встречу славным подвигам, а он плакался, что было сил. - За сутки я не прошел и пятой части положенного пути, а ноги чуть ли не отваливались. Надо ли говорить, что продукты закончились гораздо раньше, чем замок предстал передо мной. - И ты добрался? - Добрался. Сначала от усталости я даже не заметил, что он уже совсем рядом. Я не смотрел вперед. Приходилось постоянно глядеть под ноги, иначе каждый бугорок так и норовил встать перед носками моих сапог. Но даже ровные участки не спасали. Голова от голода почти не соображала. Перед глазами все двоилось и расплывалось. Ноги заплетались друг за друга, я падал и поднимался, чтобы пройти еще несколько шагов, а затем снова падал и поднимался. Даже страх притупился. Мне невыносимо хотелось добраться до замка только за тем, чтобы эта бесконечная дорога закончилась. Но когда я увидел замок, то страх снова завладел мной целиком. Он повалил меня в дорожную пыль и я пролежал там до вечера. - До вечера, - отголоском тихого эха повторила Лена. - Долину перед замком окутали ночные тени. Казалось, каждое дерево ожило и тянется ко мне своими ветками. Казалось, земля трясется от страха. Казалось, трава полегла от такого страшного соседства. Я лежал на выходе из кустарника, а через долину высился колдовской замок. Я лежал, уткнувшись лицом в твердь земли. Я не смел поднять глаза, потому что мне казалось, что невидимые глаза врага ищут встречи с моими глазами, а, поймав мой взор, не отпустят уже никогда, словно тьма в подвалах замка Черной Воронки. Но страх заглатывал мою душу кусок за куском. И наступил момент, когда я не смог выносить эту давящую неизвестность. Осторожно я поднял голову и устремил свой взгляд вперед. Там стоял замок. Раньше я видел его только на картинках в летописях. Старинные черно-белые гравюры на пожелтевших листах. Черточки слагались в башни и зубчатые стены. Звезды на полосатом небе затягивались черными облаками. Настоящий замок прежде всего потрясал объемом. Каждая башенка рельефно выступала на фоне темнеющего с каждой минутой неба. Звезды то ли не появлялись, то ли их заслоняло призрачное сияние, срывавшееся с замковых стен. Бледно-зеленоватое. Словно потухший изумруд. Самоцвет с зеленой сердцевиной, из которой сумел вырваться свет, почти весь. И по граням ходят теперь только блики былого сияния. На фоне пульсирующих стен мертвыми глазами чернели потухшие окна. Я видел потухшие окна в ваших домах. Они чем-то сродни, но в каждом из них живет надежда на возрождение света. А в замковых окнах надежда давно умерла. Потом я увидел огоньки. Лучше бы все окна оказались мертвыми, но три из них - одно вытянутое и два маленьких по бокам - продолжали жить далекой и непонятной жизнью. Словно злой треугольник сиял на одной из центральных башен, а над ней нависала черной скалой самая большая, самая главная. - И ты пошел в замок? - сжала кулачки Лена. - Я не осмеливался даже встать с земли. А потом я увидел Черную Луну, выползшую из-за скал. Тогда она висела еще низко, но уже поднималась над горизонтом и примерялась на свое место в зените. - Какая она? - прошептала Лена. - Словно черная дыра в небе. Черный круг, поглотивший звезды. Беспросветный мрак, притягивающий внимание и давящий своим величием и грозностью. Непонятно, почему она должна пугать наш народ. Астрономы не могут ответить на этот вопрос. Но когда она показала свой горб впервые, а гномы содрогнулись от неизъяснимого ужаса, старейшины решили, что мое время пришло. - Ты так лежал и смотрел? - Нет! На секунду оторвавшись от Луны, я углядел столб бледно-сиреневого сияния, возносившегося из остроугольного провала на куполе одной из дальних башен. Не знаю почему, но этот мерцающий свет напугал меня больше Черной Луны. И я перестал видеть что бы то ни было. Очнулся я уже днем. Сиреневого столба не замечалось. Треугольник окон просто чернел. Но замок не казался добрым. Несмотря на восходящее солнце, башни кутались в тень. Не казался он и покинутым. Только теперь я увидел, что замковые ворота открыты. Если бы я мог не идти, то я бы не соблазнился никакими сокровищами. Но я знал, что еще одной ночи вблизи замка я не переживу. И медленно-медленно мои ноги двинулись к раскрытым створкам. Я не знал, что стану делать, когда кого-нибудь увижу. Наверное, я бы выставил вперед жезл и постарался бы четко и внятно произнести слова-ключи, хотя в себе был крайне не уверен. Стены приближались. Я испуганно всматривался то в дыру ворот, то в промежутки между зубцами стен. Никого. Ни призраков. Ни чудовищ. Ни надписей. Меня не собирались добивать страхом, но я не верил никаким предзнаменованиям. Может враги ждали меня в засаде? С робеющим сердцем я переступил порог и ступил на замковую площадь. Она была залита черным веществом с блестящей пленкой поверху. На секунду я даже испугался, что подскользнусь и упаду. И добьет меня не страх, а