ации там нет. - А экран? - спросил Андерсон. - Он может не иметь никакого отношения к технике. - Что толку от ваших предположений! - раздраженно воскликнул Кларк. - Саттон не ремонтировал корабль, сколько можно повторять! Он каким-то образом прилетел на нем обратно безо всякого ремонта. Он и не прикасался ни к чему. Там кругом толстенный слой пыли. Шулькросс наклонился к столу. - Одного не могу понять, - сказал он. - Кларк говорит, что сломано сопло, что сильно повреждена обшивка. Это же означает, что Саттон летел в открытом космосе одиннадцать световых лет! - У него же был скафандр! - Не было у него никакого скафандра, - невозмутимо произнес Кларк. Он огляделся, как будто опасался, что кто-то еще, кроме четверых собеседников, может услышать то, что он собирался сказать, и понизил голос: - И это еще не все. У него не было ни пищи, ни воды... Андерсон постучал трубкой по ладони, и звук безответно повис в молчании. Старательно, как бы пытаясь сконцентрироваться на том, что делает, он стряхнул пепел с ладони в пепельницу. - Мне кажется, я смог бы кое-что прояснить, - сказал он задумчиво. - Пока мы получим окончательный ответ, нам придется проделать еще уйму работы. И даже тогда мы, наверное, еще не будем совершенно уверены, что правы... Он застыл в кресле, ощущая, как остальные с ожиданием смотрят на него. - Я даже боюсь произнести вслух... - признался он. Все молчали. Часы на стене бесстрастно отсчитывали секунды. За окном в траве стрекотал кузнечик. - Я полагаю, - наконец решился Андерсон, - что существо, вернувшееся на землю, не человек. Часы продолжали тикать. Кузнечик стрекотал в полной тишине. - Но... - наконец прервал молчание Адамс, - отпечатки пальцев... И другие методы идентификации... - Нет, я не то хотел сказать, - поправился Андерсон. - Это, безусловно, Саттон. В этом нет сомнения. То есть это его тело, его плоть. По крайней мере, в какой-то степени - то тело, которое двадцать лет назад покинуло Землю. - К чему вы клоните? - вскричал Кларк. - Если тело его, значит, это Саттон, и он - человек. - Ну, представьте, Кларк, что у вас неисправный звездолет, и вы его ремонтируете. Добавляете деталь-другую, что-то выбрасываете, что-то налаживаете... Что вы получаете в итоге? - Переделанный звездолет, - ответил Кларк. - Ну и что? - Именно это я и хотел от вас услышать. Кто-то или что-то сделали то же самое с Саттоном. Он переделан. И переделан, доложу вам, потрясающе. У него два сердца, нервная система разветвлена гораздо сильнее, чем у обычного человека. Кроме того, у него есть система экстрациркуляции. Она выглядит абсолютно непохоже на нормальную систему кровообращения, но выполняет ту же функцию. Самое потрясающее - она не соединена с сердцем! Такое впечатление, что до сегодняшнего дня она не использовалась. Как будто запасная. То есть, он пользуется обычной системой кровообращения, а в случае необходимости может переходить на запасную. - Андерсон убрал трубку в карман и нервно потер руки. - Вот, примерно так. Блэкберн всплеснул руками: - В это невозможно поверить! - Мы почти час обследовали Саттона, и, поверьте мне, каждый дюйм его тела исследован на самой совершенной аппаратуре. Все результаты зафиксированы. Мы продолжаем обработку информации, и пока еще не закончили. Потребуется время... Но в одном мы потерпели полную неудачу. Мы применили психонометр и не выудили _н_и_-_ч_е_-_г_о_! Прибор не зарегистрировал ни единой мысли, ни единого намека на мысль. Его сознание заблокировано, полностью закрыто. - Может быть, прибор барахлил? - предположил Адамс. - Нет, мы все проверили, - покачал головой Андерсон. - И не раз. Прибор был в полной исправности. - Он обвел взглядом присутствующих. - Может быть, вы не совсем знакомы с принципом работы психонометра? Дело в том, что когда человек спит обычным сном, или под гипнозом, или в любом другом случае, когда он не догадывается, что его обследуют, психонометр выворачивает его сознание наизнанку. Он вытаскивает наружу такие вещи, о которых человек наяву и не помышляет. - Но с Саттоном ничего не вышло? - резюмировал Шулькросс. - Вы правы. С Саттоном ничего не вышло. Я повторяю: он - не человек. - Значит, вы полагаете, что его организм изменен настолько, что Саттону и открытый космос нипочем?! - Не знаю, - хрипло ответил Андерсон. Он облизнул губы и огляделся по сторонам, как затравленный зверь в поисках выхода. - Не знаю, - повторил он. - Честное слово, не знаю... - Не стоит так пугаться, - мягко сказал Адамс. - Чужеродность организма - не такая уж необычная вещь. Мы уже сталкивались с этим не раз с тех пор, как начали осваивать космос. Кларк нетерпеливо прервал его: - Если бы речь шла об инопланетянине, Адамс! Но когда человек превращается в инопланетянина! - Сглотнув слюну, он обратился к