не испытать не довелось. - А если бы довелось, как бы вы себя вели? - Ну, я думаю, что мне пришлось бы так же мучительно размышлять об этом, как и тебе. - Восемь тысячелетий люди жили только верой, - сказал Саттон, глядя на пылающий камин. - Восемь тысячелетий, а то и больше. Да, конечно, больше. Чем же, если не верой, пусть какими-то начатками веры, объяснить ориентацию захоронений неандертальцев и то, что кости в захоронениях окрашены охрой? - Вера, - мягко вставил Рейвен, - могущественное явление. - Да, могущественное, - согласился Саттон, - но, при всем том, порой она - не что иное, как признание нами своей собственной слабости. Мы как бы сами признаем, что мы не в силах существовать в одиночку, что нам нужна соломинка, за которую мы могли бы ухватиться, надежда и убежденность в том, что есть высшая сила, которая нам поможет и укажет путь. - Ты как-то озлобился, Эш. Это твое открытие так повлияло на тебя? - Да нет. Это не озлобленность, - смущенно ответил Саттон. Где-то тикали часы, и в наступившей тишине их тиканье казалось нарочито громким. - Профессор, - спросил Саттон, - а что вы думаете о таком понятии, как судьба? - Вот уж действительно странно слышать от тебя подобный вопрос! Никогда не считал тебя человеком, который покоряется судьбе. - Я имею сейчас в виду научное, книжное, что ли, определение этого понятия. Что по этому поводу говорит литература? - Ну, в общем, люди, верившие в судьбу, существовали во все времена. Каждый, наверное, верил по-разному. Не все, правда, именовали то, во что верили, судьбой. Одни называли это фортуной, другие - предчувствием, третьи - предначертанием, остальные - еще как-нибудь. - Да, но ведь нет никаких подтверждений, что судьба действительно существует. Никаких фактов, что она представляет собой реально действующую силу. Ее ведь, так сказать, нельзя потрогать руками! Доктор Рейвен покачал головой. - Да, Эш. Ты прав. "Судьба", в конце концов, - просто слово. Руками, действительно, не потрогаешь. Но когда-то и вера была не более чем словом, так же как теперь судьба. Однако за тысячи лет миллионы людей сделали веру осязаемой. Ее можно узнать, принять и жить по ее законам. - Ну, а такие вещи, как удача или предчувствие, это что - всего лишь случайности? - Да, но они могут служить проявлениями судьбы, - ответил Рейвен. - Вспышки, в свете которых можно разглядеть суть. Всего лишь отдельные волны в бурном потоке событий. Я так это понимаю, хотя специально этими вопросами никогда не занимался. Он поднялся и подошел к книжному шкафу. Запрокинул голову, глядя на верхние полки. - Тут у меня где-то была одна книга. Не знаю, найду или нет. Он поискал и не нашел. - Ну, это не так важно, - сказал он. - Я найду ее обязательно и дам тебе почитать, если тебе действительно так интересно. В ней рассказывается о древнем африканском племени с очень странными верованиями. Они верили, что у каждого человека есть душа. Можно это называть, как угодно - эго, сознание, разум, но лучше - душа. Так вот, они верили, что у каждой души есть двойник, вторая половинка, и эта половинка обитает где-то на далекой звезде. Если я правильно помню, они даже знали, на какой именно, и могли показать ее на ночном небе. Он оторвал взгляд от книг и посмотрел на Саттона. - А знаешь что, может быть это и есть судьба, - сказал он тихо. - Очень, очень может быть. Рейвен прошелся по кабинету, и подошел к догоравшему камину. Он стоял, заложив руки за спину, склонив набок седую голову. - А почему, собственно, ты так интересуешься судьбой? - Потому, что я ее нашел, - тихо промолвил Саттон. 15 На экране видеофона возникаю лицо человека. Он был в маске. - Если хотите говорить со мной, - сказал холодно и резко Адамс, - снимите маску. - Придется так поговорить, - произнес голос из-под маски. - Я - тот человек, что разговаривал с вами во дворе. Помните? - Надо понимать, что теперь вы говорите со мной из будущего? - съязвил Адамс. - Нет, - невозмутимо ответил человек в маске. - Я пока в вашем времени. Я за вами наблюдал. - И за Саттоном тоже? Человек в маске кивнул. - Вы с ним беседовали. Что вы теперь думаете? - Он что-то скрывает, - нехотя ответил Адамс. - И он, как бы это лучше выразиться... Он не совсем человек. - Намерены ли вы убить его? - Нет, я не думаю, что в этом есть необходимость. Кроме того, как я уже сказал, он что-то знает, и нам бы было очень желательно выудить из него эту информацию. Сами понимаете, убийство - не лучшее средство. - Было бы гораздо лучше для вас, - сказал человек в маске, - если бы то, что он знает, умерло вместе с ним. - Может быть, - сказал Адамс, ерзая в кресле, - я бы лучше вас понял, если бы вы объяснили наконец, что вы имеете в виду? - Не могу, Адамс. И хотел бы, да не могу. Я не имею права посвящать вас в тайны