Оцените этот текст:


---------------------------------------------------------------
 (c) R.Zelazny, "The Salesman's Tale", 1994
 (c) Kail Itorr, перевод, 2000
---------------------------------------------------------------

     Хорошо, что я собирался надолго задержать Мерлина в хрустальной пещере.
Хорошо,  что он не  остался там на весь этот срок. Когда я  прервал козырной
контакт,  опрокинув пинком свой бокал ледяного чая и воскликнув: "Вот дрянь!
Я пролил ее...", я одновременно открыл Козырь Рока.
     Лесосвалка. Неплохой выбор. Хотя это и не имело значения, пэтому-то я и
попросил Мерлина  повернуть карты рубашкой вверх  и взял  одну  втемную. Это
было  просто шоу, чтобы обдурить Лабиринт. Все они вели в места, от  которых
до хрустальной пещеры  рукой подать --  что  и  являлось  истинной  причиной
самого факта их  существования.  Их  целью  было вывести  Мерлина на  орбиту
пещеры,  в радиус  действия системы  предупреждения  от  голубого кристалла.
Получив сигнал, я уже сам должен  был  поторопиться туда и  на  месте  найти
способ загнать его в ловушку.
     К   сожалению,  система  не  сработала,  когда  Мерлин   воспользовался
Сфинксом, сматываясь от  моей мамочки.  Ее нейротоксин исказил излучения его
нервной системы. В  который раз она помешала  моим планам -- мимоходом, даже
не  пытаясь ничего  сделать.  Ну,  неважно,  по  большому  счету. Я  все  же
заполучил Мерлина, куда хотел. Вот только... после этого все переменилось.
     "Люк!  Ты   дурак!"   --   взорвалось   послание  Лабиринта,   подобное
заключительному  пассажу рок-концерта. Но Лесосвалка уже обретала ясность, и
я козырнулся туда до того, как Лабиринт  сообразил, что по нему течет чай со
льдом, а не моя кровь.
     Когда видение Лабиринта исчезло, я поднялся на ноги -- среди  кустов из
ржавых напильников  и  ножовок,  деревьев из  скрученных радиомачт и  весело
разукрашенных клумб из битых бутылок. Я побежал, кровь по-прежнему капала из
пореза  на левой  ладони.  Времени  на  перевязку не оставалось:  как только
Лабиринт очнется  от шока  и  сообразит, что с  ним ничего не случилось,  он
немедленно примется  сканировать Тени в  поисках меня  и остальных. Они  вне
досягаемости около второго  Лабиринта, а  вот я... Стены  хрустальной пещеры
блокировали  все виды парафизического  воздействия, на  которые только я  их
проверял,  и  я сильно подозревал,  что от  ока Лабиринта они  меня  укроют.
Вопрос  был в  том, чтобы  добраться  туда до  того,  как  он прочешет  Тени
достаточно далеко.
     Я  увеличил  скорость.  Да,  я  еще  оставался в форме,  я мог  бежать.
Оставляя позади  ржавые  машины и завитки  диванных пружин, битую  черепицу,
сломанные ящики...  Вниз  по аллее праха, вверх по тропе бутылок и счетов за
выпивку... Тревога. Надо ждать.  Ждать океана нервного  тика и дрожи, ждать,
пока торжествующий глас Лабиринта провозгласит: "Попался!"
     Я обернулся и поймал вдали отблеск синевы. Лесосвалка, возникшая  после
древней теневой  грозы,  оборвалась  внезапно,  когда я соскользнул  вниз по
склону, вознагражденный видом более природной растительности.
     Здесь я  услышал пару птичьих криков,  почувствовал шевеление насекомых
под твердо упирающейся в мои ноги землей. Небо было чистым, но на бегу я  не
мог определить  ни  ветра,  ни  температуры.  Мерцающая  синяя гора росла. Я
сохранял прежний темп. Сейчас остальные должны быть вне опасности,  если это
вообще для них возможно. Черт! Сейчас они должны быть хорошо вне  опасности.
