Оцените этот текст:





     Подумать хотелось.
     Мысль эта - подумать - всплыла осенью, после дня рождения.
     Женился Иванов после армии.  За  восемнадцать  лет  вырос  до  пятого
разряда. А в этом году в армию пошел его сын. Дочка пошла в седьмой класс.
     Какая  жизнь?  -  обычная  жизнь.  Семья-работа.  То-се,  круговерть.
Вечером поклюешь носом в телик - и голову до подушки донести: будильник на
шесть.
     Дача тоже. Думали - отдых, природа, а вышла барщина.  Будка  о  шести
сотках - и вычеркивай выходные.
     Весь год отпуска ждешь. А он - спица в той же  колеснице:  жена-дети,
сборы-споры, билеты, очереди, покупки... - уж на работу бы: там спокойней,
привычней.
     Ну, бухнешь. А все разговоры - о том же. Или про баб врут.
     Хоп - и сороковник.
     Как же все так... быстро, да не в том дело... бездумно?..
     И  всплыла  эта  вечная  неудовлетворенность,  оформилась:   подумать
спокойно обо всем - вот  чего  ему  не  хватало  все  эти  годы.  Спокойно
подумать.
     Давно хотелось. Некогда просто остановиться было  на  этой  мысли.  А
теперь остановился. Зациклился даже.
     - Свет, ты о жизни хоть думала за все эти годы? -  спросил  он.  Жена
обиделась.
     Мысль прорастала конкретными очертаниями.
     Лето. Обрыв над рекой. Раскидистое дерево. Сквозь крону  -  облака  в
небе. Покой. Лежать и тихо думать обо всем...
     Отрешиться. Он нашел слово - отрешиться.
     Зимой мысль оформилась в план.
     - Охренел - в июле тебе отпуск? - Мастер крыл гул формовки. - Прошлый
год летом гулял! - Иванов швырнул рукавицы, высморкал цемент и  пошагал  к
начальнику смены. После цехкома он дошел до замдиректора. Писал  заявления
об уходе. Качал права, клянчил и носил справки из поликлиники.
     - Исхудал-то... - Жена заботливо подкладывала в тарелку.
     Потом (вырвал отпуск) жена плакала. Не верила. Вызнавала у друзей, не
завел ли он связь: с кем едет? Они ссорились. Он страдал.
     Страдал и мечтал.
     Дочка  решила,  что  они  разводятся,  и  тоже  выступила.   Показала
характер. Завал.
     Жена стукнула условие: путевку дочке в пионерский лагерь. Он стыдливо
сновал с цветами и комплиментами к ведьмам  в  профком.  Повезло:  выложил
одной кафелем ванную, бесплатно. Принес - пропуск в рай.
     В мае жена потребовала ремонт. Иванов клеил обои и мурлыкал: "Ван вэй
тикет!" - "Билет в один конец". Еще и мойку новую приволок.
     Счастье круглилось, как яблоко -  еще  нетронутое,  нерастраченное  в
богатстве всех возможностей.
     Просыпаясь, он  отрывал  листки  календаря.  Потом  стал  отрывать  с
вечера.
     Вместо телевизора изучал теперь атлас. Жена  прониклась:  советовала.
Дочка читала из учебника географии.
     Лето шло в зенит.
     Когда оставалась неделя, он посчитал: сто шестьдесят восемь часов.
     Врубая вибратор, Иванов  пел  (благо  грохот  глушит).  По  утрам  он
приплясывал в ванной.
     Чемодан собирал три дня. Захватил старое одеяло - лежать.
     Прощание  получилось  праздничное.  На   вокзале   оркестр   провожал
студенческие отряды. Жена и дочка улыбались с перрона.
     Один, свободен, совсем, целый месяц - впервые за сорок лет.
     В вагоне-ресторане он баловался винцом и улыбался мельканию  столбов.
Поезд летел, но одновременно и полз.
     У  пыльного  базарчика  он  расспросил  колхозничков  и  затрясся   в
автобусе.
     Кривая  деревенька  укрылась  духовитой  от  жары   зеленью.   Иванов
подмигнул уткам и луже, переступил коровью лепешку и стукнул в калитку.
     За комнатку  говорливый  дедусь  испросил  двадцатку.  Иванов  принес
продуктов и две бутылки. Выпили.
     Оттягивал. Дурманился предвкушением.
     Излучина реки желтела песчаной кручей. Иванов  приценивался  к  лесу.
Толкнуло: раскидистая сосна у края.
     Завтра.
     ...Петухи прогорланили восход. Иванов сунул в  сумку  одеяло  и  еды.
Выбрился. У колодца набрал воды в термос.
     Кусты стряхивали росу. Позавтракал на берегу,  подальше  от  мычания,
переклички и тракторного треска. Воздух густел; припекало.
     Приблизился к _с_в_о_е_й_ сосне. Он волновался. Расстелил одеяло  меж
корней. Лег в тени, так, чтоб видеть небо и берег. Закурил и закинул  руку
за голову.
     И стал думать.
     Облака. Речной песок. Хвоинка покалывала.
     Снова закурил. И растерянно прислушался к себе.
     Н_е _д_у_м_а_л_о_с_ь_.
     Иванов напрягся. Как же... ведь столько всего было.
     Вертелся поудобней на бугристой земле. Сел. Лег.
     Ни одной мысли не было в голове.
     Попробовал жизнь свою вспомнить. Ну и что. Нормально все.
     Н_о_р_м_а_л_ь_н_о_.
     - Вот ведь черт, а. - Иванов аж  пот  вытер  оторопело.  -  Ведь  так
замечательно все. И - нехорошо...
     Никак не думалось. Ни о чем.
     И хотя бы тоска какая пришла, печаль там  о  чем  -  так  ведь  и  не
чувствовалось ничего почему-то. Но ведь не чурбан же он,  он  и  нервничал
часто, и грустил, и задумывался. А тут - ну ничего.
     Как же это так, а?
     Еще помучился. Плюнул и двинул к магазину. Врезать.
     Не думалось. Хоть ты тресни.

Last-modified: Thu, 03 Jul 1997 10:01:17 GMT
Оцените этот текст: