е? Никакого ответа, только стон. Модьун спросил настойчивее: - Я думал, что их больше не выпускают. На этот раз ему ответили. - Ради Бога, - простонал человек-гиена, - я умираю, а вы задаете глупые вопросы. Все оказалось не так плохо. Действительно, первоначальное чувство сильной вины отошло на задний план. Оно еще присутствовало, но стало более слабым, когда Модьун с облегчением осознал, что инстинктивно воспользовался защитной функцией организма. Тут у человека-гиены начался отвратительный приступ желудочных спазмов. Возможно, он чувствовал сильную изжогу и другие признаки отравления, которые порой испытывают и животные, и люди. Это страшно, болезненно, но он не умрет. - С вами будет все в порядке примерно через час, - сказал Модьун и положил пистолет в карман пальто. - Но я уверен, что вы собирались стрелять. Это делает вас потенциальным убийцей, и поэтому я только запишу ваше имя. Подозревая, что ему не ответят добровольно, Модьун снова потребовал. - Глидлл, - ответил человек-гиена. - Хорошо, Глидлл, - сказал Модьун, - мы не хотим дальше нарушать ваше право на свободу мысли, поэтому сейчас я не требую больше информации. Что-то в этом мире неправильно, и я не могу поверить, что вы персонально ответственны за это. Но я буду знать, как связаться с вами, когда, наконец, приму решение. С этими словами Модьун повернулся и пошел влево, туда, где заметил дырку в заборе, ведущую к входу в столовую. Когда Модьун попал на улицу, четверо его друзей вышли из здания. Увидев Модьуна, Неррл, человек-лиса, облегченно вздохнул. Они все остановились. Несколько минут они говорили все вместе. Из этой смеси слов Модьун смог выделить всего несколько битов информации. Он понял, что они решили, что потеряли его. Модьун задумчиво смотрел на них. Все четверо излучали наивность, что делало всю историю совершенно приемлемой для него. Что бы ни случилось, они тут были ни при чем. Он подумал, что происшествие приобретает вид случайного. Совершенно случайно он вышел через боковую дверь в тот момент, когда - как они теперь это описывали - они остановились и оглянулись, чтобы что-то рассмотреть. Когда они повернулись, его уже не было. Но как случилось, что человек-гиена с автоматическим пистолетом как раз стоял на заднем дворе? Совпадение требовало напряжения воображения, но так как никто не знал Модьуна и не знал, кем он был, это должно было быть именно совпадением. Модьун почувствовал, как его напряженное тело при этой мысли расслабилось. Он наблюдал, как четверо друзей заторопились на собрание. Сначала они воспользовались движущимся тротуаром, чтобы добраться до улицы. Один из них махнул рукой, и к тротуару подъехал автомобиль. Они забрались в него, и двери закрылись. Минутой позже автомобиль отъехал, и Модьун быстро потерял его из виду. Чувствуя себя спокойным, но немного несчастным, Модьун направился к квартирам на террасе. Первые неудачи немного беспокоили его. Он потерял своих четырех спутников. В их компании он чувствовал себя в какой-то мере счастливым. Модьун пошел, чтобы показать, как одурманивают мозги настоящего человеческого существа. Его удивило, что обучающие машины не подготовили его к таким ловушкам. Тот, кто программировал машины, уже забыл такие подробности. Или, наверное, знал, но игнорировал. Модьун все еще мысленно качал головой, хотя его, в действительности, не беспокоили различия, когда он приехал на улицу, где жили другие и где он тоже надеялся устроиться. С облегчением он увидел, что небольшая квартира между человеком-медведем и человеком-ягуаром еще не занята. Так как она свободна, ему не придется позже объяснять, почему он переехал. Теперь он не терял времени на дальнейшие споры с машиной. То, что он делал, было одним из способов, с помощью которых человеческий ум контролировал положение дел. Сила, которая была мгновенно приведена в движение, уничтожила прочные электрические соединения этой специальной системы реле, открывающих дверь. Так как его логика была безупречной, он не повредил небольшой выключатель, с помощью которого компьютер дистанционно контролировал крошечную квартирку. Он просто открыл дверь. Через минуту, когда он повернул ручку и толкнул дверь, она открылась. Теперь он мог войти. Но вместо этого он остался стоять. У него возникло чувство, чувство, идущее из мозга в тело. Он стоял на крыльце этой маленькой блочной квартирки и смотрел с ее скромной высоты на часть города Галли. И он чувствовал, что он - человек, и другие не такие, как он. Большинство из них приспособилось и не изменилось. Рост человеческого самосознания из глубин животного для большинства существ, населяющих Землю, не был трамплином для прогрессивного развития. К ним насильно