. Однако же комплексы свидетельствуют о чрезвычайно увлекающейся натуре, а увлеченность мстит отсутствием должного самоконтроля. А это путь к провалу, Пол. Не сердитесь, я говорю это человеку, к которому отношусь с симпатией. - Спасибо, Аллен, - мягко улыбнулся Роумэн. - Учту на будущее. "У него очень хорошие глаза, - подумал Даллес, - чистые, как у ребенка; Макайр прав, - будь проклята наша профессия, без которой любое общество не сможет существовать. Появись хоть какая-то альтернатива, можно было бы отказаться от того, что необходимо сделать. Да, Макайр может отвести его от беды, а должен, наоборот, подтолкнуть его к ней: лучшей кандидатуры на роль тайного коллаборанта ГПУ у нас, увы, нет и вряд ли будет. Линия, протянутая между ним и нацистом Штирлицем, свидетельствует о зловещем заговоре; такого еще не было в нашей практике. Это необходимо обществу, как ни жесток мой план. Боже праведный, за что служение идее требует от человека таких ужасных жертв?!" - Ваше здоровье. Пол, - сказал Даллес, прикоснувшись губами к виски. - Сыр, действительно, очень хорош, не думал, что здесь может быть такой соленый, жесткий, деревенский сыр... Роумэн кивнул. - Как в Каталонии... - Я там не был. - Когда свалят Франко, вы должны туда съездить, Аллен. - Непременно, - ответил Даллес ("Упаси бог, если Франко свалят, это будет трагедия; Испания всегда тяготела к красным; потеря Средиземноморья невосполнима"). - И вы будете моим гидом... Ну, ладно, вернемся к стрижке овец... Что за сеть? Направленность? Численность? Финансовые возможности? Мера авторитетности членов? Роумэн рассказывал обстоятельно, с трудом удерживаясь от того, чтобы не открыть все. "Я дал честное слово Штирлицу, - сказал он себе, - да, я полностью доверяю Даллесу, кому верить, как не ему? Но я дал слово, и я не вправе его нарушить". Он прочертил линии с в я з и между Германией, особенно Гамбургом и Мюнхеном ("Слава богу, - отметил Даллес, - он не назвал Пуллах'"), Асконой, Ватиканом, Испанией, Лиссабоном, Аргентиной, Парагваем, Чили ("На ближневосточные контакты он еще не вышел, очень хорошо"); умолчал о "банкире" Нибеле в Кордове (слово есть слово), ничего не сказал о том, что в процессе операции был убит гестаповец Фриц Продль из Освенцима: за этим - Спарк, нельзя распоряжаться всуе жизнью друзей, только собой, это - пожалуйста. _______________ ' П у л л а х - штаб-квартира Гелена. - Любопытно, - сказал Даллес, выслушав его рассказ. - Честно говоря, я не думал, что дело приобрело такой размах... И вы это раскрутили один? - Я тоже не думал, что дело приобрело такой размах, когда начинал его, - Роумэн ушел от прямого ответа, так же, как и Даллес, прикоснулся губами к стакану с виски, отломил ломтик сухого сыра, но не стал есть, - напряженно слушал, что скажет собеседник. - Ну, и что же вам ответил Макайр? Помимо того, понятно, что поздравил с феноменальной удачей? - Он сказал, что дело надо обсмотреть со всех сторон, потому что нам придется вмешаться во внутренние дела других стран. А для меня Испания сейчас не страна, а поганый застенок. И чем активнее мы туда вмешаемся, тем будет лучше и для испанцев, и для нас, американцев. Я очень хочу, чтобы мы были первыми, кто принесет им освобождение... - А кто может им принести освобождение кроме нас? - Те же русские. - У вас есть реальные основания так полагать? - Их встретят с восторгом... Они там оставили о себе добрую память... - В Аргентину, конечно, лезть трудно, Пол... Почти невозможно... Наши позиции там весьма шатки... Слушайте, а почему вы считаете, что мы вообще должны лезть? Если вы взяли в кулак такое звено, тогда вся их работа станет подконтрольной. Это же нам в тысячу раз выгоднее, чем разом их всех прихлопнуть... Роумэн словно бы споткнулся, ответил с болью: - Именно об этом Макайр прислал мне в Мадрид телеграмму месяцев семь назад. - Вы так давно вышли на сеть? - Нет, тогда еще не вышел... Просто он уже тогда считал возможным обращать наци в нашу агентуру... - Вы с этим не согласны? - Нет. - Почему? - Потому что нацизм - это зараза, Аллен. Это оспа, чума, холера... Они прокаженные, понимаете? Они несут в себе фермент умирания общества... Любого общества... Их надо обезвреживать - чем быстрее, тем лучше... - Это - как? - Обезвреживать, - повторил Роумэн, поняв вдруг, что он не готов к ответу, поэтому сказал упавшим голосом: - Обезвреживать, Аллен. Тот согласно кивнул: - Прекрасно, прекрасно, с этим я не спорю. Меня занимает тактика, стратегию я приемлю. Что надо сделать? Арестовать? Похитить? Устранить на месте? Требовать вынесения заочного приговора, передав на них информацию в Нюрнберг? Ваше предложение? - Их надо вывозить... Сюда... Они здесь назовут недостающие звенья... А их звеньев - громадное множество, и они опасны... - Чем? Помимо того, что нацизм - проказа, чем конкретно они опасны для этой страны? - Они