ытирайте, - сказала она. - У меня полно их. А этот уже старый. Он взял из ее рук длинную полосу тонкой шелковистой ткани. - С вашего разрешения, мадам... Он тщательно протер лезвие, пока оно не заблестело. - Дайте и мне кусок, - сказала она. Он нерешительно разорвал шарф, и она стала вытирать топор. - Хороший спорт, - проговорила она. - Добрая охота. Он смущенно пожал плечами. - Да, дело обернулось хорошо. Но нам приходилось туго, пока не появились вы и охотник. Скажите, ему-то зачем все это? А вам? И еще этот замок?... - Я же говорю, это замок колдунов. Как только вы переступили магический круг, вы оказались в очарованной местности. Конрад, прихрамывая, подошел к ним. Следом шел Тайни. - Что с тобой? - Спросил Дункан. Конрад медленно повернулся и показал кровавую рану на бедре. - Кто-то хватанул меня. Наверное, та тварь, которую рвал Тайни. А с вами все в порядке, милорд? - Сбит с ног грифоньим крылом, вот и все. Он вытер со лба подсохшую кровь. - Простите, - сказала Диана, - Хуберт иной раз бывает неловок, но это, по правде говоря, не его вина: он очень стар. Она обернулась к Конраду. - Вам лучше пройти в замок, потому что ваша рана... - Пройдет, - отмахнулся Конрад. - Хуже бывало. - В рану мог попасть яд. У нас есть обеззараживающая мазь. Я училась составлять лекарства. - Спасибо, - сказал Конрад, - но не стоит того. Оглянувшись на круг стоячих камней, Дункан увидел, что все они стоят прямо, новые, белые, поблескивающие в слабом свете, будто их вытесали только вчера. - Не понимаю, - сказал он Диане. - Все камни стоят, как полагается, новехонький замок, лужайка, каменные скамейки на ней, кусты и деревья - все так живописно. - Это очарованное место, особое. С той стороны все кажется развалинами, как это и должно быть, потому что замок построен много столетий назад, но внутри круга он всегда будто только что создан. Когда-то здесь жило много сильных колдунов, обладавших великими знаниями. Они могли править временем и миром... - Вы сказали - когда-то. А теперь? - Один колдун все еще живет здесь. Последний. Дункан чуть было не задал еще один вопрос, но вовремя закрыл рот. Она засмеялась. - Вы собирались спросить насчет меня? - Я не имею права, миледи. - А я скажу. Во мне есть кровь колдунов. - Вы колдунья? Она покачала головой. - Нет. Я пыталась стать ею. Я очень хотела, но обнаружила, что не могу. Помните, я спрашивала о Вольферте? - Помню. - Вольферт был моим прадедом. Но мы стоим и болтаем, а нам нужно войти в замок. Вашему другу нужна помощь. У вас тоже царапина на лбу. И вы все, я полагаю, умираете с голоду. Конрад просиял. - Я был бы непрочь поесть и чуточку выпить, если у вас есть. Сражение вызывает жажду. - Простите его, - попросил Дункан. - У него нет никакой совести. - У нас нет обслуживающего персонала, - сказала Диана. - Когда-то здесь было множество слуг, но теперь они, в сущности, не нужны, да и трудно найти верных людей. Дела здесь немного: приготовить еду, постелить постели, немного прибрать. Все остальное делает магия места. - На худой конец, - сказал Конрад, - мы с милордом можем готовить. Думаю, и Мэг тоже. Насчет отшельника не знаю. - Ну, пошли, - позвала Диана. - В кладовой достаточно припасов, она всегда полна, так что голодать вам не придется. Они пошли по широким ступеням к входу в замок. - Для собаки мясо найдется, - заметила Диана, лошадь и ослик могут пастись на лужайке. - Спасибо от всех нас, миледи, - поблагодарил Дункан. - Ваше гостеприимство выше всяких похвал. Да вы еще так помогли нам сегодня... - Помощь была взаимной. Вы сделали для нас с Хубертом не меньше, чем мы для вас: вы отвлекли зло и нанесли ему хороший удар. Кутберт будет рад. Кое-что он мог бы сделать и сам, не будь он так стар, слаб и одинок. У него никого нет, кроме меня. Все его бывшие товарищи уже умерли. - Кто это - Кутберт? - Колдун, о котором я говорила, последний могущественной группы колдунов. Он растерял большую часть своей силы из-за недостатка компаньонов, хотя он станет это отрицать, если ему скажешь. Я уже стараюсь не упоминать об этом. - Вы сказали, что он стар и болен. Я не знал... - Колдуны - не сверхестественные существа. Это просто люди большого знания определенных тайн и поэтому могущие сделать много удивительных вещей, но им так-же свойственны болезни и горести, как и всему человеческому роду. Я предполагала еще раз побывать в той деревенской церкви, где мы с вами познакомились, но когда прибыла сюда, увидела, что Кутберт очень плох, и осталась заботиться о нем. - А как он сейчас? - Спасибо, ему много лучше. Он заболел, скорее всего, по собственной вине. Когда я уехала, он забыл о еде, погрузившись в работу. Он очень стар и нуждается в уходе. Они стали подниматься по высокой лестнице. На полпути Дункан оглянулся и увидел за кругом стоящих камней рощу. - Этих деревьев раньше не было. - Каких деревьев? - Спросила