Сергей Кузнецов. Двигатель торговли --------------------------------------------------------------- © Copyright Сергей Кузнецов Email: sergsmith@dialup.mplik.ru ║ mailto:sergsmith@dialup.mplik.ru Date: 28 jan 99 --------------------------------------------------------------- Двигатель торговли Серж Смит 1. Выдумка гениальная -- распять Иисуса Христа на бутылке с колой, подумал Партоген Фигуров и потер руки от удовольствия. Они же все просто обалдеют от такого кощунственного действа. А в конце ролика распятый зашевелится, и когда через край гигантской бутыли польется пенистая темная жидкость, вырвется с места своей казни под струи пузырящегося напитка, и величественный, божественный голос за кадром скажет: "Наши пузырьки помогут вам выжить!" Это будет настоящий удар по их фальшивым пуританским нравам, удар поддых. Он в очередной раз докажет им всем, что является человеком номер один в современном рекламном бизнесе не только России, но и всего мира. Нет, все-таки есть еще порох в пороховницах, если его мозг способен рождать такие перлы. Это будет скандальный ролик, который все как один будут ругать, однако, он западет в голову каждого и его цель будет достигнута. Ну, а к ругани он уже привык... Ругают -- значит заглатывают крючок с наживкой, который забросил для них он, мастер своего дела. Эти идиоты думают, что реклама должна вызывать желание купить тот или иной товар... Черт-с два! Реклама должна шокировать, держать в напряжении, или, на худой конец, развлекать! Завтра же нужно заказать на заводе полимеров бутыль метров в пять высотой. Наверняка они запросят за нее тысяч десять... И потом... нужно подумать, как же все-таки будет крепиться распятый. Может, его просто прилепить задницей к пластику? Он посмотрел на циферблат золотых часов. А на сегодня, пожалуй, хватит. Итак уже переработал. За окном смеркалось. Он сделал пометку в ежедневнике насчет бутыли, встал из-за стола и закрыл жалюзи. Из бара достал бутылку коньяка "Лох-Несси", налил себе чуть-чуть и выпил. Подержал приятно обжигающую массу во рту, посмаковал и через минуту проглотил. Хотел закурить, но передумал, вспомнив про Ниночку, до сих пор сидящую в приемной. Он сдул волосок, прилипший к рукаву клетчатого пиджака от Минни Ванинни, взял бронированный кейс, отделанный кожей нильского крокодила, проверил ключи в карманах и вышел из кабинета, выключив свет. Рыжеволосая Ниночка, которую он высмотрел на конкурсе красоты "Мисс Чернобыль", уже два месяца являлась лицом его рекламной мастерской. На нее, в отличие от многих других, радиация подействовала в плане красоты лишь самым благоприятным образом. У нее была высокая роскошная прическа из взбитых на полметра над головой волос, причем, она уверяла журналистов, что не пользуется никакой химией. Она была грациозна как дикая лань, когда бросалась выполнять его поручения, руки у красавицы дрожали от желания услужить ему, Фигурову, поэтому он, забыв о том, что нанимал ее исключительно для сидения в приемной, стремился давать ей всевозможные задания как можно чаще. Вот и приходилось ему выпивать по десять чашек кофе за день, и вечером он чувствовал, как загнанное кофеином сердце выпрыгивает из его гладко выбритой груди. Сейчас ее лицо было обращено к экрану монитора, на котором светились розданные по шесть карты и оплавленная свеча. Простушка, подумал он, играет в дурака. Ниночка посмотрела на него и мило улыбнулась. В ее красивых красных глазках он прочитал надежду. Быть может, сегодня, думала она. "Не забудь закрыть двери и сдать ключи охраннику",- сказал он, проходя мимо нее. Это было не в его правилах -- интересоваться секретаршами. К тому же, он и так опасался, как бы не подействовала на него Ниночкина радиация. Он спустился по лестнице на первый этаж, сочувственно посмотрел на охранника, вопреки инструкциям чистящего свой ТТ, и вышел из высотного белого здания, прозванного в народе Вавилоновской башней, во-первых, за то, что оно было тридцатитрехэтажным, а во- вторых, стояло на улице Вавилонова. Где-то недалеко от входа он припарковал свой красный восьмицилиндровый "Роад-мобил". Ах, вот он, красавец. Трехосный джип на огромных колесах вызывающе возвышался над остальными машинешками. Не доходя до него, Фигуров отключил сигнализацию "Торнадо", новейшую разработку американских ВВС, поставленную на его средство передвижения с личного разрешения генерала Шварцкопфа. Две недели назад нашелся-таки один идиот, который осмелился проверить надежность этой сигнализации. Его нашли только вчера на крыше частного дома в деревне Перехватово в семнадцати километрах от города. Как он туда попал, никто не знал, да и сам пострадавший ничего толком объяснить не мог. Вместо правой руки он махал кровавым обрубком и божился, что просто проходил мимо. Ага, так ему и поверили... Народ уже начинал рассасываться. Магазины позакрывали. Люди, похоже, спешили домой. Пересекая пешеходную дорожку, Фигуров почему-то вспомнил припев песенки "Ди-Джея Фуфела": "Ох, как я крут! Ох, как я крут!.. Не превратиться мне б в холодный труп!.." Классная песенка! Уже через неделю она