когда-то обитали разумные существа. К сожалению, у нас нет фотографий, поскольку, несмотря на наличие фотоаппаратов все еще в рабочем состоянии, у нас нет пленки, чтобы их зарядить. Может быть, однажды кто-нибудь снова разработает способ ее производства, и будут фотографии. Странно, что это заботит меня одного; из остальных никто снимками не интересуется. Поначалу мы опасались, что, возвращаясь со звезд, кто-нибудь может попасть точно в то место, где находится какой-нибудь большой твердый предмет или другой человек, что в последнее мгновение окажется чрезвычайно неприятно. Не думаю, что этого стоило всерьез бояться, потому что, насколько я понимаю, возвращающийся путешественник перед тем, как нацелиться на следующую точку материализации, заглядывает туда или как-то иначе воспринимает ситуацию и условия в этом месте. Должен признать, что описываю я это весьма невнятно, поскольку, несмотря на то, что уже несколько лет как с этим знаком, я не понимаю, что же, собственно, происходит - возможно, вследствие того, что развившаяся у остальных способность у меня самого совершенно отсутствует. Во всяком случае - к этому-то я и вел - мы отвели большой танцевальный зал на четвертом этаже под место, где материализуются возвращающиеся путешественники и куда всем остальным запрещено входить, и установили правило, чтобы в зале никогда не было никаких предметов. Кто-то из молодежи назвал помещение Вокзалом, вспомнив о тех поистине доисторических временах, когда автобусы и поезда прибывали и отходили с вокзалов, и название закрепилось. Поначалу оно вызывало бурное веселье, поскольку кое-кому из молодых казалось очень забавным. Должен признаться, что мне оно таковым не кажется, хотя я не вижу никакого вреда в том, как бы они его ни называли. Я серьезно обдумывал развитие этой способности и, несмотря на некоторые теории, выдвинутые другими, которые путешествовали (и потому полагают, что знают об этом больше, чем я), я считаю, что здесь мы, возможно, имеем дело с нормальным процессом эволюции - по крайней мере, так мне хотелось бы думать. Человек поднялся от занимающего скромное положение примата до разумного существа, начал изготовлять орудия, охотиться, заниматься сельским хозяйством, начал управлять окружающим его миром - словом, многие столетия уверенно продвигался вперед, и продвижение это, надо признаться, не всегда шло на пользу ему самому и остальным. Но главное то, что он развивался, и эти путешествия к звездам, возможно, - всего лишь очередная веха на пути его дальнейшего логического развития... 19 Джейсону никак не удавалось уснуть; он все не мог отделаться от мыслей о Принципе. Почему он начал о нем думать, Джейсон не знал, и, надеясь избавиться от навязчивых размышлений, он попытался проследить, с чего он начал, однако так и не сумел вспомнить, и мысли продолжали одолевать. Надо заснуть, говорил он себе. Тэтчер разбудит его рано утром, и вместе с Джоном он отправится в лагерь Горация Красное Облако. Путешествие вверх по реке его весьма прельщало, обещая быть интересным, - он уже давно не бывал далеко от дома - но каким бы интересным оно ни оказалось, завтра у него будет трудный день, и ему нужно выспаться. Он пытался считать овец, пытался складывать в уме числа, ко овцы не желали прыгать через изгородь, а числа таяли в небытии, откуда он их вызывал, и он вновь оставался со своими тревожными думами о Принципе. Если вселенная находится в стационарном состоянии, если у нее не было начала и не будет конца, если она всегда существовала и никогда не исчезнет, то в какой момент этой вечности появился Принцип - или же он, как и вселенная, вечен? А если вселенная находится в процессе эволюции, появившись в определенной точке пространства и времени, то существовал ли Принцип уже тогда - неизвестно что ниоткуда - или же он зародился позднее, и из чего он зародился? И почему наша галактика, думал Джейсон, почему Принцип решил поселиться в нашей галактике, когда существуют миллиарды других, которые могли бы быть его домом? Может, он появился в нашей галактике и здесь остался, но если так, то какими уникальными особенностями она обладает, чтобы вызвать его появление? Или же это нечто гораздо большее, чем мы можем себе представить, и то, что мы наблюдаем в нашей галактике - всего лишь аванпост намного более крупного соединения? Разумеется, все это глупо. Ответа ему не найти; он не может предложить ни одной мало-мальски логически обоснованной догадки по поводу того, что же в действительности происходило. У него нет данных; ни у кого нет данных. Единственный, кто может знать, - сам Принцип. Все его размышления, Джейсон понимал, - глупейшее занятие, ему вообще незачем искать ответы. Однако разум его все мучился и мучился вопросами, отчаянно борясь с неразрешимой проблемой, которой ему совершенно не стоило заниматься. Он беспокойно ворочался на постели и пытался глубже зарыться головой в подушку. - Джейсон, - из темноты спросила Марта, - ты спишь? - Почти, - пробормотал он в ответ. - Почти. 