может ли он в самом деле представлять ее интересы? Он, человек девятнадцатого века? Имеет ли он право представлять двадцатый? Человечество меняется с каждым поколением очень заметно. А он не только вырос в девятнадцатом веке, но и больше ста лет прожил в особых условиях, совсем не похожих на те, в которых жило все человечество. Стоя перед контейнером на коленях, Инек размышлял о себе с удивлением и жалостью. Кто он? Человек ли еще? Или безотчетно он впитал в себя столько чужих воззрений, что превратился в некий странный галактический гибрид? Захлопнув крышку, Инек задвинул контейнер на место под стеллаж. Сунул шкатулку с письмами под мышку, поднялся на ноги и, прихватив винтовку, пошел к лестнице. 31 В углу кухни он нашел несколько пустых картонных коробок, в которых Уинслоу привозил из города заказанные продукты, и начал упаковывать вещи. Сложенные по порядку дневники заняли целую коробку и половину второй. Туда же, во вторую коробку, Инек уложил двенадцать алмазных графинов, обернув их в несколько слоев старыми газетами. Потом достал из шкафа веганскую музыкальную шкатулку и, завернув ее в бумагу, упаковал в третью коробку. В четвертую он сложил всю инопланетную литературу, что скопилась у него за много лет. В столе не оказалось ничего нужного - кое-какие бумаги, прочая ерунда да еще таблица. Инек скомкал ее и бросил в мусорную корзину. Заполненные коробки он отнес к двери. Льюис обещал держать грузовик наготове, но, если Инек попросит его о помощи, машина не появится в ту же минуту, пройдет какое-то время. А сложив все ценное заранее, он сможет вынести коробки из дома и дождаться ее снаружи. Все ценное... Кто будет решать - что тут ценное, а что нет? Дневники и инопланетная литература - это, конечно, нужно вывезти в первую очередь. А остальное? Ведь для Земли каждый предмет в доме может представлять интерес, и поэтому надо забирать все. Если будет достаточно времени и если никто не помешает, это вполне реально - вывезти сначала то, что находится в комнате, а затем и то, что хранится в подвале. Все эти вещи - его, потому что их ему подарили, а значит, он вправе распоряжаться ими по своему усмотрению. Хотя Галактический Центр наверняка может с ним не согласиться и даже попытаться помешать. Если обстоятельства сложатся именно так, важно успеть передать хотя бы наиболее ценное. Может быть, есть смысл спуститься в подвал и перетащить наверх по крайней мере те вещи, назначение которых он уже знает. Лучше взять предметы, о которых ему хоть что-то известно, чем тащить множество вещей непонятных и, возможно, бесполезных. Остановившись в нерешительности посреди комнаты, Инек разглядывал свои сокровища. Конечно же, нужно будет взять все, что лежит на кофейном столике, включая и маленькую сверкающую пирамидку, которую привела в действие Люси. Потом он заметил, что Малыш снова сполз со стола и упал на пол. Наклонившись, Инек взял его на руки. С тех пор как он рассматривал его в последний раз, Малыш отрастил две или три новые шишки и приобрел нежно-розовую окраску. Раньше он был голубого цвета. Возможно, подумал Инек, ему не следовало называть его Малышом, поскольку он даже не знал, живая эта штуковина или нет. Трудно представить себе, что жизнь может существовать и в такой форме: не камень, не металл, но что-то очень похожее. Напильник не оставлял на нем никакого следа. Несколько раз Инека подмывало стукнуть по нему молотком и посмотреть, что получится, но почему-то он был уверен, что Малышу все равно ничего не сделается. Он медленно рос и иногда двигался, но совершенно непонятно, каким образом. Стоило забыть о нем, а потом вернуться, и он уже передвинулся - совсем чуть-чуть, но передвинулся. Более того, он чувствовал, когда за ним наблюдают, и в таких случаях лежал неподвижно. Насколько Инек понимал, Малыш ничего не ел, и, соответственно, вокруг него всегда было чисто. Иногда он вдруг менял окраску, но совершенно бессистемно. Малыша года два назад подарило ему существо, прибывшее с планеты, которая находилась где-то в созвездии Стрельца, и такого гостя Инек, конечно, забыть не мог. Может быть, он и не был ходячим растением, но выглядел именно так: корявый, худосочный куст, которому и земля досталась неважная, и воды вечно не хватало, но он тем не менее вырос, и на его ветвях расцвело множество дешевых браслетов, позвякивавших, словно серебряные колокольчики, при каждом движении. Инек попытался узнать у него, что из себя представляет подарок, но ходячий куст только тряс браслетами, заполняя всю станцию веселым перезвоном, и ничего не отвечал. Положив Малыша на край стола, Инек забыл о нем, но спустя несколько часов, когда гость давно уже отправился своей дорогой, он заметил, что "камень" лежит на другом краю. Поверить в то, что эта штуковина может двигаться сама, было невозможно, и Инек подумал, что просто