ему, конечно, надоест, но пока он балдел от этого ритма, от этих слов. Грела его также мысль, что пока слышали ее лишь немногие продвинутые, к которым он причислял и себя. А когда она дойдет до тусни, он будет презирать их за дурные вкусы! Такова жизнь!.. И вдруг он услышал быстро приближающиеся сзади шаги, хотел обернуться, но не успел. Как будто тяжелый молот опустился на его спину, и он почувствал, как беспомощно подгибаются его коленки. Песня... Эта песня... В этот момент он понял, почему ему вспомнилась песня "Ди-Джея Фуфела" -- он должен был сегодня позвонить насчет телохранителя в "Бодигард ЛТД". Поздно... Уже было слишком поздно... В следующую секунду он обнаружил себя распластавшимся на заплеванном асфальте, разрываемый дикой болью в позвоночнике. Ему показалось, его спинной мозг завязан в морской узел. Но чу!.. Какой-то человек склонился над ним и заботливо приподнял его голову. А это значит... Это значит, что я буду жить, - сквозь боль подумал он. Но что это за человек? Сквозь мутную пелену он увидел глыбой нависшего над ним человека в белом халате. Ох, его растрепанные рыжие волосы... Последний раз он, видно, был в парикмахерской год назад, когда делал "Молодежную" прическу. А папироса! Папироса в зубах -- это что, особый стиль? Ой, да у него же веснушки -- как у пацана! Может, это тоже последний писк с Запада? Мужчина дохнул на него перегаром, и он понял, что это обычный простецкий тип, лишенный каких-либо наворотов, это просто плебс, каких тысячи, а, может, даже и миллионы... "Но что делает со мной этот рыжий мужик? Зачем он? Почему? Какое имеет право?" -- изумленно подумал Партоген Фигуров, вдыхая пьянящий сладкий запах. И уже последнее, что он ощутил, это жуткую слабость, когда его аморфное, как студень, тело, поднимали с земли и тащили к белому микроавтобусу с красным крестом. "Ага, это врач", - подавляя в себе тревогу, подумал он и потерял сознание... 2. Первое, что увидел Партоген Фигуров, открыв глаза, был серый потолок с потрескавшейся штукатуркой. Кое-где на нем виднелись грязные пятна, видимо, следы убитых комаров. А в углу он заметил рваную паутину с запутавшимся в ней и давно засохшим тараканом. Он лежал и смотрел на потолок. В другом углу он тоже обнаружил паутину. Только паутина эта уже была свежая, с ровным узором. Лучи солнца падали на нее, и паутина просвечивалась и отливала серебром, как кузов "Rolls-Roys Silver Shadow". Да-да, "Silver Shadow"... Это была его пятая, или нет, даже шестая машина, которую он купил за серию роликов о прокладках. Все тогда плевались, слушая с экрана его слоган "Всегда чистые! Всегда сухие! Всегда белые!" и наблюдая снежные горные массивы, лазурное небо, облака, и идущую по ним Афродиту, женщину божественной красоты... Ему было плевать на их мнение... Ведь если богиня имеет человеческий облик, значит, раз в месяц у нее тоже начинается менструация, и помочь ей могут только прокладки... Чистые, сухие, белые... Но что это? Паутина дернулась, раз, другой, третий, только ее нити выдержали удары. Это в нее влетела муха, и, оказавшись спеленутой липкой массой, задергалась, забилась, попадая в плен еще более крепкий, чем поначалу. И вот уже на своих ходулях к ней заспешил паук, чтобы успокоить несчастную и помочь ей забыться. Когда он приблизился к мухе, с голодухи готовый тут же высосать жизнь из бедняжки, Фигуров сжал веки и сморщил лоб... Что с ним? Сделав усилие, он попытался приподняться. Услышал неприятный скрежет и непонятное шуршание. Почувствовав острую боль в позвоночнике, снова лег, но уже не мог успокоиться. Тревога охватила его. Он лежал на каком-то раздолбанном топчане, привязанный к нему так крепко, что не мог даже пошевелиться. Ага, он обмотан скотчем?! Обычным канцелярским скотчем! Но на него, похоже, извели не один рулон... Он стал выкручивать сначала правую, а затем левую руку, надеясь освободиться. Безрезультатно! Клейкие ленты скотча держали его крепко. Точно так же были обмотаны его ноги и все тело. Он приподнял голову и посмотрел на носки своих ботинок. У, черт! Кожа на них была содрана. А ведь он купил их совсем недавно за бешеные бабки... Быть может, зря он всегда презирал людей, интенсивно тренирующихся и гордящихся своей физической силой. "Сильнее гориллы они все равно не станут!" -- любил говорить он. И тут вот как раз нежданно-негаданно наступил момент, когда мощные мышцы могли бы вызволить его из беды... Он вспомнил героев боевиков с накачанными телами, этих арнольдов и жан-клодов, которые выходили победителями из любых передряг... А ведь в жизни многие из них были трусливее мыши! Он, именно он, Партоген Фигуров, помог создать им мифы о себе. Он стал оглядывать комнату, в которой находился. Комната -- это слишком громко сказано! Он находился в пыльном чулане, в кладовке, полной всевозможных старых вещей. Со всех сторон его окружали какая-то допотопная домашняя утварь, ветхое тряпье, примитивная техника, кучей сваленные у каждой стены. У него появилось гадливое ощущение, что он вонючий бомж, обитающий на свалке. Ему стало дурно. Более-менее свободным было только место у окна. Сквозь