ец. Он был обижен и за Тоглара, которого так кинула какая-то баба-дешевка, да и за себя тоже: теперь рассчитывать на помощь вряд ли возможно. В тот вечер Аргентинец не оставил своего старого друга наедине с горем, заночевал у него, да ему и самому требовалась мощная разрядка, а в России лучшего средства для этого, чем водка, еще никто не придумал. Много пили, говорили о проклятых бабах, о жизни, о любви, но как бы Городецкий ни был пьян, он ни разу не обмолвился о своей беде -- прежде следовало вытянуть из душевного кризиса Тоглара. Картежный долг имеет право на отсрочку, и время у Городецкого еще было. 5 На третий день после бурной ночи у Тоглара в квартире Городецкого поутру раздалась телефонная трель -- звонил Александр Михайлович. Он просил Аргентинца приехать к нему в гостиницу "Украина" и решить вопрос с долгом. Договорились, что Городецкий будет у него через час -- "Украина" находилась от его дома неподалеку, две-три остановки на троллейбусе. Городецкого насторожило, что Александр Михайлович живет в гостинице, он-то был уверен, что тот москвич. Это, с одной стороны, облегчало его положение: а вдруг удастся повлиять на него, все-таки Аргентинец -- человек известный, в авторитете, а с другой стороны -- темная лошадка хуже всего, не ведаешь, что от такого можно ожидать, не знаешь, под кем он ходит. Поэтому на встречу Городецкий пошел пешком -- не хотел засветить свой "сааб": без машины остаться -- что без ног, как шутил его ассистент Эйнштейн. Раньше, в старые запретные времена, он не раз играл в "Украине" и хорошо знал гостиницу, даже в названном Александром Михайловичем люксе на шестом этаже бывал не раз -- любил там живать одно время Алик Тайванец, пока не уехал в Германию. Александр Михайлович был в номере один, чего, конечно, Аргентинец не ожидал. Он не стал упоминать, что бывал в этих стенах, хотя думал начать разговор именно с этого... Хозяин люкса встретил радушно, словно их и не связывали столь тягостные обстоятельства, пригласил на диван, у которого уже стоял сервированный столик с закусками и спиртным. -- Что будем пить -- виски, коньяк, водку? -- спросил хозяин, присаживаясь рядом. Отказываться было некстати, и, хотя пить сегодня не собирался, Аргентинец сказал: -- Пожалуй, водку. Оба явственно ощущали напряжение, и, чтобы не усугублять обстановку, Александр Михайлович заговорил первым: -- Я тут навел справки у людей, знающих вас... Все утверждают, что квартира ваша стоит миллион, может, даже и больше. Конечно, имея на руках старшее каре, я мог взвинтить ставку и выше, но что было, то было. Если вы решили расстаться с квартирой, я готов принять ее вместо денег. Район престижный, да и дома там что надо... -- О квартире говорить еще рано, -- жестко перебил его Аргентинец, -- четыреста тысяч -- сумма серьезная, но все же подъемная при моих возможностях и друзьях. И я, как положено по нашим правилам, хочу получить отсрочку. За этот срок я, возможно, отыграюсь или найду деньги. Если же не уложусь в срок, тогда вернемся к сегодняшнему разговору. Так будет справедливо... Или я не прав? -- Пусть будет по-вашему, -- не стал спорить хозяин. -- Вы, Аргентинец, человек известный, авторитетный, вы вправе рассчитывать на месячную отсрочку. И от игры я не уклоняюсь, а вот вы что-то сами перестали приезжать в Барвиху. -- И Александр Михайлович встал, давая понять, что аудиенция закончена. В этот миг Городецкий увидел вблизи его насмешливо-умные глаза -- таким взглядом мог обладать только очень независимый, влиятельный человек, уверенный в своих силах на все сто. И все это никак не вязалось с его прежним представлением о самодовольных, но трусливых чиновниках. Тут, в бывшем номере Тайванца, Аргентинец понял, что Александр Михайлович вряд ли принадлежит к сонму государственных служащих, пусть и очень высокого ранга, не был он похож даже на великих бизнесменов -- он был птицей иного полета, не зря же кентовался с потомком чекистов. Какой птицей и какого полета, это нужно было выяснить, если, конечно, удастся, но держать его за лоха нельзя было ни в коем случае, иначе можно пролететь еще раз. Выйдя из гостиницы "Украина", Аргентинец глянул на календарь своих наручных часов "Вашерон Константин", которые тоже когда-то выиграл в карты у залетного пижона, -- в его распоряжении осталось ровно три недели. Александр Михайлович, конечно, прекрасно знал правила карточного долга: отсчет идет со дня проигрыша и первая отсрочка равна календарному месяцу. Неделя пролетела у него в душевных муках и сомнениях, теперь надо было действовать или отдавать квартиру, хотя о последнем не могло быть и речи. Аргентинец начал активно искать деньги, чтобы попытаться отыграться в Барвихе, -- туда было не принято заявляться без серьезной наличности, тем более тому, над кем висел внушительный долг. Хотя он сознавал, ка-кие пренебрежительные взгляды ожидают его там среди сытой