очень трудно вести прослушивание и слежку, тем более что подопечные Вадика Арефьева стали заметно осторожнее. Некоторые из них наняли спецов из охранных агентств, и те обезвредили большинство "жучков", установленных людьми Круглова. Надо было покупать новые, более изощренные средства слежения, но финансовые дела "Центра" стремительно катились к "дефолту". Среди центровцев не было ни одного бизнесмена или просто богатого человека. Вадик приехал к Круглову домой уже в десятом часу вечера. В этот раз обычно улыбчивый парень выглядел собранным и деловым. -- Дело есть, капитан, -- заявил он с порога. -- Пошли на кухню, -- сказал Круглов, покосившись в сторону зала. Оттуда доносились детские голоса, женский смех. -- Что-нибудь срочное? -- спросил он уже на кухне, наливая гостю стакан горячего чая. -- Да, есть очень интересный перехват, -- с блаженством отхлебнув чай, заявил Вадик. -- Они говорили открытым текстом, по-своему, думали, что мы не поймем, но дежурил как раз Семен. Короче, завтра утром на Кавказ едет машина с миллионом баксов в кузове. Круглов присвистнул. -- Ого, хорошая заначка. Сопровождение большое? -- Как минимум десять человек на двух машинах. -- Это серьезно, -- он на минуту задумался. -- Придется привлечь как можно больше народу. Собери всех, кого можешь. Потребуются все машины, побольше оружия. -- Это будет трудно. -- Да, надо придумать что-то неожиданное. Но решим все на ходу. В полдень, по мокрому от очередной оттепели шоссе в сторону юга мчался небольшой караван из трех машин. Впереди ехал тяжелый черный джип, за ним, метрах в ста, крытая брезентом "Газель", и еще чуть дальше, все в том же интервале ста метров, приземистый "Фольксваген". Продвижение этого долларового каравана по пути отслеживали несколько машин с наблюдателями "Центра", постепенно пристраиваясь впереди и позади автомобилей чеченцев. По ходу движения они менялись местами, стараясь не быть замеченными. За все это время кавказцы остановились лишь один раз. Держались чеченцы настороженно, в придорожный лесок бегали по очереди, большинство не покидали машин, пристально разглядывая проезжающие автомобили. -- Что же делать? -- спросил Круглов Вадика. Они всю дорогу ехали в одной машине, с ними были еще Семен Долматов, единственный человек, хорошо знающий чеченский язык, и шофер, профессиональный автогонщик Алексей Мизунов. Все это время Семен прослушивал переговоры своих подопечных. -- Связь они держат стабильно, каждые двадцать минут, хотя и видят друг друга, -- сообщил он. -- Осторожничают. -- Оба, смотри! -- вскрикнул Вадик. Толстый, почти квадратный в своем тулупе гаишник взмахом жезла остановил "Фольксваген". -- Сбавь, Леша, -- сказал Круглов водителю. Тот чуть притормозил, и, проехав еще метров триста, "пятерка" Круглова выскочила на пригорок. И джип и "Газель" за это время уехали далеко. -- Не форсируй, они не видели, как остановили "Фольксваген", сейчас должны притормозить и дожидаться его, -- велел капитан. Он угадал. Скоро обе машины свернули к обочине и остановились. Через полминуты мимо них промчался "жигуленок" Круглова. -- Все, ждать больше нечего, -- заявил он и скомандовал в микрофон. -- Начинаем! Шестой ты первый, потом я, третий берет последнего. Второй и четвертый страхуют. За ближайшим небольшим поворотом они развернулись и успели как раз вовремя. В экипаже кавказского каравана были карачаевцы, чеченцы, русские. Никто из них не ожидал, что неторопливо ехавшая встречная затентованная полуторка-иномарка преподнесет им весьма неприятный сюрприз. Когда полуторка поравнялась с отдыхающими чеченцами, тент с ее правого борта задрался вверх. По кабине "Газели" ударили из подствольника, а в салоне джипа взорвался "подарок" от гранатомета "Муха". В ту же секунду открыл огонь из двух автоматов экипаж вернувшейся "пятерки" Круглова. Из кузова "Газели" ему помогали еще трое. За какие-то полминуты обе машины чеченцев превратились в решето, точно так же, как и все их обитатели. А на звуки выстрелов уже летел наконец-то отвязавшийся от надоедливого гаишника "Фольксваген". Четверо боевиков в салоне автомобиля достали и приготовили автоматы, машина шла на предельной скорости, и никто не обратил внимание, что от "Фольксвагена" не отстает мощный "Вольво". Из него прозвучала только одна очередь, пришедшаяся по задним колесам "Фольксвагена", но и этого вполне хватило для того, чтобы вывести его из игры. На скорости сто шестьдесят километров в час автомобиль занесло, легкий, чуть заметный изгиб дороги пришелся не вовремя. Вылетев с шоссе, машина раз пять перевернулась и с грохотом и треском вломилась в придорожную лесополосу. В это время Круглов и его люди вовсю потрошили кузов "Газели". -- Ба, да тут "Стрела"! -- вскрикнул Вадик, обнаружив в одном из мешков ракету зенитного комплекса. -- Хрен с ней! Ищи деньги! -- прикрикнул