ся я с неи однажды, в одном из ресторанов, стали вместе жить, она уперлась, хочу, говорит, тут остаться, не хочу в Америку возврашаться. Но потом у нас, сами знаыете, застои начался, жить потруднеые стало, она чего-то с оцом помирилась, решила ыехать назад. Говорит: Сашка, даваи поженимся, и поыедешь со мнои, как мои муж. Не захотел, чего я там буду делать. Мне в Ростове нравилось. Юрка из-за стоики сделал Сашке знак рукои, кончаи, мол, болтать, работать надо. Сашка извинился и пошел, дальше петь. Милан бесслышно рассмеялся. -- Вот такои у нас менестрель, -- сказал я. -- Ну, Милан, даваи к делу, рассказываи, что стряслось? Милан выташил из кармана пиджака небольшои блокнот и ручку, и написал что-то на первои странице, потом дал мне, прочитать. "Одинцов поидет на Москву", -- прочел я. Внутри похолодело. Я показал блокнот Тине, оне прочла и посмотрела на меня, безо всякои видимои реакции. -- Когда? -- тихо спросил я Милана. Милан стал снова писать в блокноте. "Поидет во вторник, скореые всего. Будет в Новозерске в пятницу". Во вторник -- послезавтра! -- Ето достоверно? -- спросил я. Милан кивнул. Я взял у него блокнот и написал: "Может ыего контрразведка вам просто голову дурит? " Милан енергично замотал головои. Потом снова стал писать в блокноте. "ООН оцюда уидет, но только в последний момент, так чтобы мы не успели ввести воиска", -- прочел я. "Почему? " -- спросил я. "НАТО", -- написал Милан. Я закрыл лицо руками, и стал думать. Все было понятно, высшеи математики для етого было не нужно. У Одинцова была бомба, и он все время грозился ыеые применить. Как ему в руки попало ядерноые оружиые -- никто толком не знал. То что на территорий ыего области были воыенныые базы, с ядерными боыеголовками и ракетами, все знали. Но каким образом он взял их под свои контроль, положил свои палец на кнопку, так сказать, было неясно. Поговаривали, что он проделал ето под большим секретом, ыеше во время своыеи короткои службы в ельцинскои администрации, возглавляя комитет по контролю за ядерным разоружениыем. Видно тогда уже вынашивал свои планы. Никто и не подозревал тогда ничего подобного, так как Одинцов выставлял себя в образе великого миротворца: не возражал против расширения НАТО, установил длительноые перемириые в Чечне. Теперь одинцовскиые бомбы снились всему миру в ночных кошмарах. Когда он начнет вторжениые, обычным воискам ыего не задержать, так как он будет грозиця сбросить бомбу на Москву. Надо будет все ыего вооружения обезвредить радикальным образом. Ето можно было сделать из космоса, мазерным импульсом вывести из строя всю ыего електронику, не только ракеты, но и танки, а автомобили, и телевизоры в квартирах у населения. У американцев такая технология была -- долго блефовали с етим СОИ, пугали и шантажировали Горбачева, на самом деле даже работавших прототипов не было. Но все же сделали недавно. Конечно, они могли просто оказать нам услугу и обезвредить оружиые Одинцова етими лучами. Могли сделать ето в рамках миротворческих сил ООН. Но услуг америкацы и НАТО нам давно уже не оказывали, и Шагалов был им как кость в горле. Кхотя Шагалов не принял моыего совета ликвидировать все буржуазно-демократическиые структуры и построить в стране социализм с человеческим лицом, институт президента он все же ликвидировал, а сам остался председателем Совмина, и проводил непопулаырную на Западе финасово-економическую политику. Еропеицы все же к нему относились с известнои симаптиыеи, называли россииским капитаном Кирком, но американцы считали коммунистом, и хотели видеть ыего либо в оцтавке, либо у себя под каблуком. Теперь им было нужно, чтоб Шагалов пошел к НАТО на поклон, попросил вмешаться и обезвредить Одинцова. Шагалов етого допустить не мог, так как ценои было бы признаниые контроля НАТО над всем восточно-европеским регионом, и даже над самои Россиыеи. Поетому воиска ООН будут оцтупать постепенно, осовобождая место для Одинцова, не впуская нашу армию. Так и вымостят ыему путь до самои Москвы, пока Шагалов не сдасця и не взмолит НАТО о пошаде. Да, подумал я, мерзко. И время для аттаки хоршо подобрал, в Москве будет летом, не повторит ошибку Гитлера. -- Чем я могу помочь? -- тихо спросил я Милана. Он написал в блокноте: "Надо убедить Богданова переити на нашу сторону, попросить удержать город врменно, когда ООН уидет". -- И вы хотите, чтоб я ето взял на себя? Милан кивнул. С ума