Андерсону: - Как вы полагаете - он опасен? - Не исключено, - ответил Андерсон. - Даже если так, он не сможет причинить нам никакого вреда, - спокойно сказал Адамс. - Его номер в гостинице прослеживается насквозь лучами-шпионами. Ситуация полностью контролируется. - Есть какие-нибудь сообщения? - поинтересовался Блэкберн. - Самые невинные. Ничего особенного. Саттон держится довольно непринужденно. Несколько раз звонили ему. Несколько раз - он сам. Ему нанесли пару визитов. - Он не может не понимать, что за ним следят, - сказал Кларк. - Он притворяется. - Ходят слухи, - сказал Блэкберн, - что его вызвал на дуэль сам Бентон. Адамс кивнул: - Да, это так. Эш попытался избежать поединка, что говорит, пожалуй, о том, что он не агрессивен. - Может быть, - как-то безнадежно проговорил Кларк. - Может быть, Бентон сработает в нашу пользу. - Во всяком случае, - тонко улыбнулся Адамс, - я думаю, что вторую половину дня Эш провел в раздумьях о том, как ему разделаться с нашим мистером Бентоном. Андерсон выудил из кармана трубку и принялся сосредоточенно набивать ее. Кларк рассеянно вертел сигарету. - Вы хотели что-то добавить? - обратился к Шулькроссу Адамс. - Да, - кивнул эксперт-лингвист, - но мне кажется, наша информация особого восторга не вызовет. В портфеле Саттона мы обнаружили рукопись. Мы скопировали ее и положили на место. Пока что сообщить особенно нечего, то есть, мы не смогли прочитать ни одного слова... - Шифр? - спросил Блэкберн. Шулькросс покачал головой: - Если бы!.. Роботы бы его расщелкали за пару часов. Но это не шифр. Это язык. А язык без ключа не расшифруешь. - Вы, безусловно, все проверили? Шулькросс мрачно усмехнулся: - Начиная с санскрита и шумерского. Сравнивали со всеми языками и диалектами Галактики. Не похоже ни на один. - Язык... - задумчиво протянул Блэкберн. - Новый язык. Следовательно, Саттон что-то обнаружил... - Вполне, вполне возможно, - пробурчал Адамс. - Он наш лучший сотрудник. Андерсон пошевелился в кресле. - Вам нравится Саттон? - спросил он с нескрываемым интересом. - Вам лично, Адамс, он нравится? - Нравится, - просто ответил Адамс. - Адамс, - продолжал Андерсон, - вот что удивительно, есть один момент, который мне не дает покоя с самого начала... - Да, слушаю вас? - Вы же знали, что Саттон вернется. Знали с точностью до минуты. И устроили засаду. Как это понять? - Просто догадался. Чистая интуиция. Наступило долгое молчание, Адамс больше не сказал ни слова. Совещание окончилось. Все встали. 11 В зале заведения, куда привела Саттона Ева, было шумно. Освещение все время менялось - от апрельской небесной синевы до умопомрачительного сочетания серого и красного цветов. Пол качнулся под ногами Саттона, и он почувствовал, что Ева крепче сжала его руку. Они сели за столик. Подошел хозяин, марсианин Заг. Впечатление было такое, что перед ними ожившая египетская мумия. - Что вам угодно? К вашим услугам все, о чем только можно мечтать. Можете уйти от реальности, обрести все, что желаете... - Хочу на берег ручья, - подумав, сказал Саттон. - В детство... Свет стал беленым, сказочно-зеленым, в его лучах засверкала радостная жизнь пробуждающейся природы, в нем угадывалось рождение мира... Возникли деревья, покрытые сияющей, свежей, тронутой поцелуями солнца зеленью распускающихся почек. Саттон пошевелил пальцами ног, ощутил траву - первую нежную весеннюю траву, и ему показалось, что он чувствует запах ветрениц и подснежников, хотя они, по идее, пахнуть не должны... ...Он бежал по берегу ручья, по теплой гальке, рядом с ним наперегонки, весело журча, бежал ручей к Большому Омуту. В одной руке у Эшера была удочка, в другой - банка с червями. На верхушке старого вяза распевал дрозд. Эш отыскал на берегу удобное местечко - тут можно было устроиться на изгибе вяза, как на стуле. Он уселся, перевел дыхание. Дрожащей рукой достал из банки самого большого червяка и насадил на крючок. Затаив дыхание, он забросил крючок и пристроил удочку на коленях. Поплавок нырял в бурном потоке, крутился в водоворотах. Подпрыгивал, исчезал, снова появлялся на поверхности и плясал на волнах... Эш следил за движением поплавка, наклонившись к воде, до боли сжимая удилище. Но, как бы ни был он поглощен своим занятием, он ощущал, как хорош день, какой вокруг покой и чистота, как прекрасна утренняя прохлада и как нежно греет солнце, как красивы синее небо и белые облака... Вода что-то говорила ему, и Эшу вдруг представилось, что он тоже растет здесь на берегу, что он тоже стал частью этого удивительного и прекрасного утреннего мира - мира холмов, ручья, луга, земли, облаков, воды, неба и солнца... Вдруг поплавок глубоко нырнул. Клюет! Он вскочил, и сразу почувствовал на другом конце удочки солидный вес. Дернул. Рыба описала дугу над его головой и