на обещала показать мне дочь. - И ты согласился? - на Глинского было больно смотреть. Его лицо перекосила гримаса. Правда я не могла понять, что именно она означала, но, смотреть на Мишу было грустно. - А что мне оставалось делать? Конечно, согласился! Сфотографировал их выходящих вместе из "Зеленой лагуны" - это подозрительная гостиница в Бат-Яме. Потом на набережной как он ухватил ее за попку - классный кадр получился. Но вершина моего "творчества" - вот это, - Костя полез в сумку с фотопринадлежностями и достал оттуда помятый снимок. - Любуйтесь! На фото Шуман и Мири сидели в каком-то полутемном ресторанчике. Мири томно улыбалась, а Шуман надевал ей на палец кольцо с огромным бриллиантом. Бриллиант получился особенно хорошо, а лица любовников расплывчаты, хотя и узнаваемы. Глинский долго рассматривал фотографию. - Пленка "Кодак-800", длиннофокусный объектив? - спросил он после продолжительного молчания. - Хорош камушек, - восхитился Генрих, глянув на фото. - Блестит как настоящий! - Он настоящий, - подтвердил Костя. - Мири с тех пор с ним не расставалась. Просто иногда носила как кулон - прятала на груди. Между прочим, среди ее вещей перстня не оказалось. - Может, его Линда взяла, а ее за это и убили? - вдруг вырвалось у меня. - Все может быть... - покачал головой Генрих. Глинский и Блюм удрученно молчали. - Смотрите, берег! - закричала я. - Пошли собираться. x x x Прощание затянулось. Теперь вместо роскошных лимузинов на пристань прибыли две машины скорой помощи, полиция и еще целая куча журналистов со вспышками. Теперь участники этого трагического круиза не позировали перед объективами, а пытались отвернуться и закрыть лица. Расставание с девушками оставило какую-то щемящую ноту. Ширли плакала навзрыд, не стесняясь окружающих. А когда мы увидели, что в скорую загружают завернутые тела, к ней присоединились и остальные девочки. К нам подошел Элиэзер Гарвиц. - Валерия, можно вас на минутку, - он отвел меня в сторону и, понизив голос, произнес: - Вы, конечно, понимаете, что в наших интересах было бы хранить полную конфиденциальность. Вы не пожалеете, администрация добавит вам к вашей зарплате существенный бонус. - Прекрасно вас понимаю, господин Гарвиц, - официально ответила я, - но как добропорядочная гражданка, я не вправе буду утаивать от полиции известные мне факты. - Ни в коем случае! - он протестующе замахал руками. - Следователям надо говорить обо всем! Просто не нужно выносить сор из избы. Вы меня понимаете... Список участников турне я отдал в полицию. С вами свяжутся. И отвесив церемонный поклон, Элиэзер Гарвиц удалился. В спешке я собрала свои дорожные сумки и спустилась на нижнюю палубу, попрощавшись со всеми, вышла на пристань, поймала такси и через неполных сорок минут оказалась дома. Дом, как и следовало ожидать, был пуст. Поморщившись от вида пыли, украшавшей крышку телевизора, я сняла туфли и принялась распаковывать вещи. В дверь позвонили. На пороге стоял Денис. - Откуда ты узнал? - Позвонил в порт, и там сказали, что корабль уже прибыл. Иди ко мне, моя дорогая, я так соскучился! Сумки на время остались нераспакованными. Когда мы почувствовали, что пришло время поесть, то плавно переместились на кухню. - Рассказывай, что там у тебя приключилось. И я принялась говорить, между делом наливая Денису чай и нарезая бутерброды. Когда рассказ дошел до нападения киношных янычар, пришла моя дочь. - Мамулечка, ты вернулась! - бросилась она мне на шею. - Что ты мне привезла? И, не дожидаясь ответа, стала копаться в моей дорожной сумке. - Ура! Это мне? Спасибо, мамочка! - Дарья протягивала мне красный купальник, украшенный стеклярусом. - Ч-черт! - вырвалось у меня. - Совсем забыла о нем! - Что такое? - спросил Денис. - Это один из тех купальников, в которых девушки позировали на водопадах. Я же тебе рассказывала. Дашка тут же начала клянчить: - Мам, ну, ты же мне его привезла, правда? Тебе он не пойдет, он маленький на тебя, а мне в самый раз. - Дарья, уймись! - сказала я, строго глядя на нее, хотя у меня это плохо получалось. - Это купальник одной девушки, и ты его взяла без спросу. Ведешь себя как маленькая. - Вот такая ты мама! - с обидой в голосе сказала моя дочь. - Сама уехала, а мне ничего не привезла! - Дарья! - я строго сдвинула брови. - Перестань хныкать. Я еще ничего не решила. И вообще, срам один, а не квартира - все пылью заросло. - Ладно, вы тут работайте, а мне на работу пора. Поцеловав меня на прощанье, Денис вышел из дома, и запер дверь своим ключом. Дашка тоже намылилась увильнуть от генеральной уборки, которую я собиралась начать. И исчезла с такой скоростью, что я не успела ей сказать ни слова. Я чертыхнулась. Вот тебе и встреча с дорогими и любимыми! Иди, Валерия, мой полы, вытирай пыль и