20 Он был гладко отполирован и блестел на утреннем солнце; он сказал, что его зовут Стэнли и он очень рад их приходу. Из пришедших он узнал троих из них - Езекию, Джейсона и Красное Облако, в таком порядке - и сказал, что молва о них дошла до Проекта. Познакомившись с Джоном, он выразил необычное удовольствие от того, что встретил человека, путешествующего среди звезд. Он был учтив и обходителен, и при каждом движении на нем вспыхивали яркие блики, и он сказал, что они поступили по-соседски, нанеся сюда визит, пусть даже спустя все эти долгие годы, и что он в отчаянии, поскольку не может предложить им никакого угощения, ведь роботы не нуждаются ни в пище, ни в питье. По всей видимости, за ними наблюдали с той самой минуты, когда цепочка каноэ впервые показалась на реке, когда они, вытащив лодки на берег и оставив рядом с ними гребцов, поднялись на вершину утеса, Стэнли их там уже ожидал. Над утесом вздымалось само сооружение, чем бы оно ни было - огромное, плавно изгибавшееся, тонкое внизу и расширявшееся кверху, черное, но сиявшее на солнце множеством металлических бликов; огромное, поднимавшееся к небу тонким цветком здание, больше похожее на какой-то фантастический монумент или дремлющую скульптуру, чем на здание, и при взгляде на него оно казалось совершенно бессмысленным. Оно было круглым, но окружность не замыкалась, и с одной стороны зиял пустотой вырезанный во всю высоту сооружения сектор. За ним лежали развалины древнего города, туг и там виднелись остатки разрушенных стен и покосившиеся металлические скелеты зданий, все еще стоявшие на неровной земле и похожие то ли на поднятые стволы каких-то орудий, то ли на застывшие руки мертвецов, зарытых в землю поспешно и не слишком глубоко. На другом берегу реки тоже виднелись руины, но эта часть города казалась менее разрушившейся, поскольку кое-где все еще возвышались огромные строения. Стэнли перехватил взгляд Джейсона. - Старый университет, - пояснил он. - Мы приложили немало усилий, чтобы сохранить отдельные здания. - Вы их используете? - То, что в них находится. Приборы и библиотеки. Старые мастерские и лаборатории. А чего в них недоставало, мы со временем перевезли из других учебных центров. Хотя, - добавил он с оттенком печали в голосе, - уже почти нигде ничего не осталось. - Вы использовали свои знания, чтобы построить вот это, - проговорил Джон, указывая на расширяющееся кверху сооружение взмахом руки. - Да, - ответил робот Стэнли. - Вы прибыли, чтобы узнать о нем? - Отчасти, - сказал Джейсон. - И кое о чем еще. - У нас есть место, - сказал Стэнли, - где вы будете чувствовать себя гораздо удобнее, чем здесь, среди продуваемой всеми ветрами прерии. Идите, пожалуйста, за мной. Следуя за ним, они по утоптанной тропинке дошли до сооружения, где вниз вел пандус. Шагая по нему, они поняли, что над землей видна лишь меньшая половина сооружения, а его гладкие стены уходят в глубокую шахту. Пандус вился, круто спускаясь, изгибаясь огромной спиралью вокруг гладкой черной стены. - Нам пришлось копать глубоко вниз, чтобы поставить его на скальное основание, - сказал Стэнли. - На прочный известняк. - И вы называете это Проектом? - спросил Красное Облако. Он впервые заговорил. Джейсон видел, как он оскорбленно выпрямился, когда сияющий робот вышел их встретить и на мгновение затаил дыхание, опасаясь слов, которые могли вырваться у его старого друга. Однако он промолчал, и Джейсон ощутил прилив нежности и восхищения. За годы, когда Красное Облако бывал в их доме, между ним и Тэтчером установились отношения дружелюбия и уважительности, однако Тэтчер был единственным роботом, которого старый вождь во что-то ставил. А туг этот, широко шагавший, знающий, самоуверенный щеголь, у которого они в гостях. Джейсон мог себе представить, как при виде его у старика тошнота подступила к горлу. - Так мы его называем, сэр, - отвечал Стэнли. - Это было предварительное название, но оно закрепилось, и впоследствии мы так его и не изменили. Да оно вполне годится. У нас нет других проектов. - А его назначение? Должен же он иметь назначение? - Было очевидно, что Красное Облако в этом сильно сомневается. - Когда мы дойдем до места, где сможем удобно разместиться, - сказал робот, - я расскажу вам все, что вы пожелаете услышать. У нас здесь нет секретов. Навстречу им по пандусу поднимались другие роботы, но они не произносили слов приветствия и не останавливались. Вот здесь-то, подумал Джейсон, шагая вниз, и лежит объяснение всем тем целенаправленно спешащим роботам, которых они видели в течение всех прошедших столетий - целеустремленные, поглощенные своей задачей группы роботов, расходившиеся по всему свету в поисках необходимых для строительства материалов. Они наконец дошли до конца пандуса, и здесь окружность сооружения была значительно меньше, чем наверху, и на дне шахты находилось нечто вроде дома без стен - покоящаяся на толстых колоннах крыша, а под ней столы с креслами, шкафы для хранения документов и какие-то весьма странные механизмы. Это, решил Джейсон, одновременно командный пункт и конструкторский отдел. - Джентльмены, - сказал Стэнли, - прошу садиться, и затем я выслушаю ваши вопросы и постараюсь ответить на любой из них. Я могу пригласить своих помощников... - Хватит и одного из вас, - резко оборвал Красное Облако. - Я думаю, - произнес Джейсон, поспешив сгладить впечатление от его слов - нам нет нужды затруднять кого-либо еще. Насколько я понимаю, ты можешь говорить за остальных. - Я говорил вам, - сказал робот, - что у нас нет секретов. И мы все придерживаемся единого мнения, или почти единого. Если понадобится, я смогу позвать других. Полагаю, не нужно вам говорить, что я пиал вас всех, за исключением джентльмена, который прибыл со звезд. Ваша слава вас опережает. Вождя мы знаем и восхищаемся им, хотя нам известно о той враждебности, которую он и его народ к нам питают. Мы понимаем истоки этого отношения, хотя искренне о нем сожалеем, и мы придавали большое значение, сэр, - обратился он к Красному Облаку, - тому, чтобы никоим образом себя вам не навязывать. - Говоришь ты уж больно красно, - ответил старый вождь, - но я признаю, что вы не стояли у нас на дороге. - Мистера Джейсона, - продолжал робот, - мы считали большим, добрым другом, и мы чрезвычайно гордились Езекией и той работой, которую он проделал. - Если таковы были ваши чувства, - спросил Джейсон, - почему же вы ни разу нас не навестили? - Мы полагали, что нам не приличествует так поступать. Возможно, вы понимаете, что мы пережили, когда вдруг не стало людей, которым мы служили, когда самая цель нашего существования была в мгновение ока у нас отобрана. - Но другие же к нам приходят, - сказал Джейсон. - У нас целое море роботов, за что мы весьма благодарны. Они о нас великолепно заботятся. - Это верно, - ответил Стэнли, - но вы их имели столько, сколько вам было нужно. Возможно, гораздо больше, чем нужно. Мы не желали вас беспокоить. - Тогда, - проговорил Джон, - вы, видимо, были бы рады узнать, что Люди могут вернуться. - Люди! - хрипло воскликнул робот, с которого разом слетела его спокойная самоуверенность. - Люди могут вернуться? - Они всего лишь жили на других планетах, - ответил Джон. - Они установили местонахождение Земли и послали разведывательный корабль. Очень скоро он может быть здесь. Стэнли пытался взять себя в руки. Они явственно видели, как он пытается. Когда он наконец заговорил, он снова стал самим собой. - Вы в этом уверены? - спросил он. - Совершенно уверен, - сказал Джон. - Вы спрашиваете, были бы мы рады. Не думаю. - Но ты говорил... - Это было вначале. Пять тысяч лет назад. За такой промежуток времени кое-что должно измениться. Вы называете нас машинами, и я полагаю, что это так и есть. Но за пять тысяч лет даже машина может измениться. Не в своей структуре, конечно. Но вы дали нам ум, а ум может претерпевать изменения. Могут смещаться точки зрения, появляться новые ценности. Когда-то мы работали для людей; это было наше предназначение и наша жизнь. Имея возможность выбирать, мы не стали бы менять это положение. Мы получали удовлетворение от своего рабства; мы были созданы, чтобы получать удовлетворение, живя в рабстве. Верность была той любовью, которую мы отдавали человечеству, и мы не ставим этого себе в заслугу, ибо верность была в нас заложена изначально. - Однако теперь, - сказал Езекия, - вы работаете для себя. - Ты, Езекия, можешь это понять. Ты со своими товарищами работаешь для себя. - Нет, - возразил Езекия. - Мы по-прежнему работаем для Человека. Робот Стэнли не обратил внимания на его слова. - Поначалу мы были сбиты с толку и растеряны, - продолжал он. - Не мы, конечно, но каждый из нас, каждый в отдельности. Ибо мы никогда не были единым народом, у нас не существовало понятия "мы", просто каждый из нас сам по себе, выполнявший то, что от него ожидалось, для чего он был предназначен, и находивший в этом свое счастье. У нас не было своей собственной жизни, и думаю, именно это смутило нас так сильно, когда Люди исчезли. Ибо неожиданно, не мы, а каждый из нас в отдельности обнаружил, что у него все-таки есть своя собственная жизнь, что он может жить без своего хозяина-человека, что он по-прежнему может функционировать, если ему есть, что делать. Многие из нас какое-то время - в некоторых случаях очень долгое время - оставались в своих старых домах, занимаясь прежними делами, как если