Время идет здесь значительно медленнее, чем в главной линии. Они давно могли
просто  сесть  где-нибудь,  закусить   и  обменяться  шуточками.   А  то   и
вздремнуть...  Я  проглотил  проклятье,  сберегая  дыхание. Это  могло также
значить, что Лабиринт ищет меня куда дольше, чем кажется...
     Больше,  еще  больше эта  синяя громада.  Я решил проверить,  насколько
хорошо сохранился мой финишный рывок, и перешел на высокие обороты.
     Воздух и  земля  вибрировали от того, что казалось раскатами грома. Это
могло быть реакцией разгневанного узора, наконец обнаружившего меня. Это мог
быть и просто гром.
     Дыша  как   насос,   я  наконец  вынужден  был  затормозить,  чтобы  не
расплющится  об основание  хрустального утеса.  Молний пока  не  было, и  я,
цепляясь   руками  и  ногами,   полез  вверх.  Никогда   раньше  не  пытался
вскарабкаться с  этой стороны. Легкие раздувались как меха,  выступивший пот
смешивался с начавшим капать дождиком. Я оставлял кровавые потеки на камнях,
но их скоро смоет.
     Добравшись  до  вершины,  я  на четвереньках дополз до отверстия,  влез
ногами вперед, повис на руках, затем спрыгнул в темноту, игнорируя лестницу.
Быстрота решала все. И только  когда я  очутился в сумеречной голубизне, все
еще  отдуваясь, я наконец ощутил себя  в  безопасности. Переведя дыхание,  я
наконец позволил себе рассмеяться. Я сделал это! Я сбежал от Лабиринта!
     Я прошелся по камере. Такие победы были хороши на вкус, я просто не мог
не отметить  ее. Я смотался на склад, нашел там бутылку вина, откупорил ее и
сделал глоток. Затем переместился в  боковую  пещерку, где  до сих пор лежал
спальный мешок, расположился  на нем и продолжил радоваться жизни, вспоминая
все то, что узнал там, в Первозданном Лабиринте.  Моя леди Найда была просто
великолепна. Да и Мерлин тоже.
     Интересно,  способен ли Лабиринт таить  зло? В смысле, сколько мне  тут
еще оставаться, прежде чем можно будет вылезти наружу, не рискуя  немедленно
нарваться? Никак  не узнать. К сожалению. Однако Лабиринт должен был помнить
очень  и очень  многое,  как и те, кто  постоянно крутятся  вокруг  него  --
амбериты,  то  есть. Не  так ли?  Я сделал еще глоток. Я  могу  застрять тут
надолго.
     Использую чары для изменения внешности, решил я. Когда я уйду отсюда, у
меня  будут темные волосы и борода (над  зачатками  настоящей бороды), серые
глаза,  прямой нос, скулы повыше  и подбородок  поменьше.  Я буду  выглядеть
более высоким  и тощим. Свои яркие тона изменю на темные оттенки. Но это  не
будет какое-то поверхностное, косметическое  заклинание; тут  нужно  кое-что
посильнее, с воздействием на глубины и плоть.
     Я  нашел  консервированное мясо  и бисквиты,  и  маленьким  заклинанием
подогрел  банку  с супом.  Нет, это  не нарушение  физических  законов этого
места. Хрустальные стены блокируют  вход и выход любого воздействия,  но мои
заклинания исходят от меня и работают здесь, внутри, как обычно.
     За  едой я  снова  подумал  о Найде,  Мерлине, Корал. Что бы с  ними ни
произошло, хорошего или плохого, время играло  на них. Даже если я  останусь
тут очень ненадолго, разница во времени несоизмерима из-за  замедленного его
течения здесь. А какой  счет  времени использует Лабиринт? Все существующие,
вероятно, -- а значит,  свой собственный, -- но  мне думалось, что  особенно
хорошо он настроен  на главный его поток, по Амберу. Фактически я был уверен
в этом,  ведь именно там происходила игра. И если я хотел быстро вернуться в
игру, я должен был остаться здесь, просто пока не заживет рука.
