я шла речь, вернулся из командировки. Зять майора устроит у себя дома небольшую вечеринку, на которой и познакомит своего родственника с богатым американским бизнесменом Хексингом, то есть с Василием. Такой способ знакомства с сотрудником генерального штаба армии - тем более под вымышленным именем - таил в себе известный риск, но Василий согласился. Вечером следующего дня он отправился вместе с Лизой в гости к незнакомому человеку по адресу, полученному от Вебера. Хозяин дома, Иоганн Мейер, принял их, как старых знакомых, и пригласил в гостиную. Вскоре прибыл и майор Кольвиц, высокий, худой человек в очках, с изможденным лицом. Майор чуть ли не с первых слов, не стесняясь присутствия постороннего человека, стал жаловаться на свою судьбу: его единственная дочь тяжко больна. Доктора никак не могут поставить правильный диагноз. У каких только светил медицины она не была, - все напрасно, одно разорение и никакого толка!.. Василию стало ясно, что майор знает, с какой целью его познакомили с богатым американцем. Когда мужчины остались одни, хозяин дома сразу перешел к делу: - Ты хотел поместить дочку в санаторий, а денег на это у тебя нет, не так ли? Вот мистер Хексинг может ссудить тебя деньгами, если, конечно, ты согласишься. - На что? - насторожился майор. - Будем говорить откровенно. Ты, Фридрих, не нацист и не сочувствуешь им... Мистера Хексинга, как делового американца, интересуют планы наших генералов, уже поставивших однажды Германию на край гибели... - Ты понимаешь, Иоганн, о чем говоришь? Это же пахнет виселицей, - тихо сказал майор. - Не произноси такие страшные слова на ночь глядя! Кто и каким образом может узнать, что ты, встречаясь со знакомым американцем, делишься с ним некоторыми новостями, которые, кстати сказать, через короткое время перестают быть новостями? - Это, конечно, так, но все-таки... - пробормотал майор. В разговор вмешался Василий. - Вообще-то совсем не обязательно, чтобы мы встречались с вами, - сказал он. - Вы можете поделиться новостями со своим родственником, нашим хозяином, а он со мной... Я возьму на себя все расходы по лечению вашей дочери. Надеюсь, три тысячи марок в месяц хватит? - Да, конечно, - ответил майор и тут же добавил: - Я должен подумать... - Подумайте, я вас не тороплю. Если надумаете, дайте знать через герра Мейера, - он меня найдет. Если лечение вашей дочери будет стоить дороже, я все равно приму на себя все расходы! - Василий хотел подчеркнуть, что за деньгами остановки не будет, - вы, мол, только начните работать, господин майор, и, если сведения, которыми вы будете меня снабжать, окажутся стоящими, вознаграждение будет увеличено... Они поняли друг друга, хотя не произнесли больше ни слова. В эти бурные дни, когда события в Европе развивались с необыкновенной быстротой, в Берлин из Болгарии приехал Стамбулов. Его провели в кабинет Василия, и он, назвав себя, сразу заговорил громко и возмущенно: - Господин директор, войдите, пожалуйста, в мое положение! От этих оптовиков житья не стало, - бензин продаем мы, а деньги загребают они. Разве это справедливо? Нет... больше так не пойдет! - Не волнуйтесь, - попытался успокоить его Василий, - скажите, чем я могу вам помочь. - Я привез вам привет от "отца", - сказал Стамбулов, понизив голос, и снова громко заговорил: - Повторяю, больше так не пойдет! Я открыл большую керосиновую лавку, арендовал еще две бензоколонки на самых оживленных улицах столицы, хочу расширить дело и покупать бензин не румынский, а американский!.. Отправьте, пожалуйста, по моему адресу в Софию, несколько цистерн бензина и вагон автола... Где сказано, что мы, болгары, обязаны покупать и продавать только румынский бензин? Правда, они наши соседи, но что из этого? Все равно горючее нам они продают по ценам мирового рынка, да еще через посредников-оптовиков! - И снова тихо: - Я кое-что привез, мне нужно поговорить с вами... - Хорошо, мы продадим вам бензин. Но оптовики поднимут большой шум... Я думаю, в покупке румынского бензина заинтересованы не только они, но кое-кто посильное. - И тоже понизив голос: - Я вызову юрисконсульта и дам ему указания. Когда закончите все формальности, заходите - поговорим... Глауберг, получив указания, повел болгарина к себе, а Василий, оставшись один, подумал о том, что "отец" умеет подбирать людей. Стамбулов понравился Василию. Круглолицый, с черными усиками, густыми косматыми бровями, большими серыми глазами, он производил впечатление веселого, темпераментного человека. По-видимому, он был и опытным конспиратором: даже младенцу ясно, что человек, опасающийся полиции, будет вести себя тише воды ниже травы, чтобы не привлекать к себе внимание, а этот шумит, кричит... Стамбулов вернулся к Василию с сияющим лицом. - Кажется, все в порядке! - сказал он, развалившись в кресле. - Теперь я покажу своим конкурентам, на что способен Стамбулов! - И понизив голос: - Я привез типографский шрифт, полтонны бумаги. Шрифт в трех чемоданах находится в камере хранения. Нужно, чтобы надежный человек получил по квитанции. За бумагой придется послать машину и приготовить место, куда ее сложить. Лучше всего, если машина будет от какого-нибудь издательства, газеты иди журнала. У меня заготовлена доверенность, в нее нужно только вписать фамилию получателя. - Как вы сумели перевезти через границу шрифт и отправить сюда такое количество бумаги? - спросил Василий. - Подумаешь, дело какое!.. В фашистской Германии за деньги можно купить не только таможенного чиновника или железнодорожное начальство, но и самого Геринга! - весело сказал болгарин. Василий взял у Стамбулова квитанцию камеры хранения, накладные, выданные отправителем бумаги, доверенность и, дав ему номер своего домашнего телефона, попросил позвонить после десяти вечера. В тот же день он связался с мастером Германом и спросил, сумеет ли тот организовать получение чемоданов со шрифтом, бумаги и есть ли у него место для хранения ее. - Какие же мы подпольщики, если не сможем получить и надежно спрятать то, что другие сумели провезти из-за тридевяти земель? Не беспокойтесь, все будет сделано! - сказал мастер. - Часть шрифта и немного бумаги дадите Веберу, я ему обещал, - сказал Василий и попросил позвонить ему из автомата. - Если все будет в порядке, спросите: "Это справочная вокзала?" В случае непредвиденных осложнений зададите вопрос: "Можно заказать билет на Мюнхен?" - Хорошо, позвоню. Но вы напрасно беспокоитесь, товарищ! Однако Василий беспокоился, и даже очень. Шагая из угла в угол большой гостиной, он отчетливо представлял себе страшные последствия провала. Только около одиннадцати часов раздался наконец долгожданный звонок. Знакомый голос спросил: "Это справочная вокзала?" - Нет, вы ошиблись! - весело ответил Василий. 16 Начало 1936 года было отмечено двумя важными событиями. Шестнадцатого февраля, во время выборов в кортесы, реакция в Испании потерпела серьезное поражение и было создано правительство республики во главе с Асаньи, впоследствии ставшим президентом. Двумя месяцами позже, на выборах в Национальное собрание Франции, победили левые и к власти пришло правительство Народного фронта. В те дни английская консервативная газета "Дейли мейл" писала: "Если зараза коммунизма, распространяющаяся сейчас в Испании и Франции, перекинется на другие страны, то самыми полезными друзьями для нас оказались бы два правительства - германское и итальянское, уничтожившие эту заразу на своей земле". Эти строчки стали как бы сигналом для мировой реакции. Василий получил озадачившее его телеграфное распоряжение мистера Адамса: срочно переадресовать прибывающие в гамбургский порт танкеры с авиационным бензином в Испанское Марокко и на Балеарские острова. А через день в контору к нему явился Отто Лемке и, объявив о своем скором отъезде в Испанию, сказал: - Ну, мистер Кочек, можете меня поздравить: я буду участником величайших исторических событии и не исключена возможность, что мое имя будет записано в анналах истории золотыми буквами!.. Мы в Испании уничтожим всех евреев, коммунистов и прочих социалистов и тоже установим новый порядок! Ваша родина, Америка, нам не помеха, - она объявит нейтралитет и ни во что вмешиваться не будет, Англия же целиком на нашей стороне. Остаются французики, но что они смогут сделать одни? - Откуда вам все это известно? - со скучающим видом спросил Василий. - Отто Лемке не такой человек, чтобы бросать слова на ветер! - Все может быть... Не думаю только, что Англия целиком на вашей стороне... - Не верите? - усмехаясь, спросил Лемке. - Политик я плохой, не могу этому поверить! - А если докажу?.. Хотите пари? - Дорогой Лемке, к чему мне это пари? Да и чем вы сможете подтвердить свои слова? - Документами, подлинными документами!.. Я представлю вам копию стенограммы недавних бесед представителя Великобритании с нашим фюрером... Вы будете удовлетворены? - Если только стенограмма будет подлинная. - Дорогой Кочек, неужели вы... - Сколько это будет стоить? - перебил его Василий, понимая, что оберштурмбанфюрер затеял весь этот разговор, чтобы предложить ему секретный документ. - Тысяча долларов! - был ответ. - Не слишком ли дорого? - Дорого? В другом месте за такой документ дали бы куда больше, но я уступаю вам по-дружески... - Согласен. В конце концов, если даже переплачу, - неважно, мы же друзья... Давайте документ и получайте деньги! Вечером того же дня Лемке явился в особняк Василия и вручил ему один-единственный лист папиросной бумаги, наполовину заполненный машинописным текстом. - И это все?! - разочарованно воскликнул Василий. - В документе важно не количество строк, а его содержание. Прочитайте и вникните!.. Дело в том, что в Берлин приехало доверенное лицо премьер-министра Англии Болдуина, сэр Томас Джонс, чтобы позондировать возможность