расставляй мебель! Что я и принялась делать, вслух сетуя на тяжкую бабью долю. Когда в носу засвербило от пыли, а поясница готова была переломиться от усталости, я плюнула на чистоту и порядок и плююхнулась на диван. Имею я право отдохнуть или не имею? Злосчастный купальник лежал рядышком и я, взяв его в руки, стала поглаживать гладкие стеклышки. Говорят, блеск ярких предметов может ввести человека в состояние гипноза. В моем случае и яркости-то особой не требовалось. Так что я задремала почти мгновенно. Даже не задремала, а словно провалилась в сон. И представали глазам моим в этом сне странные картины, в которых бедная моя голова с трудом узнавала странным образом исказившиеся и перепутанные эпизоды недавнего круиза. То Глинский с фотоаппаратом в руках гонялся за ухмыляющимся очкастым янычаром, то Шуман размахивал купальниками, пускавшими во все стороны блики, то из коробки с ананасным мороженым выскакивала горничная. В довершение ко всему привиделось мне мертвое лицо Мири, и во лбу у нее горел огромный бриллиант, подаренный Шуманом... И тут меня словно вытолкнуло из моего собственного сна. В считанные секунды, отделявшие дрему от бодрствования я вдруг поняла, что мучило меня в последнее время. Уж очень походил тот самый подаренный камешек на стекляшки, которыми были обшиты купальники наших девочек. Я помотала головой, пытаясь избавиться от наваждения. Но ничего не получилось, напротив - все вдруг сформулировалось четко и однозначно. Хотя и невероятно. Но ведь говаривал мой любимый джентльмен с Бейкер-стрит: "Если после того, как вы отбросите все неправильные решения, у вас останется одно, самое невероятное, именно оно и будет верным." Тем не менее любое, даже верное решение нуждается в проверке. И я решила действовать. Маленьким позолоченным пинцетом из маникюрного набора я осторожно отодрала один камешек, чуть помельче перечного горошка, завернула его в салфетку и положила в сумочку. Нельзя сказать, что ювелирные лавочки являлись для меня местом постоянного гуляния, но одну, находившуюся не так далеко от дома я пару раз навещала, так что ее хозяин, маленький лысый старичок меня знал. При моем появлении он отложил механизм старинных часов, который до того внимательно рассматривал сквозь специальную лупу. - Чем могу служить, мадам? - он привычным движением сдвинул лупу на лоб. - У меня остался камешек от бабушки, - робко сказала я, - и я хочу его оценить. - Посмотрим, посмотрим, - пробормотал он, и снова лупа оказалась на своем привычном месте. Он рассматривал камень пару минут, показавшихся мне вечностью. Наконец, он оторвался от созерцания, и сказал: - У вас очень молодая бабушка, мадам, примите мои поздравления. Она завещала вам камень современной огранки. - Д-да, я у нее была внучкой от четвертого брака, бабуля была ветренницей... - сейчас мне хотелось только побыстрей покинуть лавку ювелира. Дома я стала рассуждать. Как такая вещь могла попасть к Линде, которая, естественно, не знала о его стоимости. Иначе она бы не подарила его мне. Если только... Если только она просто не хотела поскорее отделаться от опасного дара! - Бойтесь данайцев, алмазы дарящих... - пробормотала я, лихорадочно соображая, во-первых, что делать и, во-вторых, с чего начать. Тут до меня дошло, что в данную минуту я мучаюсь над вечными вопросами, беспокоившими русских революционеров начала ХХ века. Я с искренней злостью швырнула чертову шмотку в сумку. - Позвоню-ка я господину Борнштейну, - громко сказала я, как будто кто-нибудь мог меня слышать. - Чем наша полиция лучше Ленина? Пусть-ка они поломают голову. Я сняла трубку и снова положила ее. Позвонить, конечно, надо. Но вот кому - это еще вопрос. Что я могла сказать Борнштейну? Что купальник мне подарила перед смертью Линда, которая, в свою очередь, получила его как компенсацию за налет янычаров, которые, в свою очередь, были не янычарами, а артистами, которые... Мне самой все эти объяснения напоминали шизофренический бред. Если ко всему добавить мексиканский сериал, поведанный Костей Блюмом, а также историю женитьбы господина Шумана ради наследства, то ничего больше и придумывать не надо было. Добавить только в конце, на вопрос: "Кто говорит?" - "Говорит московское радио, наше время истекло, ту-ту-ту..." - и можно спокойно отправляться в уютное лечебное заведение к старому знакомому психиатру с простой русской фамилией Рабинович. Я уселась на диван. Проклятый купальник соблазнительно поблескивал бриллиантиками. Мол, чего беспокоиться? Никуда не звони, никому не говори. Раз в месяц выковыривай камешек, продавай старику-ювелиру. И живи в свое удовольствие. Мысль не вполне честная, но в принципе неплохая. Кончатся камешки на одном купальнике, купить следующий. Интересно, а на остальных? Тоже были