л бы, конечно, свои налоги, но они не могли бы отнять ферму, которая служит входом к вам. Ну, и это придало бы вес его участию в деле. - Они все же могут попытаться конфисковать ее, - сказал я. - Конечно, попытаться-то могут. Но вот отнять - вряд ли. Особенно, если Бен заплатит за нее хорошую цену до того, как вы уйдете. Вот как обстоят дела. Даже сумев избавиться от Налогового Управления, вы не можете иметь никакого бизнеса в Соединенных Штатах. Вот почему я вчера отказался обсуждать это дело с Сафари. Если они захотят иметь с вами дело, пусть приходят в вашу резиденцию. - Но я предварительно говорила с Сафари. И я показала им фильм. - Это - осложняющее обстоятельство, - сказал Куртни, - но я, пожалуй, с ним справлюсь. Будьте уверены, что я смогу доказать любому суду, что дело не было организовано до вчерашнего дня, и подтверждением этого будет то, что мы отказались вести переговоры. - А контакты? - спросила Райла. - Если ваши поверенные устроят штаб-квартиру в Нью-Йорке или другом городе и будут посредниками между американской фирмой и неамериканской компанией, как требуется, это останется в рамках закона. Здесь не о чем беспокоиться. Но у вас должен быть адрес. Где, как вы думаете, мы могли бы устроить резиденцию? - В одном из последних межледниковых, - сказал я. - Скорее всего, в сангамоне. Климат был хороший, а окружающая среда близка к нашей, привычной. - Опасности? - Мастодонты. Саблезубые тигры. Медведи. Волки. Но мы могли бы справиться. На слух все это хуже, чем на самом деле. - Назовем свой новый дом Мастодонией, - сказала Райла. - Замечательно, - восхитился Куртни. - В этом названии слышится время и место. - Но мы не останемся же там навсегда, - сказала Райла. - Не думаю, чтобы мне это понравилось! - Не навсегда! - сказал Куртни, - но достаточно надолго, чтобы вы могли честно называть это место домом. Вы можете время от времени приезжать в Уиллоу-Бенд, путешествовать, куда захотите. Но все управление делами должно вестись только из Мастодонии. Я даже поиграл с идеей, что вы можете провозгласить себя нацией и обратиться к Госдепартаменту и другим странам за признанием. Но с двумя или тремя жителями сделать это трудно. С другой стороны, не уверен, что это дало бы вам какое-нибудь преимущество. Если сделать так, в конце концов станет желательным, чтобы кто-либо из ваших соседей по Уиллоу-Бенду отправился туда. - Может быть. Не уверен. - Ведь будут и преимущества. Свободная земля, пригодная для обработки. Никаких налогов. Масса пространства. Хорошая охота и рыбалка. - Пока не знаю, - повторил я. - Хорошо, обговорим это позже. - Как насчет денег и помещения их? - спросила Райла. - Как мы справимся со всеми этими деньгами, которые, как вы говорите, мы должны получить? Вклады следует делать, конечно, не в американские банки, поскольку Налоговое Управление может наложить на них лапу. - Это легко. Откройте счет в Швейцарии. Скажем, в Цюрихе. Ваши клиенты могут вносить деньги на ваш швейцарский счет. Часть из них стоит брать наличными, так как у вас должны быть фонды, чтобы платить Бену его комиссионные и на другие расходы. Но если вы собираетесь так поступить, вы должны открыть счет сейчас же, до начала операций по путешествиям во времени. Тогда мы выдернем почву из под тех, кто попытается обвинить вас в сокрытии капитала. Начальный взнос должен быть внушительным, чтобы никто не мог сказать, что это только номинальный вклад. - Я продала долю в деле своему прежнему партнеру в Нью-Йорке, - сказала Райла, - и первый взнос, а это сто тысяч, должен поступить через день-два. Можно и не ждать этого поступления, а взять у Бена взаймы в банке эту сотню тысяч. Думаю, он не откажет. - Прекрасно. Сто тысяч - это как раз то, что нам нужно. До того, как вы отправитесь в Мастодонию, но уже дав ваш адрес при открытии счета - Мастодония. Вижу, вы одобряете мое предложение. - Оно кажется мне ненадежным, - пробормотал я. - Конечно, все неустойчиво. Но все легально. Нас станут опротестовывать, конечно, но у нас под ногами твердая почва. - Половина делового мира неустойчива, - сказала Райла. - Даже если нас затаскают по судам и вы потеряете на чем-то, - сказал Куртни, - будет не хуже, чем сейчас, а, пожалуй, лучше. У нас есть достаточно пространства, чтобы заключать необходимые сделки. Но я не пошел бы в суд с мыслью о сделке. Я отправился бы туда, чтобы победить. Этот вопрос мы обсуждаем только теоретически. Неамериканский житель имел бы и другие преимущества. Никакой правительственной регуляции, никакого вмешательства, никаких деклараций, никаких заявлений. - Все это свидетельствует, что вы дали нам дельный совет, - сказала Райла. - По-правде говоря, я беспокоилась о налоговой ситуации. - Ну, ты ведь в этом разбираешься, а я - нет. - Итак, не теряя времени, - сказал Куртни, - вы отправляетесь в Мастодонию и основываете там резиденцию. Передвижной домик... - Об этом позабочусь я, - сказала Райла, - а Эйса отправляется в Цюрих, - она повернулась ко мне. - Насколько я знаю, ты говоришь по-французски. - Немного. Достаточно, чтобы меня поняли. Но ты не должна оставаться одна... - Я не говорю по-французски. Только на испанском и чуть-чуть на немецком. Вот почему в Цюрих отправляешься ты. Я останусь здесь и пригляжу за делами, позабочусь до твоего возвращения. - Итак, вы сейчас все держите в своих руках, а поэтому - я вас оставляю. Звоните мне при малейшем затруднении. Не дожидайтесь крупного повода, звоните и по мелочам. Предполагаю, что вы захотите сделать этот цюрихский счет объединенным. В таком случае, Райла, ты должна передать Эйсе свою нотариально заверенную подпись до того, как он уедет. И не делайте Бена своим агентом, пока не поселитесь в Мастодонии. - Еще одно, - сказал я. - Если мы доведем правительство до белого каления, не могут ли они объявить нас "персона нон грата", прекратив наши перемещения между Уиллоу-Бендом и Мастодонией и закрыть дорогу во времени, ведущую в Мастодонию? - Попытаться-то они могут, но мы не дадим им развернуть борьбу. Дойдем до Объединенных Наций, если потребуется. Не думаю, впрочем, что они попытаются. - Следовательно, - заключил я, - решение принято. Странно, как нам удалось развернуть такое дело за короткое время. - Тогда, - сказал Куртни, - везите меня назад в аэропорт. - Неужели ты даже не заедешь на ферму? - спросила Райла. - Я думала, что ты хочешь познакомиться с Беном. - В другой раз. Я изложил вам все, что хотел, там, где нас никто не слышал. Предстоят очень хлопотные дни, у меня нет лишнего времени. Он восторженно потер руки: - Начинается самое интересное дело, какое у меня когда-либо было. 19 На обратном пути из Цюриха мы совершили посадку в Лондоне. Я купил газету, и на ней огромными кричащими заголовками было напечатано: "ТАЙНА АМЕРИКАНСКОГО ПУТЕШЕСТВИЯ ВО ВРЕМЕНИ". Я купил и другие газеты. Трезвая "Таймс" излагала дело уравновешенно, все другие гремели наглым жирным шрифтом. Большинство фактов было напутано, но существо дело изложено правильно. Нас с Райлой представили как таинственную чету. Ее не застали. Прошел слух, что она живет в месте, именуемом Мастодонией. Никто в точности не знал, где находится эта Мастодония, но некоторые предположения были недалеки от истины. Была популярна догадка, что я отправился за границу, хотя никто не знал, куда. Но это не остановило газетчиков, которые высказывали обо мне самые фантастические предположения. Бен дал интервью. У него была доверенность на ведение наших дел, как у нашего агента. Херб Ливингстон кратко сказал, что сообщение преждевременно, что он предпочел бы помолчать до более подходящих времен. Читая сообщения, я удивился, откуда, черт побери, там взялся Херб и как он стал нашим человеком в прессе. Статья была основана на сведениях, полученных будто бы из авторитетного источника, без какой-либо попытки указать этот источник. Сафари Инкорпорейтед, которая со всем этим была как-то связана, не отрицала, что существует фильм об охоте на динозавров, иллюстрирующий эпоху около семидесяти миллионов лет назад. На одну кинокомпанию указывали как на крайне заинтересованную. Не скрывали своей заинтересованности и люди из Сафари. Куртни не был упомянут, и из этого упущения я понял, откуда сведения попали в прессу. Четыре известных физика, из них один - нобелевский лауреат, дали интервью, и все с разной степенью самодовольства утверждали, что путешествия во времени невозможны. Но во всех статьях предполагалось, будто изобретена машина времени, что было понятно, потому что лишь пятеро, нет, шестеро, теперь пожалуй, сюда следовало включить и Херба, знали, что нет никакой машины. Так называемые популяризаторы из разных газет мучительно гадали, на каком принципе построена машина и как она выглядит. Только в одной статье я нашел упоминание о Г. Уэллсе. С первого взгляда на первую полосу с этими кричащими заголовками я напрягся, но несколько позже, прочитав другие статьи, я внутренне расслабился. Мало кто знал о нашем участии в этой истории, и я с удовольствием, как мальчишка, решил поиграть в секреты. Однако ситуация была не такой, как в те времена, когда наши секреты были известны всем и каждому. Я обнаружил, что озираюсь по сторонам, оглядываюсь назад в страхе, что кто-нибудь узнает меня. Это было совсем уж глупо, потому что ни в одной лондонской газете не было портретов - ни моего, ни Райлы. Но я знал, что долго это не протянется. Скоро наши портреты передадут по фототелеграфу. В тех, в первых статьях не было сведений о нас, но прежде, чем кончится день, газетчики будут знать о нас все. Найдутся и наши фото. Я обнаружил в себе дикое желание очутиться опять в Уиллоу-Бенде, где чувствовал себя в относительной безопасности. Возможность задержки полета на несколько