лядеть какой-нибудь ориентир? -- Ладно, сейчас попробую, -- неуверенно проговорил Мэт, однако все же пробормотал несколько слов -- что-то насчет сжатия изображения, и вот фигурки людей стали меньше, потом --еще меньше, и наконец позади них замаячил высокий холм, а на его вершине -- замок из красного камня с высокими тонкими башнями по углам, а в середине -- главная башня, окруженная лесами. Некоторые из бойниц уже были расширены и преобразились в самые настоящие окна, стекла в которых весело мигали, отражая последние лучи закатного солнца. -- Но это же королевский замок! -- Глаза Аруэтто радостно загорелись. -- Это королевский замок, и мы смотрим на него как бы с юга, это западная стена. Посмотрите только, как он перестраивает мрачную крепость и превращает ее в светлый, изящный дворец! -- Аруэтто взглянул на Мэта. -- А ты, оказывается, заслал своих друзей не так далеко от Венарры, а, верховный Маг? Мэт постарался скрыть недоумение. -- Нет, вроде бы недалеко, Аруэтто. Признаться, времени у меня было в обрез, но, наверное, мне следовало быть поточнее. -- К счастью, похоже на то, что король их персонам особого значения не придает. -- Савл поглядел на Мэта. -- Так. Теперь мы знаем, где они, но как нам туда попасть? Мэт обернулся к Стегоману. Прошла минута, и дракон приоткрыл один глаз. -- Готов поклясться, ты сейчас думал обо мне, чародей. -- Значит, ты телепатозавр. -- Мэт улыбнулся. -- Скажи, Стегоман, какого ты мнения о ночных полетах? -- Далеко ли Венарры от Рэма? -- крикнул Мэт, стараясь перекричать вой ветра. -- Всего-то пятьдесят миль, если на драконе лететь, -- крикнул в ответ сэр Ги. -- Значит, мы на подлете, -- сообщил громовой голос снизу. -- Держитесь покрепче друг за дружку, маленький народец, а вы, сэр Ги, покрепче обхватите мою шею! Где, говорите, эта рощица, ученый? -- На юго-западе от замка! -- прокричал Мэт. -- Верно я сказал, синьор Аруэтто? -- Вернее некуда! -- откликнулся ученый. -- А далеко ли от замка? -- задал следующий вопрос Стегоман. -- Примерно в полумиле, но, конечно, за городской стеной! -- Да ты просто садись около такой рощицы, чтобы тебе хватило для укрытия, -- посоветовал дракону Мэт. -- Так и сделаю! -- Стегоман завалился на правый бок, описал круг и пошел по спирали вниз. Мэт рискнул быстренько оглянуться и посмотреть на Савла: тот восторженно улыбался, его длинные волосы развевались по ветру. Между ними пристроился Аруэтто. Он был бледен, крепко сжал губы, но держался, не жаловался... Мэт отвернулся и посмотрел вниз, пытаясь понять, как Стегоман находит дорогу во тьме даже без лунного света. Спрашивать дракона об этом он не решился. Всех четвертых тряхнуло: это лапы Стегомана коснулись земли. Терпимо -- при посадке реактивных самолетов Мэта, бывало, подбрасывало ощутимее. Затем дракон немного пробежался, вот этот маневр показался Мэту большим испытанием, нежели пробег самолета по посадочной полосе. Но наконец Стегоман сложил крылья ковшиками, чтобы поскорее затормозить, и через несколько минут он уже подогнул лапы и опустился на землю. -- Ох, слезайте поскорее! -- взмолился дракон. -- Тяжеленькая вышла ноша! -- Сожалею, что на мне доспехи, добрый зверь, но я не мог рискнуть и полететь без них, -- извинился сэр Ги и спрыгнул с дракона. Соскочил и Мэт, успев подхватить Аруэтто. Савл соскользнул с драконовой спины, ухмыляясь, словно Чеширский Кот. -- В любое время, когда тебе еще захочется вот так прогуляться, Стегоман, -- сказал Знахарь дракону, -- дай мне знать! -- Я-то с радостью, -- отвечал дракон, -- но беру только одного седока. Самое большее -- двух. -- Мне очень жаль, что тебе пришлось нести такую тяжесть. -- Мэт подошел к дракону спереди и положил руку на голову своего товарища. -- Что поделаешь. Долг есть долг, -- вздохнул дракон. -- Позволь мне передохнуть, Мэтью, пока ты будешь разыскивать своего дружка... -- Да что ты, я и не жду, что он и Фламиния сейчас на ногах. -- Мэт обернулся к спутникам. -- Может быть, вы останетесь и составите компанию дракону, сэр Ги? Нам же троим придется обшарить местность, чтобы к утру знать, куда двигаться. -- Мне не нужно никаких телохранителей! -- возмутился дракон. -- О чем ты говоришь! -- вскрикнул сэр Ги. -- При чем тут это? Но плохие мы были бы друзья, если бы приняли твою помощь, а потом бросили тебя.. Нет, друг, я останусь с тобой! -- Ну ладно, если вы понимаете, что необходимости охранять меня нет, тогда.... А что же будет с лошадьми, сэр Ги? -- Не сомневаюсь, они вернулись в Ватикан, и папа сбережет их для нас, как попросил Мэтью в своей записке... Мэт, Аруэтто и Савл слышали затихающие голоса дракона и Черного Рыцаря и шелест листьев над головами. Они пробирались по рощице. -- Они должны быть где-то в той стороне, -- негромко сказал Мэт. -- Должны быть? Они там и есть! -- Савл остановился и