Не станет Марций Его и слушать. Сициний Почему бы нет? Коминий Я расскажу тебе: он там сидит, Весь в золоте; глаза его пылают Огнем, способным Рим испепелить; Его обида - милости тюремщик. Я преклонил колени. Он едва Промолвил: "Встань" - и удалил меня Вот так, движением руки безмолвным. Затем мне письменно дал знать о том, Что станет делать и чего не станет, Поскольку клятвой он себя связал {16}. Итак, надежды тщетны, Коль мать его с женой нам не помогут: Они хотят его молить, я слышал, Быть милосердным к родине. Идем же. Попросим ласково их поспешить. Уходят. СЦЕНА 2 Передовой пост лагеря вольсков перед Римом. Часовые стоят на страже. К ним подходит Менений. 1-й расовой Стой! Ты откуда? 2-й Часовой Стой! Ступай назад! Менений Вы честно стражу держите - хвалю вас. Но я сановник и имею дело К Кориолану. 1-й Часовой А откуда ты? Менений Из Рима я. 1-й Часовой Нельзя пройти. Назад! Не хочет вождь иметь сношений с Римом. 2-й Часовой Увидишь раньше в пламени свой Рим, Чем говорить с Кориоланом будешь. Менений Любезные друзья, когда ваш вождь О Риме и друзьях своих при вас Говаривал, - ручаюсь, что меня Он поминал. Зовут меня Менений. 1-й Часовой И все-таки - назад. Не пропускаем И с именем почетным. Менений Слушай, малый; Твой вождь меня особенно любил. Я книгой был его деяний добрых, В которой о его бессмертной славе, Преувеличенной, быть может, мною, Читали люди; ибо я всегда Моих друзей (а он из них был первый) В полнейшей мере признавал заслуги, Насколько с истиной согласно это. Порой случалось даже - словно шар, Что пущен по обманчивой дорожке {*}, {* По дорожке, длина и покатость которой неясны пустившему шар.} Я слишком уносился вдаль, готовый Крупицу лжи прибавить к похвалам, Поэтому пусти меня, приятель. 1-й Часовой Уверяю тебя, когда бы ты налгал в его похвалу столько же, сколько наговорил слов в свою пользу, то и тогда я не пропустил бы тебя. Нет, даже если бы ложь считалась такою же добродетелью, как и целомудрие. Поэтому - уходи назад. Менений Да пойми же, приятель, что меня зовут Менений и что я всегда был на стороне твоего вождя. 2-й Часовой Хоть ты и был, как сам уверяешь, его облыгателем, я, обязанный на службе его говорить правду, заявляю, что не пропущу тебя. Поэтому - уходи назад. Менений Можешь ты мне сказать, обедал он или нет? Потому что я не хотел бы толковать с ним, пока он не пообедал. 1-й Часовой Ведь ты римлянин? Менений Так же, как и твой вождь. 1-й Часовой Так ты должен ненавидеть Рим так же сильно, как и он. Неужели ты думаешь, что, выбросив за ворота своего лучшего защитника и отдав врагу, в угоду бессмысленной толпе, свой собственный щит, вы так легко избегнете мести нашего вождя с помощью воплей ваших старух, сложенных рук ваших дочерей или немощных просьб такого слабоумного старика, как ты? Неужели ты надеешься своим слабым дыханием задуть пламя, которое неминуемо охватит ваш город? Нет, вы ошиблись, а потому возвращайся в Рим и готовься к казни. Вы осуждены, и наш вождь поклялся, что никому не будет пощады. Менений Ах ты, бездельник! Если бы твой вождь знал, что я здесь, он отнесся бы ко мне с уважением. 1-й Часовой Полно болтать, он тебя и не знает вовсе. Менений Я говорю о вашем полководце. 1-й Часовой Моему полководцу нет дела до тебя. Уходи назад, говорят тебе, или я выпущу последние полпинты твоей крови. Назад! Кроме пинков, ты здесь ничего не получишь. Назад! Менений Послушай, послушай, приятель... Входят Кориолан и Авфидий. Кориолан Что тут случилось? Менений (1-му Часовому) Ну, голубчик, теперь тебе попадет! Ты увидишь, как меня здесь уважают. Ты поймешь, что какому-то жалкому часовому не отогнать меня от сынка моего Кориолана. Послушай, как мы с ним будем разговаривать, и ты смекнешь, что не миновать тебе повешения или иной смерти, еще более для зрителей продолжительной, а для тебя мучительной. Ну, смотри теперь и падай в обморок от того, что тебе предстоит. - (Кориолану.) Великие боги ежечасно держат совет о твоем благоденствии и любят тебя не меньше, чем твой старый отец Менений. Сын мой, сын мой! Ты готовишь пожар для нас; но гляди, вот влага, которая зальет его. Меня с трудом уговорили пойти к тебе; но так как я был уверен, что никто, кроме меня, не может тебя тронуть, вздохи римлян выдули меня за ворота города, и вот, я заклинаю тебя - прости Рим и твоих умоляющих сограждан. Да смягчат благие боги твой гнев и направят подонки его на этого вот слугу, который, как пень, загородил мне дорогу к тебе. Кориолан Прочь! Менений Как! Прочь? Кориолан Жена, и мать, и сын - я их не знаю, Дела мои - на службе у других. Хоть месть - моя, но право на пощаду Я отдал вольскам. Память дружбы нашей Меня не склонит к милости: скорее Я дружбу ту забвеньем отравлю. Иди же прочь! Мой слух для слов мольбы Надежней замкнут, чем ворота Рима От войск моих. Но так как прежде я Любил тебя, возьми бумагу эту. Ее я для тебя писал и думал Послать тебе. (Дает ему письмо.) Затем, Менений, слов Передо мной не трать. - Авфидий, в Риме Его любил я; но теперь - ты видишь... Авфидий Да, верен ты себе. Уходят Кориолан и Авфидий. 1-й Часовой Ну, достойный муж, так твое имя - Менений? 2-й Часовой Видишь, какая в нем оказалась сила! Дорогу домой ты, наверно, знаешь? 1-й Часовой Славно нас отчитали за то, что мы не пропустили ваше великолепие? 2-й Часовой Отчего же это мне надо было упасть в обморок? Менений Мне нет дела ни до вашего вождя, ни до всего света. А о такой дряни, как вы, я и думать не хочу: вы слишком ничтожны. Кто сам готов наложить на себя руки, тот не боится убийц. Пусть ваш вождь творит свое злое дело. А вы оставайтесь тем, что вы есть, только пусть ваше убожество возрастает с годами! Скажу вам то, что вы мне говорили: "Прочь!" Уходит. 1-й Часовой Нечего сказать, славный человек! 2-й Часовой Вождь наш - достойный человек: будто скала или дуб, с которым ветру не справиться. Уходят. СЦЕНА 3 Палатка Кориолана. Входят Кориолан, Авфидий и другие. Кориолан Так завтра мы поставим наше войско Под римскими стенами. - (Авфидию.) Мой товарищ, Ты можешь сообщить вельможам вольсков. Что честно я служил. Авфидий Лишь их веленья Ты исполнял; был глух к моленьям Рима; Не выслушал ни разу частных просьб Друзей, уверенных в тебе. Кориолан Старик, Которого сейчас с разбитым сердцем Прогнал я в Рим, боготворил меня, Любил меня отцовскою любовью. Для них была последняя надежда- Его посольство. Ради старой дружбы К нему, - хоть он и встречен был сурово, - Я снова предложил им те условья, Которые они уже отвергли, Да и теперь принять едва ли могут. Чтобы его утешить (он ведь думал, Что большего достигнет), я прибавил Ничтожные уступки. Но отныне Посольств не буду больше принимать. И просьб ни от друзей, ни от сената Не стану слушать я. (За сценой шум.) Что там за шум? Хотят склонить меня нарушить клятву В тот миг, когда я дал ее? О нет! Входят в траурной одежде Виргилия, Волумыия, ведущая маленького Марция, Валерия и свита. Жена моя идет сюда; за нею Та форма благородная, в которой Сложилось это тело, (указывая на себя) и ведет С собою внука кровного. Но прочь, Любовь! Долой оковы и права Природы! Добродетелью пускай Мое упорство будет! Как прелестны Ее осанка и голубки взор! Отрекся б ради них и бог от клятвы! Растроган я, не тверже я других. Передо мной склонилась мать моя, - Перед кротовиной Олимп согнулся; И мальчик мой меня как будто молит: "О, пощади!" Пусть вольски вспашут Рим И взборонят Италию, - не буду Я никогда птенцом бессильным, слабым, Чтобы слепым влеченьям подчиниться, Но до конца таким останусь, словно Сам человек лишь был творцом себя, Родства не зная никакого. Виргилия Муж мой И повелитель! Кориолан Я гляжу теперь Уже не так, как в Риме. Виргилия Это скорбь Так изменила нас: вот почему Ты не узнал нас. Кориолан Как актер дрянной, Забыл я роль свою, и ждет меня Позор великий. - Плоть моя родная, Прости мою жестокость! Но при этом Не говори мне только: "Рим прости!" (Целует Виргилию.) Твой поцелуй мне сладостен, как месть, И так же долог, как мое изгнанье. Клянусь ревнивою царицей неба {*}, {* Юноной, ревнивой супругой Юпитера.