синеве. Послышался голос Дэвида: - Что вас приворожило? Что там такое? Коркоран рывком вернулся к действительности. Он совсем забыл про Дэвида. - Что вы сказали? Извините, не расслышал... - Я спросил, что вы увидели там над гребнем. Вы стоите, вперившись в чистое небо. - Ничего особенного, - ответил Коркоран. - Показалось, что вижу ястреба. Теперь птица ушла в сторону солнца и пропала. Он снова бросил взгляд на гребень. Там по-прежнему стояло дерево, и вокруг него вилась лестница. - Пожалуй, пора возвращаться, - сказал Дэвид. - Осматривать тут и впрямь нечего. - Да, наверное, - отозвался Коркоран. - Пустая была затея, напрасная трата времени... Дэвид, очевидно, не замечал дерева с лестницей, как бы ни всматривался. А я, попенял себе Коркоран, ничего ему не сказал. Какого черта я промолчал? Из боязни, что он мне не поверит? Или потому, что знать о дереве ему просто незачем? Старое-старое правило ни с кем ничем не делись, храни свои открытия про себя на случай, что в один прекрасный день они тебе пригодятся... Еще одно проявление удивительной способности видеть то, чего не видят другие. Точно таким же образом был замечен ковчег Мартина, не видимый для других. Ковчег обернулся реальностью, и дерево в свой черед обернется реальностью - но это его личная вотчина, знание, не доступное никому, кроме него, и он сбережет это знание для себя. Дэвид уже шел под гору. Коркоран в последний раз удостоверился, что дерево на месте, и устремился за Дэвидом. Старик у ворот куда-то делся, но времялет неподвижно ждал их на том же лужке. - Ну и что теперь? - спросил Дэвид. - Пойдем поищем поселение ненавистных старику бездельников? - Я бы не против, - сказал Коркоран. - Надо же каким-то образом прояснить ситуацию. Пока что мы здесь словно в вакууме... - Мне бы особенно интересно узнать, - поддержал Дэвид, - как обстоит дело с бесконечниками, объявились они или еще нет. Вроде бы они впервые высадились на Земле именно в эту эпоху, но точная дата мне неизвестна. - Неужели вы думаете, что жители захолустной деревни смогут вас просветить? Честно говоря, район выглядит отрезанным от мира. - Какие-то слухи доходят сюда все равно. А нам всего-то и нужно что узнать, прилетели бесконечники или нет. Самый неопределенный слушок - вот вам уже и ответ. На краю лужка обнаружилась тропинка, ведущая в долину, где бежала весело бормочущая река. Дэвид без долгих раздумий повернул вниз по течению. Идти было легко - долина не обещала препятствий, да и тропа по-над берегом становилась все более хоженой. - Слушайте, может, вы хоть чуть-чуть подготовите меня к тому, что я увижу? - попросил Коркоран. - Каков, например, экономический уклад? Дэвид усмехнулся: - Это потрясет вас до глубины души, но в принципе никакого уклада на Земле не осталось. Всю работу выполняют роботы, денег нет и в помине. Можно, наверное, сказать, что остаточная экономика передана в руки роботов. Они распоряжаются имуществом, они заботятся обо всех и обо всем. Никому из людей не надо думать о том, как свести концы с концами. - Но в таком случае, - недопонял Коркоран, - что прикажете делать людям? Чем заниматься? - Люди думают. Сидят и думают в свое удовольствие, а если выпадает возможность поговорить, упражняются в красноречии. - В мое время, - сообщил Коркоран, - фермеры, когда выбирались в город, любили посидеть в каком-нибудь заведении за чашечкой кофе. Бывало, к ним подсаживались ремесленники и мелкие бизнесмены, и все хором принимались решать судьбы мира, причем каждый не сомневался, что знает, о чем толкует. Разумеется, ни черта он не знал, но какая разница! В своем кругу он казался себе мыслителем мирового масштаба. Но в ваше-то время такого не может быть. А вы уверяете, что все поголовно... - Нет, не все, бывают исключения. Мы как раз составляли меньшинство. Несмышленые простофили, мы не понимали, что происходит, и не желали подстраиваться. Нас считали смутьянами и крикунами, занозой в теле здорового общества... - Насколько я понимаю, никакими смутьянами вы не были. - Не были. Но подразумевалось, что мы подаем дурной пример. - Они миновали небольшой взгорок, и Дэвид остановился. - А вот и наша деревня... Деревня была маленькая и аккуратненькая - два-три относительно просторных дома, остальные просто домики, да и тех не более двух десятков. А улица вообще единственная, и не улица даже, а узкая дорога. Через речку был перекинут мост, и на другом берегу ровная пойма была исчерчена квадратами полей и садов. По-за поймой опять поднимались холмы. - Автономная община, - догадался Коркоран. - Изолированная. Роботы пасут скот, роботы возделывают поля... - Совершенно верно. И тем не менее местные жители имеют все, чего только пожелают. Правда, и потребности у них ограниченные. Они спустились со взгорка на дорогу-улицу. На ней не было ни души, кроме одинокого старика, бредущего