И классическая схема даосизма оказывается на поверку ми- ражом, а мир "Двери во тьму", выходит, все же дуалистичен? Интересно получается. Начинаешь читать - и сперва кажется, что бо- рются две силы, добро и зло, Свет и Тьма, все по-европейски, потом вы- ходит, что это обман, что нет здесь ни добра, ни зла, а борются надми- ровые сущности, коих уже не две, а три, все по-восточному, сплошные единоборства (в мягком стиле). А после получается, что и это непра- вильно, что Тьма - иллюзия, инструмент Сумрака. Матрешка вложена в матрешку, и та, в свою очередь... Поневоле задумываешься - а что, если и Свет - не более чем инструмент в руке мастера? А кто же мастер? Чего он хочет? Сумрак, он на то и Сумрак, чтобы скрывать подробности. Но даже из неясных очертаний можно сделать некие предварительные выводы. Во-первых, он не использует потусторонних эмиссаров, а действует через людей, играя на их страстях. В первую очередь имеется в виду гордыня. "Мы - те, кто стал рядом с богами..." То есть мы - уже не просто люди, мелочь рыбья, вроде глупого и жалкого мальчишки Лэна. Мы - нечто значительное, уже как бы и сверхчеловечес- кое. Кстати, интересно, что за богов упоминает Гарет? Очередная иллю- зия, порожденная Сумраком для собственных слуг? Или... Или Сумрак пре- тендует на Божественную сущность? А, да это и не столь важно. Тем бо- лее, что одно другому не мешает. В общем-то, жалко этих самоуверенных суперменов, им еще предстоит большое разочарование. Во-вторых, целью Сумрака уж никак не может быть торговля между ми- рами. Что бы ни считали его слуги, но торговля - лишь инструмент для какого-то макроскопического воздействия на Вселенную. Не случайно, кстати, что самым выгодным товаром являются солдаты. Это уже говорит о многом. Да какая разница, что Сумраку надо? То ли мировое господство, то ли игра, то ли эксперимент в космических масштабах... Может, изучают не- логичную психологию Homo Sapiens? А может, "мыслящую галактику" выра- щивают? Уж не манекены ли это, оправившиеся от поражения на Планете и здорово с тех пор поумневшие? 4. Можно было бы и дальше сопоставлять метафизические модели, примеряя их к повести Лукьяненко. Но зачем? Разборки между таинственными силами интересны тут не сами по себе, а лишь применительно к психологии глав- ного героя, Даньки. Он должен выбирать. И выбор его - не между силами, не между мистическими хозяевами, а между любовью и убеждениями, между долгом и дружбой, между эффективностью и честью. Выбор очень непрост, и зачастую Данька идет вразрез со своей со- вестью. Он, особенно поначалу, склонен обманываться, склонен возлагать ответственность на других (пускай хотя бы и в мыслях). Он страдает от одиночества, мечтает о друге, но друзей у него нет. И лишь здесь, при- веденный Солнечным Котенком в странный и страшный мир, он начинает по- нимать, что причина - в нем самом. Нужно заслужить право быть чьим-то другом. И на всем протяжении повести он стремится к этому. И, конечно, постоянно совершает ошибки, о которые очень больно стукается. Данька хочет вернуть жителям этого злополучного мира утраченное солнце. И, сам не понимая того, взваливает на свои плечи непосильный груз. То, что в конце концов Котенок воссиял в небе - это, как мы уже видели, не решение проблемы. Это не настоящее солнце. В самом деле, несложно прикинуть, что получится дальше. Пройдет момент ликования и эйфории, начнется будничная жизнь, и любовь Крылатых к солнцу станет убывать. Тем более, что у Крылатых возникнут новые сложности. Летящих больше нет, война завершилась, а если так - зачем нужны Крылатые, за- чем взрослым жителям кормить и вооружать их? Как бы не пришлось паца- нам испытать на своей шее увесистый подзатыльник от солидных дядь... А упомянутые дяди, скорее всего, серьезно подойдут к делу и, распаленные открывшимися перспективами, начнут делить власть, строить развитой фе- одализм и т. д. Да еще и торговать населением придется - народу нужно зерно для посевов, стекла для окон, солнцезащитные очки и крем для за- гара. Все это в обмен на солдат. Кого сплавят в иные миры, сражаться по контракту? Не их ли, ставших ненужными мальчишек?.. А дальше сме- нится два-три поколения, любовь к солнышку ослабнет. Тем более, что ее, эту любовь, вполне могут возвести в ранг общеобязательной идеоло- гии, и тем самым обескровить. И придется Котенку погаснуть, а мир вновь погрузится во тьму. Тут-то Сумрак и сделает очередной ход - и все опять завертится. Данька, конечно, ничего этого не видит. Не понимает он и того, что подлинная трагедия здешних людей - это внутренняя, духовная тьма. Именно она сделала возможной продажу солнца. Хотя Котенок об этом зна- ет и даже пытается убедить в том Даньку: - ...