-- В кого же это вас угораздило? -- Ха. В летающие одноразовые тарелки. Мы пикничок в Иудейской пустыне устроили... Слушай, ты не в курсе, с ее паспортом нас в Синай впустят? Понырять. А то она большую аквалангистку из себя строит, надо бы проверить. Да и вообще... Таким Вувоса я еще не видел, то есть не слышал. Впрочем, это было типичное мужское состояние в прологе романа с Елкой. Про эпилог я решил не рассказывать. Разве чуть сбить восторженность, чтобы меньше комплексовал потом: -- Тебе агар-агар не слишком на мозги давит? Ленка и Умница дружно уставились на меня. Она недоуменно, он недовольно. А Вувос продолжал токовать: -- Хорошая баба. Устроила мне скандал из-за вши. -- Даже до этого дошло?-- с притворным ужасом спросил я. -- Пошляк,-- как-то даже обиделся Вувос.-- У Номи. На голове. Увидела какую-то маленькую вошь и это... Схватила Номи, мыла ее, стригла... Не каждая бы. А сегодня утром приехала, пока меня не было, такую уборку провернула -- генеральную. Все на положенных местах, и ничего не могу найти. Даже Номи. Даже саму Елку. Ты, кстати, не в курсе -- куда она делась? С Вувосом было все ясно -- даже если это он спер вирус, то в ближайшее время пускать в дело его не будет. -- Боренька,-- прыснула Ленка, как только я положил трубку,-- скажи, пожалуйста, как ты себе представляешь "агар-агар"? -- Смутно,-- осторожно ответил я.-- А что тебя так развеселило? -- Ну а все-таки? -- Да,-- перебил ее Умница,-- чуть не забыл! К тебе, Боря, через пять минут явится делегация. Уважаемые люди. Лидеры духовно-просветительской организации "Хашмонаим", ну, которые скворечники на склоне строят. -- Прошмонаем? Кого?-- вступила прямо с порога Софья Моисеевна.-- Фимошка, што вы имеете в виду? -- Какой ужас!-- взвилась Ленка.-- А у нас такой бардак! И ты, Фимка, только сейчас об этом говоришь?! Мама, давай хоть что-то приберем... А кто именно будет? Сосед? -- Ну да, с утра заходил этот Обер-амутант, а с ним еще один. То ли бухгалтер, работающий у этих амутированных раввином, то ли наоборот, я не вникал. -- Как это -- наоборот?-- не поняла Ленка. -- Увидишь -- поймешь,-- ухмыльнулся Умница.-- В общем, сам разбирайся, Боря. Я им сказал в три прийти. Ленка бестолково металась по холлу, как залетевшая в квартиру сорока, хватая все, что плохо лежало. При этом она информировала тещу о психозе в семье. Теща пронзительно смотрела на меня, понимающе кивала головой и все недоверчиво переспрашивала, что неужели таки никогда никто в моем роду не страдал психическими расстройствами... Ровно в три явилась странная парочка. Обер-амутант с кем-то, похожим на нового русского из старообрядцев -- то есть "умервщленная" плоть в спортивном костюме "Адидас", носки с босоножками, сталактит длинной жидкой неухоженной бороды и взгляд, что-то выискивающий на верхней полке то ли книжного шкафа, то ли кладовки. Все это венчала кипа. А взгляд Обер-амутанта наоборот, выискивал что-то на нижней полке то ли шкафа, то ли кладовки. А, скорее всего, он просто боялся наступить на зарезанную собаку. Узнав, зачем они пришли, я рухнул в кресло и долго нервно смеялся. А перестал только встретив пристальный докторский взгляд Софьи Моисеевны. А потом эта ведьма многозначительно кивнула на меня -- Ленке. Похоже, я поймал тремп на диагнозе племянницы. Кажется, моя загубленная Умницей карьера пошла на второй виток. Я получил первый заказ как частный детектив, подозрительно похожий на мое первое задание в израильской полиции -- найти убийцу убитых собак. Мой смех произвел впечатление -- амутанты попереглядывались и назвали сумму, превышавшую мои ожидания. Наличными. Этого даже могло бы хватить на тещины зубы. Интересно, откуда у них такие деньги на такую фигню? -- Кого вы сами подозреваете?-- задал я дежурный вопрос. -- Я же вам все рассказывал еще в первый раз, когда заходил,-- слегка раздраженно ответил Обер-амутант.-- Правление амуты вынуждено было повысить цены на квартиры. Не все это правильно поняли. Мы люди в строительстве неопытные, нас подвели, мы запутались... В общем, были намеки, обвинения и даже угрозы. -- Кто вам кажется наиболее опасным?-- продолжал я страндартную процедуру. Обер-амутант пожал плечами, а второй проблеял: -- Э-э... пять последних..,-- он задумался,-- купивших квартиры семей... -- он снова замолчал,-- наиболее агрессивны...-- пауза.-- Они считают..,-- тяжелая пауза,-- что, заключая с ними договор..,-- бесконечная пауза,-- мы знали о повышении цены. Уф. Главное, больше не задавать вопросов, а то это никогда не кончится. Возникало ощущение, что каждое слово он рассматривает со всех сторон и обнюхивает, как пенсионер на рынке -- апельсин. Я встал, положил задаток в карман, и мы попрощались, как сообщники... -- Интерешно,-- прокомментировала Софья Моисеевна,-- школько шуток этот шеловек шитает пашхальную агаду[43]? -- Дареным зубам в коня не смотрят!