тересно получилось. - Да, вот именно. Возиться с ними, кроме тебя, будет некому. Я испытал к Шульгину чувство, близкое к ненависти. Просто и цинично он загнал меня в нравственный тупик. - Спасибо, Александр Иванович, на добром слове. Ваша взяла. Переходите к постановке боевой задачи... - ответил я с максимально возможной степенью язвительности и подумал, что очень бы мне сейчас пригодился совет отца Григория. И как духовника, и, в еще большей степени, как боевого офицера. Впрочем, он ведь напутствовал меня словами: "Вначале стреляй, потом думай. И будешь жить долго-долго". Весьма христианское напутствие. Глава 16 Шульгин покинул меня ровно через час, еще раз заверив на прощание, еще раз заверив на прощание, что я нахожусь под практически постоянным присмотром и жизни моей ничего не угрожает. Ну, конечно, кроме неизбежных на море случайностей, впрочем, добавил он, чтобы выглядеть до конца честным. - На сей раз браслетом я тебя снабдить не могу, они все в разгоне. Так что полагайся на пресловутый "фактор Т". До сих пор он тебя выручал, понадеемся, что и впредь... Но, думаю, воевать тебе не придется. Более того, избегай ввязываться в боевые действия до последней возможности. Надо, чтобы при любом исходе ты остался в ближайших друзьях у этих... А нужные инструкции будут. Я наконец догадался спросить и об Алле: где она, что с ней? - В полном порядке. Ей в наши игры пока рано играть, посему работает по основной профессии. Соображают с Ириной и Левашовым, можно ли воспроизвести на основе ее данных и нашей техники "фактор", да заодно убедиться в достоверности "островного эксперимента"... Слишком много там непонятного и подозрительного... Я малость оторопел. Мы же договаривались с Аллой... Каким же образом?.. - Строго добровольно, - успокоил меня Шульгин, - строго добровольно. Она сама обратилась к Ирине, сказала, что не находит себе места, должна или понять, что произошло на самом деле, или... Одним словом, если все подтвердиться, перспективы могут открыться самые неожиданные. И для нашего здешнего дела, и для ваших дел там. - А что значит - много подозрительного ты что, мне не веришь, или же Алле? - Что ты, что ты! Как можно. Просто один наш мудрец говаривал: "В жизни все зачастую совсем не так, как на самом деле..." Вот и у вас там тоже... Я не нашелся, что можно ответить в такой ситуации ответить, но спокойствия мне услышанная новость не прибавила. Мало того, что здесь мне придется заниматься вещами далеко нравственно не безупречными, так и Алла, не посоветовавшись со мной, стала делать как раз то, чего мы договаривались не делать ни в коем случае... - Да не переживай ты, - махнул рукой Шульгин. - Изыскания пока чисто теоретические, никаких глупостей никто не допустит. А Алла - девушка здравомыслящая, быстрее тебя сообразила, что Владимир Ильич был прав - нельзя жить в обществе и быть свободным от общества. А может, это совсем даже Маркс сказал, не помню. Одним словом - действуй по плану. На Герасима можешь полагаться стопроцентно. Я ему ввел команду - твои приказы он будет исполнять, как мои. Любые. Если потребуется изменить его внешность или специализацию - у меня в кабинете нечто вроде компьютера. Входишь в директорию "Робот", файл "Модель", откроется таблица, там с полсотни вариантов фенотипов, выбираешь нужный, кнопка "Энтер" - и порядок. Файл "Проф" - то же самое, хоть профессором филологии его сделаешь, хоть экспертом-криминалистом. Сам все увидишь. Думаю, такого адъютанта у тебя еще не было. Оружия тоже навалом, Герасим покажет. Одежонка кое-какая имеется. В том числе жилетики кевларовые, парики и кепочки пуленепробиваемые. Держись веселее, короче. Ну, привет, до скорого... Шульгин подмигнул совершенно по-свойски и скрылся в проходе, который тут же сомкнулся за ним, словно и не было ничего. Вот тебе и весь хрен до копейки, как любил выражаться один мой знакомый. Разумеется, получив такую информацию о роботе, я не мог немедленно не проверить ее достоверность. Заглянул в комнаты, где в глубоком и спокойном сне пребывали агенты могущественной "Системы", убедился, что неожиданностей с их стороны до утра можно не опасаться, и прошел в кабинет Александра Ивановича. Думаю, что он был оснащен какой-то особенной системой безопасности, вплоть до самоликвидации в нужный момент, потому что маскировкой под здешние времена в нем и не пахло, а возможность налета, подобного тому, что мы совершили на почти