переговоров между Англией и Германией. Гость беседовал с Риббентропом, а на следующий день был приглашен к фюреру. Теперь поняли, что дело идет не о пустяках? Вы держите в руках не что иное, как копию стенографической записи беседы Джонса с Гитлером. Учтите, стенограмма была перепечатана всего в пяти экземплярах, - у вас пятый экземпляр. - Лемке взял бумагу из рук Василия и стал читать: - "Джонс сказал фюреру, что, по мнению английского правительства и, в частности, по личному мнению премьер-министра его величества, сэра Болдуина, победа Народного фронта во Франции и неизбежность гражданской войны в Испании сделали особо важным сближение позиций Германии и Англии..." Обратите внимание, последние слова подчеркнуты. И далее: "Фюрер ответил собеседнику, что вполне согласен с ним, и заявил, что он, в свою очередь, намерен содействовать осуществлению общего плана". - А что это значит - "содействовать осуществлению общего плана"? - спросил Василий. - Что же тут непонятного? Общими силами окончательно и безоговорочно искоренить коммунизм! Для достижения этой цели - прежде всего поднять военный мятеж в Испании и покончить там с республикой, потом справиться с Народным фронтом во Франции. Скажу вам под большим секретом, - как только диктор радиостанции Сеуты скажет: "Над всей Испанией безоблачное небо", - начнется горячее дело, в котором примет участие и ваш покорный слуга, оберштурмбанфюрер Отто Лемке! Сообщения эсэсовца и документ, проданный им, были настолько важными, что нужно было немедленно поставить в известность "отца". Утром следующего дня Василий поручил юрисконсульту срочно вызвать в Берлин торговца бензином Стамбулова, - пора было всерьез подумать о завоевании болгарского рынка... Стамбулов не заставил себя ждать, через два дня он уже сидел в кабинете Василия и, слушая его, кивал головой. - Я вас понял и по приезде немедленно передам... Вот сволочи!.. Значит, решили утопить в крови республику, а англичане опять в своей излюбленной роли, - сказал он, и его жизнерадостное лицо стало озабоченным. - Похоже на это, - невесело ответил Василий. - Знаете, с покупкой у вас бензина получилось здорово, - сказал, помолчав, Стамбулов. - Вполне естественно, что коммерсант, расширяя дело, хочет избавиться от посредников и заработать побольше. Вы бы видели, какой переполох поднялся среди наших оптовиков, когда цистерны с американским бензином и вагон автола прибыли на товарную станцию Софии!.. Теперь у меня есть основания приезжать сюда, в Берлин, когда захочу, не вызывая ни у кого ни малейшего подозрения. Нужно же мне отрегулировать дело с поставщиком! В тот же день Стамбулов уехал. Оберштурмбанфюрер Отто Лемке говорил правду, - по сигналу радиостанции, передавшей в эфир условный сигнал: "Над всей Испанией безоблачное небо", начался военный мятеж под руководством Санхурхо. Фашисты выступили в Испанском Марокко, на Канарских и Балеарских островах. Начался мятеж и на севере Испании. После гибели Санхурхо во время авиационной катастрофы мятежом стал руководить генерал Франко. Майор Фридрих Кольвиц передал Василию через своего родственника Иоганна Мейера сведения о том, как и чем помогают Германия и Италия испанским мятежникам. В частности, он сообщил, что дуче поставляет мятежникам десять тысяч винтовок, двадцать тысяч ручных гранат, двести пулеметов и полтора миллиона песет наличными. Гитлер отправил в Испанию, в помощь Франко, воздушный корпус "Кондор", насчитывающий более ста боевых самолетов и четыре тысячи пятьсот человек личного состава. По сведениям майора, генералитет немецкой армии принял решение испытать в Испании пикирующие бомбардировщики и тяжелые танки. В то время когда фашистская авиация уже четыреста шестьдесят два раза бомбила испанские города, а позже переправила туда двести пятьдесят тысяч итальянских и пятьдесят тысяч немецких солдат и офицеров, великие державы - Англия, Франция и Соединенные Штаты Америки - разыграли постыдный фарс, провозгласив через Лигу нации политику невмешательства, поставив тем самым знак равенства между законным правительством республики и мятежниками, и воспретили продажу оружия и стратегических материалов обеим сторонам. Кто-кто, а Василий хорошо знал, сколько нефти и нефтепродуктов поставляется генералу Франко в обход закона "невмешательства". Первоначально горючее поставлялось Франко в кредит. В Берлин к Василию явился представитель мятежников, чтобы вести расчеты и выдавать компании векселя. Василию было известно также, что отец Джо, Ковачич-старший, поставляет испанским мятежникам огнестрельное оружие, главным образом пулеметы и пушки, и загребает миллионы на этом. Социалист Леон Блюм, возглавлявший тогда правительство Франции, проводил трусливую политику, открыто заявляя, что поддержка республиканцев в Испании может привести Францию к войне с диктаторами. Генеральный комиссар испанской республиканской армии, Альварес дель Вайо, бросил Леону Блюму в лицо: "...