будущего. - Не можете... Очень мило. Ну, а я, со своей стороны, не позволяю вам вмешиваться в прошлое. Про себя он подумал: сдрейфил, собака. Сдрейфил. Не вышло у него. Он-то мог кокнуть Саттона уже сто раз, но не имеет права делать этого сам, своими руками. Ему нужно, чтобы Саттона убил кто-то из нашего времени. - Между прочим... - выдавил человек в маске. - Да-да? - отозвался Адамс. - Я хотел спросить у вас, как там дела на Альдебаране-12? - Что - на Альдебаране-12? О чем это вы? - Просто - если бы не Саттон, аварии на Альдебаране-12 не было бы, - объявил человек в маске. - Но Саттон в это время еще не вернулся на Землю! Он тогда вообще неизвестно где был! - удивленно воскликнул Адамс. Но удивление его быстро сменилось отчаянием: он вспомнил, вспомнил проклятый титульный лист из книги, где стояло имя автора: "Эшер Саттон." - Послушайте, - умоляюще проговорил Адамс. - Ради всего святого, объясните мне хоть что-нибудь, если это можно объяснить! - Вы хотите меня уверить, что до сих пор не догадались, что из этого всего может получиться? Адамс обреченно помотал головой. - Война, - мрачно произнес человек в маске. - Какая война? У нас нет никаких войн! - Да не в вашем времени. В будущем. - Но как? - Майклсона помните? - Это тот, что одну секунду побывал в будущем... Человек в маске кивнул, экран померк. По коже у Адамса побежали мурашки страха. Руки похолодели. Внезапно раздался звонок видеофона, Адамс почти машинально нажал клавишу. На экране появился Нельсон, его агент. - Саттон только что вышел из университета, - сообщил Нельсон. - Он пробыл час у доктора Рейвена. Гораций Рейвен, профессор кафедры сравнительной теологии. - О! Вот, значит, в чем дело... Адамс сидел, растерянно постукивая пальцами по столу. Происходившее было непонятно и страшно. Это просто стыд и позор, думал он, убивать такого парня, как Саттон. Но, наверное, так будет лучше. Да, так будет лучше, мысленно повторил он уже более убежденно. 16 Кларк заявил, что я погиб, а Кларк - специалист. Кларк построил графики, и по ним выходит, что я погиб. Это понятно. А Андерсон утверждает, что я - не человек. Ему-то откуда знать? Дорога петляла, как серебристая лента в лучах луны. Земля благоухала ароматами ночи и утопала в ее звуках. Резкий, чистый запах молодых растений, волнующая свежесть воды. Справа от шоссе через болотце бежала небольшая речушка, поблескивая в лунном свете. Окрестности оглашало заливистое кваканье лягушек, то тут, то там, как сигнальные фонарики, мелькали огоньки светлячков. Как Андерсон мог узнать? - думал Саттон. Никак, если только не обследовал меня. Если не был одним из тех, кто копался во мне, когда я первый раз вошел в номер и меня чем-то одурманили. А раз об этом знает Адамс, значит, он тут наверняка приложил руку, а Адамс без крайней необходимости этого бы не сделал. Но, сказав мне про Кларка и Андерсона, он тем самым обнаружил свое участие. Значит, он хотел мне что-то сказать. Но не смог. Не мог же он в самом деле прямо выложить мне, что я там у них весь разложен по полочкам - снимки, пленки, записи. Тогда стало бы ясно, что он - один из тех, кто устроил всю эту охоту. Единственное, что он мог себе позволить, так это тонкий намек, что он и сделал, сказав про Андерсона. Он думал, что я пойму, и полагает, что напугал меня. В свете передних фар внезапно возникли очертания массивного дома у подножия холма. Потом был поворот. Ночная птица, бесшумная, призрачная, перелетела через шоссе и скрылась во мраке. Адамс. Это был Адамс... - продолжал размышлять Саттон. Он ждал меня. Каким-то непонятным образом он пронюхал о моем возвращении, и был наготове. Он все продумал еще того, как я приземлился. А теперь он, конечно, узнал много такого, чего не мог и вообразить... Саттон грустно усмехнулся. В это мгновение за ближайшим холмом раздался душераздирающий вопль, небо озарила яркая вспышка пламени, поток огня устремился к болоту, и там пламя быстро опало. Взвизгнули тормоза. Но еще до того, как машина окончательно остановилась, Саттон выпрыгнул из нее и помчался по склону к странному черному предмету, полыхавшему в трясине. Вода хлюпала под ногами, острые листья болотной осоки резали кожу. Лужицы отливали масляно-черным блеском в лучах пламени; странный корабль - если это был корабль - догорал. На другом краю болота взахлеб орали лягушки. Кто-то барахтался в грязной воде всего в нескольких футах от горевшего корабля. Вспышка пламени озарила это место, и Саттон понял, что там - человек. Огонь осветил лицо несчастного. Блеснули выпученные глаза. Человек с трудом приподнялся на локтях, пытаясь отползти подальше от горевшего звездолета. Еще одна вспышка - его лицо исказила гримаса ужаса и боли. До Саттона донесся жуткий запах горелого мяса. Он подбежал, подхватил