не помнит, куда положил подарок. Только спустя два или три дня он все-таки убедил себя, что с памятью у него все в порядке, а "камень" действительно ползает. Все это нужно будет взять с собой - и Малыша, и пирамидку Люси, и куб, который показывает инопланетные пейзажи, и многое-многое другое... Инек стоял посреди комнаты, держа Малыша в руке, и только сейчас вдруг задумался: с чего это он уже собирается? Он действовал так, словно окончательно решил оставить станцию, словно уже выбрал Землю, а не галактику. Но когда и как пришло к нему это решение? Ведь для того, чтобы решить, необходимо осмыслить, оценить варианты, а ничего подобного он не делал. Не взвешивал "за" и "против", не пытался продумать все до конца. Решение пришло к нему само, - решение, казавшееся невозможным, но теперь такое понятное и доступное. Может быть, неосознанно вобрав в себя странную смесь чужих систем мышления и этических представлений, он, сам того не замечая, обрел способность думать по-новому, принимать решения на подсознательном уровне и эта способность дремала в нем до сегодняшнего дня, пока в ней не возникала необходимость? Инек вспомнил про несколько пустых коробок, лежавших в сарае, и подумал, что нужно перетащить их в дом. Потом можно будет спуститься в подвал и заняться предметами, назначение которых ему известно. Он взглянул в окно и с удивлением обнаружил, что времени у него остается мало: солнце уже садилось. Скоро стемнеет. Поесть он за весь день так и не успел, но решил, что это подождет. Позже можно будет перехватит что-нибудь на ходу. Повернувшись к столу, чтобы положить Малыша на место, Инек вдруг услышал знакомый звук и замер. Легкий шелест заработавшего материализатора невозможно было спутать ни с чем другим - слишком часто ему доводилось слышать его за годы работы на станции. И видимо, это служебный материализатор, поскольку без предварительного сообщения никто не мог воспользоваться вторым. Очевидно, Улисс, подумал Инок. Или кто-то еще из Галактического Центра, потому что Улисс всегда предупреждал его о своих визитах заранее. Инек сделал шаг вперед, чтобы лучше видеть материализатор, и в этот момент там появился темный силуэт какого-то существа. - Улисс! - произнес Инек и тут же понял, что это не он. На мгновение ему показалось, что существо одето в элегантный черный фрак с длинными фалдами, белую манишку и остроконечную шляпу, но он тут же понял, что это огромная крыса с гладкой черной шерстью и острой мордочкой, как у всех земных грызунов, только она ходит на задних лапах. Существо бросило взгляд в его сторону, и Инек заметил красные блестящие глаза. Затем крыса отвернулась, и он увидел, как она достает из висящей на поясе кобуры какой-то отсвечивающий металлическим блеском предмет. Что-то тут было не так. Прибывшему полагалось по крайней мере подойти, поздороваться со смотрителем. Вместо этого существо лишь зыркнуло на него своими красными глазищами и отвернулось. Когда оно извлекло металлический предмет из кобуры, Инек понял, что это пистолет или, во всяком случае, какое-то оружие. Может быть, так они и закрывают станции? Один выстрел, без слов, и смотритель падает на пол. Только Улисса не послали, потому что он не смог бы убить друга. Винтовка все еще лежала на столе, но он вряд ли успеет ее схватить... Однако похожее на крысу существо даже не повернулось в его сторону. Оно стояло, глядя в угол. Рука с оружием поднялась... В голове Инека словно зазвучал сигнал тревоги. Он размахнулся и, непроизвольно вскрикнув, запустил в крысу Малышом. До него вдруг дошло, что крыса хочет убыть не его, Инека, - она хочет уничтожить саму станцию. Там, в углу, куда крыса собиралась стрелять, не было ничего, кроме комплекса управления - центра станции, ее сердца. Если его уничтожить, станция будет мертва, и, чтобы вернуть ее к жизни, группе специалистов с ближайшей станции придется добираться сюда космическим кораблем, а на это уйдет несколько лет. Когда Инек вскрикнул, крыса, чуть присев, резко обернулась, и кувыркающийся Малыш попал ей в живот. Не удержавшись на ногах, она отшатнулась к стене и выронила пистолет. Раскинув руки, Инек бросился вперед и еще в прыжке почувствовал исходивший от крысы отвратительный запах. Он обхватил ее руками за туловище и швырнул через комнату. Крыса оказалась вовсе не такая тяжелая, как он ожидал. Она упала, проскользила по полу и остановилась, врезавшись в кресло. Потом вскочила, распрямившись, словно пружина, и рванулась к пистолету. Инек настиг ее в два прыжка, ухватил сзади за шею и, оторвав от пола, несколько раз тряхнул. Пистолет снова выпал у нее из руки, а висевшая через плечо сумка застучала по волосатой груди, как пневматический молот. Вонь стояла такая плотная, что казалось, ее вот-вот можно будет увидеть. Инека замутило. Но вонь еще усилилась и стала совсем невыносимой, словно в ноздри Инеку врывался огонь, а по голове лупили палкой. Он расцепил руки и, шатаясь, отскочил назад. Давясь сухим кашлем, он согнулся, поднял руки к лицу, стараясь отогнать от себя эту вонь, прущую в нос, в рот, в глаза. Сквозь пелену слез он увидел, как крыса схватила с пола пистолет и понеслась к выходу. Кодовой фразы Инек не расслышал, но дверь скользнула в сторону и, выпустив крысу наружу, тут же закрылась. 