Если вы будете по-прежнему занимать уклончивую позицию, то обещаю вам, что всякий раз, когда в окопах падет испанский социалист, его последней мыслью будет проклятье вам. Он сможет сказать: "Мой убийца - Леон Блюм..." Только Советский Союз да вооруженные интернациональные бригады, стекавшиеся в Испанию со всех концов земного шара, грудью защищали правое дело республики, понимая, что гражданская война на земле многострадальной Испании есть не что иное, как начало большой войны с фашизмом... Нежданно-негаданно в Берлин приехал Сарьян и первым делом позвонил Василию. - Алло, мистер Кочек!.. Не узнаете? - Сарьян?! Неужели? - Он самый, собственной персоной! - Где вы, откуда звоните? - В Берлине. Звоню из отеля "Адлон". - Спуститесь на улицу. Я сейчас заеду за вами, хочется поскорее обнять вас! Сидя в автомобиле, по дороге домой, Василий узнал, что Сарьян приехал в Берлин специальным корреспондентом своей газеты с заданием освещать приезд в Германию дуче и прием, который будет оказан ему Гитлером. - Неужели встреча двух диктаторов такое событие, что газеты посылают специальных корреспондентов? - спросил Василий. - Дело, разумеется, не во встрече, а в том, что под нею кроется. Есть точные сведения, что Италия присоединится к антикоминтерновскому пакту, заключенному между Германией и Японией в тысяча девятьсот тридцать шестом году. Ну, а Гитлер сделает все, чтобы получить согласие дуче на аншлюс Австрии... Лиза была искренне рада неожиданному гостю. - Ах, мсье Сарьян, вы не можете себе представить, как мы тут одиноки и с каким восторгом вспоминаем время, проведенное в вашем доме под Парижем! Как вы поживаете, как Жаннет? - Благодарю вас, все более или менее в порядке, если можно назвать порядком наше бурное время!.. Мы с Жаннет тоже часто вспоминаем вас и боимся, что те счастливые дни утрачены безвозвратно... - Журналист, всегда оживленный, жизнерадостный, сегодня казался задумчивым, встревоженным; В его волосах прибавились серебряные нити, под черными, как маслины, выразительными глазами обозначились темные круги. Василий достал из буфета вермут и наполнил бокалы. - Выпьем за благополучие, за то, чтобы в мире восторжествовал разум! - Он поднял бокал. - Аминь! - ответил Сарьян и выпил. - Рассказывайте же, что делается в Париже? - Веселого мало... Вы читали, конечно, о падении кабинета Леона Блюма?.. Предав испанских республиканцев, проводя двусмысленную политику, - я бы сказал, подлую и трусливую, - Блюм сам, своими собственными руками, убил Народный фронт и открыл путь для наступления реакции. Сейчас ни у кого не вызывает сомнения, что новое радикал-социалистическое правительство Шотана - Блюма готово пойти на любые уступки диктаторам, лишь бы избежать воины. Все понимают, что Гитлер в самое ближайшее время собирается захватить Австрию, а потом возьмется за Чехословакию. Но никто ничего не предпринимает, чтобы положить конец домогательствам диктатора. Влиятельный депутат Фланден заявляет во французском Национальном собрании: "Не будем проявлять героизм ради Австрии, - лучше укроемся за нашей линией Мажино". Пацифистски настроенный профсоюз учителей вторит ему: "Мы предпочитаем получить пощечину, чем пулю в лоб!.." Потомки Великой французской революции из-за своей трусости рискуют остаться один на один с вооруженной до зубов, жаждущей реванша и мести Германией!.. - А как ведут себя мои друзья: де ла Граммон, Маринье, художник Борро? - Де ла Граммона выбрали на дополнительных выборах депутатом Национального собрания. Насколько мне известно, он занимает четкую позицию и возглавляет в парламенте группу последовательных антифашистов. Маринье как был чиновником, так им и остался, хотя и считает себя человеком прогрессивных взглядов. Ненавидя фашизм, он в равной степени ненавидит коммунистов, социалистов и всех, кто представляет интересы простых людей... Молодцом оказался ваш Борро. Весною он выставил свою новую картину под названием "Родина", вызвавшую восторг у истинных патриотов. Борро считается выдающимся прогрессивным художником Франции. Такого не сломаешь и не купишь, - у него твердые убеждения, он будет бороться за Францию до конца!.. На следующий день Сарьян выехал в Мюнхен, чтобы присутствовать на церемонии встречи фюрером Муссолини. Встреча, обставленная необыкновенно пышно, состоялась 25 сентября, а утром "Фолькишер беобахтер" напечатала на первой странице отчет о ней. Дальше шло описание того, как фюрер и дуче шествовали от вокзала до города, между двумя рядами бюстов римских императоров, преемником которых считал себя Муссолини. Над большой площадью, где толпы людей приветствовали дуче, на высокой колонне возвышалась гигантская буква "М"... Через два дня фюрер и дуче приехали в Берлин. Василий был свидетелем этого "события". Муссолини стоял на переднем плане в роскошном открытом автомобиле, Гитлер занимал место позади него. Они торжественно проехали несколько километров по городу - от имперской канцелярии до Олимпийского стадиона. 