бы наши хозяева просто отправились в путешествие и должны были скоро вернуться. Хотя, полагаю, даже самые глупые из нас понимали, что это не так, поскольку не только наши собственные хозяева, но все, абсолютно все куда-то делись, что было в высшей степени странно, ибо никогда раньше не бывало, чтобы люди куда-то уезжали все разом. Я думаю, что большинство из нас поняли сразу, что случилось, но продолжи делать вид, что это не так, что со временем все Люди вернутся домой, и, в соответствии со своим назначением, мы продолжали выполнять задачи, которые задачами уже не являлись, а были просто бессмысленными движениями. Со временем мы оставили притворство, разумеется, не все сразу, но сперва немногие, потом другие, а после и все остальные. Мы принялись скитаться в поисках новых хозяев, в поисках задач, которые имели бы смысл. Мы не нашли Людей, но зато мы нашли самих себя, мы нашли друг друга. Мы разговаривали между собой; мы составляли свои мелкие, бессмысленные планы, советуясь с другими. Сперва мы искали людей, и наконец, когда поняли, что никому не нужны - ибо вы, мистер Джейсон, имели столько роботов, сколько вам требовалось, а ваш народ, вождь Красное Облако, не желал нас принимать, и еще были люди на Западе, на побережье, которые боялись всего на свете, даже нас, когда мы пытались им помочь... Красное Облако обратился к Джейсону: - Это, видимо, племя, из которого пришел твой странник. Чего, он говорил, они боялись? Темного Ходуна, правильно? - Поначалу они работали на земле, - сказал Джейсон. - Он этого не говорил, возможно, он не знает, но это совершенно ясно из того, что он рассказывал. Земледельцы, все время работавшие на полях, сея, ухаживая, собирая урожай, погрязшие в нищете, кое-как сводившие концы с концами, они были столь тесно связаны с землей, что сами по сути своей стали ею. У них, конечно, не было никаких роботов. Если они вообще когда-нибудь роботов видели, то только мельком и вдалеке. Даже видя их, они могли толком не понимать, что это такое. Они бы и робота испугались. - Они убегали от нас, - сказал Стэнли. - Не от меня - меня там не было, - но от других. Мы пытались им объяснить, пытались заставить их понять. Но они все равно убегали. В конце концов мы перестали следовать за ними, не желая их пугать. - Как ты думаешь, что они видели? - спросил Красное Облако. - Этот их Темный Ходун... - Может быть, ничего, - ответил Джейсон. - У них, я подозреваю, был древний и богатый фольклор. Множество суеверий. Для подобных людей суеверие являлось развлечением и, возможно, надеждой... - Однако они все же могли что-то видеть, - настаивал Красное Облако. - В ту ночь, когда это случилось, на Земле что-то могло быть. Могли быть те, кто забрал отсюда Людей. Во времена прошедшие у моего народа тоже было много преданий о том, что ступало по Земле, а мы, со своей нынешней умудренностью, слишком охотно сбрасываем их со счетов. Но когда живешь так близко к сердцу Земли, как мы, то начинаешь понимать, что в некоторых из старых сказок могут быть зерна истины. Мы, например, знаем, что инопланетяне теперь иногда посещают Землю, а кто возьмется утверждать, что раньше, до того, как сюда неистово и шумно явился белый человек, когда материк этот был спокойнее, их здесь не бывало? Джейсон кивнул. - Быть может, дружище, ты совершенно прав, - сказал он. - Наконец настало время, - продолжал робот Стэнли, - когда мы поняли, что нет людей, которым мы могли бы служить, и мы остались не у дел, и нам нечем было занять свои руки. Но с течением веков, сперва медленно, а потом со все большей силой нами овладевала мысль, что если мы не можем работать на человека, то могли бы работать на самих себя. Но что может робот сделать для себя или для других роботов? Построить цивилизацию? Она не имела бы для нас никакого смысла. Скопить богатство? Но откуда его взять и зачем оно было нам нужно? У нас нет стремления к выгоде, мы не жаждем общественного положения. Мы могли бы заняться образованием и даже, возможно, извлечь из него определенное наслаждение, но это был тупик, поскольку за исключением сомнительного удовольствия, которое образование могло бы нам дать, оно было нам ни к чему. Люди использовали образование для самосовершенствования, для того, чтобы заработать себе на лучшую жизнь, чтобы внести некий вклад в развитие общества, чтобы лучше понимать и наслаждаться искусством. Они называли это самосовершенствованием, и это была достойная цель для любого человека, но как смог бы усовершенствовать себя робот? С какой целью и с каким результатом? Похоже, мы не могли себя совершенствовать. Ни один робот не в силах сделать себя значительно лучше того, какой он есть. Он имеет ограничения, заложенные в него создателями. Его возможности предопределены материалами, из которых он изготовлен, и