32 Инек, шатаясь, добрался до стола и оперся о него руками. Отвратительный запах постепенно улетучивался, голова прояснялась, но ему даже не верилось, что все это действительно произошло. Такое просто не могло случиться. Крысоподобное существо прибыло через служебный материализатор, которым пользовались только сотрудники Галактического Центра. Однако никто из них, Инек был уверен, не повел бы себя так, как этот непрошеный гость. С другой стороны, существо знало кодовую фразу, открывающую дверь, а ее опять же не мог знать никто, кроме самого Инека и сотрудников Галактического Центра... Протянув руку, Инек взял со стола винтовку. Станция цела, и пока ничего страшного не произошло, подумал он. Если не считать того, что на Земле оказался инопланетянин, а этого допускать нельзя, потому что Земля, как планета, не входящая в галактическое содружество, для инопланетян закрыта. Он понимал, что должен вернуть крысу на станцию. Произнеся на ходу кодовую фразу, Инек выбежал из дома и свернул за угол. Крыса неслась через поле и почти уже достигла леса. Инек со всех ног бросился за ней, но она скрылась за деревьями, когда ему оставалось до них несколько сот футов. В лесу начало темнеть. Косые лучи заходящего солнца еще касались верхушек деревьев, но внизу уже сгущались тени. Оказавшись в подлеске, Инек огляделся и заметил крысу в небольшой лощине, где она карабкалась по противоположному склону, пробираясь через заросли папоротника, вымахавшего почти ей по пояс. Если она будет двигаться в том же направлении, подумал Инек, тогда все в порядке. Дальний склон лощины выходил к каменистой гряде, обрывавшейся с другой стороны отвесными скалами. Место там совершенно изолированное, и хотя выкурить оттуда инопланетянина, если тот решит схорониться где-нибудь среди камней, будет нелегко, по крайней мере он окажется в тупике и обратно уже не выберется. Впрочем, напомнил себе Инек, времени осталось не так много: солнце уже садится, и скоро станет совсем темно. Он свернул к западу, чтобы обойти лощину, но старался не упускать мелькавшую за деревьями фигуру из виду. Крыса продолжала взбираться по склону, и Инек прибавил ходу. Теперь он точно знал, что она в ловушке: крыса миновала то место, где еще можно было вернуться и уйти в сторону. Скоро она доберется до гряды, и ей останется только спрятаться там среди обломков скал. Инек бегом пересек заросшую папоротником поляну и вышел на склон холма в сотне ярдов ниже каменистой гряды. Здесь кустарник рос не так плотно, и лишь кое-где встречались деревья, но мягкий лесной грунт уступил место россыпи мелких обломков камня, что в течение долгих-долгих лет откалывались зимними морозами от скал и скатывались вниз по склону. Пробираться по этим обломкам, покрытым кое-где толстым слоем мха, стало гораздо труднее. Поднимаясь, Инек обвел взглядом лежащую впереди гряду, но инопланетянина нигде не было. Потом он заметил краем глаза какое-то движение и бросился на землю за куст орешника. Оттуда уже, сквозь переплетение ветвей, он увидел на фоне темного неба крысу. Она вертела головой из стороны в сторону, осматривая склон внизу и держа оружие наготове. Инек замер, удерживая винтовку в вытянутой руке. Костяшки пальцев саднило - ободрал об камни, когда нырнул под куст. Крыса скрылась за валунами, и Инек медленно подтянул к себе винтовку. Теперь, если представится возможность, можно стрелять. Но хватит ли у него духу? Осмелится ли он убить инопланетянина? Ведь тот мог убыть его там, на станции, когда Инек чуть не потерял сознание от дикой вонь, но не сделал этого и просто скрылся. Может быть, существо было напугано и думало только о том, как бы убежать? Или оно просто не осмелилось поднять руку на смотрителя станции - точно так же, как и он сам не мог сейчас решиться на убийство? Инек внимательно оглядел лежащие впереди глыбы, но теперь никакого движения не заметил. Надо подниматься выше, подумал он, поскольку время работает против него, но на руку беглецу. До полной темноты осталось от силы полчаса, и надо успеть закончить это дело: если крысе удастся ускользнуть, потом ее уже не поймаешь. Но откуда вдруг такое беспокойство по поводу инопланетянина, прорвавшегося на Землю? Вопрос всплыл перед ним, словно его задало взирающее со стороны второе "я" Инека. Разве ты сам не собирался сообщить Земле о населяющих галактику существах? И без разрешения передать своей планете все те