неспешно и осмотрительно по своим стариковским делам. Потом из крайнего домика показался робот и направился навстречу Дэвиду и Коркорану целеустремленным шагом. Подойдя вплотную, робот замер по стойке "смирно". Это был самый обычный робот, деловитый, лишенный всякого изыска, и обратился он к ним без околичностей и светских условностей: - Добро пожаловать к нам в деревню. Рады вашему прибытию. Не будет ли угодно последовать за мной и отведать нашего деревенского супа? У нас сегодня только суп и домашний хлеб, зато вдосталь. Кофе у нас, к сожалению, весь вышел, зато можем предложить кружку нашего лучшего эля. - Принимаем ваше гостеприимство с глубокой благодарностью, - чопорно ответил Дэвид. - Мы изголодались по обществу. Совершаем протяженный пеший марш и за последнее время почти ни с кем не встречались. Но один из встречных упомянул ваше поселение, и мы специально сделали крюк, чтобы посетить вас. - У нас найдутся джентльмены, - продолжал робот, - которые будут рады побеседовать с вами. Мы самодостаточны и обособлены от мира, и у нас довольно времени на углубленные умственные занятия. В этой скромной деревне есть мыслители, готовые потягаться с кем угодно на всей планете. Развернувшись, робот повел путников в тот самый домик, откуда и появился, и услужливо отворил им дверь. Вдоль стены шла стойка, перед ней выстроились в ряд высокие табуреты. Центр комнаты занимал большой круглый стол, на котором горели свечи, а вокруг стола сидели шесть мужчин. Пустые суповые миски были сдвинуты в сторону, перед каждым из шестерых стояла глиняная пивная кружка. В комнате было душно и темно: два крошечных оконца давали слишком мало света, и свечи тоже почти не помогали. - Джентльмены, - торжественно оповестил робот, - у нас гости. Будьте добры, подвиньтесь и дайте им место. Мужчины за столом сдвинули стулья, гости сели, и на несколько минут воцарилась тишина: Дэвида с Коркораном изучали внимательно, чтобы не сказать - подозрительно. В свою очередь, Коркоран рассматривал лица собравшихся. Все они были пожилые, если не старики, некоторые отпустили бороды, но оставляли впечатление людей опрятных и респектабельных. Ему показалось, что он уловил запах банного мыла, да и скромная одежда была стираной и глаженой, хотя кое у кого изрядно поношенной. Первым, кто нарушил молчание, оказался старик с копной белоснежных волос и поразительной серебряной бородой. - Мы только что беседовали о том, - объявил он, - что человечество избавилось наконец от нужды крутиться в беличьем колесе, куда его загнало предшествующее экономическое и социальное развитие. Все мы убеждены, что спасение пришло буквально в последнюю минуту, но придерживаемся разных точек зрения на то, почему и как люди дошли до жизни такой. Правда, мы все согласились для начала, что прежний мир стал чересчур искусственным, чересчур кондиционированным и стерилизованным, слишком комфортабельным и человек превратился в балованного зверька под компьютерным колпаком. А вы, часом, не задумывались над этим? Вот те на, воскликнул про себя Коркоран. С места в карьер, и ни взаимных представлений, ни расспросов, кто мы и чем занимаемся, ни уверений типа: "Как мы рады, что вы заглянули к нам". Вообще никаких разговоров о погоде, никаких предисловий. Эти люди фанатики, решил он. Но где же признаки фанатизма, где дикий блеск в глазах, где напряженность в каждом движении? Напротив, они кажутся людьми спокойными, приятными и покладистыми... - Само собой разумеется, - молвил Дэвид так же негромко, как старик с серебряной бородой, - время от времени нам доводилось думать на эту тему. Но наши мысли шли по другому направлению: почему человечество загнало себя в капкан? Мы доискиваемся причин, но тут столько факторов и они так перепутаны между собой, что прийти к определенному выводу весьма затруднительно. А недавно до нас донеслись отрывочные слухи о новой философской школе, которая учит, что окончательное решение всех человеческих проблем - в переходе к иному состоянию, к бестелесности. Это для нас совершеннейшая новость. Видно, мы так долго оставались вне пределов досягаемости, что только сейчас натолкнулись на идею, обсуждаемую довольно давно. Нам бы очень хотелось разобраться в ней по существу. Все за столом шевельнулись заинтересованно. - Расскажите-ка, - произнес Серебряная Борода, - расскажите все, что вы об этом слышали. Что точно вам говорили? - Да почти ничего, - ответил Дэвид. - Одни шепоточки и никаких объяснений. Никаких подробностей - это-то нас больше всего и озадачивает. Да, однажды мы слышали странное определение - бесконечники. Но что это слово значит, не имеем представления. Слово взял человек с совершенно лысой головой и большими черными усами, отвислыми, как у моржа: - Мы тоже слышали про бесконечников, но знаем ненамного больше вашего. Словечко занесли к