допускаю с твоей стороны голого альтруизма, готов предположить, что тебе требуется человек достаточно свободный, не связанный нравственными обязательствами, да еще и соскучившийся по женской ласке. Плюс наделенный и еще рядом не слишком встречающихся качеств. Эрго - ты хочешь, чтобы я охмурил для твоих очередных штучек некую даму. Скорее всего - в нашем настоящем мире, ибо здесь некого, а по инопланетянкам я не спец. И в качестве награды получил то, что сумею или успею поиметь в процессе... Так, май диа френд? И попутно, не с этим ли заданием связана наша здесь задержка? - Произношение у тебя ужасное, но это поправимо. А в остальном почти так. Прими мое искреннее восхищение, хотя ты в нем и не нуждаешься. Тут он немного ошибся. В душе Шульгин был в меру тщеславен, и похвала привела его в приятное расположение духа, пусть и не такое, как в прошлый раз, когда ему удалось показать самоуверенному пришельцу, у кого из них реакция лучше. - Ладно. Но у меня, как в магазине - цены без запроса. Объяснишь, что ты задумал, будем разговаривать. Снова темнить начнешь - свободен... Еще раз на твои приколы ловиться не собираюсь. Хватит... - Ну, какие там приколы? Я уже говорил Дмитрию - вое, что обещал, я сделал. И еще больше сделаю, в обиде не останетесь. А сейчас у меня совсем маленькая просьба. Для тебя на самом деле чистое развлечение. И скрывать я от тебя ничего не собираюсь. Вам, землянам, от этого пользы больше, чем мне в итоге будет. Скоро сам поймешь... Он не успел закончить фразу, потому что Шульгин вдруг, как пружина на автоматного рожка в руках неумелого солдата, взлетел, разгибаясь, подхватил стоявший на расстоянии вытянутой руки карабин и, выбросив его вперед, как клинок во флешь-атаке, трижды выстрелил в густое переплетение кустов по другую сторону поляны. И опустил ствол, прислушиваясь. - Что такое? - Антон уже стоял рядом и тоже готов был открыть беглый огонь. - Черт его знает, зашевелилось там что-то. Пойду посмотрю. А ты прикрывай в случае чего... Пошуршав в кустах валежником, он вернулся, загоняя на ходу в обойму недостающие патроны. - Показалось, наверное... - Такой нервный стал? - участливо спросил Антон. - Может, нервный, а может - предусмотрительный... - сплевывая табачную крошку с губы, ответил Сашка. На самом деле ему просто потребовалось немножко сбить Антона с настроения, чтобы легче было разговаривать. - Так что ты там насчет нашей грядущей пользы? - Ах, да! Значит, я хотел сказать, что аггров в нашей реальности больше нет, ты это знаешь. Но на Земле осталась одна милая женщина. По внешним данным ничуть не уступает вашей Ирине. Зовут ее Сильвия. Моя коллега. Шеф-атташе аггров на планете Земля. В недавнем "прошлом" - ваш смертельный враг. Организатор акций против Ирины, Левашова и многого другого. У них вообще женщины занимают большинство такого рода руководящих постов... Встречался я с ней. Умна, красива, лет тридцати с небольшим по вашему счету, тебе наверняка понравится. И теперь она очень одинока. Больше, чем Ирина. Ее цивилизация вдруг исчезла, как ничего и не было, а она осталась одна в чужом мире... - Совсем одна? - Ну, может, еще экземпляров с десяток на всю планету, но те ей не пара, и не компания, простые исполнители, интеллект чуть выше табуретки. Да ты кое с кем из таких встречался. А подобных ей или Ирине, тем более мужского пола, скорее всего нет. Больше нет... В подготовке агентов класса "люкс" аггры довольно экономны. Та, к примеру, дама, что Новикова и Берестина на Валгалле вербовала - просто фантом, скоординированный с их восприятием, а у Сильвии только сознание частично аггрианское. О чем она, впрочем, не догадывается. Они с Ириной о себе другого мнения, отчего и все душевные терзания... - Ну а ты? - неожиданно вставил Шульгин. - Я совсем другое дело. Я истинный гуманоид, мне только кое-какие функции пришлось подкорректировать под вашу атмосферу и солнечный спектр, чтобы я от рахита и лейкозов не зачах... Так вот о Сильвии. Она сейчас, по моим расчетам, должна пребывать в сильно расстроенных чувствах, как бы еще руки на себя не наложила, чего не дай, конечно, бог. Потому что мне с ней очень и очень нужно побеседовать. По ряду причин сам я на Землю, в вашу реальность, выйти сейчас не могу, а тебя переправлю. - Как, то есть? Нас всех домой отправить не можешь, а одного - пожалуйста? - Долго все это, Саша, объяснять, и не уверен, что образования нам обоим хватит. Всех и окончательно - действительно пока не могу, а для тебя я квазипереход организую, по открытому лучу и с жутким расходом энергии. Максимум на двое суток. По здешнему, конечно, времени. Там чуть-чуть растянуть можно, но не слишком. За это время тебе нужно будет с ней познакомиться, как-то объяснить ситуацию и убедить прийти сюда, в Замок. Желательно - добровольно. Потому что в ином случае шок может стать необратимым, и