несчастного под мышки и потащил через болото к дороге. Грязь чавкала под ногами. Наконец он ступил на твердую почву и стал карабкаться по склону вверх, где стояла его машина. Голова страдальца моталась из стороны в сторону. Он что-то пытался говорить, но вряд ли звуки, вылетавшие из его рта, можно было назвать словами. Саттон резко оглянулся и увидел, как языки пламени взметнулись до самого неба. Ярко-голубая вспышка разогнала ночной мрак. Вспугнутые болотные птицы покинули свои гнезда и, ослепленные огнем, в страхе метались во все стороны, оглашая тишину криками ужаса. - Ядерный двигатель, - прошептал Саттон. - Сейчас взорвется! - Нет, - прохрипел человек. - Нет, не взорвется. Я поднял стержни... Саттон наступил на корень дерева, споткнулся и упал на колени. Руки его разжались, и он выпустил несчастного. Тот ткнулся лицом в землю, Саттон помог ему перевернуться на спину. Он тяжело дышал и смотрел в небо обезумевшими от ужаса глазами. Молоденький совсем, огорченно подумал Саттон. - Ядерный двигатель не взорвется, - бормотал человек. - Я его заблокировал... В его словах была гордость человека, который хорошо сделал свое дело. Говорить ему было трудно. Когда он замолчал, Саттону показалось, что все кончено. Мгновение спустя он снова начал дышать, в горле у него хрипело и булькало. Кожа на висках потрескалась от ожога, из трещин сочилась кровь. Челюсти двигались медленно, изо рта со свистом и хрипом вырывались слова. - Было сражение... в восемьдесят третьем... я видел, как он шел... хотел совершить прыжок во времени... Он глотал окончания, набирал воздух, вновь пытался говорить: - У них были новые пистоле... Они подожгли кора... Он повернул голову набок, и наконец увидел Саттона. Он приподнял голову, потом откинулся назад, тяжело дыша. - Саттон! - прошептал он. Саттон склонился над ним. - Я понесу вас. Отвезу к доктору. Человек смотрел на него, не отрываясь, и шептал только два слова: - Эшер Саттон... Эшер Саттон... На краткий миг в глазах умирающего вспыхнула гордая радость, какой-то фанатичный восторг. Он с трудом приподнял правую руку, и сложил пальцы в непонятном знаке. Было непохоже, что он собирается перекреститься... Но блеск в его глазах быстро угас, рука упала, пальцы разжались. Можно было и не слушать сердце, и так было ясно, что страданиям его пришел конец. Саттон медленно поднялся на ноги. Пламя утихало, птицы улетели. Сгоревший корабль наполовину затянула трясина. Очертания его показались Саттону незнакомыми, а уж он на своем веку звездолетов повидал немало. Человек назвал его по имени. Перед смертью взгляд его на мгновение загорелся, он пытался подать какой-то условный знак. И - "...в восемьдесят третьем было сражение... В восемьдесят третьем году? Или - веке? Кто-то там пытался совершить прыжок во времени. Белиберда какая-то. Какие еще прыжки во времени? Я-то точно знаю, что с этим парнем никогда в жизни не встречался, сам себе говорил Саттон, как будто оправдываясь. Боже правый, я его не знаю! А он назвал меня по имени - значит, он меня знал и хотел сделать рукой какой-то знак. Похоже было даже, что он рад меня видеть. Саттон опустил взгляд и посмотрел на мертвое тело, лежавшее у его ног, и сердце его сжалось от горечи и сострадания. Он осторожно опустился на колени и стал ощупывать безжизненное тело - нет ли какого-нибудь пакета, документов, или хоть чего-нибудь чтобы можно было понять, кто перед ним. Он знал меня, думал Саттон. И мне нужно понять, откуда. В нагрудном кармане комбинезона оказалась небольшая книжка. Саттон осторожно вытащил ее. Обложка была из черной кожи с золотым тиснением, так что даже при свете луны Саттон смог прочесть буквы, сочетание которых резануло по глазам: Эшер Саттон ЭТО СУДЬБА Саттон просто окаменел. Сгорбившись, сидел он на корточках и, не отрываясь, смотрел на золотые буквы на обложке. Книга! Книга, которую он собирался написать, но еще и не начинал! Книга была перед ним, зачитанная, видимо, не раз переходившая из рук в руки... С болота поднимался холодный туман. Кричала одинокая выпь... Странный звездолет свалился в болото и сгорел. Из него успел выскочить человек. Перед смертью он узнал Саттона и назвал его по имени. В кармане у него оказалась книга, которая еще не была написана. Таковы факты. Несвязные, непонятные факты. В темноте послышались голоса. Саттон встал и прислушался. Голоса послышались вновь, на этот раз ближе. Кто-то шел к месту происшествия. Саттон быстро пошел вверх по склону к машине. Больше мне здесь делать нечего, сказал он себе. 17 За кустами сирени прятался человек, в тени забора притаился другой. Саттон медленно шел вперед. Тянул время, по пути соображая, как быть. - Джонни! - беззвучно произнес он. - Да, Эш, - беззвучно ответил голос. - Как ты думаешь - их там только двое