нам такие же случайные путники, как вы. Один, помнится, придерживался мнения, что бестелесность наконец-то принесет нам бессмертие, которого мы жаждали от века... Робот внес и поставил перед Коркораном и Дэвидом огромные миски с супом. Коркоран поднес ложку ко рту - суп был теплый и вкусный. Кусочки мяса, вероятно говяжьего, вермишель, морковка, картошка, лук. Вторая ложка отправилась вслед за первой без всякой натуги. Заговорил третий мужчина. У этого тоже была бородка, но жиденькая. - Нетрудно понять, почему новая идея способна привлечь очень и очень многих. Смерть всегда казалась несправедливой. Борьба за долголетие - это же попытка протеста против неизбежности, против жестокого конца... - Насколько я понимаю, - вмешался мужчина несколько помоложе, - бестелесность означает или, по меньшей мере, может означать потерю индивидуальности. - Что ты имеешь против общности с другими? - спросил Жиденькая Бородка. - По сути мы обсуждаем пути развития разума, - веско заявил Серебряная Борода. - Если бестелесное существование возможно в принципе, разум станет бессмертным и телом можно пренебречь. Если вдуматься в подобную перспективу, то, пожалуй, разум, интеллект важнее всего остального. - Но что такое разум без тела? - не унимался тот, что помоложе. - Как ни говори, а интеллекту нужно какое-то вместилище. - Не уверен, не уверен, - заявил Серебряная Борода. - Не исключаю, что разум есть нечто, лежащее вообще вне параметров физической Вселенной. Сдается мне, мы в силах найти объяснение чему угодно, кроме времени и интеллекта. Перед этими двумя загадками пасуют мыслители всех эпох. Робот принес кружки с элем и шлепнул на разделочную доску буханку ржаного хлеба. - Ешьте, - потребовал он. - Это добротная здоровая пища. Если хотите, супа можно добавить. Эля тоже можно долить. Коркоран отрезал толстый ломоть Дэвиду, а потом себе. Обмакнул хлеб в суп, отведал. Хлеб был отменный, эль тоже. Еда доставляла подлинное наслаждение. Однако Дэвид вновь предпочел не есть, а говорить. - Но как же насчет бесконечников? - спросил он. - Мы слышали голый термин без всяких разъяснений, кто или что это такое. Старик с серебряной бородой ответил: - Как и вы, мы питаемся слухами, только слухами. Вроде бы это культ, но предположительно не чисто человеческий. Есть молва о каких-то инопланетных миссионерах... - У нас слишком мало данных для плодотворной дискуссии на эту тему, - вставил Жиденькая Бородка. - Может, это из тех идеек, что являются время от времени, вспыхивают ярким пламенем, а потом прогорают и гаснут, как свечки. Вы говорите - бестелесность, но как ее добиться? - Полагаю, - вклинился Моржовый Ус, - что уж если человечество действительно загорелось идеей бестелесности, то и путь отыщется. Сколько раз бывало, что человек осуществлял проекты, за которые ему бы лучше вообще не браться! - А все восходит, - заявил Серебряная Борода безапелляционным тоном, - к одной нашей особенности, о которой мы с вами не раз толковали долгими вечерами. К ненасытной человеческой погоне за счастьем... Коркоран в разговор не вмешивался - пусть себе болтают что хотят. Подобрал последние капли супа хлебным мякишем, вдумчиво осушил кружку и потянулся. Наелся он на славу, казалось, желудок вот-вот лопнет. Потом он обвел комнату взглядом и в первый раз заметил, что это жалкая лачуга. Тесная, унылая, лишенная каких бы то ни было украшений - укрытие от непогоды и ничего больше, обиталище, способное удовлетворить разве что роботов. Притом качество постройки было безупречным, да другого от роботов и ждать не приходится. Стол и стулья были сделаны из добротного прочного дерева, продержатся века и века. Но, кроме добросовестного труда и прочного дерева, отметить было просто нечего. Миски и кружки - самая незатейливая керамика, свечи самодельные, и даже столовые ложки вырезаны из дерева, правда, отполированы. И все же эти деревенские жители, собравшись за грубым столом в примитивной лачуге, устраивают дискуссии по вопросам, которые ни по положению своему, ни по знаниям не в силах решить, радостно пережевывают суждения, ни на чем по сути не основанные. Хотя, осадил себя Коркоран, какой я им судья, да и за что их судить? Это древняя почтенная традиция, ведущая отсчет от самой зари истории. Еще в древних Афинах горожане завели манеру встречаться на рыночной площади ради высокопарных бесед - и столетиями позже досужие американские обыватели присаживались на крылечке сельской лавчонки и толковали столь же напыщенно, как древние афиняне, о материях, начисто им не доступных. А английские клубы, где праздные джентльмены, шамкая, изрекали прописные истины над стаканчиком виски? Праздность, сказал себе Коркоран, - вот в чем горе. Праздность и гипнотическое ослепление от блеска собственных мыслей. Шестеро, что собрались здесь, праздные люди, избавленные от любых