-- весело ответил я, похлопав оттопыренный карман. Умница и Софья Моисеевна подозрительно на меня посмотрели. -- Боря, а при шем ждешь конь?-- встревожилась теща. Хотелось мне выдать достойную реплику, да не подворачивалась. Выручил телефон. Звонил Вувос. Я было открыл рот, чтобы куртуазно сообщить ему, как вовремя он позвонил, но что-то в его тоне заставило эту фразу проглотить. Елка украла Номи. Я не стал ничего уточнять, только заставил его пообещать ничего не делать до моего приезда. Видимо, я не "удержал" лицо. Три пары глаз смотрели на меня с явным интересом, который я проигнорировал. -- Если до полуночи не вернусь, сядешь в засаде у подъезда,-- сообщил я Умнице. -- Сколько?-- с готовностью спросил он. -- До первых кобельков,-- отрезал я, запихивая в карман запасную обойму. -- Да не это,-- возмутился он.-- Сколько ты мне в час за это будешь платить? Это ведь ночное дежурство! А лучше давай договоримся о моем процентном участии. Я так резко повернулся ,что он даже шарахнулся. -- Давай. Девяносто процентов тебя устроят? Вот и хорошо. Это твое процентное участие в зубах моей любимой тещи, сожранных твоей любимой сукой!-- и я успел захлопнуть дверь прежде, чем Софья Моисеевна успела отреагировать. Стареет теща. Уже не та реакция. 13. Киднэпинг. Не думал, что без сирены и "мигалки" можно так быстро доехать до Кирьят-Арбы. Формально Вувос казался так себе отцом. Но я-то знал, что он может сделать ради Номи. Потому так и спешил. Нет, ну почему человеку так не везет с бабами?! Я пронесся мимо вувосовых скульптур, зацепив одну и запнувшись за другую и уже схватился за дверную ручку. С той стороны сильно вмазали в дверь. Я осторожно приоткрыл ее. На уровне моего лица, в нарисованном лице Елки вибрировал десантный нож. Надо полагать, это он так по-суперменски страдал, романтическая курва! -- А если б я чуть раньше открыл?! -- Увернулся бы. В караване было убрано и противно. Из творческого гнезда он превратился в нищенскую лачугу. Вувос сидел напротив входа в готовности "номер один", словно ждал, что я ему сразу скажу куда идти и что делать. Но, встретив мой вопросительный взгляд, отрывисто спросил: -- Вирус нашел?! Нет?! Хреново... Тогда садись. Видишь, опять с этими бабами... Короче, про вчера ты знаешь. С утра крутанулся по делам в Иерусалиме. Вернулся -- никого. Не придал значения. Номи обычно по соседям... Елка -- ну, свободная женщина... Захотела -- приехала, захотела -- убрала и уехала. Шмон это был под видом уборки, понял? Тут ты позвонил. А потом она. Говорит, ситуация такая, извини. Короче, у нее там, в России, сына украли. -- Олежку?! -- А хрен его знает. Какие-то кавказцы. Один ваш общий знакомый. Тот, с которым она в Хевроне по телефону говорила. -- Ахмат?! -- Да. Он как-то по-крупному влетел из-за вашего Фимы. Они вроде оба этот вирус вырастили, а этот ваш козел перед отъездом всю оставшуюся порцию уморил. -- Ага,-- осенило меня.-- Ну да. Все правильно -- "мутанта убил". -- Кого?-- Вувос тупо посмотрел на меня и махнул рукой.-- Ну, неважно. Короче, сына ей вернут только за вирус... Нужен вирус, Боря. Надо найти. Надо. Причем, в собственной семье. Потому что остальные варианты пристрелены дуплетом. Если, конечно, отбросить всякую экзотику, типа мистификации мента для отмазки. Найти, чтобы отдать арабским террористам? -- А почему Елка решила, что вирус у тебя? -- Н-не знаю... Она уходит от ответа. Явно ее кто-то навел. Не знаешь, кто? Я не знал, конечно, но очень даже догадывался. В нашей благословенной стране морды среди бела дня случайным людям просто так не бьют. Только по знакомству. Или по необходимости. Я набрал номер Максика. -- Привет,-- отозвался он почти сразу.-- Ты все еще у меня под окном? -- Кто Умнице морду разбил? Ты или соседи? -- А он что, с разбитой мордой? Как интересно!-- оживился Максик.-- Я его поздним утром сдал целым и невредимым Елке лично в белы рученьки. В машину с синим номером. Откуда у нее арабская машина, не знаешь? -- А откуда у нее в Совке был лемур?.. И куда она Умницу умчала? -- Разве не к тебе? Слушай, я думаю, что это авария. Умница расквасил морду о панель и пускает романтический туман. А у Елки что? Нормально? Ну, ладно. Будешь ночью под окном -- заходи. Бай. Я положил трубку. Хоть что-то прояснялось: -- Умница тебя подставил. -- Зачем?-- искренне поразился Вувос.-- Почему? -- Судя по всему -- пыток не выдержал,-- пожал я плечами.-- Елка каратэ когда-то занималась... Может, нам ее поискать у Халиля? -- Бесполезно. Она сразу предупредила, что она с Номи даже не в Хевроне. Где-то в дальней деревушке. -- Поехали спросим у Халиля адресок? Чем мы хуже Елки, и чем он лучше Умницы? Вувос помялся: -- Нет смысла. Был я уже там. Не мог же я тебя ждать на самом деле! Дом вымер, никого. Соседи ничего не знают... Что будем делать? -- Не знаю,-- честно сказал я.