инопланетные знания и артефакты, которые оказались в твоем распоряжении? Почему ты остановил инопланетянина, когда тот пытался уничтожить станцию? Ведь это обеспечило бы ее изоляцию на долгие годы. Если бы это произошло, у тебя появилась бы возможность поступить с сокровищами станции по своему разумению. Если бы события развивались своим чередом, все закончилось бы как нельзя лучше. "Но я не мог, - мысленно выкрикнул Инек. - Разве ты не понимаешь, что я не мог? Не понимаешь?" Из задумчивости его вывел шорох кустарника слева, и он тут же вскинул винтовку. Всего в двадцати футах от него стояла Люси Фишер. - Уходи! - крикнул он, забыв, что она не услышит. Она, конечно же, не обратила на его крик никакого внимания, потом чуть повернулась влево, взмахнула рукой и указала на каменистую гряду впереди. - Уходи! Уходи отсюда, - пробормотал Инек, показывая рукой, что ей нужно вернуться. Люси покачала головой и, пригнувшись, побежала вверх по левой стороне склона. Инек вскочил на ноги и бросился за ней, но в этот момент в воздухе что-то прошкворчало, и вокруг запахло озоном. Он снова упал и немного ниже увидел участок булькающей, исходящей паром земли фута три диаметром, где яростным жаром уничтожило всю растительность, а камни превратило в кипящую жижу. Лазер, догадался Инек. Лазер, обладающий колоссальной мощностью и довольно узким лучом. Собравшись с духом, он сделал еще одну короткую перебежку и бросился на землю за бугорком, из которого росли несколько кривых березок. Над головой опять прошкворчало, полыхнуло жаром, и снова запахло озоном. Земля на другой стороне лощины задымилась. Сверху посыпался пепел. Инек осторожно поднял голову и увидел, что верхнюю половину березок снесло начисто. С обгоревших пеньков лениво поднимались струйки дыма. Неизвестно, что бы инопланетянин мог сделать там, на станции, но сейчас, похоже, он настроился серьезно. Он понял, что его загнали в угол, и теперь ему оставалось только убить противника. Инек прижался к земле, и тут же в голову пришла мысль о Люси: успела ли она спрятаться? И что ей здесь понадобилось? Да еще в такое время? Хэнк опять решит, что ее украли, и пойдет искать. Что на нее сегодня нашло? Темнота сгущалась. Последние лучи уходящего солнца цеплялись за верхние ветви деревьев. Из речной долины потянуло прохладой, сочно запахла влажная земля. Где-то пустила печальную трель птица козодой. Инек вскочил из-за укрытия и, рванувшись вверх по склону, добрался до толстого поваленного дерева. Крысы не было видно, и на этот раз лазерной вспышки не последовало. Вглядываясь вперед, он решил, что сделает еще две перебежки - сначала до маленькой кучи камней, а затем прямо к валунам - и тогда его положение будет гораздо лучше, чем у прячущейся крысы. Вот только что делать дальше? Двигаться вперед, видимо, и отлавливать инопланетянина. Заранее тут ничего не продумаешь. Нужно добраться до первых валунов и действовать по обстановке, используя любое укрытие. Только стрелять он все-таки не станет. Придется ловить его живьем и, если понадобится, силком тащить упирающегося и визжащего инопланетянина к станции. Оставалось надеяться, что на воздухе крысе не удастся использовать против него свой омерзительный запах. Во всяком случае, не так успешно, как это случилось на станции. И тогда справиться с ней будет гораздо легче. Инек оглядел нагромождение валунов от края до края, но не увидел ничего такого, что могло бы указать на спрятавшегося инопланетянина. Медленно, осторожно, чтобы не выдать себя шумом, он приготовился к новому броску, но тут краем глаза заметил движущуюся тень чуть ниже на склоне холма. Одним молниеносным движением он перевернулся на спину, сел и перехватил винтовку, но навести уже не успел. Тень навалилась на него, прижав к земле, и ладонь с широко расставленными пальцами зажала ему рот. - Улисс! - успел выдавить Инек, но инопланетянин только зашипел, чтобы он молчал. Улисс осторожно сполз в сторону и убрал руку, затем показал на каменную гряду. Инек кивнул. Улисс подтянулся поближе, наклонился к Инеку и прошептал в самое ухо: - Талисман! У него Талисман! - Талис... ?! - воскликнул было Инек, но на полуслове задушил свой возглас, вспомнив, что нельзя выдавать себя шумом. Сверху загрохотал покатившийся камень, и Инек прижался к земле. - Ложись! - крикнул он Улиссу. - Ложись! У него лазер! В этот момент рука Улисса тряхнула его за плечо. - Инек! Смотри! Инек рывком поднял голову и увидел на фоне темного неба два сцепившихся силуэта. - Люси! - закричал он. Очевидно, она сумела подкрасться. Черт бы ее!.. Пока крыса следила за склоном холма, Люси обошла ее сбоку, тихо подползла ближе и набросилась. В поднятой руке Люси было что-то вроде дубины, очевидно, старый сломанный сук, которым она собиралась ударить крысу по голове, но та успела схватить Люси за запястье. - Стреляй! - произнес