не способен заметить его при солнечном свете. Генри, будь добр, переберись в тень вон того дерева, чтобы Том тоже видел тебя. - Коркоран указал большим пальцем на деревце, приютившееся у самой оградки, и добавил. - Вглядись, Том, повнимательнее... Бун уставился на деревце. Там ничего не было - но мгновением позже он подметил туманное мерцание, пляшущее в воздухе, как пляшут пылинки в узком солнечном луче, проникшем сквозь планки жалюзи. И из тени деревца к нему обратился беззвучный голос непроизнесенные слова проникали прямо в мозг: "Рад познакомиться с вами, сэр. Я Генри, хотя Хорас иногда называет меня Призраком, к беспокойству и негодованию других членов семьи. Я лично ничего не имею против - призрак так призрак. Может статься, это даже более подходящее имя для такого, как я. Ибо, в конечном счете, никто не в силах сказать, что есть призрак. Только если я в самом деле призрак, то отнюдь не из прошлого, как, подозреваю, большинство других призраков, а из будущего." - Чтоб мне провалиться, - ответил Бун. - И все же, в сравнении с другими штуками, вы кажетесь мне почти заурядным явлением. Сегодня в вашей семье упоминали про вас. Да, кстати, меня зовут Том Бун. Джей и я - давние друзья. "Все, что ваш друг сообщил вам про временную стену - сущая правда, отозвалось в голове Буна. Мне известно, что он видел ее, хоть и нечетко. Ваш друг - человек необычный. Насколько мне известно, никто другой не в состоянии заметить стену, хоть люди уже научились засекать время. Пытался я показать вашему другу и какого-нибудь проныру. Я называю их пронырами, их тут много, они норовят нащупать купол. Чувствуют какую-то необычность, только не понимают, что это такое." - Ну и как? - справился Бун у Коркорана. - Видел ты этих проныр? - Что-то видел. Что-то небольшое, не крупнее обычной собаки. А вот разглядеть толком но сумел. Знаю, что возле купола вертелось что-то странное, и все. "Я и сам не знаю, что они такое, - произнес Генри. - Но в данной ситуации не следует пренебрегать ничем, что выходит за рамки обыденности." - Что новенького в доме? - осведомился Коркоран у Буна. - Когда я уходил, они разговаривали. Никто больше не орал, разговаривали спокойно. Хорас с Инид отошли в сторонку и спорили о том, где похоронить Гэхена. А остальные разговаривали, обсуждали последние события... - Наверное, мы с тобой поступили разумно, что удалились, - сказал Коркоран. - Дали им шанс договориться между собой без посторонней помощи. Бун согласился: - В сущности, это действительно их дело. Решение принимать им и никому другому. - Когда ты вскочил на стол, ты вроде бы взял инициативу на себя. - Ничего подобного. У меня и в мыслях не было соваться в чужой монастырь со своим уставом. Но они так разорались, что ни до чего не договорились бы. Крик мог бы продолжаться до ночи. Должен же был кто-то вернуть их к здравому смыслу! "Вы судите их строго исходя из их поведения, - вмешался Генри. - Вполне допускаю, что они вели себя скверно, но вы не можете не понимать, что для них поставлено на карту. Они покинули свою эпоху по вашему исчислению, полтора века назад. Разумеется, они спасали свою шкуру, но цель их бегства еще и в том, чтобы мужчины и женщины не стали бестелесными абстракциями, чтобы от человечества остались не только отвлеченные мыслительные процессы. Взгляните на меня. Я на полдороге к тому, что станется со всем человечеством, если бесконечники настоят на своем. В моем случае у них произошел сбой. Что-то разладилось, и меня выплюнуло на свободу, притом в нынешнем моем состоянии им меня больше не поймать. Я теперь за пределами любых воздействий, кроме, может быть, каких-нибудь чрезвычайных мер, о которых я и сам не имею представления. И раз уж мне повезло спастись, я вернулся к семье и пустился в путь вместе с ними. Благодаря моей неортодоксальной форме я оказался способен оказывать остальным кое-какие услуги. Меня признали полноправным членом семьи, и все дружно встают на мою защиту, как только Хорас - а он связан с семьей лишь постольку, поскольку правдами и неправдами склонил сестру Эмму выйти за него замуж - не оказывает мне должного уважения." - Захватывающая история! - воскликнул Коркоран. - Поистине она помогла нам лучше понять нынешнее положение вещей. Тебе, Генри, должно быть ясно, что нам нелегко безошибочно разбираться в событиях, какие произойдут через миллион лет после нас... "Конечно, нелегко, - отозвался Генри. - Должен честно признать, меня приятно поразило, насколько хладнокровно и четко вы восприняли все, что свалилось на вас за последние несколько часов. Наши откровения нисколько не выбили вас из колеи." - Вероятно, мы слишком тупы, чтобы нас можно было выбить из колеи, - съязвил Бун. "Ничего подобного. Вы не выказали ни малейшей тупости. Ваши реакции позволяют мне сделать вывод, что в основе своей