- Понятия не имею, о чем ты говоришь. - Попробуй вспомнить. Шесть лет тому назад. Я рассмеялся. - Послушай, - постарался объяснить я ему, - меня совсем не заботит, во что вкладываются мои деньги, пока я уверен, что они в надежных руках. Я доверяю своим служащим, которые распоряжаются ими с пользой для меня. И если я и нагрел руки на какой-то сделке шесть лет тому назад, как ты утверждаешь, то лишь потому, что кто-то из моих людей позаботится об этом. Понимаешь? Это ты присматриваешь за своими капиталами, как пастух за своим стадом. А за меня пусть работают другие. - Конечно, Фрэнк, - съязвил он, - ты ведь чисто случайно оказался в Дрисколле именно в тот момент, когда я как раз собирался заключить сделку. Лучше признайся честно, кого из моих людей ты подкупил? - Никого, честное слово. Он даже обиделся. - Уверяю тебя, - пообещал он, - я ему ничего не сделаю, просто переведу его работать в другое место, где он мне больше не сможет навредить. - Но я не собираюсь заниматься здесь бизнесом, - заметил я. - И тебя встретил совершенно случайно. - Посмотрим, посмотрим, но предупреждаю тебя сразу, весь банк тебе сорвать не удастся, даже если ты и припрятал в рукаве козырную карту, - заявил он. - Я и не собирался, клянусь тебе. - Проклятье! - выругался он. - Все шло так гладко! - в отчаянии он ударил кулаком по ладони. - Я даже не видел предмета нашего спора, - сказал я. Он вышел в соседнюю комнату и вскоре вернулся, держа в руках курительную трубку. - Хорошая трубка, - похвалил я. - Пять тысяч, - ответил он. - Почти задаром. - Вообще-то, я трубку не курю, но... - Учти, - оборвал он меня, - больше, чем за десять процентов я тебя в долю не возьму. Я первым про это пронюхал, а ты решил прийти на готовенькое. Не выйдет! Тут я разозлился. Этот ублюдок, кроме жратвы, может думать только о том, как бы ему преумножить свои капиталы. Соответственно он считал, что и я все свое время трачу лишь на то, чтобы на Большом Дереве было как можно больше листьев с моим именем. Ну что ж, пусть пеняет на себя. - Я хочу треть, - заявил я, - иначе буду действовать самостоятельно. - Треть?! - на его лице был неподдельный ужас. Он вскочил на ноги, и тут такое началось! Хорошо, что хоть комната была звукоизолированной и без "клопов". Давненько я не слышал подобных выражений в свой адрес. Он без остановки бегал по комнате, размахивая руками. А жадный, прижимистый торгаш, который сидел во мне, уже подсчитывал прибыли от этих проклятых трубок, пока Бейнер с багровым перекошенным лицом что-то вопил о справедливости. За долгие годы в моей голове скопилась уйма самой разнообразной информации. Например о том, что в годы моей молодости, на Земле, самые хорошие трубки делали из пенки, либо верескового корня. Глиняные трубки слишком быстро нагревались и их было неудобно держать в руке, а деревянные трескались или слишком быстро прогорали. В конце девятнадцатого века, благодаря постоянным предостережениям медиков о вреде сигаретного дыма, курение трубок испытывало небывалый подъем. И к началу следующего столетия мировые запасы пенки и вереска были почти полностью исчерпаны. Пенка или точнее гидросиликат магния - осадочная горная порода, встречающаяся среди многовековых отложений морских раковин, спрессованных огромным давлением. Очень быстро все ее выработки истощились, и поставки этого сырья были прекращены. А белый вереск, по латыни Erica Arborea, из корня которого изготовляются трубки, рос лишь в некоторых районах Средиземноморья и достигал крупных размеров, в лучшем случае, лет за сто. Собирали его все кому не лень, ничуть не заботясь о новых посадках для будущего урожая. Поэтому нынешним курильщикам трубок приходится довольствоваться продукцией из пиролитического углерода, а пенковые и вересковые трубки остались лишь в воспоминаниях да у некоторых коллекционеров. Время от времени небольшие залежи пенки обнаруживаются на других планетах, мигом обогащая счастливчиков, которым удается их найти. Но Erica Arborea или что-либо сравнимое с ней нигде, кроме Земли, обнаружено не было... В наши дни люди, вроде меня или Дюбуа, являют собой редкое исключение. Подавляющее большинство курильщиков предпочитают именно трубки, и цена на вересковый корень может быть очень приличной. Именно такую трубку мне и показывал Бейнер. Следовательно... - ...