издевательский смех врагов. Я подскользнулся и, каким-то чудом удержавшись на ногах, ждал насмешек и угроз. Но вокруг стояла тишина, какой не бывает нигде. Звуки моих шагов растворялись при касании пружинящей пленки. Постепенно я догадался, что вошел в замок не через главные ворота. Здание встретило меня глухой стеной. Лишь под высокой крышей тянулся ряд узких стрельчатых окошек. Никто не преграждал мне путь. Но мог ли я поручиться, что злые глаза не следят за мной из потайных ходов. Шаг за шагом я добрался до угла. После поворота я увидел небольшой скверик. Бывший скверик, поскольку деревья его скрючились и почернели, словно их сжимала в жарких объятьях огненная лапа. Но за покореженными деревьями виднелись завороты крыльца. К черным створкам двери вели две спирали. Я подбирался к правой. Здесь завершился мой путь, ибо ступеньки оказались чересчур высоки. Они не строились для гномов. Я уже говорил, что замки гномам никогда не принадлежали. Мне оставалось только стоять и смотреть на коричневые ступени, которые прошедшие века рассекли продольными трещинами, да на серые стены, которые не светлели даже в солнечных лучах. И тут от черных створок отделилась фигура, укрытая темным плащом до земли. На мгновение складки блеснули, ухватив лучи утреннего светила, но потом свет был безжалостно съеден и плащ снова налился беспросветным мраком, словно материал для его пошива предоставила Черная Луна. В эту секунду мое сердце чуть было не остановилось, а потом чуть не выскочило из груди. Мрачная фигура бесшумно проплыла по воздуху и замерла нал третьей ступенькой. Я протянул жезл вперед, готовясь сказать слова-ключи, чтобы голубая молния отбросила врага, а может быть уничтожила совсем... Гном судорожно сглотнул и смолк. - И что? - Я забыл слова. Я ведь их специально не учил. Не учили же их ни мой отец, ни мой дед, да и вообще никто на памяти всего нашего рода. Конечно, мне их вдалбливали в голову перед самым отбытием, но страшная ночь погасила их в моей памяти. Жезл был вытянут вперед, а я стоял и силился вспомнить хоть начало. Бесполезно. В мозгу бродили смутные обрывки, большинство из которых и рядом не стояло с заклинанием, складывавшимся в слова-ключи. - Враг испугался? Ну хоть вначале? - Не знаю. Как я могу знать, если у врага не было лица. Из под капюшона выглядывало нечто округлое, похожее на белесое яйцо, испещренное зелеными прожилками. Ни глаз, ни носа, ни рта. Никаких органов, по которым можно проследить реакцию. Потом в моем мозгу загремел голос. "Отдай жезл, - приказал он. - не тебе что-то менять. Тем более в этом замке." Я знал, что не мне. Я чувствовал, что следующим шагом он просто наступит на меня и раздавит. Голос исходил не от фигуры. Голос заполнял собой весь воздух от земли до неба... - И ты отдал жезл? - презрительно спросил Коля. - Отдал, - печально кивнул гном. - Громадная рука опустилась с высоты, прорвавшись сквозь складки плаща, и я положил жезл в ладонь, обтянутую черной морщинистой кожей. "Теперь иди," - праказал голос. Фигура вознеслась вверх, под самый козырек крыльца. Я так и не понял, то ли она снова спряталась на фоне черных створок, то ли она прошла сквозь двери. Но я ее более не интересовал, а мне здесь более делать было нечего. Страх соседствовал с пустотой и я поспешил уйти, мечтая никогда не видеть эти стены - свидетельницы моего бесславного поражения. - Как ты мог! - Коля более не имел в себе сил сдерживаться. - Отдать волшебный жезл. Теперь понятно, почему тебя хотели казнить. Да я бы сам тебя казнил на их месте! Да я бы никогда не принял за тебя ответственность, знай, кто ты на самом деле. Да я... Колинн кулак вознесся над столом, готовясь впечатать в полированную поверхность золотистое ничтожество. - Постой, - Лена сердито ткнула пальчиком в Колин локоть и склонилась над сжавшимся гномом. - Хватит про замок. Расскажи, как ты пробрался к нам. - Не знаю, - пожал плечами гном. - Я шел и шел. Ночи сливались друг с другом, а дни ничем не отличались от них. Помню только высоченные деревья, небо, скрытое развесистыми лапами веток, и две звезды - яркую и почти незаметную. А потом я почувствовал магию. Магия приближалась, целясь мне в спину. Я повернулся и заметил сияние, мелькавшее меж стволов. Пока оно еще находилось весьма далеко, но быстро приближалось. Это я понял по усилившемуся свету. Сначала я подумал, что наши маги выслали свою кару мне вдогонку. Бесполезно увиливать от направленной гномьей магии. Я забрался в кусты и улегся лицом в землю, укрыв голову руками. Я ждал смертельного укуса. Призрачное копье должно было впиться в мою спину и унести с собой жизнь гнома, не справившегося со своей миссией. Что-то с тихим свистом пронеслось надо мной. Я сжался. Свист повторился, затем еще раз. Я несмело приподнял голову. Мимо, сверкнув магическим светом, пронеслось белоснежное копье. Я еще не успел догадаться, что сей предмет был вовсе не копьем, как вслед мелькнул точно такой же, но оранжевого цвета. В сильном удивлении я посмотрел им вдогонку. Несомненно предметы являлись причиндалами какого-то мага, но что гномы таким не пользовались, я знал наверняка. Почти наверняка, потому что усердным читателем магических фолиантов меня все же назвать трудновато. Шестой предмет оказался белым. Седьмой тоже. Они летели по ночному лесу то исчезая, то снова заливая пространство вблизи себя магическим сиянием. Когда мимо пролетел оранжевый, я с ужасом увидел, что вовсе не деревья являлись помехой свету. Предметы просто растворялись в воздухе, чтобы вновь объявиться, но уже сотней шагов впереди. Когда рядом просвистел девятый, я вспомнил причину такого странного полета. Вещи, выхваченные из чужих миров и вновь отправленные обратно, не могут мгновенно прорвать границы. Какое-то время они летят, прошивая смежное пространство, словно два куска материи. Вопрос был лишь в том, на какой стороне закончится последний стежок. И тут мне впервые за многие дни полегчало. Мне выпал шанс на спасение. Здесь я уже ничего бы не смог потерять, а вот в другом мире... В общем, как тут выражаются в вашем телевизоре: пятьдесят на пятьдесят. Десятый предмет чуть не задел мое лицо. За одиннадцатый смело ухватились мои руки. Сильный рывок оторвал меня от земли и потащил вперед. Летящий меж миров не видит ни одного. Только яркий свет. Нестерпимо яркий. Такой, что невозможно выносить. Я и не вынес. А очутился на крыльце подъезда. Конечно, первой моей мыслью было спрятаться. А в убежище я вдруг поверил, что неспроста оказался именно здесь. Возможно, меня призвало какое-то могущественное существо. И когда Коля склонился надо мной, я не испугался... Правда, тогда я еще не знал, что на счет могущественного существа мне придется сильно разочароваться. Коля зло потер локоть, все еще ноющий после Лениного тычка, но ничего не сказал. Лена тоже промолчала. Она просто положила перед гномом все оставшиеся мандарины. Воцарилось молчание. То ОСОБЕННОЕ молчание. Не пустое и не тягостное. Хорошее и глубокое. Молчание, открывающее то, что стоит за нелепыми нагромождениями ненужных слов. Но ничто не вечно под Луной. Хоть под черной, хоть под золотисто-обыкновенной. Может ли долго длиться молчание в квартире, расположенной в центральном районе миллионного города? Многоголосье звуков словно вырвалось на свободу. Затархтел мотоцикл, а потом раздались переливы чьей-то потревоженной сигналазации. - Света, домой, - раздалось с улицы. - Ви-и-итя, - призывно заверещали с балкона третьего этажа. - Убила бы этого Витю, - покачала головой Лена. - Эва! - вскричал Коля, глянув на часы, - полодиннадцатого. Меня домой не пустят. - Не пустят, - проворчал гном. - Тебя-то как раз пустят. Коля развернулся к столу. Лена укрыла гнома барьером из своих ладоней. - Гнома я тебе не отдам, - серьезно сказала она. - Нужен он мне, - фыркнул Коля. - Ладно, побегу. Лена кивнула. Коля бежал через двор, но в душе видел себя смело поднимающимся по ступеням колдовского замка. Не одна, две фигуры, укутанные в черные плащи до земли, с противными яйцеобразными лицами молча шагнули навстречу Коле. Он протянул вперед два жезла и выкрикнул волшебные слова. Фигуры в ужасе отшатнулись и истаяли. Жезлы в Колиных руках походили на счетные палочки. Глава 15, в которой Коля строит планы мести Колю били за школой. Били молча. Не сильно, но очень обидно. По-деловому. Чтобы запомнил. Чтобы у него и в мыслях больше не возникало кидаться на кого-нибудь с кирпичом. И в первую очерель на Владяна, который пожаловался знакомым старшеклассникам, и те отвели Колю в специальное место, чтобы разобраться с накопившимися делами. Нужное место было между основным зданием школы и пристроенными к нему мастерскими. Мимо этого квадратного закоулка редко кто шастал, разве что неразумные первоклашки, которых никто по молодости лет не трогал. Почти никогда. С трех сторон к небу взметнулись стены. С четвертой эту маленькую площадку от посторонних взглядов заслоняли кусты аллеи боевой славы, посаженные предыдущими школьными поколениями. По углам бетонного квадрата рассыпались бутылочные осколки и бычки, из которых было выжато все, что только возможно. На самой середине стояли Коля и старшеклассник, который его бил. Собственно говоря, дракой происходящее назвать сложновато. Так, учеба. Старшеклассник не отличался ни развитой мускулатурой, ни ростом, ни умением наносить эффектные удары с разворотом, какие отпускает на все четыре стороны света непобедимый Жан-Клод Ван Дамм в своих фильмах и показательных выступлениях. Собственно говоря, поэтому старшеклассника сюда и привели, чтобы ему было на ком поучиться. Еще у старшеклассника в наличии имелась немерянная наглость, которая позволяла наседать на Колю. Коля такой наглостью не обладал, поэтому он