ни я, ни ты никакой пользы из нашего мероприятия не извлечем. Я же хотел, чтобы она после непродолжительной со мной беседы смогла вернуться к нормальной жизни, в идеале - стать членом вашей группы... - Ну ты действительно альтруи-ист... - с долей иронии в голосе протянул Шульгин. - Такая забота о злейшем враге... Тогда уж вообще вернул бы ее на родину... - Ты что, все никак не поймешь? Нет у нее никакой родины, и никогда не было. Эти девочки действительно камикадзе с бензином в один конец. Вроде как Новиков в роли Сталина. Работают, сколько могут, а потом... - Антон присвистнул и сделал руками движение от груди, будто отбросил что-то. - Если уж очень нужно - матрицу обратно отзывают, а нет - просто выключатель щелк и все... Шульгин невольно передернул плечами. Жуткие дела творятся на свете. Задал еще вопрос. - А разве, когда аггры исчезли, матрица сама собой не отключилась? - Нет. Именно потому, что она полностью автономна. Если бы аггры исчезли, когда Новиков в теле Сталина был, он бы там навсегда и остался. Так и Сильвия, и Ирина... Будь сюда аггрианин в своем натуральном физическом теле переброшен, изменение реальности его бы стерло, но дамы наши в материальном смысле подлинные люди. Я Воронцову это вчера только объяснял. - Допустим. Если и не убедил, то разъяснил правдоподобно. Теперь второе - какой тебе сейчас, после конца всего, в ней интерес? Языков после войны не ловят... - Да кто ж тебе такое сказал? Как раз после войны самая работа и начинается. Полковой разведке языки, тут ты прав, в мирное время без надобности. А главному командованию, контрразведке? Пораскинь мозгами. Вот и мне... Сколько всего интересного узнать можно: загадки неудачных операций, профессиональные секреты и методы, преломление наших акций в представлении противника, данные на их тайных союзников и невольных пособников... Золотое дно. Тем более что у меня некоторые неприятности намечаются, и Сильвия с Ириной весьма и весьма могут помочь из них выкрутиться. Все у нас, Саша, как у людей, с поправкой кое на какую специфику. Так договорились? - А что мне теперь терять? И не таким занимались. Куда идти нужно будет? - Не очень далеко. В Лондон. Ты по-английски как? - Сам слышал... - Не проблема. Я тебе пленочку прокручу, через два часа лучше Вебстера и профессора Хиггинса язык знать будешь. За два часа и на всю жизнь. Тоже польза. И остальное все объясню. Что сам про нее знаю. И если ты ее сюда приведешь, после короткой взаимополезной беседы со мной она свободна. Сможете принять ее в свою компанию. И не пожалеете... - Ты Экзюпери читал? - внезапно перебил его Шульгин. - Читал что-то. При чем он здесь? - При том, что написал: "Мы в ответе за тех, кого приручили". Ты, значит, ее выпотрошишь и повесишь отработанного языка мне на шею... И что дальше? - Ну, дальше... Если не понравится, можно ее обратно в Лондон вернуть. Снять матрицу и вернуть, пусть живет в рамках своей легенды. Она там, кстати, очень неплохо устроена. Вам и не снилось. А может, наоборот, она тебя так очарует, что с женой разведешься и сам в Лондон отправишься. Тут тебе полная свобода воли. - Знаешь, Антон, не в обиду будь сказано, ты все-таки... - Большая сволочь, хочешь сказать? Ну и скажи, не обижусь. Работа у меня такая, да и шкурный интерес. Как монах Варлаам говорил: "Коль дело до петли-то доходит..." И ведь при всем при том я никого не неволю. Они, аггры то есть, честно признать, к вам таких благородных чувств не испытывали. А вы... Откуда столько "гуманизма" при ваших условиях жизни? Ладно, ладно, не заводись. Сам у вас пожил, знаю и понимаю все. И ничего плохого в моем предложении нет, поразмысли только спокойно. Человека спасете, мне поможете, да и другие возможные последствия... Аггров уже нет, а они - Сильвия с помощниками - есть, и вдруг будут, как тот партизан, еще двадцать лет поезда взрывать? А? Шульгин встал. - Ладно, пока обратно ехать будем - подумаю. А как Ирина к ее появлению отнесется? - Вот чего не знаю... Да и в чем проблема? Лично они не знакомы, хотя Сильвия о ней все, что положено, знает. Но, когда мы с нее функцию снимем, глядишь, и подругами станут. Все-таки, как ни крути, коллеги и землячки в некотором роде. - Ну-ну, - с остатком сомнения в голосе сказал Шульгин универсальную, когда нечего больше сказать, формулу. Раздавил каблуком окурок сигары, закинул за плечо ремень карабина. И, уже вставив ногу в стремя, спросил: - А она действительно такая же, как Ирка, красавица? - В другом несколько роде, но до невероятности интересная дама. Шульгин кивнул, резким толчком бросил тело в седло, громко свистнул и с места послал коня в крупный галоп. ...