на него капитан. -- Есть! -- крикнул Семен, выкидывая наружу объемный мешок. -- Хорошо, уходим! -- скомандовал Круглов. Напоследок Вадик бросил в кузов лист бумаги с надписью: "Смерть чеченцам!" и эмблемой "Центра" -- скрещенными саблями. За это время мимо них не проехало ни одного автомобиля, это еще две машины Круглова перекрыли дорогу с обеих сторон. Все четверо боевиков "Центра" были одеты в камуфляж с шевронами СОБРа на рукаве, в черных масках, с автоматами в руках. Они продержали автомобильный поток семь минут, просто и солидно аргументируя свои действия. -- Идет спецоперация, подождите немного. О, слышите! -- мнимый собровец ткнул короткоствольным "Кедром" в сторону выстрелов. -- Не стоит соваться под пули. Оставив на месте бойни свой фирменный знак, Круглов не прогадал. Особых проблем при возвращении у них не было, хотя по рации они и слышали приказы милицейского начальства о плане "Перехват". Наиболее засветившуюся "пятерку" они оставили на платной стоянке в ближайшем городе и до Москвы добирались уже поездом. А мешок с долларами благополучно доехал до первопрестольной в "Вольво". С такими деньгами можно было начинать большую охоту. Через неделю у подъезда своего дома пулей снайпера был убит депутат Государственной Думы Корешков, главный лоббист чеченских мафиози в нижней палате. Сотрудничать с ними он начал давно, еще в пору пребывания во власти в девяносто пятом году. Именно с помощью Корешкова, тогда федерального министра, чеченцы смогли избежать полного разгрома. Документы о связях Корешкова с Ичкерией Круглов послал все той же газете, соорудившей по этому поводу грандиозную статью. Еще через неделю на охоте был расстрелян Имран Алакбеков, двадцатисемилетний вице-президент крупного московского банка. Вместе с ними погибли три охранника и шофер. Но это была последняя удача "Центра". Всех подвел Вадик Арефьев. Парень почувствовал себя неуязвимым и самым хитрым на этой планете. Два бывших контрразведчика из охранного кооператива "Геркулес" засекли его, когда он устанавливал жучки на машине видного чеченского босса. Не помогло даже то, что на Арефьеве в этот момент была форма работника заправочной станции. Когда две "Волги" зажали его "жигуленок" на подмосковном шоссе, Вадик успел расстрелять пол-обоймы, прежде чем его изрешетили из трех стволов. Вадик не был профессионалом в деле шпионажа и слежки. Просто веселый парень, бывший десантник, для которого жизнь на гражданке казалось слишком пресной без приключений. Из множества его недостатков основным оказалась плохая память. В записной книжке Вадика следователи нашли телефоны всех остальных членов группы. Их взяли в течение суток, на свободе остался лишь один Павловский, его телефон Вадик помнил наизусть. Никто из четырнадцати человек полковника не выдал, так что следствие не нашло ни денег, ни оружия. Произошло это в первой декаде июня, а через три дня в коридоре Бутырской тюрьмы произошел краткий диалог двух надзирателей. Тот, что постарше, рыхлый, вечно жующий прапорщик Дымчук тихо сказал своему сменщику, более молодому коллеге Ерзикову: -- Переведешь этого, новенького, в сорок пятую. -- Круглова? -- переспросил тот. -- Да. -- Чего это? -- удивился тот. -- Чего-чего, надо, -- отрезал прапорщик, сунул в руку Ерзикову несколько компактно сложенных бумажек и ушел отдыхать. Пять сотенных бумажек убедили надзирателя больше не задавать глупых вопросы. Сорок пятая камера считалась пресс-хатой. Сидели там самые отъявленные, "ссученные" душегубы. Если надо было кого-то сломать морально или просто убить, обращались к ним, благо стоило это недорого, вполне хватало нескольких пачек чая. В ту же ночь Круглов был задушен. Еще через неделю в сорок пятую уже сам Дымчук провел Валерия Григорьева, первого заместителя Круглова. Невысокий, плотного сложения капитан-разведчик прошел и Афганистан и Чечню девяносто пятого. Именно он командовал расстрелом денежного каравана чеченцев. Утром прапорщик, безмятежно насвистывая, открыл "кормушку" и крикнул: -- Сорок пятая, подъем! На поверку. В ответ ему не донеслось ни звука. Дымчук крикнул еще два раза, потом позвал на помощь соседа и, бормоча ругательства, открыл дверь. К его изумлению, никто из семи старожилов пресс-хаты не подавал признаков жизни. Все они лежали на нарах и на полу, изуродованные до неузнаваемости. Лишь в самом углу, на нижних нарах под окном, прапорщик обнаружил безмятежно спящего новичка. -- Подъем, сука! -- закричал Дымчук, жиганув дубинкой по спине наглеца. Тот не стал возмущаться, а быстро соскользнул на пол и, позевывая, объяснил надзирателю: -- Извините, товарищ прапорщик, заспал. Эти козлы всю ночь спать не давали, чего они не поделили, понять не могу. Эх и лупцевались, как с ума сошли. Под утро только заснул. Дымчук задыхался от злобы. Деньги за этого парня он уже получил, Малик будет