-- Может, в полицию сообщим? Есть же какие-то информаторы, может, что и выплывет.. -- Не сообщим,-- категорично отрезал Вувос.-- Знаю я эти операции по освобождению трупов заложников... Слишком рисковано. Вирус надо найти. Я подумал и решил, что точки над "и" мы будем ставить сразу: -- Нашли. И потом? -- И потом сообщить в полицию. Когда Номи заберем. Что у них вирус. -- И? Вувос снова метнул нож в дверь. Нож отскочил от елкиного лба и упал на пол. -- И пусть потом решают профессионалы. Хоть бомбят, если надо... -- Старик,-- сказал я грустно.-- Все гораздо хреновее, чем ты думаешь. Я уже был в полиции по поводу вируса. -- И что? -- И больше не пойду. Мне намекнули, что изобретателю вируса нужен психиатр. Короче, пока не начнется эпидемия, они этим заниматься не начнут... В общем, нельзя отдавать арабам вирус, даже если его найдем. Что, кстати, тоже маловероятно. Вувос помрачнел окончательно, встал, пометался по комнатушке каравана, как по клетке и прорычал: -- Поехали! -- Ко мне?-- утвердительно спросил я. -- К тебе. То есть, к нему. Мы решили сначала выяснить, почему Умница навел Елку именно на Вувоса, а потом заставить мерзавца сделать имитацию злосчастной пробирки, благо пустых термосов в хозяйстве было навалом. 14. Вечер в семейном кругу. Добраться до Умницы оказалось непросто, он был подобен локтю -- близко, да не укусишь. Стоял еще ранний вечер, но Умница уже залег за занавеской. Ленка с тещей нервно курили на кухне. На столе красовался не первой свежести букет. Из-за занавесочки неслось страстное "чириканье". -- Что это?-- не понял я. -- Это черт знает что!-- довольно громко прошипела Ленка.-- Привел какую-то хунвейбинку среди бела дня! Сунул мне цветы и конфеты прежде, чем я успела рот открыть. Конфеты потом унес -- угостить даму... Левика пришлось отправить к приятелю. А он уроки не успел сделать! -- Неправда, Леношка,-- вступилась теща.-- Уроки он шделать как раж ушпел. Тебя не было, а Фимошка с Левиком жанималшя математикой. Ни ражу не видела, штобы это делал родной отеш. -- Мама! Но у нас же ребенок в доме! Теща длинно усмехнулась и пустила кольцо дыма: -- Ах, Леношка... Вше проишходящее с Фимошкой имеет к тебе, конешно, непошредштвенное отношение, но жашем же так оштро вше это вошпринимать... -- Какое еще отношение?-- Ленка, с заранее оскорбленным лицом, поддавалась на провокацию. -- Ну-у,-- теща посмотрела на меня и ласково пояснила:-- Не штоило этого говорить при Боре и пошторонних, но раж уж ты наштаиваешь... Мне кажетшя, што Фимошка демонштрирует тебе швой шекшуальный темперамент. Он до ших пор переживает твой шкоропалительный брак... Ленка задохнулась от неловкости: -- Какой скоропалительный брак?! При чем тут я?! Пора ему вообще подыскивать себе квартиру, или бордель, как ему больше нравится! Софья Моисеевна покивала, по-вороньи наклонила голову и нейтрально произнесла: -- Фимошка хошет шнимать мою комнату. Когда я уйду жить к мужу. -- ЧТО?!-- пискнула Ленка и беспомощно посмотрела на меня. -- А што такое?-- холодно бросила Софья Моисеевна.-- Я хотя бы буду шпокойна, што мой внук полушит багрут[44]. Ответив Ленке взглядом, типа "твою мать", я уставился в потолок. А Вувос неожиданно заржал и громко, зло объявил: -- Не волнуйся, Лена. Сейчас я с ним поговорю, и больше он баб водить не будет. Никуда. Разве что в кино. Все притихли. За занавесочкой жалобно захлебнулась последняя трель. Через несколько минут Умница, прижимая к себе, как заложницу миленькую раскосую девчушку, попытался прорваться на улицу. -- Я сейчас... только провожу ее до остановки и сразу же вернусь,-- твердил он, как заклинание. Китаянка стойко улыбалась -- просто еще один оживший термос. -- Вместе проводим,-- прогудел Вувос.-- Чтоб тебе снова шпана морду не набила. Пошли, Боря. Под одинаковыми недоуменными взглядами мамы с дочкой мы удалились. Минуть десять молча постояли на остановке, рассматривая огоньки фар на иерусалимской дороге и огоньки звезд над ней. Подошла расфуфыренная теща. Не перестаю удивляться, как ей удается собираться так быстро, а главное -- почему она не научила этому Ленку. От нее несло незнакомой мне парфюмерией. Странно, что она еще не обвинила меня в распитии ее пробирочки с "Красной Москвой". Когда подошел автобус, Вувос положил лапу на щуплое плечо дернувшегося Умницы, и мы дружелюбно помахали поджавшей губы Софье Моисеевне и непроницаемо улыбавшейся китайской сестре. -- Пожалуй, я пойду,-- задумчиво проговорил я, глядя вслед удаляющемуся автобусу.-- А то у Вовы из-за тебя дочку арабы похитили... Не хочу я быть свидетелем того, что сейчас будет... -- Боря, не уходи!-- мяукнул Умница.