Шульгин никогда не позволял никому догадаться, что он плохо разбирается в женщинах и даже опасается их. Он считал их существами, настолько от себя отличными, что искренне удивлялся, когда обнаруживал у них мысли и реакции, подобные своим собственным. Отчего и отношения с прекрасным полом строил, исходя из представлений, не слишком соответствующих реальности. И, увы, ошибался гораздо чаще, чем натуры менее утонченные. Его женитьба, удивившая всех друзей явной бессмысленностью, тоже случилась вследствие психологического просчета, которым тогдашняя случайная подруга безошибочно воспользовалась и превратила в свой стратегический успех. И вот сейчас, после неожиданного предложения Антона, Шульгин ощутил возможность реванша. Вооруженный опытом последнего года и близкого знакомства с женщинами разных веков и рас, он решил, что сумеет провести эту сексуально-дипломатическую партию с должным блеском и докажет всем, а прежде всего - себе, что умеет не только стрелять от бедра и протыкать пальцем подвешенный на нитке лист фанеры. К подготовке он подошел со всей необходимой тщательностью, усвоил и переработал полученную от Антона информацию. И очень быстро заподозрил форзейля в лицемерии. Прежде всего выходило, что в разговоре Антон явно и непонятно зачем приуменьшил исходящую от Сильвии опасность. И для себя лично в ходе операции, и для всей Земли в целом. С ее техническими возможностями и психологическим состоянием она способна наделать бед куда больше, чем непримиримые самураи, продолжавшие в дебрях тропических островов мировую войну через двадцать лет после капитуляции. Не планирует ли Антон перевербовать резидентшу аггров и заставить ее работать на себя? Но в каком направлении и в каком качестве? Ведь Шульгин по-прежнему не имел понятия о раскладе галактических сил и высшем смысле драки за контроль над Землей. Вполне ведь можно предположить, что картина войны на самом деле выглядит совсем иначе. А по некоторым намекам не исключено, что Антон подумывает о чем-то похожем на внутренний конфликт среди своих соотечественников. То ли борьба за власть, то ли.... Но, несмотря на все сомнения, отказываться он не собирался. Слишком ему надоела нынешняя бесцельная жизнь. Ему ведь по-настоящему не удалось поучаствовать ни в чем серьезном. За исключением последнего рейса на базу пришельцев. А все действительно увлекательные приключения прошли мимо. И насчет женщин Антон тоже угадал. Полгода строгого воздержания кого хочешь выведут из равновесия, особенно когда рядом друзья еженощно уединяются с подругами, при взгляде на которых чувствуешь то, что и пацан, украдкой листающий "Пентхаус". Конечно, занятия спортом, стрельбой и стипль-чезом отвлекают, во весьма и весьма недостаточно. Отчего и попивать по вечерам Сашка стал как бы чрезмерно... С полученным заданием Шульгин познакомил только Андрея. Не скрывая посетивших его сомнений. Новиков поусмехался каким-то собственным мыслям, сказал, что придерживается того же мнения, и спросил, каким же образом Сашка намеревается Антона переиграть? - Честно говоря - хрен его знает! Но ведь до сих пор мы их переигрывали? На вдохновении... С этим у них слабовато. - Да как тебе сказать... меня нет ощущения, что мы Антона переиграли. Сам посуди... - Ну а чего? Пока что я ощущаю себя в выигрыше. Кем мы были и что имели год назад? И что теперь? А не потеряли пока ничего... - Это в рамках нам известного. А на самом деле? - На самом деле... Может, если б я на четвертом курсе согласился, чтобы Ленка Кораблева в постель меня затащила, сейчас был бы доктором наук и зятем завотдела ЦК, вот и скажи, проиграл я или выиграл? - На этом уровне рассуждать, так конечно... Ну а в целом мы уже столько наворотили, что хуже вряд ли будет. Если только головы при нас останутся. Давай, попробуй себя и в такой еще роли, может, и будет какая польза, хотя бы лично для тебя... Шульгин удивился плохо скрываемому Андреем безразличию к проблеме, представлявшейся ему самому важной. Но отнес его к общей апатии, охватившей друзей в последнее время. Сам же он испытывал сейчас все нарастающее приятное воодушевление, как перед интересным, к примеру, путешествием в дальние страны. Тем более что и на самом деле в Лондоне он никогда не был, и образ загадочной аггрианки рисовался в мрачно-романтических тонах... ...Лондон Шульгин, благодаря введенной прямо в мозг информации, знал теперь великолепно, видел его весь сразу, как на подробном многокрасочном макете, только, выходя на знакомую улицу, в первый момент удивлялся, что на проезжей части не написано большими буквами название. Следуя своему собственному, слегка отличающемуся от согласованного с Антоном плану, он первым делом направился в Сохо, где снял номер в пользующемся сомнительной славой отеле, приюте сутенеров, шлюх обоего пола и не вполне законных иммигрантов. Для чего специально три дня не брился и был соответственно одет. И лишь потом, сделав все, что входило в первый этап "увертюры", переоделся согласно легенде, тщательно привел в порядок свою внешность и вышел в грязноватый, с пузырями краски и штукатурки на стенах коридор. Редкие в этот час постояльцы провожали его удивленными взглядами. Портье его, похоже, не узнал, только шумно вдохнул широкими ноздрями распространяемый Сашкой тонкий аромат элегантных мужских духов. Пристально посмотрел вслед безупречно одетому джентльмену и подумал, что сам на его месте никогда бы не стал таскаться к здешним занюханным девкам. Или к не менее занюханным геям. ...