посеревшие от пыли занавески, не стиранные, видимо, никогда, светило утреннее солнце. Может, все-таки есть оадежда? Он вспомнил, как выходил в серые сумерки. Вспомнил, как отключал сигнализацию своего трехосного джипа. Как посмотрел под ноги. Ветерок нес по асфальту окурок. Он вспомнил какую-то попсовую песенку, подумал про телохранителей... И тут удар! Мощнейший удар по спине, точно по наковальне. Какой-то мужик склонился над ним. Это был рыжий детина с папиросой в зубах. И он тащил его к белому микроавтобусу с красным крестом. Он же должен был отвезти его в больницу!.. Или нет? Зачем его похитили? С целью выкупа? Где теперь его красавец "Роад-мобил"? Угнали?.. Он сглотнул слюну. Облизал губы. И тут он впервые в жизни заорал: "Помогите! Помогите!" Ему показалось, что от его оглушительных криков содрогается дом, что его слышит вся округа, что десятки, сотни, тысячи людей спешат ему на помощь. Сейчас они снимут с него панцирь из скотча, они отвезут его в больницу, подлечат (а что, если у него перелом позвоночника?), выпишут и все-то у него пойдет по-старому. Новые ролики, новые клипы, богатые клиенты, огромные гонорары, шикарные рестораны, породистые женщины, роскошные апартаменты, зарубежные страны, в которых он еще не бывал, но обязательно побывает -- вся эта обычная, будничная, но вместе с тем такая манящая жизнь вернется, обязательно вернется. И почему это раньше он никогда не считал себя счастливым? Ничего! Он выберется отсюда. Его должны услышать. Ему должны помочь. Хоть кто-нибудь... И он услышал бряцанье ключей. Что, уже идут?.. Он будет спасен! Нужно только верить, верить! Щелчок! Металлическая дверь со скрипом отворилась. На пороге стоял тот же самый мужчина двухметрового роста, с рыжими волосами, только одетый уже в потертую черную спецовку, в мятые коричневые брюки, и ухмылялся. В левой руке он держал гаечный ключ. Партоген Фигуров ощутил, как горячая жидкость обжигает заиндевелую кожу между его ног. "Сейчас я тебе покажу "еблоны" и "блядомеды"!" -- хриплым голосом сказал рыжий верзила, подходя к нему и с ненавистью глядя прямо в глаза, и Фигуров почувствовал себя беспомощным котенком, покорно ожидающим своей участи. Быть утопленным?.. 3. Мужчина подошел к окну, отложил гаечный ключ в сторону и резким движением задернул занавески. Сначала -- правую, затем -- левую. Облако пыли поднялось над обмотанным скотчем пленником. "Ты теперь больше никогда не увидишь солнце", - сказал палач. Партоген Фигуров, немного пришедший в себя, со стыдом ощутил, что ему сыро лежать. Сейчас бы он лучше исчез, растворился в этой поднятой пыли, только бы не видеть этого рыжего громилу двухметрового роста, который приволок его сюда непонятно зачем. А ведь он его похитил!? Но зачем? Похититель взял гаечный ключ и снова подошел к своей жертве. Его глаза стального цвета плоскогубцами вытягивали из него последнюю надежду. Партоген Фигуров вжался всем своим телом в этот долбаный топчан. Ах, если бы сейчас мог обрушиться этот обшарканный грязный паркет! Он провалился бы сквозь землю и был бы спасен. Человек нервно бил своим орудием по ладони левой руки... Фигуров смотрел теперь только на этот гаечный ключ размером не меньше, чем пятьдесят на пятьдесят. Он видел рыжие волоски на кулачище, сжимавшем почерневшую плоскость стального инструмента. Всего лишь один удар, и его мозги разлетятся во все стороны, расплещутся на весь этот хлам, которым заставлена комнатка. Его гениальные мозги, которые доказали всему миру, что реклама -- это тоже искусство!.. Верзила занес инструмент над его головой. "Все, конец!" - подумал Фигуров и в этот момент даже удивился своему равнодушию и смирению. Он видел себя как будто бы со стороны. Может он -- Грегор Замза из "Превращения"? Непонятное насекомое в коконе? А над ним - селекционер с хлопушкой. Ничего страшного! Хоп! И все! Это какое-то наваждение! Он видел себя со стороны. Вид у связанного был жалок. И человек этот испытывал одновременно и страх, и ужас, и обиду, и... ощущение дикой несправедливости. Ему показалось, что он разинул глотку во всю ширь и заорал "За что?". На самом деле из его горла вырвались только хрипы. На губах выступила пена, как у больного, бьющегося в припадке эпилепсии. Рыжий палач опустил гаечный ключ. "Думаешь, падла, обделаешься легким испугом, да?" - процедил он сквозь зубы. Фигуров заметил золотую фиксу на месте переднего зуба мучителя. "Нет! Будет - как там у вас? -- "Умри тяжело, но достойно", да?" - добавил он, отходя от Фигурова. Сладкая истома разлилась по всему телу несчастного. Он будет жить! Как это классно! Он даже удивился своему облегчению, ведь что его ждет? Медленная и мучительная смерть? Но за что? За что? Он узнает, обязательно узнает! Может, он еще сможет с ним договориться? Все-таки у него есть шанс, есть! Но что делает этот рыжий дебил? А похититель разгребал кучу хлама в углу комнаты. Колыхались занавески. Он отбрасывал в сторону тряпье, старые вещи. Фигуров с опаской наблюдал за ним. Он только сейчас начал чувствовать, что ему крайне неудобно лежать, что ленты скотча впились ему в кожу и сдавили вены. Ноги