публики, но надо было терпеть: другого катрана, где играют постоянно и по-крупному, он не знал. Но за следующую неделю, кроме пятидесяти тысяч, что ссудил Дантес, он больше ничего не нашел: обещали на будущей неделе, через десять дней, через полмесяца, а срок, отпущенный Александром Михайловичем, истекал. А с пятьюдесятью тысячами появляться в Барвихе было просто смешно. И впервые он пожалел о своей недальновидности -- надо было не жадничать, а брать с собой в Барвиху Эйнштейна, чтобы там к нему привыкли, а сегодня, если бы нашел деньги, сыграть с ним на пару. Так они поступали крайне редко, в чрезвычайных обстоятельствах, когда позарез нужны были деньги. В этом случае выигрыш был гарантирован стопроцентно. У них были отработаны варианты без всякого шулерства -- они всегда знали, что у кого на руках и что следует предпринять. Это далось месяцами изнурительных тренировок, а главное, у них обоих был особый картежный ум и нюх. Прошла вторая и третья неделя, за которую удалось найти всего тридцать пять тысяч. Теперь даже теоретически был упущен шанс собрать нужную сумму, и Аргентинец заволновался всерьез, потерял еще несколько килограммов веса и теперь выглядел моложаво, под стать Тоглару. Не наклюнулась ни разу и игра по заказу, когда ему подставляли подготовленную жертву: богатого человека, лоха. Иногда в таких случаях случалось выиграть и сто, и двести тысяч, хотя приходилось делиться и с "загонщиками". Все эти дни, занимаясь поисками денег, Аргентинец нет-нет да и вспоминал совет Дантеса -- решить возникшую проблему с помощью наемного киллера, но каждый раз старательно гнал от себя эту мысль, все-таки он катала, а не примитивный мокрушник. Впрочем, если эта тайна с киллером когда-нибудь выплывет, то на картежной карьере тоже можно ставить крест, кто же сядет за стол с заведомым убийцей? Когда до назначенного срока осталось четыре дня, Аргентинец запаниковал, вновь закрылся у себя в кабинете, всерьез подумывая о самоубийстве, -- только так он мог сохранить квартиру за семьей. Он даже начал писать предсмертное письмо, обвиняя Александра Михайловича в несуществующих грехах, намекая, что его проигрыш был тщательно спланирован и что его угрозами загнали в угол. Попади такая малява в руки братвы, она обеспечила бы семье гарантии, в России, и в уголовном мире особенно, отношение к ушедшему в мир иной свято, не зря поговорка гласит: о покойниках говорят или хорошо, или ничего. В общем, Городецкий все рассчитал верно, но умирать не хотелось -- ни повеситься, ни пустить себе пулю в лоб, ни с по-мощью яда. Он перебрал множество вариантов самоубийства, но ни один не вызвал у него восторга. Помучившись еще двое суток, Аргентинец отмел эту идею раз и навсегда, он вспомнил недавнюю аварию на Рублевском шоссе, где смерть его казалась неизбежной. Даже видавшие виды работники ГАИ и те сказали ему: "Ну, брат, родился ты в шелковой рубашке. Значит, нужен ты Всевышнему на этой земле..." И свое малодушие, отсутствие силы воли, чтобы достойно уйти из жизни, он опять же увязал с высокой мистикой -- вроде рука свыше удерживает его, желает, чтобы он жил... Эта мысль дала ему новые силы, он даже философскую базу подвел под свои малодушные метания: "Если я должен жить, значит, кто-то должен умереть". Теперь, когда он созрел для подобной идеи, снова вспомнился Дантес... и совет его уже не показался циничным, а скорее мудрым. Мысль эта пришла Городецкому поздно вечером, и поскольку в его распоряжении осталось всего два дня, он решил заняться этим делом немедленно. Деньги у него были, а примерную расценку за услуги Дантес ему назвал, хотя киллер мог повысить тариф за срочность, но ведь экономить на этом не станешь, себе дороже выйдет. Аргентинец переоделся в белый смокинг, тщательно побрился и уже через час был в "Пекине". 6 В китайском ресторане всегда можно было встретить нужных людей, но он надеялся отыскать там Хавтана, старая гвардия чтила авторитеты, и Аргентинец для него был не последним человеком в Москве. В "Пекине" Городецкий не был давно, со дня свадьбы Тоглара с Натальей. Здесь по-прежнему гремела музыка, хлопали в разных концах зала пробки от шампанского, витал привычный ресторанный шум... Да, кто-то решает вопросы о жизни или смерти, а здесь звон бокалов, смех гуляк... "Вот и умирай после этого. Ничего не изменится в жизни, просто будут гулять и пить шампанское другие", -- мудро рассудил Аргентинец. Хавтана в "Пекине" не было, хотя знакомых гуляло много. Вася Головачев, по кличке Сапер, узнав, что Городецкий ищет Хавтана, сказал, что только что сам приехал из "Золотого петушка" и, если Аргентинец сейчас же рванет туда, наверняка застанет хозяина в собственном ресторане. В последние дни Аргентинец обратил внимание: в какой ресторан ни ткнешься -- везде полно народу, хотя время как будто не до гуляний. И он вспомнил, как его бабушка-долгожительница, прекрасно помнившая