часов привела меня в состояние, близкое к ужасу. Понимая, что это глупо, я нашел в аэропорту киоск и купил темные очки. Мне было неловко их носить. Раньше, даже в поле, я никогда не испытывал такого ощущения. Но за ними можно было спрятаться, по крайней мере символически, и я надел их. Я чуть не выбросил купленные газеты, не желая рекламировать свой интерес к этому делу даже косвенно. Затем, подумав, что Бен и Райла расстроились бы, если бы я утаил от них эти статьи, я свернул все газеты в трубку и сунул подмышку. У моего соседа по креслу, американца средних лет со страшной одышкой, который показался мне банкиром, газета торчала из кармана жакета. Он, казалось, не имел желания разговаривать, за что я был ему чрезвычайно благодарен. Но когда стюард разнес ужин, он расслабился и одарил меня своей благосклонностью, обратив на меня внимание. - Вы видели этот бред? - спросил он. - Что кто-то путешествовал во времени? - Читал. - Знаете ли, этого не следует делать, - сказал он. - Удивляюсь, до чего газеты падки на всякие глупости. Газетчики, знаете ли, неглупый народ. Им бы следовало разбираться в этом получше. - Тяга к сенсациям, - сказал я. - Чего не сделаешь, чтобы поднять тираж газеты. Он не ответил, и я подумал, что разговор окончен. Однако несколькими минутами позже он сказал так, будто обращался не ко мне, а к миру вообще: - Опасный бизнес, знаете ли. Перемещение во времени может принести кучу хлопот. Может даже изменить историю, а мы ничего не сможем с этим сделать. И так достаточно скверно. За всю остальную дорогу он больше ничего не сказал, превратившись тем самым в отличного соседа. Во мне поселилась какая-то неясная тревога, которая вообще делает меня неприятным, но я ничего не мог с этим поделать. Меня беспокоило, закончен ли забор, проложен ли кабель, работает ли он, достаточно ли охраны для патрулирования забора. Если сведения репортерам дал Куртни Мак-Каллахен, он, должно быть, проверил, все ли готово в Уиллоу-Бенде, прежде чем сообщить об этом. Часы шли за часами, и в конце концов я уснул и проснулся лишь в аэропорту Кеннеди. Я подсознательно ожидал, что в Кеннеди меня встретят газетчики, но, к счастью, никого не осенила мысль, что я лечу этим самолетом. Я схватил нью-йоркскую "Таймс", как только добрался до киоска, и там уже были наши портреты, мой и Райлы, на первой странице. Оба снимка были сделаны несколько лет назад, но нас на них можно было узнать. Я заколебался, звонить ли мне Райле, Бену или даже Куртни, но потом решил этого не делать. Раз в Нью-Йорке меня не ждали газетчики, то, возможно, никого не будет и в Миннеаполисе. Бен и Райла знают, каким рейсом меня ждать, и кто-нибудь из них встретит меня в аэропорту. Но никого из них не было. Вместо них меня встречал Элрод Андерсон, управляющий единственным уиллоу-бендским универмагом. Я прошел мимо него, но он схватил меня за руку и назвался. Тогда я узнал его. - Бен не смог приехать, а Райла - тем более. Газетчики так плотно засели в Уиллоу-Бенде, что если бы эти двое куда-нибудь поехали, они бы поехали за ними. Вот почему Бен позвонил мне и попросил подвезти тебя. Ты сможешь пробраться туда незаметно. Я привез одежду и фальшивые усы, чтобы изменить твой облик. - Вот уж усы, пожалуй, мне совсем ни к чему. - Я подумал, что они понадобятся. Они и в самом деле хороши. Выглядят как настоящие. Там собралась большая толпа, и она все время увеличивается. Кое-кто уже убрался восвояси, потому что там смотреть не на что. Некоторые образовали лагеря, как будто они собираются там жить. Бен сдает в аренду места под лагерь на той ферме, которая примыкает к твоей с востока и которую он купил. У него там большая автостоянка для тех, кто на машинах. У Бена наняты люди, которые все делают. Старина Лимпи Джонс занят работой по парковке, а ведь он не имел постоянной работы тридцать лет. Сейчас он работает. Пожалуй, и ему кое-что перепадает из тех денег, что он получает с клиентов. Но Бен не уволит его даже если поймает. - Я надеюсь, забор кончили. - Еще пару дней назад. И здание тоже. На нем огромными буквами вывеска: "Бен Пейдж, агент Ассоциации Перемещений Во Времени". Что все это значит? Я так понимаю, что ты знаешь, как перемещаться во времени. Но как Бен смог все забрать в свои руки? - Бен - наш агент, - ответил я, - в Соединенных Штатах, а потом, возможно, и во всей Северной Америке. - Но ты же здесь. И эта женщина, Райла. Почему же вы выпускаете дело из своих рук? - Дело в том, что мы здесь больше не живем. - Черт побери, что значит "здесь не живете"? А где? - В Мастодонии. - Ради великого господа, - сказал он, - я уже об этом слышал. Что это за Мастодония? - В Америке. Давным-давно во времени, около ста пятидесяти тысяч лет назад. Там живут мастодонты, вот откуда название. - Это хорошее место? - Должно быть. Никогда еще его не видел. - Но ты там живешь. Как это ты его не видел? - Райла и Хайрам переселились уже после того, как я отбыл в Европу. - А какое отношение имеет ко всему этому Хайрам? - полюбопытствовал Элрод. - Он же никогда ничем особенным не блистал. - Отношение ужасно близкое, - ответил я. Утреннее солнце светило ярко, на небе ни облачка. Был прекрасный день. Элрод обернулся ко мне: - Бен наказывал мне увезти тебя со стоянки домой, просил передать тебе про туристов и бродяг у ворот. У шерифа несколько помощников, поддерживающих порядок. Скажи им, кто ты. Они тебя ожидают и пропустят внутрь. Вот тебе старые рабочие штаны и грубошерстная куртка, вот и старая фетровая шляпа. Переоденься, прежде чем отправиться туда. Тебя примут за местного жителя, еще одного зеваку. Надень усы. Миль за пять от города мы съехали с дороги и остановились. Здесь я переоделся. Но усы я не нацепил. Я не мог заставить себя сделать это. 20 Райла и Бен ожидали меня, а Херб маячил на заднем плане. В передней комнате нового офиса пахло свежими опилками, а на досках сидели, ничего не делая, с полдюжины мужчин. Райла бросилась ко мне, и я поймал ее в объятия. Я никогда раньше не был так рад встрече с кем бы то ни было. То, что я увидел снаружи - пугало. Припаркованные машины вдоль дороги, машины на стоянке Бена, горячие сосиски, котлеты, сувенирная лавка, продажа баллонов. И повсюду - люди, стоящие группами и глазеющие со странным ощущением волнения. Все в целом походило не то на деревенскую ярмарку, не то на карнавал. - Я о тебе беспокоилась, - сказала Райла. - Погляди на себя. Где твоя одежда? - У Элрода в машине. Все это он дал мне. Бен серьезно пожал мне руку. - С тех пор, как ты уехал, произошло много изменений. Херб подошел с рукопожатием. - Как твой бизнес в прессе? - поинтересовался я. - Прочел об этом в лондонских газетах. - Ну, черт возьми, - сказал Бен, - нужен же нам кто-то достаточно надежный, чтобы разговаривать с журналистами. Они ходят толпами, и Херб с ними разговаривает. Он все ставит на свои места. - Они требуют пресс-конференции, - сказал Херб, - но я не могу заставить себя предстать перед ними. К тому же, мы не хотели ничего делать до твоего возвращения. Я немного сдерживаю прессу, не давая им ничего серьезного, но подкармливая по мелочам. Что сказать по поводу твоего возвращения? - Скажи им, - вмешался Бен, - что он вернулся и немедленно отправился в Мастодонию. Это мы всегда должны подчеркивать. Ни его, ни Райлы здесь нет, они живут в Мастодонии. - Подожди, ты ее еще увидишь, - сказала Райла. - Она прекрасная, такая дикая и чудесная. Позавчера мы перевезли туда передвижной домик и снабдили его всем необходимым. Там есть даже пара машин. - А Хайрам? - Хайрам и Боусер там. - Кошарик? - И он с ними. Там под гребнем группа диких яблонь, так он поселился среди них. Хайрам говорит, что место ему нравится. Говорит, что Кошарик удивился, почему он жил здесь так долго и никогда не путешествовал сам. - Давайте вернемся в мой офис, - предложил Бен, - там несколько комфортабельных кресел, и можно откупорить бутылочку. За это нужно выпить. Мы расселись в креслах, которые в самом деле были удобны, и Бен разлил вино. - Удачна ли была поездка? - спросил Херб. - Как я понимаю, да. Мой французский слегка хромает, но я справился. В Цюрихе у меня хлопот не было. Я никогда не занимался такими делами, но все прошло благополучно. - Эти швейцарцы, - сказал Бен, - всегда возьмут ваши деньги. - Я вот что хотел спросить. Кто сообщил в прессу? Новость разнеслась скорее, чем я думал. - Куртни, - ответила Райла, - вернее, даже не сам Куртни, а кто-то, кого он знает, эксперт по утечке информации. А причиной были Сафари. Они оказали на Куртни давление. Они торопятся, ждут клиентов для охоты на динозавров. Будут ли клиенты - они хотели бы знать до того, как станут вести с нами переговоры. Смысл в этом. Спортсмены подскочат от перспективы притащить динозавра, и Сафари бы хотели заполучить кое-каких многообещающих клиентов прежде, чем начнут с нами торговаться за лицензию. - Мне казалось, что разглашать еще рано. - У нас не было связи с Куртни день или два. Сафари должны были войти с ним в контакт. - Уже появились прожектеры, - сказал Бен. - Приходил человек нынче утром. Он хотел узнать, можем ли мы забросить его на территорию инков до прибытия конкистадоров. Он хочет изучить древнюю культуру инков, утверждал он, но быстро выяснилось, что он интересуется сокровищами инков. Я велел ему убираться. Горный инженер приходил с идеей, что мы, может быть, захотим отправить его в Черные Холмы Южной Дакоты до того, как там открыли золото. Он не скрывал своих намерений. Хотел снимать сливки. Сказал, что денег у него нет, но он поделится с нами. Мне он понравился, я удержал его. Рассказал ему почти все, не нарушая слова, данного тебе. Приходил комитет от какой-то церковной организации. Они хотели поговорить о