} Что поцелуй твой я сберег, и губы Его всегда хранили в чистоте. - Но, боги, я болтаю, мать оставив, Почтеннейшую в мире, без поклона! (Становится на колени.) Склонитесь в прах, мои колени, так, Чтоб глубже след почтенья я оставил, Чем кто-либо когда из сыновей. Волумния О, встань, благословенный! Пред тобой Не на подушку, а на жесткий камень Я опущу колени, чтоб исполнить Долг матери пред сыном, до сих пор Превратно толковавшийся! (Становится на колени.) Кориолан Что вижу! Ты преклонила предо мной колени, Пред сыном, что наказан тяжко был? Так пусть каменья с берегов голодных Ударят вверх по звездам; ветер буйный Захлещет пусть ветвями гордых кедров По пламенному солнцу. Что же трудно, Раз стало все возможным? Волумния Ты - мой воин: Я создала тебя. - Ты узнаешь ли Ее? (Указывает на Валерию.) Кориолан Достойная сестра Публ_и_колы, о римская луна! Строга, как льдинка, что мороз сковал Из снега непорочного, повесив На храм Дианы... Милая Валерия! Волумния (подводя к Кориолану сына). А вот ты сам, хотя и в малом виде; Но срок придет - и станет он подобен Тебе, каков теперь ты, целиком. Кориолан Пусть бог войны, с Юпитером в согласье, Тебя великодушьем одарит, Чтоб для позора стал неуязвимым И маяком великим на войне Ты возвышался стойко в каждой буре, Спасая тех, кто на тебя взирает. Волумния (мальчику) Ну, на колени! Кориолан Славный мальчик мой! Волумния С ним наравне жена твоя, затем Валерия и я сама, мы все - Ходатаи перед тобой. Кориолан Молчи! Иль перед просьбой вспомни об одном: Не уступлю того, в чем я поклялся. Ты мне не предлагай, чтоб распустил Я воинов своих иль соглашенье С мастеровыми Рима заключил. Не говори, что я бесчеловечен. И голосом холодного рассудка Моей вражды и гнева не пытайся Обуздывать. Волумния Довольно, о, довольно! Сказал ты, что ни в чем нам не уступишь! А мы просить хотели лишь о том, В чем ты уж отказал. Но все ж попросим, Чтоб, в случае отказа твоего, Пятном тяжелым на тебя легла Твоя жестокость; выслушай меня. Кориолан Авфидий, вольски, подойдите ближе, Чтоб мне наедине без вас не слушать От Рима ничего. - В чем ваша просьба? Волумния И без речей - по виду и по платью Ты можешь угадать, как жили мы С тех пор, как ты от нас ушел в изгнанье. Подумай сам, встречал ли ты когда На свете женщин более несчастных, Чем мы, пришедшие сюда к тебе! Твой взгляд, который вызвать должен был У нас у всех потоки слез счастливых, Сердца заставить радостно забиться, - В нас вызывает ужас и печаль. Супруга, сын и мать - должны мы видеть, Как ты - супруг, отец и сын - терзаешь Отчизны сердце. И для нас, несчастных, Твоя вражда особенно горька: Ты отстранил нас от молитв - отрады, Что всем доступна, лишь не нам, увы! Возможно ли молиться за отчизну, Как долг велит, и за твою победу, Как долг велит? Иль мы утратим Кормилицу бесценную - отчизну, Или тебя - в отчизне утешенье. Кому бы мы победы ни желали, Нам все равно беды не миновать; Иль как злодей, нам чуждый, в кандалах По улицам ты будешь проведен, Иль гордо по развалинам пройдешь Своей отчизны и венок получишь, Пролив отважно кровь жены и сына. Что до меня, мой сын, я не хочу Прислуживать судьбе и дожидаться, Чем кончится война. Коль я не в силах Склонить тебя к тому, чтоб ты явил К обеим сторонам великодушье, А не искал бы гибели одной, - Поверь мне, прежде чем идти на Рим, Ты должен будешь наступить ногой На чрево матери, тебя родившей. Виргилия И на мое, что жизнь дало младенцу, Который имя сохранит твое. Мальчик Он на меня не ступит - убегу я; А вырасту - я сам сражаться