его занемели. Он чувствовал слабость во всем теле. Ему до сих пор еще не верилось в то, что все это происходит с ним на самом деле. Сейчас он проснется. Вытрет холодный пот со лба. Скажет: "И приснится же такое!" Встанет, откроет барчик. Достанет красивую бутыль, нальет себе что-нибудь для успокоения, наверное, французского красного вина. Вернется в свой теплый альков, второй такой есть только у Папы римского. Полежит. Подумает. Быть может, послушает музыку "Dead Can Dance". Или нет, лучше Клауса Шульце. И снова уснет, чтобы утром в семь часов встать, принять контрасный душ, побриться, побрызгаться "Васнецов-нуаром" от законодателя моды Ваньки Васенцова, попить кофе, и спуститься вниз, где без пятнадцати восемь его будет ждать его крутейший "Роад-мобил"... Нет! Все будет не так! Нужно принимать все как есть! Его похитил маньяк! Что же он должен тогда делать? Попытаться вступить с ним психологический контакт, вспомнил он. Может, удастся убедить, чтобы он его отпустил? Может, он попал сюда по ошибке? Заговорить с ним... Почему он еще до сих пор не попытался это сделать?.. "Посл... Послуш... Слушьте!" Фигуров закашлялся. Ему было трудно говорить. Рыжий внимательно посмотрел на него. "За что вы меня? Что я вам сделал? - дрожащим голосом запричитал Фигуров. -- Что вы хотите со мной сделать? Что?" "А щас увидишь, сука!" -- рявкнул рыжий. Хлам полетел из-под него в разные стороны с удвоенной быстротой. И вот рыжий нагнулся, что-то взял, повернулся... В его ручищах был... телевизор. Старый, допотопный, ламповый телевизор, кажется, марки "Квант"... Фигуров думал, что все такие телевизоры давно уже покоятся на свалках, ан нет! Рыжий с огромным телевизором в руках был страшен. Вены на его шее вздулись. Лицо налилось кровью, как у Синьора Помидора в его рекламном ролике польского кетчупа. Сейчас он поставит его прямо на меня, почему-то подумал Фигуров. Однако он прошел мимо и опустил ящик на тумбу, которая стояла рядом с топчаном, на котором лежал пленник, прямо у него в ногах. "За что вы меня? Что я вам сделал?" -- снова заголосил Фигуров, со стыдом замечая, как дрожит у него голосок, поднимаясь до пидористического фальцета. "За что?.." Он вздрогнул от резкого звука. Это рыжий оторвал конец ленты скотча и перетянул ему рот. Лента впилась ему в кожу. Фигуров чуть не взвыл от боли. Дышать стало тяжело, потому что нос был заложен соплями. "Говорить слишком много стал... Забыл, что молчание -- золото?" - сверкнув золотой фиксой, сказал рыжий. Он наклонился, щелкнул тумблером. Загудел прибор. Электрошок, подумал Фигуров. Это был всего-навсего стабилизатор напряжения. На экране лампового телевизора через минуту появилось расплывчатое изображение. Внутри у Фигурова что-то дрогнуло. По свинцово-серому небу со свистом скользили суперсамолеты "Фантомы". Ему показалось, что изображение ему знакомо. Послышался чудовищный гул. Это полетели бомбы. "Что делать, если вы уже рады смерти?" -- услышал он знакомый голос. Еще до того, как прозвучал ответ, он понял, почему он здесь и что его ждет. Когда знакомый голос с фальшивым оптимизмом произнес "Примите "форрорлюкс" и вы спасены!", Фигуров ощутил дикий, ничем не сдерживаемый страх. 4. "Итак, начнем-с!" -- с театральным пафосом воскликнул рыжий, добавляя громкость на пыльной панели управления адского телевизора. Теперь уже голос его приобрел гипнотическую силу. Да и весь его облик словно изменился. Он будто преобразился. О боже, как он преобразился! Вместо веснушчатого плебея с рыжими космами перед ним теперь стоял словно дьявол во плоти. Партогену Фигурову показалось, что в глазах мучителя засверкали искорки. Эти бесовские искорки предвещали чертовски жаркий костер. Он вмиг почувствовал себя еретиком, обложенным вязанками хвороста. Сейчас бросят факел, и он будет корчиться в агонии, объятый пламенем. Пройдет несколько минут и вместо него останется лишь почерневшая мумия. "Не может быть! Этого просто не может быть!" -- успокаивал он себя. "Добро пожаловать в потребительский рай! -- между тем продолжал похититель. - Весь мир у ваших ног, господин! Материальный мир! Все блага этого мира -- здесь, в этом хрустальном зале, заставленном зеркалами, заваленном золотом! Все - вы слышите? -- все прольется на вас из рога изобилия! И прямо сейчас! Все краски природы, все прелести жизни! Все смешается в буйной свистопляске безудержных желаний! Готовы ли вы получать удовольствия, о, мой повелитель?" В глазах рыжего теперь уже полыхал огонь. Фигуров зажмурил глаза. Он чувствовал жар. Что с ним происходит? Где он -- в аду или в раю? Что с его головой? Перегрелась? А ведь он оказался плохим психологом, подумал он про себя. Он так и не понял, кто это такой... Кто этот дьявол-искуситель и что ему от него нужно?.. Боль с резким свистом ударила в мозг. Ему показалось, что его сердце -- пуговица, которая чуть не оторвалась от старого пальто. Заныла кожа щек и губ. Это рыжий палач сорвал скотч, залепивший его рот. "Так каков же будет ваш выбор, повелитель? -- теперь уже откровенно паясничал он. - С чего мы начнем? Шампунь "вошь, гоу хоум"? Вонючие