-- Вова, ребята, я не виноват! То есть, виноват, но не совсем... Объективно не виноват! Я объясню, вы поймете. Она меня завезла. В лес. В рощу. Вы не поверите: столы, скамейки, мангалы и урны. И ни души... Зверски избивала, пока я не сказал, что вирус у Вовы. -- Почему у меня, сука?-- тихо спросил Вувос. -- Потому что я подумал, ты единственный, кого она не найдет так сразу. А если и найдет, то не изобьет, как меня, не справится... Кроме того, Боря, подтверди, что мы всех остальных проверили... под подозрением оставались только ты и Елка. Не мог же я сказать Елке, что вирус у нее... У Вувоса просто руки опустились. Пришлось вмешаться и объяснить по-простому, на уровне голых причинно-следственных связей: -- Смотри, Умница. Там, в роще с мангалами, ты неудачно спас свою морду. Из-за тебя единственная дочка Вувоса стала заложницей у арабских друзей твоего Ахмата. -- Да, Боря!-- спохватился Умница.-- Хорошо, что я теперь могу тебе сказать! У Елки-то тоже сына украли. Там, в России. Представляешь? Я кивнул: -- Знаю. И знаю из-за кого. Умница слегка смутился и, явно не желая продолжать эту тему, повернулся к Вувосу: -- А сколько лет дочке? Вувос молча на него смотрел. -- Три,-- процедил я. -- Так это еще ничего,-- приободрился Умница.-- Еще маленькая, ничего не понимает. Это не будет для нее психической травмой... Я на всякий случай ненавязчиво встал между Вувосом и Умницей. -- Фима,-- сказал я, пока Вувос старался ненавязчиво меня обойти, а Умница, как бы случайно, двигался в противоположном направлении,-- тебе предоставляется последнее слово. Что ты намерен делать? -- В полицию надо заявить,-- пискнул Умница. -- В полицию ты уже заявлял,-- напомнил я. Хоровод вокруг меня ненавязчиво ускорялся. -- Я намерен делать все, что вы скажете!-- выпалил Умница.-- Для спасения ребенка надо сделать все. Это святое... Ребята! Я знаю! Надо подделать термос. Я подделаю. А вы обменяете его на ребенка. Вувос остановился, и Умница чуть не влетел к нему в объятия. -- Мы втроем обменяем его на ребенка,-- доходчиво сказал Вувос.-- Ты, я и Боря. Так что постарайся. Сколько тебе надо времени? -- Завтра к обеду будет готово,-- обреченно вздохнул Умница.-- Можно было бы и раньше, но уже все закрыто. Придется кое-что докупить с утра. -- Докупим,-- кивнул Вувос.-- Я тебя сам отвезу к открытию. И в Старый город заскочим, прикупишь себе арабскую одежду. Что-нибудь неброское. -- З-зачем?-- побелел Умница. -- Пока не знаю,-- признался Вувос.-- До обеда придумаем что-нибудь нетривиальное. -- Кстати, о нетривиальном,-- мстительно сказал Умница.-- Ребята, тут одна проблема. Вирус, он не сам по себе, а в питательной среде. В данном случае, Боря знает, в сперме. -- В кроличьей,-- подтвердил я, вспомнив разговор в аэропорту. -- Ну так вот, ватики[45]. Вы в стране давно, где тут поблизости кроликов разводят? А я искусственную вагину сварганю. Вувос передернулся: -- Ты что, охренел? Кто их тут будет разводить, некашерных? -- Плохо,-- подытожил Умница и, опасливо косясь на Вувоса, процитировал: "Ну ничего. К утру придумаем что-нибудь нетривиальное". Усмехаясь, он медленно вытащил из кармана два квадратных пакетика и вальяжно, как король Молдаванки -- блядям, выдал нам по презервативу: -- К утру, ребята. Надеюсь, обойдетесь без искусственной вагины? Пока они отличат от кроличьей, Номи уже будет дома. -- Может, ты сам справишься?-- мрачно предложил Вувос. Умница самодовольно развел руками: -- Ребята, имейте совесть... Я же не кролик. Вы же видели -- только что проводил. 15. Пся крев. К полуночи нам стало ясно, что план вызволения Номи потребует, кроме немалого личного мужества и немалых личных средств. Мужества нам с Вувосом было не занимать, а вот денег и занять не у кого. Пришлось идти на шабашку. Мы хорошо так посидели в кустах, в засаде. В траве валялась пустая бутылка и вскоре должна была обрести свою пару. Мы ждали "час собаки", как день зарплаты. И дождались. В полвторого с моего балкона сбросили альпинистскую веревку. -- Хорошо, что ты не ревнивый,-- сказал Вувос. В лунно-фонарном свете блестели железные побрякушки на черной коже куртки, а прическа Левика выглядела еще отвратительнее. Дюльфером (сам научил) он спустился на газон и, взглянув на пустое еще крыльцо, быстро зашагал в сторону амуты. -- Посиди один,-- бросил я Вувосу и пошел за сыном. Вот и пришло время им заняться. Не отпуск, а сплошное бебиситерство -- через ночь слежу за детьми. Куда это он идет? Уж не вирус ли проведать? Красться пришлось недолго. Левик спустился в амуту и, озираясь, скрылся в крайнем доме у обрыва. Там уже мерцал свет свечи. Я хотел было подобраться поближе к дому, но вовремя заметил еще одно существо примерно в такой же экипировке, только помельче, да прическа, вроде, была девичья. Пришлось посидеть в тени минут десять. Чувствовал себя, как советская женщина, занявшая две очереди -- и отсюда уходить было пока нельзя -- вдруг какой-нибудь опоздавший сатанист заметит, а там информация про термос могла уже пройти, да и вообще интересно... В конце-концов я решился и присел под окном. Слышно было великолепно! Не позавидуешь будущим жильцам. -- ... короче, пора приносить жертву!