возвращении к дням Иисуса. Я никак не мог взять в толк, чего они хотят на самом деле. Они не были склонны к доверительному разговору. Может быть, ты позже поговоришь с ними. Я покачал головой. - Вот уж не знаю. Это скользкий бизнес, его нужно избегать. Когда путешествуешь в исторические времена, следует предпринимать кучу предосторожностей, иначе не успеешь перевести дух, как попадешь в крупные неприятности. - Но ты должен знать, - сказал Херб, - что такая проблема может возникнуть. Каждый, кто смог бы себе это позволить, может захотеть отправиться назад, чтобы увидеть распятие. - К счастью, - сказала Райла, - почти никто не сможет позволить себе этого по ценам, какие мы запросим. Туристы были бы бедой. Их следует отваживать. - Пусть дело идет, как идет, - сказал Бен. - Пренебрежем звонками тех, кто гоняется за золотом инков, но все законные предложения следует рассмотреть. Потом мы лениво поговорили о других делах, воздавая дань коктейлям. Мотель Бена строился, и уже несколько секций готовы были принять гостей. Строительство было крупное, крупнее, чем он собирался сначала, и в проекте был второй мотель. Автостоянка уже приносила доход. Многие жители деревни сдавали комнаты в наем. У нас были затруднения с набором охранников для патрулирования забора и на ворота. Шериф выделил несколько человек на время, пока мы не подыщем смену. Херб передал работу в газете своему помощнику и планирует начать выпуск четырех-шестистраничных рекламных листков для прибывающих посетителей, о чем мы предупреждены, и первая волна их уже набегает. Народ в деревне принял наплыв публики настороженно, боясь, что он изменит привычную жизнь города. Церковные организации, особенно женские группировки, планируют детские ужины, фестивали клубничного мороженного и другие мероприятия, обещающие сборы. Мы закончили коктейли, и Райла сказала мне: - А теперь - Мастодония. Я умираю от желания показать ее тебе. 21 В Мастодонии была весна и все было прекрасно. Передвижной домик стоял на верхушке маленького гребня, примерно в полумиле от того места, куда привела нас дорога во времени. Ниже по склону рощица диких яблонь пламенела розовыми цветами. Речная долина, лежавшая перед нами, была украшена рощей диких яблонь и других деревьев в цвету. Открытые места были морем весенних цветов, и повсюду пели птицы. С одной стороны домика стояли две машины. Над входом был натянут тент, за ним стоял большой складной стол, и из его центра торчал весело раскрашенный зонт. В целом наш новый дом определенно имел праздничный вид. - Мы купили большой дом, - рассказывала Райла, - шесть спальных мест, гостиная, кухня, а в ней все, что хочешь. - Тебе он нравится? - Нравится? Эйса, ты слеп! Да о таком убежище мечтает каждый - хижина у озера, горная охотничья сторожка... Да здесь даже лучше. Воздух просто пропитан свободой. Здесь нет никого. Понимаешь? Абсолютно никого. Первые люди, которые достигнут Северной Америки, еще тысячу веков не пересекут Азию. Люди в мире уже есть, но не на этом континенте. Здесь ты настолько один, насколько можно вообразить. - Ты уже здесь чем-нибудь пользовалась? - Нет, не сама. И остаться побоялась бы в одиночестве. Я ждала тебя. А как тебе здесь? Нравится? - Конечно, - сказал я. Это была правда. Мне понравилась Мастодония. Но ощущение одиночества, личной независимости - к этому нужно было еще привыкнуть. Это должно в нас вырасти. Кто-то закричал, и через мгновение я определил, откуда доносится крик. Затем я увидел их обоих - Хайрама и Боусера, огибающих склон над рощицей цветущих яблонь. Они бежали, Хайрам - неуклюжим прыгающим галопом, Боусер - вскачь, с радостным лаем. Забыв про достоинство - а в этом мире не было нужды в достоинстве - мы побежали, чтобы встретить их. Боусер подбежал первым и подпрыгнул, чтобы лизнуть меня в лицо, и скакал вокруг с телячьим восторгом. Хайрам подбежал, задыхаясь. - Мы все время ждали вас, мистер Стил, - сказал он, переводя дыхание. - Мы только что с небольшой прогулки, потому и не встретили. Мы ходили вниз, чтобы посмотреть на слонов. - Слонов? А, ты о мастодонтах. - Пожалуй, это правильнее, потому что именно так, насколько я понимаю, они называются. Я пытался запомнить это название, но забыл. Так или иначе, мы видели живого мастодонта. Он позволил нам подойти совсем близко. Я думаю, что мы ему понравились. - Послушай, Хайрам, ты не должен подходить к мастодонтам слишком близко. Может быть, он и смирный, но если ты подойдешь к нему чересчур близко, кто знает, что он сделает. То же самое касается и крупных кошек, особенно таких, у которых изо рта торчат длинные зубы. - Но мастодонт такой приятный, мистер Стил. Он движется так медленно и выглядит таким печальным. Мы зовем его Неуклюжик, потому что он так медлителен. Вот он, только что прошаркал мимо. - Ради спасения Христа, - сказал я, - это старый самец, которого