только лишь пытался защищаться. А защищаться невозможно, если ситуация безвыигрышная. Руки скованы тоскливой обидой. Мысли искривлены неправильностью обстановки. Разве может хоть что-то считаться правильным, когда тебе достаются только боль, да обида? В голове лишь страх, да желание, чтобы все это закончилось поскорее. А оно не заканчивалось, оно затягивалось и затягивалось. И Коля поворачивался боком, чтобы не пнули в живот или между ног. Но его не пинали. Просто били, чтобы Колин противник вырабатывал в себе уверенность для будущих драк, когда по окрестным школам станут собирать бригаду бойцов, чтобы гонять нефоров. Уверенность старшеклассника подпитывалась и присутствием друзей, которые кольцом стояли вокруг дерущихся и следили "чтоб все было по правилам". Правила складывались не в пользу Коли. Толпа давила на него своей мощью. Кто-то лениво курил. Троица слева на ходу играла в "очко". На лацкане ближайшего к Коле старшеклассника ярко блестел значок, на котором улыбалось синюшное лицо под надписью "THE PRODIGY". И Коля знал, что он уже никогда не полюбит группу "THE PRODIGY", какой бы замечательной она ни была. Не полюбит с этой самой минуты, потому что у хороших людей не висят на пиджаках значки "THE PRODIGY". Они висят у тех, кто стоит вокруг и наблюдает, как Колина жизнь становится все отвратительнее и отвратительнее. Щека, по которой хлестнул старшеклассник, ныла. С каждой новой болью тоскливое одиночество становилось все невыносимее. Убегать нельзя. Ноги становились ватными, как только Коля представлял толпу, несущуюся следом. Толпу догоняющую и догоняющую успешно, ведь победа заранее была на их стороне. Да и бессмысленность побега вообще не вызывала сомнений. Потому что тогда учеба автоматически переносилась на завтра. И никто не поможет. Здесь такие законы: или дерись, или терпи, когда тебя учат. На этот раз Коле досталось по уху. Больно досталось. Он вскинул руку, чтобы защититься от следующего удара, но наливавшийся уверенностью старшеклассник легко отбил Колин блок и стукнул по подбородку. Колина голова смешно дернулась и все вокруг загыгыкали. Слева закончилась партия и потрепанные карты тасовались в очередной раз. Коля не смотрел на толпу. Коля краем глаза смотрел на пронзительно-голубое небо. Внутри Коли теперь жила только пустота, перемешанная с остановившимся временем. На глаза наворачивались слезы. Бледно-противное лицо старшекласника, которе и раньше казалось совершенно невыразительным, расплывалось. Коля сдерживался из последних сил. Плакать нельзя, потому что это - последняя ступенька, за которой уже невозможно чувствовать к себе уважение. Не можешь драться, так хоть не плачь. Или, по крайней мере, не сейчас. Старшекласник изловчился и ткнул Колю в нос. На землю закапали красные капли. Старшеклассник довольно улыбался. В его жизни сверкал триумф победы, звездный час. Он выигрывал и выигрывал с каждой минутой. Он мог стоять и беспечно выбирать, куда ударить в следующий раз. - Ладно, братан, хватит, - по-дружески хлопнул старшеклассника кто-то из толпы. - Он уже все понял. Круг разомкнулся, сбился в команду и отправился по своим делам, беспечным и веселым, оставив Колю на месте поражения. Из толпы вынырнула неприметная личность, пнула Колю на прощание и побежала к своим. Колин нос шмыгнул три раза подряд, чтобы убедиться, что кровь остановилась. Когда старшеклассники скрылись за поворотом, Коля отправился в другую сторону. Он прошел по школьному двору, где весело бегали друг за другом первоклашки. Неужели и он был когда-то таким же? И точно также беспечно носился по улицам, не заботясь, что откуда ни возьмись могут вывернуть Пашка и Владян или посторонняя компаха. Жизнь-то, оказывается, продолжалась. И ничего в мире не изменилось из за того, что кому-то за школой сошлось по роже. И сильно сошлось. Невыносимо смотреть сквозь слезы на чужое веселье. Это радоваться можно, не замечая ничего вокруг. А можно и замечая. Потому что теперь каждому встречному ясно: вот он, Коля - самый распоследний неудачник на свете. И будет за Колю стыдно и маме, и папе, если они узнают. А особенно - самому Коле. За себя. Но это вечером. Родители пока на работе, сестра в садике. Дома тихо и хорошо. И это неправильно! Всюду неправильно, где теперь тихо и хорошо! Где весело и безмятежно. Где ярко и празднично. Неправильно, потому что Коле сейчас до невозможности обидно и плохо. И Коля отправился бродить по городу. Теперь становилось заметно, что пришла осень. Несмотря на теплую погоду, желтая листва заполонила деревья. Изредка среди нее мелькали зеленые, подзадержавшиеся в развитии клочки. А листья срывались и срывались с деревьев, устилая дорогу перед Колей и за ним. И все дороги в городе. И дворы. И школьную территорию. И на следующей неделе Колиному классу снова предстоит расчищать желтые и бурые завалы на своем участке, потому что общий труд для школьной пользы должен, по идее, объединять. К счастью, школа осталась за спиной. Перед Колей простиралась улица с редкими прохожими. А в душе разгорался маленький уголек счастья от того, что завтра можно отсидеться в штабе. За выходные драка забудется под напором других, более значимых событий, и в школу будет идти не так горько. Слезы высохли, горечь тоже начинала исчезать, растворяться в наступившей свободе, но еще властвовала над Колей и затуманивала глаза обидой. Треугольник засветился надписью "Он приближается!!!" и снова погас до обычного состояния. Треугольник не понимал Колю. Никто не понимал Колю. Никто не мог помочь и хоть что-то поменять в этом мире. В такие минуты Коля отчаянно желал, чтобы с неба спустилась летающая тарелка и забрала Колю с собой в глубокий космос. Не одного чтобы забрала, а с Веней и Ленкой. Был такой фильм раньше - "Москва-Кассиопея", где группа школьников отправилась на звездолете к далекому созвездию. И не было на том корабле ни Пашек, ни Владянов. Коля задумался. Это у него все так в жизни плохо или у всех? И долго ли это еще протянется? Ничего, скоро он вырастет и тогда все будет по-другому. Как у папы. Правда, папа не лепит пластилиновые фигурки и не собирает коллекцию моделей автомобилей с открывающимися дверцами. Но он ведь сильный и веселый. И никогда не переживает. Когда Коля вырастет, он тоже будет сильным и веселым. И никогда больше не встретится с Пашкой и Владяном. Но до этого еще оставалось целых шесть лет. Поэтому Коля не отказался бы от летающей тарелки, если бы она спустилась с небес прямо сейчас и гостеприимно раскрыла бы свой люк перед ним. И Коля забрался бы в нее, туда, где узкие наклонные коридоры из металлических полосок и комнаты со стенами, на которых мигают тысячи разноцветных лампочек. Тарелка бесшумно закроет свой люк и унесет Колю к другим планетам, где живут другие люди, как в хороших фильмах и книгах. А напоследок из мощного бластера Коля испепелит мерзкого Владяна. И Пашку тоже. Потому что такие пацаны жить не должны. Но НЛО не опускаются в больших городах на почти пустых улицах перед мальчиками, которые их отчаянно ждут. Возможно, они прилетают только когда мальчики вырастают и НЛО им уже не нужны. Ведь папа, к примеру, не сядет в НЛО и не улетит ведь от мамы и от Коли, потому что он взрослый. И Коля не улетит. Или... Или улетит! Ведь если семь палочек запросто перенесли его в центр города, то, может быть, они доставят Колю и в космос! Если трех палочек вполне хватило на настоящий "Икарус", то семь палочек способны сотворить летающую тарелку. Пусть не огромную, а маленькую. Как в фильме про жандармов и инопланетян. Такой тарелки вполне достаточно для Коли, даже если с ним полетят Веня и Ленка. Они ведь полетят, не откажутся. И на этой тарелке найдется мощный бластер, чтобы разделаться с врагами. И больше не будет на свете ни Пашки, ни Владяна, ни мерзких старшеклассников. Особенно того, кто бил Колю. И того, кто пнул его после драки. Жаль, что Коля его не запомнил. Грусть исчезла. Колю наполняло неведомое ранее чувство могущества. Он словно поднялся над крышами и летел, рассекая грудью воздух. И он полетит! Прямо сегодня вечером и полетит. Только вытащит их дома свои волшебные палочки и сотворит на пустыре летающую тарелку. Надо срочно бежать в штаб и предупредить Веньку, что они сегодня улетают в космос. ПО-НАСТОЯЩЕМУ улетают! А потом заскочить к Ленке и позвать ее с собой. Но Коля не побежал. А вдруг не получится тарелка? Три палочки сумели вызвать "Икарус". Вызвать, а не сделать! Вряд ли в городе появился новый "Икарус" с новым водителем. Скорее всего, палочки подогнали к Коле совершенно обыкновенный, но подзадержавшийся в пути автобус. А ведь тарелка - это не "Икарус". Это посложнее будет, чем перенести Колю с автобусной остановки в центр города. Хватит ли на летающую тарелку семь палочек? Эх, если бы в руке у Коли находились еще те пять, которые сжег Владян. У Коли захватило дух. А ведь еще по одной палочке было у Веньки и Лены. Если бы ему удалось выцепить палочки у них, то их становилось бы целых девять. Девять палочек вполне могут соорудить летающую тарелку с мощным бластером. Впрочем, впрочем... Зачем Коле мощный бластер? Ведь он может расправиться с противным Владяном и без всякого бластера! Пойдет Владян домой, а на голову ему свалится кирпич. Или даже несколько кирпичей. Коля ясно представил, как это будет. Вот по карнизу старой довоенной пятиэтажки проходит извилистая трещина. Вот блок сцеметрированных кирпичей отваливается от карниза. Медленно. Так, что Коля может разглядеть каждую трещинку на каждом кирпиче. Отчетливее всего виделась серая лепешка старого цемента, вылезшая в щели, да так и застывшая навсегда. Кирпичи неумолимой глыбой летели вниз. Туда, где беспечно шагала маленькая фигурка Владяна, размахивающая