чипсы "клей`с"? Поганый "блядомед" или "еблон"? Чего лучше, а? Чего вашей душеньке угодно?" Партоген Фигуров знал, что он сейчас должен что-то сказать. Он еще не знал, что именно, но это что-то должно быть необычайно важным, потому что от этого ответа может зависеть его судьба, его жизнь. Но вместо этих умных слов он лишь протяжно застонал: "Ааааааааааааааааа!" Нет, он все еще не мог поверить в то, что это происходит с ним на самом деле! Он, человек, который привык в жизни побеждать, все еще не мог смириться с ролью жалкой жертвы. Он вспомнил пьяные оргии с групповым сексом, с омерзением вспомнил, как, перепив коктейлей, попробовал получить удовольствие от побоев. Он тогда понял, что в нем нет ни капли мазохистских наклонностей, ровно как и садистских. Ему это все было противно. Он слишком любил свое тело, чтобы над ним изгаляться. Он считал себя утонченным эстетом, чуждым насилия. И вот теперь он смят и раздавлен грубой физической силой! Что с ним теперь будет?.. "Чего-чего, паря? Я не понял! -- угрожающе надвинулся на него рыжий -- Так с чего мы начнем?" Фигуров молчал. Ему охватил стыд за свою слабость. Он сжал веки до рези в глазах. Видимо, рыжий подумал о том же самом, потому что кто-то сказал: "Честно говоря, я думал, что ты мужик, а ты оказался бабой..." Или он этого не говорил и ему только послышалось? Он открыл глаза. Все оставалось как прежде. Включенный телевизор -- в ногах. Рыжий палач -- сбоку. Он нервно бил кулаком по ладони левой руки. Как странно, что он даже не слышал орущего телевизора! Он увидел сексапильную женщину с длиннющими ногами. Это была Виола, мулатка из Пуэрто-Рико. Он высмотрел ее на берегу зловонной Темзы. У нее была смуглая кожа, на которой изумительно свежо смотрелся белый цвет. На ней был надет только испанский воротник. Зато какой! За воротник она закладывала серебристые пластинки. Он услышал знакомый слоган a la-Маяковский, произносимый сочным баритоном диктора НРТ Олега Квакина. "Сперминт" изобрел буржуй! Жуй! Жуй! Жуй!" Виола начинала жадно срывать обертки и совать пластинки в рот. Что было дальше, он увидеть не успел, потому что рыжий обрадовано воскликнул: "Ага, паря! Смотри сюда!" Он быстро отошел к стене. Фигуров приподнял голову и почувствовал боль сначала в шее, затем в позвоночнике. Но любопытство было сильнее и он продолжал наблюдать. Рыжий наклонился над кучей хлама, сваленного у стены, резким движением отдернул красное пальто с меховым воротником, изъеденным молью, подняв облако пыли. Фигуров чихнул. На глаза у него выступили слезы. Он увидел в волосатых руках рыжего верзилы маленькие яркие упаковки жевательной резинки "Сперминт", рекламу которой только что крутили по ящику. Тот придвинул ногой старую табуретку и положил все это добро на нее. "Но зачем?" -- изумленно воскликнул Партоген Фигуров. Здоровые ручищи рыжего между тем уже судорожно срывали с упаковки пленку, распечатывали и мяли тонкие пластинки. Фигуров с содроганием наблюдал за этими сильными руками. Когда было распечатано уже около десятка пластинок, рыжий собрал их все в кулак и немножко помял. Получился жевательный шар величиной с каучуковый мячик. Он подбросил его на полметра вверх, поймал и наклонился над пленником. Одень его в халат цвета резинки "Сперминт", и со стороны даже могло бы показаться, что это заботливый врач склоняется над своим пациентом. "Открой рот!" - мягко сказал он. Фигуров сжал зубы. "Открой рот!" -- уже жестче повторил рыжий. Фигуров покачал головой, заметив, что снова заныла шея, но боль уже не показалась такой острой. Рыжий положил жевательный шар на табуретку и снова склонился над ним. Грубые желтые пальцы легко открыли его губы. Фигуров что было силы сжал зубы. "Я ведь их выбью!" -- уже со злостью сказал рыжий. Одной рукой он взял его за подбородок, другой -- за голову, и так сильно сдавил, что зубы у Фигурова разжались. Рыжий потянулся за мячиком, но не достал, и тогда сунул свой мокрый от пота кулак прямо в рот Фигурова и развернулся всем телом, чтобы все-таки взять мячик. В этот момент Фигуров снова сжал зубы. Рыжий заорал благим матом и отдернул руку. Когда рассвирепевший громила снова повернулся к нему, Фигуров увидел его безумные глаза и подумал, что все, это конец. Рыжий взревел, как бешеный зверь, и нанес ему мощный удар прямо в нижнюю челюсть. Будто горячая соленая волна накатилась на Партогена Фигурова и понесла его все дальше и дальше от берега - в открытый океан... 