буду. Кориолан Тот, кто не хочет женщиною стать, Не должен на детей глядеть и женщин. Я засиделся с вами. (Встает.) Волумния Нет, не можешь Ты так уйти от нас. Когда бы мы Тебя молили римлян пощадить На гибель тем, кому теперь ты служишь, Ты был бы вправе нас корить за то, Что честь твою мы губим. Только мир Тебя мы просим водворить, чтоб вольски Могли сказать: "Мы милость проявили", А римляне: "Мы приняли ее". Привет всеобщий с двух сторон получишь От каждого: "За заключенье мира Ты будь благословен!" Мой сын великий, Ты знаешь, что исход военных дел Сомнителен, но верно то, что ты, Когда раздавишь Рим, одно пожнешь, Одну лишь выгоду - получишь имя, Которое с проклятьем по пятам Пойдет вослед и будет повторяться; И впишут в летопись: "Он был велик, Но тем свою он славу уничтожил, Что родину сгубил, покрыв позором Себя в веках". Промолви слово, сын! Ведь ты всегда стремился честным быть, По милости - богам уподобляться; Ты громом рвал широкой тверди щеки, Но молнией одни дубы громил. Что ж ты молчишь? Иль честно мужу славы Обиды помнить? - Дочь, на слезы он Не смотрит. Говори же с ним. - Малютка, Проси его. Быть может, детский лепет Подействует сильнее наших слов. - Нет в мире человека, кто бы был Так матери обязан; и однако, Он допускает то, что я пред ним Здесь попусту болтаю, как колодник. Ты к матери всегда неласков был; А для нее, наседки одинокой, В тебе вся жизнь была. Она тебя, Кудахтая, взрастила для войны И радостно встречала из походов, Где славу добывал ты. Что ж, гони Меня домой, в моленьях отказав мне. Но если справедливы те мольбы, То чести нет в тебе - и гнев богов За матери права тебе отплатит. - Он отвернулся - припадем же все К его ногам и пристыдим его! (Все падают к ногам Кориолана.) Кориоланом прозван он, но гордость, Не жалость, с этим именем сроднилась. В последний раз падемте на колени. Откажет он, - уйдемте и умрем Среди соседей, дома. - Погляди Хоть на малютку ты: он сам не знает. О чем просить, но на коленях с нами К тебе простер ручонки; этот довод Сильней намного доводов твоих, Которые имеешь для отказа. - Идемте; этот человек родился От вольской матери; его жена, Должно быть, в Кориолах, и случайно Наш мальчик на него похож лицом. - Что ж ты не гонишь нас? Молчать я буду, Покуда Рим в огне не запылает. Тогда - поговорим. Кориолан О мать, о мать! Что сделала со мной! Разверзлось небо! Смотри, глядят со смехом боги сверху На эту небывалую картину. О мать моя, о мать! Для Рима ты Счастливую победу одержала; Но сына ты - поверь мне, о, поверь! - К опасности великой привела, Быть может, даже для него смертельной. Но будь, что будет. - Если не могу, Авфидий, я вести войну, как надо, То мир почетный заключу. Скажи Мне сам, Авфидий добрый, если б ты На этом месте был, ужель тогда Ты к матери остался б равнодушным Иль уступил ей меньше б ты, Авфидий? Авфидий Я тоже тронут был. Кориолан О да, дерзнул бы Я клятвой поручиться за тебя. Ведь и моим глазам покрыться влагой Не так легко от состраданья, друг. Однако, добрый друг, ты посоветуй: Какие им условья предложить? Что до меня, то в Рим я не вернусь: Уйду я с вами; и прошу тебя Теперь помочь мне. - Мать! Жена моя! Авфидий (в сторону) Доволен я, что ты в себе поссорил И честь и милосердие свое. Воспользуюсь всем этим и верну Себе удачу прежнюю. Женщины хотят прощаться с Кориоланом. Кориолан Постойте! Сначала вместе выпьем мы вина: Свидетельство мы этим обоюдно Скрепим, которое надежней слов. Его вы в Рим снесете. Что ж, идемте. О женщины, за этот подвиг вам Должны бы храм воздвигнуть. Все мечи Италии и государств союзных Не привели бы нас к такому миру. Уходят. СЦЕНА 4 Рим. Площадь. Входят Менений и Сициний. Менений Видишь ли ты этот выступ на Капитолии, угловой камень? Сициний Ну, что же дальше? Менений Если ты сдвинешь его с места мизинцем, значит, есть надежда на то, что римлянки, особенно его