     Но  если серьезно,  насколько  сильно Лабиринт хотел меня? Много ли я в
действительности  для  него значил?  Что  я,  с его точки  зрения? Правитель
небольшого  королевства из Золотого Круга. Убийца одного  из принцев Амбера.
Сын человека, который однажды пытался  его уничтожить... Тут я вздрогнул, но
вспомнил, что Лабиринт позволил мне прожить всю  мою жизнь  вплоть до  этого
момента  без всяких репрессалий за действия моего  папочки. А в текущем деле
мое  участие было  минимальным. На первом месте стояла Корал,  затем Мерлин.
Возможно,  я  перестраховщик. Может быть,  он  вовсе выкинул меня  из  своих
основных планов в тот момент, когда я исчез. Я, однако, не собирался  и шагу
делать отсюда, не замаскировавшись.
     Я  прикончил  еду и вино. А когда я  сделаю этот  шаг? Чем в точности я
тогда буду? Множество возможностей  крутились  у меня в голове... Я  зевнул.
Спальный мешок выглядел так притягательно.
     Сверкали  молнии,  голубые  волны  пробегали  по стенам; потом грохотом
прибоя отозвался гром. Завтра. Завтра буду думать...
     Я  заполз  в  мешок  и  устроился  поудобнее.  В следующее  мгновение я
отключился.
     Понятия  не имею,  сколько я спал. Поднявшись, я по привычке обошел все
вокруг,  проверяя  надежность защиты, проделал энергичную утреннюю разминку,
умылся и неторопливо сьел завтрак. Чувствовал я себя лучше, чем вчера,  рука
уже начала заживать.
     Затем  я сел и пялился на стену, наверное, несколько часов. Каким будет
лучшее направление действий?
     Я мог вернуться в Кашфу, где меня ждал трон. Я мог попробовать отыскать
друзей. Я мог  просто залечь на  дно, наблюдать  и не высовываться, пока  не
вникну,  что происходит. Тут вопрос приоритета. Что  я  мог сделать наиболее
важного, что затрагивало бы всех? Я размышлял об этом до ленча.
     Поев,  я  достал  свой  маленький  блокнот-этюдник и карандаш,  и начал
набрасывать образ одной леди, добавляя  черту за чертой. Я возился с этим до
вечера, просто чтобы заполнить время, хотя знал, что помнил ее  верно. Когда
я ушел на обед, план на следующий день уже обретал форму.
     Наутро мой  порез почти  затянулся,  и я  выколдовал  себе  зеркало  из
гладкого  участка   стены.   Воспользовавшись  масляной  лампой,   чтобы  не
расходовать  освещающее заклинание,  я  вызвал в  зеркале  высокий,  темный,
худощавый  образ поверх своего отражения, наложил  его орлиные черты на  мои
собственные, завершая  бородой; и я посмотрел на  свою работу, и увидел, что
это хорошо. Затем я  изменил  вид  своих  одежд,  чтобы они  соответствовали
новому  мне  -- это  потребовало лишь  одного заклинания. Достану  настоящие
вещи, как только смогу. Ни к чему  расходовать мощные  воздействия на  нечто
столь  тривиальное. Все это я  сделал первым  делом, потому  что  планировал
носить личину  весь день.  Пообвыкнуть,  а  заодно  проверить, нет ли  какой
скрытой слабины в моей работе. И спать буду в ней, по той же причине.
     После  полудня  я  снова достал этюдник. Внимательно  изучил  вчерашний
набросок,  затем  перевернул  страницу и нарисовал  Козырь. Он  чувствовался
точно таким, каким следовало.
     Утром, после обычной процедуры, я как следует осмотрел свое отражение в
зеркале и, удовлетворенный, установил  лестницу, чтобы выбраться из  пещеры.