функционируют не просто так, не абы общаться друг с другом, Аллен... - Вот я и интересуюсь: во имя чего они общаются? Вы предлагаете заняться выяснением этого вопроса, выкрав их и посадив за решетку. Я предлагаю то же самое, но не выкрадывая их, а внедряя в их сеть наших людей, которые поймут самое важное надолго вперед. - У вас есть такие люди? - спросил Роумэн. - Назовите их. Я, пожалуй, поддержу такой план, хотя мне он, признаться, не по душе. - Во-первых, у меня нет людей, потому что я "экс"-разведчик, Пол. Я не у дел, и меня это не очень-то огорчает; работая в моей конторе, я приношу не меньше пользы этой стране, чем в ту пору, когда мы служили в Берне. Если я когда-либо понадоблюсь Штатам, меня позовут, и я не посмею отказаться, хотя, повторяю, я мечтал бы до конца дней моих сохранить ту позицию, которую я теперь занял в бизнесе. Во-вторых, объясните мне, отчего вам этот план не по душе? Только без эмоций, ладно? Про опасность проказы вы говорили, я согласен, но мы с вами привыкли к риску, да и прокаженных лечат врачи, а они тоже люди, как вы и я. - Они их не лечат. Они смотрят за ними и облегчают страдания. Вылечить проказу нельзя. Мне это дело не по душе потому, что можно упустить время, Аллен. Зараза разрастется. Раковую опухоль надо устранять как можно раньше, пока она не разрослась... - Позиция, - согласился Даллес. - У вас - своя, у меня - своя. Они, видимо, не пересекаются. Тогда вам надо обязательно, непременно настоять на своем. "Да, конечно, - обязаны вы сказать Макайру, - я подбрасываю вам много хлопот с похищением мерзавцев, да, видимо, мы не имеем права выходить с этим к руководству департамента..." - Он поправит меня: "Не "мы", а "я""... - Вы обязаны с этим согласиться, Пол. Ведь он скажет правду, если, конечно, скажет... Я продолжу? Роумэн смущенно улыбнулся: - Простите, Аллен. - Пустяки, я понимаю ваше волнение... Мне легче быть хладнокровным, я не перенес ужаса нацистских застенков... Мне, однако, приходилось пожимать руки мерзавцам из СС, смешно оправдываться незнанием, да и вряд ли кто в это поверит... Мне приходилось считать минуты, пока не вымоешь пальцы горячей водой с мылом, - Даллес отщипнул маленький кусочек сыра, положил его под язык, вздохнул. - Буду ходить сюда покупать этот сыр: чертовски вкусно, запах фермы, символ спокойствия, возвращения в детство... Так вот, вы обязаны указать Макайру, что необходимость похищения выявленных вами нацистов продиктована не одной лишь вашей к ним ненавистью, вы в этом не оригинальны, их ненавидит сейчас все человечество, сейчас такого рода ненависть даже поощряется... Нет, дело в том, чтобы преступников открыто назвать преступниками, и это должен сделать не кто-нибудь, а именно мы, наша страна, исповедующая принципы демократии и гуманизма... Нажмите на пропагандистский аспект вопроса. Пол... - Но тогда Макайр переадресует меня на радио или в "Нью-Йорк таймс", Аллен! Он скажет, что департамент не занимается пропагандой, и будет прав... Если бы вы поддержали меня, Аллен... Достаточно вашего звонка - и Макайр подпишет все, что он должен подписать... - Думаете, он прислушается к моим словам? - недоверчиво усмехнулся Даллес. - Он порекомендовал мне встретиться с вами. Вы для него непререкаемый авторитет... - Сколько времени вам нужно на подготовку операции? - Все готово. - Проведете в одиночестве? - Втроем. Или вчетвером. План разработан, - Роумэн постучал себя по виску, - все здесь, все - до мелочей. - Кроме одной, - лицо Даллеса снова сделалось жестким, непроницаемым. - Какая тюрьма в Штатах примет их? На каком основании? - Их примут в Нюрнберге. - Убеждены? - Абсолютно. - Их примут русские, - возразил Даллес. - Это верно. Они и примут, и помогут, это вполне реальная сила. - Вы против? - Разве я так сказал? - удивился Даллес. - Хорошо, Пол, я попробую позвонить Макайру, но, пожалуйста, не обольщайтесь по поводу меры моего влияния на него... - Да, он звонил, - Макайр выглядел усталым, лицо помятое, хотя, как всегда, тщательно - до синевы - выбрито. - Еще вчера. Как я его понял, вы берете на себя организацию всей операции? - Да. - Какая нужна помощь с моей стороны? - Нужна санкция, Роберт. - Вы ее получили. - Спасибо. Это чертовски здорово, у меня камень свалился с сердца... - Ваш камень свалился мне на голову, - Макайр хмуро улыбнулся. - Не знаю, кто вам взваливал его на грудь и как вы его на себе носили, но у меня, чувствую, на макушке растет страшная шишка... В подробности вашей операции посвятите сейчас или накануне вылета? Да, кстати, с моей бригадой дело очень сложное... Я не убежден, что... - В таком случае я вылечу один. - Вы сошли с ума? Что вы сделаете один? Хотите брать ваших подопечных по очереди? Разошлете телеграммы: "Пока я буду похищать Франца, Герберту и Гуго не выходить из дома"?! Роумэн рассмеялся: - Удар будет нанесен