прогнали из стада. У него может быть неприятный нрав. - Это верно, Хайрам, - согласилась Райла, - нужно ясно представлять себе, как справиться с таким зверем. И с любым другим зверем, которого ты здесь встретишь. Не заводи среди них друзей. - Даже среди сурков, мисс Райла? - Да нет, я думаю, что сурки безвредны, - ответила она. Мы вчетвером поднялись в дом. - У меня своя собственная комната, - гордо сказал Хайрам. - Мисс Райла сказала, что она только моя. И она еще сказала, что Боусер может спать со мной. - Пошли, поглядим, что там у нас есть. А потом выйдем во двор. - Во двор? - То место снаружи, вокруг стола. Я называю его двором. Еще раз осмотрим все внутри, а потом пойдем во двор, будем знакомиться с местностью. Пойду приготовлю ленч. Обойдемся сандвичами? - Это было бы прекрасно. - Есть будем на улице. Мне нравится сидеть и смотреть на эту страну. Я не могу на нее насмотреться. Я осмотрел наш новый дом. В первый раз я был внутри такого домика, хотя знаю множество людей, которые в них жили и были очень довольны. Особенно мне понравилась гостиная - просторная, с удобной мебелью, большими окнами, толстым ковром на полу, книжной полкой, на которую Райла поставила книги из моей маленькой библиотеки, ружье в стойке у двери. Все в целом было гораздо роскошнее, чем я предполагал, роскошнее, чем мой старый дом на ферме. Выйдя наружу, я пошел по гребню. Хайрам шагал рядом, а Боусер умчался вперед. Гребень был невысок, но обзор с него был хорош. Справа под нами бежал поток, маленькая речка, которая текла уже здесь, в мелу, и все еще текла через Уиллоу-Бенд в двадцатом веке. За миллионы лет земля изменилась, но не слишком. Гребень показался мне выше, чем в двадцатом веке и в мелу. Но я не был уверен. Речная долина была открытой, широкой, заполненной только кучками цветущих кустарников и низкорослых деревьев, но на других гребнях рос лес. Я поглядел, есть ли дичь, но ничего не увидел. Высоко в небе летала пара больших птиц, возможно, орлов, но других признаков жизни не было. - Он здесь, - позвал Хайрам взволнованно. - Здесь Неуклюжик. Вы видите его, мистер Стил? Я посмотрел туда, куда показывал палец Хайрама, и разглядел мастодонта, в долине, как раз под гребнем. Он стоял на краю группы маленьких деревьев, обрывая с них хоботом листья и запихивая их себе в рот. Даже с такого расстояния он имел потертый вид. Казалось, он был один, других мастодонтов не было видно. Когда Райла позвала нас, мы пошли назад. Тарелки, полные сандвичей и оладий, стояли на столе. Были блюда солений, банка сливок, полный кофейник, для Боусера была приготовлена большая тарелка мелко нарезанного мяса. - Я закрою зонт, - сказала Райла, - пусть солнце светит на нас. Оно здесь такое приятное. Я глянул на часы. На них было пять часов, но по солнцу - полдень. Райла весело рассмеялась, глядя на меня. - Про часы забудь. Здесь нет времени. Я оставила свои на тумбочке в первый же день. Они теперь, должно быть, уже стоят. Я кивнул, довольный. Для меня это было достаточно хорошо. Не так уж много мест, где человек может освободиться от тирании времени. Мы не спеша ели и наблюдали за тенью западных холмов, которая ползла через реку и долину. Я кивнул в сторону реки: - Здесь должна быть хорошая рыбалка. - Завтра, - сказала Райла, - ловить рыбу отправимся завтра. Возьмем автомобиль и поедем. Там есть на что посмотреть. Позже, заполдень, мы слышали трубные звуки, которые могли принадлежать мастодонтам. Среди ночи я проснулся от рыка. Весь напряженный, я лежал в постели и ждал, чтобы он повторился, злобный вопль с северного гребня. Несомненно, кошка. Саблезубый тигр или кто-нибудь еще. Я говорил себе, что это я прицепился к саблезубым, околдован ими, что ли? Нужно выбросить мысли о них из головы. Здесь, в сангамоне, могут быть кошки и других видов. Рев повторился, из него вырос леденящий звук, но он не нагнал на меня настоящего страха. Я был в безопасности. Рядом спала Райла, ее не тревожили эти вопли с севера. После завтрака мы упаковали ленч, взяли два семимиллиметровых ружья и кое-какую снасть для ловли рыбы, сложили все в корзину и отправились на разведку. Мы с Райлой на переднем сидении, Хайрам с Боусером - на заднем. В нескольких милях ниже по реке мы набрели на стадо мастодонтов, примерно с дюжину голов, и объехали его. Они подняли головы, поглядели на нас, хлопая ушами, нюхая воздух хоботами, поднятыми вверх, но не сделали движения в нашу сторону. В полдень мы остановились у реки, и я начал рыбачить. Не более чем через пять минут я вернулся с тремя приличных размеров форелями, которых и приготовили на костре из плавника. Пока мы ели, с полдюжины волков протрусили мимо, поднялись на обрывистый холм у реки и смотрели на нас. Они показались мне крупнее обычного волка, и я стал размышлять, могут ли они быть теми самыми ужасными волками. Потом мы спугнули