человечество куда более рационально, чем можно было бы ожидать в такой близости к нашим изначальным корням." - Мне все-таки любопытно, - сказал Коркоран, - каким это образом ты сумел оказать серьезные услуги семье во время бегства? "Я был разведчиком, - ответил Генри. - Я идеально подхожу для этой роли. Кто заподозрит в чем-либо порхающий солнечный луч или легкое мерцание при солнечном свет? Даже если меня заметят, любой здравомыслящий человек сочтет это кратковременным обманом зрения. Вот я и отправился в прошлое в одиночку. Во времялете я не нуждаюсь, пространство и время открыты мне в равной мере. Я выступал как доверенный лазутчик. Остальные готовились в путь, поджидая моего донесения. Но не успел я вернуться, как им пришлось бежать скоропалительно, наугад, не имея определенных планов. В конце концов я разыскал их в дебрях так называемого раннего средневековья, когда обширная часть Европы обезлюдела, заболотилась и лежала в развалинах. Найти там убежище было, может, и нетрудно, но жить неприятно." - Так, значит, это ты присмотрел для вашей базы поместье Гопкинс Акр? "Совершенно верно. Были и другие возможности устроиться не хуже, а то и лучше, были места, которые мне лично нравились больше. Но здесь обстоятельства сложились как по заказу. Владелец со всем семейством был в отсутствии, отправился на континент. Так что я, даже прежде чем пускаться на поиски остальных, выявил в нашем собственном времени техников, способных в интересах семьи вычленить это имение из его естественного окружения. Когда я вновь нашел своих близких среди зловонных топей, именуемых средневековой Европой, имение поджидало их точно таким, как сегодня." - Интересно бы узнать, что случилось с самими Гопкинсами, - произнес Коркоран. - Вернулись они из своей поездки, а дома как не бывало! И все, что по соседству, исчезло за одну ночь: поля и фермы, усадьба со всей челядью. Что могли подумать в округе? "Понятия не имею, - ответил Генри. - Никто их нас этого не знает, никто не интересовался. Это не наша забота. Мы взяли ровно столько сколько нам было нужно. Собственность вовсе не священна, как вы полагаете." Внезапно сзади послышался голос Дэвида: - Я высмотрел вас здесь и пришел сообщить, что похороны решено провести на закате. - Можем мы чем-либо помочь вам? - осведомился Бун. - Например, выкопать могилу? Дэвид отрицательно покачал головой: - Помощи не требуется. Хорас - мужик здоровый и может один перевернуть горы земли. Да и Тимоти не повредит немного поработать физически, хоть он этого и не любит. Нажить парочку мозолей на нежных ненатруженных ручках для нашего братца Тимоти будет очень поучительно. Да и Эмма подсобит, если нужно. Поднявшись к двум друзьям, Дэвид уселся на оградку рядом с ними. - С нами Генри, - сообщил Коркоран. - Мы тут с ним беседовали. Приятная и весьма познавательная беседа. - Я так и думал, - сказал Дэвид. - У меня возникло ощущение, что он здесь. Генри, я рад твоему появлению. Значит, на похоронах вся семья будет в сборе. Все, за исключением Колючки. Кстати, ты часом не знаешь, где он шляется? Может, пойдешь поищешь его? "Не имею понятия, где он. Никто не в состоянии за ним уследить. Он может забрести куда угодно. В конце концов это не столь важно. Он же член семьи в полном смысле слова." - Пожалуй, уже стал им, - ответил Дэвид. - Один вопрос не дает мне покоя, - снова заговорил Коркоран. - Вы установили, отчего умер Гэхен? - Хорас осмотрел тело. Грудь распахана словно ударом гигантской костистой лапы. Диву даешься, как он ухитрился прожить достаточно, чтобы успеть предупредить нас. Он был почти мертв уже к моменту приземления времялета. - А сколько времени занимает перелет из Афин? - Перемещение должно было произойти практически мгновенно. - Звучит логично. Когда мы летели из Нью-Йорка, на миг наступила тьма, и сразу же толчок при посадке. - По-моему, из всех нас, - сказал Дэвид, - Хорас единственный, кто мог догадаться осмотреть Гэхена. Хорас готов вывернуть себе мозги, добираясь до сути вещей, рассчитывая все наперед. Но на долгий срок его предвидения не хватает. Сейчас он поставил все три времялета рядышком на лужайке. Тот, на котором прибыл Гэхен, в полном порядке. Аварийная посадка на клумбу ему нисколько не повредила. Хорас под завязку набил времялеты продуктами питания и оружием из коллекции Тимоти. - Из чего я делаю вывод, что вы все-таки решили перебазироваться. - Ну что ж, наверное, хоть и неизвестно в точности когда и куда. Зато Хорас прикрепил каждого к определенному времялету. - И когда вы отправитесь, мы должны лететь с вами? - Вне всякого сомнения. Нас совсем немного. Вполне возможно, что вы нам понадобитесь. - Видимо, вы полагаете, что мы должны быть вам благодарны? - Добровольно или нет, но вы отправитесь с нами. Оба. - Не думаю, - сказал Коркоран, - что мне хотелось бы