Улисс упавшим голосом. Инек вскинул винтовку, но в сгустившейся темноте прицелиться оказалось нелегко. Да и стояли крыса с Люси слишком близко друг к другу. - Стреляй! - закричал Улисс. - Не могу, - Инек даже всхлипнул от отчаянья. - Слишком темно. - Ты должен! - В голосе Улисса зазвучала твердость. - Ты должен рискнуть! Инек снова прицелился. На этот раз он нашел цель почти без труда и понял, что дело было не в темноте: мешало воспоминание о том первом выстреле, когда он промахнулся, стреляя в фантастическом мире, где бродили над лесом огромные хрюкающие твари на ходулях. Если он промахнулся тогда, значит, может промахнуться и сейчас... Мушка остановилась на голове крысоподобного существа, но оно качнулось в сторону. Потом обратно. - Стреляй! - снова крикнул Улисс. Инек нажал на курок. Раздался сухой треск выстрела. Крыса, наверное, еще целую секунду стояла на камнях, хотя от ее головы осталась только половина, с которой в разные стороны разлетались, словно стремительные насекомые, черные ошметки, едва заметные на фоне потемневшего западного неба. Выронив винтовку, Инек упал на землю и вцепился пальцами в мягкий мох. От мысли о том, что могло бы случиться, его била дрожь, но тут же накатила слабость, вызванная чувством облегчения и благодарности за то, что этого не произошло, за то, что годы тренировок в его фантастическом тире наконец-то окупились сторицей. Странно, подумалось ему, как много бессмысленных вещей формирует наши судьбы. Тир предназначался для одной только цели - ублажать смотрителя станции. Казалось бы, совершенно бессмысленное занятие, как бильярд или игра в карты, однако время, что он там провел, выкристаллизовалось в одно это короткое мгновение на склоне холма. Беспокойство и боль постепенно оставляли его - будто уходили в землю, и в душе воцарялся покой. Покой леса, покой холмов, покой первых тихих шагов наступившей ночи. Небо, звезды и само пространство словно склонились над Инеком, нашептывая о том, что он един с ними, что он тоже частица этого большого мира. На мгновение ему показалось, что он сумел ухватиться за краешек какой-то великой истины, а вместе с истиной к нему пришло успокоение и неведомое ранее ощущение величия жизни. - Инек, - прошептал Улисс. - Инек, брат мой... В его голосе Инеку послышался судорожный, взволнованный вздох. Раньше он никогда не называл землянина братом. Инек поднялся на колени и увидел над грядой камней мягкий, восхитительный свет, словно там зажег свой фонарик гигантский светлячок. Свет перемещался, спускаясь по камням к ним, а рядом шла Люси - как будто она несла в руке горящую лампу. Рука Улисса протянулась откуда-то из темноты и сдавила плечо Инека. - Ты видишь? - спросил Улисс. - Да, вижу. Что это? - Это Талисман, - произнес Улисс восхищенно и от волнения немного хрипло. - А рядом его новый хранитель. Именно такого хранителя мы искали долгие долгие годы. 33 Привыкнуть к такому просто невозможно, говорил себе Инек, когда они возвращались лесом к станции. Талисман наполнял своим теплым сиянием каждое мгновение его жизни, и хотелось сохранить это ощущение навсегда. Разумеется, Талисман будет рядом не вечно, но он точно знал: ему никогда уже не забыть того, что произошло у него в душе. Охватившее его чувство не поддавалось описанию: было в нем что-то от материнской любви, и от гордости отца, и от обожания милой сердцу женщины, и от товарищеской верности, и еще многое-многое другое. Это чувство приближало далекое, а сложное делало простым и понятным, оно уносило прочь страх и печаль, хотя в нем самом тоже звучала нотка печали - словно бы от понимания, что никогда в жизни не будет больше такого возвышенного мгновения, что в следующую секунду оно уйдет безвозвратно и отыскать его уже не удастся. Однако мгновение длилось. Крепко прижимая к груди сумку с Талисманом, Люси шла между ними, и, глядя на нее, Инек невольно представлял себе маленькую девочку с любимым котенком на руках. - Наверное, уже несколько веков - а может быть, и вообще никогда - не светился Талисман так ярко, - проговорил Улисс. - Я, во всяком случае, такого не припоминаю. Замечательно, да? - Замечательно, - ответил Инек. - Теперь мы снова станем едины, - сказал Улисс. - Снова почувствуем, как на самом деле близки. И снова будет не много народов, а одно галактическое содружество. - Но это существо, которое... - Хитрый негодяй, - сказал Улисс. - Он хотел получить выкуп за Талисман. - Значит, Талисман все-таки был украден? - Мы еще не знаем всех обстоятельств этой истории, но, разумеется, узнаем. Какое-то время они шли молча. Далеко на востоке появились над верхушками деревьев первые отсветы поднимающейся луны. - Я одного не понимаю... - начал было Инек. - Спрашивай. - Как могло это существо носить с собой Талисман и не чувствовать его? Ведь если бы оно чувствовало, разве пришло бы ему в голову украсть Талисман? - Среди многочисленных жителей галактики попадается лишь один на несколько миллиардов, кто способен... как бы это вернее сказать? - настроить Талисман, привести его в действие. На меня или на тебя он просто не отреагирует. Но стоит этому одному существу прикоснуться к Талисману, как он тут же оживает. Нужна особая восприимчивость, которая связывает машину с резервуарами вселенской энергии духовности. Дело не в самой машине - она лишь помогает избранному существу дать нам возможность ощутить энергию духовности. Машина, аппарат, инструмент - технологический родственник мотыге или гаечному ключу, но как же далеки они друг от друга! Как человеческий мозг от первой аминокислоты, зародившейся на Земле, когда эта планета еще была молода. Можно даже сказать, что это предел эволюции инструмента, последняя вершина, выше которой уже не подняться. Впрочем, это неверное заключение - скорее всего, развитию нет предела, а значит, последней вершины тоже нет; едва ли наступит время, когда какое-то существо или группа существ остановится в своем развитии у определенной точки и скажет: "Все. Дальше мы не пойдем. В этом нет смысла". Ведь каждый шаг вперед открывает в свою очередь множество новых возможностей, множество новых путей, и следующий шаг по одному из них снова открывает новые дороги. И нет им конца... Они добрались до края поля и пошли напрямик к станции. Откуда-то спереди послышались быстрые шаги - кто-то бежал им навстречу. - Инек! - донесся из темноты знакомый голос. - Инек, это ты? - Да, Уинслоу. Что случилось? Почтальон подбежал ближе и, переводя дух, остановился за кругом света, падающего от Талисмана. - Инек, они все-таки собрались! Погрузились в две машины и едут. Но, надеюсь, мне удалось их задержать. В том месте, где начинается грунтовая дорога к твоему дому, я высыпал в колеи фунта два кровельных гвоздей, и на какое-то время они там застрянут. - Кровельных гвоздей? - недоумевающе спросил Улисс. - Толпа, - пояснил Инек. - Они собираются расправиться со мной. А гвозди... - Понятно, - сказал Улисс. - Чтобы проколоть шины... Уинслоу шагнул ближе, пристально глядя на светящийся сквозь ткань сумки Талисман. - Это Люси Фишер, да? - Точно, - ответил Инек. - Ее старик только что примчался в город и начал вопить, что она опять исчезла. Там все вроде бы уже поутихло, но Хэнк их снова накрутил. Я послушал-послушал и двинулся в скобяную лавку. Прихватил гвоздей и успел сюда раньше них. - Толпа? - снова переспросил Улисс. - Я не... - А этот тип, что искал женьшень, ждет тебя у дома, - перебил его Уинслоу, захлебываясь от желания поскорее рассказать все, что ему известно. - У него там грузовик. - Это Льюис с телом сиятеля, - пояснил Инек Улиссу. - Он, по-моему, здорово расстроен, - добавил Уинслоу. - Говорит, ты должен был его ждать. - Может быть, нам не стоит тогда задерживаться, - сказал Улисс. - Я не все понимаю, но догадываюсь, что назревает некий кризис. - Послушай, что здесь происходит? - удивленно спросил Уинслоу. - Что это за штука у Люси в руках? И кто это стоит рядом с тобой? - Потом, - сказал Инек. - Я все объясню тебе потом. Сейчас не до объяснений - надо спешить. - Но, Инек, сюда направляется пьяная толпа... - Когда они появятся, я и с ними разберусь. А сейчас есть более важное дело. Продираясь сквозь бурьян, вымахавший местами по пояс высотой, все четверо бегом поднялись по склону. Впереди, на фоне ночного неба, темнело угловатое здание станции. - Они уже у поворота! - задыхаясь, крикнул Уинслоу. - Я только что видел, как там мелькнул свет фар. Инек, а за ним и остальные вбежали в ворота и, не сбавляя шага, бросились к дому. В отсветах Талисмана уже можно было разглядеть массивный кузов грузовика. От темного силуэта машины отделилась фигура человека и заторопилась им навстречу. - Уоллис, это вы? - Да, - ответил Инек. - Извините, что меня не оказалось на месте. - Я, признаться, расстроился, когда понял, что вас тут нет. - Непредвиденные обстоятельства, - коротко сказал Инек. - Мне срочно потребовалось отлучиться. - Тело почтенного мыслителя в машине? - спросил Улисс. Льюис кивнул. - К счастью, нам удалось его вернуть. - Через сад тело придется нести, - сказал Инек. - Машина туда не пройдет. - В прошлый раз тело нес ты, - произнес Улисс. Инек кивнул. - Друг мой, я надеялся, что сегодня ты доверишь мне эту почетную обязанность... - Конечно, - ответил Инек. - Думаю, и он не стал бы возражать. На язык просились другие слова, но Инек сдержался, решив, что было бы неуместно благодарить Улисса за то, что он снял с него тяжкую необходимость приносить покаяние перед умершим. - Они уже идут, - пробормотал Уинслоу, стоявший рядом. - Я слышу на дороге какой-то шум. И действительно, со стороны дороги доносился звук шагов, неторопливых, уверенных, точно поступь чудовища, которому незачем спешить - жертва все равно никуда не денется. Инек стал лицом к воротам и вскинул винтовку. За его спиной заговорил Улисс: - Наверное, будет правильнее и достойнее похоронить его при полном свете нашего возвращенного Талисмана... - Она тебя не слышит, - сказал Инек, не оборачиваясь. - Ты забыл, что Люси глухонемая. Надо ей показать. Не успел он договорить, как все окружающее пространство озарилось вдруг ослепительным сиянием. Со сдавленным возгласом удивления Инек повернулся к своим товарищам и увидел, что сумка, где хранился Талисман, лежит у ног Люси, а сама она гордо держит над головой маленькое солнце, заливающее светом и двор, и древний дом, и даже край поля. Стало так тихо, будто весь мир затаил дыхание и замер, встревоженно ожидая страшного грохота, который вот-вот должен прокатиться по земле, но его все не было и не было. А вместе с тишиной пришло устойчивое ощущение мира и спокойствия, заполнившее каждую клеточку каждого живого существа вокруг. Не просто мир, который объявили и которому пока позволяют остаться, нет, - настоящий, прочный мир, покой в мыслях, какой приходит вместе с закатной прохладой после долгого жаркого дня или с теплым призрачным сиянием весенней зари. Мир в душе и вокруг, достигающий самых дальних пределов бесконечности; устойчивый, надежный мир, который сохранится до последнего дыхания вечности... Опомнившись, Инек медленно повернулся к полю и увидел на границе освещенного участка серые силуэты людей, сбившихся в кучу, словно стая присмиревших волков в слабых отблесках костра. Пока он смотрел, люди по одному таяли в темноте и исчезали в том же направлении, откуда пришли. Вскоре скрылись все, кроме одного, который вдруг сорвался с места и бросился вниз по склону холма к лесу, подвывая от ужаса как испуганная собака. - Это Хэнк побежал, - заметил Уинслоу. - Жаль, что мы его напугали, - серьезным тоном произнес Инек. - Никто не должен этого бояться. - Он сам себя боится, - сказал почтальон, - потому что живет со страхом в душе. Видимо, он прав, подумал Инек. Человек всегда был таким. Человек долго жил со страхом и больше всего на свете боялся самого себя. 34 Все пятеро стояли у невысокого земляного холмика. Беспокойный ветер шелестел в ветвях залитого лунным светом яблоневого сада, а где-то вдалеке у реки переговаривались в серебряной ночи птицы козодои. Инек попробовал прочесть надпись, выбитую на грубо отесанном камне, но лунного света не хватало. Впрочем, он и так помнил ее наизусть: "Здесь лежит гость с далекой звезды, но эта земля ему не чуждая, ибо, умерев, он вернулся в большую Вселенную." "Ты, когда писал эти строки, думал, как мы", - сказал ему посланник с Веги-21 всего днем раньше. Инек тогда ничего ему не ответил, но сиятель был не прав, потому что суждение это не только веганское, но и вполне земное. Язык сиятелей - не самый легкий на свете, и, выбивая зубилом слова, Инек допустил две или три ошибки. Но камень был гораздо мягче мрамора или гранита, которые обычно используют в таких целях, и неумело сделанную надпись вряд ли ждала долгая жизнь. Через несколько десятков лет солнце, дожди и морозы раскрошат выбитые на плите символы, а спустя еще такой же срок они исчезнут вовсе, и там, где были слова, останутся лишь шероховатые выступы. Но слова все равно сохранятся - если не на камне, то в памяти. Инек взглянул на Люси, стоявшую по другую сторону могилы. Талисман вернулся в сумку, и свечение стало немного слабее, но Люси по-прежнему прижимала его к груди, и на лице ее сохранялось все то же восторженное, отрешенное выражение, словно она жила уже не в этом мире, а в каком-то другом измерении, где, кроме нее, не было никого, где не существовало прошлого. - Ты думаешь, она пойдет с нами? - спросил Улисс. - Я имею в виду, мы сможем взять ее с собой в Галактический Центр? Земля отпустит?.. - Земли это не касается, - сказал Инек. - Мы свободные люди, и она сама решит, как ей поступить. - Как по-твоему, она согласится? - Думаю, согласится. Мне кажется, этого дня Люси ждала всю свою жизнь. Может быть, она предчувствовала его даже без Талисмана. Она и вправду жила словно в каком-то особом мире, недоступном всему остальному человечеству. Что-то было в ее душе такое, чем не обладал ни один другой житель Земли. Это всегда чувствовалось, хотя не поддавалось описанию. Ей очень хотелось использовать свой дар, и она пробовала - слепо, неуверенно, неумело. Заговаривала бородавки, лечила бабочек, бог знает что еще делала. - А ее отец? - спросил Улисс. - Тот, что убежал от нас с криками? - С Хэнком я договорюсь, - сказал Льюис. - Мы с ним хорошо знакомы. - Ты хочешь взять ее с собой в Галактический Центр прямо сейчас? - спросил Инек. - Если она согласится, - ответил Улисс. - И надо срочно сообщить им радостную весть. - А из Центра в путешествие по всей галактике? - Да. Она нам очень нужна. - А нам вы ее одолжите на денек другой? - Одолжить?.. - Ну да, - сказал Инек. - Земле Люси тоже нужна. Просто необходима. - Конечно, - сказал Улисс, - однако... - Льюис, - перебил его Инек, - как вы полагаете, сможем ли мы уговорить кого-нибудь в правительстве - например, государственного секретаря - включить Люси Фишер в состав делегации на мирную конференцию? Льюис начал что-то говорить, поперхнулся, потом наконец выговорил: - Думаю, это можно будет организовать... - Представляете себе, какой эффект произведет девушка с Талисманом за столом переговоров! - Кажется, представляю, - сказал Льюис, - но государственный секретарь непременно захочет поговорить с вами, прежде чем объявить о своем решении. Инек повернулся к Улиссу, но тот понял его и без вопроса. - Конечно. Дайте мне знать когда, и я тоже с удовольствием поучаствую в разговоре. Кстати, можете передать уважаемому секретарю, что было бы неплохо сразу приступить к формированию всемирного комитета. - Какого комитета? - По вопросу вступления Земли в галактическое содружество. Разве это дело, если хранитель Талисмана будет с неприсоединившейся планеты? 35 У края скалы, что возвышалась над рекой, деревьев было совсем мало, и камни, лежавшие под открытым небом, белели в лунном свете, словно огромный скелет какого-то доисторического зверя. Инек остановился у большого валуна и взглянул на мертвого инопланетянина, лежавшего темным комом среди каменных глыб. Жалкий неудачник... Умереть так далеко от дома, и, главное, ради чего? Впрочем, отчего же жалкий? В его мозгу, теперь уже безвозвратно погибшем, зародился колоссальный план - нечто сравнимое с планами Александра, Ксеркса или Наполеона, циничная мечта о беспредельной власти, требующая осуществления любой ценой, мечта столь грандиозная, что она просто вытеснила все другие моральные соображения. Инек попытался представить себе такой план и понял, что это ему не под силу: слишком многого он не знал о галактике, слишком многого не понимал. Тем не менее что-то в этом плане не сработало. Ведь ясно, что Земля там не учитывалась - разве что в качестве запасного варианта, укромного уголка, где можно отсидеться в случае непредвиденных осложнений. Лежащее среди камней существо привела сюда последняя, отчаянная попытка скрыться, однако и это ему не удалось. Но вот ирония судьбы - беглец с украденным Талисманом попал буквально к порогу дома настоящего восприимца, хотя вряд ли кому пришло бы в голову искать восприимца здесь, на Земле. Вспоминая недавние события, Инек уже не сомневался, что Люси каким-то образом почувствовала присутствие Талисмана, и ее потянуло к нему, как иголку к магниту. Она, наверное, ничего больше и не осознавала, кроме того, что Талисман рядом, что он непременно нужен ей, что это именно то, чего она ждала всю свою одинокую жизнь, не понимая, чего ждет, и не надеясь найти. Как ребенок, который вдруг замечает на рождественской елке сверкающий шар и, решив, что на свете нет ничего прекрасней, хочет во что бы то ни стало им завладеть. Должно быть, думал Инек, это существо обладало и значительными способностями, и большой изобретательностью. Иначе ему вряд ли удалось бы украсть Талисман, долгие годы скрывать его от всех и проникнуть в секреты Галактического Центра. Но разве стало бы это возможно, если бы Талисман действовал в полную силу, размышлял Инек. Если бы Талисман действовал в полную силу, ни у кого бы просто не возникло мысли о допустимости подобного шага и не расцвела бы так пышно алчность, побудившая к краже. Однако теперь все это позади. Талисман нашелся, и, что не менее важно, у него появился новый хранитель - глухонемая девушка с Земли. А на самой Земле будет мир, и со временем она присоединится к галактическому содружеству. И никаких теперь проблем, и не надо ничего решать. Люси избавила от необходимости принимать решения сразу всех. Станция теперь никуда не денется. Можно будет распаковать коробки и поставить дневники обратно на полки. Теперь он может вернуться на станцию и заняться своей обычной, будничной работой. "Прости, - мысленно проговорил Инек, обращаясь к мертвому инопланетянину. - Я очень сожалею, что именно моя рука оборвала твою жизнь". Он повернулся и пошел к обрыву, где далеко внизу, у подножья скалы, несла свои воды река. Постоял немного, держа винтовку в поднятой руке, а затем швырнул ее изо всей силы вперед и долго смотрел, как она падает, медленно переворачиваясь и поблескивая сталью в лунном свете. Река приняла ее с еле заметным всплеском, но до вершины скалы по-прежнему доносилось только удовлетворенное журчание воды, перетекающей по камням у подножья и уплывающей в какие-то далекие края. Теперь на Земле установится мир, подумал Инек. Войны уже не будет. Если за столом переговоров на конференции будет Люси, ни у кого и мысли не возн