сумеет ли он, по бывавший никогда на такого рода приемах, не ударить, как говорится, в грязь лицом. Ровно в семь часов метрдотель, в безукоризненном фраке, которого Василий принял сначала за самого посла, пригласил "господ гостей в столовую отужинать". На пороге столовой Василия встретил Франсуа Понсэ. - Очень рад знакомству с вами! Маринье пишет о вас необыкновенно тепло, а друг моего друга - мой друг! - улыбаясь сказал он. За стол село восемь человек, и, как вскоре выяснилось, все, кроме Василия, французы. В их числе единственная дама - жена посла. Василий понял, что присутствует на интимном ужине друзей Понсэ. Все, по-видимому, отлично знали друг друга, держались непринужденно. Кто-то заговорил о недавнем поджоге рейхстага. Посол, смеясь, сказал, что поджог послужил поводом самовозвеличения некоторых руководителей национал-социалистов. - Знаете, господа, что сказал господин Геринг? Он сравнил себя с Нероном! Он часто повторяет: "Христиане подожгли Рим, чтобы обвинить в этом Нерона, а коммунисты подожгли рейхстаг, чтобы обвинить в этом мена!.." Звучит это и смешно и страшно!.. Осведомленные люди утверждают, что рейхстаг соединен подземным коридором с особняком Геринга. Следовательно, поджигатели могли пройти этим путем... - Я слышал, что арестован какой-то голландец ван дер Люббе, - сказал седой человек с морщинистым лицом. - Его обвиняют в поджоге рейхстага. Говорят, у него в кармане обнаружен членский билет коммунистической партии. - А другие утверждают, что поджог рейхстага дело рук молодчиков Рема и совершен не без ведома более крупных деятелей, - вставил молодой человек с военной выправкой. - Во всяком случае, поджог не мог совершить один человек... - Для меня совершенно очевидно одно, - сказал Понсэ, - тайна поджога рейхстага будет раскрыта не скоро. Пройдут годы, прежде чем мы узнаем истину. А пока этот факт будет использован национал-социалистами для предвыборной кампании. Более благоприятного повода для агитации трудно придумать: обвинить в поджоге коммунистов, разжечь шовинистические страсти... - Господа, не хватит ли говорить о политике! - вмешалась жена посла и пригласила гостей в гостиную пить кофе. Слушая беседу людей, без сомнения весьма осведомленных, знающих значительно больше, чем они говорят, Василий думал: неужели все эти французы, увидевшие фашизм, так сказать, в натуральном виде, без всяких прикрас, могут когда-нибудь стать на его сторону и ради узких, своекорыстных интересов предать и свой народ и свою родину? В маленькой гостиной гости пили черный кофе с ликером. И разговор снова коснулся событий в Германии. Кто-то высказал мысль, что победа национал-социалистов на предстоящих выборах не вызывает сомнения. - Еще бы! - сказал человек с седой головой. - После такого террора и запугивания избирателей мудрено было бы не победить. Вся Германия покрылась сетью концентрационных лагерей, в которые бросают всех, кто проявит малейшее недовольство существующим режимом! - Вам не кажется, господа, что в результате варварских методов, применяемых национал-социалистами в управлении страной, пропасть между Германией и внешним миром углубляется? - спросил посол. - Гитлер не придает этому никакого значения, зная заранее, что великие державы и пальцем не пошевельнут, чтобы обуздать фашизм и положить конец варварству в центре Европы! - ответил послу старик. Франсуа Понсэ, видя, что гость из Парижа все время молчит, не принимая участия в разговоре, спросил Василия: - Скажите, мсье Кочек, какое впечатление вы уносите с собой из Германии? - Самое тяжелое, - сказал Василий. - Действительно, здесь творится нечто умопомрачительное!.. Впрочем, этого нужно было ожидать. Мы, французы, вместо того чтобы сблизиться с Германией, когда здесь существовали демократические порядки, тащились в хвосте политики Англии и Америки, - боялись остаться в изоляции. А теперь расплачиваемся за это и будем еще расплачиваться жестоко... - Господин посол, я коммерсант и, признаюсь, плохо разбираюсь в политике. Но, пробыв в этой несчастной стране немногим больше двух недель и увидев все собственными глазами, я ужаснулся. Временами мне кажется, что в Европу возвращается средневековое варварство. Неужели государственные деятели великих держав, в первую очередь Франции, не понимают, что нужно остановить фашизм, - остановить сейчас, немедленно, иначе будет поздно? - К сожалению, уже поздно!.. В настоящее время интересы союзников резко расходятся. Англичане жаждут ослабления Франции, чтобы иметь возможность единолично господствовать в Европе. Запомните мои слова: они попытаются и фашизм в Германии использовать в своих интересах! - Как бы им не пришлось расплачиваться за такую близорукую политику! - сказал Василий и встал, чтобы откланяться. - Скажите, мсье Кочек, я ничем не могу быть вам полезным? - спросил Понсэ. - Благодарю вас. Я свои дела успешно закончил и на