нашиты не стекляшки, а самые что ни на есть подлинные бриллианты? В таком случае, к доктору Рабиновичу следует отправлять не меня, а господина Шумана... Нет, конечно же нет. Мороженщик обещал девушкам ценные призы, но не до такой же степени! А значит, девочкам звонить не надо. Одним адресатом меньше. Так. Борнштейну - не надо, девушкам - не надо, Рабинович никуда не денется, все пути ведут в желтый дом. Кто у нас остается? Денис? Нет, начнет читать мораль и запугивать. Шуману звонить нельзя. Подумает, что я его шантажирую. Вообще, где гарантия, что брюлики нашил именно он? А нету такой гарантии. Я закрыла глаза и попыталась еще раз представить весь идиотский эпизод с нападением киношных разбойников. Так. Купальник я выронила, а потом в темноте, подобрала и положила на место. Значит, не исключена вероятность, что я просто спутала две вещи, и вместо купальника, лежащего в коробке отдельно, положила купальник из кучи на полу. Я наткнулась на контрабанду. И Линду с Мири убили из-за этого. Я опасливо покосилась на купальник и немного отодвинулась. Его надо спрятать. Или вернуть, или... Или найти преступников. От этой мысли я почувствовала себя боевым конем, заслышавшим звук походной трубы. Пора было начинать действовать. Но как? Конь нетерпеливо бил копытами. В смысле, я бестолково носилась по комнате, натыкаясь на стоявшие не на местах стулья и коробки. И вдруг вспомнила, что Шуман, раскрывая коробочки, сказал, что эти купальники из торгового дома его жены. Долой телефон, нужно брать живыми! - Только чтобы не опознали... - подумала я вслух, накрасилась до умопомрачения, и надев дорогой костюм цвета свежей зелени, а на свои черные волосы рыжий парик, вышла на улицу. Ансамбль завершали солнцезащитные очки и белая сумочка змеиной кожи. Машину я брать не хотела, чтобы потом ее не опознали. Сказать, что на меня оборачивались, значит не сказать ничего. Я была центром внимания. Встречные женщины кидали оценивающие взгляды, а мужчины выворачивали шею. То обстоятельство, что ко мне ни один не приклеился вот так сразу на улице, я объяснила сама себе очень просто: они пугались моих ста восьмидесяти четырех сантиметров, которыми я резала толпу, как ледокол у берегов Антарктиды. При этом у меня в голове звучала одна и та же фраза: "Штирлиц идет по коридору". Идти на шпильках было нелегко, но я не унывала и вскоре добралась до внушительного магазина с надписью "Дом моделей "Ровена"". Ко мне плавно подкатились три продавщицы. В зале было пусто. Покупатели не торопились осчастливить себя нарядами от "мадам Шуман". - Чем мы можем быть вам полезны, госпожа? - Даже не знаю, - протянула я жеманно, не снимая очки, - что-нибудь такое, интересное, на лето. - Вот, пожалуйста, костюм из шифона и органди, прекрасный силуэт, летящая юбка, - заученно сказала одна. Другая принесла несколько маечек и вывалила их передо мной, третья отошла к кассе и принялась ждать, когда я, наконец, выберу что-нибудь и соизволю расплатиться. Стеклянная дверь раскрылась и в салон вошла невысокая дама. Яркий макияж делал ее лицо похожим на восковую маску из музея мадам Тюссо. Неподвижность взгляда только добавляла сходства. Атмосфера тут же изменилась, продавщицы стали проявлять вокруг меня излишнюю суетливость, и предлагать то одну, то другую аляповатую модель. С первого взгляда я признала в ней ту даму на пристани, в шляпке с вишенками. Правда, сейчас она была в другой шляпе, которая шла ей не более, чем предыдущая. Поджатые губы мадам Шуман портили весь имидж элегантной дамы, который она так тщательно строила. - Доброе утро, мадам, - подбежали к ней продавщицы. - Вы прекрасно выглядите! Как вам отдыхалось в Италии? - Спасибо, - коротко ответила она и бросила на меня быстрый взгляд. - Вы уже обслужили покупательницу? - Пока нет, - ответила я за них и, упреждая ее недовольство персоналом, добавила, - мне бы хотелось чего-нибудь броского, яркого, на лето. И обязательно эксклюзивную модель! Мне не хотелось бы встречать на улице точно также одетую женщину. - Что бы вам хотелось увидеть? - спросила хозяйка. - У нас есть и эксклюзивные модели, выполненные в единственном экземпляре, и малые партии отличных нарядов. Вряд ли вы встретите на улице женщину, одетую как вы, - она смерила взглядом мой салатовый костюм, привезенный Денисом из Франции, - наши модели носят на званые вечера, концерты и в прочих торжественных случаях. - Мы с мужем едем на днях во Флориду, - сказала я тоном светской львицы. - Вы же знаете, какие там пляжи. Что попало не наденешь... Мне хотелось бы юбку-саронг и яркий топ в стиле Гогена. Что-нибудь в этом роде. И я ткнула пальцем в аляповатую майку красного цвета, украшенную бусинами под хрусталь. Продавщицы несли ворох блестящих одежек. Я с брезгливой