и Первую мировую войну, и Великую Отечественную, когда-то говорила: если народ валом валит в кабак -- жди войны. "Сбудется ли пророчество бабушки на этот раз?" -- подумал Аргентинец, ведь в Барвихе предсказывали войну с Чечней со дня на день. Аргентинец не был завсегдатаем "Золотого петушка", хотя знал, что заведение Хавтана пользуется успехом у братвы и деловых людей, тут, не выходя из зала, можно было решить кучу проблем. Да и русская кухня Петровича не нуждалась в рекламе, про нее даже иностранцы прознали, и теперь их тут можно было встретить в любой день, особенно японцев и немцев. В "Золотом петушке" посетителей было под завязку, как сказал швейцар, пропустивший Городецкого. В зале Аргентинец и без помощи официантов легко отыскал Хавтана -- тот сидел за колонной с каким-то рослым мужиком в камуфляжной форме. Судя по двум пустым штофам шведского "Абсолюта", гуляли они долго, а возможно, был и третий, и четвертый собутыльник, уж слишком щедро был накрыт стол. "Наверное, Хавтан не станет засиживаться со всяким в камуфляже", -- подумал Аргентинец и, решив не отвлекать хозяина ресторана, выбрал место так, чтобы тот мог обязательно его увидеть сам. Так оно и случилось, минут через пять Хавтан, все-таки не забывавший, что он владелец ресторана, поднял голову на шум, раздавшийся в конце зала, и в этот момент увидел Аргентинца. Увидел и удивился: Аркаша не часто баловал вниманием "Золотой петушок". Судя по тому, что он приехал один и сидел за пустым столом, гулять он не собирался, выходило, его привели сюда важные дела. Аргентинец человек масштабный, по мелочам прислал бы своего шестерку Эйнштейна. "Значит, пожаловал с чем-то серьезным, не терпящим отлагательств", -- решил Хавтан. Почему-то у хозяина "Золотого петушка" затеплилась надежда, что кручено-верченый Аргентинец, знавший всех и вся, приехал к нему с вестью о выкраденном бухгалтере Гноме: объявленная им сумма вознаграждения в пятьдесят тысяч баксов -- только за след, за наколку -- могла заинтересовать и Городецкого. Хавтан незаметно подал условный знак официанту, означавший, что его надо выдернуть из-за стола, и тот, подойдя к хозяину, что-то вроде прошептал на ухо. -- Ну, Гера, посидели мы с тобой сегодня душевно, а сейчас меня труба зовет, дела ждут, -- сказал Хавтан, давая понять, что аудиенция для Самурая закончилась. -- Но ты не бери в голову, наладится жизнь. Тебя я без дела и без куска хлеба не оставлю, ты ведь свой, люберецкий, а я добро всегда помню. Ты только не пей, мои халдеи, восторгавшиеся тобой, заметили, что ты теперь пьянеть стал после одного штофа, а у тебя должна быть твердая рука и верный глаз. -- И Хавтан, легко поднявшись, стремительной походкой направился к своему кабинету, даже не глянув в сторону Городецкого. Не успел Хавтан убрать кое-что со стола, как распахнулась дверь и на пороге появился Аргентинец, и хотя он попытался улыбнуться, улыбка вышла озабоченной. -- Привет, Леня, давно тебя не видел. -- Аргентинец шагнул вперед, протягивая для приветствия руку вышедшему из-за стола Хавтану. -- Да, давненько не виделись. Кажется, в последний раз на свадьбе у Тоглара погужевались, -- ответил Леонид Андреевич, и они обнялись. -- Да, теперь только на свадьбах детей или на похоронах и видимся, -- грустно ответил Аргентинец и сел в предложенное хозяином кресло. -- Может, выпьешь, закусишь? А то и отужинаешь... Петрович для старого кореша расстарается, он ведь тебя давно знает. -- Спасибо. Сегодня не до гуляний, если честно. А про кухню твою давно наслышан, вот свалю один груз с плеч, обещаю банкет для друзей у тебя закатить. -- Какие проблемы? Если в наших силах, Аркадий, всегда поможем, кому же помогать, если не Аргентинцу... -- Вот-вот... -- Взор Городецкого затуманился, он нервно дернул плечом. -- Попал я, Леня, крепко попал. Счетчик давно включен, и послезавтра последний срок. А проиграл я хату, понимаешь... Хавтан от неожиданности даже привстал, но тут же, словно пристукнутый, плюхнулся на стул. -- Ты проиграл хату на Кутузовском? Где мы были на дне рождения твоей старшей дочери? Ей, кажется, восемнадцать тогда стукнуло. -- Да, ее, брат. Со всеми потрохами... -- горько подтвердил Аргентинец. -- Кому же ты попал, Аркаша? Я что-то о таком проигрыше не слыхал, хотя знаю всякое: нужное и не нужное. Видно, не из нашего круга люди? -- Угадал, Хавтан. Не из наших. Чиновник, на нефти руки нагрел. -- Что же ты долго тянул, до последнего дня? Через день и валить надо было, если не наших кровей человек... -- Тебе легко говорить, а я ведь чистый катала, у нас другая мораль, мы помним Христову заповедь -- не убий. Не мог я через кровь шагнуть, понимаешь? Месяц деньги искал, никто не дал. Может, я и откатал бы... Но выбросить семью на улицу тоже равносильно убийству, да и где жить, зима на носу. И потом, сердцем я прикипел к этой хате, детям она по душе, да и старость не за