пятнадцать процентов, - настаивал он. - Это едва позволит мне надеяться хоть на небольшую прибыль. - Черта с два! Этот вереск стоит вдесятеро дороже куска платины такого же веса! - Ты заставишь мое сердце разорваться, если потребуешь больше восемнадцати процентов. - Тридцать. - Фрэнк, будь благоразумен. - Может быть, бросишь молоть чепуху и перейдешь к делу? - Двадцать процентов - это все, что я могу позволить. Больше нам говорить не о чем. Это тебе обойдется в пять миллионов. Я расхохотался ему в лицо. Из чистого упрямства я торговался еще целый час, отвергая одно за другим предложения Бейнера и не веря не единому его слову. Я ведь тоже в этом собаку съел. Наконец мы сошлись на двадцати пяти с половиной процентах и четырех миллионах. Мне пришлось звонить Малисти, чтобы распорядиться о финансировании этой затеи. Я искренне пожалел, узнав что поднял его с постели. Вот так мне и удалось уладить дело с вересковым корнем, завершившееся столь удивительным образом. Точнее было бы сказать забавным, чем удивительным. Но, в конце концов, все мы живем в тени Большого Дерева! Помните об этом? Впрочем, я это уже говорил. Когда мы, наконец, закончили он похлопал меня по плечу, сказав, что я хладнокровный игрок, и что лучше быть со мной по одну сторону баррикад. Затем мы выпили еще по одной, и Бейнер стал жаловаться, что ему никак не удается подыскать себе повара-ригелианца и намекнул о желании перекупить у меня Мартина Бремена. Под конец он снова стал допытываться, кто же все-таки дал мне знать об этом деле. Потом Бейнер отвез меня к Башне Бертоля. Мы попрощались, и он уехал. Ливрея подогнала мой глайдер к подъезду ресторана и открыла дверцу. Получив причитающиеся деньги, она выключила улыбку и удалилась. Я поехал в "Спектрум", жалея, что вместо того, чтобы спокойно поужинать в отеле и завалиться спать пораньше, я весь вечер ставил свой автограф на все новые и новые листья. Радио в моей машине наигрывало какую-то легкую мелодию, которую я лет сто уже не слышал, и в сочетании с начавшимся дождем, она вызвала у меня чувство легкой грусти и одиночества. Машин на улицах почти не осталось, и я прибавил скорость. На следующее утро, я отправил курьер-грамму Марлингу с Мегапеи, в которой заверял, что Шимбо будет у него еще до начала пятого периода. Еще спрашивал, не известен ли ему пейанец по имени Грин-Грин, или что-то в этом роде, причем может ли он быть связан каким-нибудь образом с Белионом. Я попросил его ответить курьерограммой с оплатой получателем, адресованной на имя Лоуренса Дж.Коннера, п/о Вольная. Подписываться я не стал. Я планировал в этот же день покинуть Дрисколл и вернуться домой. Курьерограмма - самый быстрый и самый дорогой вид межзвездной связи, но тем не менее, я был уверен, пройдет пара недель, прежде чем я получу ответ. Конечно, я несколько рисковал, посылая депешу подобного рода с Дрисколла, да еще с обратным адресом на Вольной, если по прежнему хотел сохранить инкогнито. Но я собирался улететь сегодня же и стремился закончить дела побыстрее. Расплатившись за номер в отеле, я поехал на улицу Нуаж, чтобы окинуть дом Рут прощальным взглядом. По дороге я позавтракал в какой-то забегаловке. В Мармеладном Дворце меня поджидало кое-что новенькое. Из щели почтового ящика я извлек большой белый конверт без обратного адреса. На нем значилось: "Фрэнсису Сандау, дом Рут Лэрис". Я вошел в дом и, прежде чем распечатать послание, убедился, что, кроме меня, тут никого нет. Затем я достал из кармана безобидную с виду, тонкую трубочку, несущую тихую, мгновенную смерть любому живому существу, сел в кресло и положил ее перед собой. И лишь приготовившись подобным образом, я наконец вскрыл конверт. Так и есть. Еще один снимок. Это был Ник, старина Ник, Ник-карлик... Покойный Ник. Он скалился сквозь свою бороду, стоя на скалистом утесе, словно собираясь кинуться на человека, его фотографировавшего. "Прилетай на Иллирию. Здесь все твои друзья." - Гласила записка, написанная по-английски. Я закурил свою первую за сегодняшний день сигарету. О том, кто скрывался под именем Лоуренса Дж. Коннера знали лишь трое: Малисти, Бейнер и Дюбуа. Малисти был моим агентом на Дрисколле, и я платил ему достаточно, чтобы быть уверенным, что его не подкупят. Правда, к человеку можно применить и другие средства воздействия, но Малисти сам узнал о том, кто такой Лоуренс Дж. Коннер, только вчера, когда произнесенный пароль "Бе-бе, я черная овечка" позволил ему расшифровать специальные инструкции. Так что для применения особых мер воздействия времени было явно недостаточно. С другой стороны, Бейнер тоже ничего не выигрывал, ставя мне палки в колеса. Ведь мы были партнерами в совместном предприятии, к тому же достаточно мелком и незначительном, чтобы о нем заговорили люди. Так, капля воды в море бизнеса. Если изредка интересы наших с Бейнером капиталов каким-то образом и вступали в противоречие, то этот конфликт никогда не носил личного характера. Нет, Бейнер исключается. Дюбуа тоже не произвел на меня впечатление человека, который разбалтывает чужие имена и секреты. Чтобы получить от него нужную информацию, мне даже пришлось намекнуть о своей готовности прибегнуть к чрезвычайным мерам. На Вольной никто не знал, куда и зачем я направляюсь. Никто, кроме моего электронного секретаря, но все сведения о цели моей поездки я стер из его памяти еще перед отлетом. Я прикинул другую возможность. Если Рут была похищена и ее принудили писать мне ту записку, то злоумышленник, кто бы он ни был, вполне мог допустить, что я еще вернусь в ее дом и обнаружу конверт, а если и нет - ничего страшного не произойдет. Такой вариант казался мне более вероятным. А это означало, что на Дрисколле есть человек, с которым я хотел бы познакомиться поближе. Вот только стоит ли терять на это время? С помощью Малисти я, пожалуй, смогу добраться до того, кто отправил мне письмо с фотографией Ника. Но за его спиной, наверняка, стоит кто-то другой - гораздо более умный и ловкий. А в моих руках окажется пешка, обыкновенный исполнитель, которому будет мало что известно или не известно совсем ничего. Однако я все-таки решил пустить Малисти по следу и о результатах приказал доложить на Вольную. Само собой, из дома я звонить не рискнул, я воспользовался платным телефоном-автоматом на улице. Через несколько часов уже не будет иметь значения, знал ли кто-либо, что Коннер и Сандау - одно и то же лицо, или нет. Потому что к тому времени я буду уже в пути и никогда больше не воспользуюсь именем Коннер. Когда-то Ник-карлик сказал: - Все несчастья в этом мире случаются из-за красоты. - Может быть, из-за правды? Или доброты? - спросил я. - Они тоже к этому причастны, но все же главный виновник - красота. Именно в ней кроется источник всего зла! - А не в богатстве? - В деньгах тоже есть красота. - Значит, если что-нибудь хватает не всем - еды, вина, женщин... - Точно! - воскликнул он, с силой ударив пивной кружкой по крышке стола, из-за чего несколько пьяных рож повернулось в нашу сторону. - Красота, черт ее побери! - А как насчет красивых парней? - Все они - или подонки, потому что пользуются своей красотой в корыстных целях, или самоуверенные гордецы, потому что знают, как все остальные им завидуют. Подонки мешают жить честным людям, гордецы - отравляют жизнь себе. Обычно и те, и другие плохо кончают, и все из-за проклятой красоты! - Ну, а разные там красивые вещи, произведения искусства? - Они толкают людей на воровство или заставляют их мучиться всю жизнь потому, что они никогда не смогут ими обладать. Проклятье... - Но подожди, - возразил я, - разве вещи виноваты, что они красивы. Разве люди выбирают - родиться им красавцами или уродами. Так уж получилось, вот и все. Он пожал плечами. - Виноваты? Кто сказал, что они виноваты? - Ты говоришь о зле, а это подразумевает чью-то вину. Должен же кто-то за все ответить, рано или поздно? - Конечно. Во всем виновата только красота, - ответил он. - Черт бы ее побрал. - Красота, как абстракция? - Да. - А красота в конкретных вещах? - Да. - Это же нелепо! Вина подразумевает ответственность, некий злой умысел... - Разумеется, красота за все ответит! - Уж лучше выпей еще кружечку пива. Он выпил и снова рыгнул. - Взгляни-ка - сказал он мне, - вон на того смазливого парня возле стойки, который старается подцепить девицу в зеленом платье. Боюсь, что скоро кое-кто набьет ему морду. А этого могло бы и не случиться, будь он уродом. Чуть позже Ник доказал правоту своего предсказания, лично расквасив парню нос за то, что тот обозвал его коротышкой. А значит, в его словах была некоторая доля правды. Ростом Ник был чуть выше четырех футов. У него были руки и плечи настоящего атлета, он мог кого угодно побить "на кулачки". Голова у него была нормальных размеров с копной светло-рыжих волос, голубыми глазами и чуть свернутым набок, вздернутым носом. Сквозь густую бороду просвечивала улыбка, открывавшая с полдюжины редких желтоватых зубов. Обыкновенный человек, если бы не короткие скрюченные ноги. Родился Ник в семье, где все были сплошь военными. Отец у него был генералом, и все его братья и сестры, за единственным исключением, тоже были офицерами в тех или иных войсках. Детство он провел, окруженный со всех сторон атрибутами воинской профессии. Какое бы оружие вы не назвали - будьте уверены, Ник умел с ним обращаться. Он мог фехтовать, стрелять, ездить верхом, закладывать мины, мог ломать доски и чьи-нибудь шеи голыми руками, мог выжить в любых условиях и... проваливался на всех медкомиссиях любой армии в галактике, потому что был карликом. Я нанял его в свое время, чтобы он уничтожал последствия всех моих экспериментов, окончившихся не слишком удачно. Он ненавидел все красивое и всех, кто был выше его ростом. - То, что тебе или мне кажется красивым, может вызвать отвращение у ригелианца и наоборот, - заметил я. - Следовательно, красота - понятие относительное. Ты не можешь осуждать ее как абстракцию, потому что... - Ты опять ничего не понял, - сказал он. - Просто они грабят, режут друг другу глотки, мучают себя из-за совершенно других вещей. Но в них есть своя красота, пусть другая, но красота! А она влечет за собой зло. - Но ведь