миной копалась в них, отбрасывая модели одну за другой, и удивлялась ценам, выставленным на эту безвкусицу. - Нет, нет, все не то, все слишком скромно и блекло, - отодвинула я в сторону одежду, от пестроты которой рябило в глазах. - Может, у вас найдется купальник? Он тоже прекрасно смотрятся с юбкой-саронг. Мадам не успела ничего сказать, как одна из продавщиц радостно затараторила: - У нас есть то, что вам надо! Эксклюзивные купальники, - ох и любят они это слово! - малая партия, всего десять штук. Модель мадам Шуман. Сейчас принесу, вот увидите, вам очень подойдет! Наступила пауза. Хозяйка заведения нетерпеливо стучала носком туфельки, я лениво шарила глазами по полкам, а продавщицы все не было. - Вас зовут Ровена? - вежливо спросила я только чтобы заполнить тишину и не дать хозяйке уйти. С того момента, как я ее увидела, меня мучила одна мысль: мы с этой дамой уже встречались. Но где? - Нет, - ответила она сухо. - Ровена - героиня романа Вальтера Скотта "Айвенго". - Знаю, - кивнула я, - но для израильской публики гораздо более было бы привычнее имя другой героини этого романа - еврейки Ревекки. Почему Ровена? - Потому что у нас изысканная клиентура и строгие модели, с которыми больше гармонирует название "Ровена", нежели "Ревекка", - чопорно ответила мадам Шуман. Сделав усилие над собой, чтобы не расхохотаться, я с облегчением вздохнула, увидев приближающуюся продавщицу. Она была несколько растерянной и держала в руке купальник красного цвета, точь-в-точь такой, какой мне отдала Линда. - Там было несколько, разных цветов, но их, наверное, продали... - сказала она растерянно. - Боюсь, что этот размер вам не подойдет, да и красный цвет к рыжим волосам... Вам бы зеленый... - Какая прелесть! - воскликнула я и выхватила купальник из рук продавщицы. - Я беру его. Это именно то, что надо! Цена меня несколько охладила. За такие деньги я могла бы вполне купить себе вечерний туалет со шляпкой. Но я мужественно заплатила, помятуя, что добываю улику, а за хорошее доказательство никаких денег не жалко. Из магазина-салона я выходила в прекрасном настроении, которое внезапно испарилось. На выходе я, нос к носу столкнулась с Адольфом, мастером-визажистом и парикмахером моих девочек. Адольф посторонился, окинул меня взглядом, и в его глазах мелькнуло узнавание. Он церемонно поклонился, дав мне пройти, и вошел в магазин. Сразу же, при входе в дом, я позвонила Денису. - Ты занят? У меня есть для тебя потрясающая новость! Я купила еще один такой же купальник. - Какой купальник? - рассеянно переспросил мой друг. - Точно такой же, как я привезла! - Зачем же тебе два одинаковых купальника? Нет, все-таки, мужчины произошли от очень глупых обезьян. Впрочем, он же ничего не знает - ни об алмазах, ни о моих догадках, которыми голова уже была переполнена. Тут, не знаю почему, мне вдруг стало страшно. Такое мгновенное и очень неприятное чувство. И я начала уговаривать Дениса немедленно приехать. Сначала он очень удивился, потом встревожился. И согласился. Я тут же ему выдала все, что успела сделать, отчего его спокойное загорелое лицо мгновенно посерело. - Если все это правда, - глухо произнес он, - Ты по лезвию ножа ходишь. Покажи купальник. И зазвонил телефон. Чертыхаясь и кляня Белла, Маркони и примкнувшего к ним Попова, я схватила трубку и гаркнула: - Кто это? - Ты меня не знаешь, Валерия, зато мы прекрасно знаем, что ты натворила, - ответил мне шипящий, явно измененный голос. - Где твоя дочь, Валерия? Она дома? Сердце у меня упало. - При чем тут моя дочь? Что вам надо? - Ты сама знаешь что! Твоя дочь у нас. И если ты не вернешь нам оба купальника, ни тебе, ни ей не поздоровится! Ты все поняла? Оба! И настоящий, и ту дешевку, которую ты купила сегодня! Чтобы не смогла подсунуть нам стекляшки вместо камней. Думала перехитрить? Не выйдет, дорогая... И не смей звонить в полицию, иначе... Все! Мы еще с тобой свяжемся... От резких отбойных гудков я вздрогнула. Денис подошел ко мне: - Они украли Дарью... - зарыдала я. - Дай мне телефон Борнштейна! И не рабочий, а сотовый! Денис выхватил у меня из рук записную книжку и стал набирать номер телефона моего старого друга, следователя полиции по особо важным делам, Михаэля Борнштейна. Сцепив руки, я сидела ни жива, ни мертва, и молилась, только бы Михаэль поднял трубку. - Добрый день, Михаэль! - сказал Денис и показал мне большой палец. - Как поживаете? Это Денис. Да. Спасибо. Нам нужно посоветоваться. Передаю трубку Валерии. Схватив трубку, я выпалила: - Михаэль, сейчас позвонили и сказали, что Дарью украли. - Как украли? - Не знаю, сказали, что позвонят еще. Неразборчивый мужской голос. Михаэль, что делать? Помогите! В отчаянии я так зажала телефонную трубку, что побелели костяшки пальцев. Денис мерил