Рассвет  был сырым и холодным,  с  несколькими  разрывами синевы в  облачном
покрове высоко над головой. Дождь  может  сорваться снова.  Но  какого черта
меня это должно заботить? Я уже уходил.
     Я достал свой блокнот, остановился.  Вспомнил другие Козыри, с которыми
имел  дело  за эти  годы,  и кое-что еще.  Я раскрыл  свою колоду.  Медленно
перетасовал карты, пока не нашел  грустную -- папы. Я хранил  его  Козырь из
сентиментальных  побуждений, не для  использования. Он  выглядел в  точности
таким, как я запомнил его, но  я  искал не  воспоминаний. Мне нужно было то,
что он носил на боку.
     Я  смотрел  на  Вервиндл,  клинок,  магический по  всем статьям,  неким
образом  связанный с  Корвиновым Грейсвандиром.  Вспомнил рассказ Мерлина  о
том,  как  его отец  призвал Грейсвандир из  Тени  после  своего бегства  из
Амбера. Была  какая-то связь между ним и этим оружием. Теперь, когда события
развивались гигантскими  шагами,  в  преддверии  новых приключений, было  бы
разумно  встретиться  с  ними,  приготовив соответствующую  сталь.  Папа был
мертв, но Вервиндл -- по-своему жив. Я  не мог добраться до  отца,  но  быть
может, я смогу добыть  его клинок -- по последним сведеньям,  укрытый где-то
во Дворах Хаоса?
     Я сфокусировался на нем, взывая внутри моего разума. Кажется, я  что-то
почувствовал, и  когда я дотронулся до этого, карта дрогнула и похолодела. Я
потянулся.  Дальше, тверже.  А потом  пришла ясность  и близость, и ощущение
холодного, чужого разума вознаградило меня.
     -- Вервиндл, -- сказал я мягко.
     Если  только  может  существовать эхо звука  при  отсутствии собственно
звука, то как раз это я и услышал.
     "Сын Бранда," -- пришел отклик.
     -- Зови меня Люк.
     Тишина. Потом провибрировало: "Люк."
     Я  потянулся,  поймал  эфес  и  потянул  на себя.  Меч был в ножнах.  Я
отступил,  держа  его обеими руками,  и  обнажил клинок. Узор  на  нем  сиял
расплавленным золотом. Поднял  над головой, вытянул в выпаде, нанес короткий
режущий удар. Он был прекрасен. Он  был идеален. Он был средоточьем огромной
мощи в каждом своем движении.
     -- Спасибо, -- сказал я, и смеющееся эхо пришло и ушло.
     Я  открыл  блокнот на нужной странице, надеясь,  что выбрал  подходящее
время для звонка. Лицо леди  было тонко очерчено, рассеянный, невидящий взор
передавал необычайную  ширину и глубину  ее  зрения. Через несколько  секунд
страница похолодела, мой набросок обрел трехмерность и чуть зашевелился.
     "Да?" -- прозвучал ее голос.
     --  Ваше  Величество,  -- начал я,  -- хотя  вам  может  показаться это
несущественным,  я  хотел  бы  известить вас,  что  я  сильно  изменил  свою
внешность. Я надеялся, что...
     -- Люк, -- молвила она, -- конечно, я тебя узнаю. Ты ведь  теперь и сам
--  Величество.  --  Ее  взгляд  по-прежнему  был  рассеянным.   --  У  тебя
непроятности.
     -- Это точно.
     -- Хочешь пройти?
     -- Если это возможно и удобно.
     -- Разумеется.
     Она протянула руку. Я потянулся, осторожно касаясь ее руки своей,  и ее
студия стала  реальной,  вытеснив  серое  небо  и  хрустальный холм. Еще шаг
вперед, и я был там.
     Я  тут же  опустился на колено, расстегнув  пояс  и протягивая ей  свой
клинок. Где-то вдали раздавался стук молотка и визг пилы.
     -- Встань, -- коснулась она моего плеча. -- Иди и садись. Выпей со мной
чаю.
     Встав, я последовал  за ней к столику в углу. Она сняла свой запыненный
фартук  и  повесила на крючок на стене.  Пока она  готовила  чай, я  заметил
небольшую  армию   статуэток   выстроенных   вдоль  одной  стены,  а   также
разбросанных   тут  и   там  по  всей  комнате   --  большие   и  маленькие,
реалистические  и импрессионистские, прекрасные и гротескные. Она работала в
основном  с  глиной, но парочка  маленьких были каменными; в  дальнем  конце
помещения стояла печь для  обжига,  сейчас холодная. Несколько металлических
конструкций необычных форм свисали с потолочных балок.
     Когда  она  присоединилась  ко мне, она  взяла  мою  левую руку,  сразу
нащупав кольцо, которое дала мне.
     -- Да, я дорожу защитой Королевы, -- заметил я.
     --  Даже сам будучи монархом  из  страны, которая  находится  с  нами в
дружбе?
     -- Даже  тогда, -- кивнул  я.  -- И дорожу настолько, что  хочу вернуть
прошлые долги.
     -- О?
     -- Я не полностью уверен, что Амбер в курсе некоторых недавних событий,
в  которых  я  лично принимал  участие  или  о  которых  знаю,  --  событий,
затрагивающих его благополучие. Если  только Мерлин недавно не  связывался с
вами.
     --  Мерлин не  связывался, -- ответила  она. --  Если  у  тебя  имеется
информация, жизненно важная для  королевства, возможно, тебе  лучше передать
ее непосредственно  Рэндому. Сейчас его здесь нет, но я могу достичь его для
тебя через Козырь.
     --  Нет, -- проговорил я. -- Я знаю, что  он  недолюбливает меня  и  не
доверяет мне,  убийце своего брата  и другу человека, поклявшегося разрушить
Амбер.  Уверен, он  будет  просто  счастлив  узреть  меня,  заменившего  его
марионетку на троне Кашфы.  Полагаю, в  один прекрасный день я буду  иметь с
ним дело, но не сегодня.  Мне еще слишком многое надо сделать  прямо сейчас.
Но эта информация выше пределов местной  политики. Она затрагивает  Амбер  и
Дворы Хаоса,  Лабиринт  и Логрус,  смерть Свайвилла  и  возможное восшествие
Мерлина на престол во Дворах...
     -- Ты серьезно?
     -- Можете пари держать. Я знаю, вас он выслушает. И даже поймет, почему
я сообщил именно вам. Позвольте мне избежать его внимания таким способом, от
этого многое зависит.
     -- Рассказывай, -- молвила она, поднимая свою чашку.
     Так я и сделал, включив все,  что поведал мне Мерлин, до противостояния
в Первозданном Лабиринте и моего бегства в хрустальную пещеру. В процессе мы
осушили полный чайник, и когда  я  закончил, некоторое время просто сидели в
тишине.
     Наконец она вздохнула.
     -- Ты взвалил на меня очень важные сведения.
     -- Знаю.
     -- Однако, боюсь, это лишь малая часть куда большего.
     -- Это еще как? -- спросил я.
     --  Несколько мелочей, которые я услышала, знала, предполагала  и, быть
может,  видела во  сне --  и несколько  других,  которых  я, полагаю, просто
боюсь. Вряд ли связанных логически. Но достаточно, вероятно, чтобы вопросить
силы  земли, с  которой я работаю. Да. Я уже думала об этом, и сейчас должна
попробовать. В такое время.
     Она медленно поднялась, сделала паузу, указала ввысь.
     -- Сие да будет Языком, --  проговорила она, и порыв  ветра тронул одну
из металлических конструкций, исторгнув из нее сразу несколько тонов.
     Она пересекла студию, подойдя к правой стене, -- маленькая, вся в сером
и зеленом,  волосы цвета  каштана спадают  до  середины спины, --  пробежала
пальцами по стоящим там скульптурам. Наконец,  выбрав статую с широким лицом
и узким торсом, она начала толкать ее на середину комнаты.