хлопот попечением роботов и компьютеров. Дэвид поднялся с места со словами: - Боюсь, нам пора идти. С удовольствием задержались бы подольше, но надо продолжать путь. Спасибо за еду, выпивку и беседу... Ни один из шестерых и не подумал подняться, предложить рукопожатие или хотя бы попрощаться вслух. Они ограничились тем, что подняли на мгновение глаза, кивнули в знак согласия и тут же продолжили нескончаемый диспут между собой. Коркоран встал вслед за Дэвидом и направился к двери, которую опередивший их робот успел отворить. - Спасибо за суп и за эль, - повторил Дэвид. Робот, в отличие от хозяев, хотя бы откликнулся: - Всегда рад услужить. Заходите в любое время. Как только они оказались на улице, робот скрылся за дверью. Улица была пуста. - Ну вот мы и выяснили то, за чем пришли, - заметил Дэвид. - Мы знаем, что бесконечники уже прилетели, обосновались на Земле и приступили к выполнению своей миссии. - Мне жаль этих местных, - произнес Коркоран. - Несчастные ублюдки, возомнившие о себе Бог весть что. Им просто нечего делать, кроме как восседать и пустословить. - Жалеть их незачем, - возразил Дэвид. - Может, они и сами не понимают этого, но они нашли свое счастье. Сейчас они на седьмом небе... - Может и так, но не ужасно ли, что человечество мельчает подобным образом! - Пожалуй, оно именно к тому и стремилось. На протяжении всей истории люди искали, кто бы выполнил за них их работу. Сперва собаки, быки, лошади. Затем машины и, наконец, компьютеры и роботы. Когда они достигли посадочной площадки на лужке, внизу, в долине, уже начали сгущаться ранние сумерки. Отделившись от времялета, им навстречу выплыло неясное скопление искристых точек, Коркоран, первым обративший внимание на искры, так и замер оторопев. Волосы на голове чуть было не встали дыбом в атавистическом страхе, но через секунду он сообразил в чем дело, и тихо сказал: - Дэвид, взгляните, кто к нам пожаловал... Дэвид шумно обрадовался: - Генри, как хорошо, что ты нас нашел! Я уже почти не надеялся... Генри, двигаясь над самой травой, подплыл поближе. "След оказался долгим, - сообщил Генри. - Пришлось проделать дальний путь." - Что с остальными? Ты-то сам был в каком времялете? "Ни в каком. Я остался в Гопкинс Акре. Мне было известно, что три машины взяли старт поодиночке и придется отслеживать каждую в отдельности." - Выходит, ты заранее планировал начать с нуля? "Именно так. И хорошо, что так. Возникли осложнения." - Что ж, нас ты нашел. Но почему ты решил начать с нас? Ясно же, что мы-то способны сами о себе позаботиться. Следовало сначала отследить Инид. У нее опыта меньше, чем у других, и она подвергается наибольшему риску. "Я так и поступил, - ответил Генри. - Но она исчезла." - То есть как исчезла? Она должна была подождать тебя. Не могла же она не подумать, что ты будешь ее искать! "Может, и должна была, но не дождалась. Первую посадку она совершила благополучно, но не осталась на месте, а улетела снова. И рядом с местом первой посадки лежит мертвое страшилище." - Мертвое? Кто же мог убить его? - Наверное, Бун, - предположил Коркоран. - Бун был вместе с Инид. Он бежал к ее машине, а страшилище за ним по пятам. Я хотел прийти к нему на помощь, но вы же сами, Дэвид, схватили меня и пихнули в свой времялет. "Вы не даете мне дорассказать, - посетовал Генри. - Обязательно вам надо всунуться с какой-нибудь чепухой. А я ведь еще не договорил." - Ну так не мямли, говори дальше, - бросил Дэвид, не скрывая раздражения. "Вторично Инид вылетела одна. Уверен, что одна. Буна она не взяла." - Этого просто не может быть! Ей никак не следовало покидать его. "Я почти ни в чем не уверен, - ответил Генри. - Только дедуктивные выводы. Сначала я побывал на месте первой посадки Инид. От Гопкинс Акра на пятьдесят тысячелетий в прошлое, на юго-западе Северной Америки. Времялет оттуда ушел, но оставил отчетливый запах. Хотя от повторного старта меня отделяло не меньше недели." - Он сказал - запах? - переспросил Коркоран. - Он что, выслеживает времялеты по запаху? - Не знаю, - ответил Дэвид. - Да он и сам, наверное, не знает, так что даже спрашивать нет смысла. Он обладает чутьем, какого нет ни у меня, ни у вас, а о деталях не стоит и гадать. "Я могу то, что могу. Как это у меня получается, сам не знаю и не допытываюсь. Однако позволите вы мне продолжить или нет?" - Сделай одолжение, - произнес Дэвид. "Я осмотрел все вокруг. Там разводили костер - сравнительно недавно, два-три дня назад, быть может четыре, но никак не больше. Рядом с кострищем сложена пирамида из камней. Но пирамиде - листок бумаги, прижатый верхним камнем. К сожалению, мне не удалось ни поднять камень, ни сконцентрировать себя в достаточной мере, чтоб я мог разобрать, написано ли на листке что-нибудь и что именно. Но, вероятно, что записка, оставленная на случай появления кого-нибудь из