шлепнулась в траву. Эш бросил удочку и помчался к добыче. В траве бил хвостом здоровенный голавль! Эш потянул вверх леску. Рыба повисла в воздухе. Она была просто громадная! Почти шесть дюймов! Дрожа от восторга, Эш опустился ты колени, вынул крючок дрожащими пальцами... - Неплохое начало! - сказал он весело, обращаясь к небу и ручью. - Может быть, сегодня все будут такие? Наловить бы дюжину! Вот было бы здорово!.. - Привет, - неожиданно произнес рядом детский голосок. Эшер, все еще стон на коленях, обернулся. Под вязом стояла маленькая девочка. Ему показалось, что он ее где-то видел. Нет, показалось. Девочка была незнакомая. Эш расстроился. Девочки - не самая подходящая компания для рыбалки. Хоть бы ушла! - подумал он. Если она собирается тут торчать, день можно считать испорченным. - Меня зовут... Имя он не расслышал - она сильно картавила. Эш не ответил. - Мне восемь лет, - добавила девочка. - Меня зовут Эшер Саттон, - сообщил он неохотно. - Мне десять, скоро будет одиннадцать. Она все еще стоила под деревом и смотрела на него, теребя кружевной фартучек. Фартучек был чисто выстиран и выглажен, но она так волновалась, что совсем смяла его. - Я тут рыбу ловлю, - сказал Эшер как можно более небрежно. - Только что поймал здоровенную. В то же мгновение он заметил, что глаза девочки наполнились ужасом. Он вскочил, обернулся и быстро сунул руку в карман курточки... По залу вновь метались красные и серые краски, звучал капризный женский смех, а над Саттоном нависло лицо человека... то самое, которое он уже видел сегодня, и не мог не узнать. Глаза, налитые кровью, с упрямой злобой уставились на Саттона. Грубая волосатая рука уверенно сжимала пистолет. Намерения его не оставляли никаких сомнений. Саттон резко вырвал свой пистолет из кармана. Он был уверен, что опоздает. Внутри у него проснулась ярость - холодная, одинокая, обнаженная. Он возненавидел этот массивный волосатый кулак, это улыбающееся лицо, лицо маньяка, пытавшегося с бараньим упрямством победить робота-профессионала; маньяка, который вообразил, что может прикончить Эшера Саттона. Это была злость... нет, больше чем злость, не просто выброс адреналина... Чувство, овладевшее им, было и частью его самого и не принадлежало ему, оно не принадлежало смертному из плоти и крови по имени Эшер Саттон. Что-то в нем было нечеловеческое... Улыбка исчезла с лица противника, и Саттон ощутил, как гнев покинул сознание и со скоростью пули устремился в направлении цели - человека по имени Джеффри Бентон. Пистолет Бентона рявкнул, пыльно-красное освещение зала разорвала яркая вспышка пламени. Почти в это же мгновение Саттон выстрелил в ответ. Бентон покачнулся и упал лицом вперед. В зале воцарилась тишина. Сквозь рассеивающийся дым Саттон увидел, что взгляды всех присутствующих устремлены на него. Он почувствовал, как кто-то тянет его за руку, и пошел, повинуясь тому, кто шел рядом. Он с трудом передвигал ноги, превозмогая навалившуюся страшную слабость и думал: о, Господи, я только что убил человека! - Быстрее! - произнес голос Евы Армор. - Нужно поскорее уйти отсюда. Сейчас все набросятся на тебя. Пошли быстрее! - Это была ты! - сказал он, внезапно вспомнив что-то. - Ты сказала, как тебя зовут, а я не понял. Это была ты! Девушка волокла его к выходу. - Они наняли Бентона, - на ходу говорила она. - Они решили, что такой вариант устроит всех. Они не предполагали, что победишь ты. - Это была ты, - повторял Саттон, не слушая Еву. - Ты была маленькая. У тебя был кружевной фартучек, и ты его все теребила. Ты очень волновалась. Почему? - Боже мой, о чем ты? - Как - о чем? Я ловил рыбу, помнишь? Поймал здоровенного голавля, и тут появилась ты, в таком фартучке... - В фартучке... С ума сошел! - срывающимся голосом, не глядя на него, вскричала Ева. - Рыбу он ловил! Быстрее давай! Она толкнула плечом дверь, вытащила Саттона на улицу. В его разгоряченное лицо плеснула волна вечерней прохлады. - Ну, подожди секундочку, - умоляюще попросил он и крепко сжал руку Евы. - Ты сказала "они". Кто "они"? Она смотрела на него, широко раскрыв глаза. - Ты что, ничего не знаешь? Он помотал головой. - Бедный Эш, - сказала она с искренним состраданием. Ее рыжие волосы отливали червонным золотом в свете горевшей над их головами вывески заведения Зага: СНОВИДЕНИЯ ПО ЗАКАЗУ Не упустите свой шанс! Здесь - жизнь, о которой вы мечтаете! - Машину, сэр? - вежливо обратился к Саттону портье-андроид. Стоило ему произнести эти слова, как мягко и беззвучно подъехала машина, будто черный блестящий жук выполз из темноты на свет. Портье открыл дверцу. - Сказано - сделано, - улыбнулся он. Что-то было такое в его теплом дружелюбном голосе, от чего Саттон немного пришел в себя. Он подошел к автомобилю, сел за руль и втянул за собой Еву. Андроид