5. Он лежал на песчаном берегу какого-то острова. Теплые волны лениво набегали на него одна за другой, норовя привести в чувство. А приходить в себя ой-ой-ой как не хотелось. А впрочем, чего такого? Может, его ждет не одинокая пальма, похожая на засохший папоротник, а богиня неземной красоты, одетая в белую тунику? Она возьмет его за руку и поведет к себе во дворец. Он будет смотреть на ее нежные щиколотки с красной полосой от ремешков сандалий, потому что выше не посмеет поднять глаз. Ведь красота ослепляет, а так хочется сохранить зрение. Она уложит его в мягкую постель, снимет с него сырую одежду, принесет кувшин холодной и чистой родниковой воды... А ведь это как раз то, что ему надо... Ах, какая женщина! Какая женщина!.. Она просто чувствует, что он хочет... Пить... Она льет воду из кувшина прямо на него... Брызги летят во все стороны. Но почему сухо во рту? Это что, оазис в пустыне? Ведь он хочет пить! Дрянная женщина! Она просто дразнит его! Она издевается!.. Он открыл рот. Ага, испугалась! Струя воды смочила высохшую глотку. Да это же не вода! Вино? Тоже нет! Сырая нефть? Бензин? Тоже нет. Это было то-то синтетическое, с углекислым газом, отдаленно напоминающее плохой квас. Он понял, что это... Гадина! Он хочет пить, а она... Готовый оттолкнуть ее и выматериться на весь остров, он разлепил мокрые ресницы и увидел...рыжеволосого мужика с папиросой в зубах. Он стоял в клубах вонючего табачного дыма и лил на него из пластиковой полуторалитровой бутыли пенистую колу. Гнев, который испытывал недавно Партоген Фигуров, сменился на дикий страх, ужас и отчаянье. "Что вы делаете? Не надо!" -- попытался протестовать он, но захлебнулся шипучей колой и закашлялся. "Если нет ни двора, ни кола! Для вас -- сепсис-кола!" -- торжественно произнес мучитель, ставя на пол пустую пластиковую бутыль. Фигуров увидел рядом еще одну пустую емкость и понял, что ее содержимое тоже было вылито на него. Однако он все еще хотел пить... Рыжий затянулся. Фигуров заметил, что левая рука верзилы обмотана серым бинтом и вспомнил, что укусил его руку. Но когда? Час-два тому назад? Или две-три минуты? Рыжий выдохнул сизый дым прямо на него. "Интересно, что он курит? Травку? -- подумал Фигуров. --Если травку, то он способен на немотивированные поступки." Впрочем, какая разница? "Пить! Хочу пить! - закричал он и добавил, - Воды!", когда увидел, что рыжий наклоняется над упаковкой, разрывает пленку и берет еще одну бутыль колы. "Ничто так не утоляет жажду, как кола!" -- медленно сказал рыжий, открывая крышку. Кола зашипела и полилась через край. "Иисус Христос!" -- вспомнил Партоген Фигуров. "Наши пузырьки помогут вам выжить!" Он терпеливо глотал пенистую темную жидкость, которую лил мучитель, и думал, что он будет делать, когда захочет в туалет. Он хотел жить. Он хотел радоваться жизни, наслаждаться всеми ее материальными и духовными благами, и вот теперь он всего этого лишен по воле какого-то маньяка. Но за что? За что? Он ведь не может убить его, ведь да? С кого он собирается требовать выкуп? Кто может за него заплатить?.. "Слусай, я тебе запласю, только выпусти меня! -- проглатывая слова, затараторил Фигуров. - У меня есть деньги! Мозет, не так много, но достатосно! Триста тысяс! Сетыреста тысяс! Пятьсот! И долларов! Долларов! Не рублей!" Рыжий демон сквозь клубы табачного дыма смотрел на него и укоризненно качал головой. "Ну, семьсот! Восемьсот! Больсе не могу! В долларах зе! В долларах!" -- не унимался Фигуров. Рыжий по-прежнему качал головой. "Ну, мозет, дасе миллион, мозет! Ну, давай, согласайся! Сего тебе?" -- уламывал Фигуров своего похитителя. Партоген Фигуров посмотрел на внезапно помрачневшего рыжего. Безнадежно, подумал он. "Безнадесно!" -- сказал он вслух. Испуганно нащупал зубы языком и еле удержался, чтобы не заорать. Двух или трех передних зубов на месте не было. Он вспомнил, как он всегда гордился своими зубами. Почти у всех его ровесников уже давно стоят протезы и коронки, а у него -- свои зубы, и все тридцать два ! Были... Были! "Да, сука, убей меня! Убей! Нисего я тебе не дам, гадина! Нисего!" -- заорал он. Рыжий спокойно докурил папиросу, бросил ее на пол и растер ботинком из грубой черной кожи. Пятьдесят шестого размера? Он смотрел на Партогена Фигурова с каким-то непонятным сожалением. Примерно так смотрит жестокосердный отец на сильно провинившегося ребенка. Сейчас он снимет с себя широкий ремень, высечет до полусмерти бедного дитя и останется довольным. Садюга! "Ну что, попили? А теперь можно и покушать!" -- сказал рыжий. Фигуров только теперь ощутил голод. А ведь он действительно давно не ел! Рыжий отошел в дальний угол, поднял старый облезлый тулуп, выбрал из всех коробок одну, самую яркую, и, переваливаясь с одной ноги на другую, поднес к табуретке. "Паря, ты, наверно, уже догадался, что будешь кушать?" -- растянув рот до ушей, спросил он. Фигуров на самом деле увидел на коробке знакомое изображение золотой короны и надпись "King", сделанную готическим шрифтом. "Батончики "Кинг" -- не только для короля и его свиты, но и для простых смертных!" -- заученно оттарабанил рыжий клоун. "А ведь он хочет замучить меня до смерти", - впервые подумал Фигуров, и эта мысль заставила его содрогнуться всем телом. Он забился, как большая рыбина, запутавшаяся в сети, но панцирь из скотча держал его крепко. Рыжий палач открыл коробку, распечатал батончик, взял почти стограммовую шоколадную конфету двумя своими желтыми пальцами и подошел к Фигурову. "Открой рот!" -- властно приказал он. И Фигуров... покорно открыл. Он сам удивился своему смирению, своей готовности делать все, что ему прикажут, лишь бы его не били. В конце концов, его же не заставляют есть собственное дерьмо!.. Батончик оказался приторно сладким, но