мать, уговорят Кориолана. Нечего надеяться, говорю тебе: наши шеи приговорены и ждут повешения. Сициний Возможно ли, чтобы человек в такое короткое время мог до такой степени перемениться? Менений Есть разница между червяком и бабочкой; а все же бабочка была червяком. Этот Марций стал драконом из человека; у него выросли крылья, и ползать он уж больше не станет. Сициний Он горячо любит свою мать. Менений И меня тоже; а теперь не больше думает о своей матери, чем восьмигодовалый конь. От его упрямого вида спелый виноград закиснет. Он ходит, как башня, и земля дрожит от его походки. Своим взглядом он способен пробить панцирь; голос его похож на колокол, и каждый звук его подобен пушечному выстрелу. Он сидит в кресле под балдахином, словно статуя Александра {17}. Не успеет он приказать что-нибудь, как уж это исполнено. Он отличается от какого-нибудь бога только тем, что не обладает вечностью и троном на небе. Сициний Да еще не способен к милости, если ты описал его верно. Менений Я изобразил его в точности. Вот увидишь, какую милость принесет мать от него. Милости в нем не больше, чем молока у тигра-самца. Наш несчастный город еще почувствует это. И все это произошло из-за вас! Сициний Да смилостивятся боги над нами! Менений Нет, на этот раз боги над нами не смилостивятся. Когда мы изгоняли его, мы не заботились о богах, и теперь, когда он придет свернуть всем нам шею, боги о нас не позаботятся. Входит Гонец. Гонец (Сицинию) Почтенный, если хочешь жизнь спасти, Беги в свой дом; товарищ твой уж схвачен Плебеями, которые его По улицам волочат и клянутся, - Когда и римлянки отрадной вестью Нас не утешат, - разорвать его. Входит 2-й Гонец. Сициний Какие вести? 2-й Гонец Вести всем на радость - Что римлянки победу одержали: Ушли враги и Марций вместе с ними. Рим не видал дня радостнее, даже В ту пору, как Тарквиний изгнан был. Сициний Мой друг, то правда ли? Ты верно знаешь? 2-й Гонец Так верно, как я знаю солнца свет! Да где же ты скрывался, что с сомненьем Встречаешь вести? Не спешил еще Так никогда прилив, гонимый ветром, Под арками мостов, как за ворота Бежит утешенный народ. Послушай!.. За сценой звучат трубы и гобои, бьют в барабаны, раздаются радостные клики. Литавры, трубы, флейты, барабаны, Кимвалы, ликованье римлян - все Плясать заставит солнце. Слушай, слушай! Снова крики. Менений Благая весть! Иду навстречу женам. Одна Волумния дороже стоит Патрициев и консулов, а также Сенаторов и города всего, Ну, и трибунов, вот таких, как вы, Которых и на суше и на море Без счета. Вы, должно быть, помолились Сегодня хорошо. Не дал бы гроша За десять тысяч глоток ваших утром! Чу! Слышите, как веселятся там? Крики и музыка. Сициний Сперва пусть боги за твои известья Тебя благословят. Затем прими И от меня ты благодарность. 2-й Гонец Что ж, Благодарить имеются у всех У нас причины. Сициний Далеко ль они От города? 2-й Гонец Почти что у заставы. Сициний Идем встречать, чтоб заодно со всеми Поликовать. Уходят. СЦЕНА 5 Там же. Улица близ городских ворот. Входят Волумния, Виргилия, Валерия и другие в сопровождении двух сенаторов, патрициев и народа; они проходят через сцену. 1-й Сенатор Вот покровительница наша, в ней Вся Рима жизнь! Сзывайте трибы ваши! В знак радости огни зажгите всюду! Богов благодарите! Путь цветами Усыпьте женам! Заглушите крик, Которым раньше Марция изгнали, Приветом дружным матери его! Кричите все: "Привет вам, жены Рима!" Все Привет вам, жены Рима! Трубы и барабаны. Уходят. СЦЕНА 6 Кориолы. Площадь. Входит Тулл Авфидий со свитой. Авфидий Сказать в сенате, что вернулся я. Пусть там теперь прочтут бумагу эту И все немедленно идут на площадь, Где я пред ними и пред всем народом Удостоверю то, что написал я. Уж обвиненный в город наш вступил И хочет появиться пред народом В надежде оправдать себя словами. Спешите же. Уходит свита. Входят три или четыре заговорщика партии Авфидия. Привет вам! 1-й Заговорщик Полководец! Что, как твои дела? Авфидий Как у того, Кто подаянием своим отравлен И гибнет от своей же доброты. 