-- сказал кто-то ломающимся голосом. После паузы испуганный девичий голосок пропищал: -- К-какую? -- Человеческую!-- отрезал первый.-- Но для начала можно и кошку. В этот раз пауза была дольше, затем зазвенел возмущенный девчачий голосок: -- Почему это кошку?! Я кошку не согласна! Давайте кого-нибудь другого убьем. Змею, например. Ядовитую. -- Змею?!-- ужаснулся Левик, с детства панически боящийся змей.-- Нет, змею нельзя. Потому что они -- слуги дьявола. -- А кошки тоже слуги дьявола! Особенно черные. -- Ну, хорошо,-- это был снова Левик.-- можно и не кошку. Можно и собаку. Я завтра сам принесу убитую собаку, раз вы все трусите! -- Это кто тут трусит?-- попер первый.-- Ты сначала собаку убей и принеси. А потом приступим к человеку. -- А кто сказал, что сатанисты должны убивать людей?-- поинтересовалась писклявая. -- Это всем известно. Все настоящие сатанисты приносят человеческие жертвы!-- упорствовал первый. -- Это, наверное, гойские сатанисты приносят. А еврейские сатанисты не должны убивать людей!-- возмутилась писклявая. -- И кошек!-- добавила звонкоголосая.-- Убери сейчас же руку! -- Че это я должен ее убирать?!-- нервно хихикнул Левик.-- Ты что, правил секты не знаешь? -- Подумаешь, правила!-- возмутилась звонкоголосая.-- Кто их вообще придумывает... ладно, можешь оставить... Левик хохотнул и довольным голосом сказал: -- А теперь надо хотя бы потанцевать... на крышке гроба. -- Где?!-- ужаснулась писклявая.-- Ты что?! Евреев же в гробах не хоронят. А на гойское кладбище я не пойду. -- Дура,-- ласково сказал Левик.-- Ты считаешь, мы просто так этот дом выбрали для шабашей? Нет. Здесь был другой сторож раньше. Не тот, который сейчас в будке спит. Его сестру совратил один христианин. Он его убил, а гроб зарыл в фундамент этого дома. Ясно? -- Откуда ты знаешь?-- возмутился первый.-- Ты тут живешь всего неделю. -- Ну и что? У меня отец полицейский. Это служебная информация, не для всех. Танцуем мы или нет? Только "слоу". -- Почему это "слоу"?-- подозрительно спросила звонкоголосая. -- Ну пусть, что тебе, жалко что ли...-- ответила писклявая. -- Чтоб сторож не услышал!-- сурово сказал Левик.-- Иди сюда... Будь дети постарше, ни за что бы не поверил, что танец может сопровождаться таким скрипом половиц и громким сопением. -- Не прижимайся, брат!-- требовала звонкоголосая.-- Хватит танцевать. Мне уже домой пора. -- Подождите,-- попросил первый.-- Мы еще не отчитались друг перед другом. Ну, братья, у кого что? -- У меня в доме гость гостит. Ученый. Приехал со смертельным вирусом, а его кто-то спер. -- А чего не ты спер, козел?-- возмутился первый. Левик вздохнул: -- Да я собирался. Но не успел. А теперь уже поздно -- даже отец не может найти. А уж если он не может... Такая вот дискотека. Наши маленькие еврейские сатанисты. Я снова переместился в тень, а через несколько минут по-одной вышли девочки. В доме задули свечу. Вскоре появился Левик с братом-сатанистом, в миру -- Бенчиком, с первого дня торчащим у нас дома. Они еще постояли пару минут, не в силах разойтись из-за переполнявших их впечатлений. -- Ты что, правда собаку завтра убьешь?-- ужаснулся Бенчик. -- Да ну. У нас какой-то кретин дохлых собак на крыльцо подбрасывает. Так я сопру одну и притащу. -- Давай скажем, что вместе убили?-- попросил Бенчик. Левик подумал и кивнул: -- Ладно. Только кончай ты с этими человеческими жертвами, а то они не придут больше. Давай лучше к вахканалиям переходить. Я думаю, уже можно. Видел, как я ей руку на задницу положил? -- Видел!-- восхищенно сказал Бенчик.-- А ты видел, как я Ципи прижал? От недосыпа, водки и тихой отцовской радости, что сын не вор, мне стало весело. Очень уж они были похожи на рекламу израильского средства от импотенции: "Тебе будет что рассказать друзьям". Короче, мне тоже захотелось принять участие в разговоре. И я сказал из темноты страшным замогильным голосом: -- Вот за это меня, христианина из фундамента и убили! Как они рванули! Я закурил и в прекрасном настроении вернулся к встревоженному Вувосу: -- Левик так влетел в подъезд, что я был уверен -- ты за ним гонишься. Я уже думал, может тебя придержать... -- Это не он,-- сообщил я. -- Хорошо,-- обрадовался Вувос.