одновременно. В Германии я полагаюсь на помощь армии, там будет хлопотно, девятнадцать людей СД и гестапо, брать их надо в один час, вы правы... В Лиссабоне надо будет выкрасть только одного, это для меня сделают те, кто знает, как работать такого рода комбинации... В Мадриде я задействую испанскую тайную полицию... Через час после того, как дело будет сделано в Старом Свете, я вылетаю в Аргентину... - Куда именно? - Я отправлю вам телеграмму перед вылетом, Роберт. Возможно, там мне понадобится помощь. Я смогу обратиться к Джону Джекобсу? Он же по-прежнему похваляется, что представляет на юге континента вас, только вас и никого кроме вас... - Он ревнив и будет вам мешать. Пол. Обращайтесь в посольство, к военным, я попробую с ними договориться... к Джекобсу не следует... Да, ведь и вы знаете, что он отстаивает идею, прямо противоположную вашей: нацистов надо бесстрашно использовать, они подготовлены к работе и подготовлены великолепно... И с точки зрения трат - на них можно экономить, работают... готовы работать за одно лишь то, что мы их не выдадим трибуналу... Вы знаете, как я отношусь к этому, но я не хочу выламывать руки моим противникам, пусть Джекобс сам обожжется... Самый противный вопрос: сколько на это нужно денег? - Семь тысяч долларов. - Вы сошли с ума? - устало спросил Макайр. - Роберт, мне очень неловко, но я подсчитал все и экономил, на чем мог... - Я приготовил для вас десять тысяч, но был убежден, что вы едва-едва уложитесь в двадцать... Пол, я очень прошу вас, продумайте все еще раз... Давайте погодим лишнюю неделю, возьмите пару ребят отсюда, пусть я схожу в Каноссу, пусть об меня вытрут ноги наши скряги из финансового управления, но все же вы избежите такого риска, на который идете... Это неоправданный риск. Пол... Лавры победителя и так достанутся вам, это ваша победа, никто не посмеет на нее покуситься, - последний раунд вашей борьбы против наци, но мне хотелось бы, чтобы вы получили приз, вы, а не ваша вдова... - Мне этого хочется не меньше, чем вам. - Смотрите... Моя настойчивость может быть неверно понята, я не хочу навязываться в соавторы вашей победы... Смотрите, Пол. Тогда - последнее. Это по-прежнему - теперь даже в большей мере, чем раньше, - ваша операция, только ваша и никого другого... Будет очень славно, если вы сейчас напишете заявление с просьбой об увольнении... И датируете его любой удобной для вас датой - днями десятью, девятью тому назад. Вы понимаете, что мне - как чиновнику - это необходимо? Роумэн растерялся: - Не очень. - Объясняю: в случае, если произойдет какая-то неувязка, я предам вас. Пол. Я буду обязан это сделать... Штаты не вправе подставляться, если вы проиграете и вас арестуют во время похищения нацистского креза в Мадриде... Я должен буду прокомментировать эту новость - стучу по дереву, чтобы ее не было, - следующим образом: "Мистер Роумэн не является сотрудником разведки с такого-то и такого-то числа, все его поступки представляют собой личную инициативу упомянутого джентльмена, ответственность за действия которого не несет ни одно правительственное учреждение Соединенных Штатов". - Мне это не очень нравится, Роберт. - Мне тоже. Поэтому я снова предлагаю: садитесь в мой кабинет, разрабатывайте операцию, будем пытаться ее утвердить на самом верху, - в чем, правда, я мало уверен, - берите моих людей, готовьте их к делу, летите вместе: тогда мне придется быть повязанным с вами - волей-неволей... - Сколько шансов, что вы утвердите этот план у начальства? - Десять из ста. Роумэн вынул из кармана португальскую самопишущую ручку, взял со стола Макайра лист бумаги и написал заявление. Тот спрятал его в сейф, достал оттуда пачку денег, протянул их Роумэну, заметив при этом с горестным сожалением: - Вы что-то скрываете от меня. Пол... Это ваше право, я не навязываюсь в друзья, но все же мне кажется, что вы делаете глупость... ШТИРЛИЦ (Кордова, сорок шестой) __________________________________________________________________________ Он купил субботнее приложение к журналу, издававшемуся в Буэнос-Айресе, не случайно: на обложку были вынесены крупные заголовки: "Подкомитет, созданный Советом Безопасности для сбора документации о ситуации в Испании, благодаря тому, что русский посол Громыко воздержался от голосования, все-таки намерен передать дело по обвинению Франко на Генеральную Ассамблею ООН! Но мы не допустим обвинения Франко на этом форуме!", "Попытки русских нанести удар по генералиссимусу Франко будут блокированы англо-американцами!", "Западные демократии не позволят Москве ударить по каудильо!", "Европейский бастион антикоммунизма выстоит!", "Арриба Испания!"'