нас. А неподалеку валяются остатки страшилища, а также скелет огромного зверя, судя по рогам, какого-то доисторического быка." - И никаких следов Буна? - не выдержал Коркоран. "Никаких. Я искал, хотя, честно признаюсь, не очень длительно. У меня слишком заботила судьба Инид. След был долог, не сбиться было тяжко, однако я нашел место, где времялет приземлился повторно." - И Инид там тоже не оказалось, - докончил Дэвид за Генри. "Ни ее, на времялета. И машина больше не взлетела, ее куда-то утащили. На почве остались следы от полозьев и колес. Сперва машину тащили волоком, потом погрузили в экипаж. Я пытался узнать куда, но след потерялся." - Надеюсь, ты искал не только времялет, но и Инид? "Я проверил все варианты. Двигался кругами, забирался в укромные уголки, заглядывал в каждую щель. И нигде ни разу не ощутил ее. Останься она в этом районе, я почувствовал бы наверняка." - Итак, Инид пропала без вести. А времялет достался кому-то, кому не должен был доставаться... - Но ведь очень может быть, - сказал Коркоран, - что похитители даже не догадываются, что у них в руках. Нашли непонятную машину, заинтересовались и утащили, пока не объявился владелец. Утащили в надежде позже разобраться, что это такое... - Дэвид скорчил кислую мину и с сомнением покачал головой, но Коркоран продолжал: - Послушайте, много ли времялетов на всем белом свете? Многие ли до наступления вашей эпохи верили в самую возможность путешествий во времени? "А ведь не исключено, что Коркоран прав, - вмешался Генри. - Тебе бы почаще прислушиваться к нему Дэвид. У него есть голова на плечах. И он умеет смотреть фактам в лицо." - В настоящий момент не вижу большого смысла углубляться в обсуждение этой проблемы, - парировал Дэвид. - Инид вне досягаемости, ее времялет пропал. Где теперь ее искать, как искать? "Лучше всего вернуться на ее первую, доисторическую стоянку, - предложил Генри. - Найдем Буна, расспросим его. Возможно, он даст нам какой-то ключ к дальнейшим поискам. Инид вполне могло сказать ему что-то по поводу своих намерений." - А ты можешь указать нам путь? У тебя есть координаты? "И очень точные. Что касается пространственных координат, я замерил их самым тщательным образом. И во временных координатах сильно не ошибусь." - Вероятно, ты прав, - заявил Дэвид. - Вдруг там и впрямь найдется что-нибудь, от чего можно оттолкнуться? Иначе мы, чего доброго, будем гадать о судьбе Инид до скончания веков. - Всегда предпочтительно делать что-то, чем ничего не делать, - согласился Коркоран. Сказано - сделано. Дэвид нырнул в люк времялета и, протянув руку, втащил Коркорана за собой. - Замкните дверь, - приказал он, - и устраивайтесь поудобнее. Стартуем, как только Генри даст мне координаты. - Пока Коркоран справлялся с засовами, Дэвид занес координаты в бортовой журнал и потянулся к рычагам управления. - Держитесь крепче!.. Толчок - и тьма, полная, беспощадная тьма. И почти мгновенно - по крайней мере, так показалось еще одно, победное восклицание Дэвида: - Прибыли!.. Найдя люк на ощупь и вновь повозившись с засовами, Коркоран вывалился наружу. Солнце палило безжалостно, небо казалось расплавленным. На фоне бледной синевы вздымались крутые лысые холмы. В воздухе танцевал песок, переливчато колыхалась полынь. На равнине лежал побелевший скелет исполинского зверя. - Ты уверен, что это нужное место? - справился Дэвид у Генри. "Оно самое. Ступай прямо, и увидишь золу от костра." - Но тут нет никакой пирамиды, - усомнился Коркоран. - Ты же говорил, что подле костра сложена пирамида из камней, а наверху записка... "Верно, пирамиды нет. Но камни, из которых оно было сложено, валяются на земле. Кто-то их разбросал." Подойдя к камням вплотную, Коркоран убедился, что камни действительно разбросаны, а в середине между ними выкопана яма. Зола, оставшаяся от выгоревшего костра, по сравнению с песком казалась молочно-белой. - Волки или лисицы, - определил Коркоран. - Расшвыряли камни, специально чтобы подобраться под них. Под пирамидой было зарыто что-то для них привлекательное. - Наверное, мясо, - догадался Дэвид. - Вероятно, Бун отложил кое-что про запас и пирамиду возвел, чтобы хищникам было сложнее до него добраться. Коркоран кивнул: догадка представлялась вполне обоснованной. - Но тут должна была быть записка. Все сходится. Зола от костра. Скелет большого зверя. А вон та куча железок - видимо, все, что осталось от насланного на нас страшилища. Ну-ка поглядим внимательнее... - Они обошли все вокруг, но записки как не бывало. Дэвид подвел черту: - Бесполезно. Записку унес ветер. Теперь ее не сыщешь... Коркоран осмотрелся заново. Равнине не было ни конца ни края. Вдали, как дрессированная змея, извивался пылевой смерч. На самой границе видимости в восходящих потоках теплого воздуха плясали какие-то темные точки. Бизоны, сказал себе Коркоран, хотя