или еще есть? - Похоже, Эш, что где-то есть еще один, но пока непонятно, где именно. Все вооружены. Саттон ощутил радостную уверенность в себе. Ему помогали, он был не одинок. У него был друг. - Подскажешь, если что, Джонни! Он шел вперед, насвистывая куплет из песенки, которую на Земле давным-давно забыли. Машину он оставил в гараже в двух кварталах отсюда, и до "Пояса Ориона" оставалось еще два квартала. Между ним и гостиницей было препятствие в виде двух вооруженных мужчин. Двух, а может, и больше. Между гаражом и гостиницей построек не было. Там тянулся парк - стриженые кусты, газоны, аккуратные клумбы - типичный образчик пейзажа административной Земли. Да, думал Саттон, этот парк как нельзя лучше подходит для того, чтобы без лишнего шума убрать, кого надо. Опять Адамс? - лихорадочно соображал он. Не может быть. Вряд ли. Адамс не прочь еще кое-что вытянуть из меня, а зачем же убивать человека, который тебе нужен. Глупо. Про других ему говорила Ева. Это были те, кто нанял Бентона. Скорее, это были они, потому что Адамсу он был нужен живой, а эти, кто бы они ни были, вознамерились, видимо, покончить с ним во что бы то ни стало. Он опустил руку в карман куртки, чтобы достать сигарету, но пальцы его ощутили холод стали. Там был пистолет, из которого он стрелял в Бентона. Он подержал пистолет в руке, потом разжал пальцы, вынул руку из кармана и достал сигареты из другого. Рано еще, подумал он. Еще успею вынуть пистолет. Если он мне понадобится. Если мне оставят шанс им воспользоваться. Он остановился, закурил. Тянул, тянул время. Время работало на него. Пистолет в такой ситуации, конечно, слабоват, думал он. Но уж лучше быть с пистолетом, чем совсем безоружным. - Эш! - произнес беззвучный голос. - Там есть еще один. Он ждет, что ты пройдешь мимо, и тогда они окружат тебя с трех сторон. Саттон тихо проговорил: - Отлично. А точнее? - За кустом с белыми цветами. Он по ту сторону. Близко к дорожке. Саттон затянулся сигаретой, кончик ее светился, как красный глаз циклопа. - Убрать его, Джонни? - Да, лучше убрать. Саттон остановился и увидел куст - в четырех шагах. Шаг. В чем же здесь дело, черт подери? Еще шаг. Прекрати гадать. Надо действовать, гадать потом будешь. Еще шаг. Вот он. Вижу! Саттон резко свернул с дорожки на газон, вырвал из кармана пистолет и выстрелил два раза. Человек, прятавшийся за кустом, повалился лицом в траву. Оружие выпало у него из рук, Саттон быстро поднял его. Это был электронный бластер, жуткая штука, стрелявшая пучком лучей. Двадцать лет тому назад такое оружие было только что разработано и засекречено, а теперь, как видно, оно доступно любому. Саттон выпрямился и побежал вперед, продираясь сквозь заросли колючего кустарника. Перебегая через клумбу с тюльпанами, он увидел сбоку вспышку - беззвучный выстрел. Серебристый луч пронзил ночную тьму. Саттон перепрыгнул канаву и оказался в роще кипарисов и берез. Он остановился, перевел дыхание, оглянулся назад. Там было все тихо и спокойно. Парк мирно спал в лучах луны. Никого и ничего подозрительного. Никто не стрелял. Вдруг Джонни шепнул: - Эш! Сзади. Друг. Саттон резко обернулся, сжал пистолет. В свете луны он разглядел фигуру Геркаймера. Тот бежал, пригнувшись к земле, как собака, ищущая след. Саттон выглянул из-за густого кипариса и шепотом окликнул его. Геркаймер остановился, огляделся и быстро подбежал. - Мистер Саттон! - Да, Геркаймер! - Надо бежать! - Да, - ответил Саттон. - Похоже, придется. Я попал в засаду. Меня тут трое поджидали. - Все гораздо серьезнее, - обреченно сказал Геркаймер. - Теперь на вас покушаются не только Ревизионисты и Моргам, но и сам Адамс. - Адамс? - Адамс отдал приказ стрелять в вас без предупреждения. Саттон остолбенел. - А ты откуда знаешь?! - Это не я. Эта девушка знает все. Ева. Та, про которую вы спрашивали. Она мне сказала. - Геркаймер подошел поближе и, глядя Саттону прямо в глаза, сказал: - Вы должны поверить мне, сэр. Утром вы спросили, могу ли я предать вас, но я никогда бы этого не сделал. Я был за вас с самого начала. - А девушка? - Ева тоже за вас, сэр. Как только мы все разузнали, мы начали вас разыскивать, по опоздали. Ева ждет нас в звездолете. - В звездолете... - мало что понимая, повторил Саттон. - Ах, да, "звездолет, и еще много чего..." Ты говорил. - Это ваш собственный звездолет, сэр, - сказал Геркаймер. - Тот самый, что достался вам от Бентона. Вместе со мной. - И ты хочешь, чтобы я пошел с тобой, сел в звездолет, и... - Простите, сэр! Геркаймер действовал так решительно, что Саттон не успел оказать сопротивления. Он только увидел, что кулак Геркаймера приближается к его лицу, попытался выстрелить... Удар был силен и резок. Ноги подкосились, в глазах поплыли круги... 