остаться здесь, на пространстве нескольких актов в пределах замкнутого сегмента времени. - Удивительно, как все обернулось, - произнес Дэвид задумчиво, будто беседуя сам с собой. - Я имею в виду состав нашей семеечки. Хорас, твердолобый, практичный хам, организатор и интриган. Эмма, наша плакальщица, наша совесть. Тимоти, книжный червь. Инид, мыслитель. И я, бездельник, паршивая овца, в сравнении с которой все прочие могут считать себя образцом добродетели... - Постойте, постойте, - сказал Бун. - Инид - мыслитель?! Мне даже почудилось, что вы как бы подчеркнули это слово, придавая ему особое значение. - В эпоху, откуда мы родом, - ответил Дэвид, - у людей наконец-то появился досуг, чтобы думать. Исчезла нужда надрываться ради хлеба насущного или продвижения по службе. Человечество добилось такого прогресса, что перестало его ценить. И многие, располагая временем в избытке, обратились к размышлению. - К философии? - Нет, к размышлению ради размышления. Ради того, чтоб убить время. Притом такое занятие стало пользоваться высоким уважением. Бывало, что размышление приводило к рождению новых больших идей, и тогда их обсуждали подробнейшим, предельно вежливым образом, но применять идеи на практике - нет, ни под каким видом. Мы устали от отсутствия реализации собственных идей. А размышлять можно бесконечно. Можно провести в размышлениях всю жизнь так нередко и случалось. Не исключаю, что именно тут и кроется причина, отчего многие склонились к принятию концепции бесконечников и с готовностью согласились на превращение в ячейки бестелесного разума, в мыслящие единицы, не стесненные путами биологических тел. - Сейчас это у вас прозвучало почти одобрительно, словно вам по душе программа, предложенная бесконечниками. - Отнюдь нет, - заявил Дэвид. - Я просто пытаюсь обрисовать ситуацию, как она сложилась для большинства. - Ну а Инид?.. - С ней, пожалуй, дело обстоит иначе. Скажу так. Тимоти - политик, изучающий прошлое человечества в поисках изначальных, основополагающих ошибок нашей культуры и в надежде, что будущие остатки биологической расы сумеют с помощью этого анализа создать новую культуру, которая даст им лучшие шансы на выживание. А Инид намерена путем дедукции наметить для этой культуры независимый сценарий развития, дать ей своего рода путеводную нить. Конечно, все это имеет смысл лишь в том случае, если хоть какая-то часть человечества сохранит прежнюю биологическую природу. Оба они, и Тимоти и Инид, выступают в роли первопроходцев, открывающих нам новые пути. Со временем им, быть может, действительно удастся создать новую модель человека и человечества. "А вот и Инид, легка но помине", - сообщил Генри. Трое мужчин слезли с оградки и уже стоя поджидали ее. - Церемония скоро начнется, - сказала она, подходя. - Генри тоже здесь, с нами, - сообщил Дэвид. - Прекрасно, - откликнулась она. - Значит, присутствуют все без исключения. Даже Колючка и тот только что прикатился... Они зашагали к дому - Коркоран с Дэвидом впереди, Бун рядом с Инид. Взяв его под руку, она заговорила тихо и доверительно: - У нас не было времени сколотить гроб. Просто завернули тело в тонкую белую ткань, а Тимоти нашел кусок парусины, и мы с Эммой смастерили из нее саван. Больше мы ничего не придумали. Хорас по-прежнему в смятении. Он считает, что надо убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше. - А как по-вашему? - Он, наверное, прав. Вероятно, действительно надо. Но как же не хочется покидать этот дом! Он служил нам пристанищем так долго... Да, а похоронить Гэхена решили за домом, у подножия старого дуба. - Вы, видно, любите деревья? - Да, люблю. И что тут необычного? Многие разделяют эту мою любовь. Вас удивит, если я скажу вам, что деревья придут нам на смену? Они переживут нас и займут наше место. Бун рассмеялся: - Утонченная гипотеза! Самая изысканная из всех, какие мне доводилось слышать... Инид не ответила, и путь продолжался в молчании. Только у самого дома она показала рукой направо: - Вот и времялеты. Уже на старте и ждут седоков... И впрямь на лужайке перед домом выстроились все три аппарата - два малых на ближних позициях, а чуть подальше большой ковчег, служивший жильем пропавшему Мартину. - Вы, как и ваш друг, отправитесь вместе с нами, продолжала она. - Интересно, кто-нибудь догадался уведомить вас об этом? Надеюсь, вы не против. Жаль, конечно, что вас угораздило впутаться в наши передряги... Бун ответил угрюмой шуткой: - Не отказался бы от таких приключений ни за что на свете... - Вы это серьезно? - Сам не знаю. Вернее, знаю одно. Если вы улетаете, то лучше уж я полечу с вами, куда бы вы ни отправились, чем останусь здесь, под куполом, на веки вечные... Коркоран с Дэвидом повернули налево в обход дома. - Сразу после похорон, - сказала Инид, - мы соберемся все вместе и окончательно