у попасть на тот берег Реки и что его там ждет, он был без пяти минут капитан Ковчега, вот только кончит с кормежкой этих желторотых ненасыт и непременно догадается до конца... Опыт был потрясающим. Такое кормление Антону понравилось куда больше - оказывается, эту "константу" тоже можно было варьировать, и в таком виде это было намного интересней. Что же до НЛО, то Антон с удивлением осознал, что его отношение к их присутствию на Ковчеге остается тем же, что он нашел в себе там, над морем, в обличье морского ястреба. Эти и впрямь были ему не ровня, и Антон лишь слегка недоумевал, зачем Ковчегу вообще понадобилось тащить их с собой по Вселенной. Впрочем, это его не очень заинтересовало, куда важней были новые возможности и это чувство какой-то близкой важной догадки. И не надо таскаться с тележкой по зверинцу! Ура! А как это интересно - перить воздух, крылить ветер, глазеть пищу, когтить сайру - м'па-ветер-лететь-волна-брызги-внизу- хвать-пусть! Конечно же, Антон решил, что будет отныне исполнять свою священную обязанность таким образом. Он и на следующий день парил над морем, и на третий день, и еще неделю, а потом случилась беда. В этот раз, вызвав комбинацию "Золотая полоска" и "кормление" Антон не воспарил над утесом. Он даже не притащился к логову с зайцем в зубах - хуже: он обнаружил себя в клетке зоопарка, он лежал на боку, а к животу его прильнули два коричневошерстых кутенка и жадно, взахлеб сосали материнские сосцы - и коль скоро это были не волчата, то и он, Антон, был самкой динго, а попросту собакой. Сукой. На него глазели взрослые и детишки, среди них и те двое, брат и сестра, смеялись и пытались кинуть подачку в клетку - а он - он ничего изменить не мог. Здесь Они переборщили. Антон был вне себя от обиды и бешенства. Когда кормление закончилось и он освободился, Антон уже просто не владел собой. - Значит, так, да!.. Значит, сукой меня!.. Он ревел, его трясло. В один миг он оказался на кухне. Он поставил выкипать чайник, он обрушил на пол холодильник, он пинком своротил с места раковину. Из щели выполз черный жук, самодовольно шевеля усами. - Так вот же вам! Антон сшиб насекомое на пол и... - М'па-нет-смерть-стой--н-зз-з-а!.. - подскочили к нему пеструшки. Но он уже опустил подошву и с треском раздавил черноспинную тварь. Он - нет, он понял не сразу. Это вновь было как взмах ресниц, но теперь его сознание как бы раздвоилось. Антон уже видел и понимал, где очутился, перемещение было мгновенным, но разгромленная кухня, близнецы, Главная рубка, Город, закоулки Ковчега - все это еще стояло у него перед глазами, а затем как-то так сплылось в видение речного берега и стало отступать медленно-медленно, томительней и дольше, чем тает образ вещи, когда закрываешь глаза, но только еще более неодолимо. И наконец, он уже понял, все понял, уже ужаснулся и осознал, что он теряет, уже он знал, что не сможет этого изменить, а все равно - он как ненормальный вопил во весь голос слова на языке ангелов и зверей: - М'па-назад-больше нет-река-море-утес-хочу-золотая полоска-дай- дай-хочу-нечаянно!.. Ему казалось, что Ковчег еще досягаем, что он бежит вслед отступающей волне, что, может быть, он еще сумеет догнать ее и вбежать в воду Реки,- она еще перед ним, тут, - в шаге, в прыжке,- а на самом деле крик Антона оставался у него в горле, и он еле брел среди спешащих прохожих, и впереди были только чадящие машины, грязь на дорогах и подстриженные деревья.