18 Голос Евы Армор нежно звал его: - Эш! Ну, Эш, очнись! До слуха Саттона донесся приглушенный шум двигателей. Маленький звездолет рассекал просторы космоса. - Джонни! - произнес он мысленно. - Мы на борту корабля, Эш. - Сколько нас? - Кроме нас - андроид и девушка. Ева. Я же говорил тебе, что они друзья. Почему ты не поверил мне? - Я теперь никому не верю. - Даже мне? - Я не могу доверять твоим оценкам, Джонни, прости. Ты плохо знаешь Землю. - Не так уж плохо, Эш. Я знаю и Землю и землян. Гораздо лучше, чем ты. Ты - не первый землянин, с которым я сосуществую. - Джонни, я не помню... Мне нужно вспомнить что-то очень важное. Я пытаюсь вспомнить, но все путается. Главное я, конечно, помню. То, чему я учился у вас, то, что я записал и взял с собой на Землю. Но саму планету и людей на ней я не помню... - Они - не люди, Эш. - Я знаю. Но какие же они? Не помню. - И не нужно тебе помнить, Эш. Все там было слишком чужое, непривычное. Ты бы не вынес таких воспоминаний, потому что они бы стали частью тебя самого. А тебе нужно остаться человеком, Эш. Нам нужно, чтобы ты остался человеком. - Но ведь когда-нибудь я должен вспомнить! - Когда надо будет, тогда и вспомнишь. Я об этом позабочусь. - И еще, Джонни... - Что, Эш? - Ты не против этой выдумки, ну... в смысле, не против ты, что я тебе называю "Джонни"? Все-таки это как-то фамильярно. Но, если честно, я не знаю, как бы я мог назвать лучшего друга. Это самое лучшее из всех имен, какие я знаю. - Нет-нет, я не против! Совсем не против! - Ты что-нибудь понимаешь в том, что происходит, Джонни? Кто такой Морган? Кто такие Ревизионисты? - Нет, Эш. Я не знаю, кто это. - Ну, может быть, ты хотя бы догадываешься? - Да, Эш, начинаю догадываться. ...Ева Армор трясла его за плечо: - Эш, проснись! Ты слышишь меня? Ну очнись же! Саттон открыл глаза. Он лежал на кушетке. Ева изо всех сил теребила его. - О'кей! - запротестовал он. - Хватит, пожалуй! Он спустил ноги с кушетки и уселся. Поднял руку, потрогал ушибленную скулу. - Геркаймеру пришлось стукнуть тебя, - сказала Ева. - Он не хотел тебя бить, но ты не слушался, а мы торопились. - Геркаймер? Это кто такой? - Ох, видно он слишком здорово тебя стукнул. Все забыл. Геркаймер - андроид Бентона. Он теперь ведет корабль. Саттон огляделся. Корабль был маленький, но очень уютный и удобный, в нем хватало места для двух-трех пассажиров. - Итак, раз уж вы меня похитили, - сказал Саттон девушке, - может, вы все-таки будете настолько любезны, что сообщите мне, куда мы, собственно, направляемся? - Мы и не думали ничего от тебя скрывать, - ответила Ева, улыбаясь. - Мы летим на астероид, который достался тебе в наследство от Бентона. Там есть охотничий домик, большие запасы еды, и потом - там никто не будет нас искать. - Здорово, - усмехнулся Саттон. - Мне только охоты и не хватало для полного счастья. - Да не нужно вам там охотиться, - произнес голос андроида за спиной Саттона. Саттон обернулся. На пороге отсека управления стоял Геркаймер. - Ты будешь там писать свою книгу, - мягко сказала Ева. - Ты ведь знаешь про книгу. Про ту самую, которую Ревизионисты... - Да, - оборвал ее Саттон. - Про книгу я знаю. Он замолчал, вспоминая, и рука его машинально потянулась к нагрудному карману. Книга была там, на месте. И еще какая-то бумага зашуршала... Ах, да, письмо. То старинное письмо. - Что касается книги... - пробормотал Саттон, но сразу же замолчал, потому что чуть было не брякнул, что книгу писать, собственно, не нужно, поскольку у него есть готовый экземпляр. Но что-то остановило его. Он понял, что как раз этого говорить не надо. - Я захватил ваш портфель, сэр, - сообщил Геркаймер. - Рукопись там, в целости и сохранности. Я проверил. - Ну, и конечно, кучу бумаги тоже захватил? - насмешливо спросил Саттон. - И кучу бумаги, - невозмутимо ответил Геркаймер. Ева Армор склонилась к Саттону, и он ощутил волнующий запах ее медно-рыжих волос. - Ты что, не понимаешь, - спросила она тихо, - как это важно, чтобы ты написал книгу? Неужели ты не понимаешь? Саттон покачал головой. Важно? - подумал он. Для кого? И для чего? ...В памяти возникло лицо, искаженное гримасой смерти, голос умирающего, его слова... - Но я действительно не понимаю, - ответил он. - Может, вы объясните мне? Она покачала головой: - Ты должен написать книгу - это все, что я могу сказать. 