горами. Так что ты правильно меня понял, я созрел, чтобы переступить божью заповедь... В общем, нужен профессиональный киллер. Деньги на его оплату у меня есть. -- Само собой, -- кивнул Хавтан, сожалеюще глядя на гостя. -- Без денег на эту тему и базара не может быть, киллеры не работают в кредит, а иногда даже просят предоплату. Теперь тебе за срочность платить придется, а это еще пятьдесят процентов. Но дело не в деньгах... Ты же понимаешь, на тебя первого могут подумать, учитывал этот вариант? -- озабоченно спросил хозяин кабинета. -- Времени навалом было, все предусмотрел. -- И Аргентинец стал обстоятельно излагать свои доводы. -- Во-первых, никто не станет распространяться о катране в Барвихе, о том, какие люди там катают и какие суммы проигрывают, -- это смерть для них, пресса нынче жадна до сенсаций. Во-вторых, как ты мудро заметил, мне не было смысла откладывать убийство до последнего дня, резон был уничтожить его сразу. В-третьих, там, за столом, выяснилось, что тех, кто занят нефтью, шмаляют чуть не через день. И потому у моего Александра Михайловича врагов много, он иногда даже называл кое-кого. Есть еще одна пикантная деталь в убийстве нефтебаронов: после контрольного выстрела в голову их еще и нефтью из бутылки поливают -- мода или традиция такая пошла, чтобы не гадали, за что. Мы тоже этой модой воспользуемся. А ментам копаться нет выгоды. Им лишь бы закрыть дело, им висяк ни к чему. Одним бизнесменом больше, одним меньше. И последнее: завтра я позвоню ему и скажу -- приезжай, смотри, я решил отдать хату, -- уже спокойнее подытожил Аргентинец. -- Да, застраховался ты как будто капитально, -- задумчиво почесал в затылке Хавтан. -- Но по мне чем меньше вариантов и алиби, тем надежнее. В одном ты прав, менты не любят "новых русских" еще больше, чем бандитов. А если кто и шепнет, мол, хлопнули из-за квартиры, думаю, на эту версию не клюнут, спишут на нефть. -- Есть ли у тебя надежный человек на примете? -- спросил, устало откинувшись в кресле, Аргентинец. -- Ну, теперь кого только нет, -- усмехнулся Хавтан. -- Ты ведь знаешь главный закон политэкономии: спрос рождает предложение. -- Он оживился, кивнул на дверь, за которой был ресторанный шум. -- Вот толь-ко что я ужинал с одним офицером. Может, он и сгодится... -- Что за человек? Ему можно доверять? -- Аргентинец явно не ожидал, что все может устроиться так быстро. -- Я знал его еще парнишкой, до армии, а потом потерял из виду на семь лет. Он люберецкий, кликуха Самурай. Служил в морском десанте, заканчивал армию в особом подразделении спецвойск. После службы остался во Владивостоке, женился там, заочно закончил Высшую школу МВД, работал в милиции, в порту. В конце концов он понял, что все российские деньги гуляют в Москве, и вернулся домой, попал в особые подразделения МВД. Но от люберецкого прошлого никуда не денешься, да и государство за рисковую работу гроши платит. Щипал он кое-кого потихоньку в Приморье. И здесь то же самое, чувствую, практиковал. Ну, тут и пересеклись наши стежки-дорожки, и я понял, что свой человек нам в МВД не помешает. Несколько раз он выручал нас по-крупному. В общем, был у меня в органах свой человек. -- Почему был? -- невольно перебил его Аргентинец. -- Да, к несчастью, был. -- Хавтан сожалеюще развел руками. -- Работа у них не приведи Господи, за год десятерых своих ребят похоронил, стали нервы шалить. С женой неполадки -- она у него оттуда, из Владивостока, -- не прижилась в Москве, квартиры нет, в общем, бросила его и уехала домой. А тут среди его людей словно вирус завелся -- страх, и как следствие -- увольнение за увольнением: не хотят молодые за гроши жизнью рисковать. А с новой командой, когда не чувствуешь за спиной своих, идти на штурм очередной бронированной двери не в жилу. А может, уже и возраст берет свое... короче, подал рапорт об увольнении. А профессионал-то хоть куда: прошел школу диверсионной подготовки, в электротехнике шурупит, а бомбу из подручных материалов изготовить -- раз плюнуть. Могу с ним переговорить, если хочешь, -- предложил он, потянувшись к звонку, чтобы кликнули Самурая. Городецкий потер в раздумье щеку. -- Нет, этот мне не подходит. Я его видел в зале -- у него затяжная депрессия, по себе знаю. Потом я, как человек старых правил, ментам не доверяю -- ни бывшим, ни даже люберецким. Ты мне найди кого-нибудь из наших, кто из зоны вернулся, сидел по серьезной статье, не баклан какой-нибудь, кому деньги позарез нужны, у кого дети голы-босы, семья голодает. Ему богатого пришмолять в радость будет. А план у меня разработан, нужен только исполнитель. -- Сколько ты готов заплатить? -- уточнил по-деловому Хавтан. -- Десять тысяч, как принято сегодня, я консультировался, плюс еще пять тысяч за срочность. Будет выжимать еще две-три штуки, соглашайся, если человек серьезный. -- Хорошо, заметано, -- хлопнул ладонью по столу хозяин