28 сентября, в семь часов вечера, в Берлине состоялся огромный митинг. Радиостанции всей Германии передавали, как Гитлер приветствовал своего гостя - "одного из величайших людей всех веков, одного из тех редких гениев, которых создает не история, а которые сами творят историю...". В ответ Муссолини тоже не поскупился на громкие слова: "Когда фашизм имеет друга, он идет с ним до конца. Завтра Европа станет фашистской и сто пятнадцать миллионов человек поднимутся как один в несокрушимой решимости..." Поздно вечером, проводив Сарьяна до калитки, Василий увидел на боковой дорожке листок бумаги и поднял его. У него дрогнуло сердце, когда он понял, что держит в руке газету, размером с листовку, под названием "Красное знамя" - орган подпольной антифашистской организации Германии". А в левом краю, сверху, было набрано мелким шрифтом: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" Значит, подпольная организация живет и действует, - мастер Герман сдержал слово. Но как подпольная газета оказалась здесь, на садовой дорожке? Подбросил садовник Мюллер, хотел показать богачу-американцу, что рабочий класс Германии жив и действует?.. При очередной встрече с Василием Вебер без обиняков высказал свое недовольство появлением подпольной газеты под старым названием - "Красное знамя". - Не понимаю, чего можно достичь изданием крошечной газеты определенного направления? Какой смысл дразнить фашистов, навлекать на себя ярость гестапо? - сказал он. - Дорогой Вебер, не целесообразнее ли нам с вами проявить терпимость и широту взглядов? Пусть каждый борется с фашизмом, как сочтет нужным, - в данном случае хороши все средства! - ответил Василий. Появление подпольной газеты произвело большое впечатление на рабочих берлинских заводов и фабрик. Газету читали все, даже те, кто был далек от активной борьбы. Агенты гестапо рыскали по заводам и фабрикам, хватали подозрительных лиц, по так и не смогли узнать, где и как печаталась газета. О том, насколько власти встревожены появлением газеты, сообщил Василию Лемке, недавно вернувшийся из Испании. - Удивительно живучи эти коммунисты! - возмущался он. - Казалось, всем им конец - упрятали в концентрационные лагеря не только членов этой партии, но и всех им сочувствующих. А они все еще сопротивляются, даже издают газету! Гитлер приказал достать их хоть из-под земли. Иначе, говорит, всех расстреляю!.. Смелые они люди, ничего не скажешь, - неожиданно закончил он. - О ком это вы, герр Лемке? - Да о коммунистах! Подумать только, все дрожат от страха, а они издают газету, призывают к сопротивлению. Сегодня весь мир, даже надменные англичане, склоняет головы перед нами, а коммунисты бунтуют и призывают бунтовать других!.. - Почему вы думаете, что газету издали коммунисты, и не увлекаетесь ли вы, дорогой друг, утверждая, что перед вами склоняет голову весь мир? - По лицу Василия пробежала еле заметная улыбка. - Увлекаюсь? Нисколько!.. Подумайте сами. С Испанией мы справились? Еще как! Перебили в ней всех коммунистов, социалистов, анархистов, евреев и всякую нечисть. А французы и англичане при этом только делали вид, что не одобряют наши действия, а на самом деле радовались нашим успехам в Испании. Сейчас очередь за Австрией и Чехословакией. Покончим с ними, - глядишь, все Балканы будут наши. Отсюда до мирового господства один шаг. Конечно, без Америки, - поправился Лемке, чтобы не обидеть американца. - Вы считаете, что присоединение Австрии к рейху и захват Чехословакии предрешены? - Еще бы не считать!.. Разве вы не слышали о приезде в Берлин австрийского канцлера Шушинга? Приняв его в имперской канцелярии, фюрер сказал, что если тот будет и дальше упрямиться, то он, Гитлер, прикажет разбомбить главные города Австрии, а некоторые из них стереть с лица земли, как это было сделано в Испании. Ну, Шушинг капитулировал и дал согласие предоставить австрийскому нацисту Зейс-Инкварту важный пост в своем кабинете... Имейте в виду, что это только начало, - восьмая немецкая армия стоит наготове у австрийской границы... Что же касается Чехословакии, то план "Грюн" давно утвержден и Чехословакия как самостоятельное государство перестанет существовать не позже конца этого года!.. - Но разве французы допустят, чтобы вы прикарманили два самостоятельных государства Центральной Европы? - Дорогой мой, наш фюрер отнюдь не простачок! Он заранее договорился обо всем с англичанами, а французы и пикнуть не посмеют без англичан!.. Мы и Францию раздавим в два счета. Не беспокойтесь, Гитлер все рассчитал заранее, осечки не будет! - Похоже, что вы правы. Заключать с вами пари я не рискую. - И хорошо сделаете, тут пахнет явным проигрышем!.. У меня просьба к вам, - Лемке заискивающе улыбнулся. - Не согласились бы