19 Астероид был освещен мерцающим светом далеких звезд. Заснеженные вершины гор вздымались к небу серебристыми пиками. Воздух был разреженный и холодный, и Саттон удивился, что здесь вообще есть атмосфера. Хотя, за те деньги, что отваливают на доведение любого такого астероида до состояния обитаемости, можно и не только атмосферу сотворить. Бентон вбухал, как минимум, миллиард долларов, прикинул Саттон. Только атомные установки стоят половину этой суммы, а без них вообще невозможно создать атмосферу. А гравитационные машины для ее удержания... Влетело в копеечку. Когда-то, думал он, человеку для счастья хватало уединенного коттеджа на берегу озера, маленького охотничьего домика в лесу или путешествия за океан на яхте, но теперь, когда в распоряжении людей вся Галактика, можно купить за миллион долларов астероид, а то и целую планету... - Домик там, - сказал Геркаймер, и Саттон посмотрел в ту сторону, куда он указывал. Вдали, на возвышенности, виднелось небольшое темное строение. Там горел свет. - Откуда свет? - встревоженно спросила Ева. - Здесь кто-то есть? Геркаймер отрицательно покачал головой: - Не может быть. Просто кто-то забыл выключить. Вечнозеленые березы, такие чужие, нереальные в свете звезд, были похожи на кучки солдат, взбирающихся по склону горы к домику. - Здесь есть тропа, - сказал Геркаймер. Он пошел первым, за ним - Ева, Саттон замыкал шествие. Тропа была довольно крутая и неровная. То и дело попадались острые камни. Домик, как понял Саттон, располагался на небольшом, видимо, искусственном плато, поскольку других ровных площадок вокруг не было. На сколько хватало глаз - везде торчали зубцы скал. Движение воздуха, слабое, почти неощутимое, качнуло верхушки деревьев. Что-то метнулось в сторону от тропы и скрылось среди камней. Издалека донесся жутковатый крик. - Это зверь, - спокойно объяснил Геркаймер. Он остановился и указал на небольшую, причудливых очертаний скалу. - Тут можно отлично поохотиться, - сообщил он и добавил: - Если ноги не переломаешь. Саттон оглянулся назад и впервые почувствовал по-настоящему первозданную дикость здешнего пейзажа. Внизу свернулись застывшие водовороты камней и скал, а наверху - черные провалы неба между вершинами серебристых неприступных пиков. Саттон поежился. - Пошли! - поторопил он спутников. Наконец они одолели последние сто ярдов и ступили на плато. Остановились, перевели дыхание. Зрелище этого мира, словно явившегося из ночного кошмара, действовало на психику настолько неприятно, что Саттон просто физически почувствовал, как холодная рука одиночества подбирается к нему и вот-вот дотронется до него ледяными пальцами. Одиночество здесь было выморочным, ненормальным. Нет, не о таком уединении он мечтал! Здесь царило отрицание жизни, движения. Сама мысль о жизни казалась странной, невозможной. Вдруг позади раздался звук шагов. Все трое резко обернулись. Из темноты возник приземистый мужчина и как ни в чем не бывало обратился к ним приятным баритоном. - Добрый вечер! - поприветствовал он. - А мы, понимаете, услышали, как вы приземлились, и пошли встречать вас. Ева ответила холодно и сердито: - Вы нас напугали. Мы не ожидали здесь кого-нибудь застать. - Надеюсь, мы вам не помешаем, - сказал мужчина. - Мы - приятели мистера Бентона, и он сказал нам, что астероид в нашем полном распоряжении. - Мистер Бентон умер, - не меняя тона, сообщила Ева. - А этот человек - новый владелец астероида. Мужчина с любопытством взглянул на Саттона. - Простите, сэр, - произнес он удивленно. - Мы были не в курсе. Если так, то мы, конечно, быстренько соберемся и улетим. - А зачем вам, собственно, улетать? - пожал плечами Саттон. - Можете и остаться. - Мистеру Саттону, - вмешалась Ева, - нужен покой и тишина. Он прилетел сюда, чтобы писать книгу. - Книгу... - повторил за ней мужчина. - Писатель, что ли? Саттону показалось, что тот подшучивает, но не только над ним, а над всей компанией. - Мистер Саттон... - сказал человек так, как будто пытался вспомнить. - Что-то не припомню. Но, с другой стороны, я не так много читаю. - Не трудитесь вспоминать, - сказал ему Саттон. - Я пока еще ничего не написал. - А, ну тогда понятно, - облегченно рассмеялся мужчина. - Здесь холодно, - резко вмешался Геркаймер. - Пойдемте в дом. - О, конечно, конечно, - засуетился мужчина. - Холодно, а я, дурак, болтаю. Кстати, меня зовут Прингл. А моего приятеля - Кейз. Никто не ответил, так что ему ничего не оставалось, кроме как повернуться и направиться к домику. Подойдя ближе, Саттон отметил, что дом гораздо больше, чем казалось снизу. Он был высокий и темный, его легко было принять за большую скалу. Как только они преодолели массивную каменную лестницу, дверь открылась, и на пороге появился второй мужчина, рослый, худой и очень подтянутый. - Новый хозяин объявился, Кейз! - сообщил ему Прингл, и Саттону показалось, что он чуть-чуть понизил голос, как бы стараясь вложить в сообщение какой-то особый смысл. - Бентон-то помер, оказывается, представляешь? - пояснил Прингл. - Правда? Вот интересно! - отозвался Кейз. Саттон подумал, что это несколько необычная реакция на сообщение о смерти. Кейз отступил в сторону, пропуская всех в дом, и закрыл дверь. Потолок в комнате был высокий, но горела только одна лампочка, поэтому