а приободрился, но все впечатление портила мертвая линия губ. - Ессли кирпич проломит Владяну голову, то те, кому положено, непременно ззаинтерессуютсся, почему это сс крыш падают кирпичи. И те, кому положено, найдут мальчика Колю. Что сскажет мальчик Коля тем, кому положено? Коля не знал, что он скажет. Вся история начала представать перед Колей в каком-то совершенно невыгодном свете. - Вот видишь, мальчик Коля, - хозяин Темных Стекол оказался совсем рядом. - Не так-то вссе проссто в этой жизни. Чтобы исчезз Владян и чтобы никто, ссовершенно никто не всспоминал о нем... Не этого ли ты хотел, мальчик Коля? Но тут тебе не помогут палочки, ссовссем не помогут. В палочках желательная магия, а тут нужна ззабывательная. Разз, и вссе ззабыли про Владяна. И про Пашку ззабыли, ессли ты только ззахочешь. - А за это я должен отдать вам свои палочки, да? - Коля стоял с таким видом, словно Буратино, говорящий Лисе Алисе и Коту Базилио: "Нашли дурака!" - Маленький ты еще, мальчик Коля, - прямая линия губ на самое маленькое мгновение улыбнулась кривой односторонней улыбкой. - Ты думаешь, что палочки дадут тебе ссилу? Нет в палочках ссилы! Палочки - это воззможноссти и только воззможноссти. А ссила, она в другом, мальчик Коля, ссовершенно в другом. - А в чем сила? - спросил Коля, ежась от холода. Ответ его не интересовал, но Коля боялся тишины. Когда рядом стоит хозяин Темных Стекол, то тишина кажется мертвой. - Вссе в ссвое время, мальчик Коля. Уззнаешь и о ссиле, - хозяин Темных Стекол повернулся и шагнул прочь. Коля смотрел ему вслед. - Только не ссвязывайсся с принцесссами, - глухо донеслось до него. - Помни, либо дорога в твой мир, либо принцесссы. Голос уже не пугал, а убаюкивал. Казалось, хозяин вот-вот исчезнет за дальним поворотом. И вдруг Темные Стекла вновь блеснули совсем рядом, отражая огни люстры первого этажа. - А нассчет мира подумай. Мир предлагаю хороший, мальчик Коля, ззапомни это. ПО-НАСТОЯЩЕМУ хороший. Хозяин повернулся и быстро зашагал прочь. Серый плащ на глазах темнел, сливаясь с вечерними сумерками. Коля потоптался на месте и направился к своему двору. "Верни друга," - посоветовал ему треугольник. Но чтобы вернуть, надо сначала потерять, а перед этим еще и найти. А Коле не хотелось искать, ему хотелось домой. - О! - воскликнула мама. - А мы тебя так быстро и не ждали. Думали, опять допоздна просидишь в своем штабе. - А не сыграть ли нам, Николя, по такому случаю партию в шахматы? - спросил папа, потирая руки. Все в квартире выглядело таким привычным и родным, что прохладную пустоту в Колиной груди заполнила необъяснимая теплая волна. И в этой волне растаяла обида на далеких старшеклассников и не сумевшую его понять Лену. Таинственный хозяин Темных Стекол превратился в плоскую ненастоящую картинку. Забылся и пропал. Забылись даже и восемь волшебных палочек, прятавшихся в кармане Колиной куртки. Глава 18, в которой Веня обдумывает свою невеселую жизнь И снова не спалось Вене. Крысомуммии сидели на бортиках кресла и разглядывали Веню красными немигающими глазами. Разглядывали неторопливо, по-хозяйски. "Предатель!" - безмолвно говорили глаза. И нечего было сказать им в ответ. Крысомуммии вовсю шныряли по комнате и нельзя Вене встать и вышвырнуть их одним рывком. Шорохи были заодно с крысомуммиями. "Предатель!" - шептали они. А от шепотов нельзя было спрятаться, даже если заткнуть оба уха подушкой. Днем Веня был самым нормальным мальчиком. Да что нормальным! Самым что ни на есть положительным мальчиком был Веня днем. Мальчиком, который не опаздывает в школу, не забывает вторую обувь дома. И даже если уж отвечает по географии, то отвечает на "отлично". Ночью все менялось. Раньше Веня просто боялся и не спал. Теперь он боялся по делу. Каждое утро он шел в школу с тайной опаской. Глаза зорко смотрели в толпу, вливающуюся в школьные двери, и боялись отыскать Колю. И в то же время страстно желали его найти, чтобы уж точно убедиться, что и этой ночью ничего страшного с Колей не случилось. Коля поворачивался к Вене, и Венино сердечко замирало в ужасе. "Предатель! - грозно восклицал Коля. - Ты выдал мой адрес! И хозяин Темных Стекол разыскал меня сегодня ночью!" Коля отодвигал от шеи воротник рубашки, показывая глубокий багровый шрам с рваными краями. Но все это проносилось лишь в Вениной голове, проносилось за какие-то доли секунды, чтобы почти стать реальностью. И все же не успеть ей стать. А на самом деле Коля улыбался, будто видел самого лучшего своего друга. Возможно, с его стороны это выглядело именно так. С Колей ничего не происходило. Гном спокойно жил у Ленки, лопал свои мандарины. А Веня не спал. Посреди ночи наступал момент, когда лежать в темноте становилось невозможно. Тогда Веня вздыхал, предупреждая крысомуммий, и тащился в ванную комнату. Крысомуммии прятались под кроватью в Венино отсутствие. На бабушку