     -- Позвольте мне, Ваше Величество. -- Я уже стоял рядом с нею.
     Она покачала головой.
     --  Зови меня просто Виала. Нет,  я должна разместить их сама. Имя этой
-- Память.
     Она установила  ее  под  Языком, к северо-западу от  него. Затем  вновь
вернулась к фигурам и выбрала тоненькую, с чуть раздвинутыми губами, которую
поставила к югу от компаса Языка.
     -- А это -- Страсть.
     Быстро найдя третью -- высокую, косоглазую фигуру, -- она разместила ее
на северо-востоке.
     -- Осторожность, -- добавила она.
     Леди, с гордо вытянутой правой рукой, встала на западе.
     -- Риск, -- продолжила она.
     На востоке она установила другую леди, с широко раскинутыми руками.
     -- Сердце.
     На юго-западе встал философ с высоким челом и сросшимися бровями.
     -- Глава.
     И на юго-востоке -- улыбающаяся леди, невозможно сказать, поднята ли ее
рука в приветствии, или готовится нанести удар.
     -- Шанс, --  завершила она, встав в середине  круга,  напомнившего  мне
одновременно Стоунхендж и остров Пасхи.
     -- Принеси два стула, -- попросила она, -- и поставь их сюда и сюда, --
указав позиции к северу и к югу от ее круга.
     Я  так  и сделал,  и  она  села  на  северный  стул,  позади  последней
установленной фигуры -- Прозрения. Я занял свое место за спиной Страсти.
     -- Сейчас -- тихо, -- приказала она.
     Затем она несколько минут сидела неподвижно, сложив руки на коленях.
     -- Что нарушило равновесие -- на глубинных уровнях?
     Слева  от  меня заговорила Осторожность, но металлический голос исходил
сверху, от Языка.
     -- Перераспределение древних сил.
     -- Каким образом?
     -- Сокрытое стало известным и перемещается, -- ответила Риск.
     -- Это касается и Амбера, и Хаоса?
     -- Верно, -- ответила Страсть передо мной.
     -- "Древние силы", -- повторила Виала, -- насколько древние?
     -- Они были до появления Амбера, -- молвила Память.
     -- Они были до появления Камня Правосудия -- Глаза Змея?
     -- Нет, -- ответствовала Память.
     Она резко вдохнула.
     -- Их число?
     -- Одиннадцать, -- ответила Память.
     Она побледнела, но я хранил молчание, как было приказано.
     --  Те, кто ворошит  прах  былого,  --  проговорила она  затем, -- чего
желают они?
     -- Возвращения славы дней, что прошли, -- молвила Страсть.
     -- Этот исход возможен?
     -- Да, -- ответило Прозрение.
     -- Этого исхода можно избежать?
     -- Да, -- сказало Прозрение.
     -- Но это опасно, -- добавила Осторожность.
     -- Как следует начать?
     -- Спроси хранителей, -- молвил Глава.
     -- Насколько плохо положение?
     -- Все уже началось, -- ответил Глава.
     -- И угроза уже реальна, -- сказала Риск.
     -- Как и благоприятная возможность, -- вставила Шанс.
     -- Какая? -- вопросила Виала.
     По  комнате прошел лязг, когда мой клинок в ножнах  соскольнул на  пол,
там, где я прислонил его к стене. Виала повернула голову.
     -- Мое оружие, -- объяснил я, -- только что упалло.
     -- Его название.
     -- Это был меч моего отца, зовущийся Вервиндл.
     --  Я знаю о нем.  -- Потом:  -- Этот человек, Люк, -- сказала она,  --
существует нечто, связанное с  его клинком и парным к  нему оружием,  нечто,
связанное со всем этим. Мне, однако, неизвестна их история.
     -- Они связаны, -- подтвердила Память.
     -- Как?
     -- Их создали по единому образцу, в одно время,  и  они являются частью
сил, о которых мы говорили.
     -- Здесь будет конфликт?