Диана. - За оградой. - Вы не понимаете: отсюда вы видите все таким, как было во времена постройки замка. Наконец, они вошли в большой холл. Пол был сделан из хорошо пригнанных цветных каменных плит. Несколько коротких лестниц вели из холла в другие части замка. В канделябрах по стенам горели толстые восковые свечи, давая холлу мягкое освещение. В центре холла стояла шестифунтовая колонна трех футов в диаметре. Увидев то, что скорчилось на ее вершине, Дункан и все трое остановились в изумлении. - Пошли, - нетерпеливо сказала Диана. - Это Скрач. Не бойтесь его, он ручной и совершенно безвредный. Они медленно двинулись дальше, а создание на колонне их внимательно разглядывало. Затем оно сказало: - Она говорит - только Скрач. Презрительно говорит. Она всегда говорит правду, потому что она правдивая и даже благожелательная особа. Вы видите перед собой демона из колодцев ада и можете либо жалеть, либо презирать его. - Он всегда драматизирует, - проговорила Диана. - Он останавливает каждого, кто придет в гости и рассказывает свою историю. Конечно, здесь никто не знает, правдива она или нет, но он все равно рассказывает. Дайте ему возможность, и он совсем заговорит вас. - А что он такое? - Спросил Дункан. - Он же сказал вам: он демон из ада. Он был здесь привратником почти столько же времени, сколько стоит замок. - Они назвали меня привратником, - возразил Скрач, - но я не при входе. Я прикован к этой колонне, чтобы смешить людей, но не все они смеются. Мне кажется, чаще я внушаю им глубокую жалость как самое несчастное создание, беглец с места своего рождения, а не настоящий жилец этого пышного и славного дворца. Посмотрите на меня, пожалуйста, и вы увидете, вру ли я. Посмотрите на мои помятые рога, на горб на спине, на изуродованную ступню, покалеченные руки, скрученные артритом - результат грязи, сырости и холодного климата этой самой что ни на есть варварской страны. - Скрач, заткнись! - Резко приказала Диана. - И пожалуйста, - продолжал Скрач, - взгляните на мой хвост, который, как и рога, составляет гордость всякого демона. Посмотрите и скажите, можно ли им гордиться. Он сломан в трех местах и не исправлен как следует, хотя поправить его - пустяк для любого хирурга. - Скрач, - сказала Диана, - я велела тебе замолчать. Прекрати болтовню. Нашим гостям ты вовсе не интересен. Дункан видел, что все сказанное Скрачем - правда. Последняя часть хвоста выглядела удивительным зигзагом, как будто перелом не пытались укрепить для срастания, а если и укрепляли, то очень плохо. Левая нога была перебита по меньшей мере трижды, копыто приросло неправильно. К этой ноге была прикреплена цепь, другой конец которой крепился к тяжелой металлической скобе, утопленой в камень. Уродливый горб поднимал его острые плечи. Левый рог был в порядке - короткий, но крепкий. Зато правый искривился, потрескался и склонился к самому лбу. Руки с полусведенными пальцами болтались. Конрад подошел поближе и дотронулся до искалеченной руки демона. - Ах ты, несчастный сукин сын! - Сказал он сочувственно. - Давайте пойдем, - холодно заметила Диана. - Не стоит он вашей жалости.   Глава 20. Первым делом Диана осмотрела раны. Она смазала целебной мазью рану Конрада, очистила ободранное лицо Эндрю, смазав его смягчающей мазью, промыла ранки на лбу Дункана. Мег, не получившая ни одной царапины, села на стул, слишком высокий для нее и с хихиканьем рассказывала о своем участии в битве. - Поверьте, старая девка знала, что делала. Я легла на землю в стороне от вредного пути. Я никого не могла убить, потому что у меня нет для этого силы, но мешала я им здорово. Я нашла крепкую ветку от колючего дерева и издали хлопала безволосых по голым ногам. Они не видели, кто их бьет, а я щелкала их изо всей силы, сколько ее есть в моих тощих руках. Они подпрыгивали и отступали, а милорд в это время рубил их мечом, отшельник пронзал посохом. - Всегда в брюхо, - гордо добавил Эндрю. - Брюхо мягкое и легко протыкается при точном ударе. - Прямо не знаю, как вы справились, - покачала головой Диана. - Я неслась туда со всей возможной скоростью, но... - Наше оружие крепко, - ханжеским тоном произнес Конрад, - потому что наше дело правое. После лечения они исследовали длину и толщину хорошо прожаренного бычьего бедра, большой каравай хлеба, круг сыра, блюдо жареной птицы, оставшейся со вчерашнего дня, и корзинку сочных груш. - Когда Кутберт не забывает о еде, - сказала Диана, - он первоклассный едок. Он любит хорошую птицу, причем почаще и побольше, и понимает в ней толк. Они сидели за столом в кухне, там же, где Диана их лечила. Лекарства были отодвинуты в один конец стола, а еда поставлена на другой. - Я прошу извинения, что подаю вам в таком неблагородном месте, но столовая наша черезчур пышна. Мне в ней как-то неловко. По-моему, она излишне роскошна, и вы, я думаю, сказали бы