-- Тогда давай выпьем за молодежь, а то холодно. Действительно холодало. Иудейская пустыня все-таки. Исчезли с улиц последние неблагополучные подростки и подгулявшие благополучные господа. В этот ночной час, когда дома в тишине пустыни остывают, как обычные камни, чувствуешь хрупкость и чуждость молодого городка. Чем больше мы пили, тем чаще Вувос сбивался на Елку. Образ ее становился все демоничнее. Часам к трем его осенило: -- Это очевидно! Как же я раньше-то... Боря, это все мистификация. КГБ замазывает перед арабскими товарищами "русский след", чтобы не делиться вирусом. А вирус она украла сама, по заданию КГБ. У которого она на службе... Ну откуда баба может стрелять лучше меня? Плюс к тому: каратэ, акваланг, парашют, машина, мотоцикл, лошадь... Она же не каскадер, верно? Значит, шпионка. Красивая и смелая. -- И с хорошим английским,-- кивнул я.-- Только она это все на моих глазах осваивала, не в шпионской спецшколе. -- А где? -- По-разному. Типа частных уроков. -- На какие деньги, интересно? -- Какие деньги? Всегда находились добровольцы. Я думаю, захоти она учить марсианский, тут же приземлилась бы тарелочка с сексуально озабоченным пришельцем. Вувос вздохнул и оборвал: -- Неважно. Подумай, бабу с такими данными могли не завербовать?.. А знаешь, жаль, что с ней так получилось... В который раз проехал джип внутренней охраны. Дежурные уже успели смениться -- рядом с водителем маячил знакомый сталактит бороды одного из наших заказчиков. Коты совершенно обнаглели. Привлеченные запахом закуси, они решили заодно и погреться -- терлись теперь вокруг и гоняли друг-друга, привлекая диким ором нездоровое внимание к нашему кусту. Продолжать обсуждать детали операции "Номи" уже не хотелось -- чем больше мы о ней говорили, тем менее осуществимой она казалась, не помогала даже водка. Я слегка "поплыл" -- еще не дремал, но уже не бодрствовал. Сидел в прострации с открытыми глазами. Вувос тоже притих, только изредка тяжело вздыхал. Неожиданно из темноты материализовался силуэт с большой сумкой. Я пихнул Вувоса локтем. -- Елка,-- сипло прошептал он. Бедолага, совсем голову потерял. Силуэт приблизился. Джинсы, ветровка. Под капюшоном я разглядел лицо Елки. Ничего себе... неужели, действительно, "рука Москвы"? Но зачем она собак режет? -- Убью..,-- прошептал Вувос. -- Чуть позже,-- попросил я. Елка остановилась на крыльце, сбросила сумку, поозиралась, пошарила по карманам, закурила. Огонь зажигалки романтично озарил растрепавшуюся прядь и красивое взволнованное лицо. Руки у нее подрагивали. Вувос отвернулся. Она докурила сигарету и швырнула окурок в наш куст, потом рывком закинула тяжелую сумку на плечо и скрылась в подъезде. Еще и свет зажгла, дура. Испачкать одежду боится, что ли. Ну все, дадим ей еще несколько минут на распаковку трупа и будем брать. -- Слушай,-- глухо сказал Вувос,-- а зачем она так долго стояла на крыльце? -- Ждала, что мы предложим ей выпить,-- я быстро разлил остаток по стаканам, и мы не чокаясь, как на поминках, опрокинули. -- Щ-щ-щ,-- вдруг прошипел Вувос. В тишине прошаркали шаги. Согнутый под тяжестью мешка, озирающийся силуэт с крючковатым носом крадучись приближался к нашему подъезду. Уже стали видны седые волосы, тяжелый подбородок, оттянутое на коленях спортивное трико, вцепившаяся в горло пластикового мешка большая сильная рука с узловатыми пальцами. Просто театральный злодей. Попав в свет фонаря, он ускорил шаг, почти побежал к моему крыльцу и вывалил на него окровавленную собаку. Мы синхронно встали из-за куста. -- Простите,-- сказал я вежливо,-- а какой породы ваша собачка? Мужик вздрогнул и вызывающе сверкнул глазами: -- Это неважно! Мы приблизились и поинтересовались: -- А что важно? Кажется, наши лица ему понравились больше, чем наши очертания, потому что он вдруг чуть улыбнулся: -- Важно то, что эта собака спасет десятки тысяч человеческих жизней! -- Это что,-- громко возмутился наш ревнитель иудейской веры,-- жертвоприношение некашерных животных? А я, кажется, все понял. Сказывется порой покойный дедушка-профессор, да полвека в медицинской семье (если считать год за три). -- Так вы хирург?-- сказал я. Мужик развел окровавленными руками. -- Да хоть гинеколог!-- зло буркнул Вувос.-- Тут же дети в школу по утрам ходят. Мне этот аргумент показался странным, и я зачем-то добавил: -- А по ночам женщины... Вувос сразу притух, потерял интерес к происходящему здесь и даже демонстративно отошел в сторону. А мы остались дышать друг на друга перегаром. Интересно, он принимает до операции или после? Наконец, я спросил: -- Какого черта? До мусорки донести тяжело? -- Не в ваши годы судить, что мне тяжело! -- заносчиво ответствовал хирург.-- Мне, автору нескольких уникальных операций, не дают самостоятельно аппендикс удалить! Это что?! А на все мои разработки просто плюют! Смеются! Не подпускают к операционному столу! Хирург подступал все ближе и орал все громче, и я поймал себя на том, что отступаю. -- Где ваши наручники?-- напирал он на меня.