невооруженным глазом определить это с точностью было никак нельзя. Но, по крайней мере, выбеленный скелет принадлежал доисторическому бизону. Череп лежал наклонно, один рог в земле, другой задран к небу. Таких мощных рогов на американском континенте не было больше ни у кого, кроме бизонов. Кто же убил этого бизона? Бун? Значит, у него было крупнокалиберное ружье, из другого такого зверя не свалишь. А если ему досталась крупнокалиберка, то, может, он уложил и страшилище? Бесполезно гадать, докопаться до истины все равно не получится. - Ну и что нам теперь делать? - осведомился Дэвид. - Побродим вокруг, - предложил Коркоран. - Может, встретим Буна, куда бы он ни отправился. А может, найдем его тело. Хотя трудно допустить, что кому-то по силам его прикончить. Он, дуралей, бросался в такие рискованные предприятия, бывал в таких передрягах, что должен был погибнуть давным-давно. Но всегда выживал, словно заговоренный... - Слажу-ка я на вершину, - решил Дэвид. - Надо полагать, оттуда широкий вид, есть шанс заметить что-нибудь, что наведет на след. - Хорошо бы прихватить бинокль... - Сомневаюсь, что у нас есть бинокль. Впрочем, пойду поищу. Дэвид полез обратно во времялет, а Коркоран приблизился к монстру, превращенному в груду металлолома. Вплотную подходить не рискнул, обогнул обломки по кругу - хотя, если разобраться, какой угрозы можно ждать от искореженных железок? Но осторожность, обычно ему не присущая, шептала: будь начеку, держись подальше! - Бинокля у нас нет, - сообщил вернувшийся Дэвид. - Хорас в спешке свалил в машину что попало, толком ни о чем не подумав... - На вершину, пожалуй, лучше подняться мне, - сказал Коркоран. - Нет, нет. Я умею лазить по горам. - Ну хорошо, а я тем временем обойду холм у подножия. Ни на что особенное я, впрочем, не рассчитываю. Во всей этой истории есть что-то странное. Я даже задаюсь вопросом не улетел ли Бун вместе с Инид? - Генри думает, что не улетал. Коркорану захотелось отпустить в адрес искристого Генри не особо лестное замечание, но он сдержался и просто спросил: - А, кстати, где он, ваш Генри? Он уже давненько не произносил ни слова, да и искорок я что-то не замечаю. - Коль на то пошло, я тоже не ощущаю его присутствия. Но это ровно ничего не значит. Никуда он не денется, пожалует снова. Наверняка шляется где-нибудь по окрестностям, вынюхивает, что может. Вместо бинокля Дэвид принес из времялета дробовик. Он поднял ружье вертикально за ложе и протянул Коркорану. - Возьмите. В ваших руках от него будет больше проку. Коркоран отказался: - Не думаю, что нарвусь на серьезные неприятности. Уж постараюсь не нарваться. Только вы не вздумайте палить по кому попало. Тут могут попасться такие твари, для которых дробовик - не более чем хлопушка. Дэвид пристроил ружье поудобнее под мышкой. Отказ Коркорана доставил ему очевидную радость. - За всю свою жизнь я не сделал ни одного выстрела - ни из этого ружья, ни из любого другого. Хотя на прогулках в Гопкинс Акре я привык носить его с собой. Это самое ружье стало как бы частью моего тела. Я просто чувствую себя лучше, самостоятельнее, когда со мной ружье. Правда, я всегда носил его незаряженным. - Примите мой совет, - сказал Коркоран с известной неприязнью, - и на сей раз зарядите его. Патроны у вас есть? Дэвид похлопал по карману куртки. - Патроны здесь. Две полных пригоршни. Даже в Гопкинс Акре у меня с собой всегда было два патрона, вынутых из патронника. Когда я возвращался домой, то вставлял их обратно. Тимоти настаивал на том, чтобы на стойке все оружие хранилось заряженным. - Ну не бессмыслица ли таскать ружье, если не собираешься им пользоваться! - воскликнул Коркоран. - Зачем было грузить во времялет незаряженное ружье? Мой папаша когда-то учил меня, когда подарил мне первое мое ружье: даже не наводи его ни на что, если не хочешь стрелять. Я принял совет к сведению и никогда не целился ни по какой добыче, если не был готов убить ее. - А я целился, - ответил Дэвид. - Целился, но не убивал. Сотни раз целился по птицам, когда их поднимали собаки, а спусковой крючок не нажал ни разу. - И что вы стремились этим доказать - что стали наконец-то цивилизованным человеком? - Сам теряюсь в догадках, - признался Дэвид. Обходя холм вокруг, Коркоран обнаружил родничок, из которого сочилась вода, и ямку под родничком, куда она стекала. Неожиданно столкнулся с барсуком, яростно зашипевшим на человека и тут же удравшим вперевалку. Потом приметил волка, бегущего следом, но волк держал дистанцию, не приближался, хоть и не отдалялся, и Коркоран решил не обращать на него внимания. Больше ничего не произошло, ничего интересного не попалось. Спустя час-полтора Коркоран, обогнув холм, вернулся к месту посадки времялета. Незадолго до этого волк отказался от преследования и скрылся. Солнце склонялось к западу и висело уже довольно