применили чудеса биологии. С этого времени цепи молекул оказались закодированными, чтобы поддерживать изменение; и за тысячи лет кодирование точно выполнило свою задачу. Не больше и не меньше. Модьун отчетливо представлял себе огромные массы животных-людей, которые счастливо общались, подходили к автоматам для раздачи пищи, пробивались в свои квартиры, докладывая компьютерам, энергично обсуждали подробности того, на что они были запрограммированы, или, как это случилось с его знакомыми, делали то, что заставлял их человек-гиена. Какая удивительная случайность, что люди-гиены из всех людей-животных оказались единственными, кто как-то пробился через внутреннее кодирование. Стоя здесь, Модьун все еще предполагал, что это незначительный прорыв; что в человеке все еще есть что-то большее, чем в любом животном. Это ощущение засело в его мозгу. "Мы великие", - думал он. Впервые он согласился, что поступил хорошо, выйдя из-за барьера, чтобы оценить изменения внешнего мира, узнать, какое время наступило на планете людей. Когда он так оценил свое присутствие здесь, за барьером, он вошел в маленькую квартирку, где собирался пожить некоторое время в качестве обезьяны. Пока не приедет Судлил. Общение с человеком-гиеной, вооруженным пистолетом, в свете имеющихся фактов, казалось, к делу не относилось. Скрытый смысл заключался в том, что Модьун стал заметной персоной. Но это, конечно, невероятно. "Никто же не станет искать меня, - говорил себе Модьун. - Я человек-обезьяна, который живет, как приезжий, в городе Галли". Если пистолет был предназначен, чтобы кого-то убить, то собирались убить не Модьуна. Простая логика. И поэтому не было нужды думать об этом дальше. И он прекратил это занятие. Модьун проснулся в кромешной тьме, осознав, что кто-то находится в комнате и склонился над кроватью с оружием... 5 У Модьуна не было времени подумать, как лучше отреагировать. Поэтому он превратил противника в камень. Тогда он включил свет и встал. Человек-гиена стоял неподвижно, склонившись над его постелью, и крепко сжимал нож. Он был захвачен врасплох во время нанесения удара, и его положение было динамически неустойчивым. Модьун, конечно, никогда раньше не применял метод превращения в камень на живых существах и теперь смотрел на свое творение, чувствуя возбуждение в теле. Он - сам, думающая личность - изучал незваного гостя с полной беспристрастностью. Из того, что он знал о процессах, которые запускаются в живом организме таким способом воздействия, он понял, что все потенциальные возможности тела человека-гиены для затвердевания были мгновенно освобождены. Модьун вызвал у человека-гиены артрит, паралич, камни в обеих почках, затвердение артерий и, вообще, окостенение всего тела... Модьун подозревал, что тот чувствует сильную боль, поэтому он подошел и вынул нож из его руки - или, скорее, попытался это сделать. Нелегко... Пальцы, казалось, застыли вокруг рукоятки. Но Модьун вытянул нож, внезапно сильно рванув. Затем он проверил карманы у существа, нашел несколько таблеток и, усилив свое чувство обоняния, установил, что они ядовиты. Модьун понюхал лезвие ножа. Тот же запах. Метод двойной попытки подстраховки. Больше ничего он не нашел. Чувствуя жалость к другому существу, он оставил в его теле немного жидкости - минимум. Человек-гиена упал на кровать. Он лежал там, словно мокрая масса, и так было на самом деле. Сейчас в его теле началась внутренняя перестройка. Может быть, ему потребуется день, чтобы оправиться от шока и быть в состоянии двигаться. Некоторое время после этого в мозгу его будет избыток жидкости и слишком много воды в каждой клеточке. Но так как, очевидно, человек-гиена не был болен и в его системе не было естественного нарушения, то, в конце концов, он придет в себя. Модьун не знал, когда можно будет расспросить предполагаемого убийцу о его мотивах. Ему казалось, он помнил, как обучающие машины много лет назад говорили, что необходима одна или две недели, пока голосовые связки восстановятся достаточно для того, чтобы существо смогло говорить. Все это не имело значения. Значение имело то... Несомненно, кто-то искал его. Логика говорила, что этого не может быть, но факты - вещь неопровержимая. Два покушения на его жизнь. Это невозможно в мире, где нет преступлений. Но все же это случилось. Модьун мгновенно решил, куда он должен пойти, чтобы провести первую проверку. Итак, вскоре после трех часов ночи, полностью одетый Модьун распахнул входную дверь столовой, работающей круглосуточно, и пошел к боковому выходу, через который он каким-то образом (случайно?) попал во двор и оказался лицом к лицу с вооруженным человеком-гиеной. Что-то в этом беспокоило его. Мгновенное