закружилась снова, словно балерина. И я, игрой увлекшись, стал поддерживать ее морально. -- Тогда давай, Анастасия, жги! Пусть зло Земли все бросится к тебе, а ты его сожги! Ты только осторожнее при этом, не погибни. -- Им для моей погибели, Владимир, земных оставить много дел придется. Душ множество людских освобождая от оков своих. Но если и погибну, все равно вершится то, уже о чем я помечтала. Вселенской арфы струны мелодией счастливою звучат, людские Души слышат их. Они их понимают! Звучи, Вселенная! Счастливою мелодией звучи! Для них, для всех людей Земли. Пусть все мелодию Души познают! Людские Души лучики свои Земле, уставшей от невзгод, смотри, Владимир, направляют. С этими словами Анастасия подбежала к целлофановому мешку с письмами читателей, опустилась на колени и положила руки на пакет. И, восхищенно радуясь, словно ребенок, говорила: -- Когда у пожилого человека, солдата, побывавшего в бою, твою читая книжку, вдруг возникли слезы. Когда у мамы молодой иное отношение к рожденному ребенку появилось. И девочка, ей лет еще двенадцать, все поняла и станет жизнь любить. Когда, смотри, вот парень молодой наркотики, сказал, не будет больше брать и к матери своей поехал. Когда из тюрем люди письма шлют, ты видишь, чувствуешь, как Души их поют, иную силу обретают... То знаки те, что я нашла, и сочетания вселенских звуков их Души понимают, теперь и в них они звучат, они их принимают... Пока не все, но будет много их! И небеса об этом знают, и каждого с любовью ждут. Смотри, смотри, как люди понимание свое стихами излагают. Она так искренне радовалась и все о письмах говорила, что засмотрелся я на эту сцену и подумал: "Что ж, пусть радуется, пусть в свою игру играет и верит в претворение мечты. Я напишу всем, что она играет. Сама придумывает все и радостно самой от выдумок". Хотел я успокоиться, и вдруг в сознании снова все смешалось. Считал все выдумкой, фантазией ее, но тут, представьте, было от чего "поехать крыше". Представьте, она о письмах говорила все то, что было в них написано на самом деле... И даже в письмах тех, которые в тайгу я не привез. Но как? Она ведь не читала их. Остолбенело я смотрел и слушал, как она стихи произносила, что в конвертах были, чему-то радовалась вдруг иль озабоченно молчала, как будто письма все в одно мгновенье прочитала. О письмах абсолютно точно говорила все она. Все точно... Точно! Стоп! Так значит, и до этого она все точно излагала, не играла... Мечтала? Конечно же мечтала! Но и о книжке, о стихах, что сейчас пред нею, она ведь тоже раньше помечтала. И надо же, сбылись ее мечты! Сбылись! Вот книжка перед ней лежит, она материальна. Фантастика! Нет, это нереально! Читатель, неужель и ты в своих руках сейчас вот держишь материализовавшуюся в книжку частичку отчаянной отшельницы мечты! И что теперь? Неужто все другое может воплотиться? Когда от оцепенения отошел, ее спросил: -- Анастасия, как же ты узнала, что люди в письмах пишут? Как будто все их прочитала. И даже те, которые я не привез? Анастасия повернулась, вся радостно сияя: -- Так это просто все, смотри, как можно слышать речь Души... И вдруг Анастасия замолчала. В молчании подошла ко мне спокойно и задумчиво сказала: -- Ответить на вопросы все несложно, но ведь ответ проблемы не снимает, ответ один другой вопрос рождает. Так и сегодня яблоко Адама человечество грызет, не зная, что им насытиться нельзя. Меж тем ответ в себе любой услышать может сам. -- А как узнает каждый сам, где правильный, а где не очень правильный ответ приходит? -- От Истины лишь самость людей всегда уводит. Владимир, выслушать меня попробуй. Мы сели на траву рядом с пакетом писем. Я видел, как глаза ее блестели, румянец вспыхнул на щеках, когда сказала: -- Я расскажу тебе о сотворении, Владимир, и тогда сам, каждый на свои вопросы ответы сможет дать. Пожалуйста, Владимир, ты послушай и напиши о сотворении Создателя великом. Послушай и Душой принять попробуй... И начался рассказ Анастасии вдохновенный о сотворении... Но длинный он. И здесь не смог вместиться. Но лишь одно скажу: после него мне захотелось помолиться. С уважением к вам, читатели, и до встречи в следующей книге.