ресторана. -- Завтра до обеда сиди дома, он сам тебе позвонит, назовется, скажем, Жорой, пригласит куда-нибудь пообедать и договориться об очередной картежной игре. Место встречи назовешь сам. Лады? Городецкий кивнул и поднялся с кресла. Уже направившись к двери, Аргентинец неожиданно вновь вернулся к столу. -- А ты, Леонид Андреич, прав: твой Самурай действительно представляет интерес. Может, на что и сгодится. Дай-ка мне его телефон, может, я его телохранителем возьму. Только предупреди, пусть с выпивкой завяжет, я сам редко пью и пьяниц не люблю, у них другая психология... -- Ну, вот и лады, -- явно обрадовался Хавтан, -- а то я расстроился, что ты недооценил моего человека. А в телохранители -- это в самый раз... Ты не смотри, что он как медведь, я видел его в спортзале: пантера, гепард, удав. Жаль будет, если Самурай уйдет к другому хозяину. -- На этом они и распрощались. Покидая ресторан, Аргентинец внимательно осмотрел зал -- вроде новых лиц не прибавилось. То же самое проделал на автостоянке -- ни убыло, ни прибыло ни одной машины; обладая фотографической памятью, он мог поручиться за это. Осторожность никогда не помешает, тем более что Александр Михайлович -- темная лошадка и заниматься им вплотную, узнавать, кто он и какие силы за ним стоят, у Городецкого времени не было, а теперь, после разговора с Хавтаном, в этом и надобность отпала. Но действовать надо осторожно, чтобы Александр Михайлович, не дай Бог, не раскусил его затею... 7 Но Аргентинец или переоценил свои возможности, или, наоборот, недооценил интуицию удачливого партнера. После того как Аргентинец нанес визит в гостиницу "Украина", Александр Михайлович почувствовал, что хозяин хаты на Кутузовском расставаться со своей квартирой ни при каких обстоятельствах не собирается, а четыреста тысяч ему в такой короткий срок не собрать -- время шальных денег в Москве прошло. Значит, остается лишь один известный и хорошо отработанный в России вариант. Криминальные круги быстро выработали убеждение, что проще убить кредитора, своего, так сказать, благодетеля, у которого вчера в ногах валялся, прося взаймы, чем возвращать ему долги. Оттого уже который год изо дня в день отстреливают в России банкиров и богатых людей. По такому верному пути может пойти и Аргентинец, хотя репутация у него доселе по этой части была безупречной. Свои долги всегда возвращал в срок, а по отношению к проигравшим вел себя достойно, если не сказать благородно, московская молва хранила о нем десяток подобных легенд. Впрочем, в том и состоит репутация каталы высокого полета. Но Александр Михайлович любил пословицу: береженого Бог бережет, и за Аргентинцем был устроен жесткий догляд -- поставили на прослушивание его телефон и организовали плотное наружное наблюдение, когда он выходил из дому. Так что постоялец гостиницы "Украина" хорошо знал, как у Аргентинца идут дела и почему он не появляется в Барвихе, он не ошибся в своем прогнозе: денег тот собрал чуть больше четверти от нужного, а значит, оставался один проторенный путь... Поэтому, когда Александру Михайловичу доложили, что Аргентинец приехал в "Золотой петушок", тот велел "работать" тщательно и не светиться -- с Хавтаном у жильца с шестого этажа были особые счеты. По правде сказать, он несколько обеспокоился: не сошлись ли тут два интереса, -- и срочно послал к ресторану свой "лендровер", начиненный сложной аппаратурой. Но записать разговор в кабинете директора не удалось. Откуда Александру Михайловичу было знать, что Слава Неделин, по кличке Картье, в свое время делал Хавтану не только прослушивающее и просматривающее устройство, но и поставил дорогой защитный экран, потому люди Александра Михайловича остались с носом. Наткнувшись на совершенную технику по защите стен от прослушивания, наблюдающие доложили об этом Александру Михайловичу, и хозяин "лендровера" велел всем возвращаться на Кутузовский, к дому Аргентинца, занять там исходные позиции и перейти на круглосуточное наблюдение -- операция подходила к завершающему этапу. Человек, сорвавший куш в Барвихе, знал наверняка, зачем Аргентинец приехал к Хавтану, но ему важно было другое -- кого нанял Городецкий и какой план они разработали, а главное, где предстоит охота на него: в гостинице, на улице, на трассе или в Барвихе? Если б Хавтан только знал, кого хочет убить Городецкий, он не стал бы искать заказного киллера, а сам бы достал из потайного места пистолет-автомат "айграм", который он все-таки выкупил у Самурая, отправился на охоту за постояльцем гостиницы "Украина" и вряд ли потребовал бы с Аргентинца уплату за свои ритуальные услуги. Впервые со дня проигрыша и аварии Городецкий спал спокойно. Решение принято, цель ясна, исполнитель есть, и он не терзался сомнениями. Оставалось главное, как и в картах, чтобы не подвела госпожа удача, уж очень у нее капризный, непредсказуемый характер. Живя в волчьем мире, Аргентинец впервые ощутил на своей шкуре гладиаторский закон: или ты, или тебя -- и он вынужден был сделать свой выбор. Ровно в одиннадцать часов позвонил человек, назвавшийся Жорой, и пригласил куда-нибудь пообедать, а заодно договориться о серьезной пульке на предстоящую субботу-воскресенье -- в общем, Хавтан закрутил карусель. Место встречи Аргентинец обдумал заранее, для этого лучше всего подходила оживленная в этот час Тверская, и он сказал: -- Хорошо, суббота у меня свободная. А насчет обеда не возражаете? Значит, встретимся через час у старого ресторана "Якорь" у Белорусского вокзала?.. Знаете? Я человек пунктуальный, у меня день расписан по минутам, пожалуйста, не опаздывайте. -- И Аргентинец положил трубку. Все шло как по маслу, и он с удовольствием потер руки, кажется, сегодня госпожа удача встала с любимой ноги. Об авансе киллеру он не подумал ни вчера, ни с утра и сейчас бросился к тайнику и тут же задумался: а за срочность тоже причитается аванс? В конце концов, деньги вещь щепетильная, и киллеры, по слухам, народ страшно привередливый и капризный, как примадонны, вероятно от избытка заказов и щедрого финансирования. Аргентинец на всякий случай сделал два свертка из стодолларовых купюр: в пять тысяч и в две с половиной тысячи. И сразу поспешил в гараж, выходить из автомобиля он не собирался, лишь на минуту тормознет перед рестораном и заберет исполнителя в машину. Тут, в "саабе", он получит инструкции и деньги, если, конечно, сговорятся. Молодой человек, лет тридцати -- тридцати пяти, в новомодном просторном кашемировом пальто с ярким шарфом, переминался с ноги на ногу у входа в "Якорь". Еще увидев его издали, Аргентинец подумал: "Если бы за мной был хвост, то не надо иметь семи пядей во лбу или заглядывать в анкету этого "джентльмена", чтобы понять, что парень имел ходку в зону и, возможно, не одну". Об этом убедительно говорили землистый цвет лица, жидкие, посеченные волосы и манеры. Хотя он вроде и не демонстрировал их, а всего лишь пританцовывал на месте тощими ногами, обутыми в модные туфли на тонкой кожаной подошве, не рассчитанные на конец ноября, и время от времени резко зыркал по сторонам -- жесты, повадки зоны он впитал крепко, их никогда, ни под каким костюмом не скроешь. Выходило, что Хавтан прислал серьезного человека, а Аргентинец, как и наметил, подъехал ближе, приоткрыл дверцу и, высунувшись, негромко окликнул: -- Жора! В мгновение ока, чего, наверное, делать не следовало, щеголь очутился в машине, и "сааб" рванул по Тверской. Если бы Городецкий знал, что он как в воду глядел: люди Александра Михайловича, знавшие об этой встрече, еще до приезда Аргентинца вычислили киллера и сделали несколько его снимков, даже успели сообщить об этом шефу, от которого получили строжайший приказ не потерять киллера сегодня из виду, особенно после встречи с Городецким. Оттого за лихо рванувшим вперед белым "саабом" следом сорвались сразу три неприметные "Волги". Они, попеременно отрываясь вперед, повели машину заказчика, и сразу стало ясно, что Аргентинец повез наемного убийцу на место будущего преступления -- в Барвиху. Хавтановский щеголь представился в машине Борей и без разрешения закурил, чувствовалось, что он продрог. Погода и впрямь была отвратительная: сырая, промозглая, с ветерком, пахнувшим зимой и снегом. Словно читая мысли Аргентинца, молодой человек, попыхивая сигаретой, небрежно сказал: -- Погода нам в масть. В такую слякоть и холод вечером на улицах ни души, жуть не люблю свидетелей. -- Чувствовалось, что оживший Жора-Боря в тепле был не прочь прихвастнуть. Городецкий, тоже не знавший, как приступить к делу -- то ли с денег начать, то ли с объекта, то ли как-то прощупать исполнителя на предмет профнепригодности, -- ответил тому в тон: -- Ну, любишь не любишь, а иногда выбирать не приходится. Кстати, двое свидетелей у тебя уже есть... Парень не въехал сразу, о каких свидетелях идет речь, и в машине на миг зависла короткая пауза, но потом до него дошло, и он от души расхохотался. Смеялся, запрокинув голову, искренне, и Аргентинец сразу почувствовал в нем азартного человека. -- Ну, вы даете, рассмешили, ей-богу. Вы не в счет, вы заказчики, а их не сдают -- это одно из правил нашей профессии. К тому же вы люди высокой масти, авторитеты. Вас заложить -- значит подписать себе приговор. Выручить таких людей для меня святое дело. Я попаду -- к кому пойду разбираться, помощи искать: к вам, к Хавтану. Оттого я все дела по боку, по первому звонку к вам, сказали -- дело не терпит отлагательств... -- Да, что уж говорить, горит, Боря, синим пламенем, -- поддакнул Аргентинец, уверенно обгоняя очередную "Волгу". -- Не волнуйтесь, если пуля решит ваши проблемы, мы ее выпустим точно в цель. А чтобы надежнее, с гарантией, можно и из "калашникова" дать пару очередей, -- заверил Жора-Боря. -- Тебе нужна подробная информация, кого ты должен завалить? -- перешел наконец к делу Городецкий. -- Нет, лишнее, -- отмахнулся парень, стряхивая пепел за окно. -- Я потерял любознательность после первой отсидки -- такие знания укорачивают жизнь. Но на фотографию я бы глянул, если есть, конечно, чтобы не спутать и не сомневаться потом, что не того пришмолял. Хорошие деньги требуют качественного исполнения дела, -- намекнул хваткий Боря об оплате, что облегчило для Городецкого дальнейший ход разговора. Но это Аргентинец все-таки оставил напоследок и, вынув заранее заготовленную фотографию, протянул ее наемному убийце. Тот, глянув на цветной снимок, засмеялся: -- Да вы шутник. Тут трое мужиков, кого же из них мне отправить на тот свет? Всех, что ли? Тогда оплата совсем по другому тарифу. Группа, команда -- это уже за сто штук тянет, даже для своих... Тут уж рассмеялся Аргентинец: -- Ты не спеши-то всех сразу валить, посмотри внимательнее, может, кого и пожалеть надо. -- И то верно, -- осклабился Боря, разглядев на снимке Аргентинца. -- Но все равно еще двое остаются на фоне картины. Кого надо убрать-то? -- А это тебе экзамен, психологическая задача -- вычисли, кого я тебе отдаю на заклание, -- с некоторой долей издевки сказал Городецкий. -- Я даже загадал: попадешь в точку, значит, выгорит наша затея. Но если и не отгадаешь, то отступать поздно -- не отменю операцию, хотя я человек очень суеверный... На моментальном снимке, сделанном "Полароидом", они были засняты в тот роковой день проигрыша, когда хозяйка галереи "Зимний сад" затеяла у себя в Барвихе девичник и Аргентинец впервые увидел все великолепие загородного дома: и оранжерею, и домашнюю галерею с великолепными картинами. Какая-то дама и засняла их там с Александром Михайловичем у очаровательного пейзажа "Осень в Подмосковье", а третьим на фотографии был Альберт Янович. Вероятно, Аргентинцу не следовало говорить о своей суеверности и о том, что он загадал, уж слишком серьезно киллер принял его откровения и надолго углубился в фотографию, на лбу у него даже появилась испарина. Он всерьез посчитал, что должен вычислить, кого из этих двух джентльменов следует убрать, вроде бы от этого зависел его престиж. Аргентинец почувствовал это, но переиначивать ситуацию не стал, пусть поломает голову. И вдруг щеголь со сбившимся на шее шарфом с волнением выпалил: -- Вот этого молодого человека лет тридцати -- тридцати пяти, пониже ростом, славянина, -- и показал на Александра Михайловича; потомок чекистов был похож на "лицо кавказской национальности" и за славянина никак сойти не мог. -- Молодец! -- радостно выдохнул Городецкий, он не хотел, чтобы киллер ошибся, он действительно был суеверен. -- Ну, раз отгадал, вникай в дело дальше, -- теперь уже без шуток заговорил Аргентинец. -- Мы уже на Рублевском шоссе, едем в Барвиху. Видишь, дорога свободна от ментов, президент находится в Германии с официальным визитом, -- тут нам крепко повезло, иначе бы этот вариант исключался. Нет хозяина -- не будут в Барвиху шляться всякие высокопоставленные господа, из-за которых трасса берется под особый контроль, теперь же, ночью, она будет освещена слабовато. У меня есть несколько вариантов операции, но перенапрягать я тебя не буду, остановимся на самом простом, а значит, и более надежном. Не выгорит, сорвется завтра -- а завтра в катране большая игра и к тому же пятница, -- будем отрабатывать другой план. -- Вам виднее. Я даже рад, что вы сами все продумали, а я, поверьте, не дрогну, не промахнусь... -- вмешался Хавтанов протеже. -- Есть вариант... -- Аргентинец замялся, подыскивая нужное слово, все-таки он был картежник, а не бандит. -- Ну, прямо в Барвихе. По ходу игры объект любит покурить на открытом балконе. Мы играем в бильярдной на третьем этаже, а напротив достраивается такой же четырехэтажный особняк, сейчас там работы законсервированы до весны. Можно оттуда, хоть с третьего, хоть с четвертого этажа, расстояние там не более сорока метров: хлопнуть его из снайперской винтовки с глушителем -- это с гарантией, промазать на фоне освещенного балкона с такой близи невозможно. Но вырываться потом из поселка на машине -- это лишний риск, чужую тачку обязательно приметят. По мне лучше устроить ловушку на трассе, тут достаточно крутых поворотов и мест, где сбрасывают скорость, поэтому есть возможность действовать наверняка, с контрольным выстрелом, а в нашем случае еще с одной необходимой процедурой. -- Какой? -- нетерпеливо спросил вошедший в азарт киллер. Только сейчас, по расширенным зрачкам, Аргентинец понял, что парень или курит травку, или, хуже того, сидит на игле. -- Надо будет облить труп нефтью, чтобы дать ментам наколку, за что, мол, наказали барыгу. Бутылку из-под "Херши", наполненную соляркой, я привез, в багажнике. -- Знаю, слышал о такой традиции, -- ответил спокойно посланец Хавтана. -- Сейчас, минут через пять, мы остановимся, -- предупредил Городецкий, сбрасывая