу. - Где твой приятель Гоша? - Где-где! - фыркнул Рафик. - Дома, где же еще! Клешню свою в гипсе нянчит... Ему же вчера тут крепко вломили. Тот мужик в пальто. С которым вы потом слиняли. Так что, парень, - Рафик даже улыбнулся, - ты пока гуляй, выпендривайся... Но как Гоша залечит клешню, ты лучше спрячься получше и носа не показывай. Потому как Гоша тебе точно голову оторвет и будет ею в футбол играть! Настроение у него вчера было как раз такое... - Этот хмырь что-то не поделил с Гошей? - уточнил второй приятель Рафика, глянув на меня холодными серыми глазами. - У меня нет никаких дел с вашим Гошей, - ответил я, не желая оправдываться, но желая объясниться. - Я ему просто не понравился. - За это он обычно убивает, - сказал приятель Рафика. - Так что ты лучше сматывайся. И начинай это делать прямо сейчас. Въехал? Я вздохнул. Что утомляет в общении с людьми этого круга, так это их непреходящее желание тебя запугать. Просто мания какая-то. А поскольку общаться с такими типами мне приходилось частенько, то в результате сам собой выработался иммунитет. Я реагировал не на их страшные слова, а непосредственно на телодвижения. Пока все было в пределах нормы