указал вперед. -- Слушай! Мэт тоже остановился и услышал сильный чистый тенор и звон струн лютни, аккомпанирующей ему. Слов он разобрать не мог, но интонация не оставляла сомнений: в песне молодой человек превозносил свою даму. -- Кто же это там собрался? Компания студентов колледжа? -- насмешливо спросил Савл. -- Вряд ли колледжа. О коллегии тоже говорить не приходится. Они не кардиналы и вообще не священно- служители. -- Аруэтто засверкал глазами. -- Я узнал их по тому, как серьезно они спорили, а теперь поют, правда, я никогда не видел такого за стенами семинарии, да и девушек в таких компаниях никогда не бывало. -- Он обернулся к Мэту. -- Ты хорошо поступил, что послал своих друзей сюда... Мэт покачал головой. -- Чистая слепая случайность!.. Минуточку! А может быть, и нет! Я же пытался преодолеть сопротивление Латрурии белой магией, вот и спел первую попавшуюся латинскую песню! -- "Gaudeamus igitur"? -- удивленно спросил Савл. -- Самую первую студенческую застольную песню? -- "Так будем же веселиться", -- перевел Аруэтто. -- Мне бы очень хотелось дослушать ее до конца, верховный Маг! -- Не переживайте, услышите непременно! -- Ну, если так, -- заключил Савл, -- то нечего и удивляться, что молодежь все еще не спит. Студенческой компании в полночь расходиться рано. -- Да, помню-помню, -- сверкнули во тьме глаза Аруэтто. -- И все же они похожи на крестьян. Пусть у молодости всегда много кипучей силы, но я бы на их месте уже спал бы от изнеможения. -- Готов поклясться, они работают в поле от рассвета до полудня, потом спят до сумерек, а потом опять работают до темноты. -- То есть полдня? -- Нет, думаю, всего часов восемь. Все жаркое время дня они спят, вот и все. -- Ну это если они действительно спят, -- вставил Савл. -- Поскольку мы не располагаем противоположными сведениями... -- вздохнул Мэт. Аруэтто заторопился вперед. -- Давайте подойдем поближе! Мне бы хотелось услышать их песню! Они пошли было вперед, но тут тропинку загородило нечто огромное и лохматое, и знакомый басок провозгласил: -- Вот радостная встреча, чародей! Савл, ругаясь на чем свет стоит, попятился. Аруэтто, тихо ахнув, попятился за ним. А Мэт, нисколечко не испугавшись, улыбнулся. -- Манни! Как ты меня разыскал? -- Разыскать тебя я не смог, -- ответил мантикор. -- Ну а раз не смог, то вместо тебя разыскал Паскаля. Но денежек у него не имелось, поэтому кормил он меня в долг -- всем окрестным крестьянам обещал, что за скотину расплатишься ты, как только вернешься. -- Вот это называется настоящая вера! Все верно, я сбежал из тюрьмы и выдам Паскалю несколько дукатов, чтобы он расплатился со всеми, кому должен. Ему никто не угрожал? -- К несчастью, нет, -- вздохнул Манни. -- Попадись мне убийца, я бы мигом забыл про данную тебе клятву не кушать людей. Когда тебя нет рядом с Паскалем, у него такая спокойная жизнь! -- Не он первый, у кого так получается, -- пробурчал Мэт. -- Ладно, пойдем поболтаем с ним. Ты, Манни, не высовывайся. -- Как скажешь, чародей. -- Сверкнули два белых полумесяца. -- А я рад тебя видеть снова. -- И я тебя тоже очень рад видеть. -- Мэт поднял руку и погладил стену коричневой шерсти. -- Ладно, а сейчас пойди спрячься, договорились? -- Скатертью дорожка, -- пожелал Манни и исчез во тьме за густыми зарослями. Несколько мгновений стояла полная тишина. Потом Аруэтто дрожащим голосом спросил: -- Это был ман-ти-кор? -- Он самый, -- подтвердил Мэт. -- Вас я бы не смог обмануть. -- Старик, ну у тебя и приятели, я тебе доложу! -- вырвалось у Савла. -- Знаешь что? Ты своего тролля вспомни, Савл. Ладно, пошли подойдем к моим самым последним знакомым и посмотрим, что за песенки они поют. Они -- Мэт не ошибся, ибо к солирующему голосу уже присоединился хор. Когда Мэт, Савл и Аруэтто вышли из-под деревьев, стали отчетливо слышны слова последнего куплета. Естественно, звучали обещания вечной любви и радости в том случае, если бы барышня выразила согласие бежать вместе с певцом. А вот и он сам. Сидит за столом под открытым небом, на столе -- несколько свечей, вставленных в бутылки с обрезанными горлышками, и смотрит в глаза возлюбленной. Он -- Паскаль, а глядящая на него с обожанием дама -- конечно, Фламиния. Мэт остолбенел от изумления. -- Который из них твой юный друг, верховный Маг? -- спросил Аруэтто. -- Тот, что пел, -- ответил Мэт. --А я и не знал, что он умеет петь. Аруэтто обернулся, посмотрел на ошарашенного Мэта и сказал: -- Любовь творит с людьми чудеса, верховный Маг! -- Воистину чудеса! Насколько я помню, у него и слуха-то не было! -- Наверное, ты его все же недостаточно хорошо знал, -- предположил Савл. -- Думаю, ты прав. И ведь он предоставлял мне на полную катушку играть роль менестреля, каков мерзавец! -- притворно возмутился Мэт и зашагал к столу, безмерно радуясь тому, что его юные друзья