сумкой, на которой шариковой ручкой были написаны названия самых известных RAP-групп. Владян возвращался из школы. И ничего-то он, дурак, не подозревал. На сердце у Коли стало невероятно легко. Проблемы решались. Скинуть блок кирпичей - это в пять раз проще, чем вызвать автобус. В десять раз проще. Тут и две палочки справятся. Но про Веню и Лену забывать не следовало. Палочки надо забрать. Ведь с девятью палочками Коля станет гораздо могущественнее, чем с семью. Ну почему, почему пять палочек уже не вернутся в Колины руки. Не вернутся никогда! Глава 16, в которой Лена отказывается расставаться с палочкой Лена смотрела на Колю своим пристальным взором и видела, что Коле от этого становится неуютно. - Зачем? - повторила она свой вопрос. - Надо! - повторил Коля свой ответ. Лена не отводила взгляд. Не было еще такого человека, которого она не могла бы переглядеть. - Да отдай ты ему, - миролюбиво предложил Веня. - Я же свою вернул. - Ты - это ты, - сказала Лена. - Почему у Коли должны быть все палочки? Это же наша общая тайна. А если я захочу чего-то сделать? - Скажешь мне, - хмуро пояснил Ленино будущее Коля, - я тебе сделаю. - Мне надо самой, - последнее слово Лена выделила специально, иначе Коля и до вечера не догадается, что палочка нужна Лене, и она не собирается расставаться с волшебством. - Зачем? - теперь к вопросам перешел Коля. Но Лена не собиралась отмалчиваться. - Сегодня я спускалась в подвал, - начала она. - Там живет собачка. Бездомная и голодная. Я ей представила две сардельки. Собачка была довольна. Ты ведь не стал бы спускаться в подвал, чтобы ее накормить? - Не стал бы, - ответил Коля. Коля не любил собак. И считал кормление животных на улице детской ерундой. Настоящие собаки живут или у хозяев или в питомнике. А те, кто живет на улице, кормятся на свалках и без всякой Лены. Лена придерживалась насчет собак совершенно иного мнения. Она знала, что домой ей собаку привести не разрешат, и поэтому не пропускала ни одной собачонки, скармливая ей свои бутерброды. Веня относился к собакам совершенно равнодушно. Но они с Колей всегда терпеливо ждали Лену, потому что каждый человек имеет право на слабости, тем более если этот человек - девочка. - Значит, не отдашь? - сердито переспросил Коля. - Отдам, - кивнула Лена, - если объяснишь, зачем тебе целых девять палочек. Почему-то Коле не хотелось раскрывать тайну зависимости волшебства от количества вертящихся палочек. Поэтому приходилось чуть-чуть приоткрыть свои намерения. - Разобраться кое с кем надо. - С кем? - спросила Лена. Тяжелый вздох Коли подтвердил, что он так и ждал этого вопроса, но крайне не хотел на него отвечать. - Да так... с одним пацаном, - не сдавался Коля. Большего никому знать было не обязательно. Ни Вене, ни Ленке. - А как разобраться? Коля перевел дух. По крайней мере не придется выдавать кандидатов на расправу. А о мести можно было расказывать подробно и красочно. - Обрушу дом на голову, - сурово сказал Коля. Ну, про дом он, конечно, погорячился. Но ведь Колины дела в Ленкиных глазах должны предстать грандиозными и зловещими. - Целый дом? - настороженно спросила Ленка. - Ну, - подтвердил Коля. Веня молчал. Он думал о чем-то своем и не мешал Коле. Ему было о чем подумать, ведь волшебная палочка с ним уже распрощалась. - А какой дом? - Девятиэтажный, - соврал Коля. Девятиэтажный дом не подходил. Кирпич будет слишком долго оттуда падать и Владян успеет увернуться. Да и говорят, что девятиэтажки строят не из кирпичей, а из железобетонных блоков. Целой стены для Владяна, пожалуй, будет много. С него достаточно и десятка прочно сцементировавшихся кирпичей. Лена заволновалась. Рядом с ними стояла всего одна девятиэтажка и как раз в ней жила бабушка. На седьмом этаже. И если Коля обрушит этот дом... А с палочками это будет раз плюнуть. - Нет, - сказала Лена. - Теперь я тебе точно не верну палочку. Если ты разрушишь бабушкин дом, то где моя бабушка будет жить? - Хорошо, - пошел Коля на мировую. - Если отдашь мне палочку, я разрушу другой дом. - Я не хочу, чтобы дом разрушался, - сказала Лена. - Любой дом. В любом доме кто-то живет. - Ну не дом, не дом, - разнервничался Коля, - просто кирпич. - Я не хочу, чтобы кирпич падал на голову. Все равно кому. Лена начала раздражать Колю. Впервые в жизни он понял, что она - самая обыкновенная девчонка. Ничем не лучше всех остальных девчонок. Ничем не отличающаяся от них, даром, что в штаб пролезла. Лена не могла его понять. Она не видела, что творилось у него внутри. Не ее били за школой, а Колю. И поэтому Коле без разницы были все дома в городе, ему требовалось только рассчитаться с Владяном. Раз и навсегда. Окончательно и бесповоротно. Она была только девчонкой. А Коля знал, что кирпич должен падать на голову. Вот если по городу ползет террорист, чтобы отравить воду или подзорвать важный объект государственного