замешательство... "Усилитель мысли направил меня через ту дверь, - анализировал Модьун. - Он включался только на мгновения". В течение секунд усиленная мысль осторожно подталкивала его через эту боковую дверь... Все выглядело так, как будто это его собственная мысль. Осторожно, согласно его собственной цели. В шумном окружении он не заметил постороннего воздействия. Модьун предположил, что одновременно четверо его друзей-животных подверглись такому же умственному давлению, которое направило их мимо той же двери, и они не заметили его исчезновения. Это никак не могло быть проблемой. Животные-люди не знают таких вещей. Убежденный в своей правоте, Модьун решил для себя: "Путь, по которому я сейчас иду, выведет меня к компьютерному центру и к тому, кто там находится. И тогда я буду знать, в чем проблема". Модьун даже не предполагал, с какой невероятной проблемой столкнется. Была ночь... только на востоке появилось слабое сияние... Модьун вошел в компьютерный центр через парадный вход и оказался в мире металлических панелей, залитых слабым светом; некоторые панели простирались от пола до высокого потолка. Были слышны слабые звуки; насколько Модьун мог определить, он слышал только звуки машин и их органов управления. Легкие щелчки, когда блоки один за другим соединялись с основной машиной или отключались от нее. Это ничего не означало и не имело значения. Тут царил заведенный порядок, все работало в том же автоматическом режиме много тысячелетий и, вероятно, будет продолжаться, пока на планете не исчезнет жизнь. Модьун миновал несколько дверей, прошел по коридору и спустился вниз по ступенькам - к центральному устройству. "Вот вы где", - подумал Модьун. Машина, перед которой он очутился, казалась обыкновенным компьютером универсального типа. Но из этого компьютера исходила направляющая мысль, которая заставила его выйти из боковой двери столовой. Через минуту Модьуна удивило, что ему позволили зайти так далеко без дополнительных препятствий. Он чувствовал... сопротивление... своему присутствию. Поразительно, что он не мог осознать это яснее, он, который был таким чувствительным. Ладно, скоро он все узнает. Он заговорил с компьютером, требуя разъяснений. В помещении для машины его голос повторяло эхо. Он ясно чувствовал, что прошло много, много столетий с тех пор, как шум жизни нарушал тишину замкнутого пространства. Последовала пауза, которая сама по себе показалась ненужной, так как компьютер всегда отвечал сразу (за исключением этого раза). Наконец, прозвучал ответ компьютера: - Я получил инструкцию проинформировать вас, что Нунули, хозяин планеты, поговорит с вами лично, как только подойдет сюда, на что потребуется около минуты. У Модьуна было шестьдесят долгих секунд, чтобы обдумать значение этих слов. Так как он полностью контролировал все происходящее, то почувствовал удивление, услышав ответ компьютера. Минута прошла. Где-то у него за спиной открылась дверь. 6 Только в течение нескольких мгновений существо, которое вышло из-за рядов машин и металлических панелей, выглядело как человек. Оно было одето в костюм, закрывавший тело и руки. У него было две ноги и две руки, и держало оно их как человек. Но вторым, главным впечатлением Модьуна был его своеобразный голубовато-зеленый головной убор и пара перчаток из необычной ткани в голубую полоску. Мгновения, когда он казался знакомым, прошли... Модьун понял, что незнакомец не является земным созданием. То, что казалось цветным головным убором, оказалось массой мелких щупалец, которые поднимались с головы и отражались на гладкой коже лица, как в зеркале. А то, что выглядело, как костюм, было, в действительности, серовато-зеленой кожей. Кое-где она была скорее серая, чем зеленая. На существе вообще не было никакой одежды. Хотя он сам никогда не видел Нунули, он понял, что это, на самом деле, пришелец, который впервые посетил Землю около пяти тысяч лет назад. По меньшей мере, здесь был один из пришельцев. Существо остановилось и теперь находилось на одном уровне с Модьуном. Пришелец оказался ростом около шести футов и выглядел скорее тщедушным. Землянин возвышался над ним на добрых два фута. Теперь Модьун почувствовал себя просителем. - И что же вы собираетесь делать? - спросил Модьун. Руки поднялись вверх, и это было удивительно точным подражанием человеческому жесту, своего рода пожатие плечами. - Все сделано, - сказал Нунули. - Больше ничего не нужно. Твоя планета давно завоевана нами. Голос, которым были произнесены эти слова, звучал нежно, но не был женским. Сами слова были сказаны на универсальном земном языке без акцента. Или, по крайней мере, если и был акцент, он казался легкой местной вариацией. Модьун оценил ситуацию. - И