. Более мелким шрифтом было набрано: "Сокращенная стенограмма сенсационной схватки в Совете Безопасности! Образец стойкости западных демократий! Громыко - человек "вето"! Попытки русского посла заставить Совет Безопасности принять немедленное решение против каудильо получают отпор со стороны янки, англичан и австралийцев!" _______________ '"А р р и б а И с п а н и я!" - официальное приветствие фалангистов. Штирлиц сел на лавочку неподалеку от той площади, где по субботам обычно собирались художники, - местный Монмартр; неторопливо закурил, с наслаждением затянулся и углубился в изучение документа. ...Начиная с тридцать четвертого года, когда вместо рейха, демонстративно вышедшего из Лиги Наций, туда приехала советская делегация и Литвинов, полный, внешне похожий на большого, доброго плюшевого мишку, начал в б и в а т ь свои резолюции, направленные против фашизма, за мир и коллективную безопасность, Штирлиц внимательно следил за работой международного форума, поражаясь той позиции, которую заняла западная дипломатия. Он, находившийся в Германии Гитлера, видел воочию, что безнаказанность прямо-таки подвигала фюрера на агрессию; порой казалось, что его подталкивали к самоутверждению в абсолютной вседозволенности, - нет ничего страшнее этой отвратительной человеческой функции, сделавшейся государственной стратегией национал-социализма... И сейчас, приступая к исследованию документов, собранных еще с весны сорок шестого года, - с р а ж е н и е против Франко началось не вчера, а вскоре после фултонской речи Черчилля, когда в Америке стали в о р о ч а т ь с я всяческие Маккарти, - Штирлицу надлежало понять т е н д е н ц и ю, ибо, судя по заголовкам, столь броско поданным в газете Перона, речь шла не о чем-либо, а о первом открытом столкновении тех, кто звал немедленно покончить с остатками фашизма на земле, с определенными, весьма могущественными силами, рассчитывавшими на Франко как на резерв, который может быть введен в игру - в нужный момент и при соответствующих обстоятельствах. Политик, Штирлиц отдавал себе отчет, что для реакции дело отнюдь не в существе режима Франко; речь идет о военном балансе: после того, как англичане совсем недавно высадили свои оккупационные войска в Греции - недалеко от границ Советского Союза, вмешавшись в гражданскую войну; в те дни, когда Вашингтон все более бесцеремонно оказывал нажим на Рим, с тем чтобы из правительства были удалены коммунисты во главе с Пальмиро Тольятти, то есть те люди, которые внесли главенствующий вклад в дело антифашистской борьбы, когда такого же рода нажим продолжался и на Париж, чтобы заставить Де Голля вывести из кабинета Мориса Тореза, защита Франко становилась также одной из форм сражения за доминирующую роль англо-американского присутствия на Средиземноморье с целью запереть Россию в Черном море, - стратегия девятнадцатого века, все возвращается на круги своя. "Но неужели военные в Штатах, - подумал Штирлиц, - успели набрать такую силу, что могут диктовать свою волю политикам? Как не вертись, но защита фашизма н е о т м ы в а е м а! Неужели солдафонство сделалось столь сильно там, что вопросы политической этики - а она формулируется не на год, а на эпоху - уже отошли на второй план, уступив место стратегии силы?!" "А. А. Г р о м ы к о (Союз Советских Социалистических Республик): Собранные Подкомитетом материалы, поступившие от стран - членов Организации Объединенных Наций и от испанского республиканского правительства Хираля, полностью подтверждают правильность обвинений, выдвинутых против режима Франко представителем Польши в его письмах на имя Генерального секретаря. Многочисленные факты, приведенные в вышеупомянутых документах, подтверждают, что существование фашистского режима Испании представляет серьезную угрозу для поддержания мира и что поэтому положение в Испании нельзя рассматривать как чисто испанское дело. Это положение, поскольку оно чревато серьезными последствиями для мира, не может не являться предметом тщательного рассмотрения Советом Безопасности с целью принятия соответствующих мер, предусмотренных Уставом Организации Объединенных Наций. Известно тесное сотрудничество германской и испанской военной разведки в период войны. По этому вопросу мной были пересланы копии заявлений генерал-лейтенанта Гюнтера Краппе, бывшего германского военного атташе в Мадриде, и полковника Ганса Реннера, бывшего германского военного атташе в Танжере. Оба являются теперь военнопленными и находятся в Советском Союзе. Эти заявления представляют интерес в том отношении, что раскрывают как сам факт, так и степень сотрудничества германской и испанской разведки, направленного против союзников. Вчера я получил из Москвы по бильд-аппарату копию довольно интересного документа. Этот документ представляет собой заявление генерал-лейтенанта Бамлера, бывшего начальника третьего отдела разведывательной германской организации, так называемого абвера. Генерал Бамлер был одним из ближайших сподвижников адмирала Канариса, имя которого известно по Нюрнбергскому процессу. Генерал Бамлер вскрывает