красота в конкретных вещах для них... - Постой, мы ведь торгуем с ригелианцами, не так ли? - Ну и что? - Значит, здесь может быть что-то общее. И вообще, хватит об этом трепаться. А потом тот смазливый парень, что хотел подцепить девку в зеленом, прошел мимо нас, направляясь в туалет, и по-дороге обозвал Ника коротышкой, потребовав, чтобы Ник убрал свой стул с его пути. На этом наш вечер в баре и закончился. Однажды Ник поклялся, что умрет в своих походных сапогах во время какого-нибудь сафари, но он нашел свое Килиманджаро в больнице на Земле, где его почти-что вылечили от всего, что его беспокоило, за исключением быстротечной пневмонии, подхваченной в той же самой больнице. Случилось это около двухсот пятидесяти лет тому назад. На похоронах я нес покров для гроба. Потушив сигарету о край пепельницы, я покинул дом и направился к своему глайдеру. Кем бы ни был мой противник, окопавшийся в этом городишке, я займусь им позднее. А сейчас мне пора улетать. В моей жизни и так слишком много мертвецов. Две недели пути я провел в раздумьях, не забывая при этом уделять время ежедневным гимнастическим упражнениям. Когда же мой корабль вошел в систему Вольной, я неожиданно обнаружил, что у планеты появился новый спутник. Искусственного происхождения, разумеется. "ЧТО ЗА ЧЕРТ восклицательный знак" - послал я запрос в кодированном виде. "НЕИЗВЕСТНЫЙ точка ЗАПРОСИЛ РАЗРЕШЕНИЯ НА ПОСАДКУ точка ОТКАЗАНО точка ОСТАЕТСЯ НА ОРБИТЕ точка УТВЕРЖДАЕТ ЧТО ОН ПРЕДСТАВЛЯЕТ СЛУЖБУ БЕЗОПАСНОСТИ ЗЕМЛИ точка" - был ответ. "ПУСТЬ САДИТСЯ ЧЕРЕЗ ПОЛЧАСА ПОСЛЕ МЕНЯ точка" - приказал я. Получив подтверждение, что приказ получен и принят к исполнению, я включил тормозные двигатели и начал заходить на посадку. После теплого приема, оказанного мне зверюшками, я прошел домой и принял душ, заодно избавившись от грима, делавшего из меня Л.Дж.Коннера, потом побрился и начал переодеваться к ужину. Похоже, что-то наконец вынудило самое богатое и могущественное правительство санкционировать полет на Вольную одного из самых многочисленных и низкооплачиваемых чиновников на самом дешевом межпланетном средстве передвижения. Ну что ж, по меньшей мере хорошее угощение он заслужил. 3 Разделенные широким столом, уставленными пустыми тарелками, мы с Льюисом Бригсом внимательно изучали друг друга. В предъявленном им удостоверении значилось, что он является агентом Центрального Бюро Безопасности Земли. Это был маленький сморщенный человечек с тяжелым взглядом профессионального инквизитора, похожий на старую, бритую наголо мартышку. Ему явно давно было пора на пенсию. Представляясь, он слегка заикался, похоже от волнения, но обед подействовал на него самым благотворным образом, и он почувствовал себя немного увереннее. - Большое спасибо, мистер Сандау. Обед был просто превосходен, - поблагодарил он. - А теперь, если вы не против, я хотел бы перейти к делу, которое привело меня к вам. - Тогда давайте поднимемся наверх. Там у нас будет возможность побеседовать на свежем воздухе. Мы встали из-за стола и, захватив с собой стаканы с выпивкой, направились к лифту. Спустя несколько секунд, мы были уже на крыше, где был разбит небольшой, но уютный сад. Жестом я предложил Бриггсу опуститься в шезлонг под каштаном. - Вам здесь нравится? - спросил я. Он кивнул, устраиваясь поудобнее. Легкий ветерок обдувал наши лица. Мы наслаждались, вдыхая свежую прохладу сумерек. - Это впечатляет, - произнес он, с интересом оглядываясь по сторонам, - вы умеете удовлетворять свои прихоти. - Да. Кроме того, благодаря моим прихотям, которые вы сейчас похвалили, - пояснил я, - мой дом совершенно невозможно обнаружить средствами воздушной разведки. - О! Об этом я даже не подумал. Я предложил ему сигару. Он отказался. Тогда я закурил сам и поинтересовался: - Так о чем же вы хотели со мной поговорить? - Не согласились бы вы отправиться со мной на Землю, чтобы встретиться с моим начальством? - Нет, - ответил я. - Я уже раз десять письменно отвечал на этот вопрос. Земля вредно влияет на мою нервную систему. Она принесла мне слишком много боли, поэтому я и живу здесь. Земля перенаселена, кишмя-кишит бюрократами, там видимо-невидимо разных болезней и массовых психозов. Короче, если вашему шефу нужно мне что-то сказать, то он вполне может передать это через вас - я отвечу, а вы передадите мой ответ. - Обычно, - сказал он, - подобные вопросы решаются на уровне Отдела. - Что ж, - пожал я плечами, - я готов, если потребуется, оплатить кодированную курьер-грамму на Землю. - Ответная курьер-грамма слишком дорогое удовольствие для Бюро, - произнес он. - Вы же понимаете, что наш бюджет не... - О, ради бога, я оплачу в оба конца. Только прекратите забивать мой почтовый ящик своими посланиями, которые вы почему-то все еще называете повестками. - Нет, нет! Ни в коем случае! - в его голосе звучали неподдельные нотки ужаса. - Так еще никто не поступал. Человеко-часы, затраченные нами на разрешение вопроса о правомерности оплаты вами курьер-грамм влетят нам в копеечку. О Мать-Земля! Глубоко скорблю я о твоей судьбе и о детях твоих неразумных, населяющих тебя! Рождаются правительства, расцветают, укрепляя "национальное единство" и окружая себя "нерушимыми границами". Затем наступает период окостенения: происходит разделение сфер влияния, появляются все новые управляющие структуры - да, еще Макс Вебер об этом говорил. Он рассматривал бюрократию, как неизбежный продукт развития любого института власти и считал, что это в порядке вещей. Бюрократия необходима и неизбежна! Бюрократия абсолютна! Можете зачеркнуть слово "Бог" и написать сверху "Бюрократ". Но в истории любой бюрократии рано или поздно наступает момент, когда она становится пародией на саму себя. Вспомните, ведь развал огромной управляющей машины в Австро-венгерской империи породил Кафку, в России - Гоголя. Бедняги, они свихнулись, но так и не поняли природу бюрократа. И вот сейчас передо мной сидел человек, выживший в условиях несравненно более абсурдной и нелепой системы, чем все существовавшие до настоящего времени. Это указывало на то, что он безнадежно глуп и эмоционально обделен, либо - мазохист с несгибаемой волей. Именно такие должности, в которых сочетаются все худшие родительские черты - навязчивая забота мамаши о своем чаде и дутый авторитет всезнающего папаши - всегда привлекали идиотов. Вот почему, Мать-Земля, глубоко скорблю я о твоей судьбе в этот миг бесконечного парада, что зовется ВРЕМЕНЕМ - парада миллиардов клоунов с разбитыми сердцами. - Так скажите же, что вам от меня нужно, и я тут же дам вам ответ, - предложил я. Он достал из внутреннего кармана пиджака запечатанный конверт с многочисленными печатями, уверявшими, что послание "совершенно секретно" и протянул мне. - В случае, если вы откажитесь лететь со мной на Землю, - сказал он, - мне поручено передать вам вот это. - А если бы я согласился, что бы вы сделали с письмом? - Вернул своему начальнику. - Чтобы он смог вручить мне его лично? - Вероятно, - ответил он. Я вскрыл конверт и извлек оттуда листок бумаги. Спустились сумерки, и мне пришлось поднести письмо к самым глазам, чтобы разобрать его содержание. Это был список из шести имен. И пока я его читал, мне стоило большого труда сохранять невозмутимое выражение лица. Всех этих людей я когда-то любил или ненавидел, и объединяло их лишь одно - смерть. Впрочем, нет. Была у них еще одна общая черта. Все они были на тех фотографиях, которые я получил в последнее время. Я выдохнул клуб дыма, сложил лист, засунул его обратно в конверт и положил на середину стола. - И что же сие означает? - после нескольких секунд молчания поинтересовался я. - То, что все эти люди потенциально живы, - ответил Бриггс. - И прошу вас, уничтожьте письмо при первой же возможности. - Хорошо, - ответил я. - Но почему вы считаете, что они потенциально живы? - Потому что были похищены их Воспроизводящие Ленты. - Каким образом? - Мы не знаем. - А зачем их украли? - Это тоже неизвестно. - Значит вы прилетели к мне... - Потому что вы - единственный человек, который знал из всех. Единственное звено, которое их объединяет. Сначала я ему не поверил, но не подал вида и ничего не сказал. Еще бы, я был уверен, что Воспроизводящие Ленты - единственная вещь во Вселенной, которую невозможно украсть или раздобыть каким-либо другим способом. Они хранятся всего тридцать дней, а затем от них не остается следа. Когда-то я сам пытался заполучить такую ленту, и у меня, разумеется, ничего не вышло. Их охранники неподкупны, а хранилище недоступно. Кстати, это одна из причин, по которым я никогда не посещаю Землю. Мне не хочется, хотя бы и временно, носить Воспроизводящую Панель. Каждому человеку, родившемуся на Земле, такая панель имплантируется еще в детстве, и по-закону он не имеет права от нее избавиться, пока живет на планете. Все эмигранты, прибывающие на Землю, в обязательном порядке подвергаются операции по ее вживлению. И даже лица, временно проживающие на Земле, обязаны носить панель все время, пока здесь находятся. Нужны эти панели, чтобы считывать и запоминать электромагнитную матрицу вашей нервной системы. Таким образом они записывают постоянно изменяющийся отпечаток человеческой личности, столь же уникальный, как отпечатки пальцев. Назначение панели состоит в том, чтобы передать информацию о последнем состоянии матрицы в момент смерти. Спусковой крючок - смерть, психический образ - пуля, - а цель - сенсоры приемного устройства. Это устройство представляет огромную машину, которая записывает вашу матрицу на крохотный отрезок ленты, свободно помещающийся в вашей ладони. Все ваши надежды и мечты, все, чем вы были и могли стать, - все