днях возвращаюсь в Париж. - По приезде передайте, пожалуйста, сердечный привет Маринье и расскажите ему обо всем, что видели здесь... До выборов в Берлине оставалось несколько дней. Каждый день под звуки фанфар и духовых оркестров устраивались парады, факельные шествия, шумные митинги и собрания. В самый день выборов - 5 марта - отряды СА разместились во всех пунктах голосования. Выборы и подсчет голосов происходили под руководством нацистов. В результате национал-социалисты получили в рейхстаге двести восемьдесят восемь мест - абсолютное большинство. На следующий же день после выборов террор в Германии усилился. Начались повальные обыски и аресты, конфискация имущества евреев и враждебно настроенных к фашизму людей. Василий слушал выступление Геринга по радио. Как бы отвечая на вопрос, почему все так происходит, тот говорил без тени смущения: "В большом деле без издержек не обойтись. Это неизбежно..." В Германии делать было больше нечего. Все, что Василий видел вокруг себя, возмущало, вызывало чувство негодования. Он возвращался домой с тяжелым сердцем. Германо-бельгийскую границу поезд Берлин - Париж пересекал ночью. На немецкой пограничной станции пограничники и таможенники побежали по вагонам. Они обходили одно за другим купе, будили пассажиров, проверяли документы, вещи. Некоторым пассажирам пограничники предлагали сойти с поезда с вещами и направляли их в помещение таможни при вокзале. Носильщиков почему-то не оказалось, и пожилые люди, мужчины и женщины, сгибаясь под тяжестью чемоданов, шагали к вокзалу. Очередь дошла до Василия. Офицер пограничной службы повертел в руке чехословацкий паспорт и сказал: - В таможню с вещами! - У меня один маленький чемодан, его нетрудно проверить и здесь, на месте, - Василий хотел было открыть чемодан. - Не возражать! - гаркнул офицер. Василия проводили в помещение пограничного пункта. В большой комнате, обставленной казенной мебелью и пропитанной запахом казармы, за большим столом сидел грозного вида офицер. Рядом с его столом стоял человек в форме таможенного чиновника. Взяв паспорт Василия, офицер начал задавать уже ставшие привычными вопросы: - Фамилия?.. Место рождения?.. Профессия?.. Зачем ездили в Германию? Получив исчерпывающие ответы на все эти вопросы, офицер исподлобья взглянул на Василия: - Иудей? - Словак и католик по вероисповеданию. - Иудеи заклятые враги Германии, но... - небольшая пауза, - славяне тоже не лучше, хотя они и христиане! Василий молчал. - Отвечайте на вопрос: почему на вашей родине, в Чехословакии, угнетают немецкое меньшинство? - Политикой я не интересуюсь и ответить на ваш вопрос не могу. Потом, я живу во Франции. - Все вы невинные овечки и ничего не знаете? Подождите, придет время - сами разберетесь или мы заставим вас разобраться!.. Василий молча положил перед офицером договоры, заключенные в Берлине и Лейпциге. - Из этих бумаг следует, что вы установили коммерческие связи с немецкими торговыми организациями. Но так ли? - спросил офицер. - Совершенно верно. Я совладелец рекламной фирмы в Париже, и у нас давно установились добрые отношения с немецкими деловыми кругами! Офицер вернул ему паспорт и договоры. - Можете следовать дальше! Чемодан его даже не открыли. Переехав французскую границу, Василий облегченно вздохнул. "Нет, ехать еще раз в Германию с чехословацким паспортом не стоит!" - подумал он. В Париже Василия ждало множество новостей. Лизы дома не оказалось, и он, оставив чемодан, поспешил в контору. Первым, кого он увидел, был Борро. - Ну, Анри, какие у нас новости? - Есть кое-какие!.. Начнем с того, что за последнее время мсье Жубер находится в подавленном состоянии духа и почти ни с кем не разговаривает. Никто не решается спросить его о причине такого настроения, а он, в свою очередь, избегает разговоров на эту тему. Даже ваша телеграмма о выгодных заказах не произвела на него никакого впечатления!.. Поступило предложение от крупной американской фирмы послать к ним представителя для переговоров о рекламировании нескольких кинокартин. Мы еще не ответили им, - ждали вашего приезда. Гомье закончил эскизы для Италии, и, если вы их одобрите, мы тотчас отошлем их... Что касается лично меня, то я собираюсь посетить, как вы пожелали, национал-социалистский рай - побывать в Берлине, Лейпциге... - Хорошо, что напомнили об этом!.. Сегодняшняя Германия, Анри, - это страшная тюрьма, и при малейшей оплошности вы можете исчезнуть в ней бесследно, как исчезают многие. Я соглашусь на вашу поездку при условии, что вы дадите мне слово ничего там не видеть, ничему не удивляться, а главное - молчать! - Смею заверить вас, дорогой патрон, что у меня нет никакого желания очутиться за решеткой и, тем более, исчезнуть бесследно из этого лучшего из миров!.. Постараюсь быть немым как рыба. В этом вы можете на меня положиться, - сказал Борро. - Когда вы собираетесь ехать? - Хоть завтра, если