живы, здоровы и счастливы, но все же негодуя на Паскаля за то, что тот скрывал от него свои таланты. Паскаль поцеловал Фламинию, а все остальные радостно вскричали. Влюбленные ни на кого не обращали внимания. Они оторвались друг от друга только тогда, когда кто-то из молодых людей заметил Мэта. Он встал, готовый в случае необходимости защищаться, но между тем лицо у него было открытое и дружелюбное. -- Добрый вечер, друг. Зачем ты пришел к нам? Паскаль всмотрелся в темноту и вскочил на ноги. -- Друг Мэтью! -- воскликнул он и обнял Мэта за плечи. -- Как же я рад видеть тебя живым и здоровым! Я все волновался, как ты там один в городе. -- Я за тебя тоже поволновался маленько. -- Мэт хлопнул Паскаля по плечу. -- Но, как я посмотрю, у тебя все в порядке. А как ты познакомился с этими людьми? -- Ну, как... мы очутились прямо посреди их поля, а они оказались достаточно добры и позволили нам остаться. -- Какая уж тут доброта -- просто нам нужны были лишние руки, -- сказал молодой человек с каштановыми волосами, а рыжеволосая девушка, сидевшая рядом с ним, добавила: -- Для того, у кого такой чудный голос, у нас всегда приют найдется. -- Спасибо вам, друзья, -- поблагодарил Паскаль. -- Но, надеюсь, свою долю в работе на поле я тоже вношу? -- О, конечно! -- воскликнул мускулистый юноша, чьи белокурые волосы странно контрастировали с темным загаром. -- И ты неплохо разбираешься в сельском труде. -- Спасибо тебе, Эскрибо, -- улыбнулся Паскаль. -- В конце концов я сын сквайра, и эта работа мне знакома. Мэт заметил: Паскаль ни словом не обмолвился о том, что действительно трудился на поле. -- А поля у вас что надо, -- заметил Мэт. -- Это верно, -- кивнул Эскрибо. -- Если повезет, мы неплохо выручим за наш первый урожай. -- Первый? -- Мэт огляделся по сторонам. -- Так вы, стало быть, первый год хозяйничаете? -- Первый, -- ответил Эскрибо. -- Король понизил налоги, ну и мой отец купил землю у тех, кто захотел уйти работать в Венарру. Мой отец чуть было не отчаялся: ему одному не под силу было возделать столько земли -- ну я и бросил работу в одной гостинице в Венарре и пришел сюда, чтобы помогать ему... Но вскоре мы поняли, что и вдвоем нам не поднять столько акров, вот я и позвал своих приятелей, которые только и делали, что торчали в гостинице в ожидании работы, а им работу давали всего-то дня на два-три, ну и они вот тоже пришли и помогают нам. -- Но мы выросли в городе, -- сказала одна из девушек, -- и ничего не знали о сельском труде. -- Да, но вы способные ученицы, -- похвалил девушек Эскрибо, и все рассмеялись. Мэт подумал, что это у них какая-то своя шутка, и уже решил не спрашивать, но тут подал голос Аруэтто: -- А где вы научились красиво говорить? -- Конечно же, у придворных, которые останавливались у нас в гостинице, -- ответил Эскрибо. -- Эта гостиница была самой чудесной в Венарре, и дворяне останавливались там со своими семействами и снимали комнаты до тех пор, пока король Бонкорро не давал им комнаты во дворце. Вот почему частенько там выпадала лишняя работа. -- И поэтому молодежь всегда слонялась около гостиницы в ожидании этой самой работы. -- Значит, вы слышали, как благородные господа толкуют о поэзии? -- Чаще -- их учителя, которые давали сыновьям вельмож уроки, распивая с ними вино, -- ответил Эскрибо. -- Нам их разговоры казались очень интересными, хотелось самим попробовать сочинять стихи. Но у нас останавливались также художники и скульпторы, которых король пригласил украшать свой замок, а еще строители нового дворца, который он сейчас строит для себя, ну, также купцы, которые привозили во дворец товары, а они рассказывали всякие чудеса про мусульманские страны. -- А купцы сумели позаимствовать у мусульманских ученых кое-какие знания? -- И даже кое-какие книжки, -- ответил темноволосый юноша. -- Они разрешали нам пробежать глазами главу-другую, пока сами обедали. -- Но вот дара слагать стихи, такого, как у нашего нового друга, нет ни у кого из нас. -- Эскрибо повернулся к Паскалю. -- Он говорит, что нигде этому не учился! -- Не учился, -- покачал головой Паскаль и зарделся. -- Вы очень добры ко мне, но у меня, и правда, мало умения в этом деле. -- Вероятно, ты слишком скромен, юноша, -- сказал Аруэтто. -- Позволь нам выслушать твои стихи. -- Но вы же слышали! -- воскликнул Эскрибо. -- Когда подошли. -- Так ты напеваешь свои стихи? Восхитительно! Но мы не слышали начала песни. -- Он поет не только о любви, -- пояснил черноволосый молодой человек. -- Спой ему про работу в поле, Паскаль! -- О нет, друг Лелио! -- в ужасе вскричал Паскаль. -- Близким друзьям -- это еще куда ни шло, но незнакомому человеку... -- Ты скромничаешь. -- Фламиния подвинулась к Паскалю и положила голову ему на плечо. -- Пусть льются слова, Паскаль, и пусть меня несет течением. Паскаль удивленно