оленей, которые не бежали от нас, а на каменистом склоне холма мы заметили кошку. Она была похожа на пуму и вовсе не была саблезубым тигром. Домой мы вернулись перед закатом, усталые и счастливые. Это был самый лучший отдых, какой я когда-либо имел. Следующие два дня мы совершали поездки в разные стороны. Видели множество мастодонтов, одно маленькое стадо гигантских бизонов. Они были гораздо крупнее знаменитых бизонов западных равнин, с огромными расставленными рогами. Нашли болото, где утки и гуси поднимались при нашем движении облаками, а участок за болотом стал нашим величайшим открытием - там была колония бобров, крупных как медведи. Они работали над плотиной, которая породила болото, бывшее домом для уток и гусей. Мы наблюдали за ними, очарованные, с большого расстояния. - Каждый бобр - целое меховое манто, - отметила Райла. Я потерял всякое ощущение времени. Я забыл обо всем. Я наслаждался беспечными днями удивительных исследований, великолепного безделья, которые, казалось, нам предстоят. Но на третий день, когда мы вернулись, идиллия подошла к концу. Нас ожидал Бен - у столика на улице. - Давайте выпьем, - приветствовал он нас. - Мы начинаем бизнес. Завтра Куртни летит в Сафари. Они готовы к переговорам. Куртни говорит, что они полны оптимизма. 22 На следующее утро я проснулся со смутным ощущением озабоченности, хотя и не знал, чем оно вызвано. Это одно из тех предощущений, которые появляются у нас порой, казалось бы, без всякой причины. Итак, я выполз из постели, стараясь не разбудить Райлу. Но мне это не удалось, так как когда я тихонько шел к двери, она спросила: - Что случилось, Эйса? - Да ничего. Вот выйду, взгляну. - Не в пижаме, - сказала она. - Вернись, оденься. Сегодня прибудут люди из Сафари, они могут появиться рано. Их время на пять часов впереди нашего. Я одевался с ужасным чувством, что теряю время. Затем так быстро, как только можно, я вышел, стараясь не показать, что очень спешу. Но, едва открыв дверь, я бросился назад и схватил одну из семимиллиметровых винтовок, стоящих в стойке у двери. Возле самого хребта, не более чем в пятистах футах от меня, стоял тот старый мастодонт, которого Хайрам назвал Неуклюжиком. Ошибиться было невозможно, он был похож на побитое молью пальто. Вблизи это было еще более заметно, чем прежде. Он стоял как-то удрученно, с хоботом, апатично поднятым между огромными бивнями. Рост его был около девяти футов, и вид у него был вовсе не располагающий. Перед ним, не более чем в пяти-десяти футах, стоял Хайрам. Рядом с Хайрамом, как всегда виляя хвостом, стоял Боусер. Хайрам разговаривал с этим странным зверем, который помахивал в ответ одним ухом - не огромным хлопающим ухом, какое можно увидеть у африканского слона, но все же достаточно большим. Я окаменел, сжимая в руках винтовку, и не осмелился ни закричать Хайраму, ни отозвать Боусера. Все, что я мог, это стоять с ружьем наготове. Из тайников моей памяти выплыло, что через многие века в будущем старина Карамойо Белл убил сотни африканских слонов ради слоновой кости винтовкой примерно того же калибра, как та, что я держал в руках. Даже если так, я надеялся, что мне не придется ее использовать. Большинство своих выстрелов Карамойо сделал в голову, а я не был абсолютно уверен, что знаю, куда целиться, чтобы попасть в мозг. Неуклюжик сначала просто стоял, потом начал двигаться. Я подумал, что он собирается подойти к Хайраму, и поднял винтовку. Однако он никуда не пошел. Он поднял сначала одну ногу, потом другую, в какой-то нервозной последовательности. Потом опустил их, словно они болели и он старался одну за другой освободить их от своего веса. Это занятие - переступание с ноги на ногу - придало его телу легкое качающееся движение и это была глупейшая вещь, какую я когда-нибудь видел - этот неуклюжий слон перед Хайрамом, мягко раскачивающийся взад и вперед. Я быстро сделал шаг вперед, затем, подумав, другой. Слишком далеко, и все, казалось мне, было в порядке, хотя, вероятно, любой пустяк мог изменить положение дел, и я не хотел делать ничего, что привело бы к этому. Там, далеко передо мной, Хайрам сделал короткий шаг вперед, затем другой. Я хотел крикнуть ему, но как-то удержался, потому что знал, что лучше этого не делать. Если бы что-нибудь произошло, у меня было ружье, и я выпустил бы из него три или четыре пули в старину Неуклюжика быстрее, чем вы сосчитали бы до четырех. Однако я продолжал надеяться, что делать этого мне не придется. Хайрам дюйм за дюймом двигался вперед, делая один осторожный шаг за другим, но Боусер остановился. Честное слово, у Боусера было больше сообразительности, чем у Хайрама. Когда все это кончится, сказал я себе, я ему задам. Сколько раз я говорил ему, что следует оставить мастодонтов в покое, а он прокрался сюда рано утром, когда я еще сплю, и все-таки поступил по-своему. Но это, я знал, было