какие у вас планы относительно меня и других человеческих существ? - спросил он. - Никаких, - ответил пришелец. - Что вы можете сделать против нас? - Мы обладаем системой управления разумом, - заявил Модьун. - Сколько вас здесь? - Около тысячи, - неохотно ответил Модьун. На мгновение, только на мгновение, его поразило такое малое количество оставшихся людей. - Когда мы впервые прибыли сюда, - сказал Нунули, - здесь было около четырех миллиардов человеческих существ. Они могли оказаться опасными. Но теперь, я говорю вам, что мы позволим этой тысяче делать все, что угодно... даже сопротивляться нам. Но почему они должны беспокоить нас, если мы не беспокоим их? Модьун с чувством облегчения выслушал его ответ. Его мускулы и нервы напряглись, и сигналы, которые они посылали в мозг, были слишком сильными. Наконец, Модьун сказал: - Но почему вы вообще завоевали нас? Что вы собираетесь делать с таким разнообразием разумных форм жизни? - Что делать с этой планетой, - ответил Нунули официальным тоном, - мы еще не решили. Решение будет принято на будущем собрании комитета. Существо вытянуло руки и сказало: - Трудно выносить такие вопросы на повестку дня. - Но почему же вы завоевали нас? - настаивал Модьун. Нунули вернулся к официальному тону. - Мы получили инструкции уничтожить руководящую группу, после чего будет принято решение, как распорядиться планетой. Наш метод завоевания Земли заключался в том, чтобы предложить человеческим существам усовершенствовать их тело и мозг. Ваших предков сразу привлекли возможности, которые открывались перед ними. Люди не заметили, что среди стремлений, которые поощрялись при этом, оказался и всеподавляющий импульс к философскому существованию. Так как процесс продолжался, то скоро человеческие существа захотели оставить свою цивилизацию животным и насекомым. Позже, когда мы решили, что нас должна представлять группа животных, мы выбрали людей-гиен. Естественно, четко не представляя ситуацию, они мало знают о вас. Поэтому вам причинили беспокойство. Модьун решил, что инопланетянин намекает на два покушения на его жизнь. Объяснение показалось неудовлетворительным, но Модьун воздержался от комментариев. - Этого, - продолжал Нунули, - снова не произойдет, если вы не проявите упрямство. Модьун быстро оценил сказанное, глубоко вздохнул и сказал: - Ваши действия едва ли похожи на завоевание. - Человек фактически исчез. Это завоевание! Модьуну было трудно оценить все с такой позиции. Сокращение человеческого рода до тысячи особей казалось ему разумным. За людьми в этом вопросе могли бы последовать Нунули и огромное количество животных и насекомых, кишевших по всей Земле. Он так и сказал. Нунули отверг эту идею. - Наше предписание - завоевать Вселенную и размножить людей-рабов в количестве, необходимом для выполнения этой задачи. - Но почему? - Это решает комитет, - последовал холодный ответ. В мозгу Модьуна начала формироваться смутная картина иерархической структуры захватчиков. Он сказал: - Этот комитет... Вы общаетесь с его членами? - Нет, они сами связываются с нами. Мы получаем инструкции. - Значит, они не живут среди вас? - О, нет! - ответил потрясенный Нунули. - Они живут за барьером, и никто не ходит туда. - Они похожи на вас? По форме, я имею в виду. - Конечно, нет. Это было бы смешно. - Нунули вдруг возмутился. - Члены комитета - особая раса. - Сколько же их там? - Около тысячи, - был ответ. - Я вижу, - протянул Модьун. Из слов, произнесенных созданием, было очевидно, что оно само ничего не понимает. - Комитет не должен быть больше. Он стал бы слишком громоздким. - Конечно, - поспешно согласился Модьун. Через минуту он добавил: - Я вижу, что наших людей-животных посылают в космос к другим мирам. Очевидно, вы используете их, как часть ваших войск захвата? - Конечно. Они действуют как дополнительные силы в нашей схеме завоевания. - Тогда слухи о том, куда направится большой корабль, который теперь готовится к полету, просто маскировка? - На Земле мы поддерживаем видимость демократии, первоначально установленной человеком, - сказал Нунули. - Поэтому мы выслушиваем и создаем впечатление свободы выбора для большинства. Но, в действительности, планеты, которые должны быть захвачены, уже выбраны. - Сейчас у вас нет плана, что делать с людьми, которые живут на Земле... окончательного плана? - спросил Модьун. - Пока комитет не примет решение в связи с тем, что нужно сделать с Землей, плана у нас не будет, - сказал Нунули. - Что будут делать тем временем обитатели Земли, неважно. Ведь теперь Земля - завоеванная планета. Существо сделало вывод: - Я понимаю, что для нас может быть неудобно, чтобы вы находились поблизости, когда приближается