-- Вы же полицейский, я знаю! И вообще, где вы были раньше? Почему вы только сегодня меня поймали?! А ваши эксперты?! Это просто сборище недоучек! Уже по первому трупу профессионал должен был понять, кто это сделал! Я! Профессор Уманский! Потому что больше в Израиле никто этого делать не умеет! Странно он представлял себе нашу работу. В Израиле и людей редко вскрывают, а уж собак... Только по большому блату. Трудно вжиматься в таком возрасте в новую реальность... Мне стало грустно, когда я представил, как научное светило, наверняка вспоминая "Собачье сердце", подманивает собаку, а потом, вместо того, чтобы сказать восхищенным студентам: "Унесите в виварий", убивает ее и тащит, как тать в ночи. И уже сам сомневается кто он -- профессор или собачий Джек-потрошитель. Не может смириться настоящий профессионал, что он никому не нужен. И, как раньше оригинальные операции, он придумал такую вот скандальную операцию саморекламы. Чтобы крикнуть на суде заполнившим проходы журналистам: "Я обвиняю министра здравоохранения в смерти сотен людей, которых могли спасти мои операции!" Ничего этого не будет, даже если я его повяжу. И это-то его и доконает. Может, его отпустить? Да врядли он так легко "отпустится". Только деньги на "Номи" потеряю... Пока я выбирал между деньгами и милосердием, на его крики в доме зажглось несколько окон, а там и патрульный джип пожаловал. Заказчик вылез и со скорбным осуждением уставился на хирурга. Я уже приготовился выслушать новую серию пауз, но он ограничился одним словом: -- Предпоследний... Значит, профессор хотел убить одной операцией двух собак -- и рекламу учинить, и месть всем обер-амутантам, у которых предпоследним купил барак по ложной цене. И, выбирая наши ступеньки, рассчитывал не столько на меня, сколько на моего соседа. И верно рассчитал -- по лестнице уже громыхали тяжелые шаги Обер-амутанта. Запыхавшись, он вылетел из подъезда, поскользнулся на собачьей крови и выдохнул, глядя на хирурга: -- Предпоследний... вот уж никогда бы... профессор, пожилой... стыдно! Слово "стыдно" в его устах показалось хирургу верхом бесстыдства. Профессор затрясся и начал кричать что-то о религиозной крыше, под которой плетется заговор сионских мухлецов. Обер-амутант глушил его воплями о "совках", кабланах[46] и своей честности. Из окон на иврите, русском, английском и амхарском требовали прекратить балаган. В разгар этой "итальянской" сцены я заметил, что Вувос исчез. Мне очень не хотелось, чтобы за собачьими трупами снова пошли женские. И я побежал домой. 16. Раннее утро в семейном кругу. Я влетел в квартиру и резко затормозил. На кухне Ленка и Елка плакали в объятиях друг друга. Проститься, что ли, ей Вувос разрешил перед исполнением приговора? Сам он топтался рядом с довольно глупым лицом. Я выбрал стул на котором висел его автомат и принял расслабленную позу. Вувос тотчас подсел ко мне: -- Ну, Боря, дела... У нее сын сбежал. Там, в России. Олежка. Шустрый пацан, в маму. Представь, она матери своей позвонила, а он берет трубку -- пять минут как дома. Удачно, да? Елка сразу сориентировалась, говорит, мол, бери бабушку и немедленно валите к какому-то приятелю, которого Ахмат не знает. Мы сейчас звонили -- они уже там. А через несколько часов их мой приятель к себе заберет, у него дача в горах... -- Ну прекрасно,-- обрадовался я,-- а где же Номи? Вувос снова помрачнел: -- Где, где... Все там же. Вернее, еще дальше. Она все это время была рядом, в Аль-Азарии. Можно было пешком сходить. Елка, кстати, пешком и пришла. А теперь... Постепенно я понял, что произошло. Когда Елка, после "упоительного дня" с Вувосом, вернулась за вещами к Халилю, тот сообщил, что уже несколько раз звонил Ахмат по очень важному делу, просил сразу же перезвонить. Ахмат был совершенно не в себе, потому что на него наехала чеченская мафия и требует заказанный и оплаченный вирус. А Умница, забрав свою пробирку, подло убил "ахматовскую культуру". Какой термин, а?! А теперь еще нагло врет, что вирус у него украден. Короче, время Ахмат выторговал до елкиного возвращения. А чтобы она действительно нашла вирус, забрал Олежку. Олежка сейчас очень доволен -- дача, лошади, компьютерные игры, и так будет до ее возвращения с вирусом. А если без вируса, то все понятно. В этом месте я перебил Вувоса: -- А во время вашего "упоительного дня" ты Елке рассказал, что вирус украли? -- А зачем?