закрыл за ними дверцу. Саттон нажал акселератор и машина тронулась, а выехав на шоссе, взревела от нетерпения и понеслась в сторону холмов. - Куда? - спросил Саттон. - Назад, в гостиницу, - ответила Ева. - Там они не осмелятся тебя тронуть. Но ты должен знать, что вся комната просвечивается. Там сплошные лучи-шпионы. - И мне нужно там холить осторожненько, чтобы за них не зацепиться, да? - усмехнулся Саттон. - Интересно, а откуда ты это знаешь? - Это моя работа. Я должна знать. - Кто ты - друг или враг? - Друг, - мягко ответила она. Он повернул голову и внимательно посмотрел на нее. Ева сидела, утонув в мягком сиденье, и была точь-в-точь, как та маленькая девочка, только без кружевного фартучка, и совсем не волновалась. - Видимо, - сказал Саттон, - вопросы задавать смысла нет? Она кивнула. - Если я начну расспрашивать, ты будешь врать? - Если захочу. - Но я могу вытрясти из тебя правду! - Можешь, но не будешь. Видишь ли, Эш, и очень хорошо тебя знаю. - Но, прости, мы только вчера познакомились! - Нет, я действительно знаю тебя. Я уже двадцать лет за тобой наблюдаю. Саттон расхохотался. - Глупости! А, понимаю, ты шутишь! - Эш! - Что, Ева? - Ты просто прелесть! Он быстро взглянул на нее. Она все так же сидела, уютно устроившись на сиденье, и ветерок трепал ее медно-рыжий локон. У нее была такая нежная кожа... Лицо ее сияло счастьем. Неужели обман? - подумал Саттон. - Спасибо за комплимент, - сказал он. - Не знаю, правда, чем я его заслужил. Можно тебя поцеловать в знак признательности? - Ты можешь целовать меня, Эш, - тихо ответила она, - когда тебе захочется. Саттон остановил машину. 12 Чемодан принесли утром, когда Саттон завтракал. Он был старый, потертый. Сквозь порванную кожу виднелся ржавый металлический каркас. На крышке кожу почти целиком обгрызли мыши. Саттон помнил этот чемодан... Он стоял в дальнем углу чердака, когда он мальчишкой забирался туда в дождливые дни. Он отвел взгляд от чемодана и развернул свежий номер "Галактик пресс". Заметка, которую он искал, была на первой странице - третья по счету из земных новостей. "Мистер Джеффри Бентон был убит вчера в неофициальном поединке в одном из развлекательных центров университетского округа. Победителем оказался мистер Эшер Саттон, только вчера вернувшийся из экспедиции на Лебедь-61". И последнее предложение - позорное для любого дуэлянта: "Мистер Бентон стрелял первым и промахнулся". Саттон аккуратно сложил газету и положил на стол. Закурил. На его месте должен был быть я, подумал он. Ведь до вчерашнего дня я такого пистолета в глаза не видел. "Мистер Эшер Саттон убит вчера в неофициальном поединке", - вот так должно было быть. "Мы отлично проведем вечер", - сказала Ева и, наверное, она что-то знала. "Поужинаем и отлично проведем вечер. Отлично проведем вечер, а потом Бентон кокнет тебя в заведении у Зага". Да, продолжал размышлять Саттон, она могла что-то знать. Вообще, Ева, наверное, много чего знает. Про лучи-шпионы в комнате, к примеру. Знает, что кто-то нанял Бентона, чтобы тот вызвал меня на дуэль и отправил на тот свет... Она сказала, что она - друг, но слово-то можно сказать какое угодно. Двадцать лет наблюдала за мной! Ну, это уж точно ерунда. Двадцать лет назад я улетел к Лебедю, и тогда меня никто не знал. Да и сейчас я не слишком важная персона. Для кого я и представляю интерес, так исключительно для самого себя, мне доверили величайшую идею. Мне одному. Неважно, что эти проныры пересняли рукопись, все равно они в ней ничего не поймут, ни единого слова. Его мысли опять вернулись к Еве. Я спросил ее - друг она или враг? Она знала, что Бентона наняли. Ответила, что она - друг. Она позвонила и назначила мне свидание. Она сказала... Слова словами, но было еще кое-что, чего словами не скажешь - ее губы, ее пальцы, нежно коснувшиеся моей щеки... Он погасил сигарету, встал и подошел к чемодану. Замок проржавел, ключ повернулся с трудом... В чемодане оказалась груда старых бумаг, однако все они были аккуратно перевязаны и рассортированы. Саттон невольно улыбнулся. Бастер всегда отличался педантичностью. Саттон уселся на пол и стал перебирать содержимое. Пачки старых писем. Его студенческая записная книжка. Альбомчик с переводными картинками, а вот этот - побольше - с коллекцией дешевых марок. Саттон устроился поудобнее и принялся перелистывать старый альбом. Пахнуло детством. Марки были дешевые, потому что денег на дорогие не хватало; яркие, потому что только такие и нравились. Многие - уже в весьма плачевном состоянии, но было время, когда он от них приходил в восторг... Филателистическая лихорадка, вспоминал он, продолжалась два, самое большее - три года. Тогда он просматривал от корки до корки все каталоги, покупал пакетики с марками, научился странному языку