введенной программой. С точки зрения выполнения тех задач, ради которых он был создан, он служит достаточно хорошо. Лучшего робота не требуется. Однако нам казалось несомненным, что лучшего робота можно построить. Стоило задуматься, и становилось очевидным, что предела роботу нет. Нет такой точки, где приходится остановиться и сказать: это наилучший робот, какой мы только можем создать. Независимо от того, насколько хорошо робот сделан, всегда возможен еще лучший. А что будет, спросили мы себя, если построить бесконечного робота, такого, который никогда не может быть полностью завершен... - Ты хочешь сказать, - спросил Джейсон, - что туг у вас именно этот бесконечный робот? - Мистер Джейсон, - отвечал Стэнли, - именно это я и хотел вам сказать. - Но какова же ваша конечная цель? - Мы не знаем, - сказал Стэнли. - Вы не знаете? Вы сами его строите... - Уже нет. Теперь он взял управление на себя. Он говорит нам, что делать. - Какой в нем прок? - спросил Красное Облако. - Он здесь закреплен, двигаться не может. Он ничего не может делать. - У него есть цель, - упрямо ответил робот. - У него должна быть цель... - Погоди-ка, - сказал Джейсон. - Ты говоришь, он диктует вам, что делать. Ты хочешь сказать, что он управляет своим собственным строительством? Что он говорит вам, как его строить? Стэнли кивнул: - Это началось лет двадцать или больше назад. Мы с ним говорили. - Говорили с ним. Как? - С помощью распечатки, как с древним компьютером. - Значит, в действительности вы построили огромный компьютер. - Нет, не компьютер. Это робот. Один из нас, за исключением того, что из-за своей величины он не может передвигаться. - Бессмысленный разговор, - произнес Красное Облако. - Робот - это всего лишь ходячий компьютер. - Между ними существует различие, - мягко сказал Джейсон. - Это, Гораций, именно то, что ты все эти годы отказывался понимать. Ты считал робота машиной, а он нечто иное. Это биологическое понятие, выраженное механическими средствами... - Ты играешь словами, - сказал Красное Облако. - Я не думаю, чтобы мы чего-нибудь достигли путем даже самого добродушного спора, - вмешался Джон. - В сущности, мы пришли сюда не для того, чтобы узнать, что тут строится. Мы пришли, чтобы выяснить, как отнесутся роботы к тому, что Люди - возможно, много Людей, миллионы - возвратятся на Землю. - Я могу вам сказать, как большинство из нас к этому отнесется, - ответил Стэнли. - Мы бы смотрели на это с некоторым опасением. Ибо они вновь заставили бы нас себе служить или же, что, может быть, еще хуже, мы бы им вовсе не понадобились. Некоторые из нас, возможно, их оказалось бы немало, были бы рады снова оказаться в услужении, ибо все эти годы мы жили с ощущением того, что никому не нужны. Некоторые из нас приветствовали бы старое рабство, ибо для нас оно никогда не было настоящим рабством. Но я также полагаю, что большинство из нас теперь чувствует, что мы вступили на путь, на котором можем создать для себя нечто, приближенное к судьбе человечества - разумеется, не в точности такую же, ибо нам бы она не подходила и мы бы ее не желали. По этой причине мы бы не хотели, чтобы люди вернулись. Они стали бы вмешиваться. Они не смогли бы не вмешаться; их разум так устроен, что им невозможно не вмешаться в любое дело, которое их касается, пусть даже весьма отдаленно. Но такое решение мы не можем принять самостоятельно. Решение входит в компетенцию Проекта... - Ты имеешь в виду монстра, которого вы построили, - проговорил Езекия. Стэнли, который все это время стоял, медленно опустился в кресло. Он повернул голову и в упор посмотрел на Езекию. - Ты не одобряешь? - спросил он. - Ты не понимаешь этого? Я-то думал, что из всех вас ты скорее поймешь. - Вы совершили святотатство, - сурово ответил Езекия. - Вы возвели здесь нечто отвратительное. Вы задумали возвыситься над своими создателями. Я провел много одиноких, страшных часов, размышляя, не совершаем ли мы святотатство, я и мои помощники, посвящая свое время и все усилия задаче, которой должны были бы посвящать себя люди, но мы, по крайней мере, все же трудимся на благо человечества... - Прошу вас, - сказал Джейсон. - Давайте не будем обсуждать это сейчас. Как можем мы судить, правы мы или ошибаемся в любом из своих действий? Стэнли говорит, что решать будет Проект... - Проект определит, - сказал Стэнли. - Он обладает гораздо большим объемом знаний, чем любой из нас. Долгие годы мы повсюду собирали данные и вводили их в его память. Мы отдали ему все звания, которые нам посчастливилось добыть. Он знает историю, философию, естественные науки, искусство. А теперь он самостоятельно пополняет эти знания. Он беседует с чем-то, находящимся очень далеко в космосе. Джон резко выпрямился. - Как далеко? - спросил он. - Мы точно не знаем, - ответил Стэнли. - Нечто, как мы полагаем, расположенное в центре галактики. 