заставь их быть добрыми! - Ни черта себе! Заставить быть добрыми? - Да! Заставь их говорить о Свете, чтобы они поверили в него! Зас- тавь их не просто называть себя хорошими и добрыми! Заставь их стать такими! Но это задача не для мальчишки. Вот если бы отправить туда десант из нескольких тысяч добрых и мудрых людей, и дать им лет пятьсот... А Данька... Он, как и любой на его месте, может лишь любить и ненавидеть, сфера его возможностей ограничена радиусом вытянутой руки. Пускай даже в руку вложен Настоящий меч. Он не в силах спасти мир. Зато может спасти друга. Между прочим, если рассматривать повесть под этим углом, то нельзя не заметить, что "крапивинский дух" в ней все же сохранился, как бы ни пытался автор выстроить независимую этическую концепцию. В конце концов Данька убеждается, что единственное, за что стоит бороться - это люди. Те, кто рядом. - Ты все пытаешься выбрать между Светом и Тьмой? - спросил тот, кто мне снился. - Да... - Не стоит... Не сравнивай правду, которая стоит за людьми. Сравни- вай людей. - Почему? - Да потому, что не вера делает нас, а мы - веру. Сражайся за тех, кого любишь. И если при этом ты на стороне Света - пусть гордится Свет. Позиция, конечно, далеко не бесспорная. Но зато взрослая. Данька и в самом деле стремительно взрослеет. Он начинает понимать, что слово - лишь обертка, что доверять надо тому, что видишь своими глазами, что чувствуешь сердцем, а вовсе не абстрактным схемам, сколь бы убедительными они не казались. Нам, живущим в эпоху обветшавших слов и агонизирующих идеологий, это близко и понятно, но мальчишке до такого понимания еще надо дорасти. Что Данька и делает. Но что значит - "взрослеет"? Конечно, становясь старше, человек что-то теряет в себе, и что-то находит. Вопрос лишь в том, что из най- денного и потерянного отвечает его внутренней сути, его неповторимой личности, а что - случайное, наносное. Хотя и трудноискоренимое. - Жди, ты не сразу увидишь себя... Жди. И, словно услышав его слова, в зеркале вновь проступило лицо. Мое - и не мое. Оно было взрослым - тому, кто смотрел на меня со стекла, могло быть и двадцать, и тридцать лет. Но не это было самым страшным. Тот - за стеклом - улыбался. Приветливо улыбался, словно наконец-то дождался встречи и безмерно этому рад. Лицо у него было спокойным и уверенным. Это он - не я - хотел уйти из дома. Это он - не я - легко и красиво отомстил Ивону. Это он - не я - сумел пройти Лабиринт, потому что давно не грустил по маме, не боялся отца и не собирался умирать за друга. - Почему? - спросил я, но губы моего Настоящего отражения не ше- вельнулись. Ему этот вопрос был ни к чему, он знал ответ. - Потому что ты такой, - грустно сказал Котенок. - Ты совсем-совсем взрослый, который ненавидит быть ребенком. Что, собственно говоря, увидел Данька, посмотрев на свою душу Нас- тоящим взглядом? Действительно ли в зеркале отразилась его подлинная суть? Вопрос нелегкий. Да, Данька и в самом деле такой. Если, конечно, принять его темные стороны за главное. То, что Котенок назвал "взрос- лым", не зависит от возраста. Это - самость, эгоцентризм, присущий как младенцу, так и глубокому старику. Это сосредоточенность всех энергий души лишь на себе самом. Это сила, оборачивающаяся жестокостью. Это мудрость, кончающаяся безразличием. Это любовь, которая "ищет своего". А что же тогда "ребенок", которого столь искренно ненавидит "взрос- лый"? Быть может, это некий центр души, то, что не может быть лишь суммой тех или иных качеств. Это личность, незамкнутая на себе, а нап- ротив, открытая миру. И такая открытость, проявись она в наивности па- цана или в мудрости дряхлого деда, несовместима со "взрослым", она са- мим своим существованием отрицает его, подрывает его правоту. За что "взрослый" и распаляется ненавистью. И дело тут не в Даньке, это вообще свойственно человеческой приро- де, хотя чаще всего мы не замечаем, что наши прекрасные качества - си- ла, мудрость и любовь - отбрасывают уродливые тени. Что ж, если так понимать взрослость, то она, конечно, живет в Дань- кином сердце. Но живет в нем и ребенок - и в конечном счете оказывает- ся победителем. То, что Данька сумел увидеть свою внутреннюю гниль, а после и поднять на нее Настоящий меч - это не случайно. Он растет. И если понимать взрослость иначе - как открытость миру, соединенную с трезвым отношением к себе - то Данька, убив в себе "взрослого", стано- вится взрослым. Но уже - без кавычек. ... Итак, он прорвался сквозь слои иллюзий и увидел свою настоящую цель. Как же быть со средствами? Тут, конечно, сложнее. Не остался ли он все-таки в убеждении, что воевать чистыми руками неэффективно? Да, он вроде бы противится такому подходу, но насколько успешно? Тем бо- лее, что излишне хороший финал повести, похоже, подтверждает правоту Котенка. Действительно - и солнышко в темный мир вернули, и Лэн жив остался, и потаенная дверь обнаружилась, так что пора и домой к маме. Все потому, что Котенка слушались. Конец повести, по-моему, должен работать на основную ее идею, и ес- ли так, то какова же она, идея? Конечно, хочется, чтобы "а дальше все было хорошо", но "хорошо" должно из чего-то вытекать, чем-то быть обусловленным. Здесь же, в "Двери во тьму", счастливый конец, мягко говоря, не обоснован всей предыдущей драмой. Разве что это завязка для будущего продолжения? 