крысомуммии не реагировали. Бабушка в них не верила и поэтому для нее крысомуммии не существовали. Возможно, для крысомуммий не существовало бабушки. Но это уже неважно. Главное, для них существовал Веня. Именео его они сторожили во тьме, пялясь колючими бусинками красных глаз. Они жили в темноте. Включив свет в ванной комнате и надежно заперев дверь, Веня отдыхал от ночных страхов. На всякий случай за ванну Веня прятал свое единственное настоящее оружие - старый консервный нож. Его изогнутый язычок напоминал Вене выступ, на котором крепились шасси, под фюзеляжем самолета Дыбовского. Много раз за ночь Веня дотрагивался пальцем до острия и на душе становилось чуть поспокойнее. Но сидеть просто так было невыносимо долго. Тогда Веня вставал на цыпочки и доставал из глубин встроенного шкафа ворохи старых пожелтевших газет. Шевеля губами, читал Веня странные названия и мысленно перекатывал слова, иногда разбивая их по слогам. "Социалистическая индустрия", "Правда", "Советская Россия", "Звезда", "Учительская газета" (вот смехота, для учителей была своя, особая газета). Но чаще иных встречалась "Вечорка". Древняя, аж за семидесятые годы, когда Вени и на свете не существовало. Газеты хранились для ремонта и прочих хозяйственных целей. Но ремонт все откладывался и откладывался по непонятным для Вени причинам. А Веня любил ремонт. Во время ремонта все вещи сдвинуты и можно поиграть в лабиринт Минотавра. И спать приходилось в самых неожиданных местах. Эх, начал бы папка ремонт, так все проклятущие крысомуммии разбежались бы из квартиры, как тараканы, как во время последнего ремонта, когда начали отрывать старые обои на кухне. Нет, ремонт бы Вене однозначно не помешал. Но ни Веня, ни газеты так его и не дождались. Оставалось объединиться в команду, чтобы ночные часы тянулись не слишком долго. Особенно Веня любил раздел юмора, изредка мелькавший на последней странице. Там всегда было над чем подумать. "Все 5 000 номеров нашей газеты собрал в своей домашней коллекции наш постоянный читатель В. Пузиков. Подобным собранием не могут похвастать даже такие известные хранилища, как библиотеки Оксфордского и Гарвардского университетов." Где они, этот Оксфорд и Гарвард? Почему не смогли собрать все номера? Живут ли там крысомуммии и кто их боится? В голове роились вопросы, на которые изредка возникали ответы. А потом Веня обводил глазами обширную стопку газет. В эту минуту и ему хотелось собрать все 5 000 номеров. Но хватало одного оценивающего взгляда, чтобы незавидная участь далеких университетов становилась отчасти и Вениной. Прочитав смешные истории и разглядев карикатуры, Веня убирал газету обратно в стопку. Он погружался в раздумья, но так и не понял, почему нельзя печатать юмористический раздел в каждом номере. Когда юмор заканчивался, Веня переходил на третью страницу. Там, прижавшись к правому краю, находилась колонка с веселыми художественными повестями. Они оказались самым настоящим спасением. Плохо было только то, что повести разбивались на части. Приходилось сначала вести отбор нужных номеров, затем раскладывать их по порядку и уж только тогда приступать к чтению. Иногда необходимый номер отсутствовал и Веня грустил. Особенно ему понравилась повесть про молодого вратаря, который раньше работал в церкви, а потом решил уйти в большой футбол. Его отыскал начальник новой команды с непонятным названием "Питатель". А по лесным дорогам там ездил маленький тракторчонок с водителем, постоянно влипавшим во всяческие интересные дела. А еще Веня не отказался бы перенестись к летчикам. К военным или даже полярным. В далекие тридцатые годы, когда любой, считавший себя интеллигентным человек, обязан был совершить не менее десяти прыжков с парашютом. И Веня не испугался бы. Веня прыгнет и десять, и сто раз. Ведь прыгать с парашютом - это совсем не то, что бороться с непобедимым хозяином Темных Стекол. Веня погружался в те светлые миры и на время переставал верить в свои страхи. Он забывал крысомуммий с их грозным повелителем. В тех мирах были яркие солнечные дни, честные, сильные, уверенные в себе и в жизни люди, совершенно не сверхъестественные, но тем не менее захватывающие события. И ни капельки, ну ни единой капелюшечки предательства. Грустно было только возвращаться обратно, в маленькую комнату с ванной и унитазом, с полочками и шкафчиками, с газетами и журналами. Грустно было потому, что к утру приходилось выбираться обратно и тащиться в остывшую постель под бдительный надзор крысомуммий. Веня успевал заснуть, чтобы через полчаса или час его поднимали в школу. На уроках он сидел отчаянно борясь со сном и едва выдавливая нужные учителю фразы. Учителя не верили в крысомуммий. Учителям надо было только, чтобы Веня исправно учил уроки. И он учил. По литературе проходили Есенина. Веню поднимали и он сквозь полудрему бубнил заученные