аналогичную базу, исключать было бы опрометчиво. Удобная функциональная мебель производства явно не двадцатого года, да и компьютер такого класса, что и в моем мире выглядел бы достойно. Еще раз я убедился, что реальность Новикова-Шульгина, так я ее называл для удобства, по многим параметрам опережала нашу. У нас мощная и компактная интеллектроника появилась только в самом конце ХХ века, а быстрота действия в миллиарды операций в секунду достигла только десять лет назад. Очевидно, потому, что не было в нашей истории таких мощных ускорителей прогресса, как еще две мировые войны, "горячая" и "холодная". В обращении этот аппарат был проще и удобнее тех, к которым я привык. Достаточно только нажать кнопку включения и выбрать нужную программу, дальше на нем мог работать и ребенок. Машина сама предлагала варианты и последовательность действий, оставалось лишь отвечать "Да" или "Нет". Или, для ускорения процесса, просто набирать на клавиатуре требуемую команду в произвольной форме. Будто с помощью лампы Аладдина я вызвал робота в кабинет, и через полминуты, не больше, Герасим предстал. Теперь я присматривался к нему внимательнее, но по-прежнему не замечал ничего, что говорило бы о его нечеловеческой сущности. Я ведь физиономист, должен бы сообразить, если что. Артура, например, я выделил из многолюдной толпы сразу, хотя он-то был человеком, пусть и воскресшим. А тут... Разве вот только (да и то, не подгоняю ли я ответ к условию задачи?) взгляд и выражение лица у него слишком неподвижны, когда с ним не разговариваешь. Да мало ли таких лиц среди "простолюдинов"? Куда более замкнутых, близких к клиническому диагнозу аутизма. - Садись, Герасим. Он сел на край кожаного дивана, словно боялся его испачкать, положил на колени тяжелые ладони. Имевшийся в программе управления роботом список "фенотипов", то есть внешних признаков организма, был обширен и впечатляющ. Охватывал большинство национальных типажей всех трех рас плюс возможность корректировки внутри избранного варианта. Отдельно предусматривалась возможность придания портретного сходства с конкретным лицом по тому же принципу, как криминалисты создают фотопортрет предполагаемого преступника. Если я не упускаю какой-то тонкости, то с помощью даже одного подобного "Герасима" можно реализовать такие интриги и комбинации... А сколькими экземплярами располагает "Братство"? Десятками, сотнями? Я тут же вспомнил матросов крейсера и прочий обслуживающий персонал форта Росс. Наверняка из этих же. Что же проведем эксперимент. Я выбрал типаж, ввел дополнительные параметры, тронул пусковую клавишу. Через несколько минут передо мной сидела хотя и не очень приблизительная, но копия Андрея Новикова. Ну а что вы хотели, по памяти работал. Однако случайно встретивший его в толпе человек мог бы и обознаться. Эксперимент меня не только удовлетворил, но и озадачил. Какой же это уровень науки и техники? На сотню лет как минимум опережает наш, и при том... Загадки, загадки. Не многовато ли их для первых дней знакомства с далеким альтернативным прошлым. И снова пришла в голову мысль о пришельцах. Со звезд, или из бесконечной, как отражения в поставленных друг против друга зеркалах, анфилады реальностей? - Трансформация закончена, - сообщил мне Герасим пока еще прежним голосом. - Какие будут команды по изменению программы поведения? Он прав, с нынешней внешностью роль сторожа загородной дачи получится малоубедительной. - Никаких, - ответил я, так и не успев привыкнуть, что имею дело с механизмом и правила вежливости с ним соблюдать необязательно. Нажал кнопку: "Отмена предыдущей команды", и так же быстро "Квазиновиков" возвратился к внешности "Герасима". - Свободен. Продолжать службу по прежней программе. Охранять здание и наблюдать за гостями. Станут проявлять двигательную активность - разбудишь меня. А пока спать пойду. - Будьте в уверенности, исполню в лучшем виде. Сторож с достоинством поклонился и покинул кабинет. Слава Богу, без него стало как-то спокойнее на душе. Немножко смешно даже - человек эпохи дальних космических полетов, неоднократно имел дело с псевдомозгами космических кораблей, а вот общение с "простым андроидом" выбило из колеи. Какие-то глубинные черты психики сработали, о нечистой силе, големах и тех же зомби вспомнилось... Но поспать все равно нужно, вторые сутки без сна, под нагрузкой, близкой к предельной. И сразу же, как только прикрыл за собой дверь, закутался