своего хобби: "гашеные, негашеные, штриховка, водяные знаки, инталия..." Саттон улыбнулся. Были марки, которые ему жутко хотелось заполучить, но он знал, что это невозможно, и довольствовался тем, что любовался их изображениями в каталогах, он знал их, если можно так сказать про марки, наизусть... Саттон положил альбом на пол и снова заглянул в чемодан. Еще какие-то блокноты и тетради. Письма. Какой-то странный гаечный ключ. Обглоданная до снежной белизны кость - вероятно, это сокровище принадлежало одной из любимых собак. Хлам, подумал Саттон. Бастер сэкономил бы уйму времени, если бы просто взял и сжег все это. Пара старых газет. Съеденный молью вымпел. Пухлое письмо в нераспечатанном конверте. Саттон повертел конверт и положил его поверх остальных бумаг, вынутых из чемодана. Но что-то заставило его снова взять конверт в руки. Очень, очень странная марка... Ну, во-первых, цвет! Он напряг память и вспомнил эту марку. То есть не ее, конечно, а ее изображение в каталоге. Потом поднес конверт ближе к глазам и ахнул от изумления. Марка была старая, безусловно, старая. Очень старая и очень дорогая... Господи, сколько же она тогда стоила? Он попытался разглядеть стоимость марки, но цифры почти совсем стерлись. Он поднялся, подошел к столу, сел в кресло и стал разглядывать конверт. Что за адрес такой на штампе? БРИДЖП... ВИС... Скорее всего - Бриджпорт, А Вис...? Какой-нибудь из древних штатов? Штат - территориальная единица, смысл и значение которой давно смыты волнами времени. Июль, 198.. Июль, 198- какого-то года! Это что же! Получается, что письмо написано шесть тысяч лет назад? Рука Саттона дрогнула. Нераспечатанное письмо, отправленное шесть тысяч лет назад! Оно лежало в этой куче хлама. Рядом с обглоданной костью и несуразным гаечным ключом. Нераспечатанное письмо с маркой, стоившей целое состояние... Саттон еще раз внимательно разглядел штамп почтового отделения. Бриджпорт, Вис... Июль, а число? Как будто, 11. 11 июля 198... Последняя цифра была такая бледная, что разобрать ее можно было разве что с хорошей лупой. А вот адрес был виден прилично: "М-ру Джону Г.Саттону, Бриджпорт, Висконсин." Ага, вот что значило это "Вис...". Висконсин, вот что! Письмо предназначалось Саттону. А кому же еще? Что сказал тот андроид, адвокат Бастера? "Целый чемодан семейных бумаг". Нужно будет заглянуть в историческую географию, подумал Саттон, и выяснить, где находился этот Висконсин. Ну, а кто такой этот Джон Г.Саттон? Какой-то давний предок, чей прах уже столько лет покоится в земле. Наверное, человек рассеянный, поскольку не распечатал предназначенное ему письмо. Саттон перевернул конверт. Нет, конверт действительно не вскрывали. Клей засох от старости, и, когда он провел ногтем по краю заклеенного уголка, в воздухе рассыпалось облачко... Бумага сильно истлела. С письмом нужно было обращаться осторожно. "Целый чемодан семейных бумаг"... Да не бумаг, а трухи! И среди всего этого хлама - письмо, отправленное шесть тысяч лет назад и нераспечатанное. А Бастер знал про это письмо? Задав себе этот вопрос, Саттон ни минуты не думал над ответом. Конечно, знал. Знал и постарался, чтобы оно не слишком бросалось в глаза. Он засунул письмо в середину, хорошо понимая, что тот, кому оно предназначено, отыщет его. Чемодану намеренно был придан такой вид, будто в нем нет ничего важного - так, ерунда. Старый, драный чемодан, в замке торчит ключ что это должно было значить? Вот что - "Да ничего у меня внутри нет, так, хлам один, но если тебе некуда девать время, открой и посмотри". И если бы кто-то открыл и посмотрел, то не испытал бы ничего, кроме недоумения и разочарования. Да, ничего не было в этой груде бумаг, кроме копившейся долгие годы сентиментальности. Саттон смотрел на конверт. Джон Г.Саттон, мой предок, живший шесть тысяч лет назад... Его кровь течет во мне, хотя время и разбавило ее во много раз. Но он существовал, этот человек - жил, дышал, ел, пил, а потом умер. Он видел, как встает солнце над зелеными холмами Висконсина... если, конечно, в Висконсине есть холмы, и вообще где он, этот Висконсин? Наверное, он ходил на реку ловить рыбу, а на склоне лет, вероятно, возился в садике у дома... У него была совсем другая жизнь, думал Саттон, и в ней, наверняка, были свои прелести. Джон Г.