шагами комнату. Если бы он мог, он бы обрушил на меня все проклятья, которые знал, но мой друг молчал. - Постарайтесь держать себя в руках, Валерия, - твердо сказал Михаэль. - Я скоро приеду, и вы мне все расскажете. Если позвонят еще раз, постарайтесь продлить разговор, я немедленно предпринимаю соответствующие меры. Ждите. Он отключился. - Ну что? - спросил Денис. - Сказал ждать... Примет меры. - Я не выдержала и взорвалась. - Дениска, какие меры? Чего ждать? Дарья, дочка моя единственная, в лапах у бандитов, а мы будем ждать у моря погоды! Нет, я этого не вынесу!.. В дверь позвонили. Распахнув дверь, я не смогла скрыть разочарования. Это был не Михаэль. На пороге стояли Рики и Шарон. - Заходите, девочки, - бросила я и отвернулась. Удивленные таким невежливым отношением с моей стороны, ясно читавшимся на их лицах, девушки вошли в квартиру. - Валерия, может мы не вовремя... - робко произнесла Рики. - Но мы пришли кое-что рассказать. И тут я не выдержала и зарыдала в голос. Передо мной мелькнули лица Мири и Линды. Мне совершенно не хотелось даже думать о подобной катастрофе. - Дочка Валерии похищена, - мрачно сказал Денис. - Бандиты требуют выкуп, то, из-за чего были убиты девушки. - Деньги? - спросила Шарон? - Бриллианты. Они были нашиты на один из красных купальников и их должны были контрабандой переправить за границу. Но купальник случайно попал к Лере. - Так отдайте его! - воскликнула Мири. - Я и собираюсь, - ответила я. - Оба, как они требуют. - Там было два купальника с бриллиантами? - спросила Шарон. - Второй я купила в магазине-салоне у жены Шумана, - всхлипывая, объяснила я. Девушки переглянулись. - Мы, собственно говоря, чего пришли, - начала Шарон. - Во-первых, это я стянула папку с портфолио из вашей каюты. Мне очень стыдно, что я так сделала. Я думала, что вы ставленница Шумана и сделаете все, чтобы Мири победила. И потом, я хотела знать побольше о ней, да и о других девушках. Простите меня. - Да ладно... - махнула я рукой, - сейчас мне не до этого. - И еще, - добавила Шарон. - Тут одно дело... Идти с этим в полицию - у нас доказательств нет. Вот и пришли посоветоваться. - Говорите, - кивнула я. - Пусть лучше Рики, - подтолкнула рыжая красавица вперед подругу, - это она слыхала, а я так, за компанию пришла. - И что же ты слышала, Рики? - В тот день, когда мы покидали корабль, я стояла позади Адольфа, и он тихо шепнул одной женщине, что теперь дело осталось за малым - избавиться от кольца. - Это он о кольце Мири говорил, которое ей Шуман подарил! - слезы мои высохли мгновенно. - Его же так и не нашли! Неужели Адольф - убийца? И ради чего? Кольца, которое стоит пару тысяч долларов? - Рики, а ты запомнила женщину, с которой говорил этот парикмахер? - спросил Денис. - Точно не смогу сказать... Невысокого роста, недобрый взгляд. Совершенно невыразительная внешность. Даже описывать нечего. Перед моим внутренним взором встал картина: я барахтаюсь, пытаясь подняться, тщедушный Адольф ругается вполголоса, а над нами стоит невзрачная горничная и сверлит меня пронзительным взглядом. И вдруг меня осенило! - Это она! - закричала я. - Кто она? Валерия, что с тобой? - Она, жена Шумана! Я узнала ее! Это она была горничной. И когда убили Мири, именно она проходила по коридору. Денис внимательно посмотрел на меня: - Ты точно это помнишь? - Ну, конечно! - убежденно сказала я. - Ведь кто эта "леди Ровена" по специальности? Театральная костюмерша! Она в кого хочешь превратится. Только вот зачем? - Как зачем? - возразил он мне. - А за мужем с любовницей следить? И потом, чьи же все-таки бриллианты? Но тут телефон зазвенел вновь, и я схватила трубку. - Ну, что, крошка, надумала? Не привезешь через час два купальника - получишь мизинец своей дочки. Через два часа - другой мизинец. Еще ушки есть. Хочешь? - Не хочу! - закричала я. - Не надо! Но я не успею за час! - Значит так, через два часа ждем тебя одну, без друзей и полиции на перекрестке "Яд Мордехай". Выйдешь с двумя купальниками в руках, разведешь руки и так пойдешь, чтобы мы видели, что у тебя нет оружия, зато товар на месте. Пойдешь по направлению к старой мечети на северо-восток. Там тебя будут ждать. Но только одну и без глупостей! Понятно? - Понятно! А... Связь оборвалась и тотчас незапертая дверь открылась, и в дом вошел долгожданный Михаэль Борнштейн, и с ним трое полицейских. - Михаэль! - бросилась я навстречу ему. - Валерия, все под контролем, разговор прослушан и запеленгован. Район "Яд Мордехай" окружен. Наденьте вот это, - Михаэль протянул мне легкий бронежилет. - Под кофту. Осторожность не повредит. Пока их там нет, но посмотрим, что будет через час. Моя старенькая "Сузуки" раскашлялась и не желала заводиться. Пришлось подбодрить ее словами, как строптивую