то же самое. После еды там нужно перемыть, высушить и поставить на место кучу фарфора и серебра. Слишком много работы. - Когда мы сможем поговорить с Кутбертом? - Спросил Дункан. - И сможем ли? - Конечно сможете, но только не сегодня. Было время, когда он засиживался за письменным столом до полуночи, но в последние годы он привык ложиться спать с петухами. Старику нужен отдых. А теперь расскажите, что случилось с вами после нашей первой встречи. Правда, сюда доходили слухи о ваших делах, но вы сами знаете, как верить слухам. - Ничего особенного не было, - ответил Дункан. Мы, похоже, попадали из одной беды в другую, но каждый раз нам удавалось унести свои шкуры. Они рассказывали, а она внимательно слушала, наклонив голову, и пламя свечей играло на ее блестящих волосах. Об одном только не сказал ей Дункан, а другие то ли забыли, то ли не обратили внимания на то, что он умолчал о находке амулета в могиле Вольферта. Глядя на Диану, Дункан думал, не вернуться ли в рассказе назад и не сказать ли об амулете, но в конце концов удержался. Он, конечно, понимал, что эта вещь ее очень заинтересует, и она, собственно, имеет право знать, если Вольферт приходился ей родней. Когда рассказ кончился, она сама заговорила о Вольферте. - Вы помните, что я искала записи о нем. Вы, сэр, отшельник, кажется, говорили, что слышали о нем, но наш разговор был прерван безволосыми. Вы ничего не обяснили, но, кажется, расстроились. Эндрю поднял голову и поглядел в строгое лицо Дианы. - Я слышал только одно, миледи, - мягко сказал он, - что он был похоронен на деревенском кладбище. А огорчен я был тем, что в деревне его считали святым, и для меня оказалось прямо-таки ударом узнать, что он колдун. - Для вас это было оскорблением? - Миледи, мы в деревне люди простые, невежественные. Мы ничего не знали о колдунах. Мы думали... - Я догадываюсь, что вы думали, - прервала Диана. - Вы, кажется, говорили, что ему построили гробницу, потому что считали его святым. - Правильно. Но упал дуб и разбил гробницу. Наверное, в сильную грозу. - Говорили - может, это просто легенда - что он унес с собой удивительную магическую вещь. Вы не слышали об этом? - Нет, мэм, не припомню такого. - Он, наверное, хранил ее в тайне от всех. И теперь она пропала. Ах, какая жалость! - А почему жалость, мэм? - Спросил Конрад. - Легенда говорит, что она была предназначена против орды дьявола, известной здесь под названием разрушителей. - И вы, - сказал Дункан, - надеялись найти ее? - Да, надеялась. Она нужна здесь теперь. Дункан чувствовал, что остальные смотрят на него. - Даже если бы вы ее нашли, - сказал он, - она вряд ли имела бы ценность. Надо знать, как ею пользоваться. - Не думаю. Я считаю, что одно обладание ею уже вполне достаточно. Магия в самом талисмане, а не в использовании его. - Может, вам следовало обыскать могилу, - сказал Конрад, идя по тонкому льду. - Вероятно, - согласилась Диана. - Я думаю об этом. Я собиралась туда еще раз, но после инцидента с безволосыми почувствовала вдруг, как я нужна Кутберту, и бросилась прямо сюда. Он и в самом деле очень нуждался в уходе. И с тех пор я здесь. И то сказать, я сомневаюсь, что поиски в гробнице дадут какие-нибудь результаты. Когда гробница разрушилась от падения дерева, могила, наверное, оказалась открытой для каждого, кто хотел ее осмотреть. А в деревне могли быть люди с такими дьявольскими мыслями. Если талисман и был там, его давным-давно украли. - Может и так, - согласился Эндрю, - но я никогда не слышал ни о каком талисмане. - Тот, кто грабит могилы, - сказала Диана, - не станет выдавать себя и болтать об этом. - Думаю, да, - согласился Эндрю. Дункан заметил, что никто на него больше не смотрит. Дело было сделано. Правильно или нет, но ложь была сказана. Людьми, которые защищали его тайны. Только Мег ничего не сказала, но Дункан был уверен, что она не пойдет против всех. Тайни, проглотивший здоровый кусок жаркого, лег спать в углу кухни, но сейчас Дункан обратил внимание, что собаки нет. По всей вероятности, Тайни отправился на разведку. В замке было множество укромных уголков и закоулков, которые следовало обнюхать. - Меня заинтересовала еще одна вещь, - обратился Дункан к Диане. - Я вас спрашивал, но вы не ответили. Насчет охотника. Зачем он ввязался в это дело? - Он ненавидит зло, как многие из нас. Из маленького народа очень мало, кто симпатизирует злу. В своей основе маленький народ не злой: они просто другие. Конечно, есть естественные злые существа, как, например, вервольфы, вампиры и прочие, охотно идущие с разрушителями. Они смотрят на разрушителей с почтением и считают себя близкими им. Но маленький народ - люди порядочные, и охотник тоже. - Я подумал, - сказал Дункан, - не следил ли он все время за нами? Мы видели его несколько дней назад, и я уверен, что слышал и раньше, как он ехал по небу. - Возможно. - Но