вы положить к себе в сейф кое-какую мелочь?.. Мне неудобно держать это дома... Он достал из кармана брюк плоскую жестяную коробочку и, открыв ее, высыпал на стол бриллиантовые кольца, серьги, колье. - Испанская добыча? - сдерживая негодование, спросил Василий. - Угу, - самодовольно промычал оберштурмбанфюрер. - Положите коробочку в сейф, пусть лежит... Надеюсь, расписки не потребуется? - Что вы, конечно нет! - Лемке аккуратно собрал драгоценности в коробочку и положил ее в сейф. - Герр Лемке, услуга за услугу. Я тоже попрошу вас кое о чем. Вам, конечно, известно, что компания, которую я имею честь представлять, имеет большие интересы в Чехословакии - более шестидесяти процентов нефти и нефтепродуктов, потребляемых этой страной, поставляем мы. Нас крайне интересует все, что касается ее. Попрошу вас собрать подробнейшие сведения о планах Германии в отношении Чехословакии. Само собой разумеется, что за вознаграждением дело не станет. - Положитесь на меня, для вас я сделаю все, даже невозможное! - ответил Лемке. Василий, как всегда, решил продублировать сведения, полученные от оберштурмбанфюрера касательно Австрии. Майор Кольвиц из генерального штаба не только подтвердил слова Отто Лемке, но назвал даже точную дату вторжения немецких войск на территорию Австрии - 12 марта 1938 года. И он не ошибся: в этот день, на рассвете, 8-я немецкая армия вторглась на территорию Австрийской республики и, не встречая никакого сопротивления, быстро оккупировала ее. На следующий день "имперским законом" Австрия была включена в состав рейха, а Гитлер обратился к австрийцам с балкона венской ратуши с речью: "Если из австрийского города, где я родился, провидение призвало меня к руководству рейхом, то оно не могло не возложить на меня миссию возвратить мою дорогую родину германскому рейху..." В Берлине рейхсмаршал Геринг принимал поочередно послов иностранных государств и каждому говорил: "Отсутствие добросовестности со стороны канцлера Шушинга заставило нас действовать таким образом, как мы только что поступили..." Посол Англии, Невиль Гендерсон, известный своими прогитлеровскими настроениями, попытался возразить. Он сказал Герингу: "Но, господин маршал, если даже канцлер и был недостаточно благоразумен, разве это основание для того, чтобы Германия совершила столь грубое насилие?" На что Геринг ответил: "Слишком поздно! Гитлер уже в Вене..." Фрау Эльза Браун регулярно встречалась с Лизой, охотно принимала от нее разные подношения, жаловалась на горькую судьбу одинокой, всеми покинутой женщины, делилась своими горестями... Боже мой! Гитлер окончательно покончил с понятиями морали и предоставил женщинам такие свободы, о которых они раньше и думать не могли... Сейчас немки, без всякого опасения, что они будут осуждены, ложатся спать с первым встречным мужчиной, а почтенные матроны, матери семейств, считают своим патриотическим долгом заводить молодых любовников из военных и открыто сожительствовать с ними. Нужно же усладить жизнь солдат фюрера!.. - Подумайте, мадам, при таком падении нравов, когда становятся доступными молодые девушки из хороших семей, кому нужна такая пожилая женщина, как я? - Это был не просто вопрос, а крик души фрау Браун... По ее словам, поступающие за последнее время в иностранный отдел нацистской партии сведения касаются главным образом Чехословакии. По-видимому, во Франции и в Англии примирились с мыслью, что Гитлер рано или поздно захватит если не всю Чехословакию, то значительную часть ее. Известный французский юрист, Жозеф Бартелеми, писал в газете "Тан": "Разве есть необходимость в том, чтобы пожертвовать тремя миллионами французов ради сохранения трех миллионов чешских немцев под господством Чехословакии?" Ему вторила английская газета "Дейли экспресс". В статье под заголовком "Снова чехи" говорилось: "Мы не любим этой братии. Невозможно, чтобы английское правительство взяло на себя обязательство заставить нас сражаться за такое полуразвалившееся государство, каким является Чехословакия". Эльза Браун рассказывала: в иностранном отделе партии убеждены, что тезис: "Лучше быть побежденным с Гитлером, чем победить с Советами" - пользуется явным, все большим и большим успехом в кулуарах французского парламента... Двадцать второго мая на чехословацко-германской границе немецкими таможенниками были убиты два словацких мотоциклиста. Оба государства приняли решение о мобилизации. Министерства иностранных дел Франции и Англии общими усилиями добились от Берлина и Праги отмены принятых мер. Есть основания для ликования, и французы ликуют: впервые объединенные усилия приводят к желательным результатам. Гитлер отступает. Отто Лемке громко расхохотался, когда разговор коснулся этой темы. - Ну и чудаки же эти французы, я вам скажу! Они всерьез уверились, что англичане заодно с ними и что фюрер испугался и отступил... Между тем об отступлении и речи