определим курс действий... Откуда-то из-за дома донесся пронзительный скрежещущий визг. На мгновение визг прервался и сразу же возобновился - терзающий слух, леденящий душу вопль, с каждой секундой поднимающийся выше и выше, почти за пределы слышимости. Бун бросился на вопль и сам неожиданно всхлипнул на бегу: этот звук стискивал горло, подавляя все чувства, кроме ужаса. И все-таки он бежал и почти завернул за угол, когда что-то тяжелое и стремительное налетело на него и опрокинуло. Он покатился кубарем по траве и остановился, лишь уткнувшись в заросли шиповника. Выбираясь из колючих кустов на ровное место, он опять упал, теперь уже носом в грязь. Грязь была липкая - одной рукой он счищал ее с лица, другой пытался освободиться от кустов, что оказалось тоже не так-то легко: острые твердые шипы впились в одежду и отцепляться никак не желали. Как только удалось снять грязь хотя бы частично, он увидел Эмму, которая мчалась во весь дух к времялету Мартина. Вслед за ней бежали другие - сколько, было не сосчитать, может и все, - и бежали стремглав, будто сам дьявол гнался за ними по пятам. "Не иначе как Эмма, - мелькнула мысль, - сбила меня с ног..." Он рванулся, выдираясь из кустов, но не тут-то было: упрямый цепкий отросток держал за штанину мертвой хваткой, и осталось лишь сесть на землю лицом к дому. Из-за дома выдвигалось нечто непредставимое. Расскажи ему кто-то другой, он не поверил бы, что такое возможно: будто ожила паутина поперечником футов в двенадцать, если не больше. Паутина беспрерывно пульсировала, и по каждой из составляющих ее тончайших нитей проносились, мерцая и искрясь, вспышки энергии - Буну подумалось, что это энергия, хотя поручиться было нельзя. За переплетением нитей виднелось зеркало или какой-то диск, а может быть, глаз. Удалось различить, хоть и смутно из-за ярких вспышек энергии, механические придатки, уже устремившиеся наружу и вниз, прямо к сидящему на земле человеку. По паутине были разбросаны и какие-то другие детали, но об их форме и назначении нечего было и гадать. - Бун! - раздался крик. - Бун, дуралей, бегите, спасайтесь! Я подожду вас... Он вскочил как ужаленный, отодрав наконец штанину от куста. Повернулся к времялетам - на лужайке осталась лишь одна из малых машин. Люк был открыт, рядом с люком стояла Инид. - Бегите, бегите, - повторяла она. - Бегите!.. И он побежал, как не бегал никогда в жизни. Инид уже забралась во времялет и подавала ему изнутри отчаянные знаки. Достигнув люка, он прыгнул туда с разбегу, но зацепился ногой за край и упал неловко, навалившись на Инид. - Пустите, олух! - прошипела она. Он кое-как скатился набок. Люк с лязгом закрылся, В последнюю секунду Бун сквозь щель еще раз увидел паутину, почти накрывшую времялет. Инид старалась дотянуться до мерцающей в носовой части аппарата панели управления. Бун тоже пополз вперед - но внезапный толчок пришпилил его к полу, а вслед за толчком навалилась тьма. Такая же полная тьма, лишающая сил, какую он уже пережил в тот миг, когда ковчег Мартина покидал Нью-Йорк. 6. ИНИД + БУН Свет вернулся вновь - перемигивание огоньков на панели и слабое солнечное сияние с экранчика наружного наблюдения. Бун приподнялся на колени и попытался встать в рост, но больно стукнулся головой о потолок. - В этих малых машинах тесновато, - произнесла Инид легко и непринужденно, будто поспешное бегство ее нисколько не взволновало. - Тут надо ходить на четвереньках... - Где мы? - Трудно сказать. Мне было некогда устанавливать координаты в пространстве или во времени. Я просто скомандовала "старт". - Это был изрядный риск, не так ли? - Риск был. Но вы предпочли бы, чтоб я замешкалась и позволила тому страшилищу раздавить времялет? - Разумеется, нет. Я и не думал критиковать вас. - Разберемся по приборам, - сказала Инид, склоняясь над панелью. - Тут есть счетчик времени. Что касается нашего положения в пространстве, тут я ничего определенного узнать не смогу. - И что показывает ваш счетчик? - Считая от точки старта, мы передвинулись в прошлое более чем на пятьдесят тысяч лет. Если точно, на пятьдесят четыре тысячи сто. - За пятьдесят тысяч лет до Рождества Христова? - Именно, - подтвердила она. - Вокруг открытая местность. Равнина. Вдалеке холмы. Какие-то странные холмы... Бун прополз вперед, втиснулся рядом с Инид и вгляделся в пейзаж на носовом экране. Равнина, покрытая скудной травой, убегала к лысым невысоким холмам. В отдалении просматривались пятнышки, похожие на пасущихся стадных животных. - По-моему, Америка, - сказал он. - Прерии Среднего Запада. По всей вероятности, юго-западная часть нынешних Соединенных Штатов. Откуда я это знаю? Право, не могу объяснить, просто чувствую. В мое время здесь образовалась пустыня, но за пятьдесят тысяч лет до того вполне могли быть хорошие луга и пастбища... - А люди? - Людей