5. Что же касается другой вещи Лукьяненко, романа "Линия Грез", то вопросов она породила меньше. В принципе, читатель получил хорошую фантастику, где всего в меру - и захватывающего сюжета, и футурологи- ческих прогнозов, и, конечно, человеческой психологии. Может быть, по контрасту с "Дверью во тьму", роман не сыграл роль "зуды". И тем не менее, читается он с интересом. Каждый, видимо, найдет в нем какую-то "свою" тему. Для меня это - дружба взрослого с ребенком. И видимо, сия линия романа прежде всего интересна самому автору. Не о меклонцах же с силикоидами ему хотелось поведать читателю. Итак, Кей Альтос очень не любил детей. Потом, вроде бы, полюбил, во всяком случае, Артура, а затем и его "дубля" Томми. Хотя и не старался как-то внешне выразить свои чувства. Но шила в мешке не утаишь. Ну, что сказать? Бывает. И все бы это было на уровне неплохой прозы, кабы не явный элемент пародии. Пародируется, естественно, крапивинский подход к взаимоотно- шениям взрослого и мальчишки. Легко выделить в тексте явные намеки - взять хотя бы косвенное изображение самого В.П. ...Воспитателем нашего блока "джи" был хороший человек. Разносто- ронняя личность, автор детских сериалов, которые шли по телесети Аль- тоса. Не садист и не извращенец, которые очень любят такую работу. Он искренне считал, что детей надо защищать от взрослых. Он всегда гово- рил о дружбе и доброте... и, наверное, не мог понять, почему его друж- ные воспитанники не любят маленького Кея. Для него я оставался ребен- ком с трогательно тощей шеей... Или Генриетта Фискаллочи, милая старушка, бывшая контрразведчица, ныне мирная пенсионерка на курортно-садоводческой планете. - Если сынок ваш захворает, уксусом его натрите. Лучшее средство от жара, вы уж поверьте... Ну как тут не узнать Генриетту Глебовну из "Лоцмана"? Правда, кое-что добавилось от тетушки Эммы из "Корабликов". Профессия, навер- ное. Пародия, впрочем, настолько ненавязчива, что не сразу и замечается. Не то что в "Сегодня, мама!", где местами идет уже явный перебор. Труднее понять, что пародируется. Крапивинская идея, что детей надо защищать от взрослых? Ни в коей мере. Взять хотя бы преследующую Кея с Артуром старуху-кагебешницу Изабеллу Каль, которая вполне коррелирует с крапивинским Антуаном Полозом. Может, и здесь пародия? Но изображен- ная автором ситуация слишком уж для этого психологически достоверна. Может, пародируются не столько конкретные идеи и персонажи, а само мироощущение, когда ребенок априорно тоньше, добрее и светлее, нежели окружающие его взрослые? Кстати говоря, явный намек на миры Крапивина встречается и в "Двери во Тьму". Умирающий старый Летящий, покинутый всеми в башне. - Уже нет... уже неважно. Котенок... У меня тоже был... хороший... Мальчик, откуда ты пришел? Лицо Летящего было землисто-серым, изо рта при каждом слове вылета- ло облачко пыли. Я попытался ответить и не смог. Ужас шершавым комком застрял в горле. - Ты не из Реттельхальма, я вижу... Да... Но жаль... Кто же это мог быть? Уж не Галька ли это, Галлиен Тукк, ушедший не- известно куда вместе со старым Командором? Какими ветрами занесло его в эту грань? Пародийный оттенок тут создается описью имущества покойного Летящего: В кожаном мешочке, лежавшем в самом углу тайника, была всякая странная мелочь: незнакомая монетка, огарок свечи, прозрачный кристал- лик, мячик из красной резины, большой бронзовый ключ, перочинный но- жик, карандаш... Эти вещи, наверное, что-то значили для Летящего, ког- да он еще был человеком. Но сквозь пародийную интонацию пробивается, быть может, неосознан- ный самим автором, комплимент крапивинскому герою. - Не ври, - попросил я. Котенок замолчал. Поколебался и сказал: - Видимо, ему не хватило решительности. Он был слишком романтичным, слишком наивным. Думал, что за добро можно драться только честно. А когда понял, что от него требуется, растерялся. Ну... и ушел к Летя- щим. - Может, он был прав? Летящие не сжигают города - а ты предлагаешь это сделать. Крапивинский пацан, в отличие от Даньки, сумел отказаться от прово- кации, не дал запутать себя хитрыми обольщениями. Непонятно только, зачем надо было уходить к Летящим? ...