посмотрел на возлюбленную. -- Что ж, хорошо, моя милая Фламиния, я спою для тебя, но не для этого человека. -- А он пусть подслушивает, -- улыбнулась Фламиния. Паскаль вздохнул и запел. Мэт стоял будто зачарованный, слушая, как слоги водопадом срываются с губ Паскаля. Слова звенели и кружились вокруг Мэта, приподнимали его, отрывали от земли, несли по течению и никак не давали задержаться хоть на мгновение, чтобы уловить их значение. Но вот песня окончилась, и Мэт наконец выдохнул. Этот парень был фантастически талантлив! И все же смысл слов ускользнул от Мэта. Осталась лишь одна связная мысль: с помощью этой песни чудес не сотворишь, потому что в ней описывалась земля, работа, мысли Паскаля и те добрые чувства, что приходили к нему во время этой работы. Добрые? Приятные? Да нет, восторг -- вот как это называлось! -- У тебя такое дарование, -- вырвалось у Мэта, -- а ты собрался зря потратить время, пытаясь стать рыцарем? Лицо Паскаля помрачнело, он опустил глаза, а его друзья разразились дружными протестами. Когда их голоса стихли, Паскаль поднял глаза на Мэта и сказал: -- Это пустое времяпрепровождение, Мэтью, -- сами по себе эти стихи приносят удовольствие, но только тогда, когда нечем себя занять. Это не то дело, какому можно было бы посвятить жизнь. Хор протестов зазвучал вновь, но на сей раз к нему присоединился и Аруэтто. Когда все остальные затихли, старый ученый смог высказать свою мысль: -- Души всех людей, молодой человек, нуждаются в отдыхе и покое, но и в веселье также! Если вы одарены, в этом вы принесете больше пользы, чем целая компания рыцарей! Паскаль изумленно смотрел на старика, а вместе с ним и Эскрибо. -- Как это он может принести больше пользы, если его песни -- одна сплошная любовь, и никакого смысла? -- Вот-вот, -- подхватил Лелио, -- наш друг Паскаль умеет изумительно сочетать звуки, но как же он может кого-то просветить, если смысл его песен ускользает от нас уже в те мгновения, когда мы их слушаем. Говоря, Лелио улыбался Аруэтто, однако это явно был вызов. Ученый тоже улыбнулся в ответ и сказал: -- А ты никогда не слыхал, что в стихах и не должно быть смысла, что они просто должны быть -- и этого достаточно? Лелио замер с вытаращенными глазами, да и вся молодежь вместе с ним. Паскаль наконец нарушил молчание и запротестовал: -- Но там есть смысл! Эта песня повествует о том, как и что я чувствовал, когда работал, о том озарении, что вдруг снизошло на меня, о единении с землей, с Фламинией, со всеми остальными! -- Верно, обо всем этом, -- согласился Аруэтто. -- И если мы сядем и внимательно прочитаем слова песни, то мы непременно отыщем этот смысл и выразим его ясно и доходчиво, но гораздо приятнее наслаждаться стихами как шедеврами чувственности и в процессе наслаждения впитывать смысл. -- Но разве в таком случае кто-то не сумеет убедить нас в чем-либо, с чем бы мы в открытом и честном споре никогда не согласились? -- возразила пухленькая девушка. -- Прекрасно сказано, Берилла, -- воскликнул Лелио. -- Это возможно, -- отвечал девушке Аруэтто. -- Вот почему стоит изучить стихотворение, прежде чем вы будете его многократно слушать. Однако не лишайте себя радости выслушать стихи безо всякого разбирательства хотя бы раз, а то и не один. -- Кто вы такой? -- требовательно спросил Лелио. -- Лелио! -- одернула его испуганная Берилла. -- Нет, я должен узнать, -- не унимался Лелио. Он склонился к столу и, нахмурив брови, уставился на Аруэтто. -- По той же самой причине, по которой вы только что посоветовали нам не подвергать разбору стихи, мы должны знать, чьи слова мы только что слышали, чтобы затем могли судить о правоте ваших мыслей на основании всей вашей философии. Так кто вы такой? -- Я не философ. Я всего лишь бедный ученый. Мое имя Аруэтто. Молодые люди словно окаменели. Наконец Берилла промямлила: -- Но вы... Но вы... Вы не тот Аруэтто, который перевел для нас Овидия и Вергилия? -- Не тот ли вы Аруэтто, который написал "Историю Рэма" -- книгу, которой пользуются все учителя? -- Не тот ли вы Аруэтто, без "Географии" которого не отправляется в путь ни один купец? -- Вынужден признаться во всех этих преступлениях, -- вздохнул Аруэтто, однако глаза его сверкали победно и весело. -- Стул ученому! -- прокричал Лелио, вскочил и тут же подвинул Аруэтто свой стул, а Эскрибо бросился за еще одним. -- Вина ученому! -- Берилла наполнила вином бокал и подвинула к Аруэтто. -- Для ученого -- все, чего бы он ни пожелал, -- сказала одна из девушек чуть хрипловатым грудным голосом. -- Что ж, я желаю единственного -- общества людей с пытливыми умами, их вопросов, полных задора молодости. -- О, этого у вас будет в изобилии! -- заверил Аруэтто один из парней. -- А это правда, что вы умеете читать по-гречески, но пока не перевели Гомера? -- Да, пока я на эту дерзость не