время перемен. Поэтому я рекомендую вам вернуться за барьер. - Мне кажется, что до тех пор, пока я буду находиться под личиной обезьяны, я не создам для вас проблем, находясь поблизости, - ответил Модьун. - Рано или поздно кто-нибудь узнает вас, и это создаст сложности, - был ответ. - Поэтому, покиньте город... это мой совет. - Хотя, как вы знаете, мы, люди, не ведем себя агрессивно, у меня создается впечатление, что, если бы я захотел, я мог бы уничтожить всех Нунули на этой планете, - настаивал Модьун. - Разве не так? - Очевидно, - раздраженно ответило существо, - мы должны будем доказать вам, что то, что вас в настоящее время мало, делает вас бессильными. Итак, я думаю, на этом наша беседа должна окончиться. Вы можете выйти из этого здания тем же путем, каким вошли. Наступило утро. Когда Модьун проснулся, он подумал, что не чувствует разницы между нынешним своим состоянием, когда знает, что живет на захваченной Земле, и прежним состоянием, когда он не знал этого. Четыре миллиарда мужчин и женщин постепенно умирали и всегда по очень важным причинам. Жизнь была слишком беспокойной. Никакой резни. Или еще хуже, вероятно, что тех, кто остался, еще предстоит уничтожить. Дело было сделано и сделано тихо, самим человеком. Могла такая судьба человечества оказаться связанной с преднамеренным завоеванием? Вопрос относился к области философии. 7 Размышления закончились. Модьун отказался от дальнейших раздумий и встал с постели. Когда он оделся, то услышал шаги на маленьком крылечке. Он открыл дверь. За дверью стояли четверо его друзей-животных; они были одеты иначе, чем за день до того. Теперь на них были не только широкие брюки, но и подходящие пиджаки, под пиджаками - белые рубашки с высокими воротниками, яркие цветные шарфы, завязанные вокруг шеи и свисающие вниз. Даже их ноги выглядели иначе. За день до этого они носили комнатные туфли неопределенного фасона. Но сегодня утром их сменили блестящие черные туфли. Модьун удивленно смотрел на людей-животных. Прежде чем он смог заговорить, человек-медведь сказал веселым голосом: - Может быть, вы захотите пойти с нами завтракать? Приглашение было радушным. И Модьун не колебался. Ему, действительно, нечего было делать до приезда Судлил из-за барьера. Ему пришло в голову, что, может быть, интересно совершить путешествие по планете; когда он снова присоединится к человеческой расе, от него потребуют отчет. Но путешествие может подождать. По крайней мере, сначала он позавтракает. Модьун улыбнулся. Он вышел на крыльцо. Повернулся. Закрыл за собой дверь. Снова повернулся. И на этот раз пожал руки каждому человеку-животному. Неррл оказался последним. Неррл сказал: - У нас масса времени. Заседание комитета не возобновится до одиннадцати. Этот день тоже выдался ясным. Когда они отошли, Модьун глубоко вдохнул и обнаружил, что воздух чистый и свежий. Модьун непринужденно спросил: - Как прошло вчерашнее слушание? Ответом было четыре негодующих вздоха. - Напыщенные гиены, - жаловался Дуулдн. Другие выражали те же чувства, и из их слов вскоре выяснилось, что им не разрешили высказать свое мнение лишь потому, что они не были одеты, как положено; поэтому они сидели среди публики и расстроенные слушали, а неуместные свидетельства в пользу их точки зрения поставили их в глупое положение перед комиссией. - Мы уверены, что сегодня этому будет положен конец, - пробормотал Дуулдн мурлыкающим голосом. Быстрый взгляд его глаз - намек на ярость ягуара, о чем свидетельствовал яркий румянец на щеках, придавали его словам определенную свирепость. Помня, что сказал Нунули - цель для большого корабля уже выбрана, - Модьун почувствовал жалость к своим спутникам. Тут его что-то словно подтолкнуло. - Почему бы мне не пойти с вами? - предложил он. - Я хотел бы сам посмотреть на этих людей-гиен. Я не буду выступать. Только понаблюдаю. Модьун сказал правду. Он, действительно, хотел посмотреть на них. Четверо людей-животных были в восторге. - Мы хотели бы, чтобы вы рассказали им о Нунули, - сказал Иггдооз. - Но он должен найти другую одежду, - проворчал Руузб. - Оденьтесь так, как мы. - Я не собираюсь выступать, - повторил Модьун. Они позавтракали, нашли для Модьуна костюм, и он поспешил вместе с другими на улицу, где мчались автомобили. Почти сразу подъехал автомобиль, и они сели. Целью их поездки оказалось высокое здание в центре города. Они поднялись на лифте на верхний этаж. В коридоре на лицах спутников Модьуна появилось выражение подобострастного уважения. Скоро они шепотом сообщили о своих намерениях восьмифутовому человеку-гиене, который стоял перед закрытой двойной дверью, ведущей, вероятно, в зал заседаний. Человек-гиена кивнул, попросил соблюдать