очень недоволен, когда узнает, что доллары ушли впустую. "Пристрелить его как оказавшего сопротивление?.." -- Мысли прапорщика прервал крик его напарника: -- Витек, по радио такое передают! В Кремле стрельба... Через неделю Григорьева вызвали на очередной допрос. К удивлению капитана, собеседником его в этот раз был человек лет пятидесяти, представившийся полковником ФСБ. -- Моя фамилия Луценко. По долгу службы я занимался примерно тем же, чем и вы в своем "Центре", только законными методами. Ваш руководитель, Круглов, к сожалению, погиб, мы еще выясним, при каких обстоятельствах это произошло... Григорьев напрягся. Про смерть капитана он не знал. А полковник продолжал: -- Нас интересует прежде всего этот список. Мы составляли что-то похожее, но ваш реестр гораздо подробнее. Луценко выложил перед Григорьевым знакомый ему список потенциальных жертв "Центра". -- Тут удивляют некоторые фамилии, не объясните мотивировку включения их в этот скорбный перечень? Григорьев усмехнулся. -- А что я буду иметь за подобную откровенность? -- А вы непременно хотите что-то такое получить? -- Конечно. -- Например? -- Свободу. Полковник улыбнулся, с видимым недоумением приподняв левую бровь. -- Да, методы вашего"Центра" всегда отличались редким нахальством. И вы рассчитываете получить эту самую свободу? -- Непременно. Иначе нам не о чем говорить. Тогда Луценко со вздохом достал из папки лист бумаги и протянул его капитану: -- Я, честно говоря, не одобряю ваших методов. Но новое руководство страны и мое непосредственное начальство имеет другое мнение. Это приказ о вашем освобождении. Также мы отпускаем и всех остальных членов вашей группы. Более того, вам предлагается в полном составе вступить во вновь создаваемую спецгруппу по борьбе с сепаратистами непосредственно в столице. Полномочия у вас будут огромными, методы... -- полковник поморщился, -- такими же, как практиковал ваш "Центр". Проще говоря вам дается карт-бланш на убийство. Григорьев быстро пробежал глазами короткий текст бумаги и удолетворенно кивнул головой. -- Хорошо, я согласен. -- У вас тут есть что забрать? Личные вещи, может, еще какие пожелания будут? -- Пожелания? Пожалуй, будут. Вызовите сюда моего надзирателя. Через десять минут в камеру вошел Дымчук. Покосившись на стоящего на вытяжку перед столом заключенного, он поднес к мятой фуражке свою пухлую руку. -- Товарищ полковник, прапорщик Дымчук по вашему приказанию... Григорьев не дал ему докончить рапорт. Коротко ударив локтем по объемному животу надзирателя, он заставил того с хрипом нагнуться вперед, а затем ударом ребра ладони перебил ему шейные позвонки. Разведя руками, он прокомментировал все происшедшее для ошеломленного Луценко: -- Ну что ж, я уже начал работать. Вскоре конвейер смерти заработал бесперебойно. Операцию назвали "Большая охота". Чеченцы гибли один за одним, умирали от неожиданных инфарктов и инсультов, разбивались в автокатастрофах и тонули в личных бассейнах. Попутно были уничтожены несколько служителей ислама в Башкирии и Татарстане, откровенно поддерживавшие ваххабитов. Стальная рука отдела "Ноль" при ФСБ не щадила и русских, чиновников и военных, помогавших сепаратистам в прошлом и настоящем. Еще до передела страны на генерал-губернаторства, в августе, прошла "большая охота" и на Северном Кавказе. Три десятка ингушских, осетинских и прочих горских лидеров, помышлявших об отделении от России, неожиданно погибли в самолете, летевшем в столицу на фестиваль народов Кавказа. Вместе с ними разбился экипаж самолета и детский хореографический ансамбль, но это были неминуемые щепки "большой рубки леса". Подобным же образом были ликвидированы вожаки Абхазии. Их самолет разбился, когда они возвращались с визитом из Москвы. Силы ООН были выведены, и Грузия снова взяла под контроль автономную республику. По договоренности за оказанную при этом со стороны России помощь грузинский президент ликвидировал на территории Абхазии все тренировочные лагеря российских сепаратистов и сохранил российские военные базы. Отдел "Ноль" работал настолько успешно, что уже через год Григорьев получил полковника. ЭПИЗОД 58 Судьба Чечни решалась на очередном совещании Совета Национальной Безопасности, или, как чаще говорили, большой шестерки. Присутствовали Сизов, Соломин, Сазонтьев, директор ФСБ Ждан, министр внутренних дел Малахов и директор ФАПСИ Майоров. -- Что будем делать с этой заразой? -- спросил Сизов. -- Бомбу надо сбросить на них, как на Кунашир, -- отозвался Сазонтьев, поудобнее устраиваясь в кресле и морщась от боли. Десять дней назад, находясь в очередной командировке в Чечне, он попал под минометный обстрел и получил осколок в седалищную часть тела. Только везение да обычная для него храбрость помогли главковерху уйти из-под обстрела. Так что Сибиряк имел на Чечню большой персональный зуб. -- Это