строчки. Нивы сжаты, рощи голы, От воды туман и сырость. Колесом за сини горы Солнце тихое скатилось. Веня грустно смотрел на ряд портретов великих русских писателей и обращался то ли к ним, то ли к потолку с шарами-плафонами, забрызганными известкой во время летнего ремонта. Дремлет взрытая дорога. Ей сегодня примечталось, Что совсем-совсем немного Ждать зимы седой осталось. Изображения великих людей расплывались и сочувственно подмигивали Вене. И Есенин, и писатели-классики жили в далеком мире прошлого, где всегда было место подвигу, где не существовало никаких крысомуммий и хозяев Темных Стекол. Враг был зрим и ощутим и с ним боролись сообща, чтобы в перерывах между непримиримыми схватками любоваться родной природой и вздыхать от восхищения. Ах, и сам я в чаще звонкой Увидал вчера в тумане: Рыжий месяц жеребенком Запрягался в наши сани. Стихотворение закончилось, но Елена Игнатьевна не торопилась садить Веню на место. - А почему ты выбрал именно это произведение? - сверлила она взором Веню. Веня молчал. Причина Вениного выбора учительнице не понравилась бы. - Наверное, тебя тронули красоты природы, - немного заученным голосом твердила Елена Игнатьевна, а потом глаза ее заблестели и она принялась декламировать последнее четверостишие. Веня молчал. Он уже рассказал все, что мог. - Ведь так? - уточняла учительница. Веня молчал и утвердительно кивал в такт Елене Игнатьевне. И душа-то у него сопутствовала изучению именно этих строк. И время-то над ними не властно. Да-да, именно так. Венин кивок подтвержал каждое новое предложение. Врать сил уже не оставалось. Ведь не говорить же учительнице, что заученное стихотворение оказалось в томике Есенина самым коротким. - Хорошо, садись, - радовалась Елена Игнатьевна. В далеком журнале появлялась пятерка, а Веня садился и снова вступал в продолжительную борьбу со сном, терпеливо ожидая звонка на перемену. На перемене он выискивал взором Кольку, ждал мрачных вопросов и придумывал оправдания. Но Коля подбегал шумно и радостно, словно в эти моменты с его плеч сваливался тяжелый груз. Он заговорщецки шептал Вене в ухо, что Лене снова приходится упрашивать маму купить очередной килограмм мандаринов, потому что вредному гному не нравятся мандарины, доставленные с помощью палочек. Что он, Колька, тоже собирается купить гному мандаринов на сколько хватит денег и что неплохо было бы и от Вени получить мандарины, так как гном все-таки общественный. Веня соглашался и обещал купить мандарины, хотя по идее надо было попробовать сделать деньги и уж на них покупать и мандарины, да и вообще все, что душе угодно. Но эти рассуждения, да и любые другие, не покидали Вениного рта, испуганный взгляд смотрел не в глаза Коле, а буравил доски коридорного пола. Вене казалось, что на самом деле Коля уже давно знал про предательство и только выжидал момент, чтобы оглушить Веню своим знанием. Момент подходящий. Такой, чтобы Веня был не готов, чтобы не смог высказать свои оправдания. Такой, чтобы и Ленка была рядом, и гном. Поэтому боялся Веня идти в гости к Ленке, боялся встречаться с гномом. И в штаб он шел крайне неохотно. Даже рисование самолетов почему-то теряло свою прелесть. Теперь Веня сидел дома и со страхом наблюдал, как темнеет за окнами, как бабушка готовит на кухне ужин, как заканчивается программа "Время" и папа с мамой готовятся ко сну. Самыми счастливыми вечерами для Вени становились те, когда родители засиживались у телевизора. Сквозь неплотно прикрытую дверь пробивался лучик живительного света от люстры, а из большой комнаты доносились приглушенные голоса актеров. Дрема охватывала Веню и он счастливо проваливался в сон. Но посреди ночи сон прерывался и Веня снова оказывался в совершенно темной комнате, набитой смутными силуэтами вещей, шорохами и крысомуммиями. Сон исчезал напрочь, как ни старался Веня поднапрячься и снова вызвать то необъяснимое состояние перед сном, когда все вокруг смазывается и превращается во что-то мягкое и теплое. "Предатель!" - звучало в Вениной голове, и мысли становились ясными, как на контрольной по алгебре, когда в доставшемся варианте примеры слишком простые. "Предатель!" - беззвучно раскатывалось в пустоте, которая сжималась и разжималась внутри у Вени. И заснуть не получалось. И спастись тоже. Новая ночь. Новые мучения. И Веня вел нескончаемый отсчет минутам, чтобы в тот самый момент, когда хозяин Темных Стекол должен проявиться из тьмы и заставить Веню совершить еще что-нибудь ужасное, вскочить и броситься в ванную комнату, где на желтых страницах черные буковки составляют мир добрых, хороших людей. Глава 19, в которой рассказывается о прибытии принцесс и новом появлении Золотой Капли "До встречи," - сказал треугольник и Коля напугался. Но серебряное волшебство не исчезло. Чуть погодя к первой надписи добавилось "с тобой". Потом треугольник видимо вспомнил , что