2-й Заговорщик Достойный вождь, коль ты не изменил Своих решений прежних, для которых Ты нас призвал, мы от такой беды Тебя избавим. Авфидий Я - в сомненье; надо Тут действовать с народом заодно. 3-й Заговорщик Но раз возможен выбор между вами, Народ все время будет колебаться, Покуда не падет один из двух, Оставивши другому все наследство. Авфидий Все знаю я - и наступило время Нанесть удар. Возвысил я его, Я за него моей ручался честью; А он, окрепши вдруг, стал поливать Все всходы новые росою лести И ею подкупать моих друзей. Он ради этой цели обуздал Свою природу, - он, когда-то бывший Суровым, непреклонным и открытым. 3-й Заговорщик А прежде, из упорства, Он не хотел смиряться - и утратил Сан консула. Авфидий Про то и говорю я. Его изгнали - он пришел в мой дом, Подставив горло моему ножу; Я взял его в товарищи по власти; Я уступил всем замыслам его; Нет, больше: чтобы мог он их исполнить, Ему позволил выбрать из рядов Всех лучших, сильных воинов моих, И сам служил намереньям его, И пожинать пошел с ним вместе славу, - А он присвоил всю ее себе. Отчасти я гордился даже тем, Что о самом себе позабывал, Пока не стало ясно, что слуга, А не товарищ я ему, что платит Он милостивым взглядом мне, как будто Простой наемник я. 1-й Заговорщик Все это правда. В войсках дивились этому; тогда, Когда он к Риму подступал, а мы Не только славы, но добычи ждали... Авфидий Вот в том-то все и дело; тут-то я Со всею силой на него обрушусь. За капли женских слез, как ложь дешевых, Он продал кровь и труд великих битв, Поэтому он должен умереть, И через его паденье - я восстану. Послушайте! За сценой звуки барабанов, труб и радостные клики народа. 1-й Заговорщик Ты сам в родной свой город Как будто бы гонцом вошел и дома Приветствий не имел; его же крики Встречают, громом потрясая воздух. 2-й Заговорщик И дураки прилежные, чьи дети Убиты прежде были им, теперь Его, надсаживая глотки, славят. 3-й Заговорщик Коль хочешь ты своей добиться цели, - Пока он речью не успел привлечь Народ на сторону свою, ты дай Почувствовать ему свой меч, а мы Тебя поддержим. А когда он будет Повержен, ты представишь объясненья, Его же оправданья вместе с телом Уложим в гроб. Авфидий Ни слова больше. Вот Идут сановники. Входят сановники города. Сановники Привет тебе! Авфидий Не стою я приветов. Прочли ли вы, достойные отцы, Что написал я? Сановники Да. 1-й Сановник С большою скорбью Все прежние проступки без труда Мы извиняем в нем; но кончить так, Едва начав, пожертвовать напрасно Издержками, народом и трудами, За наш же счет вознаградить потери, Мир даровать поверженным врагам, - Тут оправданий нет! Авфидий Вот он и сам. Послушайте его. Входит Кориолан с барабанами и знаменами, толпа горожан следует за ним. Кориолан Привет, отцы! Вот воин к вам вернулся; И к родине он заражен любовью Не более, чем был перед походом; Как прежде, я покорен вашей воле. Да будет вам известно, что удачно Я вел поход; дорогою кровавой К самим воротам Рима я привел Войска. Добыча наша превышает На третью часть издержки всей войны. Мир заключен, для анциатов славный, Для римлян же постыдный. Вот, вручаем Вам договор; на нем печать сената; Патриции и консулы скрепили Его своею подписью. Авфидий Не стоит Читать, отцы. Изменнику скажите, Что властью вашей злоупотребил Чрезмерно он. Кориолан Изменник - я! Авфидий Да, ты изменник, Марций. Кориолан Я - Марций! Авфидий Марций, да, Кай Марций, да Ужель, ты думаешь, тебя украшу Прозваньем, что украл ты в Кориолах? - Отцы, главы правленья, ваше дело Он предал вероломно; сдал жене И матери своей ваш город Рим - Да, он был ваш! - за несколько слезинок; Военного совета не созвав, Он разорвал и клятву и решимость, Как рвут гнилую ни