будет слишком большая цена, -- вздохнул Соломин. Он перебрал бумаги в открытой папке и печальным голосом сказал: -- На Кавказе мы оставляем почти треть годового бюджета страны. Пограничные линии, бригады быстрого реагирования, авиация, и все без толку. Самое опасное, что эта зараза расползается во все стороны. Северная Осетия, Ингушетия, Карачаево-Черкессия, некоторые районы Дагестана, все они под большим влиянием Чечни. -- Да, -- согласился Ждан. -- Мы изолировали Ичкерию, но теперь боевики и не очень-то пытаются прорваться туда, они устраиваются в Дагестане и Ингушетии. Там дело идет к повторению чеченского варианта. Похищения заложников, торговля оружием. Местное население живет в страхе. Особенно дело плохо в Ингушетии. Местные власти слишком распустили своих абреков, пришлось наводить порядок силовыми методами. -- Ну, а вообще можно ли вернуть Чечню к мирной жизни? -- спросил Сизов. -- Вряд ли, -- Ждан отрицательно мотнул головой. -- Слишком долго они воюют. Промышленность разрушена, сельским трудом там сильно-то не проживешь, и, кроме того, все привыкли к власти силы. Полевые командиры не дадут вернуться стране к прошлому. Это как в Афганистане. Деньги там крутятся бешеные. В прошлом месяце мы расстреляли командира одной погранзаставы. Он получил сто пятьдесят тысяч долларов только за то, что пропустил на территорию Чечни двадцать боевиков с оружием. Все они кормятся из-за рубежа. Конфликт прежде всего выгоден Турции, она не отказывается от мысли вернуть себе утраченное за годы Советской власти влияние. Азербайджан практически уже под их крылом. С Арменией это не пройдет, геноцид шестнадцатого года никто из армян не простит. Колеблется Грузия, и то скорее из-за христианства, а не из-за политической выгоды. Она надеется все же присосаться к "большой нефтяной трубе" и мечтает войти в НАТО. Анкара давно уже прикармливает грузин. Но основной поток капитала идет из арабских стран: Иордании, Пакистана. Раньше так же щедро снабжали их Кувейт и Саудовская Аравия, но теперь им самим приходится несладко. Через Турцию помогает чеченцам и Америка. С помощью Чечни они рассчитывают начать развал России. Им выгодно, что мы тратим на эту необъявленную войну столько средств. Все более или менее благоразумные люди покинули Чечню. Только за последний год население уменьшилось до четырехсот тысяч человек. Из них русских -- не более пяти тысяч. -- Самое главное, что у народа там нет другой альтернативы. Работать негде, деньги можно получить только у бандитов, -- снова вздохнул Соломин. Ждан согласно кивнул головой и продолжил доклад: -- Как я уже говорил, по нашим сведениям, снова планируются провокации в районе Гудермеса. За последние полгода отмечен интенсивный рост количества боевиков направляющихся в Чечню. Вернулись полевые командиры, до этого отсиживавшиеся в Абхазии, Дагестане и даже Афганистане. Они активно вербуют бойцов среди мирного населения Чечни. В основном это молодые парни семнадцати и менее лет. Отслежены несколько полигонов, где обучается молодняк. По нашим данным, общая численность боевиков с учетом старых кадров, до поры маскирующихся под "мирных" горцев, может достичь десяти тысяч человек. -- Разве они не понимают, что все эти вылазки бесполезны? -- спросил Сизов. -- Ну, это им не объяснить. Судя по всему их хозяева исламисты потребовали широкомасштабной акции, дабы чеченцы доказали, что деньги на них тратятся не зря. Все будет как прежде: нападение на город, захват его, широкие демарши в сторону Запада. Затем все эти шакалы ускользают из окружения, оставляя за себя погибать молодняк. -- И когда все это должно произойти? -- Как всегда, ближе к зиме, с ее туманами и непогодой, чтобы ликвидировать наше преимущество в авиации. -- Короче, надо сбросить на них бомбу, -- снова подал голос Сазонтьев. -- Ты сильно-то не раскидывайся, сами потом в этом дерьме захлебнемся, -- поморщился Сизов. -- Нужно придумать что-то кардинальное. Одним ударом разрубить этот узел. Работники невидимого фронта переглянулись, затем Майоров осторожно сказал: -- Есть у нас одна задумка, опасная, конечно. Но момент подходящий. Как раз все основные полевые командиры соберутся в Чечне. Есть возможность уничтожить их на корню. -- Ну, давай, выкладывай, -- подбодрил его Сизов. -- В союзном наследстве нам досталось несколько разработок бактериологического оружия. Есть один штамм конго-крымской геморрагической лихорадки невероятной активности. Вся болезнь развивается и протекает максимум за два дня. Передается она, как обычный грипп, воздушно-капельным путем. Мы и так уже огородили Чечню кордоном, так что можно смело запустить эту заразу в клетку. -- А мы сами-то не передохнем от этой вашей чумы? -- спросил Сазонтьев. -- У нас есть сыворотка, кроме того у этого вируса один недостаток, который можно превратить в его достоинство -- он не выносит минусовых температур. План таков: предварительно мы проводим вакцинацию всех войск и населения ближайших областей, где-нибудь поближе к холодам рассеиваем с самолетов культуру штамма над всеми населенными пунктами Чечни, ну а с первыми заморозками происходит естественная дезактивация территории. -- Интересно, -- заметил Сизов. По привычке он встал и начал, прихрамывая, расхаживать по кабинету. -- А где гарантия, что этот вирус не убежит вглубь России, к тому же он может перебраться в Грузию и Азербайджан. -- Мы объявим о карантине, покажем по телевидению кадры пострашнее, и они сами перекроют границы. Сизов сел, осмотрел всех присутствующих. -- Ну что, решимся? -- Жутковато, -- заметил Соломин, не поднимая глаз. -- Нет, лучше шандарахнуть бомбой, это как-то эстетичней, -- вздохнул Сазонтьев. -- Все равно придется эту проблему как-то решать, -- настаивал Ждан. -- Сейчас май, за три месяца мы сможем изготовить вакцину для войск внутри Чечни, затем для передового кордона, еще через пару месяцев -- для второго круга. Нам нужна неделя в начале октября для всей операции. -- Ну что ж, надо попробовать, -- решил Сизов. -- Давайте, запускайте свою дьявольскую кухню. А тебе, премьер, лично проследить, чтобы обеспечили работой Дагестан и остальные районы Кавказа. Закупайте у них баранов, брынзу, самотканые ковры из овечьей шерсти, хоть овечьи какашки, но безработицу надо ликвидировать. Сизов немного помолчал, потом добавил: -- Сепаратизм для нас сейчас враг номер один. С его сторонниками можно бороться двумя методами. Или поднять уровень благосостояния настолько, что им будет невыгодно отделяться, либо задавить силой, хотя бы на время сбить эту волну. За неделю до операции "Штамм Икс" Сизов принял у себя популярного ведущего аналитической программы канала Эн-би-си Мэтью Кларка. Манера ведения его передач отличалась редкой дотошностью и неожиданностью суждений. Уже двадцать лет Кларк лидировал в рейтингах подобных аналитических программ. Кроме того в негласном пантеоне репортерской славы он уверенно держал второе место вслед за великим и непогрешимым Уолтером Кронкайтом. Худощавый, подвижный старик с морщинистым лицом столетнего гнома в своих беседах с политиками был беспощаден и беспристрастен. Встреча состоялась в Андреевском зале Большого Кремлевского дворца, но изысканная роскошь царских палат, казалось, не произвела на старика никакого впечатления. Выполнив необходимые для знакомства формальности, Кларк сразу взял быка за рога. В основном беседа была посвящена затухающему балканскому конфликту, но затем журналист коснулся и проблем Кавказа. -- Скажите, господин Сизов, почему Россия столь болезненно относится к желанию Чечни самоопределиться в отдельное государство? Ведь одним из пунктов вашей конституции предусматривается такая возможность для субъектов федерации. -- Да, но чеченские лидеры сразу взяли курс именно на силовые методы борьбы за свой суверенитет. Дудаев даже не делал попыток оформить выход из состава России конституционными средствами, например, с помощью плебисцита. Он просто вооружил половину населения Чечни и отправился грабить проходящие по его территории поезда. Заложники, угон самолетов, фальшивые авизо -- все это началось именно тогда, и это спровоцировало первую чеченскую войну. Я не думаю, что вашим согражданам понравилось бы появление подобного штата на территории Америки. -- Да, -- улыбнулся Кларк. -- Это было бы забавно. Штат Техас в роли Чечни. Но западные страны волнует скорее не сама Чечня, бандитов не любят нигде, а методы борьбы с ними, когда сильно страдает мирное население. -- А почему же вас не заботит, что от ваших бомбежек страдает мирное население Югославии? И я скажу вам, почему ваше руководство предпочло именно бомбардировки наземной операции. Был учтен опыт миротворческой операции в Сомали. Вы тогда получили хороший пендель в зад, утерлись и решили больше не рисковать. Переводчик чуть-чуть споткнулся, стараясь подобрать английское слово, эквивалентное по смысловой и эмоциональной нагрузке сизовскому "пенделю". Выслушав его вариант, Кларк усмехнулся и согласно кивнул головой. Попытка усмирить впавшую в полную анархию страну на Африканском Роге закончилась тогда для США бесславно. Несколько десятков американских морских пехотинцев отправились домой в цинковых гробах, а затем и все остальные силы миротворцев НАТО отбыли по домам, оставив Сомали в прежнем хаосе. В те времена и Кларк выступал против этой бессмысленной акции. -- Почему же именно Чечня стала такой болевой точкой России? -- Это идет из глубины веков. Чеченцев никогда не любили на Кавказе. Волки -- вот самое лучшее определение для этих людей. Было несколько попыток расселить их еще при царизме, потом сделал попытку Сталин. Увы, со временем характер этого народа не изменился. К этому добавился