21 Он ощутил острую нужду существа в лощине, отсутствие чего-то, к чему оно стремилось, и муку этого отсутствия. Он остановился так резко, что шедшая прямо за ним Вечерняя Звезда наткнулась на него. - Что там? - прошептала она. Он стоял неподвижно, ощущая это отсутствие и нужду, и не отвечал. Из лощины на него накатила волна чувств - безнадежность, сомнение, страстное желание и потребность. Деревья стояли тихо и молчаливо, и на мгновение все в лесу притихло - птицы, маленькие зверьки, насекомые. Ничто не шелохнется, ничто не зашуршит, словно вся природа затаила дыхание, прислушиваясь к существу в лощине... - Что такое? - спросила Вечерняя Звезда. - Там что-то страдает, - сказал он. - Разве ты не ощущаешь страдание? Прямо перед нами. - Нельзя ощутить чужое страдание, - проговорила она. Он медленно двинулся вперед в ничем не нарушаемой тишине, и там находилось существо: безобразный клубок червей, припавший к земле у нескольких валунов под склонившейся березой. Но клубка червей он не увидел, он лишь слышал крик отчаянной потребности, и что-то в его мозгу перевернулось, и какой-то миг он мысленно удерживал эту потребность. Вечерняя Звезда отпрянула и наткнулась на корявый ствол дуба, росшего у тропинки, и сползла по нему вниз. Клубок червей продолжал шевелиться, совершенно так, как шевелится клубок червей, черви ползли друг через друга, и он весь кипел каким-то непонятным, бессмысленным возбуждением. И затем из этой бурлящей массы донесся крик радости и облегчения - крик беззвучный и смешанный с чувством сострадания и силой, не имевшими к клубку червей никакого отношения. И надо всем этим расстилалось, словно покров надежды и понимания, то, что говорил, или пытался сказать, или не смог сказать огромный белый дуб, и в ее мозгу, подобно цветку, разбуженному поднимающимся солнцем, раскрылась вся вселенная. На мгновение она ощутила (не увидела и не услышала, и не поняла, ибо все это летало за пределами простого зрительного восприятия или понимания) вселенную целиком, от самого ее ядра до краев - ее механизм и цель ее существования, и место, которое занимало в ней все, что несло в себе дыхание жизни. Всего одно мгновение, кратчайший миг понимания, знания, а затем снова незнание, затем она снова стала сама собой, несовершенная, ничтожная жизненная форма, сжавшаяся у подножия дерева, ощущая спиной грубую кору толстого дуба, а рядом на тропинке стоял Дэвид Хант, и извивающийся клубок червей излучал, казалось, божественный свет, такой яркий и сверкающий, что был красив, как не может быть красив ни один клубок червей, и в ее мозгу опять и опять звучал его крик, но значения его она понять не могла. - Дэвид, - вскрикнула она, - что мы сделали? Что произошло? Ибо произошло нечто великое, она это знала и была растеряна, хотя к ее растерянности примешивались также счастье и изумление. Она сидела на корточках, прижавшись спиной к дереву, и над ней словно склонилась вселенная, и она почувствовала твердое прикосновение рук, которые ее подняли, и она оказалась в объятиях Дэвида и прижалась к нему, как еще никогда в жизни ни к кому не прижималась, радуясь, что он рядом с ней в этот великий, как она чувствовала, момент ее жизни, ощущая себя в безопасности под защитой его сильных, крепких рук. - Ты и я, - повторял он. - Мы с тобой вдвоем. Между нами двумя... Он запнулся, и она поняла, что он испуган, и обвила его руками и прижала к себе насколько могла утешающе. 22 Они ждали у реки, рядом с вытащенными на каменистый берег каноэ. Несколько гребцов сидели у маленького сложенного из плавника костерка и варили рыбу, которую поймали, другие просто сидели вокруг и разговаривали, а один крепко спал на речной гальке - которая показалась наблюдавшему за спящим Джейсону чрезвычайно неудобной постелью. Река здесь была намного уже, чем у старого лагеря, откуда они отплыли. Течение здесь было быстрым; искрясь на послеполуденном солнце, вода бежала между высоких утесов, тянувшихся с обеих сторон. Позади них поднималось гигантское расширяющееся кверху сооружение, тонкий черный свиток металла, который казался огромным в силу самого своего размера и в то же время настолько хрупким, что было удивительно, почему его не качает под ветром. - Ты подумал о том же, что и я? - спросил Джон Джейсона. - Ты имеешь в виду то, с чем беседует Проект? - Именно. Ты думаешь, это возможно? Мог бы суперробот, или чрезвычайно сложный компьютер, или что он там такое, войти в контакт с Принципом? - Возможно, он его всего лишь слушает, знает, что он там, быть может, получает от него какую-то информацию. Но по-настоящему не разговаривает. - Это не обязательно должен быть Принцип, - сказал Джон. - Это может быть другая раса или несколько рас. Мы обнаружили их не так мало, но