Вернемся все же к "Линии Грез". Есть там еще одна тема, не оста- вившая меня равнодушным. Тема Бога. Сергей Лукьяненко, насколько я понимаю, человек не слишком религи- озный, и Бог ему понадобился лишь для поддержания логики сюжета. Надо же было как-то обосновать наличие аТана у Ван Кертиса, а также проло- жить мостик к новой игрушке - Линии Грез. Лукьяненковский Бог выполнил порученное ему задание. И тем самым роль его завершилась. Как извест- ному мавру, ему пора уйти. Кого же на самом деле изобразил автор? Бог, скучающий в созданной им Вселенной, дарящий первому попавшемуся технологию бессмертия - просто так, чтобы разнообразить свое существование. И со скуки дарящий тому же Ван Кертису Линию Грез. Бог, не желающий видеть последствия своих дел, равнодушный к судьбам людей. Да Бог ли это? Зато в вышеприведенное описание великолепно укладывается сатана. Назвался Богом. Почему нет? "И сатана принимает вид ангела света". Об- мануть человека несложно. Дал он Ван Кертису аТан - и получил с того колоссальную выгоду. Предоставляемое технологией аТана бессмертие - точнее, бесконечное продление земной жизни - закрывает человеку путь к жизни вечной. Я уж не говорю о том, что земное бессмертие умножает в людях зло. Зачем, в самом деле, что-то в себе менять, зачем вырывать из себя грех, если никакого загробного воздаяния, благодаря аТану, можно не опасаться? Не забыть бы лишь вовремя оплатить его. Если допустить, что существует возможность неограниченного продле- ния человеческой жизни, пускай со сменой тела (а автор имеет право на такое допущение), то любой, даже самый мелкий бес вполне может предос- тавить Ван Кертису подобную технологию. Это они умеют. Что же касается Линии Грез, этого источника миров, то как "пользо- ватель" может проверить, реален ли созданный его волей мир? Быть мо- жет, на самом деле это лишь иллюзия, игра его воображения, пускай и столь достоверная, что не отличишь от настоящей жизни? Получается что-то вроде наркотика, нечто вроде описанного Стругацкими слэга ("Хищные вещи века"). Только более изысканное исполнение. О духовном вреде такой Линии, думаю, говорить излишне. В общем, назвавшийся богом бес дурит людей, как хочет. Никаких до- казательств его божественности нет. Неуязвимость Ван Кертиса и Артура таким доказательством считать, конечно, нельзя. Что, бесу трудно сило- вое поле вокруг них создать? Да запросто. Но люди предпочитают быть обманутыми. И это понятно. Вопрос лишь в том, не окажется ли обманутым и читатель? Впрочем, на то ему, читате- лю, предоставлена свобода воли. 6. Вернусь к тому, с чего начинал. То есть к "крапивинской системе ко- ординат". Вписывается ли в нее зрелый Лукьяненко? Нетрудно заметить, что Сергей не хочет никуда вписываться. И нас- только не хочет, что сознательно пытается истребить в своем творчестве всякое сходство с крапивинской прозой. Отсюда и пародийные мотивы, и подбор неожиданных (для крапивинской традиции) тем - от безжалостного убийцы-ребенка (Томми, застреливший Кея из алгопистолета) до многочис- ленных сексуальных сцен с участием подростков - как в "Двери во Тьму", так и в "Линии Грез". Да и в "Стеклянном море" (3-я часть трилогии "Лорд с планеты Земля") тоже эти моменты есть. Как писатель, он, разумеется, имеет на это полное право. Да и дале- ко ему до иных "крутых" авторов. Но действительно ли подобные повороты вызваны художественной необходимостью? Иногда возникает ощущение, что Лукьяненко специально пытается вставлять в текст то, что для Крапивина немыслимо. Порой эти вставки оправданы, но далеко не всегда. Если моя догадка верна, и Сергей специально пишет "не по-крапивински", то это настораживает. Во-первых, я полностью разделяю мнение Булата Окуджавы, что Каждый пишет, как он слышит, Каждый слышит, как он дышит, Как он дышит, так и пишет, Не стараясь угодить... И если автор сознательно пытается писать не так, как кто-то, прила- гает усилия, чтобы не казаться похожим на кого-то, то есть риск не расслышать собственное дыхание. И, если имеется некоторый опыт, если набита рука, то получатся вполне читаемые вещи, быть может, заслужива- ющие тиражей и премий, но... Но это будет уже не творчество, а ремес- ло. Ни в коей мере не утверждаю, что с Лукьяненко произошла такая исто- рия, но, боюсь, когда-нибудь может произойти. В известном смысле у не- го чувствуется "крапивинский комплекс". Видно, в свое время слишком часто приходилось ему слышать о себе, что вот, мол, появился такой подражатель Крапивину... Но шут с ними, критиками, не стоит обращать внимания на всякие наезды. В конце концов, сам же Лукьяненко в своей статье для ТС утверждает: Найдется ли достойный подражатель? Честно говоря, сомневаюсь. Перу- мов после эпопеи "под Толкина" пишет оригинальные вещи, и это неизбеж- ный путь для любого талантливого человека. А бесталанный имитатор, к счастью, никогда Крапивина не подделает. Ну нельзя так писать без сердца и таланта! То, что Лукьяненко талантлив, думаю, доказательств не требует. И что ему не грозит оказаться в эпигонах Крапивина - тоже очевидно. Так зачем же ломиться в открытую дверь? Я уверен, в полную силу Лукьяненко начнет писать лишь отвыкнув от оглядки на Крапивина. Ведь ему есть что сказать своего. И нравственные проблемы он умеет ставить ничуть не менее острые, чем В.П.