фактор экономического провала политики СССР на Северном Кавказе. Безработица и нищета подготовили кадры для бандитов. -- На Западе кажется, что вы вообще болезненно воспринимаете любые попытки народностей Кавказа добиться большей автономности. -- Все, что им надо, у них есть. В свое время им попытались дать волю, но из этого ничего хорошего не вышло. Поймите, на Западе пытаются идеализировать эти народности, представить их этакими шотландцами времен сопротивления англичанам или индейцами времен колонизации Дикого Запада. На самом деле все обстоит по-другому. Клановая система позволяла им выжить в средневековье, но сейчас это жуткий тормоз на пути их дальнейшего развития. Бесконечная вражда между кланами, кровная месть, безусловное подчинение старейшинам, причем неважно при этом, правы они или нет. В любом государстве с таким общественным устройством начинается одно и то же: стоит кому-то занять главенствующее место в стране, как тут же находятся претенденты из других кланов. Так было везде, даже в более развитых по сравнению с Чечней Таджикистане и Азербайджане. В восьмидесятые годы кавказским народам дали максимальную свободу, и что получилось? Сизов начал загибать пальцы: -- Нагорный Карабах, война Грузии и Абхазии, Северной и Южной Осетии, чечено-ингушский конфликт, Кабардино-Балкария, чечено-дагестанский инцидент. Сто с лишним лет при российском управлении Кавказ был одним большим курортом, зоной мира и спокойствия. Что мы имеем теперь? Кровь, войны, трупы. Если сейчас отпустить Северный Кавказ на волю, это будет один большой кипящий котел. Кларк с сомнением покачал головой: -- И все-таки мне кажется, что России рано или поздно придется предоставить кавказским народам большую степень свободы. Это показывает хотя бы затяжной многолетний характер конфликта вокруг Чечни. На такое сопротивление способен только очень свободолюбивый народ. -- Я скажу вам одно. Этот конфликт будет тлеть хотя бы потому, что слишком много желающих его раздуть. В Чечне не останется ни одного чеченца, война будет продолжаться силами наемников. Взять хотя бы ваше правительство. Сколько миллионов оно тратит на поддержание ваххабитов? И не надо, не делайте такие большие глаза, Мэтью. Сизов достал из папки, лежащей на столике между ними, и подал журналисту лист бумаги. -- Это копия меморандума Совета национальной безопасности для президента и прочих высокопоставленных чиновников. Тут черным по белому сказано: "...Чечня сегодня для России -- это то же самое, что Афганистан для Советского Союза. Так же как афганская война подорвала моральные и физические силы Союза и привела его к распаду, так и чеченская война должна привести к истощению России и неизбежному дроблению страны на незначительные маломощные государства. Рекомендуется всеми силами и средствами поддерживать антирусскую оппозицию, используя для это турецкий канал..." Так что Чечня это не только наша война, но и ваша. Тут не сказано, сколько именно средств ваших налогоплательщиков выделяется для ваххабитов, но, по нашим прикидкам, не менее ста миллионов долларов в год. Как вам подобный расклад сил? Кларк чуть замешкался с ответом, бегло пробежал текст документа и мгновенно уверовал в его истинность. Предложенный ему текст слишком хорошо укладывался в схему противостояния США и России. В руках у него была сенсация, да еще какая! Сотни миллионов долларов уходят на поддержку ваххабизма как раз в то время, когда участились случаи терактов исламистов против граждан Америки по всему миру. Кроме того, сам факт появления этого меморандума в руках Сизова был подобен хорошо начиненной бомбе. Документы с подобным грифом охраняются ничуть не хуже самого президента. От силы его могли читать человек десять, в том числе президент и вице-президент, министр обороны, директор ЦРУ и председатель объединенного комитета начальников штабов. И все-таки русские сумели выкрасть этот документ! "Да, в администрации полетят чьи-то головы", -- подумал Кларк и начал вежливо прощаться с Диктатором. Взрывоопасную бумажку он получил себе на память. Реакция на публикацию этого меморандума была очень неприятной для Апдайка и его команды. Разгорелся колоссальный скандал, шумиха в прессе переросла в разбирательство в специально созданной комиссии конгресса. И общественность и конгресс требовали наказать виновных, во-первых, в разбазаривании госсредств на сомнительные проекты, а во-вторых, в утрате столь ценного документа. Президент оказался в глупом положении. На самом деле этот меморандум был стопроцентой дезинформацией русских. Его никто никогда не крал. Документ этот родился в недрах аналитического отдела ФСБ специально для Мэтью Кларка. Но сделан он был настолько схожим с настоящим меморандумом по чеченскому вопросу, что Гарри Линч не очень и оправдывался. Русские угадали даже примерную дату создания настоящего документа, а слог и характер языка подделки давали фору формулировкам самого Линча. Как раз в это же время в районе Луксора в Египте исламистские фанатики расстреляли автобус с американскими туристами, погибли тридцать шесть человек. Американский народ требовал крови. Как шутили телекомики: "...