какое ему дело до нас? - Охотник - свободный дух. Я мало о нем знаю, но несколько лет назад у нас была короткая встреча. Он, кажется, родом из Германии. Может быть, когда-то в прошлом был свидетелем опустошения, произведеного разрушителями, и с тех пор следит за ними. - Крестовый поход за справедливость? - Нет, я бы так не сказала. - Во всяком случае, - заметил Эндрю, - мы оценили его сегодняшнее участие. - Хотел бы я знать, - проговорил Дункан, - насчет этого зла... Что оно, в сущности, такое? - Если вы спросите Кутберта, он ответит вам лучше, чем я, - отозвалась Диана. - Наш архиепископ считает, что некоторые создания питаются нищетой мира и будут распространяться во все стороны, чтобы сохранить эту нищету. - Я слышала такое, но Кутберт - знаток зла. Он потратил много лет на его изучение, и у него большая документация по этому вопросу. Вот его и надо спросить. - Но захочет ли он разговаривать с нами? Многие эксперты испытывают какую-то ревность к своим знаниям и не делятся ими. - Думаю, что захочет. Издалека данесся страшный лай. Конрад вскочил. - Это Тайни. Я пойду к нему. Иной раз он теряет здравый смысл. Он бросился к двери. Остальные поспешили за ним. - Ату его, парень! - Завизжала Мег. - Нет! - Рыкнул Конрад. - Не поощряй его! Они спустились вниз и через великолепную столовую вышли в большой холл и там увидели Тайни. Он стоял против колонны демона, припав на передние лапы и высоко подняв зад и полушутя, полузлобно облаивал Скрача. Конрад сбежал по лестнице в холл. - Тайни, проклятый дурак, прекрати! - Крикнул он. - Оставь дьявола в покое. - Я не дьявол, - запротестовал Скрач. - Дьявол - это совсем другой демон, вполне развившийся бес. Меня назвали Скрачем для смеха. Те, кто поймал меня, катались по полу от хохота, когда называли меня Скрачем. Я так и не понял, почему их так смешило это. Правда, они называли меня Юнг Скрач, чтобы отличить, понимаете ли, от Олд Скрача ( SCRATCH - царапина, закорючка, небрежная подпись. OLD SCRATCH Старый Скрач - дьявол, сатана. YOUNG SCRATCH - Молодой Скрач. ) Но потом я стал просто Скрач и таким остался. Я не в восторге от этого имени, но привык к нему за те годы, что вынужден был жить здесь. Конрад схватил Тайни за ошейник и поставил пса на ноги. - Стыдись! - Упрекнул он. - Этот бедняга прикован к камню, а ты бегаешь на свободе. Постыдился бы лаять. Тайни помахал хвостом, но пристыженным не выглядел. Подошел Дункан. - Он пытался укусить тебя? С тобой все в порядке? - Ничуть не пытался, - ответил демон. - Он просто разыгрывал какую-то собачью шутку. Я на него не в обиде. Он даже, как я полагаю, не собирался напугать меня, а только играл со мной по-своему, по-собачьи. - Ты великодушен. - Спасибо, сэр. Очень благородно с вашей стороны сказать так. - Так, значит, ты демон из настоящего ада? Как же ты попал сюда? - Это долгая и печальная история, - ответил Скрач. - Как-нибудь, когда у вас будет время, я вам расскажу ее полностью. Я был учеником демона, назначен в передние адских районов учиться своему ремеслу, но боюсь, что делал я это весьма плохо. Я, так сказать, неудачник. Я никогда ничего не делал по-настоящему правильно. Видимо, я так и не вник в суть работы. Я всегда был в немилости. Меня вечно ругали за недостаток рвения. - Видимо, ты не создан для роли демона. - Вполне возможно. Но стать демоном было выгодно. Открылось бы несколько других занятий. Могу вас заверить, что я всегда старался быть мужественным. - Так что же случилось? - Я убежал. Я не мог больше терпеть, взял и сразу отрезал. А вы знаете, сэр, это самое плохое дело - обрезать все. Я не думаю, чтобы они стали утруждаться ловить меня и водворять обратно. - Здесь с тобой хорошо обращаются, если не считать цепи? - Если не считать цепи, то я сказал бы - да. Во всяком случае, мне здесь несколько лучше, чем человеку, попавшему в ад.   Глава 21. Кутберт лежал в постели на высоко поднятых подушках. На нем был пронзительно-красный ночной колпак и ночная сорочка с кружевными манжетами и воротничком. Он был очень худ. Глаза под белыми кустистыми бровями глубоко ввалились. Очень худое лицо было туго обтянуто сухой кожей. Крючковатый нос походил на клюв, щелка рта пряталась между носом и загнутым вверх подбородком. Тощие плечи поднимались узловатыми костями. Живот под простыней был таким впалым, что вырисовывались тазовые кости. Он улыбнулся Дункану и скрипучим голосом произнес: - Так. Диана говорила, что ты расколотил их вдрызг. Это единственный язык, который они понимают. - Не я один. Со своим отрядом. - Позже вы увидете и других, - пообещала колдуну Диана. - У них очень пестрая группа. Она повернулась к Дункану. - Вы не обижаетесь, что я назвала их пестрой группой? - Полагаю, вы можете так назвать ее, - ответил Дункан не слишком любезным тоном. - Ты говорила мне о них, - сказал Кутберт Диане. - Собака, лошадь и ослик. Я