тишину и очень тихо открыл дверь достаточно широко, чтобы они могли войти по одному. Модьун сидел сзади и смотрел поверх множества голов странных существ. Здесь было даже несколько мелких насекомых, конечно, не носильщиков. Выяснилось, что они тоже явились сюда, чтобы отстаивать свою точку зрения. Модьун не слушал их доводов и поэтому не понимал, что они хотят. Его внимание приковала к себе комиссия: одни люди-гиены. Удивительно. Модьун чувствовал сильное желание подойти к ним поближе. Он видел, что ближе всего подходили те, кто выступал, и поэтому решил, что должен как можно больше узнать о людях-гиенах, если собирается оспорить право комитета принимать решение. А почему бы нет? Поэтому, когда Неррл высказал свои страстные доводы и был отпущен, Модьун сделал ему знак рукой, чтобы он подошел. И шепотом сказал ему, что передумал и хотел бы, чтобы его имя записали в список выступающих. Человек-лиса, который наклонился, чтобы выслушать его просьбу, выпрямился в полный рост, семь и три четверти фута, и громко сказал с удивлением: - Конечно, мы запишем ваше имя. Мы хотим, чтобы вы рассказали им о Нунули. Его голос прозвучал громко и беспокойно, и секретарь собрания резко постучал по столу, призывая к порядку и тишине. Но в нужное время Модьун оказался на месте оратора. Тогда один из членов комитета вежливо обратился к нему: - Здесь сказано, что вы обезьяна. Я видел обезьян и считаю, что вы не совсем похожи на обезьяну. - Есть много видов обезьян, - Модьун повторил аргумент, выдвинутый в машине одним из его товарищей. - А к какому виду относитесь вы? - настаивал спрашивающий. Модьун не обратил внимания на вопрос. Ему было интересно поближе увидеть правящих животных Земли. Люди-гиены, которых он видел раньше, возле столовой и в своей спальне позавчера, в своем болезненном состоянии были неподходящим объектом для изучения. Модьун предполагал, что, наверное, так же трудно изучать человека, страдающего жестокими желудочными спазмами или артритом. Поэтому теперь он внимательно осмотрел своего собеседника. Действительно, разница существовала... и она сразу бросалась в глаза. Хотя внешне председательствующий напоминал обычных измененных животных. Форма головы у него была как у настоящей гиены, но только... как другие животные, гиены напоминали зверя, породившего их. Как и у других людей-животных, выражение лица человека-гиены было почти человеческим, таким тщательным было биологическое приближение к человеческой форме. Но существовала разница - неуловимая, но очевидная. Модьун ощутил их превосходство. Логика людей-гиен была проста: они управляют планетой, поэтому стоят выше. В голове Модьуна возник вопрос: знают ли гиены, что они служат агентами инопланетной расы? Был ли сознательным союз с Нунули? Ответ на этот вопрос нельзя было получить от человека-гиены при данных обстоятельствах. Когда цепь ощущений завершила свой путь в мозгу Модьуна, он решил прямо бросить вызов имеющемуся порядку вещей. Он сказал: - Не могли бы вы процитировать мне указания людей, позволяющие человеку-гиене рассматривать вопросы, подобные этому? В публике началось волнение. Шарканье ног. Даже тяжелое дыхание и бормотание. Председатель опустил молоток, требуя тишины. Член комитета, который ораторствовал ранее, поднял брови и откинул голову, потом сел в прежнее положение и сказал: - Ваш вопрос не относится к тем, по которым этот комитет может выносить решения. Мы работаем по указанию правительственного департамента, и круг вопросов, которые мы рассматриваем, строго ограничен. Вас удовлетворяет этот ответ? Модьун вынужден был молча согласиться. Он не заботился о том, кому бросал вызов, ведь он обнаружил, что противостоит второстепенной организации. Это была одна из тех - не бесконечных, но кружных - цепей - вроде разговора с компьютером вместо человека, который его программировал, - совершенно бесполезное действо. И еще Модьун подумал, что гиены - джентльмены. Действительно, все выглядело очень цивилизованно и благопристойно. Модьун понял, что не может испытывать вражды ни к кому, кто достиг их уровня культуры. - В таком случае у меня теперь нет других аргументов, - заявил Модьун комитету. Когда он поднялся, чтобы сойти с помоста, человек-ягуар выкрикнул из публики: - Эй, а как насчет Нунули? Очевидно, для человека-гиены это было слишком. Председатель в ярости опустил молоток. Стремительно вошли люди-гиены в форме. Через несколько минут комнату заседаний освободили от публики и в коридоре зачитали сообщение, что заседание продолжится сегодня в три часа дня. Когда Модьун пошел с друзьями к лифту и завернул за угол, то увидел, что множество людей-гиен в форме блокировало коридор в сотне футов впереди. Когда