скорость. -- Месяц назад я тут сам попал в аварию, но по божьей милости остался жив. Я думаю, что это гибельное место для нас в самый раз. Посмотришь на месте все сам -- удобная позиция, крутой поворот, лес вплотную подступает к дороге, хочешь не хочешь -- затормозишь, сбросишь скорость. И схорониться тебе есть где, и для машины я место приметил. Через несколько минут они остановились на обочине и пошли не спеша к лесу. Аргентинец захотел еще раз посмотреть на место своей аварии. Когда они дошли до "Жигулей", раскуроченных до самого остова, на Барвиху пронеслась одинокая серая "Волга". Сидевшие в ней люди усекли и белый "сааб", и две фигуры у самого леса. Нетрудно было догадаться, что именно здесь готовится засада на Александра Михайловича, тут же последовала команда идущим вслед машинам не ехать дальше, а поджидать "сааб" на въезде в город, в районе кольцевой дороги. Киллер, уже живший предстоящей операцией, выбором места остался доволен. Однако, подумав, изрек: -- Думаю, ни автомата, ни контрольного выстрела не понадобится. Тут нужна надежная советская мина, надежнее не бывает, или противопехотная, или противотанковая. -- А я думал, обойдемся "калашниковым", мина все-таки, на мой взгляд, гарантии не дает, -- засомневался Аргентинец. -- Не скажите, -- не согласился Жора-Боря. -- Это смотря в каких руках. Мина, бомба как раз дают полную гарантию, оттого в Москве в последнее время валом пошли взрывы. Я, как специалист, предсказываю, что будущее за взрывами. -- Значит, надо искать минера? -- обеспокоенно спросил Аргентинец -- такой расклад был ему явно не по душе. -- Зачем? -- усмехнулся киллер и глянул на заказчика как на малое дитя. -- Я сам Афган прошел от и до, орден "За отвагу" имею, сотни мин душманам ставил и сотни их разминировал, так что знаем что почем... -- Ну, тогда другое дело, -- повеселел Городецкий.-- Мина так мина, профессионалу лучше знать. -- Но мину покупать надо, а такая, как нам нужна, надежная, безотказная, радиоуправляемая, тянет дороже, чем "калашников", -- охладил его пыл киллер Боря, явно не желавший тратить деньги из своего гонорара. -- О чем базар, я аванс привез, -- заверил Аргентинец, согласный теперь на все. -- Ну, тогда у меня только один вопрос, -- энергично сказал исполнитель, наверное, он уже ощущал приятную тяжесть денег в кармане, -- какая у него машина и как мне не спутать ее с другими? Теперь иномарок развелось, как вшей в зоне, все богатеи на "мерседесах" рассекают... -- Профессионал! Ценю тонкий подход к делу, -- подольстил парню Аргентинец. -- Но в этом загвоздки не будет. Машина у него джип "лендровер", английская. Не в единственном числе, но в Москве их мало, как и "роллс-ройсов". А спутать не спутаешь. -- Аргентинец широко улыбнулся. -- Когда я был у него в гостинице "Украина", выходя, пристроил на автостоянке под заднее крыло его "лендровера" небольшой маячок, настроенный на определенную волну. Кстати, тоже английское изделие, я их штук десять когда-то приобрел, чтобы за должниками гоняться, -- ты бы видел их лица, когда я их находил в самых неожиданных местах, -- хохотнул Городецкий. -- А эта, последняя, видишь, по более серьезному делу пригодилась. Когда джип появится в радиусе трех километров, вот на этой коробочке возникнут свечение и слабый зуммер, значит, машина приближается, тут уж не спутаешь. -- И Аргентинец передал Боре вещицу, очень похожую на дешевую пластмассовую зажигалку. -- Вот бы мне такую штучку, -- по-детски восхитился киллер. -- Мне тоже иногда надо знать, кто возле меня ошивается. -- Сделаешь дело, десять штук от меня в подарок, -- щедро пообещал Аргентинец -- персонального киллера тоже иметь неплохо, время смутное, и впереди просвета на годы и годы не видать. -- Для меня все ясно, место идеальное, даже мину закапывать или маскировать не надо. Машины, въезжающие в кривую, вписываются по внутреннему радиусу, ближе к защитным ограждениям, я за них и положу ее, -- сказал довольный афганец, когда они возвращались к застывшему на обочине "саабу". В машине Аргентинец, вдруг спохватившись, сказал: -- Не мешало бы тебе иметь сотовый телефон, чтобы в любой момент и в любой точке можно было с тобой связаться. Но это поправимо. Сей же момент заедем в "Билайн" и приобретем тебе такую игрушку. -- Обижаешь, начальник, -- заулыбался киллер Боря. -- Фирма веников не вяжет, а она у меня есть, -- и вынул из-за пазухи радиотелефон, -- фирма делает гробы. Поэтому и машина есть с подложными номерами, и документы выправлены как следует, вот только мины нет в арсенале, но к вечеру она у меня будет... Теперь настал момент для денег, дальше тянуть не было смысла, и Городецкий спросил: -- Я привез половину суммы, оговоренной с Хавтаном, нормально? -- Плюс еще половину за срочность, значит, семь с половиной штук, -- твердо сказал киллер, давая понять, что здесь он шутить не намерен. -- Все верно, та