это весит меньше утиного перышка. А через тридцать дней такую ленту уничтожают. И не остается ничего. И очень редко - считанное число раз за последние несколько столетий - ленты ждала иная участь. Цель посмертного матрицирования личности, крайне сложного и дорогого процесса, заключается в следующем. Некоторые люди, в случае неожиданной смерти по той или иной причине, уносят с собой в небытие жизненно важные для Земли сведения экономического, политического или военного характера. И вся система матрицирования направлена на то, чтобы обеспечить возможность восстановления таких сведений. Но даже столь сложная машина не в силах извлечь из ленты всю необходимую информацию. Поэтому у каждого, кто носит Панель, берется и замораживается образец живой ткани. После смерти эта ткань хранится вместе с лентой и так не уничтожается по истечении тридцати дней. Если же необходимо совершить Воспроизведение, то из образца ткани выращивается новое тело с помощью РУРа - Регенератора Ускоренного Роста. Такое тело является абсолютной копией утраченного, только мозг его пуст, как чистый лист бумаги. Теперь на этот чистый лист накладывается запись матрицы сознания, и воспроизведенная личность обладает памятью погибшей вплоть до момента смерти. Таким образом появляется возможность получить доступ к утраченной информации, если она действительно настолько важна, что Всемирный Конгресс даст санкцию на Воспроизведение. Вся эта сложнейшая система занимает несколько сот акров и защищена надежными стенами Даллаского Форта. Охраняют ее, как зеницу ока. - Вы полагаете, что это я украл ленты? - спросил я. Бриггс нервно заерзал на стуле. - Согласитесь, во всем этом есть какая-то система, - сказал он, - и вы имеете к ней самое непосредственное отношение. - Согласен. Но лент я не крал. - Однако, признайтесь, как-то раз вы уже были под следствием по обвинению в попытке подкупить должностное лицо, чтобы завладеть лентой вашей первой жены - Катрин. - Это зафиксированный факт, и я не стану его отрицать, но в конце концов обвинение было снято, - ответил я. - Верно, вы могли позволить себе нанять целую свору первоклассных адвокатов, да и до ленты вы так и не добрались. Ее украли позже. Мы узнали об этом лишь много лет спустя, когда обнаружили, что лента не была уничтожена в положенный срок. У нас не было причин обвинять в этом вас, к тому же наша юрисдикция не распространялась на места тогдашнего вашего проживания. В общем, нам так и не удалось связаться с вами по этому поводу. Я улыбнулся, обратив внимание на то, что он сделал ударение на слове "связаться". Еще бы, у меня ведь есть своя система безопасности. - И что же по-вашему, я стал бы делать с этими лентами, в случае если бы мне посчастливилось их заполучить? - Вы - богатый человек, мистер Сандау. Вы - один из немногих, кто может позволить себе построить дубликат машины для Воспроизведения. Ваши способности... - Ну что ж, признаюсь, когда-то я действительно об этом подумывал. Но поскольку ленту я не достал, то осуществить задуманное мне так и не удалось. - Тогда как вы объясните последующую цепь похищений на протяжении нескольких веков, причем на всех украденных лентах были либо ваши друзья, либо враги? - А с чего вы взяли, что я вам что-то буду объяснять? - мой голос был тверд и спокоен. - Никому в мире, особенно вам, я не должен объяснять свои поступки. Единственное, что могу вам сообщить - я этих лент не брал. Более того, до настоящего момента я даже не знал, что они пропали. Все это время настойчивая мысль крутилась в моей голове: - Великий Боже! Это та самая шестерка! - Предположим, что это правда, - произнес наконец маленький агент, - тогда, не могли бы вы сообщить, кто, кроме вас, способен пойти на столь чрезвычайные меры, чтобы получить эти ленты. Кого вы подозреваете? - Понятия не имею, - пробормотал я, и перед моим внутренним взором предстал Остров Мертвых. Я знал, что должен сам найти ответ на заданный вопрос. - Должен вам напомнить, - сказал Бриггс, - что мы не имеем права закрыть дело, пока не выясним, где находятся ленты в настоящее время. - Понимаю, - кивнул я, - и сколько в вашем Бюро незакрытых дел на сегодняшний день? - Количество не имеет значения, - с вызовом ответил он. - Дело в принципе - мы никогда не сдаемся. - Просто я слышал, что подобных дел у вас уже немало, - заметил я, - и некоторые из них изрядно заросли пылью. - Как я понял, вы отказываетесь сотрудничать? - Нет, не отказываюсь. Просто не могу рассказать вам ничего интересного. - И на Землю вы со мной не полетите? - Чтобы еще раз выслушать эту историю из уст вашего Шефа? Нет, спасибо. Передайте ему, что мне очень жаль и что я рад бы был помочь, но не вижу способа, как это сделать. - Хорошо. Тогда, я полагаю, мне пора. Спасибо за обед. Он поднялся из-за стола. - Вы вполне могли бы остаться до утра