отважился, --подтвердил Аруэтто. -- Но вы должны это сделать! Ведь если вы этого не сделаете, мы никогда не прочитаем его поэм, а про них ходят такие рассказы! -- Но я еще не могу истинно оценить дух афинян, -- возразил Аруэтто. -- Пусть не истинно, но как-то можете! А мы совсем не можем, мы даже ни одной книги не прочли, написанной греками! -- Ну а Пифагор? -- Эскрибо поставил стул рядом с тем, что подал ученому Лелио, и уселся. -- Можете вы объяснить, почему он был одновременно и математиком, и музыкантом? -- Ах! Вот вы о чем, молодой человек. Как ваше имя? -- Эскрибо, сэр. -- Эскрибо, Пифагор был, и прежде всего прочего, мистиком, который ничего так не искал в жизни, как того, чтобы понять устройство вселенной и природу существования человека! Музыка и математика для него были средствами к пониманию этого, вот и все. -- Музыка? Средство для понимания вселенной? -- Фламиния наклонилась вперед и внимательно уставилась на старика. -- Как это возможно? И Аруэтто начал рассказывать... Савл подошел поближе к Мэту и спросил: -- Ну, как себя чувствуешь, позабытый, позаброшенный? -- Обидно немножко, -- признался Мэт, -- но, учитывая обстоятельства, я нисколько не возражаю. -- Вот как? Почему же? -- Потому что я вроде бы придумал, как проникнуть во дворец Бонкорро и втереться к нему в доверие. Савл удивленно глянул в сторону оживленно протекавшего семинара и перевел глаза на Мэта. -- Только не надо их втягивать во что-нибудь такое, что может кончиться печально, ладно? -- Не буду, -- медленно ответил Мэт. -- Думаю, печального конца не предвидится. Друзья смотрели на молодых людей с восторгом, их посещали приятные воспоминания о студенческих годах, и вдруг наконец Паскаль выпрямился и воскликнул: -- Господи Боже! Позднота-то какая! А нам завтра пахать! -- Ничего, все и без нас растет, слава Богу, -- успокоил его Эскрибо. -- За один день с растениями ничего не случится. А вот другой возможности поговорить с настоящим ученым у нас скорее всего не будет. -- Только нельзя его переутомлять, -- предупредила Берилла. -- Чтобы я переутомился, когда я чувствую такой прилив сил? Когда со мной рядом молодежь? -- воскликнул Аруэтто. -- Никогда! -- Он улыбнулся. -- Буду говорить столько же, сколько вы, мои юные друзья! -- Поехали, -- махнул рукой Савл. -- Профессорское "эго" заговорило. -- Вечно с профессорами такая история. -- Ладно тебе. Существуют куда более противные причины для пробуждения "эго", -- урезонил товарища Мэт. -- И потом, это бывает только с настоящими учителями. Самыми-самыми настоящими. -- И все-таки что ты собираешься со всем этим делать? -- Как что? Придется прервать семинар, естественно. -- Мэт посмотрел на звезды, быстро прикинул, который мог бы быть час. -- А пока лучше немного поспать. Мне силы завтра ой как понадобятся. -- Он дождался паузы в разговорах и обратился к хозяину: -- Эскрибо! Не возражаешь, если я посплю у тебя на сеновале? -- На сеновале? -- Вид у молодого человека стал ужасно виноватым. -- Нет, друг мой! Вам надо выспаться на хорошей кровати! -- Это завтра, -- успокоил его Мэт, -- а сейчас мне не хотелось бы прерывать ваши дебаты. Высплюсь и на сене отлично: в последнее время мне доставалась постель и похуже. -- Мэт обернулся к ученому. -- Доброй ночи, Аруэтто, в следующий раз составь расписание занятий. ГЛАВА 25 -- Послушайте, я дал вам целый день на отдых, -- укорял Аруэтто Мэт, -- и предупреждал, что около полудня мы тронемся. Что мне с вами делать? Опять вы не спали всю ночь и разговаривали? -- Но ведь я так долго был одинок! -- стонал Аруэтто. -- Мне так трудно отказать молодым пытливым людям! -- Понимаю и искренне сожалею, что так не думали большинство из тех профессоров, у которых учился я. Но теперь вам предстоит встреча с еще одним весьма перспективным студентом. -- И кто же он? -- Король. Так, Савл, хватай его за другую руку. Готов? Запевай! Они обо всем договорились заранее: их появление должно быть по возможности убийственно ярким и зрелищным -- и заранее накропали себе в помощь стишок. Вот они встали посреди гумна и пропели: Пускай мы -- рожденные ползать, Но все же сейчас полетим, А самое главное -- сядем Вот именно там, где хотим. Не нужен нам берег турецкий И даже родная страна, Нам нужен дворец королевский, А Африка нам не нужна! Ничего не произошло. Ну, то есть на какой-то миг все трое ощутили чудовищное напряжение энергии, сгустившейся рядом с ними, -- их как бы затянуло в самую середину воронки, где противоборствовали две силы -- одна тянула, другая не пускала, и в процессе этого противоборства обе силы пытались деформировать троих друзей, но вот воронка как бы крутанула их и выбросила. -- Что это было? -- задыхаясь, спросил Аруэтто. -- Наше переносное заклинание, которое должно было доставить нас во дворец и разрушить защитное заклинание