Саттон жил ближе к Земле, потому что у него, кроме Земли, ничего не было. Он понятия не имел ни о какой инопланетной психологии, и Земля в его время была всего лишь местом для жизни, а не центром управления, где никто уже не выращивает полезных растений и не производит полезных вещей. Он мог выбрать себе любую профессию и не страдал от этой треклятой обреченности - трудиться только в органах управления, на благо экспансии Галактической Империи. И до него, и после него были другие Саттоны. Цепь жизни тянется от одного поколения к другому, и все звенья похожи, как две капли воды, и вдруг какое-то из них по страшной случайности привлекает внимание. Нераспечатанное письмо именно такая случайность. В дверь постучали. Саттон сунул письмо во внутренний карман куртки и крикнул: - Войдите! Вошел Геркаймер. - Доброе утро, сэр, - сказал он тихо и опустил глаза. Саттон с нескрываемым интересом смотрел на него. - Что вам угодно, Геркаймер? - спросил он. - Я пришел, сэр, потому что по закону теперь принадлежу вам. Вам отходит третья часть имущества Бентона, в том числе и я. - Третья часть? Это еще что за новости? Ах, да... Был такой закон. Победивший на дуэли наследует третью часть собственности побежденного. А он-то и забыл. - Не прогоняйте меня, сэр, - взмолился Геркаймер. - Со мной вам будет легко, честное слово! Я очень способный и трудолюбивый. Готовлю хорошо, шить умею, могу выполнять любые поручения, могу читать и писать. - А предавать? - О, нет, нет, никогда! - Это почему же? - Потому, что вы - мой хозяин. - Ну, ладно, оставайся, - без особого энтузиазма сказал Саттон. Геркаймер воодушевленно продолжал: - А кроме меня, сэр, есть кое-что еще. Еще вы получаете в полное распоряжение астероид - охотничье поместье Бентона. И звездолет. Маленький, правда, но очень удобный. Потом еще несколько тысяч долларов наличными, и особняк на западном побережье, и акции какой-то компании по освоению новых планет, ну, в общем, много еще чего, всего не перескажешь. Вот я тут все переписал, посмотрите, если интересно. - Нет, нет, только не сейчас, - отказался Саттон. - Сейчас я занят. Геркаймер просиял: - Я с радостью помогу вам, сэр. Все, что в моих силах! - О, нет, Геркаймер. В этом деле ваша помощь мне не понадобится. Я отправляюсь к Адамсу. - Ну, так я портфель ваш понесу! - Я иду без портфеля. - Но, сэр!.. - Значит, так, Геркаймер: ты останешься здесь. Извини, что я на "ты". Сиди тут, дружок, ничего не трогай, и жди. Я скоро вернусь. - Вот тоска-то... - разочарованно протянул андроид. - А со скуки, сэр, я тут могу и нашалить, - предупредил он Саттона. - Неужели? Ну ладно, ты прав, нужно тебя чем-нибудь занять. Вот что. Займись охраной портфеля. - Слушаюсь, сэр, - уныло ответил Геркаймер. Задание его явно не устроило. - Да. Еще есть поручение. Здесь, в гостинице, живет девушка по имени Ева Армор. Что-нибудь знаешь о ней? Геркаймер покачал головой: - Нет. Правда, у меня есть кузина... - Кузина? - Честно. Кузина. Ее сделали в той же лаборатории, что и меня. Поэтому она считается моей кузиной. - Но, извини пожалуйста, тогда у тебя колоссальное количество кузин! - Так оно и есть, сэр. Несколько тысяч. И мы все дружим. Это что-то вроде семейных отношений, - произнес он торжественно. - И что ты думаешь, твоя кузина может что-то знать? Геркаймер кивнул: - Она работает в этой гостинице. Я постараюсь у нее что-нибудь выудить. Тут его взгляд упал на стопку смятых листков на столе. - А, значит, они все-таки добрались до вас? - Кто "они"? - Ну, эти, из Лиги Борьбы за права андроидов. Они не пропускают ни одного мало-мальски известного человека. И всем подсовывают свою петицию. - Да, они меня просили подписать... - Неужели вы подписали, сэр? - Нет, - отрезал Саттон. Он внимательно разглядывал Геркаймера. - Ты ведь андроид, - сказал он прямо, - и, по идее, должен быть с ними заодно. - Сэр, - с неожиданным энтузиазмом ответил Геркаймер. - Говорят-то они правильные вещи, но делают все не так. Они призывают людей проявить к нам милосердие, пожалеть нас. А нам не нужны ни милосердие, ни жалость. - А что вам нужно? - Нам нужно, чтобы с нами обращались, как с равными. Но чтобы равенство было таким, каким мы его понимаем, и чтобы это было ни по указу ни по какому, и чтобы люди не думали, что они нас облагодетельствовали! - Понятно, - сказал Саттон, тронутый его искренностью. - Я, видимо, так все и понял, только не мог выразить словами... - Дело обстоит вот как, сэр, - заторопился Геркаймер. - Люди создали нас. Спасибо им за это. Но они выращивают нас, как фермер выращивает скотину. Они создали нас для определенных целей, так и пользуются нами. Они могут быть даже очень добры к нам, по в этой доброте почти всегда есть что-то от жалости. А нам не положено иметь своего мнения. Мы не имеем права ни на что. Мы, - он сделал паузу, чтобы набрать воздуха, но блеск в его глазах внезапно померк, черты лица снова стали печально-безучастными. - Простите, сэр. Зря я вам надоедаю. - В этом деле я твой товарищ, Геркаймер, - просто и спокойно сказал Саттон. - Помни об этом. Я твой друг, и доказал это тем, что не подписал эту дурацкую петицию. Геркаймер смотрел в пол, а Саттон - на него. Он дерзок и хитер, думал Саттон. И мы сами их такими сделали. Это печать рабства, которую они получают вместе со штампом на лбу. - Ты можешь быть совершенно уверен в том, что уж чего-чего, а жалости я к тебе не испытываю, - сказал он Геркаймеру. - Благодарю вас, сэр, - радостно встрепенулся Геркаймер. - За себя и за остальных, спасибо вам. Саттон повернулся и пошел к двери. - А вас можно поздравить, сэр, - сказал ему в спину Геркаймер. - Вчера вечером вы были на высоте. Саттон обернулся. - Бентон промахнулся, - ответил он. - Мне ничего не оставалось, кроме как убить его. Геркаймер кивнул: - Но дело не в этом, сэр. Насколько я знаю, это первый случай, когда человек убит выстрелом в руку. - В руку? То есть, как это - в руку?! - В руку, сэр. Точнее, в плечо. - И он умер? - О, да. Совсем умер, совсем. 13 Адамс щелкнул зажигалкой и подождал, пока пламя станет устойчивым. Он смотрел на Саттона, но во взгляде его не чувствовалось ни радости, ни удивления, ни волнения - все это было спрятано внутри. Этот взгляд, помнил Саттон, одна из его излюбленных штучек. Он смотрит на тебя, как сфинкс, и если его не знаешь, можно вообразить, что перед тобой сам всемогущий Господь. Но, пожалуй, невозмутимости поубавилось. Теперь ему приходится прилагать кое-какие усилия, а двадцать лет назад ничего не было заметно. Тогда он был непроницаем, как глыба гранита. Теперь гранит дал трещины... Что-то он задумал. Но что-то у него не клеится. Адамс поднес пламя к трубке, несколько раз глубоко затянулся. Нарочно тянул время. - Вы, надеюсь, понимаете, - сказал Саттон как можно более спокойно, - что я не могу быть с вами вполне откровенен. Огонек зажигалки наконец погас. Адамс выпрямился в кресле. - Что-что? Саттон слегка смутился, но быстро овладел собой. Очередной прием. Хочет сбить меня с толку. Не выйдет. - Вам, конечно, известно, что я привел на Землю корабль на котором невозможно летать. Вы знаете, что у меня не было скафандра, что обшивка была повреждена, что у меня не было ни пищи, ни воды, и что тем не менее я преодолел расстояние в одиннадцать световых лет. Адамс сдержанно кивнул: - Да, все это мне известно. - То, как мне удалось вернуться, и что со мной там произошло, не имеет никакого отношения к отчету, поэтому я не буду распространяться на эту тему. - Ну, и зачем вообще об этом говорить? - проворчал Адамс. - Затем, чтобы мы лучше поняли друг друга, - спокойно ответил Саттон. - Затем, чтобы вы не задавали мне вопросы, на которые я все равно не отвечу. Сэкономим время, вот и все. Адамс устроился поудобнее, сделал глубокую затяжку. - Эш, вас послали туда, чтобы собрать информацию, - напомнил он Саттону. - Любые данные. Любые данные, которые помогли бы лучше понять, что там такое. Вы были представителем Земли, и Земля платила вам за работу. Поэтому вы, в какой-то степени, должник. - Той планете я тоже кое-что задолжал, - возразил Саттон. - Там мне спасли жизнь. Корабль разбился, и я погиб, понимаете? Адамс кивнул, сделав вид, будто и вправду понял. - Да, именно так и говорил Кларк. Что вы погибли. - Кто это - Кларк? - Кларк - инженер-конструктор космической техники, - ответил Адамс. - Спит и во сне видит чертежи и графики. Он со своей командой осмотрел ваш звездолет, после чего они построили графики динамического приложения сил. По их расчетам выходит, что вы неминуемо должны были погибнуть, находясь внутри корабля. Что от вас должно было остаться, образно говоря, мокрое место. - Просто потрясающе, - удивился Саттон. - И все это с помощью расчетов? - И Андерсон сообщил мне, что не считает вас человеком. - Ну, для такого вывода достаточно было взглянуть на корабль. Адамс кивнул. - Конечно. Ни пищи, ни воздуха. Вывод вполне логичен. Саттон медленно покачал головой: - Ошибся ваш Андерсон. Если бы я не был человеком, только бы вы меня и видели. Да я просто бы не вернулся. Нет, Адамс, я тосковал по Земле, а вы ждали отчет. И я вернулся. - Однако вы, мягко говоря, подзадержались. - Я должен был все исследовать досконально, - ответил Саттон. - Вы ведь дали мне задание выяснить, опасны ли обитатели Лебедя-61, не так ли? - И что же? - Они не опасны, - ответил Саттон. Адамс ждал объяснений, но Саттон молчал. Наконец Адамс спросил: - И это все, что вы хотели мне сообщить? - Все, - ответил Саттон. Адамс постучал по зубам кончиком трубки: - Мне бы очень не хотелось посылать еще кого-нибудь туда для проверки вашей работы, Саттон. В особенности потому, что я всех уверил в том, что уж вы-то постараетесь... - А туда бесполезно кого-либо посылать, - прервал его Саттон. - Больше туда никто не попадет. - Но вы же попали! - Да, я был первым, кто проник туда. И именно поэтому я стал и последним. - Такое впечатление, - холодно улыбнулся Адамс, - что вы просто в восторге от людей, что живут там. - Они не люди. - Ну, хорошо, от тамошних существ. - Они даже