бы хотел увидеть и их тоже. - Собаку можно, - заметила Диана, - но не лошадь. - Я хочу видеть все племя, - настаивал Кутберт. - Я хочу посмотреть на этот маленький отряд, который переломал кости этим злыдням. Ей-богу приятно узнать, что есть еще в стране такие люди, которые не бегут с визгом, а сражаются и побеждают. - Лошади и ослику трудно подняться сюда по лестницам. - Тогда я спущусь вниз. - Вы знаете, сэр, что вам нельзя напрягаться. Кутберт что-то проворчал и повернулся к Дункану. - Вот что бывает, когда человек стареет. Вам нельзя напрягаться, вам нельзя пойти в сортир, вы должны садиться на горшок. Вы должны есть мягкую пищу, потому что ваше брюхо не переваривает честного мяса. Вы должны быть в ссоре с вином. Вы не должны делать ничего, что вам приятно, делайте только то, что вам не нравится. - Ненадолго, - утешил Дункан. - Надеюсь, что вы снова будете делать то, что доставит вам радость. Но вы должны беречься... - Ну, вот, ты в один голос с ней, - обвинил его Кутберт. - Все с ней в сговоре. Она может обвести вокруг пальчика самого сильного мужчину. Посмотри на нахальную девку, на ее золотые волосы, на то, как она стреляет глазами. - Вы знаете, сэр, что я никогда не стреляю глазами. И если ваше поведение не изменится к лучшему, я наварю вам на ужин зелени и прослежу, чтобы вы ее сели. - Вот видишь, - сказал Кутберт Дункану. - У мужчины никаких шансов. Особенно если он стар. Старайся не переходить за тридцать лет. А теперь расскажи-ка мне о своем маленьком отряде и большой битве. - Мы не выжили бы в битве, если бы не Диана и не дикий охотник... - О, дикий охотник - крепкий парень. Я помню... Он остро глянул на Дункана. - Не говори мне, что ты охотник. Какой-нибудь его родственник - возможно, но, конечно, не охотник. Ты мне сказок не рассказывай. Я знаю охотника. И не вкручивай... - Сэр, - перебила Диана, - я говорила вам об этом джентльмене. Он не охотник, и не выдает себя за него. Вы спутали. Дункан Стендиш - отпрыск великого дома на севере. - Да, - сказал Кутберт, - теперь я вспомнил. Стендиш. Да, я слышал о Стэндишах. Но если ты из того дома, что ты делаешь здесь? Почему ты не сидишь у себя на севере за крепкими стенами? - Я иду с поручением в Оксенфорд, - ответил Дункан. - Оксенфорд? Да, я знаю Оксенфорд. Большая группа известных ученых. У меня там есть друзья. Он опустил голову на подушки и закрыл глаза. Дункан вопросительно взглянул на Диану. Она сделала ему знак подождать. Через некоторое время колдун зашевелился, открыл глаза, приподнялся и посмотрел на Дункана. - Ты здесь, - сказал он. - Я думал, что ты мог уйти. Я чуточку вздремнул. Ты уж прости меня. Иной раз со мной случается. - Теперь вы чувствуете себя лучше, сэр? - Да, гораздо лучше. Диана говорила мне, что у тебя есть вопросы. - Да. Насчет орды зла. Наш архиепископ говорил... - Какой архиепископ? - Его преосвященство аббатства Стендиш. - Ретрограды. Пустая болтовня. Ты не согласен? - Иногда я тоже так думаю. - И что же он знает об орде? - Очень мало, сэр. Он не знает, что это такое. Он считает, что зло питается человеческими несчастьями и что разрушения, которые производятся через правильные интервалы времени, являются, возможно, периодами омоложения злых сил. - Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что есть зло? - Если вы знаете, сэр. - Конечно, знаю. Как ты думаешь, что я и моя группа ныне умерших собратьев делала все эти годы? Конечно, мы решали множество других задач и докапывались до истины. В рамках своей работы мы не игнорировали зло. Что ты хочешь о нем знать? - Что это такое, сэр, откуда оно взялось и куда направляется? - Оно пришло со звезд, - ответил колдун. - Это мы знаем. Зачем? Не ясно. Может, его выгнала со звезд более мощная сила, с которой оно не могло бороться. Может, из-за его неукротимой жадности там не осталось больше пищи, и им пришлось искать другой мир, чтобы не умереть с голоду. Случайно - а может, и не случайно - оно появилось в нашем несчастном мире, где нашло изобилие жизни и смогло обеспечить нищету, нужную ему для питания и роста. Здесь ему, по-видимому, хорошо. С увеличением бедности в этом мире зло растет в силе и количестве за каждое столетие. Если в ближайшее время не случится чего-нибудь, зло поглотит всю жизнь на земле и тогда, вероятно вынуждено будет снова уйти к звездам искать другой мир. Оно пришло сюда в незапамятные времена. Когда появился человек со своей великой способностью к нищете - куда большей способностью, чем у наших друзей - животных, хотя и те могут страдать от нищеты - зло начало собирать богатый урожай и, следовательно, росло и жирело, и теперь, похоже, почти нет надежды остановить его или противостоять ему. Вот почему я так рад, что ты боролся с силами зла. Это означает, что есть еще люди, которые твердо встанут против зла, в сердцах которых нет страха. - Но вы ошибаетесь, - возразил