Бонкорро, -- уныло проговорил Мэт. -- Елки-палки! Он чересчур силен! Даже вдвоем мы не могли пробиться! -- Ну что же... -- глубокомысленно протянул Савл и воззрился на Стегомана. -- У нас есть другой вид транспорта, и не менее зрелищный к тому же. -- В каком-то смысле даже более. -- Мэт повернулся к своему старому другу и вздохнул. -- Прости, что снова приходится обращаться к тебе, Стегоман, но... ты не будешь сильно возражать, если я попрошу тебя снова полететь туда, где нас ждет смертельная опасность? Когда дракон совершал круговой облет замка, Аруэтто перегнулся через плечо Мэта и показал вниз. -- А что это за блестящее кавалерийское войско? -- Королева Алисанда! -- ахнул Мэт. -- Это не просто войско, это моя жена! -- Как думаешь, может быть, нам стоит дождаться ее? -- спросил Савл. Мэт принялся обдумывать этот вопрос, а Стегоман тем временем описал очередную четверть круга и спустился немного пониже. Внизу, во внутреннем дворе замка, его заметили. Кто-то кричал, кто-то указывал на дракона, кто-то уже улепетывал -- словом, каждый действовал сообразно собственному вкусу. -- Нет, -- решил Мэт. -- Ждать не будем. Чем больше будет сюрпризов, тем лучше. А в пяти милях от замка Орто Откровенный указал на кружащуюся в небе точку и вскрикнул: -- Ваше величество! Это же дракон Стегоман! Алисанда посмотрела туда, куда указывал младший чародей, и воскликнула: -- Ну конечно, это он! Но почему же он не летит к нам? -- Он направляется прямо в королевский замок, ваше величество! Значит, на то есть какая-то очень веская причина! -- Мэтью в опасности! -- вскричала королева, и ее рука легла на эфес меча, а затем взметнулась ввысь, чтобы дать знак войску. -- Вперед, воины мои! Ваш повелитель в опасности! Вперед, и сметем с лица земли эту крепость, если понадобится! Войско огласилось боевым кличем. Конники пришпорили коней и пустили их галопом. Мэт и Савл бормотали короткие заклинания, предназначенные для того, чтобы направленные в них стрелы отлетали рикошетом обратно -- и стрелы градом падали на парапет, а Стегоман летел уже вровень со стеной. Вот он завис над внутренним двором, и люди с криком разбежались, освободив дракону широкий круг для посадки. Опустившись на землю, дракон поднял голову и взревел, выпустив при этом устрашающий язык пламени: -- Проведите моего хозяина к королю! И горе тому, кто осмелится ко мне прикоснуться! Мэт соскользнул со спины дракона, обернулся, помог спуститься ученому. Спрыгнули на землю сэр Ги и Савл. -- Подожди здесь, -- попросил Мэт Стегомана. -- Если тебе не будет грозить опасность. А если что -- взлетай и кружи над замком до тех пор, пока мы не выйдем. -- Это мы с радостью. -- Стегоман придирчиво осмотрелся, обращая особое внимание на тех стражников, которые явно храбрились. -- Кто же из этих мужланов может меня тронуть? -- Колдуны, -- ответил Мэт. -- Хотя, подозреваю, самый главный из них в ближайшее время будет очень занят, ему будет не до того, что какой-то летучий зверь приземлился во дворе замка. Ну а мы ему забот-то поприбавим! И Мэт пошел по кругу около Стегомана, напевая: Пройдусь вокруг дракона трижды, Держитесь поодаль, невежды! Знакомы ль вам драконьи нужды? Известны вам его надежды? Пусть вам драконьи нужды чужды, Неверный шаг -- сомкнете вежды! Вкушал он уголь не однажды И, утоляя чувство жажды, Пивал горючее он дважды! -- И вовсе не дважды, -- поправил Мэта Стегоман. -- А гораздо чаще, если под словом "горючее" ты подразумеваешь мое собственное пламя. Как тебе, Мэтью, не стыдно напоминать мне про мое неблаговидное прошлое! -- Прости, старина, -- извинился Мэт. -- Мне просто хотелось сказать об этом тем, кому взбредет в голову хоть пальцем тронуть тебя. -- Что ж, придется пострадать, -- вздохнул Стегоман. -- Но и тот, кто осмелится приблизиться ко мне, пострадает не на шутку. -- Он снова горделиво осмотрелся. -- Ну давайте топайте по своим делам, да постарайтесь побыстрее управиться, чтобы мы смогли поскорее улететь отсюда. -- Заметано. Удачи тебе. -- И Мэт развернулся к двери, ведущей в главную башню. С ним поравнялись Савл и Аруэтто. Сэр Ги замкнул процессию. -- Думаешь, кто-нибудь встанет у нас на пути? -- спросил Савл у Мэта. -- Сам не знаю почему, -- отозвался Мэт, --но я в этом сомневаюсь. И он шагнул к дверям, дабы проверить свое предположение. Стражники у дверей поколебались, но потом все же скрестили алебарды, хотя и не очень решительно. -- Его величество велел мне сообщить ему, что я бежал из тюрьмы, в которую он меня заточил, -- заявил стражникам Мэт, подойдя к дверям. -- Ему не понравится, если меня задержат. Мэт шагал решительно, не задерживаясь на ступенях. Стражники не знали, что им делать. -- Дайте дорогу! -- гаркнул на них сэр Ги. Пешие воины просто обязаны повиноваться рыцарям -- вот и все дела. Они расцепили алебарды и распахнули