лошадь: - Ну, дорогая, довези! Очень надо! С трудом выехав со двора, я поехала к выезду из города, на перекресток "Яд Мордехай". Шею натирал бронежилет, было уже совсем темно, и я думала только об одном: успеть. Только бы все благополучно завершилось. На назначенном месте было хоть глаз выколи! Нет, куда смотрит министерство инфраструктуры?! Это в их ведении находятся системы освещения дорог между городами! Я боком выползла из машины. Бронежилет мешал страшно. Взяв в руки по купальнику с фальшивыми бриллиантами, я встала в классическую позу Страшилы Мудрого, и поплелась в непролазную темень. Интересно, и как эти киднепперы узнают о том, как именно я держу руки? Ведь им тоже ни черта не видно. И где полиция? Резкий толчок в спину бросил меня ничком прямо в пыль. - Тряпки давай! - прошипел знакомый голос. - Сначала дочку, - еврейские гены торгашества неистребимы. Вместо ответа он еще раз заехал мне кулаком по спине. Причем со всей силы. И тут же охнул, ударившись о крепления бронежилета. Упустить такой момент я, конечно, не могла. Тем более, что обшитые стразами и бриллиантиками купальники представляли собой отличную пращу. Прижав в темноте цыплячье горло противника, я изо всех сил лупила его китчевым произведением искусства. - Что ты делаешь? - полузадушенно хрипел он. - Это же бриллианты! - Сейчас ты у меня их сожрешь, если не скажешь, где моя дочь, выродок! - я была как разгневанная волчица, борющаяся за своих детенышей. Но к нам уже бежали полицейские. Меня с трудом оторвали от Адольфа (это был он), и отвели в сторону. И тут я зарыдала в голос. -Успокойся, Валерия, с ней все в порядке! - гладил меня по волосам молоденький полицейский. А Дашка уже мчалась мне навстречу. x x x Денис не появлялся пару недель. И, честно говоря, мне было не до него. Приближался день моего рождения. Как-то сидя утром перед столиком с трюмо, я критически рассматривала себя в зеркало: стоит или не стоит устраивать сабантуй. Все равно придут и поздравят. Вот только с чем? Мало хорошего в том, что я стала старше на год, что на правом виске появилось два предательских седых волоска и джинсы стали тесны в поясе. Нет, с этим пережитком надо бороться! А что считать пережитком? Себя, празднование эфемерной даты или складку на животе? Так и не решив, я взяла сумку и поплелась в русский магазин закупаться. Мне нужен был азербайджанский гранатовый сок "нар-шараб" к праздничному мясу, а где его взять в Израиле, как не в русском магазине, аккурат между украинскими галушками и сибирскими пельменями? Вернулась я с набитыми сумками, прикупив по дороге массу деликатесов, хотя все мои гости сидят на диете, а дочка стала настоящей израильтянкой и к селедке под шубой не притронется ни за какие коврижки. Уже подходя к подъезду, я услышала нетерпеливый сигнал клаксона. - Лера! Ты что, не слышишь? Повернувшись на крик, я увидела моего Дениса, машущего мне рукой из окна серебристо-серого "Фольксвагена-Пассат". - У меня сумки! - крикнула я в ответ. Он вышел из машины, подхватил пакеты и внес их в дом. - Какими судьбами? - спросила я, устало опускаясь в кресло. - На работе машину новую дали? - Нет, это не рабочая, это я купил, - широко улыбаясь, ответил он мне. Я с интересом уставилась на него. Только недавно мой ненаглядный стонал о падении индекса, крахе рынка ценных бумаг, увольнении тысячи высококлассных специалистов с одной известной фирмы по высоким технологиям. И на тебе! Покупает машину, которая стоит ох как недешево... Но я никогда не считала деньги в чужом кармане, пусть даже это карман любимого. - Только вот одна проблема... - задумчиво произнес Денис, - глядя на меня честными-пречестными глазами. - Ленточку атласную не успел купить. - Какую ленточку? - Чтоб машину перевязать и бантик на крыше соорудить, - и, видя, что я ничего не понимаю, обнял меня и гаркнул прямо в ухо. - Это же тебе подарок! На день рождения! Поздравляю! Через минуту я уже была около машины. Сидеть, включать, вести эту красавицу было верхом наслаждения. Отъехав за пределы города я свернула на небольшую пустую стоянку, откинула немного спинку кресла, и предложила моему спутнику: - А теперь рассказывай! И вот что я услышала... Глава крупной фабрики по производству мороженого Этгар Шуман каждую зиму терпел большие убытки. Продажа мороженого снижалась в три-четыре раза, и никакие ухищрения не могли заставить израильтян, подобно москвичам и крепким сибирякам, есть мороженое мокрой промозглой зимой, сидя у электрического обогревателя. Положение не спасал и магазин его жены, который Шуман приобрел ей только для того, чтобы благоверная нашла себя хоть какое занятие и не лезла к нему с докучливыми предложениями. Бывшая театральная костюмерша, возомнившая себя мастером-модельером, уже не привлекала