быть не может, это только тактический ход со стороны нашего фюрера. Зачем дразнить гусей, когда и так известно, о чем думают англичане? - О чем же, по-вашему, они думают? - Англичане просто предупреждают своего партнера, чтобы французы не возлагали особых надежд на немощь Лондона. - Не может быть! - В политике все бывает. Неужели вам опять требуется доказательство? - Лемке с видом победителя полез в карман и, достав оттуда бумагу, протянул Василию. Это была копия конфиденциальной ноты Форин Офис французскому министерству иностранных дел. Черным по белому было написано: "Чрезвычайно важно, чтобы французское правительство не строило никаких иллюзий в отношении позиции английского правительства в случае, если совместные усилия, направленные на достижение мирного решения чехословацкого вопроса, не увенчаются успехом..." - Наши ребята из разведки работают отлично, не правда ли? Не успели французы опомниться от шока, получив такую ноту, как ее точная копия была на столе у фюрера. Разве нужно быть большим мудрецом, чтобы понять: совместного выступления в защиту Чехословакии не будет! - сказал Лемке. - Да, похоже на это, - ответил Василий. В тот же день, переписанная Василием условным шрифтом, нота эта была переправлена Стамбулову в Софию для вручения "отцу"... Пришла открытка от мастера Германа с просьбой сообщить: не нужен ли представительству "Стандард ойл" опытный счетовод со специальным образованием? Такие предложения поступали часто от разных людей и никаких подозрений вызвать не могли. Открытка означала, что мастер Герман хочет встретиться с Василием. - Мне хотелось показать вам кое-что, - сказал мастер, когда они встретились на конспиративной квартире. Он протянул Василию четвертый номер "Красного знамени", выходящего два раза в месяц. - Послушайте же, что тут написано! - Он надел очки и начал читать обращение к немецкому народу, напечатанное на первой странице. "Дорогие соотечественники! Есть люди, которые со слезами изумления на глазах радуются победам фюрера. Как же иначе, ведь он претворяет в жизнь вековые мечты немецких капиталистов и помещиков о великой Германии. Да, Австрия силой присоединена к рейху, на очереди Чехословакия. У нас еще множество соседей, и они могут стать легкой нашей добычей, если этого мы пожелаем. Дорогие соотечественники! Запомните одну простую истину - нация, угнетающая другие народы, не может быть свободной сама. Подумайте о будущем, пока не поздно. Не способствуйте злодеяниям нацистов во главе с Гитлером, не позорьте свою родину, не вызывайте гнев и ненависть к нам других народов. Не забывайте, что рано или поздно наступит час расплаты. Мы, антифашисты, призываем вас на борьбу с фашизмом. Преградим путь авантюрам, - трудящимся нужен мир, работа, дружба, а не великая Германия, построенная на могилах миллионов. Долой фашизм! Долой войну! Долой Гитлера! Да здравствует мир на земле и демократия! 6 июня 1938 года, г.Берлин". - Ну как? - спросил мастер Герман, закончив чтение. - Это как раз то, что сегодня и нужно! А что, товарищ Герман, есть у вас надежные связные на заводах и фабриках? Доходит газета до рабочих? - А как же иначе? Неужели вы думаете, что мы печатаем нашу газету, преодолевая тысячи препятствий, рискуя головой, ради собственного удовольствия? У нас больше полсотни связных. Они успели уже распространить свежий номер. Кое-где газету расклеили на стенах курилок или подбросили в шкафчики рабочих... ...После Мюнхена гитлеровцы решили, что им дозволено все, что в мире нет силы, способной противостоять Германии. Готовясь к большой войне, они усилили репрессии внутри страны. Агенты гестапо арестовывали людей по малейшему подозрению, прямо на улице, и без суда и следствия отправляли их в концентрационные лагеря. Обыскам и арестам не было конца. Усилилась слежка и за иностранцами, - Василий чувствовал это на каждом шагу. Однажды днем Лиза позвонила ему в контору и сказала, что только что арестовали садовника Мюллера, а теперь агенты полиции требуют, чтобы их впустили в особняк произвести обыск. - Я заперла двери и отказалась впустить их в дом. Но они не перестают стучать, настаивают, чтобы им открыли, грозятся выломать двери... Не знаю, что делать? - Прежде всего, не волнуйся. Двери не открывай, - не сломают, не бойся. Я сейчас приеду! - Повесив трубку, Василий позвонил генеральному консулу О'Кейли и помчался домой. Агенты гестапо топтались у подъезда, не рискуя взломать двери богатого особняка, принадлежащего американцу. - В чем дело, господа? - сердито спросил Василий. - Почему вы так ведете себя у моего дома? Офицер сказал, верное, отрапортовал по-военному: - По нашим сведениям, ваш садовник Мюллер является коммунистом и связан с подпольной подрывной организацией! - Что же следует из этого? - Дело в том, что при обыске мы ничего не нашли у него. - Тем более непонятно, что вам нужно в моем доме! - Он... я