и хорошенько выспаться в удобной постели, - сказал я. Он покачал головой. - Спасибо, не могу. Я в командировке и должен отчитаться за каждый день, потраченный на выполнение задания. - А как учитываются дни, которые вы проводите в подпространстве? - поинтересовался я. - Это сложная система, - ответил Бриггс. Итак я сидел и ожидал курьер-грамму от Марлинга. Почтовый факс превратит полученное по лучу сообщение в обыкновенное письмо и передаст электронному секретарю, а тот отделив его от прочей корреспонденции, отправит в приемную корзину в моем кабинете. Чтобы не тратить времени зря, я готовился к визиту на Иллирию... Перед этим я проводил Бриггса до самого корабля и убедился, что он задраил за собой крышку люка. Затем я лично проследил на мониторе, как его корабль покинул систему Вольной. Я был уверен, что мне еще не раз придется столкнуться с ним или с его коллегами. Разумеется, если я сумею распутать эту историю и вернуться домой живым и невредимым. Ясно было одно: кто бы ни ждал меня на Иллирии, банкетов в мою честь он устраивать не будет. Вот почему моя подготовка к путешествию заключалась в основном в выборе оружия. И пока я подыскивал в своем арсенале самые смертоносные и самые миниатюрные образцы, я думал о Воспроизведении. Бриггс, безусловно, был прав. Только очень богатый человек может позволить себе построить Воспроизводящую машину - копию той, что спрятана в Далласе. К тому же, ему придется пойти на затраты, связанные с определенными исследованиями, поскольку о некоторых тонкостях процесса был осведомлен лишь узкий круг специалистов. Я стал перебирать возможных кандидатов из числа моих конкурентов. Дуглас? Нет. Он меня ненавидит, но вряд ли стал бы прибегать к столь замысловатому способу, если бы решил со мной разделаться. Креллсон? Этот еще и не такое способен, но я следил за ним и точно знал, что возможности для столь крупномасштабной акции у него не было. Леди Куилл с Ригеля? Фактически, уже впала в старческий маразм. Империей руководят ее дочери, которые вряд ли пойдут на столь значительные расходы. Какое им дело до давно забытых обид? Тогда кто? Я проверил свои записи. Финансовых операций такого масштаба за последнее время отмечено не было. На всякий случай я послал курьер-грамму в Центральной Регистрационное Отделение в нашем секторе Галактики. Но прежде, чем оттуда пришел ответ, я получил сообщение от Марлинга. "Прилетай на Мегапею немедленно", - гласило оно. Никаких формальных приветствий и витиеватых иносказаний, столь характерных для пейанского стиля, не было. Лишь единственная фраза, причем в повелительном наклонении! Значит, надо было спешить. Либо состояние здоровья Марлинга оказалось гораздо хуже, чем он рассчитывал, либо мне на крючок действительно попалось нечто стоящее. Я послал сообщение, что вылетаю немедленно, и отправился в путь. Мегапея. Если вы ищите место, где можно спокойно умереть, то стоит подобрать местечко поудобней. Пейанцы так и сделали и, как мне кажется, поступили мудро. Когда они открыли этот мир, то, насколько мне известно, хорошего в нем было мало. Поэтому вначале они как следует поработали над ним, а лишь затем переселились сюда, чтобы спокойно встретить старость. Диаметр Мегапеи составляет около семи тысяч миль. В северном полушарии имеется два больших континента и три помельче - в южном. Больший из северных континентов напоминает высокий чайник с отломанной ручкой, который наклонили, чтобы плеснуть в чашку чая. Второй напоминает лист плюща, от которого прожорливая гусеница отгрызла солидный кусок на северо-западе. Эти два континента разделяет восемьсот миль океана, причем нижняя часть листа залезает на пять градусов в пояс тропиков. Тот, что похож на чайник, размером примерно с Европу. Континенты южного полушария выглядят как единое целое. Они напоминают мне раскиданные тут и там серо-зеленые стеклышки, окруженные кобальтом моря. По всей планете разбросано множество мелких островков, но есть и несколько довольно крупных. Полярные шапки невелики и тенденции к увеличению пока не имеют. Климат приятный, поскольку плоскость эклиптики почти совпадает с экватором. У всех континентов красивая линия побережья, а горы выглядят вполне мирно. Здесь всегда можно найти именно тот райский уголок, о котором вы мечтали всю жизнь, и поселиться там. Именно так пейанцы и задумали. Тут нет крупных городов, и даже столица планеты Мегапеи под названием Мегапея, расположенная на континенте Мегапея - совсем небольшой городок. (На континенте, что похож на обгрызенный лист.) Столица Мегапеи лежит на берегу моря примерно посередине выеденного куска. Причем, как правило, между двумя соседними домами расстояние в городе не меньше мили. Я сделал пару витков, любуясь планетой и мастерством тех, кто ее благоустраивал. По-прежнему я не мог найти ни одной режущей глаз