связи Франко с германской разведкой. Оказывается, что связи эти идут довольно далеко. Они были установлены задолго до гражданской войны в Испании. Вот что говорит генерал Бамлер: "Франко, предоставляя в распоряжение Канариса свои связи, дал ему возможность развернуть работу германской разведки в Марокко. Таким образом Франко стал важным звеном в структуре германской разведки". И далее Бамлер говорит следующее: "Как уже отмечалось выше, Канарис лично руководил и осуществлял связь со своими важнейшими агентами. К их числу в Испании относились: министр внутренних дел и полиции в правительстве Примо де Ривера - генерал Мартинес Анидо, а также Франко". И далее, касаясь своих бесед на эту тему с Канарисом, Бамлер пишет в своем заявлении следующее: "В беседе об этих событиях Канарис высказал мне сожаление по поводу смерти Мартинеса Анидо, так как он не считал Франко его равноценной заменой". По словам Канариса, Франко не обладал ни военным талантом, ни талантом государственного деятеля. При данных условиях он являлся все же наиболее подходящим человеком для осуществления германских интересов, так как своим долголетним сотрудничеством доказал, что на него можно положиться. Это заявление, которое написано, как я уже указал, одним из ближайших сподвижников адмирала Канариса, представляет большой интерес с точки зрения действительных связей между Франко и фашистскими гитлеровскими кругами в Германии. Не менее сильным является продолжающееся влияние немцев в так называемой культурной области. Чтобы оценить значение этого влияния, достаточно отдать себе отчет в том, какое содержание вкладывают германские фашисты, да и вообще фашисты, в понятие "культура". Разве не известны слова Геббельса, заявившего в свое время: "Когда я слышу слово "культура", то я хватаюсь за рукоятку своего револьвера". Влияние германского фашизма как в области экономики, так и в других областях подчеркивает особую опасность, которую представляет Испания Франко как фашистское гнездо. Первым шагом, могущим сыграть положительную роль в решении испанской проблемы, может быть разрыв дипломатических отношений всех государств - членов Объединенных Наций с Франко. Ситуация в Испании такова, что она уже требует не только морального осуждения режима Франко, но и практических действий в соответствии с Уставом Организации. Иначе Совет Безопасности не выполнит своих задач, которые диктуются существующей обстановкой. Иначе Совет Безопасности будет похож на форум для обсуждения данного вопроса, а не на высокоавторитетный орган, принимающий решения, назначением которых является устранение возникающей угрозы миру. В заключении Подкомитета содержится важное, но неправильное предложение. Я имею в виду пожелание Подкомитета не принимать решения в Совете Безопасности о разрыве дипломатических отношений с Франко, а рекомендовать вынести такое решение Генеральной Ассамблее, имея, вероятно, в виду очередную сессию Ассамблеи. Это предложение имеет два недостатка: Во-первых, оно противоречиво по своему характеру. С одной стороны. Подкомитет считает, что Совет Безопасности не имеет права выносить в данном случае решения о разрыве отношений с Франко, исходя из указанного выше неправильного утверждения, будто бы ситуация в Испании в настоящее время не представляет угрозы миру. С другой стороны. Подкомитет считает необходимым разрыв отношений с Франко, даже с оговорками, которые сделаны в последнем варианте предложенной сегодня резолюции, рекомендуя, однако, чтобы этот разрыв был осуществлен Генеральной Ассамблеей. Противоречивость этого предложения налицо. Во-вторых, утверждая, будто бы Совет Безопасности в данном случае не имеет права выносить решения о разрыве отношений с Франко, и рекомендуя сделать это Ассамблее, Подкомитет в отношении данного вопроса как бы меняет местами Совет Безопасности и Генеральную Ассамблею. На Совете Безопасности лежит главная ответственность за поддержание мира, и в силу этого именно Совет Безопасности должен и призван разрешить вопрос о мероприятиях по отношению к режиму Франко. Советская делегация по-прежнему считает, что предложение о вынесении Советом Безопасности решения о разрыве дипломатических отношений с Франко является абсолютно правильным и обоснованным. С э р А л е к с а н д р К а д о г а н (Соединенное Королевство): Я согласен с представителем Польши, который заявил, что у него нет намерения помешать Ассамблее рассмотреть этот вопрос. Поэтому было бы, пожалуй, возможно указать в пятом абзаце предложенной им резолюции: "Совет Безопасности... постановляет держать ситуацию в Испании под непрерывным наблюдением...", после чего я бы включил слова: "впредь до сессии Генеральной Ассамблеи..." Если представитель Польши согласится на включение этих слов, то это разрешит мои сомнения. Я должен сказать, что и я сам, и Совет, надеюсь, также поймем