хотел сказать - Мюллер... мог спрятать свои бумаги у вас... - Странная у вас логика, господин офицер!.. У садовника ничего не нашли и поэтому решили произвести обыск в доме американского подданного, представителя компании, снабжающей вашу страну нефтью. Считая такой поступок с вашей стороны актом совершенно недопустимого произвола и проявлением недружелюбия в отношении ко мне и компании, которую я имею честь представлять, я вынужден буду довести об этом до сведения рейхсмаршала господина Геринга! До получения удовлетворительного ответа временно прекращаю всякие операции! - Но ведь мы не произвели у вас обыска! - Вид у офицера был растерянный, упоминание американцем имени всемогущего рейхсмаршала произвело на него впечатление. В это время к калитке сада подкатил лимузин с дипломатическими номерными знаками. Из машины вышел генеральный консул Соединенных Штатов Америки в Берлине О'Кейли. Он отрекомендовался офицеру и осведомился: на каком основании и по чьему приказу полиция ворвалась в дом американского подданного и пытается произвести обыск? - Вы, уважаемые господа, как видно, не понимаете разницу между подданными Чехословакии и Америки! Раз и навсегда зарубите себе на носу: то, что можно сделать с чехами и прочими народами, нельзя делать с американцами! Мы этого не допустим, понятно? Я вынужден буду официально протестовать против такого произвола! - О'Кейли вел себя предельно грубо. Офицер повторил историю с Мюллером. - Странно, вместо того чтобы предупредить мистера Кочека и оградить его от коммунистов, вы хотите произвести у него обыск! Уезжайте отсюда как можно скорее, иначе я вынужден буду позвонить господину Риббентропу. Полицейские, поджав хвосты, как побитые собаки, ушли. Василий поблагодарил О'Кейли и пригласил его в дом выпить виски. - Совершенно обнаглели эти немцы! Не понимаю, почему наши так церемонятся с ними, - раздраженно сказал О'Кейли после третьего бокала виски с содовой. - Вы сами когда-то говорили - из боязни русских! - ответил Василий. - Говорил... Знаете, чего я боюсь теперь? Как бы немцы не двинулись на нас, вместо того чтобы ударить по русским. Уж очень развязно они стали вести себя. В цирках существует неписаный закон - зверя, вышедшего из повиновения дрессировщику, убивают. Как бы то же самое не случилось здесь! - Боюсь, что здешний зверь загрызет своего дрессировщика, он ведь давно вышел из повиновения! - сказал Василий... Садовника Мюллера пришлось выручать при помощи Отто Лемке. Операция эта обошлась Василию в триста американских долларов. Мюллер вернулся дней через десять, худой, постаревший, с ссадинами на морщинистом лице. - Что они сделали с вами, Мюллер? - участливо спросил Василий. - Об этом не имею права говорить, я дал подписку, - сказал садовник и, помолчав, добавил: - Впрочем, вам можно доверять... Они били меня три раза в день, иногда и ночью... Все спрашивали про какую-то подпольную организацию, издающую коммунистическую газету... Вами тоже интересовались, мистер Кочек. - И что же? - Ничего... Ни о каких организациях я не имею ни малейшего понятия и вообще, скажу вам откровенно, политикой не интересуюсь. Нужно думать, что произошла ошибка - меня спутали с кем-то. Что же касается вас, то, разумеется, кроме хорошего, я ничего сказать им не мог... - Приятно слышать, что работающий у меня садовник политикой не интересуется, иначе отвечать пришлось бы мне! Все же будьте осторожны и имейте в виду, что я поручился за вас. - Этого я не знал... Однажды, уйдя из конторы раньше обычного, Василий вернулся с полдороги обратно, вспомнив, что забыл портфель. У себя в кабинете он застал юрисконсульта Глауберга, - тот рылся в ящиках его письменного стола. - Что вы тут делаете? - резко спросил Василий. - Ищу копию последнего нашего письма к фирме "Фламме"... - Вид у юрисконсульта был растерянный. - Почему вы ищете ее не в канцелярии, а у меня? - Там ее нет... - Сейчас проверим! - Василий позвонил и попросил секретаршу позвать делопроизводителя. Когда тот явился, велел ему принести папку с исходящими бумагами. - Мне нужна копия нашего последнего письма компании "Фламме", - если не ошибаюсь, о расчетах. - Он заметил, что Глауберг делает делопроизводителю какие-то знаки, и добавил: - Надеюсь, эта копия имеется у вас в делах, иначе вы немедленно потеряете работу! Делопроизводитель вернулся через минуту с папкой и показал патрону копию письма. - Смею вас заверить, - сказал он, - что документы у нас не теряются. - Благодарю вас. Можете быть свободны. Отпустив делопроизводителя, Василий снова спросил Глауберга: - Так что же все-таки вы искали в ящиках моего стола? Юрисконсульт молчал, на лице его выступили красные пятна. - Еще один вопрос: откуда у вас ключи от стола? - Они были здесь... Вероятно, вы забыли... - Неправда! - Василий достал из кармана связку ключей в кожаном футляре и показал Глаубергу. - Что вы искали в ящиках