зрители и выступающие, которые присутствовали на заседании, подходили к этому живому барьеру, каждый останавливался и что-то говорил. Во всех случаях, которые наблюдал Модьун, ответ оказывался удовлетворительным, и ответившему разрешали пройти по узкому проходу, сделанному между двумя рядами людей-гиен в форме. Маленькая группа из пяти существ должна была ждать своей очереди. Неррл, который стоял впереди, сказал, обернувшись назад: - Они спрашивают у каждого его имя. Как только получают ответ, разрешают пройти. У человека-гиены, который задавал вопросы, было суровое лицо; в одной руке он держал какие-то бумаги. После того как Модьун произнес обезьянью версию своего имени, офицер посмотрел на свои бумаги и сказал официальным тоном: - Вы не можете произнести свое имя по буквам? Модьун терпеливо проделал это. Существо еще раз изучило бумаги, которые были у него в руке. - Это для вас, - сказал человек-гиена. Он протянул документ Модьуну. Тот взял, но спросил удивленно: - Для меня? Что это? - Повестка. - Какая повестка? - заинтересовался Модьун. Человек-гиена рассердился. - Прочитайте, - ответил он. - Тогда вы узнаете, что это такое. Он махнул рукой другому человеку-гиене в форме. Вся группа застыла. - Направо! Марш! - скомандовал командир. Звук их шагов быстро затих. Модьун стоял рядом с Руузбом, другие трое его спутников смотрели на него. - Что это было? - спросил Руузб. - Что он дал вам? - Повестку, - ответил Модьун. - Что? Модьун протянул повестку человеку-медведю. Медведь посмотрел на сложенную бумажку, затем медленно и громко прочитал сверху: "Государство против Модиунна". Он поднял глаза. - Модиунн - это вы, все правильно, - сказал он. - Но кто это "государство"? Модьун не смог подавить улыбку. - Государство - это правительство. Он замолчал. Его улыбка погасла, когда до него дошел смысл собственных слов. Наконец, он сказал: - Вероятно, это относится к людям-гиенам, захватившим власть. Он увидел, как бледно-розовое лицо Дуулдна нахмурилось. - Вы задали на заседании хороший вопрос, Модиунн. Какое право люди-гиены имеют решать, куда должен направиться космический корабль? Теперь он хмурился. Мускулы его челюстей странно двигались. Он сжал зубы с почти металлическим звуком и закончил: - Я никогда раньше не думал об этом. - Да, это был хороший вопрос, - сказал Руузб. - Вы и я, черт возьми, - он посмотрел на человека-ягуара - можем же сражаться с дюжиной людей-гиен, без поддержки? Почему же они говорят нам, что делать? Модьун быстро посмотрел на одного и другого: двое сильных людей-животных. У обоих лица раскраснелись, очевидно, внутри они кипели. Человек подумал: "Дикость, действительно, скрыта не так глубоко". Он был удивлен, но... Для него это оказалось решающим. Лучше думать о том, что он говорит, в будущем. Очевидно, попытка возбудить этих людей-животных не приведет ни к чему хорошему, потому что они могут только волноваться. Вслух он сказал: - Успокойтесь, друзья. Давайте не возбуждаться. Это не нужно. Прошла еще минута. Их лица стали бледнеть. Дуулдн протянул руку и взял документ из руки Руузба. - Давайте посмотрим, - сказал он. - Подождите, - возразил человек-медведь. Но его реакция была слишком медленной. Его друг забрал у него повестку и развернул ее. Человек-ягуар посмотрел на первые слова внутри и, казалось, на несколько минут онемел от того, что увидел. Затем он прочитал вслух: "Вызов в суд по уголовному делу". - Уголовному? - повторил Неррл. Все четверо людей-животных мгновенно отошли от Модьуна. Остановились и посмотрели на него. Теперь на их лицах было замешательство. Модьун сказал: - Как я могу быть преступником в мире, где нет преступлений? - Да, - сказал Руузб. - Он прав. Что он мог сделать? - Ну, я не знаю... - Это с сомнением произнес человек-лиса. - Если человек-гиена говорит, что он преступник, то, наверное, это правда. Неожиданно он сказал: - Очень хорошо спорить о том, как им удалось войти в правительство. Но факт остается фактом: они правят нами. Модьун сказал Дуулдну: - Там написано, в чем меня обвиняют. В чем же? - Да, - сказал Руузб, - прочитайте. Человек-ягуар снова поднес листок к лампе и произнес мягким глубоким голосом: - Обвинение - да... вот оно... Повреждение выхода компьютера, проникновение незаконным путем в помещение для приезжих... Он мигнул. - Эй, это несерьезное преступление. Он снова посмотрел на повестку. - Здесь говорится, что вы должны предстать перед судьей в следующий... вторник... До тех пор - послушайте - всех честных граждан призывают не общаться с обвиняемым. Это относится к нам, честным гражданам. Поэтому, - он кивнул Модьуну, - вы должны пробыть в одиночестве только до следующего вторника. Он поспешно сложил