в углах сгустились угрюмые тени. - Боюсь, что вам придется самим о себе позаботиться. Мы с Кейзом прилетели налегке, роботов не взяли. Но если вы хотите есть, я сейчас быстренько что-нибудь соображу. Что-нибудь горяченькое и сэндвичи, идет? - Спасибо, мы поели только что, перед посадкой, - отказалась Ева. - Вещей у нас немного, Геркаймер сам управится. - Ну, тогда присаживайтесь. Вам я настойчиво рекомендую вот это кресло. Очень удобное. Садитесь, поболтаем! - Мы не в силах разговаривать. Полет был тяжелый, вы уж нас простите. - Ох, какая вы нелюбезная девушка! - всплеснул руками Прингл, и было совершенно очевидно, что он не шутит. - Я просто усталая девушка, - в тон ему ответила Ева. Прингл подошел к стене, нажал выключатели. Комната озарилась ярким светом. - Спальни на втором этаже, - сказал он. - Через балкон. Кейз и я занимаем первую и вторую слева. Все остальные - в вашем распоряжении. Он пошел вперед, чтобы показать им дорогу. Но тут неожиданно заговорил Кейз: - Мистер Саттон! - сказал он. - Мне кажется, я где-то слышал ваше имя. - Думаю, вы ошибаетесь, - ответил Саттон, обернувшись. - Я совершенно неизвестен. - Да, но... вы убили Бентона. - А кто вам сказал, что я его убил? - Ну, это вполне логично. Как бы вам иначе перепал этот астероид? Только так. Я знаю, что Бентон обожал это местечко, и по доброй воле от него не отказался бы ни за что. - Ну, хорошо, если вам угодно, я действительно убил Бентона. Кейз восхищенно покачал головой. - Просто потрясающе! - Доброй ночи, мистер Кейз, - сказала Ева и обратилась к Принглу: - Можете не беспокоиться. Мы сами отлично найдем дорогу. - Ну, что вы, нет проблем! - воскликнул Прингл, идя вверх по лестнице. Саттону опять послышалась насмешка в его голосе. 20 Что-то в этих людях было не то. Сам факт их пребывания здесь наводил на размышления. В голосе Прингла звучала плохо скрытая ирония - болтун, шут. А Кейз наоборот - подчеркнуто вежлив, серьезен, корректен, говорит, взвешивая каждое слово. На кого-то он похож, но пока Саттон не мог вспомнить, на кого именно. Саттон сидел на краешке кровати и размышлял. Надо бы вспомнить. Надо хорошенько представить себе, как он держится, как разговаривает. Должно что-то связаться. Если я вспомню, многое можно будет понять. Может быть, я просто вспомню, кто он такой, этот Кейз, и станет ясно, почему он здесь. Кейз знает, что я убил Бентона. Кейз знает, кто я такой. По идее, ему следовало держать язык за зубами, однако он почему-то захотел дать мне понять, что знает меня. У Евы они тоже не вызывают доверия. Она попыталась мне что-то сказать, когда мы прощались у ее двери. Я точно не понял, что именно она хотела сказать - она только шевелила губами, чтобы никто не услышал. Но скорее всего она хотела сказать: "Не верь им!". Как-будто я вообще кому-нибудь верю теперь... Прингл и Кейз ждали нас здесь, продолжал размышлять Саттон. Подумал так и невольно оборвал себя. Может быть, это лишь плод фантазии? Как это они могли ждать нас здесь, если понятия не имели о том, что Ева и Геркаймер отправляются на этот треклятый астероид? Он потряс головой, пытаясь прогнать догадку, но мысль о том, что эти двое ожидали здесь их прибытия, не уходила. А, в конце концов, чему удивляться? Адамс ведь узнал откуда-то о моем возвращении на Землю после двадцатилетнего отсутствия! Узнал и расставил капканы. А ведь неоткуда ему было узнать об этом. Неоткуда! Но почему? - спрашивал он себя. Почему? Почему Адамс устроил западню? Почему Бастер удрал неизвестно куда? Вынудили удрать? Зачем кому-то понадобилось подговорить Бентона, чтобы тот вызвал меня на дуэль? Зачем Ева и Геркаймер утащили его на этот астероид, будь он трижды неладен? "Книгу писать", - сказали они. Но книга уже написана... Книга. Он протянул руку к внутреннему карману куртки, висевшей на спинке стула. Достал книгу. Вместе с ней вытащил письмо, про которое опять забыл. Оно упало на ковер. Он поднял письмо, положил рядом с собой на кровать и открыл книгу. На титульном листе стояло: Эшер Саттон ЭТО СУДЬБА Чуть пониже что-то напечатано мелким шрифтом. Саттон поднес книгу поблажке к глазам и прочитал: Первоначальный вариант И все. Ни даты публикации, ни названия издательства. Только заглавие, фамилия автора и строчка мелкого шрифта, в которой говорилось, что книга напечатана в первоначальном варианте. Выглядит так, как будто книга настолько хорошо известна, что, кроме названия и фамилии автора, никому ничего и не надо. Саттон перевернул две страницы - они были пустые, из следующей начинался текст: "Мы не одиноки. Никто и никогда не одинок. С тех самых времен, когда на самой первой в Галактике планете появились первые признаки жизни, не было ни единого существа, которое бы летало, ходило, ползало или прыгало по тропе