К., и многое в жизни он видит более трезвыми глазами. Так зачем же специально дис- танцироваться? Конечно, неприятно попасть "в систему координат". Это понятно. Зве- рям из мультфильма тоже не понравилось, что их посчитали. Но дергать- ся-то зачем? А что касается собственной традиции... Если такое случит- ся (а почему бы и нет?), то все произойдет как бы само собой, испод- воль, без каких-либо резких движений. И кстати, то, что появилась но- вая традиция, первым заметит не он. Заметят читатели и критики. Ког- да-нибудь. А пока - отворив дверь во тьму, куда приведет нас линия наших грез, расслабимся на берегу стеклянного моря. Сентябрь 1995  * МНЕНИЯ *  От редакции В 9-м выпуске ТС была опубликована статья Т.В.Кертиса ""Система против" и "крапивинские дети"". Эта публикация вызвала неоднозначную реакцию читателей и весьма бурные обсуждения как внутри редакции, так и вне ее. Мы очень сожалеем, что статья задела ряд читателей, работаю- щих в сфере "неформальной педагогики" и еще раз подчеркиваем, что мыс- ли, изложенные в статье - это не более, чем личное мнение автора, ос- нованное на его собственном опыте и все это ни в коей мере нельзя обобщать на все детские отряды и клубы и в частности, на "Каравеллу". В этом выпуске альманаха мы публикуем несколько откликов на статью Т.Кертиса.  * От грез очнувшись *  (Грустные отклики на грустную тему) Виталий Каплан (г. Москва) От черного пепелища, От брошенных переулков, Где бьют дожди монотонно По крышам, как по гробам, От злой измены, что рыщет В домах опустевших и гулких, Наш маленький барабанщик Уйдет, не сдав барабан. В.Крапивин 1. Читать статью Т.В.Кертиса ("ТС", э9) мне было нелегко. Нет, не сум- бурность и несвязность послужили тому причиной - автор, пожалуй, на себя наговаривает. Изложено все очень даже логично. Но за этой содер- жательной логикой проглядывает и логика иная - логика обиды и боли. Беспощадная логика абстиненции, попросту говоря, "ломки", когда пройдя Линией Грез, обнаруживаешь себя на пепелище. И каплет сверху что-то такое отрезвляющее пополам со снегом. Ну ладно, хватит стеба. Итак, обозначу свою позицию. 1. Автор, говоря о реальных судьбах отрядов, очень во многом прав. И даже не просто "во многом" - прав по сути. Однако всей глубины проб- лемы он, помоему, не видит. 2. Автор, воюя с "крапивинской системой", на деле борется с мира- жом, с иллюзией. Но с иллюзией опасной. 3. Статья Кертиса, в том виде, как она опубликована в "ТС", может оказать дурную услугу многим читателям. За авторской обидой они не за- метят действительно конструктивных идей. Но прежде, чем я начну детальное изложение, сделаю необходимую ого- ворку. Статья Кертиса главным образом посвящена детским отрядам. Дол- жен заметить, что сам я детскими отрядами не занимался, знаком с этой темой весьма поверхностно, и потому не вправе оценивать работу конк- ретных объединений и конкретных людей. Могу лишь рассуждать с позиций своего жизненного опыта - а он не так уж и велик. Тем не менее в моем багаже - несколько лет работы школьным учителем, вожатым в пионерлаге- рях. Сейчас я преподаю информатику в гимназии, параллельно с этим веду детское литобъединение. На недостаток общения с подростками я пожало- ваться не могу. Думаю, что все это дает мне основание поделиться неко- торыми общими мыслями. 2. Итак, я склонен согласиться с автором, когда он описывает "идеоло- гию" детского отряда, созданного чьими-то романтическими порывами. Действительно, когда смотришь на мир сквозь розовые очки - не замеча- ешь ям и ухабов. И когда натыкаешься на них (а это случается всегда) - горько обижаешься на саму действительность. Как же так?! И возникает соблазн сменить розовые очки на черные, во всем разувериться и тихо злобствовать в сторонке. Горе тому, кто поддался этому соблазну. Однако устоявшие в верности "чистому и светлому" должны в своем ми- ровосприятии как-то совместить одно с другим. День с ночью, добро со злом. Понять, как же они между собой соотносятся. А это уже задача на порядок сложнее. И тут возникает новый соблазн. Разделить весь окружа- ющий мир на две области - сияющий Свет и мрачную Тьму. Себя, своих друзей и близких, мы, конечно, пометим белой краской. Все остальное заслуживает лишь дегтя. Это, по Кертису, 1-й постулат "системы про- тив". Вот и получается, что отразив прямой удар, люди подставились боко- вому. И если такие люди создают детское объединение, то и детям внуша- ется, дескать, наш отряд - это остров добра и света во "тьме внешней, где плач и скрежет зубов". Не всегда такое внушение происходит явно, чаще сам строй жизни отряда создает у детей подобные взгляды. И что характерно - чем выше этический идеал, которому должна соот- ветствовать жизнь объединения, тем легче его исказить. Чем ярче солн- це, тем гуще тени. Не сам идеал, и не чья-то сознательная зловредность приводят к та- кому результату, а некие коренные свойства человеческой природы. Можно этому противостоять, можно ориентировать детей иначе. Можно научить их открытости к миру, к людям - при том, что сама эта открытость является следованием Добру. Научить их в каждом видеть Человека, Личность - не- зависимо от "обстоятельств времени и места". Да, все это можно. Но каким же опытным и мудрым