Дункан, - я очень боялся. - Однако ты устоял. - Сэр, ничего другого не оставалось. Нам некуда было бежать. - Ты правдивый и храбрый человек. Только правдивый и храбрый признается в том, что он чувствовал страх. Но тогда ты могучий воин. - Нет. Конечно, меня учили управляться с оружием, но до этого путешествия я ни разу не поднимал меча всерьез, в гневе. Я скорее фермер, меня гораздо больше интересовало, как вырастить лучших быков и овец, собрать лучший урожай... - Это хорошо, - поддержал Кутберт. - Британия и весь мир нуждаются в таких фермерах больше, чем в тех, кто может размахивать мечом. А ты к тому же искусен в обращении с мечом. Он повернулся к Диане. - Зелень, говоришь? Не стану я ее есть. Зеленый супчик, кашица - вот и все, чем ты меня кормишь. Как ты считаешь, может мужчина сохранить свою силу на таких свиных помоях? - Спросил он Дункана. - Может быть ваш желудок... - Что такая кокетка понимает в мужском желудке? Мне нужно мясо. Не хрустящее, пережаренное, а розовое, с кровью в разрезе! - Я давала вам мясо, а вы его выкинули. - Плохо приготовлено, очень плохо. Дай мне как следует приготовленную бычью ляжку или баранье седло и я... Его мозг как бы сделал скачок, и он обратился к Дункану: - Ты, кажется, спрашивал еще о чем-то.. - У меня несколько вопросов, но я еще не задавал их вам. Наш архиепископ... - Ну, вот, опять мы вернулись к этой старой бабе церковнику. - Он говорил, что опустошения, производимые силами зла, возможно, служат целям омоложения, что силы эти останавливаются в разоренных областях, чтобы никто не мог помешать процедуре этого омоложения. - Я слышал об этой теории, - ответил колдун. - В какой-то степени она, вероятно, справедлива, но более вероятно, что опустошение служит другой цели - блокировать развитие, которое может в конце концов улучшить судьбу человечества. Теперешнее опустошение, я уверен, предназначено не для омоложения, если вообще этот факт имеет место. На этот раз силы зла очень испуганы. Они боятся того, что должно случиться. Они собираются вместе, чтобы предупредить эту случайность. По какой-то причине зло в смущении, в неуверенности в себе, словно какое-то непредвиденное событие сведет на нет все их планы. Скажу по совести, я обрадовался, когда опустошение дошло до этих мест, потому что, как я думал, легче будет изучать зло, видя его своими глазами, а не читая старые сведения и наблюдения других, тем более, что неизвестно, насколько те наблюдатели были аккуратны в своих записях. Для меня это было бы самой великой удачей в жизни, но мне очень мешала нехватка моих верных товарищей по работе. Я сказал себе, что могу работать и один, поскольку много лет занимался этой работой. И я работал... - Вы слишком много работали, - добавила Диана, - поэтому вы теперь и больны. - Мы говорили насчет охотника. Ты знаешь, однажды он провел у нас неделю. Нас тогда было несколько человек, и у нас иной раз бывали гости на уик-энд и дольше. Но охотник явился незваным. Он приехал вечером на своей лошади и со сворой собак. Они ввалились в большую столовую, где мы как раз приканчивали отличное жаркое. Собаки бросились в буфетную, вытащили оттуда блюдо с куропатками, ветчину и горшок жареной оленины и тут же разодрались между собой, потому что каждая хотела урвать свою долю добычи. Мы за столом окаменели, а охотник тем временем поднял бочонок пива и вылил содержимое прямо в глотку. Клянусь, я слышал, как пиво булькало в его желудке. Но после первого нападения все выправилось, и мы провели веселую неделю с собаками, обедавшими нас, и охотником, выпившим все, что у нас было. Но мы не обижались, потому что охотник рассказывал нам всевозможные выдумки, и мы впоследствии пересказывали их другим и снова радовались им. - У вас, как видно, были хорошие времена. - О, да. Ты, наверное, хочешь спросить насчет той ночи, когда банда пьяниц привела к нам демона. Он им надоел, и они решили подшутить над нами, принеся его нам в подарок. Ты видел его, когда шел сюда? - Видел. - Как демон он неплохой парень. Он уверяет, что в нем нет ни крошки злобы. Не знаю, так ли это, но... - Сэр, - ласково сказала Диана. - Вы говорили насчет орды зла. Кутберт удивился. - Разве? Мы говорили о них? - Думаю, да, сэр, - подтвердил Дункан. - А что я говорил? Не помню. Во всяком случае, думаю, что большинство людей не представляет, как живет конгресс колдунов. Наверное, люди считают, что замок колдунов - все равно что монастырь, где монахи идут себе потихоньку через лабиринт теологических доктрин, от которых сжимаются их душонки, и боятся дохнуть, чтобы не впустить в легкие дымок ереси. А может, люди думают, что в таком замке, как этот, куча тайных ходов, зловещие фигуры в черных мантиях прячутся в углах и за оконными драпировками, в коридорах страшно завывает ветер, а из колдовских лабораторий волнами исходит зловоние. Ничего