иначе мы линчуем самого Гарри Линча". ЦРУ срочно пришлось найти козла отпущения в лице одного из чиновников Агентства по национальной безопасности, имевшего несчастье разбиться на машине за месяц до злополучного интервью. На него свалили похищение несуществовавшего меморандума, в результате чего пострадала ни в чем не повинная семья покойного, лишившаяся пенсии и подвергнутая общественной обструкции. Через полгода после знаменательного совещания в Кремле, в ночь на двенадцатое октября в штабе базового лагеря бригады Александра Камкова горел свет. За самодельным столом сидели трое: сам майор Камков, подполковник медицинской службы Зимин и священник ближайшей к ним казачьей станицы отец Андрей. Сидели уже давно, провожали закончившего инспекцию Зимина, а задушевности разговора способствовал кувшин доброго самодельного вина, привезенного священником вместе с продуктами для бригады -- подарком казачьей станицы. -- ... А Господь ведь что говорит: "Не суди да не судим будешь, ибо в глазе ближнего своего ты видишь соринку, а в своем не замечаешь и бревна"... Нельзя пенять другому за грехи его. За них он будет отвечать перед Господом. Самому надо жить по совести. -- Удивляюсь я вам, батюшка. Сколько раз вас похищали -- три? Почти два года в яме, и после этого вы еще защищаете этих гадов, -- качая головой, сказал Камков. Отец Андрей, рослый мужчина лет сорока пяти с редеющей бородой и умными спокойными глазами человека, нашедшего свое место в жизни, отрицательно качнул головой: -- Я их не защищаю, просто начинать надо с себя. Ленивые мы стали, пьянствуем страшно, жутко, по делу и без дела, гибнем тысячами по пьянке. А тут еще эта новая напасть -- наркомания, -- священник по-смешному непривычно делал ударение на последнем слоге. -- Мы погрязли в грехе. И это особенно видно иноверцам. -- Ну хорошо, -- вступил в спор медик. -- Ислам действительно запрещает все это, но что они творят под зеленым флагом, это же страшно! Они же атакуют по всем фронтам, во всех странах, в Африке, в Европе, везде. Вы и это оправдываете? -- Да я не оправдываю их, я хочу их понять. У них же религия молодая. Они на семьсот лет моложе нас! Откиньте от двух тысяч семьсот лет, что получится? -- Тысяча трехсотый год. -- Вот именно, -- засмеялся отец Андрей. -- Что у нас в это время было? -- Крестовые походы, -- припомнил майор. -- Инквизиция, аутодафе, -- продолжил медик. -- Монголы. -- Ну вот, и у них сейчас такое же время. Все старые религии уже нашли свою главную суть -- любовь к ближнему, а они еще думают, что силой можно победить. Победить же можно только идеей, любовью, и Мухамед это знал точно так же, как и Иисус... Диспут прервал длинный резкий телефонный звонок. -- Да, второй на проводе, -- сказал майор, поднимая трубку. -- Это пятый. Слушай, Камков, медик еще у тебя? -- Подполковник? Вот он рядом сидит. -- Дай-ка ему трубку. -- Вас, -- Камков протянул трубку Зимину. -- С заставы. -- Да, подполковник Зимин слушает. -- Товарищ подполковник, докладывает капитан медицинской службы Попович. Товарищ подполковник, у нас ЧП, заболели пять солдат. -- Чем? -- спросил Зимин, уже заранее зная ответ и чувствуя, как холодеет в этом предчувствии душа. -- Все признаки болезни Икс. Температура, отек легких, обширное поражение печени и почек. -- Они прививались? -- Да. -- Точно?! Проверь по журналу регистрации. -- Да что проверять?! Я сам им прививки делал. -- Они изолированы? -- Да. Чуть помолчав, Зимин сказал: -- Хорошо, я сейчас подъеду. Положив трубку, подполковник какое-то время сидел неподвижно, затем обернулся к командиру бригады: -- Майор, я сейчас поеду на заставу, разверни караулы вокруг нее километрах в двух и никого туда не впускай и не выпускай. Вся территория Чечни была окружена полностью оборудованной границей, с контрольно-следовой полосой, с заборами из колючей проволоки, минными полями и хитроумной сигнализацией. А сзади пограничников прикрывали укрепрайоны мобильных войск вроде бригад Силантьева или Камкова. Каждая такая бригада состояла из батальона, усиленного танковой ротой, батареей реактивных минометов и приданной авиацией. Трясясь в неудобном "уазике", Зимин думал о судьбе, о непреложности рока. "От нее не уйдешь, хочешь ты этого или нет. Как петля, накинули на шею, ты бежишь, жизни радуешься, свободе, а веревка никуда не делась, только ждет, когда ты забудешь про нее. И вот тогда -- все! Рывок, и ты на спине и дышать нечем..." Подполковник имел полное право рассуждать подобным образом. Восемнадцать лет назад молодым выпускником