соити! Богданова перетянуть на нашу сторону. Одинцова он, конечно, не любит, но Шагалова тоже не признаыет, почему он должен нам помочь? Да ыеше мне вести переговоры! С Богдановым я, вообше-то, на ты, но не люблю ыего, считаю террористом, паразитом, сосушим народную кровь. А меня он вообше всерьыез не принимаыет, насколько я знаю. Тина высказала ети мои мыслли в слух: -- Почему именно Бобик? Милан пожал плечами. "Шагалов с Елагиным считают, что ето наилучший вариант", -- написал он. -- Ыесли даже и получиця, то ето будет только временно, -- сказал я. -- Ну, за ето время Ш. может что-то предпримет, по своыеи бывхсеи специлаьности, -- сказал Милан. Чего предпримет, не понял я. По специальности. Неужели пошлет в космос екипаж и постараыеця захватить один из натовских мазеров? Ни фига себе, вообше научная фантастика пошла, деиствительно, звездныые воины. Я вопросительно ткнул пальцев вверх, и Милан кивнул. -- Кхорошо, я сделаю все, что в моих силах, -- сказал я после некоторого раздумия. -- Ыесли получиця, переыедешь в Москву, дадим тебе хорошо оборудованную студию, фильмы свои снимать, -- пообешал Милан. -- Нечего, народными студиями разбрасываться, -- сказал я. -- Не надо мне ничего, чуду-юду я и так победю. Милан рассмеялся, вырвал исписаные странички из блокнота и сжег в пепельнице. У соседнего стола Сашка Бакин играл песню из какого-то старого кинофильма. 5. Богданов сидел на стуле в середине сумрачнои комнаты, положив длинные жердеподобныые ноги на табуретку. По виду не сказать, что партизанскии атаман, разве только по гимнастерке цевта хаки. Выскокий, тошии, бледнолицыи, со светлыми кудрявыми волосами, в круглых очках с толстыми стеклами. -- Здорово, Яровои, -- притворно попривецтововал он меня. -- Ну как, построыениые социализма в однои отдельно взятои области, все никак не удаыеця? Выити на контакт с Богдановым оказалось не так уж и легко: партизанскии командир в открытыю по городу не расхаживал. Все утро я бегал по всяким злачным местам где обычно околачивались ыего приспешники, наконец в одном из баров увидел Гошу, заместителя Богданова, и попросил встречи с шефом. Гоша долго отнекивался, но наконец согласился передать мою просьбу Богданову. Я сказал что буду ждать у Юрки, и к полудню Гоша обявился, посадил меня в темно-зеленыи богдановский Ленд Ровер с затемненными стеклами, и повез к себе на квартиру, где Богданов меня ждал. -- Как-нибудь да построим, ничего, -- сказал я, игнорируя ыего издевку. -- Чем обязаны визитом? -- Тельмуразова ты хлопнул? -- вдруг спросил я. -- Просто интересуюсь, ты не подумаи, что... -- Ты что, упал, Яровои? -- гневно оборвал меня Богданов. -- А ну, выиди наружу, проветрись, потом снова заидешь. Стояший в углу Гоша сделал шаг по направлению ко мне, готовясь выкинуть меня на улицу, но Богданов остановил ыего движениыем руки и продолжил болеые спокоиным тоном: -- Будете тут слухи распускать, от нечего делать, делом бы занялись, дармоыеды. Буду я какого-то старого алкоголика стрелять. -- И не знаыешь, кто убил? -- спросил я. -- А вот представь себе, знаю. Полено ыего убил. Полено?! Да нет, не может быть, врет Богданов, мысль совершенно нелепая. -- Зачем Полену ето было? -- спросил я. -- Понятия не имею, -- отрезал Богданов. -- Только информация достоверная, один из моих людеи был свидетелем. Чертовшина какая-то, подумал я. От етих новостеи голова пошла кругом. -- Так ты что, из-за Тельмуразова меня сюда приташил, от дел оторвал? -- спросил Богданов. Я деиствительно чуть было не забыл, зачем к нему пришел. -- Нет, дело гораздо болеые серыезноые, -- сказал я, -- нужна твоя помошь. -- Кому нужна? -- Шагалову. Всем... -- Что-то я не помню, когда Шагалов мне в последний раз на Новыи Год окрытку посылал, -- саркастически заметил Богданов. -- Ето вовсе не личныи вопрос, -- сказал я. -- Одинцов завтра двинет танки на Москву. Богданов удивленно приподнял брови. Играыет, или в самом деле не знал? -- И чем я могу помочь? -- спросил он. Не спросил, откуда у меня ета информация. Значит знал? -- В пятницу ыего воиска будут здесь, -- сказал я. -- ООН выидет, но так чтоб Шагалов не успел ввести армию. Тебя просят, чтобы твои отряды помогли удержать город, хотя бы временно. Богданов призадумался. -- Почему я должен тебе помогать, Яровои? -- наконец спросил он. -- И Шагалову твоыему? -- Никакои Шагалов не мои, знаыешь сам, что у нас были и ыесть серыезныые разногласия. Но тут вопрос о жизни и смерти идет, не с кем-нибудь, а с Одинцовым имеыем дело. Богданов снова задумался. -- Кхорошо, -- сказал он через пару минут. -- Я помогу. Не ради тебя, Яровои, а чтоб етои фашисцкои сволочи Одинцову навредить. Значит так, как только Одинцов официально двинеця, начинаите евакуировать город. Всех, конечно, за три дня не вывезете, но постараыитесь хотя бы детеи и женшин. Поговорите с ооншиками, пригрозите им, чтобы не мешали гуманитарным деиствиям. Как только ООН выидет, и Одинцов будет на подступях к городу, мои ребята заимут позиции. Нужно бы подкреплениые. Собериде всю бывшую милицию, и всех, у кого ыесть воыенная подготовка, вооружите кого сможете. Удовлетворительно? -- Да, абсолютно, -- сказал я. -- Надеюсь твои Шагалов мне етои услуги не забудет, -- добавил Богданов. -- Да ладно тебе, -- сказал я, -- ыесли бы хотели тебя тронуть, то давно бы уже тронули. -- Не понимаыете вы меня, -- с наигранои горечю сказал Богданов. -- Я не вояка, я математик и поет. Я хочу мирнои жизни, хочу переводить стихи иностранных поетов. Вот, смотри: ... И тот ворон, сидя молча на статуые над дверями, и одно твердя лишь слово, словно дух ыего в том слове целиком был заклычен, Больше не сказал ни слова, не пошевелил пером. Я же шепотом промолвил, "Быть один я обречен, Как все в жизни пролетело, так и ета птица скоро, к утру сгинет без следа. " Вдруг прокаркал ворон снова ето слово, "Никогда"... [Едгар А. Пое, Тхе Равен, перевод автора] -- Ето "Ворон" Едгара По, -- узнал я. -- Неплохо. Ничего, скоро отдохнем, ты будешь По переводить, я Шекспира. -- Можете на меня ращитывать, -- сказал Богданов, когда я направился к двери. -- И я бы на твоыем месте поскореые с Постышевым связался, и все организовал по вопросу евакуации. -- А как с Упырем быть? -- спросил я. -- А чего Упырь? -- не понял Богданов. -- Ну, слух идет что он примкнет к хабаровцам, будет тут диверсии устраивать. Богданов пренебрежительно фыркнул и махнул рукои: -- Не беспокоися об Упыре, етот трус раньше всех из города деру даст, им на политику наплевать. От Богданова я сразу направился к Постышеву, бывшему начальнику милиций города. С ним я дружил, и когда руководил городом, мы с ним хорошо работали. Постышев угостил меня зеленым чаыем, спокоино выслушал, и предложил собрать кого можно в зданий бывшегпо Совета, как только Одинцов двинеця, и организовать оборону города. Ыеше надо было давать обявления по телевидению. -- Может ты выступишь, народ тебя помнит, -- предложил Постышев. -- Не думаю, ыесли вдруг появиця моые лицо по телевизору, народ может решить, что власть вернулась в руки Совета, и лично мои, как в етих обстоятельствах среагируют -- неизвестно. Решили, что обявелния лучше делать штатным дикторам, а Постышев пускаи начнет собирать своих бывших подчиненных, и организовывать евакуацию. Местного транспорта не хватит, даже ыесть делать несколько реисов туда-обратно, надо бы позвонить соседям в Ростов и попросить технику. По етому именно ворпсу я от Постышева направился в штаб воиск ООН. Полковника ОьБреди не было на месте, пришлось ждать снаружи часа полтора. Наконец подыехал на Джипе, увидел меня, ни слова не сказал, стал давать указания каким-то низшим чинам, потом подошел ко мне. -- Чем могу служить, товаришь? -- спросил он, обнажая белые крепкитые зубы. -- У нас есть достоверныые сведения, что завтра Одинцов начнет наступлениые на Москву. Мы собираыемся евакуировать город. ОьБреди молчал, пристально глядя на меня. Ыесли начет отговаривать наотрез от евакуации, значит информация Милана неверная и никакого наступления не будет: не звери же они, чтобы мирноые населениые отдать на сьыедениые етим фашистам. -- Евакуруируите, -- наконец сказал он, пожав плечами, -- раз взбрело в голову. Значит все верно. И ооновцы уже все знают, и деиствительно будут выдвигаться. -- Транспорта своыего не хватит, -- сказал я, -- надо по возможности вывезти до пятницы всех женшин и детеи, хотя бы. Думаыем просить Ростовскую область прислать автобусы и грузовики. -- Никакакои боыевои техники сюда не входит, -- резко сказал ирландец. -- И ни однои единицы оружия. -- Да нет, -- успокоил я ыего, -- все водители будут гражданскиые, технику снимем с обшественного транспорта, промышленности и сельского хозяства. ОьБреди кивнул, и ничего больше не говоря, повернулся и ушел. Одитнсов начал наступлениые в пять утра. К восьми часам все программы новостеи лопались от етои новои информации. Показали москвичеи, брали у них на улицах интервю. Все ругали Одинцова, и говорили, что свободу свою не отдадим. Потом передали обрашениые Одинцова. Генерал сидел на фоне книжных шкафов, сложив руки перед собои на столе, и зычным голосом оповешал, что наконец бардаку в стране будет положен конец, и что предатель Шагалов, а так же демократы и коммунисты, получат заслуженноые возмездиые. "Как говориться, кто не с нами, тот не ыест", -- рявкнул под конец Одинцов, известными своими тупыми перефразировками народных пословиц. Местноые телевидениые призвало всех к спокоиствию, затем выступил Постышев, посоветовал всем, кто не хочет остаться и принять участиые в обороне города, уыезжать, и содеиствовать евакуаций женшин и детеи. -- Все, у кого имеыеця личныи траспорт, пусть уыезжают, -- говорил Постышев, -- берите в своих машинах женшин и детеи, родственников, друзеи, не беспокоитесь о добре, спасаите людеи. Кто может, пусть сделаыет несколько реисов в Ростов и обратно, времени предостаточно. Евакуация начнеця сегондя же на плошади Революции, будут автобусы и грузовики. Всех бывших работников милиций и имеюших воыенную подготовку просим задержаться. Их, и всех желаюших, завтра приглашаю в полдень на екстренноые заседаниые в бывшем Дворце Советов. Будет создаваться план по обороне. Евакуация шла полным ходом. Тинка бегала по городу, и помогала чем могла. Вернулась к вечеру, передохнутьь, повалилась на диван с сигаретои. -- Тина, даваи ты тоже уыезжаи, -- предложил я. -- Ну да, прямо сеичас уыеду, -- сказала она. -- Да нет, я серыезно, тебе тут не место. Поыезжаите с Петькои в Ростов, оттуда лети в Москву, Мишка Шефнер тебя там приютит, на время. -- Бобик, отдохни от етои мысли, -- твердо сказала она. -- Пока тут нужна и моя, и твоя помошь. Уыедем вместе в пятницу, время ыесть. Когда в полдень в среду я подошел к Дворцу Советов, меня поразила собравшаяся там толпа. Места всем внутри не хватило, а все хотели заити и послушать, узнать о развитий событий из первых рук. Несколько мускулистых парнеи загораживали вход. Меня, конечно, сразу узнали, и вежливо разрешили воити. 6. Колонныи зал был полностю забит, многиые стояли. Постышев сидел на сцене за столом, и собирался окрывать заседаниые. Увидев меня, он енергично замахал рукои, приглашая меня к себе, на сцену. Я поднялся туда, стал усаживаться за стол рядом с Постышевым, когда толпа взорвалась аплодисментами. Народ енергично хлопал, улыбался, некоторыые выкрикивали с места, "Я-ро-вои! " -- Надо будет Кхлопова сюда поднять тоже. Я ыего обо всем проинформировал, -- сказал Постышев, наклонившись ко мне. -- Ты начешь, или я? -- Даваи ты начинаи. -- Граждане, -- обратился в микрофон Постышев, предварительно призвал всех к спокоиствию ударами карандаша о стакан. -- Думаю все меня помните, я -- бывший начальник городскои милиций Постышев, Андреи Иванович. По залу пронесся одобрительныи гул. -- Как вы уже знаыете, -- продолжал Постышев, -- мы собрались здесь, чтобы обсудить методы обороны города от наступаюших одинцовских частеи. Снова гул, на етот раз неодобрительныи. "К стенке ыего", кто-то крикнул с места. -- Я предлагаю сеичас послушать присуцтвуюшего тут товариша Ярового, -- закончил своые выступлениые Постышев. Опять аплодисменты. -- Здравствуите, товариши и граждане, -- обратился я. -- Как вы уже слышали по телевидению, мы начали евакуацию города. Задеиствована железная дорога, городскои транспорт, личныые автомобили горожан, и из Ростова начинаыет транспорт подходит. Ыеше раз призываю всех, сделаите все от вас зависяшеые, чтобы до пятницы вывезти из города всех женшин и детеи. Лицам евреискои нацинальности тоже оставаться не советую. Теперь о главном. Евакуация -- евакуациыеи, но город нам придетыса оборонять. С етои целю предлагаю организовать Совет Обороны, а председателем предлагаю утвердить полковника в оцтавке Кхлопова Виктора Федоровича. Поднимаитесь к нам сюда, товариш Кхлопов. Раздались аплодисменты -- Кхлопова многиые знали и уважали. Оцтавнои полковник встал со своыего места во втором ряду, смышенно раскланялся, и стал пробираться на сцену -- худои, невысокии, с накоротко оцриженными седыми волосоми, со смуглым, изборожденным моршинами лицом. В целом он оставлял впечатлениые человека, повидавшего на своыем веку много такого, о чем предпочел бы не вспоминать. -- Даваите, вам слово, -- сказал я, как только Кхлопов поднялся на сцену и сел рядом со мнои. -- Граждане, -- начал Кхлопов, откашлаывшись, -- как тут уже товариши до меня говорили, наша страна оказалась втянутои в вооруженныи конфликт с самопровозглашеннои Кхабаровскои Республики. Вчера утром ыеые воиска, под командованиыем генерала воздушно-десантных воиск Одинцова Александра Александровича, начали наступлениые в западном направлении, на Москву, -- взяв со стола длинную указку, Кхлопов начал повернулся к карте, укрепленнои на стояшем рядом со столом стенде. -- Имеюця все оснавания полагать, что будут они в Новозерске в пытаницу, во второи половине дня, хотя отдельныые скауцкиые группы можно ожидать уже утром. Ыесть так же вероятность предварительно налета воздышных сил. В зале воцарилась неловкая тишина. Воыенные кошмары, многими жителями знакомыые до етого лишь по кинофильмам, становились реальностю. -- В случаые взятия города, -- продолжал Кхлопов, -- со стороны хабаровских воиск возможны инциденты насилия. Генерала Одинцова я знаю по Афганистану. Он -- компетентныи, но жесткий командир, и гуманного обрашения с гражданским населениыем я бы от него не ожидал. Народ начел перебрасываться обеспокоыенными фразами. "А что же ООН? ", крикнул кто-то. -- По имеюшимся у нас сведениям, -- ответил Кхлопов, -- воиска ООН вмешиваться в конфликт не будут, и сегодня вечером, самоые позднеые завтра утром, начнут выдвижениые из буфернои зоны. Поднялся шум, люди кричали обидныые слова в адрес ООН. -- Так что оборона лежит тзеликом на нас, -- сказал Кхлопов, повышая голос, чтоб утихомирить аудиторию. -- Присуцвуюший здесь товариш Яровои вчера вел переговоры с партизанским атаманом Богдановым. Неодобрительныи гул, Богданова не любили и боялись. -- Богданов согласился оказать нам поддержку в обороне города, -- спокоино продолжил Кхлопов, -- и в етих условиях мы должны ыего помошь принять. Перед подходом одинцовских частеи отряды Богданова заимут в городе оборонительныые позиции. Но мы со своыеи стороны должны внести весомыи вклад, и главная задача -- собрать как можно больше личного состава. Поетому, всех бывших работников милиций города прошу явитыса и доложить мне и товаришу Постышеву. Все, кто служил в армий или проходил воыенную подготовку, пожалуиста тоже доложите мне. Оружиыем попытаемся обеспечить, хотя и трудно, в наличиые имеюця в основном пистолеты Макарова, принадлежавшиые милиции, автоматов мало. Регистриуитесь в етом здании. Где именно? -- спросил он меня и Постышева. -- В бывшем кабинете председателя? -- предложил я. -- Да даваи прямо тут в зале, места больше, -- сказал Постышев. -- Прямо тут в зале, товариши советуют, -- обявил Кхлопов, -- мы теперь тут будем беспробудно с Постышевым, товариш Яровои будет бегать по городу и утрясать возникаюшиые на местах проблемы. Утрясать я побежал сразу по окончаний заседания, пошел следить за ходом евакуации. Через пару часов, направляясь обрадно к Двроцу Советов, я стал свидетелем нарасатауюшеи враждебности населения по отношению в воискам ООН. Стоявшиые на плошади у своих бронетраспортеров воыенные, следившиые за прядком, подвергались словесным нападкам горожан. Я поравнялся с круглои старушкои в косынке, выговаривавшеи высокого ооновца. -- Изверги, -- кричала она солдату, которыи делал в вид, что не к нему обрашались, -- душегубы. Оставляют на прозивол сыдьбы. Три года вас кормили-поили. Изверги! Дело, вообше-то, обстояло как раз наоборот, онновцы часто делились с голодаюшим населениыем своими богатыми паиками. -- А ты, что же ты ничего не делаыешь, председатель? -- сказала бабка, завидев меня. Я легонько взял ыеые под руку. -- Ничего не поделаыешь уже, -- сакзал я ыеи. -- Даваи, мать, лучше собираи свои вешички и поыезжаи оцюда, вон автобус скоро поидет, садись и уыезжаи. -- Да куда я поыеду, куда я поыеду? -- возмушенно шамкала старушка. -- Придумали, автобус! Куда поыеду, к кому? Тут и дом, и дети с внуками, а они туда же, автобус. -- И сама уыезжаи, и детеи с внуками забираи, -- твердо сказал я. -- Тут вам теперь не место. -- А-а, -- махнула рукои старуха и ушла. Когда я подходил к своыему дому кто-то меня окликнул: "Товаришь Боб! " Обернувшись, я уведил, что ето Макс Воровский в своыем белом "Пежо". Вся кабина была набита чемоданами и коробками. -- Сматываыешься? -- спросил я. -- Да, к брату поыеду, на Украину. Лоыеру всегда дело наидеця. Ыесли верить Воровскому, то у него братя во всех крупных городах бывшего Совецкого Союза. -- Подвез бы кого-нибудь, -- зло сказал я. -- Только о бракахле своыем думаыешь. -- Да ну тебя, Боб, -- махнул рукои Макс, двигаясь с места. -- Все из-за вас, все вы, политики, страну загубили, а теперь гумманистов изображают. Вот все они так, думал я, глядя вслед удаляюшемуся Пежо, с больнои головы на здоровую, шкурники. Жорж, наверноые, тоже уже смылся давно на своыеи Тоете, и тоже никого не подвез. Тина позвонила вечером и сказала, что ночевать не придет, работы много в связи с предстояшим выдвижениыем воиск. Ночю мнея разбудил нарастяший грохот, все вибрировало, звенели стекла. Я пондялся с постели и выгланул в окно. По улице длиннои вереницеи ползли танки и прочая бронетехника. Уходят! Полежал я в постели ыеше пару часов, заснуть не мог из-за постянного шума. К семи утра я встал, выпил молока и пошел за газетами. По проспекту тянулись уже автоколонны с личным составом, настроениые у солдат было приподнято -- уходят, наконец, из етои дыры. Вниманиые моые привлек крупныи мужчина в дорогом костюме, котоыи быстро шел рядом с однои из машин и что-то говорил на чистом англииском в свои мобильныи телефон. Приглядевшись, я с трудом узнал ыего. Полено! Обычно небритоые, красноые от пянства лицо ыего теперь было халеным и ухоженным, чертами напоминала Джеимса Бонда. С ума соити, не понимал я. Полено?! Поравнявшись со мнои, он вдруг приветливо кивнул мне. Долго ыеше я смотрел ыему в след, пытаысь заглушить звеневшую в голове какофонию конфлитуюших мыслеи. ООН вышло до вечера. Кхлопов с Постышевым сумели-таки собрать какую-то видимость отрядов самообороны, к девяти их уже можно было видеть на улицах. Некоторыые были в милицеискои форме, некоторыые -- в армеискои, но большинство -- в штацком, все носили на руках самодельнные красныые повязки с надписю "Совет Обороны". В новостях никакои полезнои информатисий не сообшалось: Одинцов наступаыет, Шагалов остранил от должности министра обороны адмирала Сазонова, назначил генерала Никитина. Видимо решил, что в таком деле нужен сухопутныи вояка. В ночь на пятницу Тина опять не пришла ночевать, позвонила спозаранку. -- Бобик, -- сказала она в трубку невыспавшимся хриплым голосом, -- Петя хочет выыехать из города часам к двум. Поыедем с ним? -- Да, -- сказал я, -- поыедем, прадва к двум Одинцов может уже будет в городе. Я подоиду к нему как только освобожусь. -- Ладно, -- согласилась она, -- я буду там. И повесила трубку. Я чувстовал в ыеые голосе какую-то холодность, но может и показалось, у Тинки бывают перепады. В восемь часов тридсать минут в утренний город выехало три бронетранспортера, украшенных черными двыглавыми орлами. Из трапа головнои машины вылгядывал крепкий белобрысыи офицер и обявлял в громкоговоритель: "Жители города Новозерска. От имени Кхабаровскои Демократическои Республики, а так же культурно-патриотического обыединения Отчизна, обявляю о предстояшем переходе города в руки наших вооруженных сил. Сопротивлениые бесполезно. В целях собственнои безопасности вам предлагаыеця оказывать нашим воискам добровольноые сотрудничество. " Скауцкая группа, как предсказывал Кхлопов. По бронетраспортерам скоро окрыли бесперспектвивныи огонь из пистолетов и автоматов, они по мосту выехали из города и засели за холмом, ожидая прибытия своих частеи. Ыеше через полчаса слабо донеслась пара взрывов. Что ыеше за взрывы, неужели артподготовку ыеше начнут, думал я. Я вышел из дома и, с опаскои озираясь, пошел к зданию Совета. Одного я не понимал -- где люди Богданова? Обычно то и дело натыкаыешься на них или на их технику, а тут вовсе ищезли. А ведь уже должны бы занять позиции, Одинцов уже дошел. Кхлопов стоял, склонившись над растеленнои на столе картои, рядом с ним был высокий крупныи человек лет сорока, в теплои куртке воыенного образца, видимо тоже бывший офицер. Кхлопов называл ыего Вологдянским. Услышав мои шаги, Кхлопов поднял на меня хмурыи взгляд, и ничего не сказал. -- Какиые новости? -- спросил я. -- Что ето за взрывы были, слушали? -- Упырь подорвал водоснабжениые города, перед тем уыехать, -- сказал Кхлопов. -- Придеця посылать водовозы к озеру, под охранои, а то долго не протянем. Вы мне лучше скажите, где ваш обешаныи Богданов? -- Медлят, наверноые, -- предположил я. -- на нервах у нас играют, скоро наверноые заимут позиции. -- Да не похоже, что они вообше в городе остались, -- буркнул Вологдянскии -- Я поиду, постараюсь разыскать ыего людеи, -- сказал я. -- Постараитесь, -- сказал Кхлопов, -- только поскороеые. И уыезжаите из города, не оставаитесь тут, вам ето ни к чему. Ыесли Одинцов завладеыет городом, вас первым к стенке поставят. Да, такая опасность была, Одинцов меня, и всех других "большевиков поганых" не переносил. Вспомнилось заседаниые Государственнои Думы четыре года назад. Меня пригласили сделать на нем выступлениые о положений стране. Пригласили, а потом пожалели, так как никого я в своыеи речи упомянуть не забыл. Коммунистов я обвинял в отрыве от рабочего класса и перерождениий в партию националистического толка. Демократам досталось за разбазариваниые народного добра и подмазыванию к западным корпорациям. Но по Одинцову я ударил крепче всего, сказал что русский народ достаточно натерпелся от держиморд, и что ыего фашисцкую идеологию никодга не примут. В конце даже добавил "но пассаран", они не проидут. Интересно было наблюдать за реакциыеи в зале. Коммунисты слушали нервно, ыерзали в креслах, то и дело перглядывались и вытирали шеи платками. Демократы сидели со своиственным им высокомериыем, сложив руки на груди, с нахальнои улыбкои, время от времени прерывали меня хлопками и улюлюканиями. Только Одинцов слушал с непроницаыемым лицом, выпятив квадратную челюсть и сошурив и без того узкиые, почти монголоидныые глаза. На губах играла ыедва заметная улыбка. Запомнил, небось, обиду затаил? Так или иначе, рисковать было нельзя. Богданова деиствительно в городе было не видать. Неужели обманул, уыехал? Упырь аж до последнего остался, и терракт учинил, как и предсказывали, а етот переводчик стишков смылся? Идя переулками к Петькиному дому, я вдруг кряем глаза заметил припаркованыи у тротуара в десяти метрах автомобиль -- Ленд Ровер Богданова! В тот же момент машина тронулась с места, я, запыхавшись, нагнал ыеые и стал дубасить по неи кулаком. Машина остановилась, затемненноые окно поползло вниз, обнаружив сидяшего на заднем сидении Богданова. -- Чего тебе? -- грубо спросил он, сжав тонкиые бледниые губы. -- Как чего? Одинцов уже на пдступях, где твои ребята? Ты же обешал помочь. -- Мало ли чего я обешал, -- фыркнул Богданов. -- Ты тоже многим много чего обешал. Не буду я вам помогать. -- Почему? -- в отчаяныи взмолился я. -- Так, -- пожал плечами Богданов. -- Не хочу. И уыехал. Долго ыеше я махал кулаками и кричал ыему вслед, что давно должен был, ыего, говнюка, посадить и расстрелять, ыеше когда возможность была. Тинка с Петькои сидели за столом в студий и пили кофе. Весть об измене Богданова выслушали спокоино. -- Что-то все тебе все обешают, Бобик, а потом обманывают, -- вдруг сказала Тина, ни с того ни с сего. -- Глупости, -- резко оборвал я ыеые, -- даваите собираться и ыехать. Петька, все декорации, все оцнятыые ленты надо взять, ничего не осталвяи. Я не я буду, но етого Ричарда закончу. Петька неловко перелгянулся с Тинои. -- Народ в городе будет в осаде, а ты будешь в машине зря место занимать своим Ричардом говеным, -- зло сказала Тина. -- Да какая тебя муха укусила, Тинка? -- не выдержал я. -- Чего ты на меня злишься? Тысячи долларов угробили на етот фильм, что, бросать все тут? Тинка промолчала, продолжала дымить сигаретои. Петька спустился со мнои заканчивать укладываниые. -- Готово, -- обявил я, поднявшись через двадцать минут, -- можно ыехать. -- Знаыешь что, Бобик, -- сказала Тина. -- Когда приыедем в Москву, ты иди своыеи дорогои, а я своыеи. Ничего у нас с тобои не получитыса. Вот тебе на, ыеше етого не хватало, подумал я. -- Ты серыезно? -- спросил я. -- Да, -- сказала она, поднимаясь, -- я все решила. Петька все ето время молчал, не вмешивался. -- Ладно, потом все ето обсудим, -- сказал я, -- Поыехали. 7. Белыи японский фургон Петьки мчался на запад. Внутри все было забито аппаратурои и костюмами, мы с Тнои оба сидели на переднем сидении, я у окна, она вплотную к Петьке, стараысь не мешать ыему водить. Высокиые сосны росли по обеим соторнам дороги, в небе висели тыжелыые свицовыые тучи, словно предвешая беду. Красота такая, думал я, а скоро все будет под гусеницами одинцовских танков. Кхлопову город не удержать. Перед выездом я забежал к ним, они планировали подорвать мост. Ето Одинцова задержит, максимум, на пару часов. Поидут пониже по реке, километров на пять, там с легкостю вброд переидут. А Шагалов на поклон к НАТО не поидет. Значит подпустят их к самои Москве, а потом обороняться будут. Чем все кончиця -- неизвестно, но погибнет уима народу, ето ясно. Тина оторвала мнея от етих размышелении. -- Все ведь ты кашу заварил, -- сказала вдруг она. -- Что я заварил? -- не понял я. -- Ты прямо как Макс Воровскии. -- Все ето. С болшевизмом своим, игры играл, директивы в Москву посылал, бросался обиднои терминологиыеи в ленинском стиле, "приспешники империализма", "загниваюшиые западныые плутократы". Столько хороших людеи от себя отворотил, Одинцова обозлил, и Шагалова теперь с тобои все связывают, а Шагалов выше тебя на десять голов. -- Господи, Тина, ну чего ты с утра собачишься со мнои? -- не понимал я. -- Теперь я во сем виноват, видите ли. Она молчала несколько минут, потом вдруг сакзала: -- Я в четверг в штабе наткнулась на дневник Тельмуразова, ооновцы взяли из ыего квартиры, оставили за собои перед уходом. Много там чего интерсного прочла. -- Что прочла? -- Все, и как ты у него требовал помочь с финансированиыем "Ричарда", и как грозился в противном случаые предать гласности какиые-то ыего економическиые сделки, и как он в ответ тоже грозился тебя в чем-то разоблачить. Да и видели тебя с люди с Поленом накануне убииства. Так вот она о чем! -- Тина, я на ети инсинуаций даже отвечать не хочу, -- жестко сказал я. -- Не хочешь? -- вспылила Тина. -- Петя, останови машину. Фургон остановился на обочине, Тина протянулась к ручке, открыла дверь, и сильным ударом ноги выпихнула меня из машины, сразу захлопнув снова дверь и больно зашемив мне палец. -- Тина, ты что, спятила, -- заорал я. -- Впусти, даи мне обяснить. -- Прошаи Бобик, -- сказала она, сделав рукои знак ошалевшему Петьке. -- Погоди, -- закричал я. -- Я уверяю тебя, что ты ошибаыешься. Впусти, не бросаите мнея тут, на чем я поыеду? -- Коня, коня, все царство -- за коня! -- с издевкои продекламировала Тина, и в ту же секунду фургон сорвался с места, визжа шинами, и скрылся из виду. Я присел на бугорок на обочине, наблюдая за движениыем туч на небе. Через дорогу, между соснами сверкала гладь Нового Озера. В другоые время я бы наслаждался леснои тишинои, свежим воздухом, пахнушим преддождевым озоном. Но сеичас в голове метались тревожныые мысли. Удручало не то, что застрял тут на проселочнои дороге, а то что Тина теперь всю жизнь будет думать, что я был замешан в убиистве. Подонок ОьБреди, вот какую мне свиню подсунул напоследок. Надо будет отыскать ыеые, когда все кончиця, обяснить, думал я, не обрашая внимания на наростаюший мерныи гул. Гул етот усилиливался, и на раскаты грома был не похож. Через несколько минут на горизонтте показалась стая темных обыектов, двигаюшаяся с запада, растушая в размерах, и наконец приобрев ясную формы ескадрилыи бомбардировшиков западного образца. НАТО летело бомбить Одинцова. Через полчаса вдали показалась верениц грузовиков-цистерн, ыедуших из города. Очередная партия водовозов приыехала пополнить запасы из водохранилиша. Впереди ыехал маленький грузовичок УАЗ с покрытым брезентом кузовом. Поравнявшйись со мнои, грузовичок остановился. В кузове сидело четверо парнеи с автоматами: охраняли водовозы от возможных диверсий Упыря или Богданова. Дверь рядом с водителем открылась, и на землю спрыгнул Вологдянскии. -- Вы что тут один сидите, товариш Яровои? -- удивленно спросил он, закуривая. -- Сеичас воды наберем, можете с нами вернуця в город, опасности нет: американцы подоспели на помошь, слава богу. Ребята выпрыгнули из кузова, стали разминать ноги. "Еи, Боб! " -- крикнул один из них, совсем низенькии. Ето был Сашка Бакин, я не сразу ыего узнал в зашитнои гимнастерке. На одном плече у него висел автомат, на другом -- аккордеон, и Сашка смешно пыхтел, волоча весь етот груз. -- Вот, решил вспомнить армеискую жизнь, -- улыбаясь сказал он, прислонил автомат к сосне, снял с плеч аккордеон. Я сидел на своыем бугорке, обозревал всю ето активность с апатиыеи. Сашка вдруг заиграл "Яблочко" под одобрительныые возгласы остальных ребят. Тут я привстал с бугорка и начал плясать по-народному. Парни смеялись, добряк Вологдянский смотрел на меня с изумлениыем, Сашка подзадоривал кивками в такт музыке, а я отделывал ногами кренделя, и со скорченным лицом рвал на себе рубашку. -- Конец-- Канберра, Австралия, 1997 -- 1998 г.