похожего, конечно, нет. Сейчас замок тих из-за недостатка жильцов, а в былые времена здесь царили веселье и смех. Мы составляли веселую группу, когда откладывали работу в сторону. Работали мы крепко, потому что ставили перед собой нелегкие задачи, но мы умели и отдыхать. Как сейчас вижу своих старых товарищей. Кейлин и Артур, Эдельберт и Редвальд, Эдвин и Вольферт - мы все были друзьями, но по отношению к Вольферту меня мучит совесть, потому что мы, правда, по необходимости, поступили с ним плохо. Мы выгнали его. - Сэр, - заметила Диана, - вы забываете, что Вольферт - мой родственник. - Да, - согласился Кутберт, - я опять забыл и заболтался. Похоже, я многое стал забывать. Он показал большим пальцем на Диану и сказал Дункану: - Все правильно. Она из племени колдунов, хотя ты, наверное, об этом уже знаешь. Она наверняка сказала. - Да, говорила, - ответил Дункан. Колдун притих на подушках и, казалось, кончил разговор, но вдруг снова зашевелился. - Да, Вольферт. Он был мне как брат, но когда выносилось решение, я принял сторону других. Он помолчал и продолжал: - Высокомерие. Да, это его высокомерие. Он противопоставил себя всем нам. Он считал, что его знания и умения выше наших. Мы говорили, что он зря тратит время, что его талисман не имеет силы, но он плевал на наше мнение и на нашу дружбу и настаивал, что в его талисмане великая сила. Он сказал, что мы говорим так из зависти. Мы пытались урезонить его, говорили, что он для нас - любимый брат, но он не слушал нас и упрямо встал против всех. Согласен, талисман этот был красивой вещицей, больше чем красивой, потому что Вольферт был искусным мастером и знал многие таинства, и он создал не только красоту... - Вы в этом уверены? - Спросила Диана. - Уверен, милая. Вероятно, небольшая сила в нем была. Он уверял, что с этим дурацким талисманом он может выступить против орды зла, и это, конечно, было чистым безумием. Ограниченная сила была, но и только, и уж конечно она была ничто против зла. - Почему вы никогда не говорили мне об этом? - Спросила Диана. - Вы же знали, что я искала сведения о Вольферте и надеялась найти талисман. - Зачем было причинять тебе боль? Я и сейчас не собирался говорить об этом, просто это вылетело у меня из-за моей глупости и слабости. Я бы не стал говорить, потому что знаю, как ты предана ему, вернее, его памяти, потому что он наверняка уже умер. Надо думать, ты говорила мне об этом. - Сто раз говорила. Я нашла место, где он похоронен. В деревне за холмами... В последние годы жизни он слыл там святым. Если бы в деревне узнали, что он колдун, они выгнали бы его. Старческие глаза затуманились. По щекам покатились слезы. Колдун махнул рукой. - Оставьте меня теперь. Идите. Оставьте меня с моей скорбью.   Глава 22. Дункан задумался над своей проблемой, которая была для него очень неприятна. Таких проблем у него еще не бывало, потому что он по своей натуре не следовал курсу, ведущему к ним. Всю жизнь он был искренен и правдив, говорил только то, что действительно думал, не утаивал правды, не говорил лжи. А то, что он сделал сейчас, было хуже, чем ложь. Это было бесчестно. Амулет не принадлежал ему. Он принадлежал Диане, и все фибры души Дункана кричали, что он должен вернуть талисман ей. А он, Дункан, ничего не сказал о том, что талиман у него, и, глядя на него, члены его отряда тоже ничего не сказали. Кутберт говорил, что талисман почти не имеет силы. Однако Вольферт, прапрадед Дианы, предпочел быть изгнанным с конгресса колдунов, но не признать талисман бессильным. Именно из-за навязчивого чувства, почти уверенности в потенциальной мощи талисмана Дункан и сделал то, что сделал. Даже если в талисмане есть какая-нибудь сила, дающая минимальную защиту, он нужнее Дункану, чем кому-либо другому, не для себя, конечно, а ради манускрипта. Дункан должен доставить рукопись в Оксенофорд, и нет ничего, что могло бы помочь ему в этом деле. Не ради себя он стал бесчестным. Там, в Стендиш Хаузе, его преосвященство говорил, что в этом манускрипте заложена величайшая - и, может быть, единственная надежда человечества. Если это правда, а Дункан в этом не сомневался, тогда бесчестие - небольшая цена за то, что записи неизвестного последователя Иисуса будут переданы в руки ученого. Но все-таки Дункану было неприятно. Он чувствовал себя замаранным грязью обмана, укрывательства, воровства. Правильно ли он поступил? Граница между правильным и неправильным была затенена, запятнана, и он не видел ее. Он всегда инстинктивно знал, что правильно, а что - нет, и все было чисто и отчетливо видно. Но тогда он имел дело с простыми решениями, не имевшими осложняющих обстоятельств, а здесь они были. Он сидел внизу каменной лестницы, ведущей к дверям замка. Перед ним растилалась зелень парка. Вокруг были каменные скамьи, фонтаны, розовые кусты, цветущие клумбы, деревья с пышными