не существа. Очень трудно объяснить, кто они такие. Если я скажу вам, как я их себе представляю, вы будете смеяться. - И все-таки постарайтесь описать их как можно точнее, - пробурчал Адамс. - Это... симбиотические абстракции. Вот самое точное определение, какое я могу дать. - Вы хотите сказать, что в действительности они не существуют? - Да нет, они существуют вполне реально. Они присутствуют, и об их присутствии можно догадаться. Они ощущаются столь же реально, как и то, что мы с вами сейчас видим друг друга. - И они разумны? - Да, они разумны. - И так-таки никто не может попасть туда? Саттон покачал головой: - Послушайте, Адамс, а почему бы вам вообще не вычеркнуть систему Лебедя-61 из ваших списков? Ну, забыть, что ли, что она существует? Уверяю вас, там нет никакой опасности! Они никогда не причинят человечеству никаких неприятностей, а люди просто не смогут туда попасть, вот и все! - Скажите, а как у них с техникой? - Нет у них никакой техники. Тут Адамс резко сменил направление беседы. - Простите, Эш, напомните, пожалуйста, сколько вам лет? - Шестьдесят один, - ответил Саттон. - Ну, да вы еще мальчишка. У вас все еще только начинается. - Он повертел в руках трубку. - И какие у вас планы? - Никаких планов у меня нет. - Хотели бы по-прежнему работать у нас? - Это зависит от вас. У меня есть основание думать, что я вам не особенно нужен. - Мы должны вам за двадцать лет, - сказал Адамс довольно дружелюбно. - Деньги можете получить в любое время. А потом можете в отпуск уйти года на три-четыре. Почему бы вам не отдохнуть, дружище? Саттон не отвечал. - Заходите еще как-нибудь, - предложил Адамс. - Поговорим. - Я не скажу ничего нового, - сухо ответил Саттон. - Я не настаиваю. Саттон медленно поднялся. - Очень жаль, Эш, что я не вызываю у вас доверия. - Вы дали мне задание, - ответил Саттон. - Задание я выполнил. Отчет написал. - Да. Все правильно, - согласился Адамс. - Вы будете держать связь со мной? - спросил Саттон. - Да, конечно. Обязательно. Взгляд Адамса был мрачен. 14 Саттон расслабился в кожаном кресле. Сорок лет будто стерлись из памяти. Все здесь было, как тогда. Даже чайные чашки те же. Через открытое окно в кабинет доктора Рейвена доносились веселые молодые голоса. Студенты разбегались по аудиториям. Кончалась перемена. Ветер шумел в верхушках вязов. Саттон хорошо помнил этот шум. Вдали зазвенел церковный колокол. Доктор Рейвен подвинул чашку поближе к Саттону. - По-моему, я все сделал, как ты любишь. Три кусочка сахара, и без сливок. - Да, все правильно, - удивился Саттон. Еще помнит, подумал он. Хотя - помнить - это ведь так легко. Мне, например, кажется, что я сам могу вспомнить все что угодно. Как будто знания, словно старинные сервизы, стояли где-то на полочках мозга, и чья-то заботливая рука ежедневно стирала с них пыль все эти годы, пока я был там, в чужом, непривычном мире, и теперь можно снять это фамильное серебро с полки, вычищенное, сияющее... На потолке играли отблески пламени, пылавшего в беломраморном камине. - Я думаю, - сказал Саттон, - вам все-таки интересно, зачем я пожаловал? - Во всяком случае, - ответил доктор Рейвен, - не могу сказать, что ты так уж удивил меня своим визитом. Все мои мальчики нет-нет да и заглядывают ко мне. И я страшно рад, когда меня навещают. - Честно говоря, сам не знаю, с чего начать, - взволнованно сказал Саттон. - Давай проще, - предложил старик. - Вспомни, как в старые добрые времена мы говорили часами и, в конце концов, докапывались до какой-никакой истины... Саттон рассмеялся. - Да, профессор, конечно, помню. Мы решали тончайшие проблемы теологии. Разбирали основополагающие аспекты сравнительной религии. Именно это и волнует меня сейчас, потому я и приехал. Ведь вы посвятили этому всю жизнь. О земных и инопланетных религиях никто на Земле не знает больше, чем вы. Удалось ли вам при этом сохранить свою собственную веру? Не возникало ли у вас искушения отказаться от земной религии? Доктор Рейвен улыбнулся и поставил чашку на стол. - Я должен был быть готов к тому, что ты, как обычно, задашь мне какой-нибудь каверзный вопрос. Это в твоем духе. - Я не собираюсь вас долго мучить, - оправдывающимся тоном проговорил Саттон. - Я просто хочу узнать, не нашли ли вы в огромном количестве верований какой-нибудь религии, которая оказалась бы лучше, выше других? - Надо понимать, что ты нашел такую религию? - Нет, - ответил Саттон тихо. - Не религию. Церковный колокол все еще звонил вдалеке. В университетских коридорах наступила тишина. Перемена закончилась. - Не казалось ли вам когда-нибудь, - спросил Саттон, - что вы сидите одесную Господа в слышите нечто, чего никогда в жизни не слышали и не ожидали услышать? Доктор Рейвен недоуменно покачал головой: - Нет, пожалуй, ничего подобного м