для этого должен быть руководитель! Сколь многое должен он иметь в своем сердце, кроме романтических мечтаний... Такое бывает редко. Гораздо чаще, когда прогорает пламя изначальных порывов, и костер готов потухнуть, у нас не находится дров. Вот и идут в ход сомнитель- ные суррогаты. Кертис в своей статье называет их прямо. "2. Вы - дети, вы не такие, как взрослые, вы лучше и честнее - и ни в коем случае не должны стать похожими на них." Сложный вопрос - действительно ли дети лучше взрослых. Я, конечно, понимаю, что в количественном соотношении это может быть и так. Просто многие дети еще не успели испортиться. У них все впереди. Однако я не считаю, что ребенок рождается безгрешным, что он - всего лишь чистая доска, на которой взрослые со временем напишут всякие гадости. Увы, все мы люди, все мы несовершенны - и младенцы, и старики. Мы можем лишь бороться со своим внутренним злом, изживать его. Но строить воз- душные замки при этом опасно... Что же до детей - так добро и зло в них еще не перемешаны столь густо, как в нас. Черные пятна на белом фоне (или наоборот) пока еще различимы невооруженным глазом. А взрослые, в большинстве своем, вык- рашены унылым серым цветом. Ну, а что касается честности... Дети не то, чтобы по природе своей честнее - они просто не успели еще втянуть- ся в суету многочисленных, ежедневных, мелких обманов, незаметных, точно отдельные волокна веревки. Детская ложь примитивнее, проще, лег- че распознается - и потому по контрасту с нею периоды искренности ка- жутся такими светлыми и многообещающими. Однако допустим, что 2-й постулат "Системы против" справедлив. Даже и в этом случае он на практике приведет к стравливанию детей со взрос- лыми. Как должен вести себя "лучший и честнейший" мальчик со своими гнусными, изолгавшимися родителями? Учителями? Соседями? Знакомыми? Тыкать их носом в их же собственную грязь? Неужели кому-то неочевидны последствия? "3. Мы уникальны, мы посланники света и должны бороться со злом, наполняющим мир". На самом деле это называется немножно иначе. Мессианская идея. "Мы наш, мы новый мир построим..." Лишь недостатком общей культуры можно объяснить подобную слепоту. Все это уже было, было, было... И конечно, сторонники 3-го постулата не сомневаются в "соответствии занимаемой должности". Уж кому, как не им, светлым и безгрешным, изго- нять из Вселенной темные силы. И, соответственно, нацеливать детей на такие подвиги. Ну, а дальше все понятно. Поиск внешнего врага, логика борьбы... Последующая грызня между соратниками и, разумеется, развал объединения. А потом - слезы и разочарование. Этот сценарий уже много тысяч лет крутится, а вы говорите - "АРДО", "КОНТР-ВТ" и т. п., и т. д. История не в прошлую пятницу началась. ...Кажется, увлекся. О мировых проблемах столько уже написано, а тут еще и я размечтался. Но главное, по-моему, уже сказано. Люди, обу- реваемые романтическими порывами, пытались создавать детские объедине- ния. Ставили перед ними высочайшие этические идеалы. О которых сами имели смутное представление, как и вообще о жизни. Их инфантильность, наивность, самоуверенность и отсутствие элементарных знаний приводили к появлению чегото, именуемого "отрядом". Чего-то асоциального, по су- ти своей тяготеющего то ли к религиозной секте, то ли к мафиозной структуре. Это плохо кончалось для всех, но для детей - в первую оче- редь. Кертис детально описывает эволюцию таких "отрядов", но, по-моему, не понимает глубинных, "метафизических" корней проблемы. И это само по себе характерно. Работа с детьми - дело настолько ответственное, что нельзя начинать его, не зная как следует ни целей, ни, тем более, средств. Нельзя ставить перед людьми этические идеалы, в которых сам разбираешься смутно, на уровне подсознательных ощущений. И уж разуме- ется, нельзя забывать первейшую заповедь что педагога, что врача - "не навреди!" Мне даже как-то неловко напоминать эти азбучные истины, но жизнь вновь и вновь подтверждает - многие не в ладах с азбукой. Особенно те, кто измеряет жизнь - книгой. 3. Я перехожу к самой болезненной теме. Пора поговорить о связи "сис- темы против" и литературного творчества В.П.Крапивина. Ведь именно из его произведений (так можно понять Т.Кертиса) и вытекает упомянутая система. И стоит лишь посмотреть на книги В.П. под этим углом - столь- ко всего обнаружится... Отважные мальчишки, со шпагой в руке выступаю- щие против мирового зла - от вредной учительницы до демонических Мане- кенов. Тупые, скучные дяди и тети, непонимающие возвышенной души своих детей. Гадкие хулиганы, уже самой своей пакостностью лишенные права тоже именоваться детьми. Экстрасенсорно одаренные отроки, способности которых являются как бы зримым подтверждением довлеющий над ними бла- годати... Этот ряд можно продолжать сколько угодно. Точно так же, как и выво- ды отсюда можно делать сколь угодно разные. Мне кажется, крапивинские книги действительно оказали не лучшую ус- лугу некоторым читателям. И не тексты В.