значения, то ведь просто замечательно будет, когда ему на голову упадет кирпич. А Владян был в тысячу раз хуже любого террориста. Ведь не террорист бил Колю, а старшеклассники по просьбе этого самого Владяна. - Помнишь, как ты мой портфель на шкаф забросил? - спросила Ленка не в тему. Коля помнил. Это было давно. Тогда он еще не знал, что Ленка быга Ленкой. Он сам тогда учился только в третьем классе. Он стоял в школьной раздевалке, а руки его сжимали портфель. Чужой портфель. Портфель второклашки с широко раскрытыми глазами. Она еще не понимала, как можно забрать и не отдать. Она стояла и ждала, когда Коля вернет ей портфель. А Коля смотрел на шкаф. Казалось, шкаф этот стоял здесь всегда. Каждый год летом его перекрашивали под цвет стен. В этом шкафу хранилась обувь, потерянная давно выросшими ребятами. Там можно было отыскать порванные кеды, ботинки с раззявленным носком, просившим каши, чешки для занятий ритмикой. Что такое ритмика, Коля представлял смутно. Он только знал, что когда мама училась в школе, у них по расписанию была ритмика. И на эту самую ритмику надо было надевать чешки. Обязательно. Иначе двойка. Странный предмет - эта ритмика. Но тогда Коля думал не о ритмике. Коля смотрел на верхушку шкафа, высоченную-высоченную. Конечно, какой-нибудь одиннадцатиклассник без труда дотянулся бы до верхушки, но Коля не мог. Зато он мог зашвырнуть туда чужой портфель. А мог и не зашвырнуть. Коля не знал, что выбрать, а второклашка ждала и почему-то была уверена, что портфель ей непременно вернут. Но Коля размахнулся и забросил портфель на шкаф. Так, что от него только уголок был виден. А потом развернулся и, не дожидаясь, пока малышка разревется, выбежал из школы. И на душе у него было какое-то странное, неописуемое чувство. Вот из-за этого чувства он и не любил вспоминать ту историю. С одной стороны что-то грело его внутри от того, что он мог взять и распорядиться чужой вещью. С другой стороны он не хотел сейчас смотреть ни на второклашку, ни на Ленку, которая из этой второклашки выросла. Возможно, из-за этого чувства он и запомнил тот случай, полностью уверившись, что Ленка давным-давно все позабыла. А вот не позыбыла, оказывается. - Долго тогда ревела? - через силу спросил он. - Совсем не ревела, - замотала головой Ленка. - Пришла Ирина Сергеевна и достала мне портфель. Но пока она его еще не достала, я думала, хорошо бы приехал высокий-высокий кран, зацепил бы тебя крючком, поднял бы над всеми домами, даже над самыми высоченными, а потом бы сбросил вниз. Я тогда в голове звала Незнайку, чтобы попросить у него палочку. Мне мама по вечерам как раз про Незнайку в Солнечном Городе читала. Я даже видела этот кран. Такой же, как у Вовкиного дома. Только в десять раз выше. Или в сто. Коля замолк. Он усилием воли отогнал неприятные воспоминания. Но палочка! Палочка так и осталась у Лены. Зашуршал спичечный коробок и оттуда весь в клочьях ваты вылез гном. Ему там Лена устроила мягкую постель. Он потянулся и неодобрительно уставился на своего бывшего хозяина. - Палочку у Лены забираешь? - проворчал он. - Все бы девочек обижать. Не слушай его, Леночка, не слушай. Гном становился... ну как взрослый. В глазах у Коли защипало. Гном тоже не поймет Колю. Никто его не поймет. - Да пошли вы все, - прошептал Коля, отчаянно лязгнул входным замком и вынесся в теплый осенний вечер. Захлопнувшаяся дверь отделила его от Лены, глядящей ему вслед, от гнома, нацелившегося на мандарин, и от Вени, продолжавшего размышлять о чем-то своем. Глава 17, которая повествует о первой встрече Коли с хозяином Темных Стекол Коля шел, глядя себе под ноги. Он привык глядеть себе под ноги, потому что внизу всегда попадалось чего-нибудь замечательное. В детстве Коля любил собирать на дорогах пуговицы. Они были маленькие и большие, с двумя дырочками и с четырьмя. А уж цвета пуговиц вообще невозможно было перечислить. Больше всего Коле нравились две маленькие полупрозрачные пуговки: розовая и ярко-зеленая. Через несколько месяцев у него уже скопилось несколько десятков пуговиц. Но на свою беду прочитал Коля "Белеет парус одинокий..." про Гаврика и Петю. И про игру в пуговицы. Тогда Коля еще любил поступать так, как известные книжные герои. А в том, что Гаврик и Петя были известными, сомневаться не приходилось. Ведь про них сняли целый многосерийный фильм. Коля тоже хотел, чтобы про него сняли фильм, но с ним не случалось таких удивительных событий, как с Петей и Гавриком. Ни тебе шпиков, ни раненых матросов, ни революционеров, которым Коля должен притащить патроны на чердак. Но в пуговицы поиграть можно было и без революционеров. Конечно, свинцовых бит не нашлось и их пришлось заменить обычными камнями. Но если после ударов биты знаменитые форменные пуговицы, звеня, отпрыгивали по сторонам, то Колины оставались лежать на месте, частенько при этом расколотые