это в том смысле, что, когда соберется Ассамблея, Совет Безопасности будет обязан в силу этой поправки снять вопрос с повестки дня и передать его в Ассамблею. Если представитель Польши может принять эту поправку, то я, со своей стороны, смогу принять соответствующую часть его резолюции. При условии внесения этих поправок я мог бы принять всю резолюцию, за исключением той части, на которую уже обратил внимание представитель Австралии и где говорится, что, согласно расследованию Подкомитета, ,, фашистский режим Франко представляет серьезную угрозу поддержанию международного мира и безопасности". Как и представитель Австралии, я считаю это неверным. Расследование Подкомитета отнюдь этого не установило. А. А. Г р о м ы к о (Союз Советских Социалистических Республик): Поправка, предложенная господином Кадоганом, совершенно устраняет основной смысл и основное содержание резолюции, предложенной представителем Польши господином Ланге. Господин Ланге рекомендует, чтобы Совет Безопасности, оставив испанский вопрос в повестке дня, решил, какие меры он в дальнейшем может принять в связи с рассмотрением испанской проблемы. Значит, согласно проекту. Совет Безопасности решит, какие меры он должен принять... Господин Кадоган предлагает, чтобы Совет Безопасности вынес решение передать этот вопрос в Генеральную Ассамблею. Я считаю, что было бы неправильным в настоящее время соглашаться, с одной стороны, на то, чтобы испанский вопрос остался в повестке дня, а с другой стороны, заявить, что когда Совет Безопасности возвратится к этому вопросу, то он должен передать испанский вопрос в Генеральную Ассамблею. Одно другое исключает. Одно положение противоречит другому. Если Совет оставляет этот вопрос в повестке дня, то, следовательно, он должен принять меры и вынести решение. Если он не оставляет этого вопроса в повестке дня, тогда он допускает грубейшую ошибку, несовместимую с принципами Устава, требующими, чтобы Совет Безопасности был начеку и обеспечивал мир. По соображениям, которые я высказал, я, к сожалению, не могу дать согласия на принятие поправки, которая была предложена господином Кадоганом. Г-н П а р о д и (Франция): Я понял предложение Польши не совсем так, как его только что изложил представитель СССР. Я понимал, что предложение господина Ланге имеет в виду держать испанский вопрос под непрерывным наблюдением Совета Безопасности, как сказано в английском тексте, до того момента, пока он не будет снова возбужден в Совете Безопасности или в Генеральной Ассамблее, но это не означает, что Ассамблея сама не может принять вопрос к рассмотрению. Поэтому, следуя моему личному убеждению и при условии, быть может, внесения некоторых чисто редакционных изменений, я поддерживаю поправку, внесенную сэром Александром Кадоганом. Г-н Д ж о н с о н (Соединенные Штаты Америки): Я не считаю сколько-нибудь целесообразным снова объявлять об отношении правительства Соединенных Штатов к режиму Франко. Об этом говорилось неоднократно ясным и определенным образом. Я только хочу сказать, что не смогу принять предложения представителя Польши, если не будет принята поправка сэра Александра Кадогана, дабы установить совершенно определенным образом, что Ассамблее предоставляется полная свобода в отношении рассмотрения этого вопроса. А. А. Г р о м ы к о (Союз Советских Социалистических Республик): Мне кажется, что вопрос в результате дискуссии не стал яснее, чем он был вначале. Я бы сказал, что он стал еще более неясным. Дело в том, что резолюция, предложенная господином Ланге, не содержит никакого положения, которое бы говорило, что Генеральная Ассамблея ни при каких условиях не будет обсуждать этого вопроса. Такого пункта не содержится в резолюции господина Ланге. Но согласиться с предложением господина Кадогана - это значит уже сейчас решить вопрос о том, что Совет Безопасности, когда он возвратится к рассмотрению испанской проблемы, должен передать этот вопрос Генеральной Ассамблее. Вот что означало бы принятие поправки господина Кадогана. Спрашивается: для чего же тогда испанский вопрос оставлять в повестке дня Совета Безопасности? Г-н Л а н г е (Польша): Есть причина, побуждающая меня возражать против поправки сэра Александра Кадогана. Заявить сейчас, что в определенный день дело будет передано Ассамблее, равносильно некоторым образом лишению Совета Безопасности его компетенции. Уже было сказано, что мы не будем обсуждать вопрос в определенный день, и я никоим образом не желаю причинить ущерб компетенции Генеральной Ассамблеи. В то же время я настаиваю на сохранении за Советом Безопасности полной его компетенции по данному делу. Я думаю, что в своем предыдущем выступлении представитель СССР имел в виду именно это, и я вполне разделяю его мнение... Наш Председатель внес весьма интересное предложение - дать представителям время переговорить друг с другом и выработать общий подход к делу... Г-н Э в а т т (Австралия): Я согласен с предложением господина Ланге попытаться выработать резолюцию, приемлемую для всех. Из его слов я заключаю, что он не намерен ни препятствовать Генеральной Ассамблее осуществить свою компетенцию, ни обойти заключение Подкомитета. Таков смысл его речи. Я полагаю, что можно будет найти формулу, на которую мы все могли бы согласиться, и сделаю со своей стороны все возможное, чтобы в этом помочь. П р е д с е д а т е л ь: Представитель Польши предложил назначить комитет. Он предоставляет мне решить, будет ли этот комитет состоять из трех, четырех или пяти членов. Он и подготовит проект резолюции. А. А. Г р о м ы к о (Союз Советских Социалистических Республик): Я прошу Председателя разъяснить, которое из предложений будет голосоваться первым. Мне представляется, что первым должно голосоваться предложение господина Ланге, ибо оно было представлено первым. После этого должно голосоваться предложение господина Эватта и господина Кадогана. П р е д с е д а т е л ь: Я совершенно определенно указал на то, что предложение сэра Александра Кадогана является поправкой к последнему предложению, внесенному представителем Польши. Поэтому я собираюсь поставить на голосование оба проекта резолюций... Г-н Э в а т т (Австралия): Данный текст является поправкой к польской резолюции, и в его основу положена часть этой резолюции, а потому я прошу, чтобы этот текст был поставлен на голосование первым. П р е д с е д а т е л ь: Я решил, что это поправка, и поставлю его на голосование первым. А. А. Г р о м ы к о (Союз Советских Социалистических Республик): Я хочу заявить, что я не согласен рассматривать предложение господина Кадогана и господина Эватта в качестве поправки к резолюции господина Ланге. Я считаю, что это есть самостоятельное предложение, в котором мало что осталось от предложения господина Ланге. П р е д с е д а т е л ь: Я прошу Совет решить, считает ли он предложение большинства за поправку. Производится голосование поднятием рук, которое дает следующие результаты: За: Австралия, Бразилия, Египет, Китай, Мексика, Нидерланды, Соединенное Королевство, Соединенные Штаты Америки, Франция. Против: Польша, Союз Советских Социалистических Республик. П р е д с е д а т е л ь: Таким образом, предложение большинства рассматривается как поправка, и теперь я ставлю на голосование текст. Производится голосование поднятием рук, которое дает следующие результаты: За: Австралия, Бразилия, Египет, Китай, Мексика, Нидерланды, Соединенное Королевство, Соединенные Штаты Америки, Франция. Против: Польша, Союз Советских Социалистических Республик. П р е д с е д а т е л ь: Измененный проект резолюции принимается. А. А. Г р о м ы к о (Союз Советских Социалистических Республик): Ваше заявление, будто резолюция принята, я считаю результатом недоразумения. Резолюция отклонена, ввиду того что один из постоянных членов Совета голосовал против этой резолюции. Один непостоянный член Совета Безопасности также голосовал против этой резолюции. Резолюция эта не является процедурной. Она имеет дело с вопросами существа... Я решительно заявляю, что резолюция не является одобренной, она является отклоненной, каковой ее и следует считать. Если бы было возражение против этого утверждения, то я бы потребовал от Совета решения вопроса о том, является ли этот вопрос вопросом существа или вопросом процедуры. В зависимости от решения и интерпретации, которая будет вами дана, будет зависеть дальнейшее решение данного вопроса..." Штирлиц оторвался от текста, полез за сигаретами, закурил и только после этого улыбнулся: "Лихо мы их посадили! Прямо как медведя на задние лапы! Не очень-то я себе представляю, как бедный Кадоган выкрутится. Трудно. Процедура или существо?! Каждый, кто может думать, ответит: "существо"; ответивший иначе - солжет". Штирлиц затянулся, по-прежнему удовлетворенно улыбаясь, словно бы не читал стенограмму, а сам присутствовал на этой бескровной битве в Нью-Йорке; вспомнил Монтеня; "Действительно, лживость - гнуснейший порок, свидетельство презрения к богу и страха перед людьми. Наше взаимопонимание осуществляется через слово; тот, кто извращает его, - предатель по отношению к обществу; слово - единственное орудие, с помощью которого мы оповещаем друг друга о наших желаниях и чувствах, толмач нашей души; если оно обманывает нас, делается невозможным всякое общение человека с себе подобными. С какого времени возникло обыкновение тщательно взвешивать наши слова, сообразуя их с понятием чести? У греков и римлян этого не было... Цезаря нередко честили, называя прямо в лицо то вором, то пьяницей. Мы дивимся той свободе, с какой они обрушивали друг на друга потоки брани, причем за слова у них расплачивались только словами, и эта перепалка не влекла за собой иных последствий... Хорошее