створки дверей. Мэт тут же шагнул за порог, сразу за ним -- Савл и Аруэтто. Они бодрым шагом вошли в тронный зал и обнаружили, что там по обыкновению полно придворных. Мэт остановился в дверях, дожидаясь, когда слуга растолкает последних придворных и доберется до трона. Как только слуга взбежал на возвышение к трону, Мэт провозгласил: -- Можешь не извещать его величество о нашем приходе. Он сам все знает. Лакей в испуге обернулся. Мэт пошел по образовавшемуся проходу. -- Вы же хотели узнать, удастся ли мне бежать, ваше величество, не так ли? Король Бонкорро в искреннем изумлении взирал на нежданных гостей. Канцлер Ребозо смертельно побледнел и стал похож на призрака. Он указывал на идущих к трону дрожащей рукой. Король Бонкорро встретил Мэта удивленной улыбкой, готовой превратиться в волчий оскал. -- Верно, хотел, -- процедил он. -- Вы превзошли мои ожидания, верховный Маг. Вы более могущественны, чем я думал. Но как же вам удалось бежать? -- С небольшой помощью моих друзей[32]. -- И Мэт, кивнул в сторону Савла и сэра Ги. Ребозо возопил: -- Кто это с вами? Мэт намеренно не стал отвечать канцлеру. -- Ваше величество, позвольте представить вам Савла, Знахаря, а это... -- Ученый Аруэтто! -- Ребозо уже не изумлялся, он впал в ярость. Его посох взметнулся и указал на ученого, а канцлер принялся что-то декламировать на малопонятном языке. -- Не надо, Ребозо, -- приказал король, но канцлер не послушался, он продолжал распевать, и голос его звучал все более угрожающе. Король Бонкорро гневно полыхнул глазами, посмотрев на канцлера. -- Я же сказал тебе: хватит! Он поднял руку, развернул ее ладонью к Ребозо и выкрикнул короткую фразу, потом еще одну, рифмованную с первой. Языка Мэт не понял. Ребозо покачнулся, словно по нему ударила волна прибоя. -- Я ценю твои старания, но защищать меня не надо. -- Да, король был настроен решительно. -- И мне хотелось бы кое-что узнать, прежде чем мы снова отправим этого ученого в ссылку. Мэт был потрясен. Он уже более или менее догадывался о том, насколько могучий колдун Ребозо. Но если король мог вот так, походя, не прилагая особых усилий, перебороть колдовство своего канцлера, значит... Нет, такой мощи от молодого человека Мэт никак ожидать не мог. А что еще хуже, Савл проявил интерес: -- Я в этом куплете не уловил никаких имен -- ни святых, ни демонов. К кому же он обращался? -- Не было никаких имен, -- заверил Савла Аруэтто. Савл хитро глянул на ученого: -- А вы знаете этот язык? -- Оба. -- Что ж, ученый! -- Бонкорро перевел взгляд на Аруэтто. -- Мы давно не виделись, но не могу сказать, чтобы меня это огорчало. Чем обязан такой чести? Аруэтто развел руками: -- Ваше величество, вы поселили меня в роскошном месте, но там так одиноко! -- Так вы явились искать общества? И все же как вам удалось бежать? -- Бонкорро посмотрел на Мэта. -- Ваших рук дело, чародей, как я понимаю? -- Да, ваше величество. Аруэтто показался мне человеком, которого вы бы с радостью оставили при дворе. Ребозо в панике рванулся вперед, но тут же резко остановился, словно на его пути возникла невидимая преграда. -- Признаться, в прошлом меня радовали разговоры с ним, -- вздохнул Бонкорро. -- Однако Ребозо внушил мне, что его идеи способны подорвать принципы моего правления, и я поверил ему. И у меня до сих пор нет причин не верить советам моего канцлера. -- А у меня есть, ваше величество, -- сказал Мэт. -- В действительности мысли этого ученого ведут к той же цели, что и ваши. Бонкорро даже глазом не повел, но почему-то Мэт почувствовал вспышку интереса. -- Вот как? -- Вот так, -- неожиданно подал голос Савл. -- Он высоко ценит возможности человека самого по себе, ваше величество. Пока он о магии говорил немного, но прошлой ночью, когда обсуждалась теория Пифагора, сказал и о ней. -- Пифагора? Этого еретика и богохульника? -- ворвался в беседу Ребозо. -- Первейшего извратителя разумов человеческих? Ваше величество, не слушайте их! Они навлекут на вас проклятие! -- "Еретик"? "Богохульник"? -- Бонкорро устремил скептический взор на канцлера. -- Странно слышать такие слова от тебя, поклоняющегося Сатане. -- Пифагор даже для Сатаны был бы еретиком! Он отрицает наличие сверхъестественных существ, но верит в существование сверхъестественных сил! Он... -- Вот уж действительно! Этот Пифагор, похоже, интересовался теми же вопросами, что и я! Почему ты раньше никогда не говорил мне о нем, Ребозо? Канцлер снова жутко побледнел. -- Ну... потому... потому... -- Потому, естественно, что это могло бы увести вас с той злокозненной дорожки, которую он для вас вымостил, -- угрюмо проговорил Савл. -- Это даже мне понятно, а ведь я ни вас, ни канцлера вашего прежде в глаза не видел! -- Он для меня вымостил? Ты уверен? -- Король Бонкорро так зыркнул на Савла, что на его месте занервничал бы и слон, но