стареющего бонвивана, и он находил утешение в кругу манекенщиц и начинающих актрис. Но на актрис нужны были деньги. А их, особенно зимой, очень не хватало. В смысле, денег, а не актрис... И тогда Шуман взял подряд на алмазной бирже у местного воротилы Исмаилова. Тот расширял производство ограненных алмазов, и ему нужны были свободные капиталы. Исмаилов со своим компаньоном зарабатывали только на безжалостном использовании труда своих наемных рабочих, причем на восемьдесят процентов выходцев из России и республик бывшего Союза. Шуман активно занялся делом, и вскоре ему стало понятно, что удержаться на рынке, имеющем многолетнюю традицию, практически невозможно. Даже несмотря на то, что Исмаилов с Шуманом платили своим рабочим по самым низким расценкам, и даже выбрасывали людей на улицу, если находили кого-то, готового выполнять ту же работу на 20-25 центов за карат дешевле. Шуман перевел своих рабочих в Ашкелон, и в одном из цехов фабрики мороженого установили гранильное оборудование. И все это для того, чтобы рабочие не знали, сколько платят за работу в центре страны. Пока Шуман занимался производством, его партнер искал, где бы подешевле закупить сырье. Хотя у Израиля продажа ограненных алмазов и занимает верхнюю строчку в перечне экспорта, даже выше, чем продажа компьютерных технологий, собственных кимберлитовых трубок здесь нет. И им повезло. Исмаилов нашел в России крупного чиновника, которому дал "на лапу"... Компаньоны покупали российское сырье, по себестоимости, примерно, тридцать процентов от расценок синдиката "Де-Бирс", и при этом, естественно, платя кому положено. "Де-Бирс" контролирует мировую добычу сырья и продажу готовых бриллиантов. Его цель - не допустить значительные колебания цен на мировом рынке, иначе люди перестали бы покупать бриллианты с целью вложения денег. Россия же добивалась именно этого (сбывать свои алмазы, с помощью снижения цен), и поэтому предложение израильских компаньонов были ей только во благо. Все шло более или менее прекрасно: рабочие гранили себе помаленьку, работая за гроши, у Шумана, в результате махинаций с сырьем, скапливался собственный запасец бриллиантов на черный день, как грянул гром. Вся алмазообрабатывающая промышленность Израиля находится в руках ультраортодоксов. Именно они, в черных лапсердаках и меховых шляпах, сидят целыми днями за столами, оборудованными, где по старинке, а где по последнему слову техники, и превращают невзрачные камушки в сверкающие камни. Ремесло гранильщика переходит в семье от отца к сыну, и выскочек здесь терпеть не могут. А наши герои были именно такими выскочками. Шумана с Исмаиловым пригласили в одну из небольших синагог в центре Иерусалима, где их ожидали седовласые старцы. В процессе неспешной обстоятельной беседы компаньоны поняли, что от гранения алмазов им придется отказаться, чтобы не навлечь на себя божью кару и немилость судьбы. Так как они были ребята неглупые, то поняли сразу, что подразумевалось под божьей карой. Исмаилов категорически отрекся от участия в совместном предприятии, заявив, что давно уже вынул свои капиталы и инвестировал их в строительную компанию "Шикун-Евро". Поэтому все шишки и "божьи кары" свалились на Шумана. Сначала сгорел гранильный цех. Потом страховая компания отказалась выдать ему новый полис, ссылаясь на непонятные "божьи предначертания". Потом рабочие подали коллективный иск, требуя выплаты всех социальных льгот, положенных по закону. Положение становилось безвыходным. И тогда Шуман решил перевезти свои бриллианты за границу. Идею контрабанды подбросила ему жена. Нужно было замаскировать расшитую бриллиантами вещь среди таких же, но вышитых стеклярусом или стразами. Не зря же она была театральной костюмершей. А для того, чтобы убедить седовласых мафиози в том, что Шуман вернулся к производству мороженого, и был устроен бал-маскарад с круизом и выборами "Лица фирмы". Жена же и созвонилась с бывшими приятелями по работе, владельцами небольшой кинокомпании, и попросила их принять участие в розыгрыше своего мужа, обещав при этом солидный гонорар. Зная маршрут и план круиза, она четко объяснила киношникам, что они должны будут сделать. - Погоди, - остановила я Дениса. - Дальше я и сама знаю. Шуман влюбился в Мири... Потерял голову, но не был пока готов уйти от жены, а Мири торопила события. Ей нужны были не только деньги, но и положение в обществе. Она требовала первого места на конкурсе, абсолютно всех подарков и полного внимания к своей особе. Шуман не замечал ни ее жадности, ни ограниченности - он чувствовал себя с ней молодым и полным сил. "Леди Ровена" забеспокоилась, когда Шуман, состроив прискорбную мину, сказал дома, что огромный алмаз, который гранили в его цеху, раскололся при обработке. Кольцо с этим бриллиантом Шуман обещал подарить жене в благодарность за ее титанические усилия по устройству контрабанды. Но супруга так и не дождалась кольца, врученного Мири с обещанием жениться на ней после завершения круиза. Все рушилось! Несчастная супруга вдруг поняла, что она остается у разбитого корыта. Своими руками она сделала так, что большая часть богатства семьи, сохраненная после пожара и неудач в бизнесе, уплывает из рук, а вместе с ним и ее благоверный. Идти в полицию она не могла - боялась конфискации, и вообще остаться ни с чем. Тогда в голове отчаявшейся женщины родился план - убить соперницу! Но сама она сделать это не могла. Ей нужен был помощник. Таким помощником оказался Адольф - парикмахер, стилист, визажист и прочая, и прочая...Он считал себя непризнанным гением и грезил Голливудом - хотел быть личным парикмахером оскароносцев. Мадам Шуман сыграла на его честолюбии, посулила денег, и он взялся всячески помогать ей в круизе, куда она устроилась горничной под чужой фамилией. Ей нужен был соглядатай за своим мужем. Ведь сама она не могла показаться на глаза своему благоверному. Проводив мужа на корабль, она отпустила лимузин и переоделась в укромном месте. И уже в качестве горничной расхаживала по кораблю, практически неузнаваемая без косметики и роскошных нарядов. Мири она убила просто. На горничных никто никогда не обращает внимания. Как и на любого человека в форме и при исполнении служебных обязанностей. Войдя в номер, она подождала, когда девушка отвернется, и накинула ей на шею черный капроновый чулок. Потом сняла у Мири с пальца кольцо, с которым та не расставалась. После этого горничная хотела положить тело в каталку для белья и увезти, но ей это не удалось. Она услышала шум и выскочила за дверь. Адольф ждал ее неподалеку, за углом, и первое, что она сделала, это сунула ему в кармашек белого халата улику - кружевной чулок. Тот, который я приняла за тряпочку, когда упала на него. И когда я убежала звать на помощь, убийца, вытащив тело в коридор, сунула его в каталку и повезла прятать. Но по дороге этой Месаллине пришла в голову мысль мне отомстить. И она, открыв дверь моей каюты универсальным ключом, положила тело Мири мне на кровать. Теперь о Линде... Когда Рики сказала, что в ее вещах рылись незадолго до убийства Линды, она не ошибалась. Преступники искали настоящий купальник, и не нашли его. Не зря Шуман орал, как резаный: "Как это ненастоящие?" Речь шла не о деньгах, а о бриллиантах. Купальник проверили и, оказалось, что все, ради чего затевался этот проект, пошло насмарку. Адольф сообщил жене Шумана это пренеприятное известие и они, поразмыслив немного, пришли к правильному выводу, что купальник на корабле. И принялись его искать. Обыскав каюту Рики и поняв, что ее купальник расшит стразами, преступники залезли к Линде. Но она внезапно вошла в каюту, когда они рылись в ее вещах. И тогда они набросились на нее. Горничная схватила ее за ногу и рванула на себя, а Адольф нанес смертельный удар тяжелой керамической вазой. О том, что купальник с настоящими бриллиантами оказался у меня, преступники поняли, когда я в жутком парике заявилась в магазин-салон "Ровена". "Штирлиц идет по коридору"! Тоже, Штирлиц нашелся... - Вот и вся история. Грустная история... - я вздохнула и тут же с подозрением посмотрела на своего друга. - Кстати, откуда ты знаешь все насчет Исмаилова и контрабанды? - Да-а... - протянул он. - Сколько нужно маньяков, чтобы вкрутить электролампочку? Четыре. Один будет вкручивать, трое остальных резать друг друга, а стоящая в уголке госпожа Валерия Вишневская - подозревать электролампочку в том, что она-то и есть самый настоящий замаскированный маньяк... Ты разве забыла, дорогая, я же работал на алмазной бирже? И там мне поведали, - тут он поднял вверх указательный палец, - эту леденящую душу историю. Как своему. До меня дошло не сразу: - Подожди... Ты ушел оттуда? Куда? - Открыл свою старт-ап компанию по программному обеспечению. Удачно распорядился акциями, и теперь я миллионер. А эта машина, - он показал подбородком на руль, - всего лишь знак признательности тебе за то, что мне с тобой не скучно. - Интересно, - вдруг спросила я, - а чье же мороженое мы теперь будем есть летом? - Шумана, чье же еще, - ответил Денис. - Фирма перешла к его сыновьям. Так что тут - все в порядке. - Денис улыбнулся, прищурил свои серые глаза и добавил: - Знаешь, дорогая, все-таки у меня отменный вкус! Я большой специалист по дамской части! - Чего-чего-о? По какой такой части? - По дамской. Иду я себе по улице, а на доме огромный рекламный плакат "Элегия Шумана - истинное наслаждение в жаркий полдень!" А на плакате - шоколадная эфиопочка Рики облизывает пломбир. Я говорил, что она победит? Так и вышло!