здесь, видимо, нет. Считается, что люди пришли на этот континент за сорок тысяч лет до моего времени. Не раньше. Хотя ученые, конечно, могут и ошибаться. Так или иначе, это Америка ледникового периода. К северу отсюда должны быть ледники. - Тогда здесь относительно безопасно. Ни кровожадных дикарей, ни прожорливых хищников... - Хищники есть, но и добычи у них вдосталь. Они нас не потревожат. Вы представляете себе, где все остальные? Она пожала плечами. - Была такая минута, когда каждый сам за себя. - А Тимоти? Он же заявил, что не тронется с места... - И все-таки он, по-моему, улетел вместе со всеми. Только ваш друг Коркоран замешкался, стал препираться, хотел выяснить, что с вами. Но Дэвид схватил его и втолкнул во вторую малую машину. Оба времялета снялись раньше нас. - А вы дождались меня. - Не могла же я бросить вас на растерзание этому монстру! - Как вы думаете, этот самый монстр и разрушил базу в Афинах? - Не исключено. Точнее не скажешь. Выходит, вам знакомо это место, где мы сейчас? - Если это действительно юго-западная часть Штатов, я здесь бывал. Раза два проводил здесь отпуск. Очень похоже на те самые места, если только на Земле нет других районов с такими же холмами. Но я никогда не встречал ничего подобного в других частях света. - Еда и все прочее, что Хорасу заблагорассудилось швырнуть в наш времялет, должны быть где-то ближе к корме. Он загрузил припасы во все три ковчега, но очень спешил и, боюсь, не уделял должного внимания тому, что именно грузит. Кажется, то ружье, которое Дэвид привез для Тимоти из Нью-Йорка, попало как раз в нашу машину. - Вы хотите выйти наружу? - Думаю, рано или поздно придется, Тут слишком тесно. Надо выйти, размять ноги, слегка оглядеться и посоображать не спеша, что делать дальше. - У вас есть хоть какая-то идея, что делать дальше? - Ни малейшего проблеска, Однако и выследить нас в таком местечке, как это, будет нелегко, если вообще возможно. Пробравшись в кормовую часть времялета, Бун нашел ружье, рюкзак, связку одеял и еще с десяток узлов и пакетов, сваленных вслепую. Он кое-как собрал их все в кучу, а Инид тем временем открыла люк. На пороге Бун задержался и осмотрел ружье. Один патрон был в патроннике, в обойме еще пять. И можно было надеяться, что в одном из пакетов найдутся запасные боеприпасы. - Задержитесь на секунду, - бросил он Инид. Дайте мне выяснить, что вокруг... Спрыгнув на землю, он стремительно выпрямился, ружье взял на изготовку. Ну что за чушь, упрекнул он себя, тут же никого и ничего нет. Если это юго-запад Северной Америки пятьдесят тысячелетий назад, тут одни стада травоядных да рыскающие хищники, и хищники эти заняты чем угодно, только не тем, что лежат в засаде в ожидании, не забредет ли сюда случайно заблудившийся во времени человек, - к тому же человек для них не слишком лакомая добыча... Разумеется, вокруг никого и ничего не было. Земля была необитаемой, если не считать отдаленных пятнышек, которые он приметил раньше и признал за стадо на выпасе. Времялет лежат у подножия крутого холма, одного из разбросанных там и сям по равнине. Чуть ниже середины склона приютилась рощица тощих деревьев, скорее всего можжевеловых. За исключением этой рощицы и отдельных клочков травы, склон был совершенно голым. Однообразную его наготу нарушали лишь редкие выросты окаменевшего песчаника. Инид подошла поближе и молча встала рядом. - Мы здесь полные хозяева, - произнес Бун. Времялет не ошибся. Мало того что выбрал пустынную территорию, еще и в ней определил для посадки самый глухой уголок, какой только мог найти. - Времялет ни при чем, - возразила она. - Это получилось по чистой случайности. Солнце прошло уже полпути к закату - Бун решил, что оно стоит на западе, хоть и сам не мог бы сказать почему. В вышине плыла одинокая птица, не шевеля крыльями, дрейфуя на тепловых потоках. Стервятник, подумалось Бунт, высматривает, чем поживиться. Вблизи и вдали торчали небольшие валуны. Из-за недалекого валуна показалось что-то ползучее и устремилось извиваясь прочь от людей. - Вот кого надо остерегаться, - заметил Бун. - Змей? Как они называются? - Это гремучка. Гремучая змея. - Никогда о таких не слышала. Мое знакомство со змеями вообще ограничено. Кажется, я видела змей всего-то раз или два в жизни. - Некоторые змеи опасны. Не обязательно смертельно опасны, но ядовиты. - А гремучие змеи? - Укус их опасен, иногда смертелен. Но они, как правило, предупреждают о нападении, гремя трещоткой на хвосте. - Вы спрашивали, что нам делать. Я ответила, что у меня нет никаких идей. А у вас? - Для идей еще слишком рано, - ответил Бун. - Мы едва-едва приземлились. Вашими усилиями у нас появился запас времени. Давайте используем его наилучшим образом. - Вы хотите остаться здесь? - Ненадолго. Здесь нас ничто не держит, просто нечему держать. Но здесь можно передохнуть, собраться с мыслями и все спланировать. А пока давайте чуть-чуть осмотримся... С этими словами Бун тронулся вдоль подножия холма. Инид семенила рядом, стараясь не отставать. - Что вы ищете? - В сущности, ничего. Хочу познакомиться с рельефом, получить представление о том, где мы очутились и чего ждать. Может статься, где-нибудь на склоне обнаружится родник. Склоны сложены из песчаника. Песчаник хорошо впитывает воду, она просачивается вниз. А если наткнется на менее пористую породу, вытекает наружу. - Вам известны поразительные вещи... - Просто опыт жизни в лесу. Он дает знания о том, как что устроено в природе. - Вы дикарь, Бун. Он хмыкнул: - Конечно, дикарь, А чего вы от меня ждали? - Иные люди остались дикарями вплоть до нашей поры. Но дикарями, не похожими на вас. Мы потеряли контакт с тем, что вы именуете природой. Да в наше время природы почти и не осталось. То есть дикой, нетронутой природы... Склон впереди прерывался иззубренным обнажением песчаника. Едва они принялись огибать преграду, из-за нее выпрыгнул серый зверь, отбежал футов на пятьдесят и обернулся, разглядывая непрошеных гостей. - Волк, - сказал Бун со смехом. - Точнее, гигантский койот - разновидность степных волков. Наше появление его порядком озадачило. Волк вовсе не выглядел озадаченным. Он осторожно попятился бочком, смешно пританцовывая, потом, очевидно, убедившись, что прямой угрозы нет, неспешно уселся, обвив лапы хвостом. Всмотревшись еще пристальнее, приподнял верхнюю губу, собирался зарычать, но передумал и позволил губе опуститься, прикрыв обнаженные было клыки. - Где-нибудь поблизости есть и другие его сородичи, - сказал Бун. - Волки обычно не бродят поодиночке. - Они опасны? - Если достаточно проголодаются, то могут быть и опасны. Этот волк, по-моему, уже пообедал. - Волки и гремучие змеи, - заметила Инид. - Не уверена, что мне здесь нравится... Как только они обогнули выступ песчаника, Бун замер на полушаге так неожиданно, что Инид, следовавшая за ним по пятам, ткнулась ему в спину. Выступ изгибался вовнутрь, а затем вновь устремлялся наружу, образуя каменный карман. И там, вжавшись в карман, стоял уже не волк, а другой, еще более крупный зверь. Огромная черная, шерстистая голова с мощными, разнесенными не менее чем на шесть футов рогами была грозно опущена вниз. Густая борода, свисающая с нижней челюсти, волочилась по земле. Бун, схватив Инид за руку, медленно попятился назад. Глаза зверя, словно обведенные красным ободком, свирепо сверкали из-под спутанной шерсти. - Тихо, - предупредил Бун. - Никаких резких движений, иначе он может броситься на нас. Видимо, его донимают волки. Он стар и доведен до отчаяния. Только отступив за край выпуклости перед карманом, Бун позволил себе остановиться. Отпустив руку женщины, поднял ружье к плечу и пояснил: - Это бизон. В Америке их называют степными быками. - Какой же он огромный! - Старый бык. Потянет на тонну, если не больше. Не то что бизоны двадцатого века. А может, это какой-то вымерший вид, например латифрон. Точно не знаю. - Вы сказали, его донимают волки. Но где волкам с ним тягаться! - Он стар и, вероятно, болен. Рано или поздно они его доконают. Терпения волкам не занимать. Неспроста он прижался к скале - стоит насмерть на последнем рубеже. - Я заметила там вблизи пару волков. И еще одного выше по склону. - Я же говорил вам - они охотятся стаями. - Бедный бык, - сказала Инид. - Мы не можем как-то помочь ему? - Самым добрым делом было бы пристрелить его, но на это я пока не способен. А вдруг ему еще выпадет шанс удрать? Хотя, честно говоря, сомневаюсь. Видите птицу там наверху? - Я ее заметила еще раньше. Парит кругами. - Выжидает. Предчувствует, чем все кончится. Когда волки загрызут бизона, стервятнику тоже кое-что останется. Пойдемте дальше. Мы ведь собирались поискать воду... Вскоре они и впрямь нашли крошечный ручеек, просачивающийся из-под пласта песчаника. Собственно, ручейка как такового не было, он сразу впитывался в пересохшую почву, напоминая о себе лишь нешироким влажным пятном. Бун с усилием выкопал ямку, где могла бы собираться вода. Потом они вернулись к времялету взять какую-нибудь посудину, которую можно было бы использовать как ведро. Нашли только скромную кастрюльку. Когда снова добрались до источника, воды в ямке набралось как раз на кастрюльку. Тем временем Бун убедился, что определил положение солнца без ошибки. Солнце действительно было на западе и успело скатиться гораздо ближе к горизонту. - В тех можжевеловых зарослях найдутся дрова, - сказал он. - Нам понадобится костер. - Если бы у нас был топор! - откликнулась Инид. - Я перебрала все, что Хорас запихал в нашу машину. Пища, одеяла, эта кастрюлька, сковородка, зажигалка - вот и все. Топора нет. - Ничего, обойдемся, - утешил ее Бун. Они дважды поднимались к зарослям