кронами. "Красивое место, - подумал Дункан, - но не природной, а искусственной красотой, созданой не обычными людьми, как в других замках и парках, а колдовством конгресса знающих и умелых." Здесь был мир и покой, какие, казалось бы, не свойственны колдовству. Впрочем, почему? Ведь колдуны не обязательно должны быть злыми, хотя бывали такие, что поворачивали свои знания во зло. "Искушение делать зло, - думал Дункан, - всегда преследовало людей, обладавших такой большой силой, однако зло не было им присуще. Лишь очень немногие поворачивали ко злу. Может, колдунов считали злыми только из-за их громадных знаний. Люди, как правило, смотрят с подозрением и недоверием на тех, кто имеет великую силу и знание, на все то, чего не понимают, а знания колдунов были, конечно, за пределами понимания остального человечества." У ограды из стоячих камней Конрад играл с Тайни, бросая палку, и Тайни с восторгом бежал за ней и приносил обратно. Это как-то даже не вязалось с характером боевого пса. Дэниел и Бьюти стояли в стороне и наблюдали за игрой. Дункану казалось, что Дэниел смотрит неодобрительно, а Бьюти вроде и сама охотно побежала бы за палкой, если бы Конрад играл с нею. Недалеко от Дэниела и Бьюти лежал грифон, по кошачьи обернув вокруг тела длинный шиповатый хвост и подняв голову. Дункан услышал шорох позади и оглянулся. С лестницы спускалась Диана, но какая Диана! На ней было тонкое облегающее платье до пят, с поясом. Ее огненные волосы резко выделялись на светло-зеленой ткани. Дункан вскочил. - Миледи, вы прекрасны и очаровательны. Она улыбнулась. - Благодарю вас, сэр. Кто, я вас спрашиваю, может быть красив в кожаных штанах? - Даже в них вы излучали очарование. Но в этом платье... У меня нет слов. - Не часто бывает, чтобы я одевалась таким образом или имела причины для этого. Но раз в доме гости... Она села на ступеньку, и он сел рядом с ней. - Я смотрел, как Конрад играет с Тайни. - Они хорошая пара. Вы давно их знаете? - С Конрадом мы неразлучны с детства, а Тайни я знал щеночком, когда он был в самом деле крошкой. - Мэг на кухне, - сказала Диана, - готовит свиные ножки с кислой капустой. Она говорит, что много лет не ела этого блюда. Понравится ли вам? - Конечно. А что отшельник? Я весь день не видел его. -Он ошалел. Стоит, опершись о посох, и смотрит в пространство. Беспокойный человек. - Одурманенный. Неуверенный в себе, раздираемый вопросами. Он сам не знает, что ему нужно. Много лет он пытался различными способами стать святым, теперь решил стать солдатом господа, а эта профессия нелегка для него. - Бедняга, - вздохнула Диана. - Сам по себе он очень хороший человек, но не показывает этого. А как насчет Кутберта? Понравился он вам? - Исключительно. Только иной раз его трудно понять, трудно следить за его мыслью. - Он одряхлел, и его разум тоже. Дункан с удивлением взглянул на нее. - Вы так думаете? - Разве вы не видите? Острый блестящий разум его отупел от возраста и болезней. Он не может довести до конца свою мысль и иной раз бывает нелогичным. Я слежу, чтобы он не повредил самому себе. - Похоже, что он чем-то расстроен. - Он последний из длинной цепи, которая держалась столетиями. Все уже умерли, кроме него. Они пытались сохранить конгресс, набрав молодых учеников, но ничего не получилось. Здесь было мало сколько-нибудь известных колдунов. Не каждый может им быть. Нужна способность глубоко погружаться в тайные знания и работать с ними. Возможно, и еще что-то. Инстинкт колдовства, наверное. Особая направленность. С таким складом ума во всем мире наберется лишь горсточка людей. - А как насчет вас? Она покачала головой. - Женщины редко могут заниматься колдовством. Не тот склад ума, наверное. Мозг мужчины, возможно, сформирован и наведен чуточку в другом направлении, чем женский. Я, конечно, старалась, и они позволяли мне это, потому что они хоть и выгнали Вольферта, но питали глубокое уважение к нему. Он был самым знающим колдуном среди них. Я ухватывала некоторые концепции, могла выполнять кое-какую мелкую магию, комбинировать простые манипуляции, но я не создана для колдовства. Они мне этого не говорили. Со временем сказали бы, но я поняла и сама, без их слов, что никогда не пойду дальше жалкой ученицы. А для несостоявшихся учеников во всем мире нет крова. - Но вы живете в колдовском замке. - Из милости. Из искренной и сердечной милости. Потому что я из рода Вольферта. Когда мои родители умерли от чумы, пролетевшей по сельской местности, Кутберт в первый и единственный раз вышел из замка и взял меня как потомка своего лучшего друга, которого, как я теперь знаю, в то время уже не было в живых. Все это мне потом рассказал Кутберт, потому что тогда я была слишком мала, чтобы что-нибудь помнить. Он привез меня сюда. Я любила их всех и пыталась научиться их мастерству, но не смогла. Они не только взяли меня сюда и заботилис