низко над горизонтом. Подле старого кострища оставались заготовленные дрова, разжечь огонь было минутным делом. Сходив к родничку, Коркоран принес ведерко воды. Когда Дэвид покончил со своим восхождением, на огне стояли две сковородки - на одной шкворчал бекон, на второй жарились оладьи. Дэвид шлепнулся наземь, водрузил ружье на колени и объявил: - Нигде ничего. Вдали на равнине пасутся какие-то стада, а больше ничего. Самое унылое местечко, какое я когда-либо видел. - Налейте себе кофе, - предложил Коркоран. - Оладьи готовы, можно начинать. И не забудьте про бекон. Тарелки и чашки - вон там на одеяле. Немного насытившись, Дэвид поинтересовался: - Что, Генри так и не объявился? - Ни слуху ни духу. - Странно. Он обычно не исчезал без предупреждения. Да и пропадать так надолго тоже не в его правилах... - А может, его осенила внезапная идея, и он ее проверяет? - Будем надеяться, что так. Должен сказать, - признался Дэвид, - временами я перестаю его понимать. Да, конечно, он мне брат, но как ни силюсь, не могу воспринимать его, как воспринимал бы кровного родственника во плоти. Брат-то брат, но в высшей степени необычный. Наслушался елейных посулов, позволил бесконечникам заманить себя, а процесс не пошел. Или он сам оказался такой причудливой, извращенной личностью, что процесс на него и не был рассчитан... Коркоран попытался найти утешительные слова. - Не волнуйтесь за него. Что с ним может статься? До него, что называется, никакой боксерской перчатке не дотянуться. Дэвид помолчал и спросил: - Ну и что, по-вашему, нам теперь делать? Какой смысл торчать здесь? - Отчаиваться рано. Мы провели тут всего несколько часов, - резонно заметил Коркоран. - Подождем хотя бы до утра. Может, новый день подскажет новые мысли... И вдруг к ним воззвал безмолвный голос: "Вы ищете человека по имени Бун?" Коркоран дернулся от неожиданности, потом повернулся к Дэвиду: - Вы слышали? - Слышал. Но это не Генри. Это кто-то другой. "Я мозг, - произнес голос, - того, кого вы называли монстром-убийцей. В отношении Буна я могу вам помочь." - Ты знаешь, где он? - спросил Коркоран. "Я знаю, куда он пошел. Но сначала мы должны заключить сделку." - Какую еще сделку, монстр? "Перестаньте называть меня монстром. Достаточно неприятно, что вы думаете обо мне подобным образом, но обращаться ко мне так в прямом разговоре - сущая грубость." - Но если ты не монстр, тогда кто же ты? "Я преданный слуга, действующий в соответствии с волей моих хозяев. Не мое дело подвергать сомнению справедливость и мудрость их заданий." - Можешь не извиняться, - заявил Дэвид. - Мы поняли, кто ты. Сейчас ты валяешься в куче хлама, который прежде был монстром-убийцей. "Ну вот вы опять ругаетесь. А я, между прочим, даже не думал извиняться." - Мне тоже почудилось, что тебе хотелось бы извиниться, - сказал Коркоран. - Но о какой такой сделке ты говорил? "Сделка простая. Без выкрутас и лишних украшений. Я скажу вам, где искать Буна, но сначала вы должны извлечь меня из обломков моего прежнего "я" и взять на себя обязательство забрать меня куда угодно, лишь бы подальше от этого ужаса, от этой дикой глуши." - Ну это вроде бы действительно простая сделка, - обрадовался Дэвид. - Легче на поворотах, - предостерег Коркоран. - Спросите себя по совести: заслуживает ли доверия этот голос со свалки? - Но дело-то, кажется, действительно простое. Он знает, где Бун, и выражает желание... - В том-то и штука. Он не утверждает, что знает, где Бун. Он лишь обещает подсказать, в каком направлении искать Буна. Это большая разница. - Разница и впрямь немалая. Что скажете на это, сэр? Насколько точной будет ваша информация? "Я помогу вам, чем только смогу. Причем содействие с моей стороны отнюдь не будет ограничено поисками Буна." - А что ты можешь еще? В каком еще смысле ты способен оказать нам содействие? - Да не верьте вы ему! - зарычал Коркоран. - Не обращайте внимания на его посулы! Он попал в переплет и рад пообещать что угодно, лишь бы выкарабкаться... "Во имя всего святого, - взмолился монстр, - сжальтесь надо мной! Не обрекайте меня на вечное заключение с лишением всяких внешних импульсов! Не считая телепатической связи, я полностью ослеп и оглох. Я не чувствую ни жары ни холода. Чувство времени и то размыто - я больше не понимаю, прошла секунда или целый год..." - Да, вид у тебя сейчас - не позавидуешь, - съехидничал Коркоран. "Воистину не позавидуешь. Добрый сэр, явите мне сострадание!" - Руки не протяну, чтобы тебе помочь. Пальцем не шевельну. - Вы поступаете с ним жестоко, - произнес Дэвид с упреком. - Не так жестоко, как он с вашими афинянами. Не так жестоко, как он поступил бы и с нами, выпади ему случай. Только он напортачил и провалился... "Я не портачил! Я эффективный механизм. Мне изменила удача." - Что правда, то правда. Изменила, и навсегда. А теперь