вкусным. Несмотря на то, что есть лежа было крайне неудобно, Фигуров методично жевал его, испытывая даже некоторое удовольствие. Вкус когда-то рекламируемого с его помощью "Кинга" напомнил ему о торте "Черный принц", который так здорово готовила его мама. Именно она, сама того не ведая, учила его азам рекламы, говоря: "Запомни, сынок! Люди сначала едят глазами, а уже потом ртом. Пища должна быть прежде всего красивой, и она наверняка покажется вкусной". "А ну, не чавкай!" -- окрикнул рыжий. Фигуров вздрогнул. Именно так ему говорила в детстве мама. Он дожевал батончик и почувствовал, что уже сыт. Однако рыжий полез за вторым. "Я не хосю! Хватит усе!" -- закричал он. "Открой рот!" -- снова приказал рыжий. Фигуров снова стал покорно откусывать и пережевывать куски, стараясь не торопиться, чтобы потянуть время. Он пытался думать о "Черном принце". Не получалось. Торт все-таки был гораздо вкуснее. Когда он доел второй батончик, его вкус показался ему просто омерзительным. Он почувствовал, что к горлу подходит тошнота. Но он даже не мог привстать, чтобы его вырвало не на себя. "Мне плохо, плохо! Хватит!" -- запричитал он. Но рыжий уже совал ему в рот третий батончик. 6. Партоген Фигуров вспомнил, как любил он сладости в детстве. Он ведь мог за один присест зарубать коробку шоколадных конфет. "Тушеныч" -- ласково называла его мама, и он не обижался, потому что действительно был пухленьким мальчонкой. Но время прошло, он стал самым успешным бизнесменом в сфере рекламы и на полмили обошел всех своих недавних конкурентов. Он завоевал почетное право продвигать визажиста Сергея Скотова, модельеров Веню Медведева, Василия Васенцова, промышленника Аскольда Рабиндранатовича Семибогатова. Да перед ним теперь заискивали члены Государственной Думы! Попробовал бы теперь кто-нибудь назвать его "Тушенычем"!.. Он попытался представить, что мама купила ему очередную коробку конфет. Она аккуратно распечатала ее, сняла красивую крышку с цветами. А теперь своими нежными пальцами берет конфеты одну за другой и любовно отправляет ему в рот, приговаривая "Кушай, сынок, кушай!" И он кушает. Слюна во рту становится вязкой. Ощущать эту противную сладость все невыносимей. Кажется, что внутри уже все слиплось от шоколада. Но он кушает, думая про свой вопрос. Он крутит головой. У него же полон рот этой мерзкой массы, а она как будто бы не замечает, и все сует, сует... Он же хочет спросить что-то очень важное, а она, не желая отвечать, забивает ему рот этим невкусным шоколадом. Да хватит уже, хватит! Это же просто невыносимо! Это же выше человеческих сил! А она снова: "Кушай, сынок, кушай!" И тут жидкая шоколадная масса, точно раскаленным свинцом наполнившая его глотку, хлынула наружу. И вопрос, тот застрявший костью в горле вопрос! "Мама, зачем он нас бросил?.." Что? Неужели он спросил? Ой, как стыдно! Он же мужчина! "Открывай рот, паря!" -- услышал он. Это не мама, подумал он. Как же так? Он обознался? Что с ним? "Открывай рот!" -- услышал он снова. Ах, это же его новая рыжая нянька! Так она что, не врубается, что он уже сыт? Сегодня же вечером он скажет маме, и эта рыжая шваль получит расчет. Она останется без работы надолго, потому что такую швабру никто не захочет брать. Но как она попала в их чистую квартиру, эта оборванка?.. "Последний раз говорю, открывай рот!" -- услышал он грозное предупреждение. Он замотал головой. Нет, нет и еще раз нет! Он знал, чем может закончиться для него этот "нигилизм", однако не мог ничего с собой поделать. Он уже просто физически был не в состоянии ощутить во рту эту мерзость. Он зажмурил глаза. Сейчас рыжий нанесет ему такой удар своим кулаком-кувалдой, что от него останется лишь мокрое пятнышко, как от таракана, раздавленного хозяйским тапочком. "Ну, ладно! Открой глаза!" -- услышал он. Ему захотелось закричать от радости "Yes!". Он будет жить! Все будет хорошо! Он открыл глаза. А где рыжий? Он не увидел рыжего. Он увидел светящиеся экраны телевизоров, которые стеной стояли перед ним. На них мельтешили какие-то человечки, какие-то рожицы, которые, как ему показалось сначала, вешали лапшу насчет каких-то там товаров. Он посмотрел направо и увидел ту же самую светящуюся стену. Посмотрел налево... Они же! Он находился в комнатке, пол, стены, потолок которой были выложены из здоровенных телевизоров. Их было так много, что все вокруг него прямо-таки светилось. И на экране каждого телевизора происходило какое-то действо! И так много всего делалось в один миг на этих экранах, что было невозможно разобрать, что же там происходит. У него закружилась голова. Ему показалось, что он крутится в межзвездном пространстве и, как черная дыра, притягивает к себе небесные тела. А ведь он, наверное, ошибся. Да, он не может разобрать, что там творится на этих чертовых экранах, он они-то, они же видят его! Они наблюдают за каждым его действием! Возможно, они даже знают, о чем он думает?.. Но неужели они так хитры, что могут залезть к нему в черепную коробку, чтобы узнать, что там внутри? Он что, стал жертвой какого-то космического эксперимента? Но вдруг что-то щелкнуло, и экраны