звилины в обратную сторону раскручивать. Всем все ясно. Олег, забирай Алексея - и вперед! - Если не жалко - оставь нам свою штучку. - Шульгин показал на гомеостат на руке Берестина. - Тебе до завтра здоровья и так хватит, а нам он заместо походной аптечки будет. Мало ли что приключается на трудной тропе войны. Берестин снял браслет и протянул его Шульгину. ...Когда они остались втроем, Ирина словно даже расслабилась, вздохнула облегченно. - Ну так что, полуночные ковбои, может, хоть мне одной вы что-нибудь скажете вразумительное? И еще, Андрей: зря вы так с Алексеем. - Ириша, о чем ты? Просто дело слишком серьезное. Ничего вслух я действительно говорить не хочу, а чтобы он смог активно нам помочь, надо знать нас так, как мы друг друга знаем. А если ты что еще думаешь, так это вообще ни при чем. Не в моем стиле... Вот смотри. Нам с Сашкой еще кое о чем надо договориться. Новиков взял лист бумаги, нарисовал на нем несколько разного размера прямоугольников, кружков, несколько разных значков и показал Шульгину. Тот кивнул. Андрей секунду подумал и изобразил целый веер стрелок в разных направлениях, потом выписал столбик четырехзначных цифр, украсил все это восклицательными и вопросительными знаками. Шульгин взял у него карандаш, зачеркнул одну стрелку, нарисовал другую, а два числа подчеркнул и тоже поставил вопрос. - Ага, - удовлетворенно сказал Новиков и обратился к Ирине: - Поняла что-нибудь? - Конечно, нет. - А это как раз схема наших завтрашних действий с разбивкой по этапам. - Он скомкал листок и поджег его с угла зажигалкой. - Нет, Андрей, сколько я вас знаю, а привыкнуть все равно не моту. Вы действительно какие-то уникальные... - Мы не только уникальные, - солидно добавил Шульгин, - но даже где-то и гениальные. Нам только волю дай да было бы дело... - Вся хитрость в том, - сказал Андрей задумчиво, - что для всего, что угодно, люди всегда найдутся, словно для этого только и родились. А вот для отдельных людей далеко не всегда находится подходящее дело. Зато если удается попасть в масть, происходит самое интересное. Во времена всяческих катаклизмов самые, казалось бы, непримечательные люди такое способны совершить... - Или натворить, - вставил Шульгин. - Именно. Вот, к примеру, хоть Ковпака взять. Так и дошил бы человек до пенсии в тихом своем городке, а тут война, и вот он уже выдающийся партизанский генерал, дважды Герой и так далее... Наполеоновских маршалов возьми, которые из трактирщиков и бондарей произошли... Или в науке и технике. Изобретают телевидение, и соседский дядя Миша с восемью классами вечерней школы оказывается талантливейшим наладчиком цветных телевизоров и видеомагов. Сам знаю такого, а я, при всех своих достоинствах во всем этом - ни уха ни рыла... И спрашивается, не придумай кто-то это самое ТВ, что бы дядя Миша делал? Так и помер бы в дворниках или сантехниках. Вот, может, и мы с Сашкой - прирожденные ксеноконтрразведчики или какие-нибудь прогрессоры... - А говоря попросту, на нашем месте так поступил бы каждый, - вмешался Шульгин. - Так у нас принято. - Просто тебе повезло, что ты именно с нами познакомилась. - А если б не познакомилась, тоже ничего бы не потеряла, потому как не имела бы возможности понять, что другие - это не мы... - опять влез Шульгин и окончательно все запутал. И тут же переключился на новую тему: - Ты вот лучше скажи, почему тебя именно к нам забросили? На Западе, по-моему, раздолья для ваших не в пример больше. - Я говорила уже - ничего я не знаю. Меня готовили сюда, кого-то туда, наверное. У нас в школе общаться с однокашниками не принято было. Подготовка сугубо индивидуальная. - Хватит, наверное, Ира, - заключил Андрей. - Спать пора. Ложись в той комнате. Завтра всех нас ждет много нового и интересного. ...До полудня Ирина спала и ее никто не тревожил. Проснувшись, увидела на столике возле дивана записку: "И.! Отдыхай, развлекайся в меру возможностей. Из дому не выходи ни в коем случае, дверь никому не открывай, никуда не звони и не подходи к телефону. Вернусь после обеда. Не скучай. А. Н.". Она долго лежала в постели. Вставать не хотелось. От минувшей ночи остался шум в голове, горечь кофе во рту и смутная тоска, настоянная на страхе перед предстоящим днем. Потом она все-таки встала. Обошла пустую и тихую квартиру. Здесь она была всего один раз и очень давно, почти в самом начале их первого знакомства, на встрече Нового года. И все здесь тогда было не так. Шумно и весело. Гремела музыка, собралось много народу, девушки в нарядных одеждах, элегантные ребята. Тогда еще не привилась мода ходить в гости в поношенных свитерах и джинсах, все надевали лучшее. На стенах висели собственноручно исполненные Андреем шаржи с остроумными пожеланиями, вдоль этой вот стены стоял стол, вон там сияла огнями и игрушками елка... В темный коридор по очереди выходили целоваться... И квартира тогда была совсем другой. И мебель другая, и обои, и запахи. Только старинное венецианское зеркало осталось с тех пор, и Ирина долго смотрела в него, будто пытаясь в глубине стекла уловить следы давних отражений. Она оделась, привела себя в порядок, попила чай на кухне. Томительное предчувствие грядущего несчастья не проходило. Она пыталась читать, включила телевизор, не смогла смотреть и выключила. Потом, в кабинете Андрея, перебирая книги на полке над столом, она вдруг наткнулась на фотографию в тонкой металлической рамке. Очевидно, Андрей второпях сунул ее сюда, потому что на книгах лежал тонкий слой пыли, а стекло и рамка были чистые. На большом цветном снимке - она сама, молодая, счастливая, смеющаяся, в легком белом костюме, с поднятой рукой, которой пытается удержать разлетающиеся от ветра волосы. А позади, на тревожном фоне сизо-фиолетовой грозовой тучи, освещенный упавшим из-за туч косым лучом солнца - белый вертикальный брусочек храма Покрова на Нерли... И он до сих пор держит ее снимок на своем столе, и смотрит на него, наверное... Она долго стояла с фотографией в руке. ...Новиков появился около трех, когда она совершенно измучилась ожиданием. Он вошел, и ей сразу стало легче, потому что он был, как всегда, несгибаемо уверен в себе и даже весел. - Как ты, Ириш? Ну, ничего, недолго осталось. - Он бросил на диван принесенную с собой спортивную сумку, сел к столу. - Присядь и ты. Перед дорогой. Она хотела спросить его, но он остановил ее жестом. - Усваивай обстановку. Вопросов не задавать, выполнять любые указания мгновенно и точно. Пандора, жена Синей Бороды и прочие дали наглядные примеры, что бывает, когда не слушают старших. С этого момента не задумываться, не рассуждать, только подчиняться. Вечером отпразднуем победу. - Он помолчал. - Не бойся ты ничего, Ирок. Когда я тебя подводил? Да и дело, как посмотришь, плевое... - Он опять замолчал вдруг и задумался, как шахматист, увидевший на доске новую комбинацию. Она принесла с кухни горячий чайник, банку растворимого кофе, сахар, начатую бутылку коньяка. - Нет, пить сейчас не будем... Он густо замешал в чашке кофейный порошок с сахаром, растер смесь по стенкам, залил кипятком, так, что образовалась пышная кремовая пена, почти залпом выпил и тут же пружинисто поднялся. Достал из сумки и протянул Ирине белые джинсы, кроссовки, белую, расчерченную желтыми и зелеными полосами ветровку. - Переоденься. - Зачем? - Ну вот. А вроде договорились... - Да, конечно, извини... - Ничего. Сейчас еще можно, но настраивайся. Действуй... Ирина ушла в соседнюю комнату и переоделась. - Теперь так, - продолжил Андрей, оглядев ее в новом наряде. - Выходишь от меня и - к Олегу. Адрес помнишь? Ирина кивнула. - Вот ключ. Заходи и жди. Сразу же положи в карман свой блок. Это самое главное. Сразу и обязательно. Ты идешь именно за ним. Он лежит в прихожей, в нише для счетчика, за вьетнамской циновкой с цаплями. Дальше делай что хочешь, но куртку не снимай ни в коем случае. Жди развития событий. Если придут гости, держись ровно и свободно, как будто ничего с тобой не случилось. И не бойся ничего... Мы рядом и надолго тебя с ними не оставим. Защитить сумеем. И пока будешь ехать к Олегу - тоже не бойся. Запомни одно: не садись в такси. Он замолчал. Посмотрел ей в лицо, будто старался запомнить получше. Вздохнул слегка. - Я понятно объяснил? Она кивнула. - Ну и слава богу. Тогда вперед. На веселое дело идем, Иришка... - и подмигнул. Лицо у него стало такое, что ей захотелось броситься к нему на шею. - Андрей... - Ирине помешали вдруг перехватившие гортань спазмы. - Андрей... Я не могу так больше. Я не понимаю, что происходит между нами. Кто мы друг другу? Зачем ты со мной так? Мучаешь меня, и себя, наверное, тоже... Он взял ее за плечи, повернул к себе. Задыхаясь от запаха ее волос и духов, коснулся губами ее уха, прошептал: - Ириша, милая... Поговорим вечером. И держись. Главное - держись до вечера... Все будет хорошо. Ирина освободилась из его рук. Вздохнула глубоко. - Хорошо, Андрей. Спасибо. Я понимаю. Только ты не исчезай больше... - И вышла. ...В подъезде дома Левашова ее снова охватил страх, почти исчезнувший, пока она добиралась сюда по самым обычным улицам, заполненными людьми, которые ничего не знали и не могли знать, не могли даже представить того, что с ней происходит и что предстоит. А здесь, в гулкой пустоте сквозного семиэтажного пролета она опять вспомнила о том, что ее ждет, и вошла в квартиру Левашова на совершенно ватных ногах. Не так уж важно, что она думала и делала в то неясное, расплывчатое время, пока, наконец, неописуемый квакающий звук из прихожей не известил ее, что пора сомнений и ожиданий кончилась, настал холодный и пронзительный момент окончательных решений. - Вы ко мне? - спросила она. Младший молча прошел мимо нее на кухню, заглянул в комнаты, а старший все это время стоял, скучающе рассматривая Ирину, словно все было ему глубоко безразлично, нудно даже, но ничего не поделаешь - служба. Младший, которого ребята назвали "валетом", вернулся в прихожую, кивнул. - Мы что, так и будем тут стоять? - наконец выдавила из себя Ирина. - Если у вас ко мне дело - проходите... - Она сделала приглашающий жест в сторону кухни. - Чайку попьем... - мечтательно сказал старший, "король". И моментально стер с лица не только улыбку, но и вообще всякое человеческое выражение. Это было неожиданно и страшно. Потому что такого не бывает. Даже покойники в гробу сохраняют хоть какое-то выражение. Ирина не знала, как это возможно. Ее такому не учили. И заговорил старший на ее родном языке, которого она не слышала уже почти четырнадцать лет. Суть разговора выглядела примерно так: - Что с тобой случилось? - Со мной? Ничего. А почему вы решили, что могло что-то случиться? - Почему ты оказалась здесь, с посторонними людьми? - Это временно. В этой стране существуют формальности, без которых нельзя произвольно менять место жительства и занимать то жилье, которое нравится. Но скоро я переселюсь в отдельное помещение. Гости обменялись серией фраз на непонятном ей жаргоне. - Допустим. А разве у тебя нет денег или других способов, чтобы обеспечить все необходимые условия? - Все есть, но здесь особые правила, которые нельзя нарушать слишком явно. Это объяснение их не удовлетворило, и она это почувствовала. - Почему ты прекратила работу? - Как прекратила? Все, что нужно, я делаю. Недавно провела сложную и опасную операцию по разблокированию базы в 66-м году. - Это мы знаем. Но за последний местный год ты вообще не выполнила ни одного задания. - Какого задания? Я работала по инструкции, а там ни о каких заданиях... - Конечно. Но через шар тебе постоянно давались задания, хоть ты об этом и не знала. И раньше вопросов к тебе не возникало. Теперь они появились. Дело даже не в том, что ты игнорировала задания. Самое главное - по твоей линии вместо четких сигналов стали поступать помехи, которые вносят хаос и возмущения в работу нескольких секторов... Когда Андрей попробовал предостеречь Ирину от преувеличенного представления о ее автономности в таком далеком от родной планеты мире, она возмутилась, обвинила его в антропоцентризме, в попытке перенести худшие черты и обычаи своих соплеменников на тех, кого он совсем не знает. Но сейчас, внезапно для себя узнав, что в ее функциях многое не зависело от ее воли, она вместо страха почувствовала злость. Ведь о своей родине она, даже приняв решение навсегда остаться здесь, все же думала с теплым, хоть и неопределенным чувством. А родина оказалась неразличимо похожа на Землю в ее самом отвратительном обличье. - Меня учили, что я свободна в своих действиях и могу принимать решения, исходя из собственного анализа обстановки, используя шар лишь как вспомогательное устройство... Гости опять обменялись непонятными репликами. Потом старший сказал будто даже с сочувствием: - Нельзя все понимать слишком буквально. Но если даже и так, то координатор, как бы он ни мыслил, все равно не в состоянии делать что-нибудь неподобающее. Шар не даст ему такой возможности, ибо предлагает выбор только из обязательного набора вариантов. Роль координатора - всего лишь внести необходимый элемент случайности в проблему выбора... Если бы ты делала хоть что-нибудь, ты делала бы то, что нужно. Ты же вообще прекратила предписанную работу и каким-то образом нарушила работу шара. Это преступно. Тебя придется заменить. - Зачем ты все это ей говоришь? Это никому не нужно. Ей - тем более, - сказал молодой, равнодушно глядя в окно. - Да, действительно. Ей уже ничего не нужно. Мне просто захотелось побеседовать немного с такой красивой женщиной. Мы так долго ее ждали, что я успел почувствовать себя землянином. - "Король" деревянно улыбнулся. - А она очень соблазнительна... И тут же его лицо вновь превратилось в маску: - Отдай свой блок и покажи, где все остальное. К Ирине вернулось то ощущение ужаса и безнадежности, которое она уже пережила прошлой ночью во сне. Может быть, только остатки надежды, не оставляющей приговоренного даже на эшафоте, позволяли ей сохранять подобие внешнего спокойствия. Или это уже началось предсмертное оцепенение, при котором человек без сопротивления входит в газовую камеру? Она опустила руку в карман и вытащила блок. В случае необходимости его можно было использовать как оружие, гости знали это и были начеку. Один стоял рядом и фиксировал взглядом каждое ее движение, второй потянулся, чтобы принять у нее из рук прибор. Боковым зрением Ирина увидела, что ближняя к ней дверь вроде бы начала приоткрываться. И тут же посреди прихожей возник Шульгин. Именно возник, потому что никаких промежуточных движений она не заметила. Дальнейшее происходило настолько быстро, что потом она так и не смогла восстановить в памяти последовательность и подробности событий. Используя "правило лягушки" и потому оставаясь для пришельцев невидимым, Шульгин переместился за спину старшего. Блок, которого тот уже коснулся пальцами, непонятным образом растворился в воздухе, а сам агент взметнулся вверх, исполнил фигуру, напоминающую сальто с двойным винтом и, гулко ударившись головой о паркет в дальнем углу, замер. Младший только и успел повернуть голову в сторону рухнувшего на пол коллеги, а Шульгин, по-прежнему не выходя из зоны невидимости, оказался с ним рядом, одним движением сдернул его элегантный пиджак с плеч до середины локтей, так, что с треском брызнули в стороны пуговицы, а руки пришельца оказались стянуты за спиной, как наручниками. В следующую долю секунды инопланетянин был отброшен к массивной деревянной вешалке у дальней стены. Звук при этом получился такой, будто с размаху бросили на пол ком влажной глины. Шульгин схватил Ирину за руку. Оттого, что он не успел еще перенастроить темп своих движений, рывок вышел болезненным. - Бегом вниз! - свистящим шепотом выкрикнул он и вытолкнул Ирину за дверь. Напротив подъезда во дворе стоял тяжелый, сверкающий лаком и хромом мотоцикл-одиночка. Зализанные формы обтекателей и целый веер выхлопных труб однозначно свидетельствовали об огромной мощи и рекордных скоростях, для которых создавалась эта машина. На левом роте руля висели и медленно раскачивались два белых с красными полосами шлема. Мотор тихо стучал на холостых оборотах. Ирина поняла, что вся ситуация от момента появления Шульгина заняла от силы семь-восемь секунд. Она еще не успела надеть шлем, как из дверей появился Сашка. Удивительно обычный, словно и не он свирепствовал только что наверху, Шульгин почти не спеша проверил, как она застегнула ремешок под подбородком, помог сесть на заднее сиденье и вложил в свой нагрудный карман тускло блеснувший блок. Оседлал мотоцикл и, поигрывая дросселем, будто ждал, пока она усядется поудобнее, спросил: - Устроилась? Теперь держись. Мотоцикл взревел и поднялся на дыбы. Ей показалось, что они сейчас опрокинутся назад, но Шульгин навалился на руль, и на одном колесе мотоцикл стремительно вынес их со двора. На вираже, пока они сворачивали за угол, Ирина с ужасом увидела, как из подъезда выбегают оба ее врага. Спасения, в которое она уже поверила, не будет, поняла Ирина. Они больше не позволят Шульгину повторить его трюк - эффектный, конечно, но бесполезный. Он не учел, что они не люди и в несколько секунд оправятся от ударов, которых любому землянину хватило бы надолго. А у нее недостало соображения подсказать Шульгину, чтоб бил насмерть. Они и тогда очнулись бы, но не так скоро. ...А Шульгин показывал класс уличной гонки. От внезапных виражей, когда колени чуть не касались асфальта, сердце у Ирины замирало, несколько раз ей казалось, что смерть под колесами рефрижератора, или панелевоза, или финского туристского автобуса неминуема, но Шульгин всегда успевал проскочить. И она вдруг подумала, что уж лучше разбиться сейчас насмерть во время гонки, чем снова попасть в руки своих палачей. Ей стало совсем не страшно и легко. Ирина сама была очень хорошим водителем, так что могла оценить класс езды Шульгина. Хотя и не знала, что с семнадцати лет, с первой своей "Чезеты" он накрутил уже на двух колесах чуть не миллион километров, не раз брал призы на серьезных соревнованиях и сейчас показывал отнюдь не все, что умел. Шульгин гнал по Москве вроде бы без системы и цели, как преследуемый борзыми заяц. Везде, где можно, он нарушал правила, но внезапно и почти незаметно со стороны, а в основном использовал легальные возможности и отличное знание дорожной обстановки. И если бы за ними гнались обычные преследователи, пусть даже асы дорожно-патрульной службы, Шульгин ушел бы свободно. Но их преследователи были отнюдь не обычными людьми, даже совсем не людьми, человеческого в них было куда меньше, чем казалось на первый взгляд. Они постепенно нагоняли. Ирина заметила погоню минут через десять и больше уже не теряла из виду приметный синий "Мерседес 300_С". Пришельцы проявили хороший вкус и знание техники, выбрав эту машину. Только в самой глубине души у Ирины оставалась вера, что не все еще потеряно, что ее ребята рассчитывают на какой-то неожиданный ход. То, что уже произошло, не соответствовало стилю Новикова, выглядело примитивно и прямолинейно, он не должен был проиграть так просто. Или она по-прежнему ничего не понимает в его натуре. Ирина еще не догадывалась, что именно сейчас в ней происходит окончательная перестройка личности. Все предыдущее было лишь подготовкой. И когда она решила прекратить работу, и когда ночью беседовала с Андреем и его друзьями, и весь сегодняшний бесконечный день. И только в этой отчаянной и безнадежной гонке она наконец нашла свою сторону баррикады. После прямого и непосредственного контакта с братьями по крови. Машина пришельцев резко увеличила скорость, и теперь их разделяло не более ста метров. Шульгин резко повел мотоцикл поперек потока, из левого ряда в правый, вышел к перекрестку и, невзирая на светофор, на возмущенные гудки и скрип тормозов встречных и попутных машин, нырнул в переулок. Он уходил с широких проспектов в лабиринт центра, где мотоцикл сразу получал ощутимые преимущества. - Все равно ничего не выйдет! - крикнула Ирина в ухе Шульгину. - У них наверняка "шар" в машине, он вычисляет наш путь... Сашка повернул голову. Против ожидания, он весело улыбнулся. - Спокойно, Ира! Не дрейфь! Я от них в любой секунд уйду! Все идет по плану. Распугивая нежащихся на вечернем солнышке старушек, мамаш с колясками и кошек, мотоцикл понесся по совсем уже глухим и узким переулкам, каких мало осталось в старой Москве и о которых не подозревает большинство не только гостей столицы, но и жителей новых районов. Сбавив скорость, свернул в низкую сводчатую подворотню. Ирина и не знала, что в двух шагах от центра сохранились такие дворы - прямо готовая декорация для съемок фильма из жизни преступного мира нэповских времен. Задохнувшись от счастья, она увидела, как от стены черного закопченного кирпичного дома к ним бежит Новиков. В такой же, как на ней, белой ветровке, джинсах и шлеме. - Сашка, только не останавливайся! - закричал Новиков. Шульгин ехал, отталкиваясь ногами от асфальта. Новиков уже бежал рядом, держась за дугу заднего сиденья. - Где блок? - У меня... Андрей обхватил Ирину за талию, сдернул на землю. Теперь они бежали рядом, держась за руки, через арку свернули во второй двор, еще более грязный, заваленный строительным мусором, разобранными лесами, бочками с побелкой, валяющимся на боку сварочным аппаратом, из которого растекалась лужа воняющего карбидом раствора. Такое впечатление, что строители штурмовали ремонтом эти антикварные строения, повозились, отчаялись и, плюнув, отступили в беспорядке, бросая оружие и технику. - Спрячься здесь, подожди минут двадцать и можешь идти домой. Ко мне. Жди, я скоро позвоню. И не бойся, теперь уже все в порядке... - торопливо говорил Новиков, потом толкнул ее к подъезду с сорванной дверью, запрыгнул в седло. Шульгин чемпионским жестом вскинул вверх обе руки, вновь перехватил руль, дал по газам, и они исчезли, оставив после себя лишь клуб повисшего в неподвижном и затхлом воздухе синеватого дыма. Ирина по разгромленной лестнице поднялась на второй этаж, морщась от обычной в таких местах мерзости запустения, подошла к окну. И едва успела отпрянуть назад. Внизу проезжал синий "Мерседес". За рулем сидел "валет", а второй, опустив голову, внимательно смотрел вниз, похоже - себе на колени. Вид у обоих был спокойный и уверенный. Деловой, можно сказать. С привычным уже ужасом она представила, что вот сейчас они остановятся, выйдут из машины, и все будет кончено. Даже крика никто не услышит. Но машина проехала мимо, и вновь уши заполнила глухая тишина. Без сил Ирина опустилась на грязные штукатурные козлы в углу. Новиков хлопнул Шульгина по плечу и крикнул, перекрывая гул мотора: - Теперь давай! Предположим, что мы от них уже оторвались... Он сам не знал, почему ему пришла в голову мысль, что Сашке ни в коем случае нельзя останавливаться во дворе. Просто вообразилось, как пришельцы смотрят на экран, по которому ползет зеленая яркая точка. И вдруг эта точка замирает. И у дурака возникнет вопрос: зачем она остановилась? А раз вопрос, так и поиски соответствующего ответа. Вопросы же возникать не должны. Им сейчас все ясно: загнанный заяц мечется по полю, петляет, хитрит, а охотнику все его хитрости - открытая книга. И вызывает этот зайчишка только брезгливую жалость. Ничего больше... Когда сзади вновь замаячил знакомый фирменный радиатор, Андрей почувствовал к себе уважение. Тоже мне, пришельцы! Логика у них прямая, как рельс. Никакой фантазии. Историю надо учить, ребята, знать, с кем дело имеете. Дальнейшие перемещения, при всей их причудливости и видимой беспорядочности, постепенно уводили гонку в северо-западный сектор города. Здесь уже почти не осталось узких, загруженных транспортом улиц, и Шульгин повел мотоцикл по прямой, держа скорость около 90. Пришельцы больше не теряли с ними визуального контакта, видимо, уверенные, что их жертвы, в последней надежде, попытаются за городом оторваться от них на предельной скорости. Сашка сбросил газ и плавно свернул вправо, в длинный проезд между глухими бетонными заборами, за которыми поднимались краснокирпичные корпуса не то гаражей, не то складов. По случаю субботы все здесь было тихо, уныло и безжизненно. Стук мотора резким диссонансом взорвал сонную атмосферу и вдруг смолк, словно осознал свою здесь неуместность. Дальше ехать было некуда. Проезд заканчивался тупиком - запертыми на массивную штангу железными воротами. Шульгин начал разворачиваться. Новиков нашел еще время удивиться, как необычно и интересно выглядит этот проезд, освещенный косыми пыльными лучами солнца, уже коснувшегося краем кромки забора, как эта картинка напоминает эпизод из заграничного авангардистского фильма, и увидел, что для полноты впечатлений навстречу им, не спеша, вплывает в переулок, бесшумно и неумолимо накатывается надоевший до тоски синий автомобиль. По правилам сюжета им следовало бы попытаться проскочить мимо него на полном газу, лучше - отстреливаясь из длинноствольных "Магнумов". Или, подсаживая друг друга, кинуться через забор, чтобы еще и там побегать между корпусами, опять же - пострелять, обращая внимание на пронзительный вой рикошетов от кирпича и бетона. Но сколько же можно? Они и так добросовестно отыграли свою роль. Оба агента уже выскакивали из машины и бежали к мотоциклу, держа в руках штуки, достаточно неприятные и многозначительные на вид. До последнего момента Новиков прятал лицо за щитком светофильтра на шлеме, и лишь когда до пришельцев оставалось метров десять, поднял забрало и с откровенной насмешкой взглянул им в глаза. Чисто человеческая реакция инопланетян вознаградила его за труды. Он соскочил на дорогу, с удовольствием потянулся, попружинил ногами, разминая затекшие мышцы. Шульгин установил мотоцикл на подножку, оперся спиной о забор и закурил, изображая полную непричастность к происходящему. Помня об инциденте в квартире, пришельцы не стали подходить слишком близко и остановились, настороженно глядя на землян, сумевших их так просто и лихо обмануть банальной подставкой. Они не подозревали, что несколько крупных, с грецкий орех шариков от подшипника, которые Шульгин прятал в рукаве, делали их предосторожности бессмысленными. Такими шариками метров с двадцати Шульгин заколачивал гвозди в стену, причем взмаха руки, бросающей шарик, заметить было практически невозможно. Вот он и посвистывал скучающе. - В чем дело, ребята? - радушно улыбнулся Новиков. - Где Седова? - спросил старший. - Постой-постой... Мы вроде знакомы? - Новиков прищурился. - А-а... Опять вы свою бабу ищете? А черт ее знает, где она есть. Мне со своими и то никак не разобраться. Вот, - и провел ребром ладони по горлу. Такой стиль хорош, чтобы дезориентировать противника, заставить его думать - для чего это тебе потребовалось валять дурака. Раз он знает, что ты все знаешь, он вынужден предположить, что за этим кроется какая-то особая комбинация. Но пришельцы в тонкости вдаваться не стали. - Где та вещь, что она тебе передала? - спросил "Валет". - Что ты плетешь, парень? Какая вещь? - Я сказал - не валяй дурака. Ту, что она отдала, когда ты ее подменил. Давай сюда... Новиков пожал плечами. И тут же позвоночник его пронзила раскаленная игла. Так ему показалось. Сразу ослабели ноги и рот наполнился горечью. Андрей несколько раз шумно вздохнул. Вспышка боли была мгновенной, но страшной, и ясно намекала, что ждет его в дальнейшем. Очевидно, и Шульгину досталось, потому что он прошипел нечто неразборчивое сквозь сжатые зубы и так глянул на Андрея, что тот понял - Сашка готов работать по полной программе. Пока еще есть такая возможность. И отрицательно мотнул головой. - Ну ладно, браток, держи... - и протянул блок старшему. Тот внимательно осмотрел прибор и спрятал в карман пиджака. - Кто вы такие? Где Седова? Почему она отдала вам эту вещь? - Мы ее друзья. Она попросила помочь, когда узнала, что вы заходили. Сказала, что ее преследуют враги, шантажисты. Как прошлый раз... В милицию она обратиться не может. Вот мы и помогли. Вам ничего плохого не сделали, как видите. Где она сейчас - не знаю. Наверное, далеко. А вот как вы нас достали - не понимаю. Чистая работа. Похоже, мы зря влезли в это дело... Пока Андрей так старался, готовый, кажется, просить прощения, Шульгин явно портил ему игру. Слишком у него был профессиональный и независимый вид. Как у каскадера или мафиози. Будто его все это и не касалось, он осматривал мотоцикл - постучал по шинам, покачал спицы, проверил контакты на свечах. Словно готовился к новой и дальней дороге, "Валету", который по положению был явно главнее своего напарника, это не понравилось. - А ну ты, стань сюда. И не шевелись... Шульгин вновь вопросительно посмотрел на Новикова и, пожав плечами, стал, где указано. А "Короля" заинтересовало другое. - Ты сказал, как прошлый раз? Поясни. - Ну, было уже так. Тогда за ней грузины какие-то гонялись. Но тех мы пугнули и они сразу слиняли... - Опять врешь... - с сожалением сказал младший. Теперь боль была куда серьезнее. На грани шока. Андрею стоило огромного усилия удержаться на ногах, не сесть в пыль посреди дороги. Но зато теперь он тоже полностью избавился от пережитков гуманизма по отношению к братьям по разуму. Какое, к дьяволу, братство! Стрелять их надо, как классовых врагов... А вокруг все по-прежнему было тихо, умиротворенно, будто и не в Москве, а в Переславле-Залесском. Безветрие, небо отливает перламутром, птички какие-то порхают над проводами... Новиков молил судьбу, чтобы никто случайно не нарушил их уединения, а то все могло пойти наперекосяк. - После третьего раза ты уже долго не встанешь, - сказал пришелец спокойно. - Хорошо пусть будет по-вашему. Что вы хотите? - Молодец, дошло! Кажется, мы хотим немногого. Покажете, где Седова, и свободны. - И что дальше? Что вы с ней сделаете? - Ну, это вас не касается. Понятно? - Не все, - сказал Новиков совсем другим тоном. - Послушай теперь меня. Только не вздумай баловаться, не знаю, что там у тебя за игрушка. Без нашей помощи вы ее не найдете. Так что не перестарайся невзначай. - У нас есть и другие способы. - Возможно. Только и нас за мальчиков не держи. Ты что думаешь, мы сюда сдуру заехали? Место тут больно хорошее, присмотрись... Если с оптикой, так дырок в вас больше чем в Кеннеди наделать можно. И скрыться негде... Если так вопрос станет. Пришельцы заозирались. Действительно, не так уж далеко виднелись ряды стандартных шестнадцатиэтажек, и из любого окна они были как на ладони. - Так что, коллеги, нам лучше поговорить вежливо. Согласны? Резкая смена в поведении Новикова, вдруг перешедшего к угрозам, его жесткий тон, по-видимому, пришельцев встревожил. Они обменялись несколькими фразами на своем языке. - Ну и что же вы предлагаете? - спросил младший. - Поехать в надежное место, а потом уже принимать решения. У вас есть свои интересы в этом мире, у нас тоже, вот и подумаем вместе. Теперь пришельцы совещались дольше. Новиков ждал. Главное сказано, и выбора у них все равно нет. Пришельцы вряд ли рассчитывали на такой поворот. Просто потому, что слишком упрощенно, наверное, подошли к своей задаче. Найти координатора-дезертира, провести расследование, принять меры. Все. И встретились вдруг с противодействием группы, подготовленной и действующей по четкому плану. Если б они чего-то подобного ждали... А им сказал, наверное, шеф: "Ребята, на Земле непорядок. Сбегайте на денек, разберитесь. Командировочные по норме, надбавка не положена. По возвращении представите отчет..." Вот и сбегали. - Хорошо, мы согласны. Садитесь в нашу машину. - Не пойдет. Мы поедем впереди, а вы за нами. Чтоб все на равных. Дистанция до ста метров, скорость шестьдесят. - А вы не слишком много себе позволяете? Пока что вы у нас в руках... - Не советую так думать. Не та позиция для переговоров. Так что поехали. Пока они разговаривали, Шульгин еще раз обошел вокруг мотоцикла, потом, любопытствуя, подошел к "Мерседесу", заглянул в окно. Старший пришелец напряженно смотрел за его перемещениями. Услышав последние слова Новикова, Шульгин торопливо вернулся к мотоциклу, по пути чуть не столкнувшись с пришельцами и вежливо уступив им дорогу. Теперь они ехали не спеша, строго по правилам. Сначала по длиннейшему проспекту, переходящему в загородное шоссе. Здесь Шульгин чуть прибавил скорости, но совсем немного, чтоб только не выбиваться из ритма дорожного потока. На пятнадцатом километре от окружной он помигал стоп-сигналом, выбросил руку вправо и свернул на узкую, но все же асфальтированную дорогу, плавными изгибами прорезающую массив мачтовых меднокорых сосен. И очень осторожно, по километру, начал наращивать скорость. Берестин с биноклем сидел на толстой ветке, под прямым углом отходящей от мощного ствола векового дуба. Ветка плавно и широко раскачивалась от ветра, почти неощутимого внизу, и Берестину казалось, что он беззвучно летит над лесом, желтыми песчаными откосами, серой полосой дороги. Солнце уже село, но прозрачные летние сумерки только чуть подсинили воздух, и дорога, то скрывающаяся в чаще, то вновь взлетающая на пологие вершины холмов, отлично просматривалась с двадцатиметровой высоты на добрый десяток километров. Весь день они с Левашовым монтировали аппаратуру, подключались к низковольтной линии электропередачи, бились над настройкой. С тех пор, как Левашов впервые сумел создать канал совмещенного пространственно-временного перехода и в полутемной комнате с забрызганными серым дождем стеклами раскрылось окно в яркий и праздничный неведомый мир, он провел уже сотни более или менее удачных опытов. Если бы не Ирина, отдавшая ему всю свою технику, его опыты так и остались бы манящим намеком на недоступные пока возможности. Но теперь канал между двумя планетами получался надежным, как рельсы пригородной электрички. Только вот первое полевое испытание выходит совсем не такое, как друзья планировали. ...Они назвали эту неведомую землю Валгаллой. Покрытая густыми сосновыми лесами, с пронзительно синим небом, с текущей вдали серебристой рекой, широкой, как Нева под Дворцовым мостом, эта планета поразительно напоминала Землю. Была даже мысль: а не Земля ли это в какие-нибудь иные времена? Но картина звездного неба, совсем не земного, убедила их в том, что все же луч привел в другую точку пространства, а не времени. В том месте, где распахивалась дверь с Земли, пейзажи планеты напоминали древнескандинавский рай для воинов и охотников. Традиция требовала мифологического названия, но греческая мифология тут явно не подходила, а родной славянской дохристианской поры они, увы, не знали... Берестин уловил напряженным слухом тихий, почти комариный звон, который постепенно густел. В дрожащем ноле бинокля стала заметна скользящая вдоль дороги точка, за ней вторая, побольше. Алексей нервно вздохнул. Все-таки получилось! - Олег! Едут! Ключ на старт!.. Левашов, сидя за кустами на пригорке, вывел стрелки на рабочий режим. Теперь осталось перебросить всего один тумблер в крайнее положение... Не доезжая с километр до засады, Шульгин включил обе фары и до упора открыл заслонку дросселя. Заметив, что мотоцикл стремительно уходит, "Мерседес" резко, отрывисто засигналил и тоже рванулся вперед. Мотоцикл с гулом пронесся мимо Левашова, в лицо ему ударила тугая воздушная струя. И тотчас же он врубил поле. Метрах в тридцати перед несущейся машиной распахнулось, словно экран стереокино, окно через бесконечность пространства. На дорогу лег яркий конус света, и Левашов от отчаяния застонал. Как же он промахнулся?! Совершенно упустил из виду: здесь сгущаются сумерки, а там полыхает солнце в зените! С оглушительным визгом покрышек "Мерседес" клюнул носом. Но при скорости сто тридцать километров в час тормозной путь составляет не меньше двухсот метров, а у них не осталось и двадцати. Синий автомобиль влетел в "окно", в заросли сочной травы, и Левашов тут же снял напряжение с генератора поля. Картинка исчезла. Пришельцам не помогла даже и концепция "растянутого настоящего". Они, может, и применили бы ее, но слишком уж быстро все произошло. Им бы еще секунды две... Новиков с Шульгиным вообще ничего не заметили. В зеркале заднего вида "Мерседес" только что был - и сразу его не стало на дороге. "Окно" - категория односторонняя, с обратной стороны его увидеть невозможно. Левашов первым делом сдернул провода, подключавшие аппаратуру к ЛЭП, снял резиновые перчатки и вышел из-за кустов. Мотоцикл, развернувшись, стоял у обочины. Андрей и Сашка медленно шли ему навстречу по самой середине дороги. Позади раздался глухой стук. Это спрыгнул с дерева Берестин. Они сошлись там, где обрывались на асфальте жирные черные следы торможения. В воздухе висел еще запах горящей резины. Все, что осталось на память о пришельцах в нашем мире. - Вот так, значит... - сказал Новиков. - Будем считать, что очередная попытка космической агрессии успешно пресечена, - бодро заявил Левашов. - Потерь в живой силе и технике не имеем, - добавил Шульгин. Новиков вдруг увидел, что Берестин держит левой рукой за цевье "Барс" - автоматический охотничий карабин с оптическим прицелом. - Ты что, Леша, стрелять собрался? Берестин ответил без тени шутливости, с которой говорили друзья: - Не только собирался, уже и спуск подвыбрал... Им бы, дуракам, сразу руль влево, там песочек, и выпрыгивать... Я так и подумал... - И сразу на поражение? - с сомнением спросил Шульгин. - А как же? Лично я второй раз в эти игры играть не собирался... - Все верно, - кивнул Новиков. - Кое-что мы с Сашкой на себе испытали. Они б нас отсюда не выпустили, если б что... Ладно, поехали домой. Шульгин, все это время стоявший, засунув ладони под ремень, раскачивавшийся с каблука на носок и тихо насвистывавший мелодию некогда популярной песенки "Здравствуй и прощай", неожиданно рассмеялся. - Олег, тебе эта штука на будущее не пригодится? - и протянул ему на раскрытой ладони пресловутый блок-портсигар. - Вещичка больно красивая, жаль было оставлять... - Когда это ты успел? - поразился Новиков. - А когда мимо проходил. Кто ж такие вещи в наружный карман кладет? Грех не взять. Так их, фрайеров, и учат... Трудно было придумать лучший способ, чтобы снять огромное нервное напряжение, и они долго хохотали, стоя посреди лесной дороги и хлопая друг друга по плечам... У первого же городского телефона-автомата Шульгин, оторвавшийся от берестинской машины, остановился. Новиков набрал свой номер. Ирина не подходила довольно долго. Наконец сняла трубку. - Привет, - сказал он. - Это я... - Я так и думала. - В трубке слышалось дыхание - А где ребята? - Едут за нами. Все живы и вертят дырки в пиджаках. Мы победили, и враг бежит, бежит, бежит... И уже далеко убежал... За много-много световых верст. Ирина молчала. - Ну-ну, успокойся... Мы едем. А ты накрывай столы. Все что найдешь, выставляй. И учти, на Руси воинов из похода встречают с энтузиазмом и восторгом, Допускаются радостные клики... Ты поняла меня? - Да, Андрей. Жду. Только езжайте осторожнее... - Все и