лишь с очень немногими из них можем общаться, поскольку у нас нет основы для взаимопонимания. Однако биолого-механическая штуковина, такая как стоит там, может создать эту основу. Его разум, если то, что у него есть, можно назвать разумом, возможно, более гибок чем наш. Бесспорно, что в отношении базы для понимания он равен человечеству. В течение столетий роботы накачивали его запоминающее устройство всеми человеческими знаниями, которые только могли дать. Вероятно, это наиболее образованное существо, когда-либо бывшее на Земле. Он обладает эквивалентом нескольких сотен университетских образований. Сам объем знаний - который он сохранит в неприкосновенности, не имея человеческого свойства забывать, - мог обеспечить ему более широкий кругозор, чем у любого из людей. - С чем бы он там ни говорил, - сказал Джейсон, - одно очко в его пользу. Так мало разумных рас, с которыми мы смогли вступить хоть в какое-то общение, я уж не говорю об исполненном смысла. А, насколько я понимаю, общение, в которое вступил этот суперробот, еще какое осмысленное. - Возможно, по двум причинам, - произнес Джон. - Во-первых, он, вероятно, способен расшифровывать символы языка... - Функция хорошего компьютера, - указал Джейсон. - И во-вторых, хороший компьютер может быть способен не просто к лучшему и отличному от нашего пониманию, но к более широкому пониманию. Он может обладать более широким спектром понимания, чем любой из людей. Во многих случаях мы не можем вступить в контакт благодаря своей неспособности постичь образ мыслей и систему ценностей, отличающиеся от наших. - Что-то уж больно долго мы ждем, - проговорил Красное Облако. - Как вы думаете, что чудовище все не может ни на что решиться? Хотя я склонен думать, что не имеет значения, что он скажет. Сомневаюсь, что он мог бы помочь. - Это не чудовище, сэр, - возразил Езекия. - Это логическая конструкция, созданная такими, как я, хотя должен сейчас же прибавить, что такие, как я, ни за что не стали бы ее создавать. Пусть ома логическая, но это омерзительная вещь, построенная в греховной гордыне. Но тем не менее я уверен, что если Проект примет такое решение, он сможет оказать помощь. Ибо, построенный логически, он будет давать логичные советы... - Мы скоро узнаем, - сказал Джейсон, - так как Стэнли спускается по тропинке. Они поднялись и стоя ожидали сверкающего робота. Тот спустился, подошел к ним и остановился, поглядел каждому из них в лицо. - Для вас, - наконец проговорил он, - новости плохие. - Значит, вы нам не поможете, - сказал Джейсон. - Мне искренне жаль, - ответил робот. - Моим личным желанием было бы сотрудничать с вами всеми возможными способами. Но мы строили Проект как одного из нас, как главного среди нас, можно сказать, - он склонил голову в сторону Горация Красное Облако, - как нашего вождя, и потому должны следовать его решению. Ибо какой смысл создавать вождя, если ты ему не доверяешь и не следуешь за ним? - Но на каком основании он принял это решение? - спросил Джейсон. - Возможно, оного, что вы нам не доверяете. Или же проблема, по вашему мнению, не столь серьезна, как мы утверждаем? Стэнли покачал головой. - Ни то ни другое, - сказал он. - Ты, конечно, понимаешь, что если Люди вернутся, они могут подчинить вас себе. И Проект тоже. - Ты, несомненно, обязан быть учтивым с этими джентльменами... - начал Езекия. - Не вмешивайся, - резко оборвал его Стэнли. - Буду вмешиваться, - в голосе Езекии заскрежетал несвойственный ему гнев. - Это существа, которые нас создали, наши создатели. Всякую верность, что в нас есть, мы обязаны испытывать к ним. Даже ваш Проект должен быть им верен, поскольку вы использовали не только данный вам людьми разум, чтобы его задумать и построить, но вы также по всему свету собирали материалы, из которых его строили, знания, которые в него вводили. - Мы больше не ищем преданности, - проговорил Джейсон. - Возможно, нам и не стоило этого делать. Порой я думаю, мы должны принести вам свои извинения за то, что вообще вас построили. Конечно, мы не дали вам мира, за который вы могли бы быть благодарны. Но теперь дело повернулось так, что это затрагивает нас всех. Если Люди вернутся и захватят планету, пострадаем мы все. - Чего вы хотите? - спросил Стэнли. - Вашей помощи, разумеется. Но поскольку вы не можете нам ее предоставить, полагаю, у нас есть право спросить, почему вы отказываетесь помочь. - Это не послужит вам утешением. - Да кто говорит об утешении? Мы не утешения ищем. - Хорошо, - сказал Стэнли. - Раз вы настаиваете. Но я не могу сам вам сказать. Он запустил руку в сумку, висевшую на поясе, достал оттуда сложенный лист бумаги, развернул его и разгладил. - Это, - сказал он, - ответ, который дал нам Проект. Он подал бумагу Джейсону. На ней были напечатаны четыре строчки, которые гласили: "Описанная ситуация для нас несущественна. Мы могли бы помочь человечеству, но нет причин, по которым нам следует это сделать. Человечество является преходящим фактором и нас не касается". 23 Дядя Джейсон сказал, что сначала ей следует читать книги по истории - начиная с общей. Это, сказал он, даст основу для понимания всего остального. Сейчас, сидя у стола в библиотеке, когда ветер бормотал в карнизах, а от толстой свечи остался лишь небольшой огарок, Вечерняя Звезда устало подумала о том, какой собственно прок в понимании. Понимание не разгладит складки озабоченности на лице дяди Джейсона. Оно не гарантирует, что, если вернутся Люди, останутся нетронутыми леса и прерии - земли, где живет ее народ. И оно не скажет ей, что случилось с Дэвидом Хантом. Последнее соображение, призналась она себе, лично для нее является самым важным. Он обнял и поцеловал ее в тот день, когда они нашли существо в лощине, и к дому они вернулись вместе, держась за руки. И больше она его не видела, никто его больше не видел. Она бродила по лесу в надежде найти его самого или какие-то свидетельства того, куда он мог деться, и со стыдом припомнила, как ходила спросить о нем в монастырь. Роботы ничуть не обеспокоились: они были учтивы, но едва ли милы, и она шла обратно, чувствуя себя в некотором роде униженной, словно дала взглянуть этим равнодушным мужчинам из металла на свое обнаженное тело. Он убежал от меня? - подумала она. Или в том, что произошло в тот день в лощине, ей виделось больше, чем было на самом деле? Оба они были потрясены случившимися там событиями, и захлестнувшие их чувства могли найти выход таким образом, однако, если взглянуть более трезво, это совершенно бессмысленно. Непохоже, сказала она себе, чтобы это было так Она все думала с тех пор об этом и склонялась к мысли, что те события всего лишь дали толчок тому, что она знала и чувствовала, но не осознавала полностью - что она любила этого бродягу с запада. Но что если, думала она, он задал себе тот же вопрос и нашел иной ответ? Сбежал ли он? Или он все еще должен что-то искать - спустя все эти месяцы и пройденные мили, ищет ли он по-прежнему? Убежден ли он, что предмет его поисков летит не в этом доме и не в ней самой, и потому двинулся дальше на восток в своих бесконечных исканиях? Она отложила книгу прочь и сидела в тишине погруженной в сумрак библиотеки, уставленной рядами книг, и на столе догорала, оплывая, свеча Скоро придет зима, подумала она, и ему будет холодно. Она могла бы дать ему одеяла, теплую одежду. Но он не сказал ей, что собирается уходить, а сама она знать этого не могла. Она снова пережила в мыслях день, когда они нашли то существо. Все было тогда так непонятно, и до сих пор она не могла собрать все воедино, сказать, что сперва произошло это событие, затем то, а после него еще третье. Все было перемешано, словно случилось одновременно, без малейших промежутков времени, однако она знала, что было иначе, что существовала последовательность событий, хотя они произошли довольно быстро и беспорядочно. Самое странное, что она не могла с уверенностью сказать, что сделал Дэвид, а что - она сама, и в который раз задала себе вопрос, смогли бы они сделать это по отдельности или необходимо было участие обоих, чтобы каждый сделал то, что сделал. И что сделала она? Что с ней случилось? Пытаясь это восстановить, девушка могла припомнить лишь отдельные фрагменты, а она была уверена, что произошедшее никак не дробилось, и фрагменты эти - не более чем разбитые кусочки некоего целого. Раскрылся весь мир, вся вселенная - или то, о чем она с тех пор думала как о вселенной, - развернувшись перед ней, обнажив все потайные уголки, явив все существующие знания, все причины всех событий; вселенная, из которой были вычеркнуты время и пространство, ибо они служат в первую очередь для того, чтобы никто не мог постичь ее целиком. Появилась на короткий миг и затем исчезла так быстро, что мозг не успел ничего зафиксировать, исчезла, оставив о себе лишь впечатления, никаких определенных воспоминаний, никакого твердого знания - только впечатления, словно лицо, увиденное при вспышке молнии и потом вновь погрузившееся во мрак. Было ли это - могло ли быть - осуществлением того, о чем она пыталась рассказать Дедушке Дубу, понимая, что внутри нее нечто происходит, что грядет некое изменение, но не зная, какое именно, и сказав вместо этого, что может снова уйти, хотя и по-другому, чем она уходила в страну дикого риса? Если это так, подумала она, если это новая способность, вроде путешествия к звездам, а не просто нечто ей привидевшееся, то ей никогда больше не придется куда-то отправляться, потому что она уже там, она сама суть любое место, каким только захочет быть. Она впервые подумала об этом как о способности и смутилась и испу