у вас нет возражений. Немецкая виза у меня в кармане, остается купить билет. - Возражений нет. Хочу обратить ваше внимание на важность прочных деловых отношений нашей фирмы с ярмарочным комитетом в Лейпциге. Учтите, у них неисчерпаемые возможности обеспечить нас заказами. - Сделаю все, что в моих силах!. Не успел Василий разобрать почту, как в кабинет вошел Жубер. Он молча пожал компаньону руку, медленно снял пальто, повесил на вешалку. Борро оказался прав: вид у Жубера был неважный, он заметно осунулся, побледнел. - Хорошо, что вы приехали, - сказал Жубер, присаживаясь к столу Василия. - Надеюсь, путешествие было приятным? - Поездка была удачная, но тяжелая... Вы знаете из моей телеграммы, что мне удалось завершить переговоры с Берлинской конторой кинопроката и, самое главное, заключить выгодный договор с Лейпцигским ярмарочным комитетом. Таким образом, на ближайшее время мы с вами избавлены от капризов рынка. И все-таки поездка была ужасная! Вы даже представить себе не можете, что творится там, в Германии. Неприкрытая диктатура, уничтожение всякой демократии, подавление человеческой личности, варварство... Временами мне не верилось, что все это я вижу наяву... - Василий замолчал, заметив, что Жубер не слушает его, и спросил: - А теперь скажите, что с вами? - Почему вы задаете мне такой вопрос? - За короткое время моего отсутствия вы сильно изменились. Жубер хотел было что-то сказать, но промолчал. - Если вы не хотите быть со мной откровенным, не смею настаивать. Но мне казалось, что между друзьями не должно быть секретов! - Ах, мой друг! Я несчастный человек... - Что случилось? - Вы знаете, как я любил Мадлен... Для нее я пожертвовал всем, чуть не разорился... - И что же? - Мне и больно и горько говорить об этом... Недавно я случайно застал ее с другим. И знаете, что самое досадное? Нет, вы даже представить себе не можете! Старый, толстый боров!.. Менять Жана Жубера - и на кого? На старого развратника! - Не огорчайтесь!.. Древний поэт сказал: "Лучше на худом челне пуститься вплавь в открытое море, чем довериться лживым клятвам женщины"... - Я ведь любил ее!.. Под вечер Василий позвонил Сарьяну. - Приехали? - обрадовался тот. - И голова цела? Браво, брависсимо!.. Он еще спрашивает, хочу ли я встретиться с ним?! Не хочу, а настаиваю на этом. Больше того, на правах дружбы требую!.. - Приходите к нам! - Мне совестно утруждать каждый раз Марианну. Не лучше ли встретиться где-нибудь в ресторане? - Нет, не лучше. Я еще и жену не видел. Заехал домой с вокзала, а она уже ушла на лекции. Приезжайте к нам, посидим, выпьем бутылочку вина, потолкуем... Вечером не успел Василий войти в дом, как Лиза бросилась к нему, обняла и вдруг расплакалась. - Ну что ты, что ты? - успокаивал ее Василий, проводя рукой по гладко причесанным волосам жены. - Я так беспокоилась, так волновалась!.. Места себе не находила, ночей не спала... - Но ведь для беспокойства не было никаких оснований! - Как же не было? Ты думаешь, я дурочка и не знаю, что творится там, где ты был... О господи, когда будет конец нашей проклятущей жизни? - Лиза вытерла слезы. - Твердо могу сказать тебе - конец будет не скоро. Совсем даже не скоро, и поэтому нам нужно беречь нервы. - Тебе легко говорить - беречь нервы. Я тут одна-одинешенька в этих стенах... Чего только не лезло в голову... - Ты лучше расскажи, как жила без меня, что у тебя нового? - Все по-прежнему. Впрочем, у меня маленькая радость: профессор Жерико, прочитав мой реферат, обещал зачислить меня с будущего учебного года на основное отделение университета. За время твоего отсутствия я встречалась с фрау Браун. Она охотно приняла от меня еще пятьсот франков и обещала принести на днях список французских журналистов, подкупленных немецким посольством и работающих на Германию. По ее словам, в списке есть фамилии довольно известных политических обозревателей. - Это очень важно, мы найдем способ известить французские власти. Пусть они знают предателей и примут необходимые меры. Лиза покачала головой: - Боюсь, что французские власти никаких мер на примут... - К сожалению, ты, пожалуй, права... - Раза два звонил Сарьян - спрашивал, нет ли от тебя вестей? - Хорошо, что напомнила! - спохватился Василий. - Он обещал приехать сегодня. Как у нас с едой? - Кусок холодного мяса, фруктовые консервы... - Вот что, я сбегаю куплю вина, а ты приведи себя в порядок и накрой на стол. - Хлеба, хлеба не забудь! Стол был давно накрыт, закуски расставлены, бутылки раскупорены, а Сарьяна все не было, Василий начал тревожиться, - журналист человек пунктуальный и никогда не опаздывает. Он влетел в дом как вихрь, когда его уже перестали ждать. - Извините, пожалуйста! Причины у меня весьма основательные... К тому же я голоден как волк! - Он сел за стол, выпил вина и принялся за закуску. - Признавайтесь, Жюль, - не задержало ли вас свидание с прекрасной