на дворе выходной день, и на покачивания не реагировал. Воскресенье таяло с каждой минутой. Оно горчило не так, как последний день лета, но все равно становилось обидно, что уже завтра этот огромный и необъятный мир вновь сузится до мрачных школьных коридоров. Коля даже минут пять повертел палочками, загадывая, чтобы ему не надо было ходить в школу. Но ничего удивительного рядом не случилось, и Коля не знал, сработало ли волшебство или нет. Хозяин сказал, что палочки могут сделать не все. В палочках желательная магия. Какая магия нужна для того, чтобы не ходить в школу, Коля даже и не догадывался. Однако, он чувствовал, что магии бывают разные. Месяц назад Венька водил его в гости к своему брату. Брат уже давно вырос и жил отдельно. Коля не очень запомнил ни где живет Венькин брат, ни какая у него квартира. Это все были мелочи, потому что на свелом столе с пристроенными полосками у Венькиного брата стоял настоящий компьютер. Коля до этого никогда не играл на настоящем компьютере. Время, сожранное сидением за Серегиной "Сонькой", Ванькиной "Сегой" и Борькиным "Денди-Юниором", исчислялось неделями. Но компьютер - это вам не приставка. Он и выглядел совершенно иначе. Играть на нем посложнее, потому что игра досталась длинная и непонятная. Надо было строить замок и всякие нужные домишки, а затем завоевывать шахты с золотом и самоцветами. У Коли даже стало получаться управлять четырьмя своими рыцарями, скачущими на лошадках по карте неизведанной страны, но тут из зачерненного пространства стали прибывать чужие герои, которые завоевали у Коли пустой город, так как все войска у него были брошены на отвоевание совершенно необходимой шахты с рудой, охраняемой кентаврами. Коля так и не сумел отвоевать свой город обратно. Но он хорошо запомнил, что пользовались магией там совершенно разные существа. Колдуньи, волшебники, маги и повелители мертвых с некрасивыми синими лицами. Каждый из них имел свою магию. Значит и Колины палочки не пригодились бы кому-нибудь из них. А ведь на свете существуют еще и ведьмы, и ворожеи, и баба-яга, которые в игре не успели объявиться возле Колиного замка. Да мало ли еще кто. Кем делали Колю палочки? Он не мог понять. Воскресенье получалось долгим. Время не летело, а тянулось. Пойди Коля в штаб и встреться там с Венькой и Леной, оно промелькнуло бы незаметно. Но Коля не хотел мириться. Нет, они еще узнают, как жить без Коли. Тогда-то они поймут. А сейчас Коля не хотел их даже видеть. Штаб был далеко-далеко, а Коля сидел в пустынном переулке, где напрочь отказался работать волшебный треугольник. Конечно, Коля мог пойти в штаб и сидеть там, заявив, что раз он придумал, как обустроить это местечко, то оно только его и больше ничье. И Веня с этим согласился бы. А вот Ленка нет. У, вредина! Она сама выгнала бы Колю, если бы захотела. Поэтому Коля сидел на клочке травы возле утоптанной тропинки и время от времени вертел палочками. Он уже успел создать и съесть пять мороженок, три шоколадных батончика, полмешочка пастилы и нежную розоватую зефирину. Возле Коли стояла почти пустая бутылка "Спрайта", тоже вызванная из ниоткуда. А Колины пальцы то и дело касались маленького красно-синего грузовичка. Того самого, что похитили давным-давно. Теперь он стоял рядом, но почему-то не радовал Колю. И было немного непонятно, из-за чего тогда так сильно расстроился маленький Коля. Из-за простой машинки? Или тогда она была не простой? Но Коля не помнил, что было тогда, а сейчас ему хотелось совершенно других вещей. Воскресенье превратилось в день подарков. Маленьких, но приятных. Большие подарки делать нельзя. Большие подарки могли сооружать только взрослые, которых никогда никто не спрашивает, откуда взялась та или иная вещь. Час назад Коля все-таки не выдержал и попробовал сделать себе компьютер. Но палочки не помогли. И снова было непонятно почему. Потому что силы у них не хватало? Или потому что Коля нечетко запомнил компьютер Венькиного брата? А смазанная картинка в его голове плохо напоминала эту штуковину. Но Коля не огорчался. Все равно Коле никто бы не разрешил притащить компьютер домой, даже если бы тот получился такой, какой надо. Вот если бы у Коли была собственная квартира... Коля мысленно представил ее, но палочками пока не крутил. Да, весьма неплохо иметь свою квартиру. Тогда и штаб становился ненужным. А уж какими бы вещами Коля ее обставил... Нет, Коля вздохнул, вряд ли палочки сумеют ему помочь. Или сумеют? Квартира - это уже не штаб. Квартира - это свой собственный мир. Не об этом ли ему говорил хозяин Темных Стекол. А еще хозяин говорил Коле не думать о принцессах. Вот поэтому Коля сидел и думал как раз о них. Ну невозможно не думать о принцессах, если о них приказано не думать. Тем более, само слово "принцессы" звучало загадочно и по-сказочному. Принцессы вырастают из девчонок. Только почему-то не из всех. Коля не знал, как отличить тех девчонок, которые станут принцессами от тех, кто принцессами не вырастут, зато научатся ловко упрятывать в банки помидоры и огурцы. А из парней зато вырастают принцы. Вернее, раньше вырастали. Потом парням запретили вырастать в принцев и стали выращивать из них пионеров. А из пионеров принцы не получаются. Из пионеров иногда получаются космонавты, но чаще всего - комсомольцы. Такие, как Колин запа, который ну ни капельки не переживает, что был не принцем, а пионером. Теперь про пионеров забыли, и Коля не знал, можно ли сейчас расти так, чтобы в один прекрасный день проснуться самым настоящим принцем. Могут ли палочки сделать Колю принцем? А вот из Ленки принцесса получилась бы. Коля вздохнул. Несомненно получилась бы. Окончательно и бесповоротно. Без всяких палочек. И получится! Вот вырастет Ленка и станет принцессой. Будет ходить в длинном и пышном платье, как Золушка на балу. И Ленка тогда на бал поедет. Только вот на карете сейчас ездить не разрешается. А как она поедет в троллейбусе в таком платье? Коля силился представить и не мог. Со всех сторон выходило, что в троллейбусе такое платье помнут и затопчут. Получалась нестыковочка. Постойте, постойте. Но ведь и сейчас есть принцессы. Только они неинтересные, потому что уже взрослые. Коля их даже в "Новостях" по телевизору видел. А в "Новостях" не врут. "Новости" - это вам не "Спокойной ночи, малыши!" Информационную программу "Время" и показывают специально после "Спокойной ночи, малыши!", чтобы малышня с детства училась отличать, где Филя с Хрюшей и Степашкой, а где бывший премьер-министр Степашин, совершающий визит на уровне глав правительств. Интересно, что бы сказали в "Новостях" про Колю и про его волшебные палочки? Ах да, принцессы... Ну вот, опять вспомнились и никак не отвяжутся. Принцесс тоже показывают в "Новостях". Только редко. Потому что их меньше осталось, чем каких-нибудь министров. К тому же министры умеют придумывать каждый день что-нибудь новенькое. Пусть скучное и непонятное, но новенькое. Вот и показывают их по телевизору каждый день. А принцессы умеют только кататься на яхтах и горных лыжах. А еще они умеют быстро менять своих друзей. Коля знал, что он, когда вырастет, тоже научится менять друзей. Может быть так же быстро, как и принцессы. Тогда и Колю будут показывать по телевизору. Но сейчас он совершенно не представлял, на что в этом мире можно сменять Веньку или Ленку, хоть она и зажилила последнюю девятую палочку. И тут захотелось Коле увидеть принцессу. И не одну. Но только не взрослую. Взрослая принцесса, появись она тут, сразу раскапризничалась бы. Ведь Коля жил в таком городе, где нельзя кататься ни на яхтах, ни на странных горных лыжах, у которых тяжеленные лыжные ботинки из пластмассы. А если принцесса захочет меняться? А если она попросит взамен Веню? Нет, такие принцессы Коле не нужны. А палочки уже плясали в Колиных руках. А палочки уже крутились, выписывая замысловатые выверты в руках мальчика, сидевшего в пустынном переулке огромного города, над которым полыхал багровый закат. И тянулось время, и было его столько, что хватило бы на много-много принцесс, если бы только сумел бы Коля и его палочки вызвать их в этот огромный город. Хотелось Коле увидеть самую настоящую принцессу. Только как их представить, этих принцесс, если не похожи они на взрослых. И не похожи на детей. На что похожи такие принцессы? И что похоже на таких принцесс? Палочки замерли в окоченевших от удивления пальцах. На утоптанной тропинке перед Колей лежали ручки. Четыре яркие корейские ручки: багряная, розовая, нежно-голубая и ярко-зеленая. Замерло у Коли сердечко, а палочки крутанулись в последний, но самый главный раз. И исчезли ручки. Вместо них на самой обыкновенной утоптанной тропинке в самом обыкновенном безлюдном переулке самого обыкновенного города-гиганта стояло четыре девчоночки в ярких платьях, с пышными разноцветными волосами, крошечными острыми носиками и пухлыми губками, как у самых дорогущих куколок из магазина. Весьма капризными губками. Таким капризными, что сердечко у Коли моментально сдвинулось с места и учащенно забилось от волнения. Принцессы... А это несомненно были принцессы. Потому что скажите вы мне, кто еще может появиться из разноцветных корейских ручек, которые и сами по себе красочны и необычны. Принцессы появились ПО-НАСТОЯЩЕМУ. Убедительнее всего это доказывал тот факт, что дяденька, куривший на втором этаже, поменял направление взгляда. Раньше он буравил окна противоположного дома, а теперь неодобрительно косился на разноцветные волосы принцесс. Он не кричал, не хватался руками за голову, не выронил сигарету от удивления, а продолжал курить и наливаться недовольством за современную молодежь. И большего доказательства реальности принцесс Коле не требовалось. А принцессы не улыбались своими капризными губками. Они настороженно смотрели на Колю и, краешками глаз, на дома с обсыпавшейся штукатуркой. Настоящим принцессам нельзя бестолково вращать головами по сторонам. Коля тоже не вращал головой. Губки он надувать не умел, а радоваться боялся. Он вызвал принцесс сюда, в реальный мир, и совершенно не знал, что с ними делать дальше. Взрослых принцесс обычно встречают на аэродроме солидные дядьки в строгих костюмах. Играют военные духовые оркестры. А люди, высовывающиеся из-за плеч милиционеров с непроницаемыми лицами, размахивают флажками и радуются. Может быть палочки и сумели бы соорудить Коле аэродром, да только не поместился бы он в этом переулке. И не нужен аэродром ни Коле, ни прибывшим из сказки принцессам. Дядька докурил, сбросил бычок вниз и ушел за стеклянную балконную дверь. Коля даже пожалел, что аэродром не успел появиться. Вот тогда бы дядька точно закричал бы. Дядьки всегда кричат, когда видят аэродромы. А на принцесс не кричат. То ли не знают, что делать с настоящими принцессами, то ли не верят в них. Окончательно и бесповоротно. Но Коля-то не был взрослым дядькой, который только и умеет, что бросать бычки с балкона. Коля не читал ни исторических, ни рыцарских романов, в которых благородные сеньоры то и дело припадали на одно колено и обращались к принцессам "О! Ваше Высочество!" Коля считал себя самым обычным пацаном. Поэтому он шумно шмыгнул носом, так как постеснялся утереться рукавом в присутствии сказочных персонажей, и спросил хриплым от волнения голосом: - Штаб мой видали? Головы принцесс образовали полукруг, а взгляды вонзились в одну точку. Точкой этой был Коля, переступающий с ноги на ногу от волнения. Чтобы принять совсем уж солидный вид, Коля шмыгнул носом еще раз и уставился в землю. Хоть принцессы и не обычные девчонки, а все равно глазеют так, что хочется от стыда провалиться сквозь землю, хоть и стыдиться Коле совершенно нечего. - Нет, - раздался хор из четырех девчоночьих голосов. - А нам туда можно? - Да легко! - ободрил их Коля. - Бежим прямо сейчас. - Бежим, - сморщила носик голубенькая принцессочка. - Мы его обгоним, правда, девочки? - Его-то? - покосилась на Колю зелененькая и лицо ее стало презрительным. - Такого запросто. - Да я... - завозмущался Коля. - Молчи уж, спортсмен, - оборвала его розовая. - Показывай, где твой штаб, - направила Колю от слов к делу багряная. Коля не стал спорить. Даже по Ленке сразу понятно, что с девчонками спорить бесполезно. А ведь Ленка еще не превратилась в принцессу. Настоящих-то принцесс вообще переспорить нереально. Да Коле и не надо. Не для того же появились принцессочки, чтобы поскандалить с Колей. И Коля, не тратя лишних слов, стартовал, сразу же набрав приличную скорость. Он бежал, ухватив второе дыхание. Ведь принцессы появились. Ведь принцессы пока не собирались менять Колю на что-то или кого-то, хотя уже не раз и не два могли провернуть такую операцию. Вон их сколько, целых четыре! А Коля еще бежит впереди них, а Коля сейчас покажет им штаб, а в штабе они просидят до самой темноты и перед возвращением домой они вместе с Колей увидят далекие огни большого города. Вот удивятся родители, когда Коля предъявит им принцесс. Папа наверняка похвалит. Ведь далеко не каждый сумеет отыскать в жизни НАСТОЯЩУЮ принцессу, а Коля вот отхватил сразу четырех. Неизвестно почему, ведь на принцессах были надеты пышные длинные платья, но вся четверка быстро вырвалась вперед. Коля, хватая воздух, ускорился как только мог, но скорость не спасала. Наверное, принцессам положено быть первыми. Наверное, поэтому им и запрещают выступать на всяких там олимпиадах, потому что тогда они отхватят все медали и мастерам спорта международного класса не достанется ни одной. А мастерам ведь тоже охота медальку, пусть даже бронзовую. Если уж не получилось родиться принцем там или принцессой, то хоть олимпиаду выиграть надо, а то зачем тогда и на свете жить? А принцессочки легко бежали перед Колей и весело щебетали что-то неразборчивое то ли на птичьем языке, то ли на своем принцессочьем, то ли на обыкновенном девчоночьем, ведь ни один нормальный пацан не поймет этих девчонок, хоть они в ухо ему ори. А принцессочки словно летели по воздуху, чуть касаясь земли острыми носочками своих туфелек. А потом они взяли и исчезли. Коля даже поперхнулся глотком воздуха и остановился, то открывая, то закрывая рот, словно рыба выброшенная на берег. Принцессы не исчезли бесследно. Вместо них на утоптанной земле врассыпную валялись четыре разноцветные ручки. Впереди всех лежала зелененькая. Еще чуть-чуть и она бы вывернула на тропинку, ведущую к штабу. Колину грудь жестким кольцом охватила обида. Словно его пригласили на праздник, а потом передумали. Словно жесткая безжалостная рука вцепилась Коле за шиворот и вышвырнула из теплой сказки, куда ему посчастливилось проникнуть. Но мы еще посмотрим! Мы еще поборемся! Палочки завращались в Колиных руках. Ручки продолжали безвольно лежать на земле. Они не желали превращаться в принцесс. Никакая сила не могла заставить их снова стать прекрасными девочками. Слезы выступили на глазах. Теперь Коля не злился бы даже на их девчоночью вредность и задиристость. Но неведомым силам, подарившим мальчику несколько минут чуда, стало недосуг заниматься Колиными проблемами. И ничего, совсем ничего не мог изменить Коля, и от этого было вдвойне обидно. Тут Коля почувствовал, что он не один. Неуловимым движением загнав слезы обратно, Коля повернулся направо. Чуть поодаль стояла невысокая старушка. Бабушка была героиней. Об этом свидетельствовали два ряда медалей, наискось висевших на пиджаке и две золотых звезды. Коля растерялся. Одно дело встретить ветерана на плановом уроке мира и совсем другое - натолкнуться на него в переулке. Коля удивился обилию медалей. Чего их сейчас надевать, ведь до дня победы еще далеко. На всякий случай Коля быстренько подобрал ручки и стал рассматривать орденоносную бабушку. С пиджаком Коля ошибся. На любом мужчине такой пиджак смотрелся бы смешно, сразу видать, что женская одежка. Следом Коля увидел, что называть бабушку дважды Героем Советского Союза нельзя. У второй звездочки не хватало красного кирпичика наверху. Подозрительная звездочка то и дело посверкивала так, что попристальнее разглядеть ее не представлялось возможным. А бабушка изучала Колю. Странная была бабулька. То в глаза Коле заглянет, то на ручки посмотрит, то снова в глаза. Коля чувствовал себя ужас как неуютно. Он хотел запихать ручки в карман, но не посмел. Нельзя совать в карман тех, кто еще недавно был самыми настоящими принцессами. Бабушка засеменила к Коле и Коля заволновался еще сильнее. На вечере ветеранов он бы непременно спросил у такой бабушки, нет ли у нее медали за освобождение Варшавы. Коля всегда задавал такой вопрос ветеранам, начиная с первого класса. Но теперь ветеранов осталось мало, может поэтому в школу их больше не приглашали. Но не спрашивать же про Варшаву в пустом переулке. Не про Варшаву же поговорить сюда пришла бабушка. Пока Коля метался в раздумьях, бабушка задала вопрос первой: - Принцессочками интересуешься, Коленька? Коля аж вздрогнул. Одно дело, что бабушка знала его имя. Но про принцесс-то она откуда в курсе. Принцессы и ветераны - вещи несовместимые. - А зря, - продолжила бабушка, не дождавшись ответа. - Говорили же тебе, Коля, не стоит думать о принцессах. Подозрительная звездочка, как пригляделся Коля, оказалась вовсе и не звездочкой. Рядом с самой настоящей звездой Героя Советсткого Союза висела золотая капля. Может даже Золотая Капля. Ведь рядом со звездой Героя может висеть только что-то очень значительное. Даже не медаль, а, скажем, орден. Но названия орденов всегда пишутся с заглавных букв. Скажем, орден Боевого Красного Знамени. Или орден Красной Звезды. - Вы пришли вместе с хозяином? - Коля сразу пошел в наступление. - Нет, - чуть качнула головой старушка. - Я здешняя. Я за тебя Коля, как и хозяин. Только он с одной стороны, а я с другой. - А тогда скажите, - не утерпел Коля. - Уйти с хозяином - это хорошо или плохо? - Съесть мороженку хорошо или плохо? - хитро улыбнулась бабушка. - Ну хорошо, - осторожно согласился Коля. - А после заболеть ангиной? - Плохо, - сказал умудренный опытом Коля. Ангиной переболеть он успел. - Так что, совсем мороженок не есть? - Почему же не есть? - Так съесть мороженку хорошо или плохо? Коля запутался. Окончательно и бесповоротно. А коварная старушка подобралась совсем близко. Как грозовую тучу Коля чувствовал опасность, нависшую над радужными девочками. - Я принцесс не отдам, - заявил Коля. - Знаю, - кивнула старушка. - А зачем они тебе Коля? - Принцессы? - Да, принцессы. Зачем? - Так ведь принцессы! - Ты не ответил. А как тут ответишь. Зачем они, принцессы? Ну вот зачем? Тем более Коле, у которого не то что яхты, а даже самых завалященьких горных лыж нет. Ну и что! Принцессы все равно нужны Коле, пусть даже он и не знает - зачем. - Молчишь? И хорошо, что молчишь. Сейчас важно каждое слово. Сейчас слова в цене. Каждое слово может стоить очень дорого. Поэтому помолчи, Коля. Вспомни, что молчание зовется золотом. Настоящим золотом, таким, как она. Смощенная ладошка коснулась медалей и указательный палец тихонько щелкнул по Золотой Капле. Но Коля не хотел молчать. - Я буду дружить с ними. Я покажу им штаб. - А много ли толку принцессам от твоего штаба? Жить - дружить. И если дружить они еще смогут, то где они будут жить? - Со мной, - храбро ответил Коля. - Вернее, в моей семье. В нашей квартире. - А обрадуется ли мама с папой еще четырем ртам? - Но ведь они - принцессы! - Ну и что? Едят они, как самые обыкновенные люди. И далеко не все едят. И не так уж мало. Нет-нет, Коля, не говори, что отдашь им свою порцию. Порцией дело не решишь. - Не надо мне зубы заговаривать, - насупился Коля. - Папа и мама не выгонят принцесс. - Не выгонят, - не стала спорить старушка. - Но подумай сам, Коля. Образование у нас пока всеобщее. Будут ли твои принцессы ходить в школу? - Будут, - решил за принцесс Коля. Бабушка посерьезнела. Она быстро осмотрелась по сторонам, потом склонилась над Колей и зашептала в ухо: - А помнишь, Коля, как ты забыл застегнуть молнию на джинсах и так ходил целую перемену. Никто тебя не одернул, но как смеялись девчонки. Все девчонки, и старшие, и младшие. Коля покраснел. Тот случай он вспоминать не хотел. Злополучные голубые джинсы прятались в глубине шкафа и даже мимолетный взгляд на них был мучительным испытанием. - Принцессы тоже будут смеяться над тобой. Какая уж тут дружба? - Нет!!! Принцессы не будут!!! - Не будут? Почему же нет? - Но ведь они же принцессы! Если они станут смеяться, когда кому-то плохо, то они перестанут быть принцессами. - Для тебя, Коля, перестанут. А для кого-то останутся. Для того, кто придает принцессам совершенно иные качества. Ну а ты, Коля? Что ты будешь делать тогда? - Нет, - из правого глаза скатилась случайная слеза. - Так не будет. Старушка не стала спорить. Она нагнулась еще ниже. Золотая Капля оказалась прямо перед Колиным глазом. Переливы завораживали, гипнотизировали. Голос старушки отдалялся. - Не спеши, Коля тащить принцесс в реальную жизнь. Она, наша жизнь, такова, что твои принцессочки непременно наделают поступков, по которым и ты, и многие другие перестанут их считать чем-то сверхъестественным. Они превратятся в обыкновенных девчонок. И не самых лучших. А если и не превратятся, то когда-нибудь вырастут. Ты ведь, Коля уже знаешь, что взрослые принцессы совершенно не похожи на тех, про которых ты читал в сказках. Пусть, Коля, они остаются в сказках. Наша жизнь не для них. Какая бы ни была тяжелая, непостоянная, скучная, она - наша. Она зависит от нас, а не от принцесс. Если принцессы станут нами, то они перестанут быть принцессами. Давным-давно мы выводили на школьных досках: "Мы - не рабы! Рабы - не мы!" Это уж потом школьники стали писать: "Мама мыла раму." Поверь уж мне, Коля, потому что все эти медали получены не за так. Спрячь принцессочек, Коля. Спрячь в самом лучшем месте. И они обязательно придут, когда наступит их время, их ночь. Тогда они и помогут тебе. Есть вещи, которые надо хранить до лучших времен. И... - Что "И"? - И надо уметь не прозевать эти лучшие времена. Голос растаял. Коля с удивлением увидел, что нет рядом никакой бабушки. Перед носом парила в свободном полете странная Золотая Капля. Потом она отъехала от Коли и медленно поплыла к углу ближайшего дома. Коля без труда успел бы пристроиться за ней. Но он остался на месте. Потом Коля вздохнул и тихонько побрел к штабу, где в сплетениях ветвей он знал немало укромных щелей. Если уж принцессам нельзя жить в реальном мире, то пусть поживут в Колином. Это ведь только издали штаб кажется деревом, раскинувшимся над гаражом. Коля знал, что штаб - это штаб. Поэтому дерево являлось реальным миром, где взрослые торопились по своим делам за своими газетами и огурцами с помидорами. А штаб существовал в совершенно другом измерении - Колином, а иногда Венькином и Ленкином. Если уж три человека видят Колин мир, то он имеет достаточно место, чтобы надежно укрыть четырех маленьких принцесс до той странной поры, когда придет их время. Глава 20, в которой Лена проникает в таинственный замок Воскресенье. Оно было нескончаемо длинным. И может даже немного скучным, если бы Ленины пальцы не сжимали волшебную палочку. Мама ушла в гости и Лена осталась одна. Первым делом она сбегала в подвал, где жила собачка. Собачки на месте не обнаружилось. Вероятно, и у собачек бывают важные и неотложные дела. Лена аккуратно перелила содержимое большой кастрюли в глинянный горшок для цветов. Дырку в нем она заделала заблаговременно. В кастрюле находился суп. Раньше. Пока Лена не перелила его в собачью посудинку. Этот суп Лена должна была разогреть на обед. Но зачем греть какой-то суп, если в руках волшебная палочка. Так что пускай суп съест собачка, если вернется в подвал. Или никто, если дела уведут собачку навсегда и от Лены, и от подвала, где в глиняном горшке ждет ее теплый суп. Затем Лена вернулась домой. В штаб идти не хотелось. Колька не простил ей то, что она не вернула палочку. А Венька без Кольки скучал и только рисовал свои самолеты. А в одиночестве Лена вполне могла посидеть и дома. Взгляд ее скользнул по книжной полке. На самом видном месте стояли сказки. Они сейчас не нужны были Лене. Зачем ей то, что придумали другие, если палочка давала возможность сделать сказку самой. Лена зажмурила глаза, откинулась на спинку кресла и начала представлять, где бы она хотела сейчас очутиться. Вот всегда так. Если сидишь на уроке