жизни в одиночку." Он читал и думал: Все так. Именно так я и собирался написать. Так я и написал. Или собирался? Или написал? Значит, написал, раз держу в руках собственную книгу? Тут он решительно закрыл книгу и сунул ее обратно в карман куртки. Нельзя мне это читать, решил он. А то еще перепишу слово в слово, а так нельзя. Я должен писать о том, что знаю, и так, как задумал. Надо быть честным, потому что когда-нибудь люди... и не только люди... могут открыть эту книгу, и каждое слово в ней должно быть на месте, поэтому написать нужно хорошо и просто - так, чтобы любой смог понять. Он откинул одеяло, забрался в постель и уронил на пол конверт. Поднял его с ковра. Засохший клей облачком рассыпался под ногтем... Саттон аккуратно вынул письмо из конверта, осторожно развернул. Оно было напечатано на машинке, с опечатками, исправленными потом от руки. Он повернулся на бок, чтобы лучше падал свет. 21 "Бриджпорт, Вис., 11 июля 1987 г. Я пишу это письмо себе самому, и отправляю его по почте, чтобы штемпель на конверте подтвердил, что оно действительно отправлено в такой-то день такого-то года, и я не буду его распечатывать, а положу рядом с другими бумагами. Пусть лежит там до того дня, когда кто-нибудь, дай Бог, чтобы это был кто-нибудь из нашего семейства, найдет его и прочитает. И узнает о том, что я видел и что я об этом думаю, ну, а я, наверное, к тому времени уже отправлюсь в мир иной. А жить мне недолго осталось. Мне уже девятый десяток пошел, и, хотя песок из меня еще не сыплется, я-то знаю, что смерть может явиться за мной в любой день. Скорее всего, письмо это попадет в руки кому-нибудь из моих ближайших потомков, которые меня хорошо знают, но может и так повернуться, что оно проваляется нераспечатанным много лет и попадет совсем в чужие руки. Случай, о котором я хочу рассказать, - больше, чем просто забавное происшествие, и это, конечно, главное; но все-таки мне кажется, нужно немножко рассказать о себе и о том, где я живу. Зовут меня Джон Генри Саттон, и я - член многочисленного семейства, перебравшегося сюда из восточных штатов, мои предки поселились в этой местности уже много лет назад. Прошу поверить мне на слово - мы, Саттоны, люди серьезные, шутить не любим, и каждый знает, что в нашей семье все люди порядочные и честные. В свое время я учился на юриста, но быстро понял, что это не мое дело, и последние сорок с лишним лет занимаюсь фермерством, и это мне гораздо больше по душе. Честный труд и для души полезный, в нем столько радости от общения с природой. Это так приятно - выращивать что-то своими руками! В последние годы мне самому стало тяжеловато трудиться на ферме, но я все-таки кое-что делаю по хозяйству и лично за всем приглядываю, то есть, попросту говоря, имею обыкновение осматривать весь свой участок самолично. За годы, что я здесь живу, я очень полюбил здешнюю природу, хотя на моем участке земля неровная, и местами ее трудновато обрабатывать. Но, по правде говоря, мне жаль тех хозяев, что покупают себе громадные ровные участки, где на много акров вокруг нет ни одного холмика или хоти бы бугорка, где бы можно было глазу отдохнуть. Может, у них почва более плодородная, и обрабатывать ее легче, но на моем участке есть кое-что, чего у них нет. В последнее время ходить я стал медленнее, труднее стало преодолевать подъемы, и у меня вошло в привычку при обходе кое-где делать привалы. Из этих обычных мест отдыха есть одно, с самого начала показавшееся мне каким-то особенным. Если бы я был ребенком, я бы сказал, что это "заколдованное место". Лучше, честное слово, не скажешь. Там глубокая расселина в обрыве, который тянется по краю пастбища. На краю обрыва лежит большой валун, на нем очень удобно сидеть, и, может быть, поэтому я и выбрал это место для привала - честно говоря, люблю устроиться с комфортом. Когда присядешь там, на камне, видна речная долина, и все представляется как бы объемным, что ли. Может, оттого, что смотришь с высоты, а может, и потому, что там необыкновенно чистый воздух. Там так красиво, что я частенько просиживаю часами, ничего не делая, просто смотрю и наслаждаюсь. Но все-таки есть в этом месте что-то странное, но что именно - словами выразить не берусь. Ну, как будто все замерло, как будто вот-вот что-то должно произойти. Мне часто приходило в голову, что именно здесь, в этом тихом уголке земли, может случиться что-то такое, что никогда бы не произошло ни в каком другом месте на всей планете. И когда я порой пытался представить себе, что именно тут могло бы произойти, то меня просто озноб пробирал. Чего я себе только не представлял, а ведь особым фантазером я никогда не был. Чтобы подойти к валуну, я обычно иду напрямик, через дальний край пастбища. Трава там всегда выше, чем в других местах, - скотина