     -- Да, -- сказало Прозрение.
     -- В каком аспекте?
     Прозрение молчало, Шанс издала смешок.
     -- Я не понимаю.
     -- Шанс смеется, когда нет уверенности, -- пояснил Глава.
     -- Люк примет участие в конфликте?
     -- Да, -- ответило Прозрение.
     -- Ему следует искать хранителей?
     -- Он должен попробовать, -- решила Сердце.
     -- А если он не преуспеет?
     -- Уже  теперь приближается Принц, которому известно больше,  -- сказал
Глава.
     -- Кто это?
     -- Освобожденный узник, -- ответил Глава.
     -- Кто?
     -- Он носит серебряную розу, -- молвил Глава. -- У него второй клинок.
     Виала вскинула голову.
     -- У тебя есть вопросы? -- спросила она меня.
     -- Да. Но сомневаюсь, что получу ответ, если спрошу, победим ли мы.
     Шанс рассмеялась, когда Виала встала.
     Она позволила мне  помочь ей вернуть статуи по местам. Затем, когда  мы
вновь сели, я спросил:
     -- "Искать хранителей"?
     --   Есть   страж,   возможно,   их   двое,   --   объяснила   она.  --
Самоустранившийся принц Амбера и его сестра с давних пор стерегли часть этой
силы. Было бы неплохо проверить, живы ли они, блюдут ли еще свой обет.
     -- Самоустранившийся? Почему?
     -- Личные причины. Это связано с прежним Королем.
     -- Где они?
     -- Не знаю.
     -- Тогда как мы можем их найти?
     -- Существует Козырь.
     Она поднялась,  подошла к шкафчику, достала ящичек с  колодой. Медленно
отсчитала несколько карт сверху и достала одну.
     Вернувшись,  она передала мне  карту, изображавшую стройного человека с
волосами цвета ржавчины.
     -- Его зовут Делвин, -- сказала она.
     -- Думаете,  я  просто должен вызвать его  и спросить,  есть ли  у него
по-прежнему то, что у него там было?
     --  Быстро объясни,  что  ты  не из Амбера,  -- проговорила она,  -- но
упомяни свое происхождение. Спроси, контролирует  ли он спикарты непрерывно.
Попытайся  узнать, где он, или пройди  прямо туда,  чтобы  обсудить все  это
лично -- если сможешь.
     -- Ладно,  -- согласился я, не желая сообщать, что как-то уже говорил с
ним (очень  коротко), когда  искал союзников против Амбера.  Тогда он просто
сбросил мою карту, но я не хотел ворошить воспоминания Виалы о тех днях. Так
что я просто кивнул: -- О'кей, попробую.
     Я решил заговорить с ним  первым,  поскорее  --  чтобы  дать  ему время
сообразить,  что  я не  один,  и не  позволить  упоминать  ничего  из нашего
прошлого  разговора. Моя измененная  внешность  также  должна  была помочь в
этом.
     Я потянулся, ища контакт.
     "Кто это?" -- Я услышал вопрос еще до того, как возникло ощущение жизни
и глубины.
     --  Люк  Рейнард,  иначе известный  как Ринальдо,  -- назвался я; карта
сразу  ожила  и  я  почуствовал его  движение. --  Король Кашфы  и  бакалавр
делового управления, Калифорнийский  Университет,  Беркли.  -- Наши  взгляды
пересеклись.  Он не был ни агрессивен,  ни  дружелюбен.  -- Мне хотелось  бы
знать, контролируете ли вы спикарты непрерывно.
     -- Люк-Ринальдо, -- сказал он, -- что тебе  за дело до этого вопроса, и
как ты вообще о нем узнал?
     --  Сам  я  не  из Амбера, -- ответил  я,  -- но мой  отец был.  И  мне
известно, что скоро  этот  вопрос  будет  беспокоить  там  всех,  потому что
Мерлин,  сын  Корвина,  является непосредственным  кандидатом на престол  во
Дворах Хаоса.