Савл ответил королю спокойным взглядом. -- Будет вам, ваше величество. Будто бы вы не знаете, что всякий, с кем бы вы ни общались, склоняет вас к своим взглядам, ведет к своим целям! В тронном зале стало зловеще тихо. -- Что ж... это мне известно, -- небрежно отозвался Бонкорро. -- Всякий, значит, и ты тоже? -- А как же, -- отозвался Савл с издевательской усмешкой. Примерно с минуту король и Знахарь молчали и не сводили друг с друга глаз. Напряжение нарастало. Наконец Бонкорро поерзал на троне и заключил: -- Приятно в виде разнообразия поговорить с честным человеком. -- Диоген бы похвалил его, -- сказал Аруэтто. Пронзительный взгляд переместился на него. -- Кто это -- Диоген? -- Ваше величество, нет! -- вскричал Ребозо, словно его ранили в самое сердце. Король Бонкорро выстрелил в него взглядом. -- Ты что, собираешься мешать мне узнавать новое? О да, собираешься, потому что это может ослабить твое влияние на меня! Я начинаю уставать от этого, Ребозо! Канцлер, не мигая, смотрел на короля. По лицу его пробежала тень раздражения -- даже дерзости, но тут же растаяла, сменившись тревогой и дрожью. Король Бонкорро еще несколько секунд сверлил канцлера взглядом, затем повернул голову к Мэту. -- Этого ли ты добивался, когда задумал привести с собой своих друзей, придворный Маг? -- Если честно -- не этого, -- подумав, ответил Мэт. -- Хотя и надеялся, что у вас с Савлом окажется много общего, по крайней мере в научных воззрениях. -- Зачем же тогда ты привел их сюда? -- Чтобы сделать вам предложение, -- отвечал Мэт. -- Я хочу пригласить вас приехать и посмотреть, как ученый Аруэтто разговаривает с компанией молодых ученых. Всего один вечер. В тронном зале снова стало тихо-тихо, король приподнял бровь, однако на сей раз не угрожающе, а задумчиво. Потом Ребозо застонал, а король сказал: -- Понимаю, чего вы хотите добиться: вы надеетесь так заинтересовать меня, что я повернусь к учению Аруэтто и отвернусь от Ребозо. Но с какой стати это должно тебя заботить? -- С такой, -- отвечал Мэт, -- что все происходящее в Латрурии сказывается и на моем народе, в Меровенсе. И от того, к чьим советам вы прислушиваетесь, будет зависеть то, как будет влиять народ Латрурии на народ Меровенса. -- Следовательно, ты боишься, что, если я буду мыслить в соответствии с советами Ребозо, мои подданные соблазнят твоих, -- заключил Бонкорро. -- Но мне нет никакого дела, что происходит с твоим народом, -- мне есть дело только до того, что происходит с моим, и то лишь в том смысле, насколько благосостояние моего народа затрагивает мое благосостояние. С какой стати мне принимать твое приглашение? -- С такой, -- ответил Мэт, -- что от того, что вы узнаете, может вырасти и ваше благосостояние, и благосостояние вашего народа. Король Бонкорро снова пристально посмотрел на Мэта. Все придворные затаили дыхание и ждали, чувствуя, что их судьба повисла на волоске. Наконец Бонкорро изрек: -- В том, что ты говоришь, пожалуй, есть некоторый смысл. Спокойно, Ребозо! Но мне нужно нечто большее -- не только твое мнение. У Мэта гадко засосало под ложечкой. -- Что ваше величество имеет в виду? -- Некий знак твоих намерений, -- ответил Бонкорро. -- Некий знак ценности твоих идей. Я тоже делаю тебе предложение, верховный Маг. Я предлагаю тебе ответить на два особых вопроса. Ребозо на эти вопросы удовлетворивших бы меня ответов не дал. -- Что это за вопросы такие, ваше величество? -- вскричал Ребозо. Король задумчиво поднял указательный палец. -- Вопрос первый: кто убил моего отца и почему? -- Король добавил к указательному пальцу средний. -- Вопрос второй: кто убил моего деда и почему? -- Но я же ответил на оба этих вопроса! -- возопил канцлер. -- Вашего отца убил конюх Ачерезе! А деда -- разбойники! Бонкорро, казалось, не слышал канцлера, он только смотрел на Мэта. -- И безусловно, -- медленно, цедя слова, проговорил Мэт, -- ответы на оба вопроса я должен вам предоставить в такой форме, чтобы вы убедились, что я знаю правду. -- Именно так. -- Не попадайся на удочку, -- еле слышно промолвил Савл. -- У него крапленая колода. -- Ага, а у меня туз в рукаве. -- Мэт вдохнул поглубже и сказал: -- Прекрасно, ваше величество! Я принимаю ваше предложение. -- Нет! -- воскликнул Ребозо, а Бонкорро бросил: -- Умолкни, Ребозо. Если он нагородит чепухи, ему конец. Как долго мне придется ждать твоего ответа, лорд Маг? -- Примерно полчаса. -- Мэт засучил рукава. -- Приступим, не откладывая в долгий ящик. Он развел руки в стороны, для пущей зрелищности растопырил пальцы и пропел: Всему на свете место быть должно: Висит портрет -- нужна портрету рамка. Ведь мы же в замке? Пусть влетит в окно Достойный призрак -- украшенье замка! Затем Мэт набрал побольше воздуха и пропел еще куплет: За все долги расплата суждена Все тайное когда-то явью станет, Пусть С