в обычае Хайрама. Если вспомнить, раньше, дома, он разговаривал с сурками и малиновками, а если бы появился гризли, он стал бы разговаривать и с ним. Отправьте его в прошлое, в мел - и он заведет дружбу с динозаврами. Но теперь Хайрам был рядом со зверем, который продолжал переступать с ноги на ногу, и протягивал к нему руки. Боусер оставался на месте, но хвостом больше не вилял. Очевидно, он беспокоился, как и я. Я сдерживал дыхание, размышляя, а что если теперь позвать Хайрама обратно. Но было слишком поздно. Если мастодонт сделает один-единственный выпад - Хайраму конец. Мастодонт вытянул хобот наклонно вниз и вперед, к пальцам его ног, и Хайрам замер. Мастодонт пофыркал на Хайрама, пробежал кончиком хобота вниз и вверх по его телу с ног до головы. Он издавал мягкий гундосый звук, как бы обнюхивая его. Затем Хайрам протянул руку и похлопал по этому любопытному хоботу, почесывая и поскребывая его. Этот громадный глупый зверь издал стонущий звук, словно ему нравилось, когда его скребут. Тогда Хайрам сделал другой шаг. И еще один, и так до тех пор, пока не очутился прямо под головой Неуклюжика, которая нагнулась вперед. Хайрам пробежал руками вверх и вниз по хоботу и потянулся одной рукой, чтобы поскрести под до смешного маленькой нижней губой своего могучего друга. Неуклюжик захрюкал от удовольствия. Этот проклятый мастодонт был таким сумасшедшим, каким Хайраму едва ли когда-нибудь удастся стать. Я перевел глаза на местность, надеясь, что это не преждевременно. Кажется, нет. Неуклюжик не тронулся с места, и Хайрам продолжал почесывать его. Боусер повернулся и с каким-то отвращением затрусил назад, чтобы усесться рядом со мной. - Хайрам, - сказал я так спокойно, как мог. - Хайрам, послушай меня. - Не беспокойтесь, мистер Стил. Неуклюжик - мой друг. Ну, конечно. Я слышал это с тех пор, как вернулся в Уиллоу-Бенд и возобновил свое знакомство с Хайрамом. Все они были его друзьями, врагов у него не было. - Тебе бы лучше не быть в этом уверенным. Он - дикий зверь, и он огромен. - Он разговаривал со мной. Мы с ним разговаривали. Я знаю, что мы друзья. - Тогда вели ему уйти отсюда. Скажи ему, чтобы он держался от нас подальше... убрался с этого гребня. Первое, что он должен знать - что он не должен появляться здесь, а если это случится, я его четвертую. - Я уведу его вниз по долине, - ответил Хайрам, - скажу ему, что он должен там и оставаться. Скажу ему, что буду приходить и навещать его. - Сделай это и возвращайся назад как можно скорее. Тебе нужно будет кое-что сделать. Он протянул руку, положил на плечо Неуклюжика, и тот двинулся вперед, шаркая, делая короткие шажки, направляясь вниз по склону, а Хайрам шел сбоку от него. - Эйса, - позвала из-за двери Райла, - что тут происходит? - Сюда забрался Неуклюжик, и Хайрам отводит его назад, туда, откуда он пришел. - Но Неуклюжик - мастодонт... - Да, знаю. Но он также друг Хайрама. - Тебе бы надо быстрее пойти побриться и причесаться, ради всего святого. Мы уже не одни. Я посмотрел вниз по гребню. Пять фигур шли колонной одна за другой. Впереди шел Бен. Он был в ботинках, брюках хаки, охотничьей куртке и нес винтовку. Остальные были в деловых костюмах и шли с портфелями, либо с папками, оттягивающими их руки. Одним из них был Куртни. Трое других, по моим представлениям, должны были быть людьми из Сафари. Меня поразила несуразность этого зрелища - солидные деловые люди несли свои служебные документы через эту воинствующую дикость. - Эйса! - сказала Райла. - Уже поздно, - ответил я, - они сейчас будут здесь. Это - новая граница. Пусть принимают меня таким, какой я есть. Я провел ладонью по подбородку, усам. Они были колючими. У меня очень жесткая и неопрятная растительность. Бен подошел к нам и поздоровался. Другие выстроились в шеренгу. Куртни шагнул вперед и сказал: - Райла, ты знаешь этих джентльменов? - Да, конечно, - ответила Райла, - но никто из них не знаком с моим партнером, Эйсой Стилом. Извините его появление в таком виде. Утром у него были хлопоты с мастодонтом и... Военного вида старый джентльмен в конце шеренги сказал: - Простите меня, мадам, но правильно ли я разглядел? Мне показалось, что человек и мастодонт уходили с гребня вместе. Человек держал хобот мастодонта, как будто вел его. - Да это просто Хайрам, - ответила Райла. - Он умеет обращаться с животными. Он утверждает, что разговаривает с ними. - Значит, Хайрам принялся за старое, - заметил Бен. - Ненадолго же его хватило. - Он здесь несколько дней, - вступился я, - и, кроме того, он ни в чем не нуждается. - Никогда не видел ничего подобного, - сказал старый военный, - не могу поверить собственным глазам. Совершенно непостижимо! - Эйса, - сказала Райла, - этот недоверчивый друг - майор Хеннеси. Майор, это мой партнер, Эйса Стил. - Очень рад, - сказал Хеннеси. - Должен сказать, что вы здесь прекрасно устро