Сильвия жила в центре чуть ли не самого аристократического в Лондоне района, во внешне неприметном двухэтажном доме с фасадом в четыре окна. Обойдя квартал по периметру, вжившись в обстановку, присмотревшись, как держатся аборигены этого зеленого и тихого островка покоя и благополучия в центре необъятного и шумного города, вообще освоившись в капиталистической реальности, Шульгин позвонил у окрашенной шоколадной краской и покрытой сверху лаком двери. В соседней витрине он с удовольствием еще раз осмотрел свое отражение - весьма приличного молодого джентльмена, не могущего не внушить симпатии и доверия. Правда, какой-нибудь последователь Шерлока Холмса без труда опознал бы в нем совсем недавно прибывшего из стран Содружества представителя тамошнего европейского истеблишмента, ибо до коренного англичанина Сашка все-таки не дотягивал... Но от среднестатистического лондонца все же отличался в лучшую сторону. Мелодичный женский голос из прикрытого бронзовой решеткой динамика слегка игриво, как показалось Шульгину, произнес "Хелло?", и он назвал себя и сообщил, что желал бы видеть мисс Сильвию по важному делу. Голос с некоторым недоумением повторил его фамилию, но через пару секунд предложил войти. Дверь бесшумно приоткрылась. Хозяйка встретила гостя на верхних ступеньках широкой дубовой лестницы. Увидев ее, Шульгин понял, насколько был прав Антон. Совсем в другом стиле, чем Ирина, аггрианка была тем не менее поразительно хороша собой. И удивительно при этом Ирину напоминала. Не чертами лица, а гармонией облика и степенью приближения к идеалу. Даже трудно представить, что моделью для нее служили те англичанки, которых он видел сегодня на улицах. Чуть холодновата, конечно, на славянский вкус... Но изысканнее в то же время, аристократичнее, рафинированнее... Шульгин перебирал в уме эпитеты, чтобы поточнее определить свое первое от этой дамы впечатление и соответственно сымпровизировать начало разговора. Но главное он уже знал - чтобы соблазнить, или, оставаясь на ее уровне, лучше сказать - покорить сию представительницу уже не существующей враждебной расы, он заранее готов сделать все возможное. И невозможное тоже. Если от этого пострадают интересы или планы Антона - тем хуже для него. С такой тигрицей сразиться - это вам не лаборантку охмурить на вечер-другой... Кстати, вот это - с лаборантками - у него получалось, хотя каждый раз он несколько наивно про себя удивлялся, вновь убеждаясь, что весьма приличным на вид девушкам, оказывается, на самом деле нравится то, чем они с ним занимались. Он же в глубине души оставался почти непоколебимо убежден, что если они и уступают его домогательствам, то либо просто из вежливости, либо преследуя свои, неизвестные ему интересы, но сам процесс никак не должен бы являться для них самоцелью. И это при его медицинском образовании... Наверное, тут виноваты какие-то фрейдистские мотивы или ненароком залетевший из прошлого века псевдоромантизм. Но, конечно, именно в данный момент Шульгин ничего такого не думал, прекрасно сознавая, что перед ним, в коротком ржаво-коричневом платье-свитере, подчеркивающем все подробности ее фигуры и открывающем пусть и тонковатые при ее росте, но крайне волнующие ноги, стоит и дежурно улыбается не просто привлекательная женщина, а весьма опасное и хитрое существо, много лет руководившее целой сетью коварных и безжалостных инопланетян, для которой отдать приказ о его уничтожении не составит ни малейшей проблемы, разве только ей захочется расправиться с ним лично... Особенно сейчас, в ее нынешнем отчаянном положении. Только и об этом тоже нужно забыть, чтобы невзначай, раньше времени не выдать себя и не спровоцировать эту "черную вдову" на непоправимые действия. Вот именно, "черная вдова" - отличный образ, самка-паучиха, пожирающая своих не успевших вовремя убежать партнеров. И, улыбнувшись в ответ на ее улыбку, Шульгин чуть наклонил голову, представился, назвав себя старым, еще в школьные годы придуманным для игр и мистификаций английским именем. Сильвия на мгновение наморщила лоб, пытаясь вспомнить, говорит ли ей что-нибудь это имя, но, вздохнув, с сожалением пожала плечами. Не знаю, мол, и никогда не слышала. И сделала три шага по лестнице вниз, чтобы запереть за гостем дверь, если он не скажет чего-нибудь более существенного в оправдание неназначенного визита. Тогда он, как и было согласовано с Антоном, сообщил, что ее имя и адрес