мединститута он участвовал в разработке этого самого штамма Икс. В той группе Зимин был самым молодым, так, на подхвате. Сначала он и не сознавал толком, какую дурную силу хранили пробирки и реторты. Понимание пришло, когда по своей халатности заразился и скоропостижно умер его друг Пашка Кулибин. После этого Зимин напросился на перевод в войска обычным врачом. Грешить на жизнь он не мог, она удалась. И карьера, и семья, уважение коллег. Да и сегодня стоило ему уехать из части на полчаса раньше, и все пошло бы по-иному. Отпустив "уазик" за километр от заставы, Зимин дальше пошел пешком. Его уже ждали. Молодой капитан -- начальник заставы и врач в белом халате стояли на крыльце казармы. В руках у обоих дымились сигареты, но, кажется, они забыли про них. За последний месяц оба повидали не меньше сотни пришедших из-за кордона и умерших у них на глазах людей. Это была страшная, нечеловечески жуткая смерть, и теперь она грозила им всем. -- Ну что? -- спросил Зимин, даже не здороваясь. -- Уже шесть, -- сказал медик. С недоумением глянув на потухшую сигарету, он выбросил ее и, повязав на лице марлевую повязку, пошел впереди подполковника. Карантин был оборудован в небольшом здании бани. Пройдя пахнущий прелыми досками предбанник, оба медика зашли в бывшую парную. Здесь уже пахло только смертью. Шесть абсолютно голых парней лежали на старых матрасах без простыней. Один из них был еще в сознании. Покрытый потом, с блуждающими зрачками, он приподнялся в сторону докторов, потом застонал и откинулся назад. -- Что чувствуешь, Пахомов? -- спросил лейтенант. -- Боль... во всем теле... жар, жарко... Подполковник не слушал его, ему было достаточно взгляда, чтобы понять весь ужас ситуации. По телам всех остальных пятерых солдат уже пошли синие, похожие на трупные пятна, фирменный знак штамма Икс. Зимин сразу припомнил характеристику данную в свое время этой болезни его начальником, генералом от пробирок и мензурок: -- Если Господь захочет уничтожить человечество, то он воспользуется именно этой штукой. "Время инкубации от шести до двенадцати часов, потом невыносимый жар, так что больные сдирают с себя одежду, затем развиваются пятна, и еще через шесть часов отек легких, мозг превращается в студень, отказывают почки, печень, и все -- смерть. Если штамм действительно мутировал и его не берет вакцина, то это ужасно. Погибнут все, солдаты на заставе, я, затем зараза пойдет дальше и дальше." Сделав знак рукой, он вышел из бани, сорвал маску и закурил. Через пять минут он понял, что стоит все в той же позе, с поднятой рукой и сгоревшей до самого фильтра сигаретой. Подошел начальник заставы, вопросительно глянул на медиков. Зимин неожиданно подумал, что для своего звания капитан выглядит слишком молодо, но не удивился этому. На Кавказе звания получали гораздо быстрее, чем в метрополии. -- Капитан, сколько человек находятся за пределами роты? -- Согласно наряда, тридцать человек в дозорах. -- Передайте всем, пусть возвращаются. Были попытки прорыва с той стороны? -- В эти сутки не было. -- А последний контакт? -- Вчера, примерно в половине двенадцатого. Он уже доходил, морда синяя, голый, так и пер шатаясь по шоссе. -- Кто с ним контактировал? Капитан кивнул в сторону бани. -- Эти четверо. А у остальных двоих койки стоят рядом. -- Понятно. Остальные солдаты спят? -- Нет. Лежат, переговариваются. -- Сейчас сделаем вот что... Их разговор прервал хлесткий выстрел где-то совсем рядом. Из казармы выскочил с автоматом в руках дневальный, вместе с ним офицеры завернули за казарму, и в свете ручного фонарика увидели торчащие из кустов ноги, смятую белизну больничного халата. -- Попович, сука! Легкой смерти захотел, -- выругался капитан. -- Всем в казарму и никому ни слова, -- велел он дневальному и дежурному. -- Да, сбежал парень, -- согласился Зимин. -- Дезертировал. Дай-ка закурить, пограничник. Они дружно задымили и вернулись к крыльцу. -- Что, надежды никакой? -- тихо спросил капитан. -- Практически нет, -- признался Зимин. -- Как тебя зовут? -- Володя. Капитан Петенков. -- Зимин Олег Николаевич. Ты женат? -- Да. -- Плохо, я тоже. И дети есть? -- Двое. -- И у меня двое. Одному уже двадцать лет, второму всего два года. К ним подбежал возбужденный дежурный по роте. -- Товарищ капитан, солдаты бузят! -- Что они? -- Ваське Сидорову плохо, а они боятся оставаться с ним в казарме. -- Пошли, капитан, -- выкидывая сигарету, сказал Зимин. -- Я буду разговаривать с солдатами, а ты позвони в бригаду и скажи вот что... В казарме горел свет, за закрытой дверью словно гудел потревоженный улей. Сняв халат, Зимин шагнул за порог. Увидев офицера с погонами подполковника медицинской службы, солдаты примолкли. -- Дежурный, постройте личный состав, -- приказал Зимин сержанту. -- Застава, подъем! Стройся! -- скомандовал тот. Пройдя вдоль строя,