и приволокли древесины больше, чем требовалось на ночь. Солнце уже свалилось за горизонт. Бун запалил костер, предоставив Инид рыться в рюкзаке, выбирая еду. - По-моему, лучше всего остановиться на ветчине, - предложила она. - Тут есть и буханка хлеба. Как вам это покажется? - На мой взгляд, замечательно, - поддержал Бун. Сидя у костра, они жевали сандвичи с ветчиной, а вокруг сгущалась ночь. Где-то поблизости жалобно скулил волк, издалека доносились и другие звуки, которые Бун был не в силах распознать. Тьма становилась все непрогляднее, высыпали звезды, и Бун принялся вглядываться в них, прикидывая, есть ли изменения в рисунке созвездий. Минуту-другую чудилось, что да, есть, однако он и в своем-то столетии не был знатоком звездного неба и не мог судить об этом с точностью. На земле, за пределами светового круга, тоже загорелись как бы слабые звездочки - парами, одна подле другой. - Волки? - догадалась Инид. - Очень похоже. Скорее всего, они никогда прежде не видели костра. И никогда не видели человека, да и запах его был им незнаком. Им любопытно, а может, и страшновато. Во всяком случае, они настороже. Будут наблюдать за нами исподтишка, на большее не осмелятся. - Вы в этом уверены? - Более или менее. Они уже нацелились на того бизона. Когда проголодаются, пойдут на него в атаку. Возможно, два-три из них погибнут, зато остальные насытятся до отвала. Сейчас они просто-напросто ждут, чтобы бизон еще немного ослабел, и уж тогда попробуют его добить. - Но это ужасно! - воскликнула Инид. - Поедать друг друга... - А мы чем лучше? Наша ветчина... - Да знаю я! Знаю! И все-таки ветчина - это не совсем то же самое. Свинью растили специально на убой. - А по существу никакой разницы: одни существа лишаются жизни, чтобы другие жили. - По существу, - заявила она, - никто из нас еще не достиг подлинной цивилизованности. Меня, признаться, занимает другое. Когда вы там, в Гопкинс Акре, высвободились из куста шиповника и бросились сломя голову к времялету, а страшилище за вами по пятам, я ожидала, что вы вот-вот исчезнете... - Исчезну? Как - исчезну? С чего вдруг? - Вспомните, вы же сами нам рассказывали. Что вы можете в миг опасности взять и ступить за угол. - Ах вот что! Наверное, страшилище не представляло особой опасности. Вы дожидались меня, люк был открыт. По-видимому, моя способность ступить за угол проявляется лишь как последнее средство к спасению. - И еще одно. В Нью-Йорке вы ступили за угол, прихватив с собой Коркорана, и очутились в ковчеге Мартина. А куда вы попадали в предыдущих случаях? - Странная вещь, - ответил он, - но я толком не помню. По всей вероятности, в тех случаях я проводил за углом, где бы это ни было, самый короткий срок. Спустя мгновение я возвращался обратно в свой привычный мир. - Как хотите, но это не могло длиться всего мгновение. Вам надо было пробыть там достаточно долго, чтоб опасность миновала. - Да, конечно, вы правы, но я как-то не пробовал выяснять это даже для себя. Наверное, просто избегал смотреть фактам в лицо. Правда, черт ее побери, казалась слишком неправдоподобной. Однажды, помнится, я сказал себе, что дело в каком-то сдвиге во времени, но не посмел довести мысль до конца. Испугался. - Но где же вы все-таки были? У вас должны были сохраниться хоть какие-то впечатления! - Каждый раз все казалось ужасно расплывчатым, я словно окунался в густой туман. В тумане были какие-то предметы, но я их четко не видел. Ощущал, что там что-то есть, и замирал от страха. Но почему это вас интересует? - Время - вот что меня интересует. Мне пришло в голову, что вы могли передвигаться во времени. - Не испытываю уверенности, что дело обстоит именно так. Я лишь подумал однажды, что это не исключается. Это было бы простейшим объяснением явления, иначе совершенно непостижимого. А мы всегда ищем самых легких, простых ответов. Даже когда самый легкий ответ все равно невозможно понять. - Вот мы умеем путешествовать во времени, - сказала она, - но я убеждена, что никто из нас по-настоящему не понимает, как это происходит. Мы стащили аппаратуру у бесконечников, и все. Кража стала нашим ответным ударом, у нас не было другого способа бежать от них. Давно, задолго до знакомства с бесконечниками, человечество овладело сверхдальними путешествиями в пространстве. Допускаю, что именно наши дальние путешествия привлекли внимание бесконечников, пробудили у них интерес к нам. Я даже задавала себе вопрос, не связаны ли межзвездные полеты на скорости, многократно превышающей скорость света, с использованием базовых элементов теории времени. Ведь известно, что пространство и время как-то взаимосвязаны, хоть я никогда не могла этого до конца постичь. - Значит, вы заимствовали технику путешествий во времени у бесконечников. И вы еще называете себя дикарями. Да какие же вы дикари! Уж если кто-то