-- пожал плечами Вувос. Значит, Елка действительно получила информацию о краже из России, от Ахмата. В общем, утром Елка обнаружила Умницу у Максика и действительно обошлась с ним довольно жестоко, требуя поделиться "ахматовской культурой". Умница навел ее на Вувоса, и тут Елке пригодился полученный ею накануне ключ от каравана. Шмон, замаскированный под уборку, ничего не дал. Когда искать было уже негде, пришла от соседей Номи. В отчаянии, Елка забрала ее и увезла к Халилю. Халиль принял близкое участие в беде Лели, осудил Ахмата и одобрил все ее действия. Он сообразил, что искать Номи будут в первую очередь у него и моментально рассредоточил всех близких родственников по дальним. А Елку с Номи забрал с собой, в Аль-Азарию, в дом уехавших за границу родственников и велел дезинформировать Вувоса насчет глухих территорий. Вчера поздно вечером Елка дозвонилась до своей мамы, а трубку взял Олежка. Ему хватило сообразительности скрыть от похитителей, что он занимается пятиборьем и уговорить дядю Ахмата научить его кататься на лошади. Лошадь была что надо -- на ней пацан, перепрыгнув дачный забор, прискакал по пересеченной местности к бабушке. Елка сразу же поделилась радостью с Халилем и собралась везти Номи к Вувосу, неважно брал он вирус, или нет. Она уже взялась за телефон -- позвонить Вувосу, но Халиль убедил ее подождать подтверждения, что Олежка с бабушкой благополучно добрались до укрытия, а то мало ли что. Елка поднялась в свою спальню и вдруг услышала, как в замке провернулся ключ. На окне -- железная решетка. Из-за массивной двери Халиль объяснил ей, что ему очень жаль, но судьбе угодно, чтобы эта дочь оккупанта послужила интересам арабского народа Палестины. Леля, как представитель дружественного русского народа должна это правильно понять. Про вирус и Номи стало известно соответствующим структурам, и он имеет право вернуть ей ребенка только в обмен на вирус. И то, после того, как преданные делу освобождения Палестины специалисты проверят его вирулентность на биологической модели. В общем, как только Леле будет что сообщить, она должна вернуться в этот дом, оставив ворота открытыми, и ей позвонят. А после того, как она выломает дверь и уйдет, он просит ее ворота закрыть и ключ забрать. А в полицию он ей обращаться не советует, потому что в Израиле отношение к киднэпингу суровое, девочки отец больше не увидит, а Олежка увидит маму лет через десять-пятнадцать. Но это он так, для общей информации, а вообще-то он убежден, что Леля сделает правильный выбор между друзьями и врагами, и будет с ними в тяжелой борьбе палестинского народа за свободу и независимость. А не с отморозком, который даже в святой для евреев день гоняет пьяный по арабским поселениям с российскими монархическими гимнами. -- Ты понял?!-- зло спросил Вувос. Я кивнул: -- Как не понять. Елка предпочла отморозка и пошла по Иудейским горам советоваться к израильскому менту. Где, вместо рояля, сидел в кустах ты... -- Не юродствуй!-- строго потребовала Ленка. Елка повернула к нам зареванную мордашку: -- Боря, я страшно виновата перед Вовой... Никакие слова... Ты лучше нас ориентируешься... я сделаю все, что нужно... ты понял -- все. Все, что я умею. Я не смогу с этим жить, если... -- Хорошо,-- сказал я.-- Мы поняли. Теперь сценарий придется переписать, и для тебя роль найдется. Елка благодарно всхлипнула. Электрический свет терял ядовитую желтизну, растворяясь в брезжащем утре. Вопли за окном все не прекращались. Лица у всех были помятые, припухшие, уставшие и постаревшие, да еще и какого-то неестественного оттенка. Я выключил свет. Я выключил свет и помотал головой. За зановесочкой горел ночник, на "экране" разыгрывался знакомый театр теней. Я прислушался и, когда внизу вокруг собаки возникла короткая пауза, уловил характерные звуки. Вувос поймал мой взгляд, убедился, что Елка по эту сторону зановески и потрясенно шепнул мне: -- Но мы же следили за входом... -- Да,-- ответил я, тоже почему-то шепотом.-- А Софья Моисеевна уехала. За окном стихало. Я вслушивался. Наконец, различил амхарский и объяснил Вувосу: -- Он соседку снял, с верхнего этажа. Полиманьяк. -- Сексоглот,-- обреченно согласилась Ленка.-- Хорошо, хоть Левик в маминой комнате. Надо бы поспать немножко, а? Пока мы прикидывали как разместимся, Умница выпустил смущенно улыбавшуюся фаллашку[47] на лестничную площадку. -- Даже до остановки провожать не надо,-- довольно сообщил он и поманил нас с Вувосом за занавесочку:-- Вот,-- кивнул он на столик.-- А где ваши? -- Мы тут подумали,-- зло сказал я,-- и решили ограничиться для надежности твоей. Твою они от кроличьей не отличат. Умница самодовольно хмыкнул. Я не стал ему сразу объяснять, что подделывать вирус уже нет смысла, потому что Халиль, перед тем, как отдать Номи, намерен проверять его всерьез. 17. Вестерн. Уже третий день шел изнурительный торг. Вувос похудел и издергался. А Умница все время жрал на нервной почве и округлился. Елка большую часть времени торчала в пустом доме в Аль Азарии, ожидая звонков. Мне удалось по своим каналам выяснить, что звонили только по телефонам-автоматам, из разных мест, говорили не больше трех минут. Халиль был очень осторожен и далеко не глуп. Мы с Вувосом добывали реквизит. Далеко не всегда легально. Ленка давала Умнице уроки вождения, потому что хоть права у него и были, за рулем он в жизни не сидел. Я старался не думать, чему она его может научить -- пятьсот метров как-нибудь проедет, а там, если выживет и возомнит, что