пополам. Коллекция стремительно сокращалась. И в один злосчастный день, находясь в глубоком проигрыше, Коля выставил розовую красавицу, надеясь немедленно отыграться. Но бита тут же отколола от ровного круга безобразный зубчатый кусок. И Коля потерял всякий интерес к злой игре. Он спрятал осиротевшую ярко-зеленую пуговку в мешок и старался больше не вспоминать о ней. Словно обидевшись за бойню, пуговки перестали попадаться на Колином пути. Но продолжали встречаться монетки, почти целые брелки, значки с гербами городов и детальки от самых невероятных конструкторов. Сегодня Коле явно не везло. Пустой асфальт с трещинами, если не считать растоптанных сигаретных окурков и смятых билетов на проезд в общественном транспорте. Все еще надеясь на удачу, Коля не отрывал взгляд от тротуара и поэтому не заметил встречного прохожего, пока не ткнулся в прохладную полу длинного серого плаща. Осторожно подняв голову он увидел пояс с серебристой пряжкой, а затем гладкий, словно приклееный воротник плаща. За воротником находился невероятно пышный бант, какому позавидовала бы любая девчонка из тех, что играют в куклы и прыгают через скакалку круглые сутки. Над бантом виделась короткая шея. Но главным было лицо. Невероятно бледное. И огромные очки. С непроницаемыми темными стеклами. "Вот очки, - пронеслось у Коли в голове, - а это стекла. А за ними тетя Фекла." Но неведомая тетя Фекла мухой вылетела из Колиного сознания. Да что тетя, все без исключения тети и даже девушки покинули Колины мысли, как только Коля опустил свой взор пониже темных стекол. Незнакомец не сердился на Колю, но и не улыбался. Губы его плотно были сжаты прямой линией. Коля застыл на месте. Таких личностей не встретишь на каждом шагу. Заметно похолодало. - Зздравсствуй, мальчик Коля, - сказал незнакомец, по-странному двоя "з" и "с". - Здравствуйте, - поздоровался Коля, так как несмотря на обиду оставался культурным мальчиком. - А откуда вы меня знаете? Коля не был самым культурным мальчиком в городе, какую-то часть культуры у него давно отвоевало любопытство. - Так уж получилоссь, - сказал незнакомец с виноватым видом. Коле даже стало его немного жаль. Ну не хотел этот субъект знать Колино имя, но не повезло, кто-то голосистый высмотрел и раззвонил, а теперь уж ничего не поделаешь. - Ничего, - махнул Коля рукой, прощая незнакомца, - знаете, и пускай. - Не печальсся, мальчик Коля, - сказал незнакомец, - ты тоже уззнаешь мое имя. Приготовьсся сслушать. Тебе, именно тебе, полеззно будет его ззапомнить. Коля приготовился. Он еще не знал к чему. То ли слушать, то ли убежать отсюда на самой реактивной скорости. - Я - хозяин Темных Стекол, - мрачно возвестил бледнолицый. - Я хорошо ззнаю тебя, Коля. Более того, мне иззвесстны вссе твои проблемы. И про Пашку сс Владяном я насслышан. И про то, что никто тебе помочь не может. Не так ли? Коля подозрительно посмотрел на обладателя столь странного прозвища. Пожалуй, следовало удирать. Хозяин Темных Стекол заметил перемену Колиного настроения. - Не бойсся, - мягко сказал он. - Ессли кто тебе и ссможет помочь, так только я. Коля все понял. Это был один из тех, что заманивают детей на свои квартиры и убивают их. А потом может даже съедают. Сейчас он предложит Коле пройти с ним. И больше никто никогда не увидит несчастного мальчика Колю. Вот про таких субъектов и думают родители, наказывая детям не разговаривать с незнакомцами. - Хотел бы ты, Коля, - хозяин приспустил очки и сощурил глаза в узкие щелки, - жить в ссовершенно другом мире, - голос звучал с прохладной, словно у ручья, затерянного в чаще, проникновенностью. - Крассивом и неопассном. Безз Пашек, Владянов и ззлобных сстаршекласссников. В таком мире, что сслушалсся бы каждого твоего приказза? Коля промолчал. Пусть даже незнакомец хорошо изучил Колину жизнь. Что с того? - Хотел бы, Коля, - утвердительно кивнул таинственный хозяин, - по глаззам вижу, хотел бы. И мы можем туда уйти. Мир безз сстраха. Мир безз боли. Твой ссобсственный мир. Ну вот, начинается. Коле нестерпимо захотелось уйти. Только не в мир без страха и боли, а свою собственную квартиру, где его ждут папа и мама. Он сам сделает свою тарелку и улетит на ней. Без помощи непонятного проводника с темными стеклами. - Меня ждут, - сказал Коля, открыто глядя в темные стекла, которые уже успели закрыть глаза-щелочки. - Как хочешь, мальчик Коля, как хочешь, - сказал хозяин Темных Стекол, уступая Коле дорогу. - А вот сс палочками эксспериментировать не ссоветую. Не надо. - С какими палочками, - Коля остановился и развернулся к обладателю серого плаща. - Вссе сс теми же, - незнакомец на секунду успел убрать очки и еле заметно подмигнуть Коле. - сс теми, что лежат в твоем кармане. Воссемь штук. Я не ошибсся. Коля автоматически хлопнул по карману и понял, что выдал себя целиком и полностью. - Так вот, мальчик Коля, - голос хозяин