назвал ему в Веллингтоне сэр Говард Грин и порекомендовал обратиться к ней, когда это действительно станет необходимым. Тут Шульгин рисковал, потому что стоило Сильвии заявить, что и сэра Говарда она знать не знает, пришлось бы откланиваться... и вводить в действие свой, совсем уже авантюрный план. Расчет у них с Антоном был на то, что сама Сильвия тоже находится в критическом положении и не захочет обрывать чуть ли не последнюю вить, связывающую ее с "родиной". Потому что указанный сэр являлся, подобно Ирине, агентом-координатором по Южному полушарию и, как догадывался Шульгин, каким-то образом был выведен из игры самим Антоном и его людьми. Кстати он, то есть Антон, так и не признался, имеет ли он такую же сеть агентуры, как аггры, или работает в одиночку. Возможно даже, что сэр Говард был устранен специально, чтобы создать Шульгину условия для Контакта. По существовавшим у аггров правилам, никто из агентов не имел права по собственной инициативе связываться с главным резидентом, а уж тем более выводить на него землянина. Ирина, к примеру, даже Новикову ни разу не сказала ничего проливающего свет на структуру своей организации и систему подчиненности в ней. Лицо Сильвии на миг отразило тень происшедшей в ней душевной борьбы. Заметив это, Шульгин удивился. Вроде бы разведчики ее уровня должны лучше владеть собой. Приняв, наконец, какое-то решение, аггрианка сделала приглашающий жест и пошла в глубь дома, предоставив Шульгину следовать за собой и любоваться ее отработанной на паркетах салонов походкой. В холле, выходящем сплошь застекленной стеной во внутренний дворик, украшенный скульптурами, фонтаном и разнообразной растительностью, она указала на пухлые, словно надутые воздухом темно-зеленые кожаные кресла. "Не повезло Ирине, - подумал Шульгин, - в капстранах вон как агентов устраивают, а у нашей - то общежитие, то двухкомнатная в старом фонде..." - По-моему, я встречалась с сэром Говардом. Только не в Веллингтоне, а, кажется, в Нью-Йорке. И довольно давно. Я не совсем понимаю, чем смогу вам помочь, но раз уж вы пришли... Наверное, у вас действительно есть на то веские причины. Шульгин с чувством облегчения вытянулся в кресле. Самое главное сделано - она не выгнала его с порога. Садясь напротив, Сильвия попыталась натянуть пониже свое, условно говоря, платье. И этот жест, долженствующий изобразить как бы скромность, на самом деле лишь привлек дополнительное внимание, поскольку заставил задуматься, а колготки у нее там или просто очень длинные чулки? Ничего другого ее свитер скрыть все равно не мог. Да и скрывать такую красоту не стоит, подумал судорожно сглотнувший слюну Сашка. Сильвия считала так же. Поэтому ограничилась тем, что плотно сдвинула колени. Потом заправила зачесанную назад и направо прядь темно-русых волос, сплела на колене тонкие пальцы с двумя изысканными перстнями явно старинной работы. - Так я вас слушаю... Судя по большой настольной пепельнице, курить здесь разрешалось, и Шульгин, достав золотой, очень похожий на тот, что был у Ирины, портсигар, вопросительно взглянул на собеседницу. - Да, пожалуйста, - и когда он взял сигарету, протянула руку. - Вы позволите взглянуть? Довольно красивая вещь... Одного прикосновения ей было достаточно, чтобы потерять к этой имитации интерес. Впрочем, портсигар и был сделан так, чтобы только отдаленно напоминать оригинал, отнюдь не создавая впечатления сознательной подделки. Однако желаемый эффект был достигнут. - Откуда это у вас? Я уже видела точно такой же... У одного знакомого. - Может быть, как раз у Говарда? Он с ним никогда не расставался. Мне понравилось, знаете, такой элегантный штрих... Увидел в Каире похожий и купил. - Вы с ним были достаточно близки? Шульгин усмехнулся. - Вопрос звучит несколько двусмысленно. Боюсь, что придется ответить - нет. В любом смысле. Мы были всего лишь достаточно хорошо знакомы. Признаюсь - во многом я брал с него пример. Я люблю викторианскую Англию, а он как раз был словно ее живым воплощением, причем ему удавалось при этом не выглядеть анахронизмом. Иногда я выполнял кое-какие его просьбы. И он мне тоже помогал при случае. Незадолго до своей смерти он выглядел встревоженным, словно его постоянно терзали мрачные мысли и предчувствия. Я кое-что подозревал, не скрою. Род его занятий наводил подчас на странные мысли... А за неделю, кажется, до смерти, он назвал мне ваше имя, адрес и попросил сообщить вам, если с ним случится нечто... неожиданное. И, если мне потребуется, я могу рассчитывать на вашу помощь... - Как он умер? - резко спросила Сильвия. - Автомобильная катастрофа. Довольно нелепо, но даже в Новой Зеландии такие вещи иногда случаются. Его "Роллс-Ройс" - он любил иногда выезжать на "Роллс-Ройсе" - потерял управление и столкнулся со встречным трейлером. Погибли и он, и его шофер. - Когда это случилось? - Скоро будет месяц. 17 июля. Завещания он не оставил. Похоронен в Веллингтоне. Координаты могилы у меня есть... Сильвия с минуту сидела молча, перебирая сплетенными в замок пальцами. "Даже не пытается остаться в образе... - подумал Шульгин. Только что ведь говорила, что едва помнит этого Говарда..." - Ну что же, - словно отвечая на его мысль, сказала женщина. - Не буду скрывать, сэр Говард был моим хорошим другом, хотя мы с ним довольно давно не встречались. Я огорчена этой нелепой смертью и, надеюсь, вы понимаете, хотела бы услышать о его последних днях как можно больше. Не скрывайте - он говорил вам обо мне что-нибудь, кроме имени и адреса? Шульгин подавил в себе желание блеснуть информированностью и подать кое-что известное от Антона как слова покойника, но благоразумно сдержался. - Сожалею, но не могу удовлетворить ваш вполне понятный интерес. Ничего, кроме уже сказанного, я от него не слышал. Но упоминая вас, он говорил с большим... как бы это лучше назвать - уважением или, может быть, даже почтением. В любом случае я понял, что он был более чем прав. Мы с вами знакомы едва полчаса, а я уже готов благодарить судьбу, что позволила мне увидеть вас. Пусть и по такому... печальному поводу. Впрочем, что мы знаем о судьбе и используемых ею методах? После многозначительного пассажа Шульгин слегка пригорюнился, не прекращая, впрочем, деликатно скользить глазами по ее ногам, от щиколоток до обреза платья и обратно. В глаза же смотреть избегал. - Выпьете что-нибудь? - спросила Сильвия, прерывая паузу. Умение использовать паузы для воздействия на партнера Шульгин перенял у Новикова и значительно усовершенствовал применительно к собственному характеру и манерам. - С удовольствием. У меня был трудный день... Присутствия слуг в даме не ощущалось. Может, вообще, а может, именно сейчас, и Сильвия сама прикатила столик с напитками и символической закуской. Подумав, Шульгин выбрал "Джонни Уокер", причем словно невзначай плеснул виски больше, чем полстакана. Огорчился, чуть ли не попытался вылить его обратно, потом, как бы смирившись с неизбежным, добавил содовой, и добавлял так аккуратно, что сохранил благородный напиток в почти исходной концентрации. Сильвия ограничилась небольшой порцией розового джина. - Так чем же ваш день был так труден? - спросила она, когда Шульгин сделал два хороших глотка. Его манипуляции она, конечно, заметила, только вот какие выводы сделала? Он хотел, чтобы она увидела в нем человека деликатного, застенчивого, сильно нервничающего, нуждающегося в разрядке, но беспокоящегося, как бы его не сочли алкоголиком. - Можно откровенно? Я опасался, что смерть сэра Говарда действительно не случайна, что за мной могли следить, и по дороге к вашему дому меня ждет ловушка... - Вот даже как? Интересно. И что же заставило вас так думать? Шульгин совсем засмущался. Он покусывал губу, вздыхал, не зная, как подойти к столь щекотливому предмету. - Да вы не стесняйтесь, - подбодрила его Сильвия. - Говорите прямо. Или, если вам будет проще - расскажите сначала о себе. Как вы познакомились, что вас объединяло, о чем беседовали и о всех своих... подозрениях тоже. Тогда нам легче будет разобраться и во всем остальном. Шульгин посмотрел на нее с сомнением. Впервые - прямо в глаза. И на мгновение позволил своему взгляду стать достаточно жестким. Мол, не такой уж я простак, дорогая, и еще неизвестно, стоит ли тебе говорить всю правду. Гарантии-то где, что тебе самой можно полностью доверять? У них с Антоном была разработана достаточно подробная легенда, базирующаяся на подлинных фактах жизни и деятельности означенного мистера Грина, в меру достоверная и в то же время не настолько конкретная, чтобы дать возможность поймать себя на противоречиях и деталях. Правда, здесь Шульгину пришлось полностью положиться на Антона, сам он, разумеется, не располагал не только информацией о делах сэра Говарда и ему подобных, но и о реальной жизни западного человека вообще. За исключением того, что можно увидеть в кино или прочесть в переводных романах. Впрочем, навыки и формы поведения своего прототипа Шульгин получил вместе со знанием языка, а на умение Антона моделировать личности можно было рассчитывать, имея в виду хотя бы создание фантома Натальи Андреевны. Итак, согласившись с предложением Сильвии, Шульгин достаточно сжато обрисовал картину своих деловых и личных отношений с Грином, начиная от случайного знакомства в Сиднее и до его печального конца. Эти полтора года включали в себя встречи за карточным столом и на поле для гольфа, обеды и ужины в клубе, а также ряд совместных деловых мероприятий, принесших Шульгину, то есть Ричарду Мэллони, не только чувство удовлетворения от приобщения к новой привлекательной жизни, но и ощутимый финансовый успех. Но как раз эту сторону их взаимоотношений Шульгин постарался изложить наименее внятно, и только после настоятельных, с нажимом расспросов Сильвии ему пришлось признать, что занимались они делами, чересчур глубоко вторгавшимися в сферу не только налогового и гражданского, но подчас и уголовного права. Еще более резко поставив вопрос, Сильвия узнала, наконец, что, по мнению мистера Мэллони, занимался сэр Говард в основном шантажом, противозаконным лоббизмом, контрабандой оружия и наркотиками... Когда слово было произнесено, Сильвия не только не ужаснулась, а даже повеселела. - Что ж, как бы там ни было, сэр Говард в полной мере искупил свою вину, если она действительно была, а мертвый человек неподсуден никому, кроме господа... А вот лично вы в чем увидели для себя опасность, раз так поспешно покинули страну и, "рискуя оказаться в ловушке", появились здесь? - Я же сказал, что почувствовал вокруг себя не слишком приятную атмосферу, стал замечать каких-то подозрительных людей, изменение отношения со стороны лиц, ранее вполне лояльных, с которыми имел деловые контакты. Это трудно объяснить тому, кто сам не попадал в похожую ситуацию, но знающий поймет и без слов. - Так, допустим. Вам показалось, что лица, устранившие Говарда, обратили внимание на вас. Зачем, как вы считаете? - Но это же очевидно. Многим известно, что я был его... ну, не доверенным лицом в полном смысле, а достаточно близким сотрудником. Если произошло нечто, повлекшее ликвидацию патрона, то по отношению к себе я мог ждать двух исходов - или некие силы сочтут меня также достойным устранения, или... - Что - "или"? - подалась вперед Сильвия, фиксируя взгляд на переносице Шульгина. - Или я попал в поле зрения полиции, которой стало известно о роде нашей деятельности... Сильвия с видимым облегчением откинулась в кресле. Очевидно, она ожидала услышать нечто иное, гораздо более неприятное для себя. - Даже если так... При чем тут я и для чего вы здесь? - Раз у нас пошел столь откровенный разговор, не буду скрывать, меня привела к вам забота о собственной безопасности... и дальнейшей жизни, скажем так. Замечу, сэр Говард вполне определенно дал мне понять, что с вашей стороны я могу рассчитывать на помощь. Думаю, я сделал для вас, - он подчеркнул последнее слово, - достаточно, чтобы ждать достойной компенсации за прошлое, помощи в настоящем и надеяться на спокойное будущее. Сильвия рассмеялась, на взгляд Шульгина - слишком резко для элегантной женщины. Он вообще с какого-то момента их разговора начал подмечать в ней черточки, портящие первоначальное впечатление. Если Ирина (он невольно постоянно их сравнивал, как представительниц одной расы и профессии) в любой обстановке выглядела неизменно женственной, ровно благожелательной, покоряла своим тонким шармом, то Сильвия чем дальше, тем больше напоминала ему пресловутую премьершу Тэтчер. И вдобавок его нервировала направленность разговора. Он никак не мог перехватить инициативу и подойти к моменту, когда следовало использовать первую из домашних заготовок дебюта. Продолжая шахматные аналогии, он оказался в положении гроссмейстера, противник которого достаточно дурацкими ходами уклоняется от общепринятых у специалистов розыгрышей и создает на доске утомительно-бессмысленную ситуацию. Поскольку никак не удается понять: то ли партнер дилетант и от растерянности двигает фигуры просто так, то ли имеет чересчур хитрый и далеко идущий замысел. - Неужели вы вообразили меня этакой "крестной матерью" международного преступного синдиката, которая, вдобавок, обязана заботиться о будущем каждого... - она едва не произнесла ожидаемое Шульгиным слово, но вздохнув, закончила нейтрально: - ...каждого, кому вздумается этого потребовать... Вот тут она все же подставилась. И Шульгин с простодушной, почти естественной улыбкой произнес, предварительно плеснув себе еще виски и закурив новую сигарету: - Ну зачем же вы так? Я ничего подобного не говорил. А вот Говард, очевидно, предусмотрев в случае нашей встречи подобную недоверчивость, попросил меня сказать вам вот что... - И он медленно, как говорят заученное, но непонятное, произнес фразу на аггрианском, которая, по словам Антона, могла была прозвучать паролем. И ожидаемого эффекта достиг. С минуту Сильвия смотрела на него молча, только еще туже сплела пальцы на колене. А левое веко у нее чуть заметно задергалось. Когда Шульгин спросил у Антона, что эта фраза значит, тот ответил: - А зачем тебе знать? Твой Ричард же не знает. Вдруг ты сказал "Немедленно убей этого человека"? Или нечто похожее. Ты должен испытывать неуверенность, может, даже страх, и надежду в то же время. Сыграть будет трудно, а так само собой получится. И хотя страха Шульгин не испытывал, поскольку не допускал, что Антон решил от него избавиться столь сложным способом, все остальные чувства присутствовали. Взяв себя в руки, Сильвия сказала с облегчением: - Да, пожалуй, это меняет дело. Вы знаете язык, на котором сейчас говорили? - Понятия не имею. Отдаленно напоминает маорийский. По звучанию. - Хорошо. Сэр Говард... уже, можно сказать, оттуда, - Сильвия на мгновение подняла глаза вверх, - передал, что вам действительно можно доверять и вы можете быть полезны. Из уважения к его памяти я вам помогу. Что вы хотите? - Вы наверное удивитесь, но - покоя. Я бы хотел иметь возможность скрыться туда, где меня никто не найдет, и при этом вести вполне обеспеченную жизнь. - И не иметь дело со мной и мне подобными? - с милой улыбкой осведомилась Сильвия. - Как раз с вами я был бы рад иметь дело... но только с вами. Сознавая, насколько это маловероятно, я готов ограничиться реально достижимым. Например, сумму в пять миллионов вы сочли бы разумной? - Миллионов долларов? - без удивления, просто уточняя, спросила она. - Я патриот своей исторической родины и предпочел бы фунты. - Еще один вопрос - почему такая конкретная сумма? - Нет ничего проще. Я примерно определил срок своей жизни в семьдесят пять лет, суммировал свой заработок и пенсию за оставшиеся мне годы и ввел коэффициент, учитывающий моральный ущерб, темпы возможной инфляции и то, что мне остался должен сэр Говард. Сумма вышла даже чуть больше, но я не скряга. Пять миллионов достаточно... Сильвия снова рассмеялась. И смеялась довольно долго. Перестав, поднялась с кресла, тем же заученным жестом вновь одернула платье, подошла к окну. Стала так, что свет закатного солнца, проходя сквозь петли вязки, отчетливо обрисовал фигуру и оживил у Шульгина слегка угасший во время трудной беседы интерес к ее телу. - Вы знаете, наверное, это можно устроить. Только мне надо кое с кем посоветоваться. Честно говоря, жаль так рано отпускать на покой человека, сумевшего заслужить доверие и расположение Говарда. Если бы вы согласились... Сумма компенсации может значительно возрасти. - Боюсь показаться неучтивым, но повторю. Если не очень расстрою вас своей настойчивостью и не вызову слишком большого неудовольствия - а неудовольствие со стороны такой женщины, как вы, было бы для меня убийственным (при этом каламбуре губы у Сильвии чуть дрогнули) - я все же предпочел бы ограничиться уже названной суммой... - Шульгин помолчал ровно столько, сколько счел нужным, и добавил совсем другим тоном: - Я действительно смертельно устал. Сильвия вздохнула сочувственно. И спросила тоже очень мягко, как бы между прочим: - Да, а вы ведь так и не сказали мне, какова ваша основная профессия? И Шульгин ответил ей в тон: - Я был офицером контрразведки. Вопреки ожиданию, его признание не вызвало никакой видимой реакции. Женщина слегка кивнула головой, принимая информацию к сведению, и предложила, если Ричард не против, поужинать сегодня в обществе ее друзей в одном вполне респектабельном заведении. Шульгин принял предложение с видом человека, которому некуда деваться. Но взятая им на себя роль требовала кое-чего еще. В конце концов, его коллега Джеймс Бонд, будучи вполне джентльменом, позволял себе в отношении дам весьма большие вольности. К тому же он вспомнил решительный поступок некоего Разумовского, сделавший его графом и фаворитом императрицы, и положил ладонь на талию аггрианки. Сильвия чуть вздрогнула, как ему показалось, но позы не изменила и даже не повернула головы. Расстояние от талии до края платья оказалось слишком коротким. Ощутив шершавую фактуру обтягивающего бедро материала (он не знал название этой ранее не попадавшейся ему синтетики, а может, и натуральной ткани типа тонкого парашютного шелка), Шульгин решил особенно не мешкать, развивая успех, прикоснулся губами к тонко пахнущей цветочными духами шее и продвинул руку вверх по плавному изгибу. Успел убедиться, что надеты на Сильвии все же не колготки, а длинные чулки на липучке. Воображение уже рисовало дальнейшее, но - увы... Аггрианка небрежным движением руки, словно отстраняя задевшую за платье ветку, убрала ладонь Шульгина с достигнутого им плацдарма и, повернув голову, с прищуром посмотрела из-под изогнутых ресниц. - Боюсь, что вы торопитесь... Впрочем, я вас не осуждаю. Пожалуй, женщина, одетая подобным образом, должна ожидать соответствующей реакции. Она отодвинулась на шаг, не спеша поправила платье, еще раз смерила Шульгина взглядом. - Я не очень хорошо знаю психологию мужчин. Что, действительно невозможно удержаться? "Психологию, она не знает, стерва! - мысленно возмутился Шульгин. - А какого ж хрена вырядилась?.." - и ответил с виноватой улыбкой: - Обо всех говорить не буду, а что касается меня... Сами все видите. Я рад, что не обидел вас своим, согласен, несколько дерзким поведением... - Хорошо, оставим пока эту тему... - из ее слов следовало, что решительного отказа в своих притязаниях он не получил и в дальнейшем может рассчитывать на больший успех... ...План, разработанный Антоном, начал, кажется, претворяться в жизнь. Он и за