было время, - подумал Штирлиц, вздохнув, - в Нью-Йорке каждое слово чревато последствиями, да еще какими..." "П р е д с е д а т е л ь: Основной пункт резолюции заключается в том, чтобы вопрос был оставлен на повестке дня. Это - вопрос процедуры. Если, по мнению представителя СССР, в остальной части резолюции имеется что-либо, относящееся к существу вопроса, то он может указать на это, и мы это обсудим. Г-н в а н К л е ф ф е н с (Нидерланды): По моему личному мнению, не может быть никакого сомнения в том, что это вопрос процедурный. Г-н Э в а т т (Австралия): Не может быть лучшего примера процедурного вопроса. Поэтому я считаю, что если кто-нибудь заявляет, что это не процедурный вопрос, то прежде всего мы должны поставить это на голосование, а также подвергнуть голосованию правильность председательского постановления. П р е д с е д а т е л ь: Мы можем немедленно приступить к голосованию. Тех, кто поддерживает постановление о том, что этот вопрос является процедурным, прошу поднять руку. Производится голосование поднятием рук, которое дает следующие результаты: За: Австралия, Бразилия, Египет, Китай, Мексика, Нидерланды, Соединенное Королевство, Соединенные Штаты Америки. Против: Союз Советских Социалистических Республик, Франция. Воздержались: Польша. А. А. Г р о м ы к о (Союз Советских Социалистических Республик): Какое заключение из этого голосования сделает Председатель? П р е д с е д а т е л ь: Два постоянных члена Совета, Советский Союз и Франция, решили, в противовес остальным, что это вопрос существа. Г-н П а р о д и (Франция): Я сожалею, что наше сегодняшнее заседание достигло настоящей стадии. Думаю, что у тех, кто сражается за свободу Испании, значительно меньше оснований для радости, чем у генерала Франко. Что касается вопроса процедуры, который мы в настоящее время рассматриваем, а именно, содержит ли данная резолюция только вопросы процедуры или же и вопросы по существу, то я бы хотел, чтобы господин Громыко объяснил нам точно, что он в данном случае подразумевает под вопросами процедуры и вопросами существа. А. А. Г р о м ы к о (Союз Советских Социалистических Республик): Непроцедурным является утверждение, будто ситуация в Испании такова, что она способна лишь повести в дальнейшем к угрозе миру. Этот тезис противоречит позиции, которую занимают советская делегация и некоторые другие делегации, утверждающие, что ситуация в Испании в настоящее время представляет угрозу миру. Что же здесь процедурного? Содержится утверждение, гласящее, что оставление испанского вопроса в повестке дня Совета Безопасности не затрагивает права Генеральной Ассамблеи рассматривать этот вопрос. Причем интерпретация этому положению дается такая, согласно которой Генеральная Ассамблея может рассматривать испанский вопрос и предпринимать действия безотносительно к тому, будет ли он передан Генеральной Ассамблее Советом Безопасности или не будет передан, то есть безотносительно к тому, будет ли Совет Безопасности рассматривать испанский вопрос или нет. Что же здесь процедурного? Г-н Э в а т т (Австралия): Как я понимаю, положение сводится к следующему: несмотря на решение, вынесенное девятью голосами против двух. Председатель решает теперь - в результате этих двух голосов, - что вопрос не является процедурным. Выходит так, что Председатель считает решение господина Громыко обязательным для Совета, так как последний не согласился с подтвержденным большинством Совета председательским постановлением о том, что это - вопрос процедурный. Я считаю, что подобное положение не может быть оставлено без внимания. Я не думаю, чтобы сегодняшнее заседание было подходящим случаем для дальнейших прений по вопросу точной интерпретации, ибо действительно державы-инициаторы вынесли в Сан-Франциско свое в этом смысле постановление. Но, как на это указал господин ван Клеффенс, это постановление не было принято каким-либо авторитетным органом в Сан-Франциско; оно не было принято ни каким-либо комитетом, ни какой-либо комиссией, ни самой Конференцией на ее открытом заседании, и против правильности этого постановления были заявлены протесты. С э р А л е к с а н д р К а д о г а н (Соединенное Королевство): У нас первоначально имелась польская резолюция, содержащая абзац относительно условий, на которых этот вопрос должен быть оставлен на повестке дня Совета. Это не для всех было приемлемо, и поэтому это было передано редакционному комитету для выработки доклада, который был представлен нам сегодня. Он был принят подавляющим большинством. Господин Громыко своим отрицательным голосованием не дал этому решению вступить в силу. Затем он делает другое предложение. Он не только не дает этому решению вступить в силу, но он хочет - простите за вульгарное выражение - "всучить" нам также абзац первоначальной польской резолюции, который для большинства неприемлем