П. послужили тому виной, а на- ивность и житейская несостоятельность этих самых читателей. Они обма- нулись потому, что хотели обмануться. Но в чем же состоял обман, где пряталась ловушка? Во-первых, книги Крапивина, даже относительно ранние, написаны очень талантливо. Художественное их мастерство таково, что изображен- ные события становятся для читателя как бы "второй реальностью". И жить хочется уже именно в ней, а не в опостылевшей "первой". Некоторые пробуют это всерьез, и уводят за собой других. В том числе и детей. Так поселившиеся в заоблачном Ветрогорске выпадают из приземленной действительности своего Урюпинска. Падать - больно. Кто виноват? Книги должны быть хуже? Или читатель умнее? Во-вторых, практически все, написанное Владиславом Петровичем, не является реалистической прозой. Самые что ни на есть правдоподобные детали служат лишь приемом для построения чего-то принципиально иного, нежели фотография жизни. Крапивин использует эти детали, чтобы вызвать у читателей некие переживания. Они, переживания, сами по себе глубоки и реальны. Они заставляют человека увидеть в жизни что-то, доселе не- заметное, задуматься о чемто, вглядеться и в себя, и в людей. И может быть, в результате всего этого изменится читательское сердце, может быть, благодаря воздействию крапивинского текста он, читатель, сдела- ется добрее, чище. Может быть... Но это - если читатель умный, если не спутает он литературу с ре- альностью, если не начнет он претворять книжные образы в жизнь, не примется из живых, реальных пацанов фабриковать крапивинских мальчиков с синими жилками и ясными глазами - точно некий столяр из некоего по- лена... Я приведу сейчас аналогию, которая кого-то, быть может, шокирует. Итак, это - икона. Как известно, иконописцы зачастую искажают челове- ческие пропорции. Делается это сознательно и несет определенный смысл. Но с точки зрения анатомии (и, следовательно, классической живописи) - бред полнейший. Не бывает таких больших глаз, таких длинных пальцев, не может тело принимать такую позу - и т. п. И вот, представьте, стоит перед иконой врач. Искренне, глубоко ве- рующий. И в то же время он - хороший врач, он знает свою науку. И он не станет глядеть на икону как на анатомический атлас. Для него икона - нечто принципиально иное, окно в духовный мир. Он, стоя перед ико- ной, молится тому, кто на ней изображен, погружается в глубины своей души. И очень может быть, в результате получает оттуда некую поддерж- ку, ощущает прилив энергии. И это поможет ему в трудной операции. Это - но и знание медицины. Теперь представьте врача-идиота, который, обуреваемый благочестивым настроем, будет щипцами вытягивать своим пациентам пальцы и скальпелем расширять глаза - чтобы привести в соответствие иконе. Страшно? Я, конечно, далек от отождествления крапивинской прозы и христианс- кой иконы. Масштабы несопоставимые. Но тем не менее аналогия работает. Да, Владислав Петрович в своих книгах говорит о человеке и о жизни, его книги действительно могут помочь человеку сориентироваться и в се- бе, и в окружающей реальности, действительно дают приток энергии. Но это - если не рассматривать их как учебник, как сборник педагогических рецептов на все случаи жизни. А то и как Уголовно-процессуальный ко- декс. Книги Крапивина, как мне кажется, рассчитаны на умного и уравнове- шенного читателя - будь тому десять лет или сорок. Но, увы, не все та- кие. Однако не делать же Владиславу Петровичу пометку на 1-й странице каждой повести: "без показаний врача не употреблять"? Что же касается созданного Крапивиным отряда "Каравелла", то у него есть свои плюсы и минусы, однако, судя по всему тому, что я слышал и читал, "минусы" колеблются в разумных пределах. И конечно же, рассмат- ривать этот отряд как опытную делянку "системы против" нельзя. Да если бы сия "система" определяла строй жизни "Каравеллы", последняя разва- лилась бы давным-давно! И никто, кроме пострадавших при кораблекруше- нии, о ней бы и не вспоминал. Оно и понятно - мы знаем, кто создал "Каравеллу", кто четверть века вел ее мимо рифов, да и сейчас не оставляет ее своим вниманием. Однако не часто появляются личности такого масштаба. А подражателям катастро- фа гарантирована - насколько я знаю, никто из них не продержался более 4-5 лет. К сожалению, альтернатива самой жизнью обрисована четко. Или руко- водитель отряда как человек, как личность достигает некого уровня - или начинает свою разрушительную работу "система против". Причем сия система может реализоваться не только в отряде. В конце концов, на от- рядах свет клином не сошелся. Есть множество видов неформальной работы с детьми. Любой хороший учитель дает школьникам нечто большее, чем знание его предмета. За это, "большее", ему зарплаты не заплатят и от- четности не спросят. Вот и она, "неформальная работа". То же относится к клубам, кружкам, секциям, к летним лагерям и оздоровительным учреж- дениям, "авторским", "независимым" и прочим школам. Да и просто к об- щению с соседскими ребятишками (с чего, кстати, начинал и Крапивин). И всюду "человека взявшегося" подстерегают соблазны "системы против". К счастью, большинство все-таки находит силы, чтобы устоять. Но опасность все же есть, о ней нельзя молчать, и в этом смысле по- явление статьи Кертиса - дело полезное. Однако сам тон статьи невольно подводит читателя (особенно неискушенного) к мысли, что практически все те, кто возится с детьми - личности подозрительные, а то и склон- ные к извращениям. Думаю, ни один здравомыслящий родитель, прочитавший статью Т.