всех телевизоров начали показывать одно и то же... 7. Он увидел на экранах телевизоров знакомое до отупения лицо. Эта была женщина крайне экзотической наружности. Всклокоченные волосы трех цветов -- синего, зеленого и красного, костлявый нос и чуть сутулая походка делали ее похожей на Бабу Ягу. Сомнений быть не могло, это Синтия Фулбрайт, топ-модель номер один в мире современной моды. Она стала известной после того, как вырвала здоровые и ровные от природы зубы и вставила коронки со вправленными в них (тогда еще фальшивыми) бриллиантами, разодрала платиновыми булавками нос и уши и немного удлинила рот (чуть ли не до ушей). Теперь, когда она улыбалась, все закатывали глаза от восторга, лишь бы не видеть этого ужаса. "Фул-брайт", - машинально произнес он. А уверенная в своей неотразимости женщина между тем повела острым плечом, с которого как будто бы невзначай спала бретелька. Оголилась правая грудь, на которой... извивалась змея. Пока он разбирал, татуировка это или настоящая змея, Синтия подмигнула ему левым глазом и лукаво улыбнулась. Отсутствие вкуса -- это ведь тоже вкус, подумал Фигуров. Она словно смогла прочитать эту его кощунственную мысль, потому что глаза у нее вспыхнули зеленым огнем, точно у лешего, заманивающего в свое логово очередную жертву. О, ужас! Она открыла свой большой рот, ощетинив бриллиантовые клыки. Ее трубный голов зазвучал со всех сторон, заставив Партогена Фигурова похолодеть. "Как вам наш потребительский рай?" "Рай! Рай! Рай!" -- разнесло неведомое эхо. Только Фигурову послышалось повелительное "Умирай! Умирай!" "Ты теперь рад?" -- как будто бы спросила она. "Ад! Ад! Ад!" -- пугающе разнесло эхо. Топ-модель зловеще захохотала. Ее дьявольский смех, казалось, проникал в каждую клеточку тела распластанного узника. Партоген Фигуров замотал головой и замычал. Его мычание напомнило ему рев беспомощного молодого теленка, пасшегося на зеленом лугу, почувствовавшего опасность и зовущего корову-мать. Почему это ему раньше никогда не приходило в голову сравнивать себя с животным? Синтия Фулбрайт вытянула трубочкой свои синие губки, послала воздушный поцелуй и... исчезла с экранов, оставив после себя светящиеся во мраке полосы. Что это -- галлюцинаторный бред или происходящее на самом деле? Откуда взялись эти телевизоры? Что, неужели он накачал его наркотиками? Однако сознание казалось ему ясным как никогда. Он видел стены из составленных друг на друга телевизоров, светящийся потолок. И вдруг на экранах появилось красное лицо Арнольда Шварцнеггера со вздутыми на лбу огромными венами. Его подбородок дрожал. Он напрягся до предела. Казалось, он поднимает весь земной шар со всеми его лесами, горами, океанами, городами и людьми, их населяющими. Нет... Нет! Лучше уж съесть еще десять батончиков "King", чем видеть такое, подумал Фигуров. И вся эта громада начала давить на него со страшной силой. Все сильнее, сильнее и сильнее. Гора телевизоров с надрывающим пуп крошкой Арни так навалилась на него со всех сторон, что он почувствовал себя заживо погребенным. "Я долзен... Я долзен вызить!" - закричал он. Ему показалось, что его крик разнесся по всей округе. Задребезжали стекла, задрожали стены. Сейчас сюда прибегут десятки, сотни людей, чтобы спасти его. Здесь будет и нелюбимая им когда-то милиция, и "скорая помощь". Они его откачают, они приведут его в норму. И все будет, как прежде, а, может, даже и лучше. "Ха-ха-ха!" -- услышал он раскатистый смех. (''Нет! Я не Негоро! Я -- Себастьян Перейро! Ха-ха-ха!'' -- вспомнил он.) Одутловатое лицо Шварцнеггера теряло форму. Теперь это был будто кусман пластилина, который мяли невидимые руки. Хоп! Вытянулось лицо. Хоп! Оскалились зубы и он с содроганием заметил золотую фиксу. Хоп! Выросли волосы и окрасились в рыжий цвет. Хоп! Стальные глаза буравчиком впились в его мозг. Это уже финиш, пронеслось в голове Фигурова. "Готовься к смерти, сука!" -- услышал он металлический голос. Он вздрогнул. С экранов телевизоров на него смотрел его рыжий палач. 8. Директор частного охранного предприятия ''Марс'' Семен Акведуков лежал на выцветшем серо-зеленом коврике, держа вместе пятки и носки тощих ног, прижав руки к тщедушному туловищу и смотря прямо вверх. Это была первая и последняя поза настоящего йога -- "Шавасана", или "Мертвая поза". Он пытался представить себе ясное, голубое безоблачное небо, в котором птицей парит он сам. Но ощущение полета не приходило. Видимо, мешал присущий ему с детства страх высоты. В голову лезли мысли о тщетности любых усилий, направленных на достижение любой цели. Ну, никак он не мог добиться ощущения гармонии с окружающим миром!.. Однако причина его неудовлетворенности была весьма и весьма прозаична: вчера, в понедельник, в разгрузочный день, он, как положено, целый день пил сырую воду, а вечером не удержался и плотно покушал. Вместо ощущения чистоты тогда появилось чувство гадливости, будто он осквернил свой организм продуктами чревоугодия, и от этой скверны он не мог избавиться и сейчас, несмотря на использование кружки Эрсмарха. Были еще, конечно, и объективные причины: заказов на