дамой? - спросил Василий. - Кажется, я имел уже случай сообщить вам, что я однолюб и, кроме Жаннет, никаких других женщин просто не замечаю!.. Исключение, конечно, составляет Марианна, - тут же поправился Сарьян. - Нас, группу журналистов, пригласили на Кэ д'Орсэ, и лично мсье Бонкур сделал довольно важную информацию. Но обо всем этом потом, сперва расскажите о ваших впечатлениях!.. Пока Василий со всеми подробностями рассказывал о виденном и пережитом в Германии, Сарьян отдал должное и ветчине с корнишонами, и холодной телятине, не забывая подливать себе вина. - Кажется, я понял секрет успеха Гитлера, - говорил Василий, - он выбрал удачное время для захвата власти. Экономический кризис потухает повсеместно, - разумеется, и в Германии тоже. Заметно некоторое оживление в промышленности и торговле. Гитлер ловко использует это, создавая у своих соотечественников впечатление, что все это происходит благодаря ему. Безработица постепенно ликвидируется, жизнь улучшается, - как же не быть благодарным фюреру? Он, Гитлер, жонглирует демагогическими лозунгами, утверждает, что выступает против магнатов капитализма. Народ верит, что именно он порвал ненавистный немцам и действительно несправедливый Версальский договор. Германия вооружается на всех парах, - безработные получают работу, а промышленники - колоссальные барыши. - А где же были левые - социал-демократы и коммунисты, имевшие одно время большинство депутатских мест в рейхстаге? - спросил Сарьян. - Насколько я знаю, социал-демократы отвергли предложение коммунистов о совместных действиях и раскололи левый фронт. Коммунистическая же партия Германии страдала некоторой левизной, сектантством. Руководство ее утверждало, что коммунистам в такой экономически развитой стране, как Германия, нет дела до городской мелкой буржуазии и крестьянства. А мелкая буржуазия в Германии составляет большинство населения. Она-то и стала опорой фашизма... - О боже мой! - вздохнул Сарьян. - Стоит встретиться двум приятелям, как они только и делают, что говорят о политике, даже в присутствии дамы!.. - Я всегда с удовольствием слушаю ваши беседы, - сказала Лиза. - Что поделаешь, мы живем в такую эпоху, когда политика заслоняет собою все остальные интересы!.. - Кстати, как идут у вас дела с той немкой, знакомой Ганса Вебера? - спросил Лизу журналист. - Она оказалась довольно сговорчивой... - Эта самая фрау Браун, - сказал Василий, - передаст нам на днях список известных французских журналистов, купленных немецким посольством и работающих в пользу Германии. Как вы считаете, можно ли будет каким-либо способом разоблачить этих продажных писак? Марианна, например, думает, что никто не примет никаких мер в отношении журналистов, берущих деньги у немецкого посла, - даже если правительство будет располагать неопровержимыми доказательствами. - Видите ли, - сказал Сарьян, - у нас считается нормальным, когда журналист получает деньги от политических партий, акционерных и страховых обществ, даже от отдельных предпринимателей и пишет в их пользу. Действует простейшая логика - каждый зарабатывает свой хлеб как может. Конечно, в данном случае речь идет о поддержке фашизма. Но как мы сумеем доказать, что эти журналисты действительно подкуплены немцами? Сослаться на их статьи? Пустое, в свободной стране каждый волен писать, что он думает. Боюсь, что Марианна права - тут ничего не сделаешь! - Он помолчал, подумал. - Я бы мог попытаться опубликовать этот список в газете, но опять-таки нужны веские доказательства, иначе патрон не согласится. Допустим, мы сумеем уговорить его. Журналисты тут же возбудят против нас судебный процесс, и мы проиграем его... Постойте, что, если этот список вручить самому министру? Поль Бонкур доверяет мне, - пусть, по крайней мере, знает, кто из журналистов продает Францию!.. - Вы правы, - сказал Василий, - Бонкур честный политик и убежденный антифашист; ему, может быть, удастся использовать список журналистов-изменников в борьбе против профашистски настроенных членов кабинета и в Национальном собрании. - Я так и сделаю. Но положение самого Бонкура становится шатким... - Почему? - По многим причинам... Но главным образом из-за разногласий с премьер-министром Даладье. Вам, наверно, известно, что три государства - Югославия, Чехословакия и Румыния, потеряв всякую надежду на защиту со стороны Франции от возможной немецкой агрессии, заключили между собой союз и создали Малую Антанту. В противовес этому, английское правительство, во главе с Макдональдом, выдвигает идею создания Пакта четырех. Сегодняшний неожиданный вызов журналистов на Кэ д'Орсэ был связан именно с этим. Поль Бонкур прав, когда утверждает, что в этом Пакте четырех - Англия, Франция, Германия и Италия - англичане оставляют за собой роль арбитра, а Франция оказывается лицом к лицу с двумя тесно связанными между собой фашистскими государствами. Премьер-министр требует от Бонкура других предложений, а других предложений у него нет. - Неужели французы попадутся на удочку англичан? - Правые во Франции и лейбористы в Англии надеются, что таким путем можно направить интересы Гитлера на Восток. Немецкая армия увязнет в снегах России, а Европа избавится от войны. Чтобы сладить с Гитлером, англичане обещают ему даже колонии. Лозунг правых - "избегать войну любой ценой" - очень популярен среди обывателей и имущих классов не только Франции, но и Англии. - До чего же поганая штука политика! - вырвалось у Василия. - Поганая, что и говорить! - Сарьян поднялся. - Кажется, мы заговорились, уже поздно, пора домой... Спасибо за угощение, за приятную беседу. - У дверей он повернулся к Василию: - Как только получите список, дайте его мне, я все же покажу его министру!.. После очередной встречи с фрау Браун Лиза вернулась домой очень взволнованной. - Знаешь, Василий, немка, передав мне список журналистов, рассказала страшные вещи!.. Она перепечатала для посла телеграмму из Берлина о тем, что сегодня утром, на одном из пригородных вокзалов Бухареста, был убит двумя выстрелами из револьвера румынский министр внутренних дел Дука - главный вдохновитель всей франкофильской политики на Балканах. Днем посол Кестнер созвал на совещание своих ближайших сотрудников, доверительно сообщил им об этом факте и произнес речь, которую стенографировала фрау Браун. Вот копия этой речи, - хочешь послушать? "Поздравляю вас, господа, лед тронулся, исчез с земли один из самых ярых врагов Германии на Балканах, господин Дука. Да будет земля ему пухом!.." Ты подумай, какой цинизм!.. "Учтите, господа, что это только начало. В Берлине считают, что с помощью пяти или шести подобного рода политических убийств Германия сэкономила бы средства на войну и добилась бы в Европе всего, чего только пожелала бы!.. Итак, - продолжал посол, - прежде всего речь идет о Дольфусе. По мнению Берлина, он единственный австриец, который по-настоящему против аншлюса. Но полагают, что он будет устранен своими же соотечественниками, так как в Австрии число сторонников аншлюса растет с каждым днем. Вторым убийством, которое необходимо нам для того, чтобы добиться своего в Европе, должно быть убийство югославского короля Александра. Авторитетные круги Берлина утверждают, что его исчезновение положит конец единству Югославии и всей политике союзнических отношений между Францией и Балканами. Затем настанет очередь Титулеску - верного союзника Парижа и Лондона. Далее, авторитетные круги утверждают, что в тот день, когда не станет Бенеша, немецкое меньшинство в Чехословакии вернется к матери-родине. И еще: до тех пор, пока жив король Альберт, Бельгия никогда не войдет в германскую систему. Надеюсь, господа, вы согласитесь со мной, что было бы неплохо, если бы и во Франции исчезли те или иные политические деятели". Дополнительная запись стенографистки: "В ответ на последние слова герра Роланда Кестнера раздаются аплодисменты присутствующих..." - Дай-ка сюда! - Василий взял у Лизы копию стенограммы и пробежал ее глазами. - Вот мерзавцы! Без счета убивают своих, а теперь принялись за политический террор в соседних государствах!.. - Нужно немедленно предупредить "отца" - он найдет способ сообщить органам безопасности тех государств, в которых предполагаются злодейские убийства! - Ты права. Только как предупредить? Была бы здесь фрау Шульц! - Нужно ее срочно вызвать! - Правильно, попробуем вызвать фрау Шульц! - И Василий сел за письмо. Он писал: "Вернувшись из Германии, где мне удалось заключить несколько выгодных договоров и завязать перспективные отношения с некоторыми немецкими деловыми кругами, я застал Марианну нездоровой. Она, по-видимому, захворала всерьез и нуждается в уходе. Я очень занят делами фирмы, - у нас самый разгар выполнения заграничных заказов, и отлучаться мне невозможно. Есть, конечно, выход: положить Марианну в больницу, но, признаться, ни ей, ни мне этого не хочется. Отец, не могла бы приехать к нам тетя Клара, хотя бы на короткое время? Убедительно прошу тебя, уговори ее, - пусть она собирается к нам в Париж как можно скорое. О своих делах напишу подробно в другой раз..." - Тебе, Лиза, придется полежать в постели несколько дней, - сказал Василий жене, прочитав ей написанное. - Во всяком случае, не выходи из дому до приезда фрау Шульц. Читай, готовься к экзаменам - словом, делай все, что захочешь, но не показывайся на улицу! Копию списка журналистов, подкупленных немецким посольством в Париже, Сарьян вручил министру иностранных дел Бонкуру при очередной встрече и сказал ему, что список получен из, самых достоверных источников. Бонкур использовал этот список в одном из своих публичных выступлений: "Правительство Франции располагает данными, свидетельствующими, что некоторые журналисты, имена которых нам известны, находятся в весьма тесных связях с посольством одной иностранной державы и отдают свое перо на служение этой державе". Присутствовавшие на этом выступлении министра рассказывали, что в ответ на сообщение Бонкура последовали многочисленные вопросы; "Кто они? Почему не называете фамилий?.. Неужели правительство осмелится отменить свободу слова и заткнуть рот журналистам?" Кто-то крикнул с места: "Франция - свободная республика, и каждый вправе говорить или писать все, что захочет..." Сообщение министра никаких последствий не имело, - на страницах парижской печати по-прежнему появлялись прогерманские и профашистские статьи. 9 Наступила ранняя весна - прекрасная парижская весна. На зазеленевшие бульвары высыпала детвора. Цветочницы, продавали фиалки. В магазинах обновлялись витрины. Манекенщицы рекламировали весенне-летние моды 1933 года. Многочисленные отели и рестораны готовились к наплыву туристов. Экономический кризис шел на убыль, полным ходом работали заводы и фабрики, деловая активность росла с каждым днем. Фирма "Жубер и компания" тоже процветала, - к заказам от крупных универмагов и торговых фирм из провинции прибавились заказы из-за границы, в особенности из Германии. Василий не ошибся в своих расчетах: ярмарочный комитет Лейпцига, особенно после того как там побывал Борро, засыпал их заказами. Основной капитал фирмы перевалил за четыреста тысяч франков. В спортивном клубе устраивались большие и малые соревнования, в которых участвовал и Василий. Маринье и де ла Граммон прониклись к нему особой симпатией после того, как в доверительной дружеской беседе он рассказал им о виденном в Германии. Маринье сказал ему тогда: "Мсье Кочек, у вас острый глаз и отличное восприятие, - вы увидели и услышали в Германии самое значительное, достойное внимания, и мы искренне благодарны вам за ваши ценные сообщения". Фрау Браун по-прежнему аккуратно получала свою тысячу франков в месяц и передавала Лизе разного рода информацию, иногда ценную. Она честно "зарабатывала" свои деньги... В ожидании "отца", о предполагаемом приезде которого сообщила фрау Шульц, побывав в Париже, Василий и Лиза жили в городе. Только по субботам они уезжали к Сарьянам, а в понедельник утром возвращались в Париж. Василий удивлялся, с какой любовью, с каким увлечением работал журналист в саду - окапывал фруктовые деревья, опрыскивал их химикатами, сажал цветы, готовил землю под огород. Василий с удовольствием помогал ему. Видя, с какой ловкостью он орудует лопатой и граблями, Сарьян не раз говорил: - Дорогой Кочек, вы прирожденный земледелец, вам следовало бы стать фермером!.. "Отец" приехал в Париж неожиданно. Явившись в контору фирмы, он спросил на ломаном французском языке, где можно найти господина Кочека. Узнав его голос, Василий приоткрыл двери кабинета. - Кто меня спрашивает? Я - Кочек. - И когда "отец" подошел к нему: - Чем могу служить? - Уделите несколько минут для делового разговора. Жубера не было в конторе, и они, оставшись вдвоем, могли разговаривать свободно. - Чемодан свой я оставил на вокзале, номер в гостинице не снял, - сказал "отец", устроившись в кресле. - Удобно тебе поместить гостя на загородной даче? - Вполне! - Тогда после работы заезжай за мной на Северный вокзал. Я возьму чемодан из камеры хранения и буду ждать тебя у главного входа. Какое время тебя устроит? - Хорошо бы в шесть тридцать. К этому времени вернется Лиза, и мы втроем поедем за город. - Отлично, буду ровно в шесть тридцать!.. Скажи своим, что я представитель обувной фирмы "Батя" из Чехословакии. Приехал договариваться о заказе на рекламу в Латинской Америке. На случай, если нас увидят вместе, - привез тебе привет от родителей. - Хорошо, только у нас вряд ли кто будет интересоваться вами. У меня бывают десятки посетителей на дню... А что вы будете делать до вечера? - Поброжу по Парижу. Может человек позволить себе изредка такую роскошь? Позавтракаю, почитаю газету в кафе, вот время и пройдет. Ты обо мне не беспокойся, не пропаду! - Он надел шляпу и вышел. "О делах - ни слова!.. Вот выдержка у человека", - подумал Василий. Он накупил всякой еды, прихватил несколько бутылок вина, - знал, что "отец" любит французские вина. Заехал домой за Лизой, и в седьмом часу они подъезжали к Северному вокзалу. Василий издали увидел высокую фигуру "отца" в модном летнем реглане, в широкополой шляпе, со щегольским чемоданом в руке. Василий подкатил к ступенькам главного входа. "Отец" быстро открыл дверцу, сел рядом с Лизой на заднее сиденье, и они тронулись. - Лучшего места для деловых разговоров, чем машина, я не знаю. Рассказывайте, товарищи парижане, что у вас нового? - спросил "отец". - Все идет своим чередом - в общем, нормально, - отозвался Василий. - Мы от вас ждем новостей. - Мои новости не ахти какие. Помнишь, Василий, больше года назад я говорил тебе, что в Германии к власти придут фашисты? К сожалению, мой прогноз оправдался. И знаете, друзья, что самое странное? Политические деятели Англии, Франции и Америки словно загипнотизированы! Они делают вид, что не замечают опасности, которую готовит им Гитлер. Более того, всячески ублажают его. Глупцы, они не понимают, с кем имеют дело!.. - Дело не только в слепоте политических деятелей, а еще и в том, что у фашизма немало сторонников, - сказал Василий. - Во Франции они развивают бешеную активность по созданию "пятой колонны". Одни делают это ради денег, которыми их щедро снабжает немецкое посольство, другие - из-за ненависти к Народному фронту, к коммунистам прежде всего. За последние полгода фашистские и профашистские организации, такие, как "Боевые кресты", "Объединение бывших фронтовиков", "Патриотическая молодежь", активизировались. Имея поддержку со стороны префекта парижской полиции Кьяппа, они действуют без опаски!.. - Все это я знаю, в частности и из вашей же информации: вы толково работаете!.. Могу сообщить, что мы ничего не знали о том, что фашисты подготавливают политический террор в других странах. Ждали от них всякой пакости, но такого, признаться, не ожидали!.. - А удалось сообщить кому следует о готовящихся убийствах? - спросила Лиза. - Удалось-то удалось, а вот сумеют ли они обезопасить своих руководителей - неизвестно! Уж больно беспечные люди эти враги Гитлера... Бенеш, например, считает, что эти опасения преувеличены - никакое, мол, уважающее себя государство не станет на путь убийства из-за угла своих политических противников! А король Югославии Александр убежден, что времена плаща и шпаги давно миновали... - Как бы не пришлось им расплачиваться кровью за свое благодушие! - сказал Василий. - Ну, а как ты живешь, моя красавица? Привыкла к парижскому климату? - обратился "отец" к Лизе, желая, видимо, переменить тему разговора. - Так вот и живу!.. Всего много - и денег, и нарядов, а на душе смутно... Очень я устала, затосковала, хочу домой... "Отец", помогли бы вы нам вернуться домой... Если не насовсем, то хотя бы в отпуск съездить, повидаться со своими... - Что же, в отпуск, пожалуй, можно... Нужно только сперва заглянуть в Чехословакию, взять там ваши советские паспорта, вернуться опять сюда и вместе с Василием поехать домой через Швейцарию или Скандинавию. Ехать через Германию, даже транзитом, опасно... А вот и сюрприз: я привез вам обоим письма из дома! - "Отец" достал из кармана два письма и протянул Лизе. Ей очень хотелось тут же прочесть их, но она сдержалась. - Когда же можно поехать за паспортами? - спросила она. - Да хоть завтра, если, конечно, Василий не будет возражать! - Мы это еще обсудим, - спокойно сказал Василий. - Правильно, нужно обсудить!.. У меня, Лиза, есть к тебе просьба. Когда ты вернешься из отпуска, придется тебе на время расстаться с мужем и поехать в одну страну для выполнения такого же задания, что и здесь. Но - самостоятельно, без помощи Василия. Думаю, ты уже набралась опыта, справишься... - Вот уж не знаю... Одно дело - справляться с работой, когда у тебя есть твердая опора, и совсем другое, когда ты одна. Лучше уж я останусь с Василием!.. - Василий нужен здесь, а ты - там... Понимаешь ли, какое дело, - двое мужчин, толковые, опытные работники, побывали там и ничего не смогли сделать. Нужна женщина, спокойная, вдумчивая, преданная долгу. В той стране немцы укрепляют свои позиции, вербуют своих сторонников не только из среды продажных политиканов, но и в армии. Как они добиваются всего этого, через какие каналы? Нам неизвестно, а знать надо. Правда, помешать этому мы не можем, но быть в курсе событий обязаны. Ты понимаешь меня? - "Отец" повернулся к Лизе и посмотрел ей в глаза. - Понимаю, конечно, - тихо сказала Лиза. - Но учтите, что связь со стенографисткой немецкого посольства фрау Браун поддерживается здесь через меня. Она никого больше не знает и знать не захочет! - Учитываем и это. Но поскольку твое пребывание в той стране нужно до зарезу, будем искать другие пути для связи с Браун. В недалеком будущем сюда приедет на постоянное жительство Шульц. Ей, австриячке, скоро будет невозможно пересекать границу и поддерживать связь с вами. В Париже она начнет работать портнихой. Разве нельзя, чтобы она заменила тебя? Они ведь, кажется, знакомы? - Знакомы... - Вот видишь, все складывается как нельзя лучше! - Правильнее будет сказать: вы все предусмотрели заранее! Но я не хочу, не могу ехать без Василия! - твердо сказала Лиза. - Понятно, твою волю насиловать никто не собирается, решение остается за тобой. Хочу, однако, добавить, что это не мое личное мнение, а партийное поручение, - в голосе "отца" прозвучал холодок. В машине наступило молчание, только и было слышно, как шуршали шины по гладкому асфальту. Не оборачиваясь, глядя на шоссе, Василий сказал: - Мы себя считаем солдатами партии, и для нас ее поручение - закон. Лиза не раз доказывала это на деле. Раз нужно - она поедет куда угодно и когда угодно, хоть к черту на рога!.. Машина остановилась у коттеджа Сарьянов. Прежде чем войти в дом, "отец" осмотрелся и, похоже, остался доволен. Особенно понравилось ему то, что можно подняться на второй этаж со двора, минуя хозяев. Ужинали все вместе внизу, в столовой. Василий представил "отца" Сарьяну и Жаннет как одного из директоров обувной фабрики "Батя" в Чехословакии, приехавшего в Париж для деловых переговоров о рекламе, и добавил, что мсье Волочек, хорошо знакомый с его родными, привез от них письма. Журналист не поверил ни единому слову Василия, но ничем этого не проявил. Как радушный хозяин, он подливал в бокалы вино, предлагал закуски, рассказывал веселые истории. У себя наверху Лиза показала "отцу", шутя называя его мсье Волочек, его комнату. Но прежде чем лечь спать, они еще долго беседовали. - К тому времени, когда вы вернетесь из отпуска, фрау Шульц, видимо, обоснуется в Париже. Нужно, чтобы Лиза свела ее с Браун. Это целесообразно со многих точек зрения. Во-первых, Лиза некоторое время будет отсутствовать, - нужно, чтобы в это время кто-то снабжал Браун деньгами и регулярно получал от нее информацию - вдруг произойдет что-то важное! Во-вторых, немка ничего но должна знать о Василии. В жизни всякое бывает, и нужно, чтобы он, как жена цезаря, оставался вне подозрений при любых обстоятельствах, - тихо говорил "отец". - Для связи с вами вместо Шульц придется подыскать другого человека... - Желательно, чтобы связь была постоянной, а то возникает необходимость срочно информировать вас, и не знаешь, как быть, - сказал Василий. - Мы постараемся наладить именно такую связь. Но вам придется быть готовыми к тому, что при нынешней политической ситуации она может оборваться в любую минуту. Следовательно, нужно иметь в запасе другие возможности. Ты, Василий, подумай над таким вопросом: нельзя ли, в случае особой необходимости, использовать коммерческие связи вашей фирмы с другими странами для связи? Разумеется, не иначе как путем легальной переписки?.. - Можно, но трудно. Для этого нужно иметь в этих странах надежных корреспондентов. Не лучше ли использовать для этой цели одного из наших художников? У меня на примете есть один... - Проверенный? - спросил "отец". - Точнее было бы сказать - надежный. До сих пор мне не приходилось давать ему никаких поручений, за исключением одного случая, - помнишь, Лиза, во время твоей первой встречи с фрау Браун в кафе сидели Борро с приятелем? К счастью, все обошлось благополучно, помощь их не потребовалась. Он побывал в Германии, своими глазами видел, что такое фашизм... Парень честный, порядочным, я ручаюсь. И есть у него еще одно достоинство - он истинный патриот Франции. - Последнее несомненно существенно. Да и вообще твое предложение заманчиво, - как бы сам с собой вслух рассуждал "отец". - Но прежде чем привлечь его к делу, хорошенько проверь его - давай небольшие поручения, приучай работать. Раз он патриот и любит свою родину, объясни ему, что борьба с фашизмом - первостепенная задача всех честных людей!.. - Не беспокойтесь, все будет сделано по высокому классу! - пошутил Василий. - А теперь разговор с тобой, красавица, - обратился "отец" к Лизе, как будто вопрос о ее поездке решен окончательно. - Может случиться, что мы с тобой не встретимся больше ни в Чехословакии, ни дома. Поэтому выслушай меня внимательно. После отпуска вернешься сюда с Василием и, как подданная Чехословацкой республики, совершенствующаяся по своей специальности в Сорбонне, поедешь в ту страну, о которой я говорил, через Италию. Обязательно через Италию! Поживешь в ней недельки две-три, поездишь по разным городам, познакомишься с шедеврами искусства... В той стране, куда ты поедешь, ученые недавно произвели большие раскопки и обнаружили остатки римского не то городища, не то военного укрепления. Найдено великое множество интересных для истории искусства предметов. Все это - по твоей специальности!.. Раскопки производились в каких-нибудь тридцати - тридцати пяти километрах от столицы той страны. Таким образом, ознакомление, а может быть, и участие в раскопках не помешает тебе жить в столице. Друзья снабдят тебя рекомендательными письмами на имя профессора Николаи, руководителя раскопок... Думаю, задача ясна. А как нужно вести себя в той стране, расскажет тебе Василий, - он мастак в этих делах. Если нужны деньги, наскребем... - Деньги не понадобятся, - сказал Василий, - "Жубер и компания" солидная фирма, и один из ее совладельцев возьмет на себя все расходы, связанные с такой благородной целью, как раскопки древнеримских городищ и изучение истории искусства. - Замечательно! Вот что значит иметь дело с финансистами, - рассмеялся "отец". - Одной заботой у меня будет меньше... Ну, как, Лиза, есть у тебя вопросы ко мне? - Есть. Хочу знать: с кем я должна связаться там, на месте, и кто будет мне помогать? -