     -- Кто такой Мерлин, я знаю, -- молвил Делвин. -- Кем был твой отец?
     -- Принц Бранд.
     -- А мать?
     -- Леди Ясра, бывшая королева Кашфы. Теперь мы можем вернуться к нашему
вопросу?
     -- Нет, -- сказал Делвин. -- Не можем.
     И поднял руку, намереваясь прервать контакт.
     -- Погоди! У тебя есть микроволновая печка?
     Он остановился.
     -- Что?
     -- Ну, такая штуковина вроде ящика, которая может в два счета разогреть
обед. Я  разработал чары, которые позволят ей работать почти повсюду в Тени.
Как  насчет проснуться посреди ночи от  аромата горячей, парной запеканки из
тунца?  Просто  достаешь  одну  из  холодильника, снимаешь упаковку  и суешь
внутрь.  Что такое холодильник? Хорошо, что спросил. Еще один ящик, а внутри
вечная   зима.  Хранишь  там  жратву,  вынимаешь  порцию  и  разогреваешь  в
микроволновке,  когда   только  вздумается.   Кстати,  холодильники  я  тоже
поставляю. Не хочешь говорить  о спикартах -- ладно, поговорим о  бизнесе. Я
могу  организовать  тебе  выгодную  сделку  с  этими  штуковинами,  в  таком
количестве, чтобы  в момент сбить цену у любого другого, кто бы был способен
поставлять  их  --  и  я  не  думаю,  что окажется так просто найти  другого
поставщика. Но это далеко не все, что я хотел тебе предложить...
     -- Извини, -- проговорил  Делвин. -- Никаких агентов-оптовиков.  -- Его
рука снова поднялась.
     -- Погоди! -- заорал я. -- Я сделаю тебе предложение, от которого ты не
сможешь отказаться!
     Он прервал контакт.
     -- Вернись, --  я устремил свою волю в его  образ, но рисунок оставался
плоским, и карта снова нагрелась до комнатной температуры.
     --  Извините, -- сказал я Виале, -- я сделал все что  мог, но он ничего
не покупает.
     -- Сказать по правде, я даже не думала, что тебе  удастся удержать  его
так  долго. Но могу сказать,  что он был  заинтересован  в тебе,  пока ты не
упомянул свою мать. Это что-то изменило.
     -- Не  впервой, -- произнес я. -- Думаю,  может, позже попробовать  еще
раз.
     -- В таком случае оставь Козырь у себя.
     -- Мне он не нужен, Виала. Я сделаю свой, когда придет время.
     -- Ты -- художник и Мастер Козырей?
     -- Ну, я рисую. Иногда кое-что получается.
     --  Тогда  ты должен посмотреть  все  мои работы, пока  ожидаешь.  Твое
мнение для меня ценно.
     -- С удовольствием, -- сказал я. -- Но вы имеете в виду, пока ожидаю...
     -- Корвина.
     -- А, так. Благодарю.
     -- Ты можешь стать первым, кто вселится в одну из  новых комнат. Мы тут
провели  серьезный  ремонт  и  кое-какие  реконструкции  после  конфронтации
Логруса и Лабиринта.
     -- Я слышал  об этом, -- промолвил я. -- Очень хорошо. Интересно, когда
он прибудет?
     -- Чувствую, скоро, -- сказала она.  -- Я вызову слугу и прикажу, чтобы
тебя немедленно разместили. Другой приведет тебя вечером, пообедать со мной,
и мы побеседуем об искусстве.
     -- Это будет чудесно.
     Интересно, куда все это заведет?  Кажется, основной расклад снова круто
менялся.
     Хорошо,  впрочем, что Делвин не заинтересовался микроволновыми печками.
Над этими чарами еще работать и работать...

     (c) R.Zelazny, "The Salesman's Tale", 1994
     (c) Kail Itorr, перевод, 2000

Last-modified: Sun, 03 Sep 2000 20:46:09 GMT
Оцените этот текст: