ище-то дырка! Оказывается, пока я ползал по камням, каны соскочили с подложенной под них седушки и острым сварным краем пропилили в днище пятисантиметровую дыру. Клеиться некогда, Рената уже пошла дальше, я прошу у Антона кусок скотча и залепляюсь. Дальше идет не очень сильная шивера, с пасмурного неба начинает что-то моросить. Шлепаем вперед. Река делиться на протоки. Проходим неплохую шиверку, и снова под моросявником шлепаем по плесу с заболоченными берегами. Народ решает отлиться, с трудом вылезает на ступеньку берега. Становиться даже и прохладно. Еще пара залитых коротких шивер и справа появляется неплохой лесок. Недалеко уже и порог Масляный - за поворотом. Замечаем кострище и решаем пообедать. Горяченького похлебать весьма приятно, никто уже не протестует. Перекусив, мы с Антоном по очереди проходим по лесу метров двести и, выглядывая из-за поворота, смотрим на Масляный. Ближе подходить было лень, а зря! Собираемся ( О благословенный неопрен! Сухую гидру я бы заколебался снимать-надевать, а так хоть и малость сыровато, но не холодно. А если еще и принять классическую позу водника - задом в костер! - совсем хорошо. ). Подкладываю под коварные каны побольше всякого, теперь они лежат под самой декой. Что тоже не всегда хорошо. Это подтвердило наше последующее приключение. Сытые и довольные, отчаливаем. Мне даже лень было грузиться на воде, и я изображаю ленивого тюленя по мокрой траве. За поворотом начинается несильная шиверка, а за ней порог. Приближаясь, я не наблюдаю ничего криминального. У левого берега надводная плита, под правым валы. Посередине кажется почище, и я направляюсь туда, не особенно задумываясь. А зря. Внезапно метрах в четырех впереди я вижу примерно метровую крутую ступеньку, через которую вода аккуратно переливается вниз. Справа, оказывается были не валы, а небольшая горочка. Однако смотреть по сторонам поздно, я притормаживаю, выбираю небольшой симпатичный язычок - уже за ступенькой - и прыгаю. Откидываюсь назад, чтобы нос быстрее всплыл - как при езде с заснеженного берега в мою московскую речку Сетунь. Дальше идет неглубокая и несильная шиверка, слева островок, а метрах в шестидесяти озерный плес. Сливчик несильный и несложный сам по себе. Я понимаю, почему мы с Антоном его не увидали издали. Воды по здешним меркам много, а то бы мы увидали торчащие камушки. С другой стороны воды и не настолько много, чтоб там получилась даже средней силы бочка - ее я бы тоже увидел. А так все это выглядело как обычный невысокий вал через всю реку. Внимательнее надо быть. Однако на этом приключения не заканчиваются. За мной идет Антон, и я, развернувшись, гребу вверх, и резко машу рукой вправо. Он слушается и благополучно сливается по горочке под правым берегом. Сливчик он тоже не видел, и очень удивляется. Меня относит подальше, и Рената то-ли не видит, то-ли не обращает внимания на мою жестикуляцию. Она идет прямо посредине, там же где и я, и неожиданно видит ступеньку перед собой. Я вижу что каяк заходит в сливчик наискось. Бум! И в пене мелькает светло-зеленое днище. Киль. Я судорожно гребу к правому берегу, выскакиваю и несусь со всех ног по тропинке вверх, выдергивая из-за спины морковку. Рената уже стоит в воде чуть выше колена, метрах в пятнадцати после ступеньки, держит каяк за хвост и что-то громко кричит. - Весло! Весло! - и действительно деревянное весло мелькает по шиверке. Деться ему некуда - дальше озеро. Я прикидываю, что делать. Как раз под правым берегом здесь струячит с горочки, и пешком тут не пройдешь. До Ренаты от берега метров пятнадцать, а стоит она на мелкой шиверке, которая выходит прямиком на островок. Пожалуй проще всего было бы сплавиться до него. Однако Рената продолжает стоять на месте и кричать что-то про весло. Машу Антону и показываю на весло, он кивает, быстро залезает в каяк и легко догоняет его на плесе. Поймав его, траверсит струю к островку. Я же пробую добросить до Ренаты морковку, хотя не вполне понимаю зачем. Хотя я и зашел в воду по пояс - дальше уже валит с ног - морковка не достает. Тем временем Рената решает сплавляться дальше и то идет, то волочиться за каяком тридцать метров до островка, где и вылезает. Все в порядке. Перебираюсь на островок. Рената уже отдышалась, но с огорчением смотрит на побитую перед очком деку. Хотя правила и требуют при самосплаве держать каяк кверху дном, в данном случае лучше было бы его перевернуть на ровный киль. Большущие баллоны все равно не дали бы ему утонуть, а на мелкой шивере побить выступающие через деку шпангоуты не удалось