детали. Я учился и всегда буду учиться у пеайнцев всему, что касается искусства. Внезапно нахлынули воспоминания о тех далеких счастливых днях, когда я еще не был богат и знаменит, и поэтому никто не испытывал ко мне ненависти. Население всей планеты численностью не превышало и миллиона. Вероятно, я мог бы затеряться там, внизу, как уже было однажды и провести на Мегапее остаток своих дней. Но я знал, что не стану этого делать. По крайней мере, сейчас. Но как иногда приятно помечтать! На исходе второго витка я вошел в атмосферу и вскоре вокруг меня запел рассекаемый моим кораблем воздух, а небо из цвета индиго превратилось сначала в фиолетовое, затем - в темно-лазурное. Здесь, на границе реальности и небытия, парили легкие облака. Я посадил "Модель-Т" прямо во дворе дома Марлинга. Заперев люк, я с небольшим чемоданчиком зашагал в направлении башни. Путь предстоял неблизкий - до башни было больше мили. Я шел по знакомой дороге, что петляла в тени раскидистых деревьев, и тихонько насвистывал что-то себе под нос. То и дело мой свист подхватывала какая-нибудь птаха. Я чувствовал дыхание моря, хотя самого моря отсюда еще не было видно. Все было таким же, как и много лет назад, когда я поставил перед собой, казалось, неразрешимую задачу и вступил в схватку с богами, надеясь обрести забвение, а нашел нечто совсем иное... Воспоминания, словно слайды в демонстрационном аппарате, одно за другим вспыхивали в моем мозгу, когда я невольно бросал взгляд то на поросший мхом валун, то на гигантское партоновое дерево. Вот на глаза мне попался криббл - животное размером с пони, похожее на бледно-лиловую собаку с длинными ресницами и короной из розовых перьев - который при моем приближении испуганно умчался... Потом я заметил парус желтоватого цвета, а вслед за ним показалось и море. Чуть позже я увидел и саму башню - массивную, суровую, белую, словно зуб, и страшно древнюю - гораздо старше меня самого... Она словно дышала спокойствием, вознося высоко свои стены над залитым ярким солнечным светом спокойными водами небольшой бухты. Преодолев бегом последние сто ярдов, я постучал в решетку ворот под аркой, что вела в небольшой внутренний дворик. Минуты через две показался незнакомый мне молодой пейанец, который остановился у ворот, разглядывая меня. Я обратился к нему по-пейански: - Меня зовут Фрэнсис Сандау. Я пришел, чтобы повидать Дра Марлинга. Услышав это, юноша отворил ворота и впустил меня внутрь, но по пейанскому обычаю не проронил ни слова, пока я не вошел в дом. - Добро пожаловать, Дра Сандау, - произнес он наконец, - Дра Марлинг примет вас, как только колокол известит о начале прилива. Позвольте показать вашу комнату. Я сейчас принесу вам туда еду и освежающие напитки. Поблагодарив его, я последовал за ним по винтовой лестнице. В комнате, что была предоставлена в мое распоряжение, я немного подкрепился. До прилива оставалось еще не меньше часа, поэтому я закурил сигарету и стал смотреть на океан сквозь широкое низкое окно, рядом с которым стояла кровать. Подоконник, на который я облокотился, был сделан из неизвестного мне материала, который обладал большей прочностью, чем даже металлизированный пластик. Довольно странный образ жизни, скажете вы? И это, черт возьми, та самая раса, для которой практически нет ничего невозможного? А это тот самый Марлинг, что создал столько миров? Невероятно, но это так. Марлинг мог бы стать богаче меня и Бейнера вместе взятых, и помноженных на десять, если бы только захотел. Однако он предпочел башню на крутом берегу моря, решив жить здесь до самой смерти, которая была уже не за горами. Я не собираюсь выводить из этого какую-то мораль, рассуждая, например, о стремлении избежать контактов с представителями сверхцивилизаций, наводнивших Галактику, об отвращении к обществу любых других существ, не исключая и своих соплеменников - всякое объяснение будет слишком примитивно и неполно. Марлинг жил здесь, потому что ему хотелось здесь жить - и больше мне нечего сказать. При всем при том, мы с ним были родственными душами, различны были лишь размеры наших убежищ. Марлинг сразу же понял это, хотя я до сих пор не могу понять, как он определил, что огонек Силы тлеет где-то в душе несчастного чужака, постучавшего в ворота его башни много веков тому назад. Устав от скитаний, испугавшись необъятности Времени, я отправился за советом к древнейшей расе во всей галактике. Страх, завладевший мной в ту пору, не поддается описанию. Вряд ли вам ведомо это чувство - видеть как все вокруг умирает. Вот что привело меня на Мегапею. Однако, не пора ли мне рассказать вам немного о себе? А почему бы и нет? Пока я дожидаюсь прилива, вполне можно восполнить этот пробел. Я родился на планете Земля в середине двадцатого века. Это был период в истории человеческой расы, когда люди отбросили многие табу