повестку и протянул Модьуну. Все признаки его недавнего бурного возмущения исчезли. Он сказал: - Ну, друзья, лучше нам уйти отсюда. Модьуну же он сказал: - Увидимся в следующий вторник, дружище. Он ушел; за ним последовал Неррл, который небрежно кивнул, прощаясь. Руузб и Иггдооз колебались. Человек-медведь неуверенно проворчал: - Вы не можете просто так бросить друга в беде. Модьун вновь подтвердил свое решение не втягивать этих существ в свои дела. - Только до следующего вторника, - подтвердил он. - Тогда увидимся. Казалось, эти слова необходимы человеку-медведю и человеку-гиппопотаму, чтобы успокоить их. Было видно, что они почувствовали облегчение, и пожали ему руку почти с благодарностью. Затем они поспешно отправились за своими товарищами. Тем временем Модьун, шагая в том же направлении, пришел к шахте лифта. Четверых друзей там уже не было. Вокруг вообще никого не было. Когда подъехал следующий лифт, Модьун увидел, что и тот пуст. Удивительно. Тем не менее он собирался войти, но мысль об отсутствии людей-животных там, где пять минут назад их было очень много, заставила Модьуна подумать об опасности. "Я лучше пойду вниз пешком", - решил он. Он помнил, что Нунули коварный тип. Было бы обидно, если бы лифт застрял по пути вниз, вместе с ним. Чтобы спастись, он должен был нарушить еще несколько законов... Когда Модьун спускался по первому пролету лестницы, он подумал, что у него слишком сложная реакция на простую ситуацию. "Я полагаю, - вздохнул он, начиная спускаться по второму пролету из тридцати трех, - что именно так люди должны были все обдумывать много лет назад, когда существовала конкуренция, интриги и все такое". Спускаясь по третьему пролету, Модьун почувствовал отвращение к жизни снаружи барьера. Может быть, он должен сделать то, что хочет Нунули: вернуться за барьер и забыть все это безумие. Но, спускаясь по четвертому пролету, он с грустью подумал: "Я обещал Дода. И, кроме того, через несколько недель приедет Судлил". Поэтому ему ничего не оставалось делать, как только спускаться вниз еще по тридцати пролетам. Что он и сделал. Когда он добрался до вестибюля, то принял решение. Он все сознавал. 8 Тишина охватывала все... но то тут, то там возникало беспокойство. Модьун чувствовал свое единство со всем ближним космосом, кроме зоны беспокойства - зоны вмешательства, воздействия, агрессивной энергии - так называемого насилия. Или, может быть, тут было только намерение насилия. Завитки, цепи и темнота. Сверкающие пряди и потоки сверкающего серебра вибрировали в безбрежном пространстве вокруг него. Он понимал, что люди-животные - мирные и глупые. Здесь их было так много, что их общая доброжелательность заполняла пустоту. Люди-гиены создавали беспорядок в его ощущении окружающей энергосистемы. Подавляющее большинство их казалось незнающими простофилями. Сияние, переплетенное с темными прядями, не давало понять, как они стали правящей группой. Но гиены согласились на эту роль - и здесь не было ошибки. И от них исходил постоянный поток слабой агрессии. Они создавали... строгость... да... жесткость. Но ничего по-настоящему серьезного. Но гиены-руководители имели различную окраску. Они знали правду. Знание окрыляло их. Вокруг этих осведомленных личностей зарождались облака своеобразных частиц восхищения собой. Ликование полной безопасности. Безопасности, которая происходила от осознания того, что Нунули всемогущие и те, через кого они управляют, абсолютно неуязвимы. ...Гордость занимаемым положением, переплетенная с вечной эйфорией, - структура пространства была закручена в многочисленные формы. Их было больше тысячи, слишком много, чтобы сосчитать; целый высший класс гиен-людей. И вокруг каждой личности агрессивная аура... Но настоящее беспокойство излучал лишь один Нунули. Вокруг него пульсировало огромное бесформенное черное облако. Непроницаемая пелена закрывала инопланетное существо. Темнота тянула энергию из ближнего источника. Но этот источник не имел определенного местонахождения. Сила, которая исходила от него, немного пугала даже Модьуна. Это же Единое Психическое Пространство. "Значит, я сделал основное открытие, касающееся врага". Эта мысль привела Модьуна в состояние нерешительности. Сознание отвергало идею врага, потому что... Есть ли вообще здесь враги? Мировоззрение Модьуна утверждало, что нет. Здесь нет врагов. Здесь только существа, которые своими действиями вызывают враждебное отношение к себе. Это отношение к себе они сами вызвали, а потом стали считать, что во всем виноват враг. Но настоящий враг - это мгновенные импульсы, заставляющие людей делать то, что вызывает враждебное отношение. Нет реакции, нет врага. Итак, Модьун решил, что до