способен не только заимствовать такую идею, но и запрячь ее в работу... - Там в будущем остались другие, кто наверняка сумел бы использовать путешествия во времени получше нашего. Только они не проявили к тому никакой охоты. Машины, даже самые хитроумные, какие нужны для путешествий во времени, их теперь не волнуют. Они перешли на иной, высший уровень... - На уровень упадка - вот куда они перешли, - выпалил Бун. - Они отказались от своей человечности. - А что такое человечность? - опросила она. - Вы мне не поверите. Но вы здесь со мной, а не там, за миллион лет в будущем. - Прекрасно понимаю. И тем не менее как может кто бы то ни было знать точный ответ? Разумеется, Хорас всегда уверен в собственной правоте, но Хорас фарисей. Эмма также уверена в правоте Хораса, но с ее стороны это слепое, глупое поклонение мужу. А вот про Дэвида не могу сказать ничего определенного. Дэвид - шалопай, ему, по-моему, просто наплевать на других... - А по-моему, нет, - возразил Бун. - Когда доходит до кризиса, ему вовсе не наплевать. - Есть так много целей, которых человечество могло бы достичь, - продолжала Инид. - Оно могло бы сделать еще очень, очень многое. И вдруг, если историки не врут, люди потеряли интерес к чему бы то ни было. Неужели в наше сознание встроен врожденный тормозной механизм, принуждающий нас замедлить ход? Думаю об этом, думаю - и ни до чего не додумываюсь. Хожу и хожу кругами. Таково уж мое проклятие - ум не в силах успокоиться, пока не переберет все-все возможности, пока не уяснит все тонкости вопроса. - Ну-ка сбавьте обороты, - сказал Бун. - Вы никак не решите все загадки мироздания за один вечер. Вам надо поспать. Ступайте во времялет, а я останусь здесь и буду поддерживать огонь. - Не боитесь, что вас растерзают волки? - Я сплю чутко. Буду регулярно вставать и подбрасывать дрова. Пока горит костер, волки предпочтут держаться в отдалении. - Лучше я тоже останусь здесь, рядом с вами. Так мне будет спокойнее. - Вам решать. Но во времялете безопаснее. - Я там задохнусь. Пойду принесу одеяла. Вы ведь тоже не откажетесь от одеяла, не так ли? Он кивнул: - Ночью может похолодать... Взошла луна. Огромная, желтая, будто распухшая, она плыла вверх над нагими холмами, которые стали теперь пепельно-серыми. Земля казалась вымершей - ни шевеления, ни шороха. Даже любопытствующие волки куда-то пропали: за световым кругом больше не было горящих глаз. Потом Бун заметил в лунном сиянии тихо скользнувшую тень и понял: нет, они не ушли, а как бы растворились в ночи, сделались бесплотными. На него повеяло пустотой и одиночеством. Вернулась Инид, протянула ему одеяло и осведомилась: - Одного довольно? - Вполне. Я наброшу одеяло на плечи. - Вы что, собираетесь спать сидя? - Мне не привыкать. Это помогает не терять бдительности. Если задремлешь, клюнешь носом и сразу проснешься. - Никогда не слушала ничего более нелепого, - заявила она. - Вы все-таки удивительный тип. Бун ответил ей смешком. Через полчаса, когда он встал подбросить дров в огонь, она уже крепко спала, завернувшись в одеяло с головой. Поддержав костер, он снова уселся, натянул одеяло на плечи и, укутавшись поплотнее, положил ружье на голени. Когда он очнулся в следующий раз, луна стояла высоко в небе. Пламя костра чуть поникло, но топлива пока хватало. Он позволил голове упасть на грудь и почти задремал опять, как вдруг, резко придя в себя, увидел: по ту сторону костра тоже кто-то сидит. На сидящем было какое-то смутно видимое одеяние и нечто наподобие конической шляпы, съехавшей вперед и полностью закрывшей лицо. Бун не шелохнулся. Сознание еще не прояснилось со сна, и, чуть приоткрыв глаза, глядя на нежданного посетителя сквозь ресницы, он поневоле недоумевал: действительно там кто то сидит или это пустая, навеянная сном галлюцинация? Тот другой также не шевелился. Может, это волк, деформированный сном в сидящего человека? Ну уж нет, сказал себе Бун. Волк, по-дружески расположившийся у костра, - чепуха, это не волк. Стряхнув летаргию, Бун с трудом поднялся. При первом же его движении видение за костром исчезло. Вот видишь, сказал он себе, там и не было никого, просто-напросто ночной мираж... Переворошив угли подвернувшимся под руку поленом, он сгреб в кучу все, что не догорело, подбавил еще дров и, завернувшись в одеяло, снова задремал. Наконец он очнулся еще раз, теперь постепенно, как пробуждался бы в собственной постели, однако в подсознании по мере пробуждения нарастал и сигнал опасности. Сигнал заставил его напрячься, он чуточку приоткрыл глаза - прямо перед ним, почти нос к носу, сидел волк. Довольно было приподнять веки повыше, и волчьи глаза, желтые, зловещие, уставились на него в упор не мигая. Мозг, переполошившись, взывал к каким-то немедленным действиям, но Бун усилием воли удержал тело в повиновении. Не было сомнения: сдел