заткнись. Даже слушать тебя не желаем! Монстр приниженно замолк и больше не произнес ни слова. Прошло какое-то время, и Дэвид сказал: - Генри не вернулся. Мы с вами остались здесь одни. Монстр, вернее, мозг монстра располагает какой-то информацией. Склоняюсь к мысли, что он не соврал. Он был здесь рядом с Буном, а может, и говорил с ним. Коркоран усмехнулся: - Вы стараетесь убедить себя, что по отношению к поверженному врагу подобает проявить великодушие, что это было бы благородно и по-джентльменски. Хотите рискнуть своей шеей - ваше дело. Я умываю руки. Можете поступать, черт побери, как вам заблагорассудится... Солнце село, к костру подступили густые сумерки. Где-то в пустынной дали завыл волк, другой ответил ему. Коркоран покончил с едой и предложил: - Давайте сюда свою тарелку и свое, с позволения сказать, столовое серебро. Схожу к родничку помою... - Хотите, я пойду с вами постою на страже? - Ничего со мной не случится. Это в двух шагах. Над восточным горизонтом всплыла луна. К волчьему хору вдали присоединилось не менее полудюжины голосов, сетующих на свою тяжкую, несчастную долю. Коркоран, скрючившись в три погибели у ямки с водой, быстренько ополоснул посуду. За время его отсутствия Дэвид вытащил из времялета еще одно одеяло. - День был долгий, - изрек он, - надо хоть немного соснуть. Я возьму на себя первую вахту. Один из нас должен стоять в карауле, не так ли? - Да, пожалуй, - нехотя согласился Коркоран. - Беспокоюсь я о Генри, - продолжал Дэвид. - Должен же он понимать, что нас осталось мало и дробить наши силы негоже. - Его что-то задержало, вот и все. К утру вернется, и все войдет в свою колею... Коркоран свернул свою куртку, положил под голову как подушку, натянул на себя одеяло и мгновением позже заснул. Когда он очнулся, то обнаружил, что лежит на спине, а небо уже светлеет. Значит, скоро рассвет, а Дэвид так и не разбудил его, чтобы передать вахту. Вот проклятие, подумал Коркоран, уж Дэвид-то мог бы соображать получше. К чему это мальчишество, зачем ему понадобилось доказывать, что он выносливее и мужественнее меня? - Дэвид! - закричал он. - Черт вас возьми, вы что, свихнулись?.. Где-то на холме, внимая первым лучам рассвета, запели птицы. Но кроме пения, ниоткуда не донеслось ни звука, и ничто нигде не шевельнулось, если не считать слабого мерцания догорающего костра. На равнине все так же белели кости бизона, а чуть правее, если напрячь зрение, можно было различить груду хлама - надгробие уничтоженного монстра. Коркоран встал, стряхнув с плеч одеяло. Подошел к костру, первой подвернувшейся палкой помешал и сгреб в кучу угли. Тогда-то, нагнувшись над костром, он и услышал мощное, устрашающее чавканье. Ему никогда не доводилось слышать ничего подобного, он не имел представления, что бы это могло быть, но чавканье внушало ужас, заставляло выпрямиться и оцепенеть. Вот оно донеслось опять, и на этот раз Коркоран сумел определить направление на источник звука и повернулся в нужную сторону. Сперва он заметил лишь расплывчатое бледное пятно, склоненное над другим, более темным пятном на земле. Он всматривался изо всех сил, но так ничего и не понял, пока бледное пятно не оторвалось от темного и не повернулось к костру. У пятна оказалась голова, и ее нельзя было не узнать - плоская кошачья морда, уши с кисточками и поблескивающие шестидюймовые клыки. Саблезубый тигр, склонившийся над добычей и пожирающий ее с чудовищным чавканьем - добыча лакомая, и об этом надо оповестить всю округу. Что за добыча, Коркоран не усомнился ни на секунду. На земле, под когтями и клыками саблезубого, был распростерт Дэвид! Коркоран поднялся в полный рост, сжал палку, которой ворошил угли, перехватил ее поудобнее. Конечно, палка - жалкое оружие, но где взять другое? Саблезубый тоже поднялся на все четыре лапы. Он был больше, чем казалось поначалу, - кошка, выросшая до чудовищных размеров. Переступив через темное пятно, бывшее недавно Дэвидом, саблезубый сделал два-три шага вперед. Приостановился, зарычал, демонстрируя изогнутые книзу клыки во всей красе. Передние лапы огромной кошки были длиннее задних, спина приняла наклонное положение. Зверь как будто присел перед прыжком. Предрассветная мгла таяла достаточно быстро, чтобы Коркоран разглядел пятна на шкуре, темно-коричневые на рыжеватом фоне. Человек застыл на месте. Зверь тоже раздумал прыгать и замер. А затем медленно, подчеркнуто медленно, словно еще не решив, что предпринять, повернулся и отступил к своей добыче. Склонился над ней, потыкал мордой, а затем, сжав в зубах, поднял и неторопливо двинулся прочь. Человек у костра его больше не интересовал. Коркоран смотрел ему вслед, не в силах пошевелиться. Саблезубый перешел на легкую рысь, норовя держать голову повыше, чтобы свисающее из пасти тело не волочилось по земле. И все равно одна нога скребла почву, и