бы. Перебираемся на правый берег, Рената отливается и проверяется, я долго и нудно брожу вдоль тропинки, ищу вылетевший из морковочного кармана пакет с ксерами карты и лоцией. Очень уж я спешил выхватить морковку. Нашел таки. Дальше длинный плес, а за ним вырисовывается сужение и там начинает что-то плескаться. Шивера. Так, ничего особенного, хотя по малой воде тут будет и весело. Еще пара плесов, островов и впереди виднеется уклончик, что-то типа ворот и неплохая шивера. Это порог Павловский. Порогом его конечно не назовешь, но шивера неплохая. Валы, небольшие бочечки, надводных камней, правда, мало. Кричу бойцам, чтоб держали дистанцию и гребу вперед. Впрочем толкать тяжелый каяк мне скоро надоедает, и я начинаю халявить - разворачиваюсь лагом и раскачиваюсь на валах. От обливников уворачиваться почти не требуется, можно любоваться пейзажами и ковырять в носу. По берегам кое-где небольшие скальнички, возле одного из них трое мужиков ловят рыбку. Подпрыгивая на валах, здороваюсь. Удостаиваюсь чего-то типа - " Ну дают! ". Но вот шивера кончается, за плесиком автомост дороги Чупа-Плотина. Перед ним здоровенный ледолом. Снова плес, и справа впадает маленькая речка Лоушка ( Луокса ). На ней говорят есть несколько неплохих порогов, и ковдорцы собирались затащить туда каяк. Жаль, не узнал как оно там, говорят, что река как раз для каяка. Еще плесы, пара островков со стоянками и впереди начинает булькать и шуметь. Это порог Кривой. Хотя еще не поздно, бойцы подустали и идти порог не хотят. Начинаю носиться по берегу - пробегаю по правому чуть не до конца порога - стоянок нет. Странно. Перечаливаемся на левый. На крутом каменистом косогоре с трудом находим более менее ровную площадку. Зато есть кострище среди каменных осколков. Встаем, хотя на мой взгляд можно было бы и еще немного пройти. Затаскиваем каяки наверх и складируем в распадке. Вдруг появляется ободранный какой-то мужик и интересуется не видали ли мы надувную лодку. Не видали. Мужик удаляется. Затаскиваем наверх вещички и раскладываем их прямо на муравейнике. Тут выясняется что наши замечательные костровые цепочки остались на Варацком. Горюю, ну да чтож поделаешь. Опускаем тросик пониже, и то и дело цепляемся за него физиономиями. Место, хотя и неудобное для стоянки - красивое. Дальше от реки уходят каменистые хребтики, поросшие негустым сосняком, повсюду глыбы, осколки. Кое-где торчат обгорелые стволы. Гарь тут видать была. В каменистую почву трудновато забивать деревянные колышки. Железные конечно лучше, но весят килограмм. Нафиг. День шестой. С утра светит солнышко. Становится жалко, что сегодня мы распрощаемся со славной речкой Керетью. Зато увидим Белое море. да и утешает то, что пара порогов осталась про запас. Морской, или Запорный, он же Керетский, говорят весьма крут. Прогуливаюсь по распадкам, пугаю белку. Фррррр! И она уже сердито глядит на меня с вершины сосенки. Да нужна ты! Собираемся опять долго. Рената клеит порвавшуюся под мышками гидрокуртку. Устав ждать, мы перечаливаем на правый берег, еще разок смотрим Кривой. Тут гряда через всю реку, за ней неглубокая широкая шивера, струя переходит от одного берега к другому и обратно. В гряде два слива-горки. Под левым берегом поуже, там даже нет бочки, просто стоят валы. Под правым пошире, за ним поверхностная бочка. В струе я углядел несколько зубьев, а к ним я теперь отношусь нервно. Поэтому прохожу поближе к правому берегу, не по середине бочки. Впрочем не такая уж она и сильная. Антон тоже проходит там и мы чалимся метрах в двухстах ниже. На берегу мужик с удочкой. Антон разговаривает с ним. Я иду смотреть, как там Рената. Страховать я ее не могу, так как она собирается идти по левому сливу. Впрочем там особой страховки и не требуется. Тем не менее я торчу полчаса над обрывом, жду и маюсь. Потом иду наверх - Рената на противоположном берегу только заканчивает паковаться. Кричу ей, что пора бы... Наконец она проходит, и чалится там же. Движемся дальше. Струя все время переходит туда-сюда, а посередине торчат небольшие обливнячки. Рената уходит правее, а я иду под левый берег - там поглубже. Впереди уже виден выход из шиверы - да не очень она и сильная. Как вдруг, обернувшись, вижу, что Антон уселся на камень правее основной струи, Я залезаю за бульник и жду. Антон пытается слезть, но уже поздно - не сделал крена на препятствие и каяк банальным образом наматывает на бульник. Зазевался. Я не очень хорошо вижу, что там у него, но тут он вылезает и спихивает каяк. Дальше неглубокая, но довольно быстрая шивера. Антон пытается забраться обратно, но не получается. Прийдется сплавляться. Он поднимает весло и показывает мне. Потом кидает его. Красные лопасти хорошо видны, и я без труда ловлю его, траверсирую под куст, выкидываю весло на берег. Антон то плывет, то волочиться за каяком. Обвязки у него нет, хоть я и говорил, чтоб взял веревки, поэтому держаться можно только за очко, Поэтому безбалонный каяк едет кверху очком и начинает вскорости тонуть. К счастью, струя уже перешла поближе к левому берегу, и я с каяка помогаю ему дотащить каяк до прибрежных камней. Вытаскиваем его. Мать честная! А у него сломан кильсон, погнуты стрингера и привальники, разошлись трубки, изображавшие замки на бедренных упорах. И еще пара небольших дырок. Кричу Ренате, стоящей у правого берега между камней, что мы будем чиниться и чтоб она спустилась вниз - до конца шиверы и поворота метров пятьдесят - и перебралась к нам. Снимаю трубку-замок с кильсона, и отламываю двадцатисантиметровый кусок кильсона. Чтож делать, будем забивать деревяшку. Антон пока выпрямляет стрингера и разбирается с упорами. Минут через двадцать кильсон соединен, и выглядит не так уж плохо. Для надежности привязываем на скрутках еще пару дрын. Стрингера и привальники до конца выпрямить не удалось, да и упоры являют жалкое зрелище. Каяк, приподнятый за нос и корму здорово прогибается. Правда он и до того прогибался. Антон клеит дырки, а я спохватываюсь, куда запропастилась Рената. Она сперва долго стояла у правого бережка, потом ушла вниз и скрылась за поворотом. Прошло уже минут тридцать, куда же она подевалась? Ломлюсь через кусты, добираюсь до левого поворота. Шивера кончилась еще перед поворотом, дальше метров на семьсот прямой участок реки с ровным течением и тростниками по берегам, но Ренаты нигде нет. Что за фигня? Порогов дальше нет, лишь пара перекатов, и километров шесть плесов до Морского порога. Возвращаюсь к Антону, быстро пакуемся и отчаливаем. Выйдя из-за поворота, наблюдаем Ренату, которая метрах в двухстах проводит каяк вверх по мелководью у бережка. Оказывается она упилила аж за следующий поворот, нас там не дождалась, и решила таки вернуться. Я высказываю ей свое неудовольствие. Впрочем женщин так легко не понять, и аршином, как говориться, не измерить. Идем дальше. На перекатах Антонов каяк ведет себя вполне прилично, только штевни чуть поглубже зарываются. Вот под укрытым легкой дымкой солнышком блестит последний плес, и у дальнего его конца виднеются домишки. По мере приближения становятся видны сети, лабиринтом перегораживающие реку, они завершаются здоровенным деревянным ящиком, опущенным в воду. С правого берега по мосткам на него лениво переходят двое мужиков, что-то ловят немаленькими сачками и выплескивают внутрь ящика. Не иначе как ту самую пресловутую семгу, из-за которой тут лютовал рыбнадзор. Раньше. Мы-то не видали никого. Вылезаем на левый берег, под тросами, на которых висят сети. В сетях что-то временами поплескивает. Рыбка движется навстречу нелегкой своей судьбе. Сразу за сетями на левом повороте виден нехилый уклончик, и начало мощной шиверы. Воды много и плещет там изрядно. По левому берегу идет грунтовка, и мы идем смотреть. Мешают кусты и дерева, но скоро становиться понятно, что смотреть-то особенно тут и нечего. Мощная шивера, с большим расходом и падением, в виде буквы "S". Дальше виден залив. На левом же берегу километрах в полутора видна деревня Кереть. Старая. Народ не жаждет лезть в шиверу. Вполне понятно. Решаем каяк Антона обнести, а Ренатин я потом проведу. Вынимаю гермушку с одеждой и документами, поддуваюсь, залезаю и вперед! С правого берега меня провожает лаем беленькая собачонка. Валы растут, уклон оч-хороший, чуть не пятнадцать метров на километр. Собственно сейчас в прилив шивера длинной метров восемьсот и есть. Правда надводных камней нет вообще, лишь посередине шиверы из валов торчит пяток обливных бегемотов. Таких мощных шивер я еще не ходил, и со страху иду носом. Нос у меня хорошо загружен, но подкидывает его изрядно. Брызги летят в лицо, но в мой нос не попадают - на ем зажим. Метров через триста мне это надоедает, и я поворачиваюсь лагом. Валы здоровенные, метр двадцать точно есть, а то и полтора. Каяк сильно раскачивает, но, играя попой, я легко парирую крена. В морду уже не брызгает, надо лишь вовремя сместиться поперек потока, чтоб не наехать на бегемотиков. С восторженными воплями я ухаю вниз-вверх, но вот самая мощная часть уже позади. Шивера поворачивает направо, до моря остается метров сто пятьдесят. На повороте у левого берега улово, и я залетаю туда, чтоб не слишком далеко таскать вещи. Иду наверх, по обочине дороги местный мужик школьно-учительского вида собирает бруснику в подвешенную на груди баночку. Рассказывает как из Керети ходит катер до Чупы. Интересуется, что это у меня болтается ниже колен. А это моя классненькая неопреновая юбка! Кусочками проволоки закрепляю в Ренатином каяке бедренные упоры и валюсь вниз. Пустой нос, к тому же более полных обводов заметно сильнее швыряет валами, поэтому я тоже еду лагом. Снова восторженные вопли, я оттягиваюсь на полную катушку. Возвращаясь наверх за вещами, встречаю Антона, несущего на спине каяк. Я подумывал, не скатиться ли и на нем, но решил, что все-таки не стоит, упоры поломаны, кильсон того и гляди хряпнет. Ну его. Таща гермушки вниз, разглядываю деревню. Слева и повыше от дороги - кладбище. Старое, заросшее. Кресты торчат безо всяких оград, посреди травы. В общем вполне прилично. Дальше на пологом, но высоком склоне беспорядочно разбросаны старинные дома. Избами их язык не поворачивается назвать - одна была аж в три этажа. Хотя конечно, по науке это именно северные русские избы, не бараки и не какие-нибудь левые постройки. Именно такие сооружения я имел удовольствие наблюдать в Кижском архитектурном музее-заповеднике. Огромная крыша накрывает немаленькую жилую часть, стоящую кстати, на высоченном подклете, а сзади под той же крышей примыкает хозяйственная часть - одновременно сеновал, коровник, птичник, тележный сарай, и амбар. Причем все это тоже расположено на втором этаже и туда ведет здоровенный пандус для телег. Над окошками наличники, на кровле полотенца - шик-блеск! К сожалению, большая часть изб нежилая и постепенно разваливается. Меньшую часть используют как дачные домики чупинцы. Жилой поселок Кереть с пристанью и биостанцией ЛГУ (ПГУ, пардон! ), расположен на острове Среднем, через бухту отсюда. Перетащив вещички, всухомятку обедаем ( с холодным чаем, в смысле ) быстренько отчаливаем. Пока с утра собирались, пока чинились, обносились - день уже клонится к вечеру, а нам надо проплыть до острова Олений, где есть родник, немалое число морских миль - штук восемь. Набираем в бутылку воды и съезжаем с шиверки в залив. Прощай Кереть! Я утираю скупую мужскую слезу. И тут же начинаю пробовать воду. Пресная, блин! Прохожу метров пятьдесят и снова пробую. В километре примерно, наконец, начинает солонеть. Чудеса, я по Белому морю плыву! Моряки сморщатся тут же и скажут - дескать не плаваем, а ходим! Плавает г... в проруби. По отношению к каякерам данный вопрос еще требует прояснения. По речкам то мы, наверное, все-таки плаваем, но уж по морю, пожалуй, идем. Да. Идем как заправские мореплаватели. Пока я отвлекался, залив расширялся и в правую скулу начало сперва подувать, а потом и хлопать волной. Беломорской. Полюбовавшись на идущий под всеми парусами баркаc - паруса не белые, правда, увы! из мешковины какой-то - мы поворачиваем налево между островками. Поселок Кереть на острове скрывается из виду, зато вскоре мы огибаем каменистый высокий мыс и выходим в пролив. Прямая Салма, назывался тот пролив, на мой взгляд ничуть не менее романтично, чем таинственный Наветренный пролив или остров Гваделупа. Уж камней в нем не меньше чем в проливе Лаперуза. А направо прямой залив величественно расширяется и уходит в открытое море. Оттуда мерно идут пологие волны. Но туда нам не надо, мы поворачиваем вокруг мыса и резво шлепаем вдоль левого берега на запад. Волны плавно приподнимают и опускают каяки. Слева лесистый берег вдруг сменяется отвесным скальником метров на двадцать высотой. Замшелый трещиноватый гранит, откуда-то сверху сочится вода. Сзади подлетает моторка, останавливается метрах в пятидесяти. Экипаж - человек пять, моряки и морячки - приветливо здоровается, вытаскивает на пять удочек три рыбки и резво катит дальше. Мы шлепаем и шлепаем, прошли уже порядочно, я достаю из каски мокрую карту и высматриваю остров Олений. И верно, впереди какой-то островок. Километрах в трех. Лопатим. Потихоньку подступает вечер. Вот остров приблизился, мы выскакиваем на берег. Стоянка вроде есть, хорошо бы найти родник. Потому что пить уже хочется. Озираюсь вокруг, и что-то мне в этом острове не нравиться. Уж очень он небольшой. Гляжу на карту повнимательнее. Блин! Да это вовсе и не Олений, тот в сто раз больше и на шесть километров дальше. Это какой-то мелкий поганый островишко и никакого родника тут нет. Бойцы неохотно залезают в каяки. Но делать нечего, я напоминаю всем, что наша судьба в наших руках, и развожу пары. Берег мимо движется медленно - мы постепенно удаляемся от него. Настоящий остров Олений смутной громадой вырисовывается впереди. Да, он не маленький, вообще-то. Где там этот чертов родник? Пить уже хочется конкретно. Бутыль лежит у Ренаты, но это резерв. На кашу. Я так не договаривался. По морю порулить хорошо конечно, но шторма и жажда нам, сухопутным крысам, в диковинку. Утешаю себя тем что в жизни все надо попробовать и шлепаю вперед. Остроглазый Антон углядел справа настоящего тюленя. Я тоже вижу чтой-то круглое и черное, но не поручусь. Хотя наверное это тюлень и есть, потому что быстренько ныряет, едва мы начинаем пялиться и галдеть. Однако даже бескрайние морские просторы кончаются, вот уже перед нами мыс. Выскакиваю на песчаный пляжик, засыпанный водорослями, и бегу в лес. Знаю, что родник за вторым мысом, но вдруг лужа найдется? Увы, нету. Зато есть водяника. Банзай! Ягода действительно водянистая, но чрезвычайно приятная на вкус. Пробегая туда-сюда, запихиваю ее в рот полными горстями. Надо сделать последнее усилие. Еще километр. До следующего мыса. Темнеет. Где-то на полпути вижу у самого леса выброшенную на низкий берег старую деревянную шлюпку. Выскакиваю с тайной надеждой - вдруг там на дне дождевая лужа? Однако в днище дыра и маленькая лужица - соленая. Как слезы. Вот и каменистый мыс. Чалимся на уходящую в воду плиту. в десяти метрах на опушке стоянка и - о чудо! - какие-то добрые люди оставили для потерпевших кораблекрушение под кустом наполовину полный пластмассовый шлюпочный анкерок и несколько пластиковых бутылок. Ура! На полянке за стоянкой лежит полуразобранный створный знак, завалив собой будочку, напоминающую своими архитектурными формами сортир. Только это не сортир, а кабинка для батарей навигационных огней. Батарейки тут еще лежат. Эдакие ящики с проводками. А знак между прочим из сухих досок, хотя лежит уже явно не первый год. Ставим лагерь и готовим пищу. В пяти метрах от нас начинается самый настоящий отлив. Морские неприятности забыты, Белое море мне снова нравиться, и я зачарованно слежу, как отступает незаметно для глаза вода, обнажая камни на дне и груды водорослей. В песке полно странных бугорков - как будто снизу кто-то выдавил струйку мокрого песка. Вспоминаю, это должно быть щетинковые черви. А ну - ка, я его поймаю! Раскопал, а там и нет никого. Облом. Хотя уже стемнело и вода есть, иду вдоль берега искать родник, густые кусты не позволяют пролезть в лес, ручья тоже не видать, Возвращаюсь несолоно хлебавши. День седьмой. Наутро я просыпаюсь рано. Народ еще сопит в обе дырки. Вылезаю и медленно иду вдоль линии отлива. Никого вокруг, пустынный берег прячется в туманной пасмурной дымке. Сегодня мы дневаем последний раз перед последним броском до Чупы. Сначала я не очень-то хотел задерживаться, но теперь не жалею - можно целый день бродить по берегу моря и ничего не делать. Родник при свете дня я нашел без труда. Чья-то заботливая рука обложила ручеек, стекающий с болотистого мохового берега камнями наподобие чаши. Дальше ручеек прокладывает себе дорогу по песчаному дну до отступившего моря. Возвращаюсь в лагерь, запихиваю в каяк анкерок и бутылки, перетаскиваю его через обнажившиеся подводные камни и груды водорослей. Под подошвами тапочек с легким хрустом лопаются пузырчатые стебли. Тут и там поблескивают перламутром половинки мидий. Те же, которые живые, хитрые - все убрались за линию отлива. Не спеша, со вкусом, гребу вдоль берега. Вода прозрачная и, наклонившись, я вижу на глубине чуть побольше метра россыпи розоватых морских звезд. Небольших, с монетку, и побольше. Никогда их раньше не видал, перегнувшись через борт, пытаюсь достать рукой. Глубоко! Тогда подбрасываю одну концом весла со дна, и ловлю. На внутренней стороне лучей слабо шевелятся мягкие ворсинки. Слышал я, что они хищники и кушают ракушки. Интересно, чем это они кусаются? Пока кидаю ее в лужу на дне каяка и гребу дальше. Здесь недалеко - метров двести. Наполняю в роднике маленькие бутылки, переливаю в анкерок. Пальцы стынут, но я стараюсь действовать аккуратнее, чтоб не взбаламутить воду. Народ в лагере еще дрыхнет, поэтому на звезду им полюбоваться не суждено - я ее отпустил. Переодеваюсь - в неопреновых тапочках по скалам бегать не так удобно и иду дальше родника по берегу. Там скоро начинают громоздиться сероватые и розоватые скалы. Сверху все поросло мхом, а во мху брусника, черника и голубика, так что времени даром я не теряю. Чуть подальше вижу стоянку, но от воды подходы неудобные, да и площадка неровная. Лезу выше, среди редко стоящих сосен. Вглубь острова уходил пологий польем, покрытый мохом и голубичником. Сосны как на японской картинке - раскидистые, узловатые, каждая ветка и пучок иголок являют собой законченную композицию. Дальше - сероватая поверхность залива, за ней километрах в двух в дымке - северный берег. Лес, скалы и туман. И никого. Позавтракав, все начинают предаваться. Кто чему. Антон уходит по берегу к скалам, Рената отдыхает, а я, напялив неопрен, под мелкой-мелкой моросью иду по отливной полосе назад - откуда мы приплыли. Идти не везде удобно - кое-где сразу скользкие камни, груды водорослей, и я выбираюсь на сухой берег. Но и тут в траве лежат трухлявые и не очень бревна, выброшенные зимними штормами к самой опушке. Кроме познавательных, у меня есть и меркантильные интересы - я собираюсь подобрать пару пластиковых бутылок. В них я засыплю ягодное разнообразие и любимая супруга уже не так больно будет меня тузить дома, за то, что я ее так надолго покинул. Но пока бутылок не видать. И вообще мусора не так много - разве что обломки досок. Выхожу на мыс, где мы вчера причалили и иду дальше - уже по другой стороне острова. Здесь цивилизация не так далеко - через бухту в заливе поселок Чкаловский. По заливу туда сюда курсирует моторка, временами останавливается и слышаться выстрелы. Не иначе уток гоняют. Неторопливо пыхтит мотобот, куда-то налево, к морю. Берег здесь поровнее, чаще встречаются песчаные участки дна, заваленные водорослями. Шлепаю по лужам неопреновыми тапочками. Несмотря на морось, мне тепло в гидре и я посвистывая, шагаю километр за километром. Впереди из-за мыска показывается фигура такого-же очарованного странника. Антон, улыбаясь, идет мне навстречу. Ну силен, уже обежал весь остров. Переступая насквозь мокрыми кроссовками, рассказывает про скалы за следующим мысом. О них поминали и ковдорцы и я нетерпеливо устремляюсь дальше. Берег снова начинает повышаться, под ногами хрустят гранитные осколки. Похоже, тут щебенку когда-то ломали. Вот и пристань из сколоченных ржавыми скобами обхватных бревен. К ней чалиться катер - не иначе студенты с биостанции. Пока они не выгрузились лезу по тропинке наверх. Здесь скалы обрываются вниз десятиметровым отвесом в зеркально-стылую воду небольшого фьордика. Выход в море засыпан щебенкой разработок, но непонятно, природный это залив или рукотворный? Скалы вполне дикие. Эх, вот где надо лазить! Но у меня с собой нету даже маленькой веревочки, не говоря уж о жумарах и рогатках. А жаль. По краю отвеса натоптана тропинка, но идти жутковато - то и дело хватаюсь руками за маленькие сосенки. Выглядит фиордик все-таки впечатляюще. Внизу на берег выбираются нахохлившиеся под дождем студентки, замотанные в дождевики. Несколько здоровенных бородатых лаборантов тащат сковородки, ведра и никелированные бачки, то-ли с инструментами, то-ли со жратвой. Обмениваемся любезностями - как мореплаватели с мореплавателями. Студентки настолько замерзли, что даже не обращают внимания на полного сил каякера в расцвете лет. Ну не очень-то и хотелось. Отправляюсь в обратный путь. Парочка бутылок таки находится, и теперь самые крупные ягоды с прибрежных кочек отправляются туда. Однако наполняются бутылки небыстро, и этим занятием я занимаю себя еще довольно долго после возвращения в лагерь. Самые урожайные места оказывается недалеко - на вырубке, окружающей бывший створный знак. Каждая кочка украшена яркими гроздьями брусники. Радует то, что неопрен черный, не то я бы его разукрасил черничными пятнами, ползая на карачках во мху. Со старых катамаранных штанов такие пятна так и не отстирались. Наконец бутылки полны. Рената закидывает удочки насчет набрать ягод на компот, но с меня хватит! Стаскиваю мокрый неопрен и залезаю в пуховый спальник. Лепота! Да еще Антон таскал всю дорогу с собой книжку. Очень интересную, про американских коммунистов. Как им фигово жилось. Книжка помялась в гермушке и отсырела, но ручки так и тянутся. а глазки так и норовят побегать по строчкам. В глуши все проявления цивилизации выглядят по иному. Ночью поднимается ветер и прибой начинает потряхивать берег - до палатки то метров пять, Начинается гроза и моментально переходит в какую-то вакханалию! Молнии где-то рядом бьют одна за другой, вспышки слепят даже через парашют палатки. Громыхает непрерывно, но что поделать - если турист хочет спать, ему ничем не помешаешь. Засыпаем под постепенно удаляющееся громыхание и шум дождя. День восьмой. Наутро погодка не балует - моросит дождь, на море явно штормит и оттуда, из тумана, прут метровые волны. О берег они разбиваются с брызгами, выкидывают комки сорванных водорослей. Однако ждать нам тут нечего, время выходит, а судя по всему улучшения погоды не предвидится. Волны хотя и выглядят страшновато, все-таки уж настоящим штормом не назовешь. Не открытое море все-таки. Поэтому командирским решением я решаю отчаливать. Рената упрямиться и тормозит изо всех сил, но наконец ломается и начинает нехотя загидриваться. Я, честно говоря, больше опасаюсь за Антона - каяк у него кусачий, да и подломанный к тому же. Но он говорит, что все фигня, он рассекал на байде по Ладоге и не по таким волнам. Ну что же, действительно, морские волны пологие и не сравняться конечно с валами такой же высоты на речке. К тому же все в спасжилетах, свой перевернутый каяк я могу проэскимосить, а бойцов поставить на ровный киль за борт, не вылезая из своего каяка. Едва мы заканчиваем паковаться, с моря накатывает белая стена дождя. Мокро и холодно, мы сначала забиваемся в сортирную будочку под створом и уныло смотрим на бегущие с потолка струйки. Потом мне это надоедает, и я гоню бойцов к каякам. Отчалить не так-то просто - накат идет нехилый и даже в затишке за плитой волны подкидывают каяк. Однако стоит отойти от берега как все уже выглядит не так страшно - волны просто плавно поднимают и опускают каяк и им все равно носом, ли лагом ли. Кувырнуться конечно, можно, но только если уж совсем зазеваешься. Хорошо еще, что сейчас прилив и не надо бороться с течением. Бойцы приближаются ко мне, ныряя как утки между гребнями, и мы направляемся поперек залива к противоположному берегу. Волна поддает в борт, и выясняется, что гребля на гладкой воде ничего общего с мореплаванием не имеет. Здесь для каждого гребка надо ловить нужный момент и постоянно подправлять каяк на курсе. Антон держится хорошо, хотя я вижу, идя рядом, как каяк покусывает за корму. Рената на круглобортом здоровенном каяке не подвергается такой опасности, но постоянно отстает, хотя почти не загружена. Двигаемся мы в результате не очень быстро. У противоположного берега губы волнение не становиться меньше - здесь губа направлена так, что волна с моря идет как раз вдоль - нам в спину. Но в паре километров впереди виднеется за сеткой дождя мысок. За ним нас ждет затишок и передышка, поэтому я всячески понукаю свою команду. Скоро я улавливаю закономерность движения - когда волна догоняя. поднимает каяк на гребень, надо резко наклониться вперед, и из-зо всех сил грести. Каяк начинает как бы скатываться с переднего гребня волны и вдруг резко ускоряется. Волна несет его секунд двадцать, потом таки обгоняет. Нос задирается, каяк тормозиться и волна уходит вперед, а сзади уже накатывает новая. Антон рядом тоже занимается серфингом. нам становиться уже не страшно, а вовсе даже весело и, подбадривая себя радостными воплями, мы рассекаем как папуасы на Гавайях, и останавливаемся только чтобы подождать Ренату. Попутно провожу эксперименты по канойной гребле. Устраиваясь в каяке по канойному - на коленях, пытаюсь перемещаться вперед. Центр тяжести непривычно высоко, волны раскачивают, и я от греха забираюсь обратно - на попе сидеть удобнее. За мыском действительно затишок, но небольшой - мы отливаемся и продолжаем штормовое плавание. На берегу появляется сперва какая-то разбитая дорога, а потом из-за мыса появляются долгожданные избушки. Это деревня Нижняя Полунга. Тут мы и остановимся ибо шлепать по волнам до Чупы еще десяток километров уже желания нет. На берегу мокнут под дождем незатейливые домишки, на мелководье ржавеет старый мотобот. Входим в заливчик, где по берегу скучились лодочные сарайчики. Вылезаю и по обнажившемуся мелководью волоку каяк к берегу. Мореплавание закончилось. Но надо еще разведать, можно ли отсюда выбраться в Чупу. Я бегу не снимая юбку и каску, бегу к ближайшему домику. Чуть дальше его на небольшой площади стоит стилизованная деревянная каравелла - и немаленьких размеров. Дом наполовину нежилой - в задней его чести через выбитые окна гуляет ветер. Но две комнаты еще отапливаются - здесь, оказывается, живут как бы дачники из Чупы. Невзрачного вида тетенька не особенно удивляется моему странному виду и приглашает к себе погреться. Автобус в Чупу будет через два с половиной часа, и конечно, мы можем затащить каяки в нежилую часть дома и там разобраться. Это радует больше всего - дождь продолжает моросить, везде лужи, сыро и промозгло. Затаскиваем каяки в ободранные комнаты, но сверху не капает и мы можем наконец переодеться. Какой кайф напялить сухой полартекс! Комнаты пересекают многочисленные веревки, на них немедленно развешивается мокрое шмотье. Немало провезшие нас каяки из гордых судов превращаются в груды мокрых трубок, шкур и баллонов. Каяку Антона приходиться помогать разобраться ножовкой - стрингер таки заклинило. Из закромов вынимается банка тушенки а в магазинчике возле остановки покупается банка майонеза и свежий хлебушек. Оказывается, мы с Антоном оба большие любители майонеза - хоть записывай в Зомбуки-Клуб. На листе дсп собирается стол. Хотя тут и гуляет сквознячок мы уже согрелись под крышей и мне не так уж и хочется к печке. Но хозяйка зовет и мы, упаковав рюкзаки, попиваем чаек с пряниками. Живут они тут явно небогато, и в неуклюжих попытках отблагодарить хозяев мы оставляем им оставшийся сахар и крупы. У Антона под гидроштанами находиться полпачки сигарет - им они явно рады. Но долго сидеть некогда - скоро автобус, и хотя идти совсем близко лучше не задерживаться. Пока мы отлучались, местная собаченция поживилась забытой горбушкой. Провизию мы приели, и несмотря на мокрые шмотки рюкзак не кажется особенно тяжелым. А может это я так накачался? Чуть погодя появляется пазик. Вместе с парой теток мы залезаем туда и пробираемся на задние сиденья, сшибая всех мокрыми рюкзаками. Народ ворчит, но доброжелательно - дело житейское. Я купив билеты у водилы, пробираюсь назад, к бойцам. Ну и рожи у них! Красные, обветренные, глаза-щелочки. Еще смешнее мне становиться, когда они говорят что у меня еще почище. Пазик стремительно летит сквозь дождь по узкой дороге, заезжает в пару поселков и вкатывается в Чупу. Конечно лучше было бы сюда приплыть, ну да ладно, не будем формалистами. Автобус останавливается на площади, но до станции еще километра четыре. Я подкатываюсь к водиле, и за ту же сумму что от Полунги - двенадцать рублев на троих с багажом! - он соглашается закинуть нас на станцию. Жизнь становиться все прекраснее и удивительнее, даже тучки в натуре расходятся и вылезает солнышко. Автобус бежит по поселку, внизу виден залив, причалы ремонтный завод и прочие промышленности. На станции все тоже хорошо - вокзальчик чистенький, батареи греют, билеты на Москву есть, и всего через три часа. Как раз сейчас отходит электричка до Лоухов, и в нее лезут какие-то пионеры с тайменями. Не знаю уж, чего они отсюда не уехали. Кстати, билетики нам выписывали вручную - ночная гроза нарушила связь и пожгла все предохранители. Время есть и мы с Антоном отправляемся пешочком в город - за провизией. По дороге обсуждаем разные интересные темы - Лосево, книги Ивана Антоновича Ефремова и пр. Пирожков с морошкой, на которые я втайне рассчитывал, нигде не оказалось, и даже хлеб был какой-то дорогой - как раз кризис начался и доллар скакнул. Пришлось ограничиться колбасным сыром и сушками. Обратно нас подкинули местные бизнесмены на Ниве. Очень они горевали что не успели стиральную машину купить - а теперь все. Посочувствовали. Поезд опоздал изрядно, но нам было чем заняться - на вечернем солнышке и ветерке мы почти все высушили. Да и поболтать было с кем - тут же дожидались поезда двое белорусов. Тоже как оказалось с Керети. Они прошлись там на кате, но забирались еще и на окрестные озера порыбачить. Их капитан, бодренький седобородый дяденька, немало походивший, нашел общий язык с Ренатой, вспоминая страшные саянские и алтайские речки. Наконец подошел и наш поезд - народу мало, проводницы просто как родные, поместили в первом купе. Все принесли, все рассказали. После похода особенно приятно поваляться на чистом бельишке - лепота. С Антоном простились в Волховстрое, а мы с Ренатой еще полсуток отсыпались до Москвы. Нет, и на поездах МПС можно иногда нормально ездить! В столицу поезд прибыл в четыре часа утра и вот тут было очень скучно дожидаться, когда наконец откроют метро. Ренату я оставил спать возле рюкзаков, а сам как в бреду накручивал круги по Ленинградскому вокзалу и окрестностям, притормаживая у книжных лотков и витрин. Сомнамбулическим взглядом изучив их, я уныло двигался дальше. Через час поймал себя на том что тупо пялюсь на одну и ту же витрину по третьему разу. Но вот заветные дубовые двери распахнулись - автомат со скрежещущим поскуливанием глотает нежно сберегаемый у сердца в течение всех приключений проездной и пропускает меня в родное метро. На пороге родного дома меня встретило неожиданное препятствие - поставили кодовую дверь, а код я забыл. Хотел уж взяться за топор, но таки подобрал цифирки. И вот наконец-то меня обнимает любимая супруга! И чего это я от нее уходил?