Кертиса, не рискнет отправить своего ребенка не то что в раз- новозрастный отряд - в обычный кружок. Статья написана не для них? Позвольте, "Та сторона" - это не литература для служебного пользова- ния. Ее читают многие из тех, кто никакого отношения не имеет ни к от- рядам, ни к клубу "Лоцман", кто, быть может, ни одной крапивинской книжки не прочел. Может, я и сгустил краски, но этот, 9-й номер альма- наха я уже не рискну показать некоторым своим знакомым, которым "при прочих равных" почитать его очень даже стоило бы. 4. "Мы не лекарство, мы - боль" - наверное, мог бы возразить мне Кер- тис. Ну что ж, это логично. Однако не пора ли подумать и о лечении? И тут меня удивили авторские рекомендации. Оказывается, спасение нефор- мальной педагогики - это скаутские отряды. Прямо-таки панацея. Я ничего не имею против скаутинга (да и знаю его очень поверхност- но). Но видеть только в нем свет в конце туннеля? Да и то - есть ли гарантия, что "система против" не прорастет и на скаутской лужайке? Ведь корни системы - не в отсутствии методик, а в личностях руководи- телей. Остается уповать на то, что система скаутинга предполагает жесткий отбор инструкторов и определенный контроль за их деятель- ностью. Дай Бог! Но на Бога надейся... А существует ли она вообще, панацея? Как всем известно, ответ отри- цательный. Понятно, что детские объединения и дальше будут создавать- ся, и руководители не всегда окажутся на высоте, и "системе против" обеспечено долгое будущее. Я обеими руками подпишусь под призывом Т.Кертиса: "Только не пытай- тесь изображать из себя богов и создавать удобных детей. И не ищите врагов - мир можно изменить без насилия и войн." Однако общих призывов мало. Необходимо, чтобы в обществе были ка- кие-то механизмы, не позволяющие "системе против" слишком уж активно развернуться. Естественно, я не имею в виду никакие властные структу- ры. Пока не нарушается закон, они должны быть в стороне. Дай им чуть больше власти - и чиновники сведут под корень вообще всю неформальную педагогику. Они это умеют. Известное дело - пусти козла в огород. Мне кажется, наша беда - это наша разобщенность, разобщенность тех, кто возится с детьми не по долгу службы, но по зову сердца, кому не- безразличны эти проблемы. Но мы, как правило, варимся в собственном соку и не знаем, что происходит на соседней улице. А будучи чем-то большим, имея способы влиять на общественное мне- ние, мы, возможно, могли бы предотвратить многие трагедии. И не сило- вым путем - просто в нашей среде различного рода сомнительным деятелям стало бы "неуютно". А вне этой среды им остался бы лишь один путь - конфликт с законом. Во всяком случае, новоявленным мессиям, революцио- нерам и извращенцам любого цвета осложнился бы доступ к детям. Так что же, я призываю новую партию создавать? Избави Боже! Мы ведь такие все разные, под одной крышей не уместимся. И не нужна нам, "пе- дагогамнеформалам" официальная организация. Иначе либо формалами ста- нем, либо перегрыземся и развалимся. Выход, однако же, мне видится в создании некоего общего информаци- онного пространства. Чтобы каждый из нас мог узнать что-то о других и мог сказать что-то свое - и его голос был бы услышан. Реально же обес- печить это смогут издания, ориентированные на наши интересы - как офи- циальные, так и фэнзины типа "Той стороны". Но помимо прессы нужны нам и компьютерные банки данных, и возможность общаться по сетям (навер- ное, отдельная "эха" потребуется, да и не одна). Нужно чаще встречать- ся, быть может, устраивать семинары по обмену опытом - видимо, со вре- менем появятся инициативные группы, которые займутся их организацией. Появятся и "теоретики", способные если не создать пресловутые методи- ки, то по крайней мере осмыслить наш опыт и разобраться в том, к чему же мы, собственно, стремимся. ...Кажется, и я впал в прожектерство. Слишком уж велики масштабы. Но не нами сказано: "Тихо ползи, улитка..." И кое-что ведь уже сдела- но. И само появление статьи Кертиса (да и моей), и существование аль- манаха "Та сторона", и прочих подобного рода изданий - маленькие сту- пеньки этой лестницы. Февраль 1996 * * * Следующие две статьи представляют собой обработку переписки в кон- ференции SU.BOOKS компьютерной сети FidoNet, где статья Кертиса была опубликована и активно обсуждалась.  * Се