в толстое шерстное одеяло, погасил керосиновую лампу и попытался поскорее заснуть, вслушиваясь в монотонный стук и шелест дождя по жестяной крыше и оконным стеклам, мысли повернули в накатанную уже колею. Не случайность все со мной происходящее. Не может быть случайностью. Уж настолько-то я в теории вероятности разбираюсь, чтобы понять - концентрация невероятных и необъяснимых (это важно) событий, выпадающих на долю одного человека, ограничена какими-то рамками. Со мной же события, смысл которых непонятен не только мне, но и людям специально такими явлениями занимающимися, происходит с регулярностью железнодорожного расписания. Значит - либо я нахожусь несколько вне зоны действия нормально теории вероятности, либо мне отведена в нашем мире некая специальная функция. Другое дело - успею ли я сам о ней узнать, или очередное приключение подведет под моими догадками и сомнениями жирную черту. Предпоследнее приключение случилось ровно за два года до начала нынешнего (если считать с момента возвращения на Землю ), все еще длящегося и не обещающегося завершиться в обозримом будущем. И вот что еще непременно следует отметить - все мои приключения начинались обязательно в дороге. Неважно, между двумя рукавами Галактики или двумя остановками пригородного магнитобуса. Глава 17 "Не передать словами утомительную, как зубная боль, тоску захолустного космопорта, когда гравитационная буря и нелинейная деформация пространства на неопределенный срок прервала полеты, и ничего не остается, кроме как подавать в себе раздражение, в десятый раз выслушивая одно и тоже, ничего не проясняющее сообщение дежурного диспетчера..." Пробормотав эти слова, я выключил диктофон. Работать не хотелось, вообще ничего не хотелось, поэтому фразы приходили в голову бесцветные и вялые. Самое обидное, что и винить было некого, никто не заставлял меня выбирать именно этот маршрут с двумя пересадками, проходящий по самому краю обжитой Вселенной. Вполне можно было подождать еще неделю и улететь прямым рейсом, так нет же, захотелось побыстрее. К слову сказать, настроение у меня испортилось давно. Считай, с самого начала. И командировка вышла неудачная, бездарная даже по замыслу, и всяких мелких неприятностей набралось по ее ходу предостаточно. А теперь вот еще и задержка на неопределенный срок. В Москве у меня были кое-какие неотложные дела, да и просто терпеть не могу бездарно терять время. Помню, я встал тогда с полукруглого дивна, отодвинул нависавшие над ним жесткие листья какого-то рододендрона или фикуса, без цели и смысла пошел вдоль перил галереи, окружавшей центральный зал. Здание порта тоже раздражало, маленькое тесное, построенное лет двадцать назад в стиле тогдашнего ретроконструктивизма и со дня постройки ни разу не ремонтировавшееся. Да и зачем? Всего два пассажирских рейса в месяц, а основной оборот космопорта - транспорты рудовозы. Если б не необходимость иметь в этом секторе запасную операционную базу десантных и экспедиционных кораблей, его бы давно закрыли, пожалуй, или перевели в полностью автоматизированный режим. И заняться здесь абсолютно нечем. Не только в порту, но и вообще. Планета, на которой я застрял, входила в систему красного карлика Крюгер-60, по непонятной прихоти провидения имела кислородную атмосферу и почти приемлемый климат, но известна была лишь тем, что на ней обнаружились неограниченные и легко доступные запасы минерала крюгерита, сложнейшего металлоорганического соединения, служившего сырьем для производства интеллектуальных кристаллов неповторимых свойств, обеспечивающих быстродействие компьютеров, даже с монопроцессором, до триллиона операций в секунду, причем, что особенно интересно - на базе всех известных формальных, линейных и антиномичных логик одновременно. Ничего подобного синтезировать лабораторным путем пока не удавалось. А без таких компьютеров внепространственная хрононавигация была просто невозможна. Впрочем, тут я слегка преувеличиваю. Возможна, конечно, но на уровне колумбовых каравелл в сравнении с гиперзвуковыми экранопланами. Эти уникальные залежи и оправдывали существование земной базы, карьера, завода и порта. Более ничего примечательного на планете не было. Время от времени сюда наезжали биологи. Туристы же сей, пусть и землеподобный мир, игнорировали. ... Не тот объект. Абсолютно гладкая, лишенная гор, морей, и иных радующих глаз достопримечательностей, покрытая фиолетовой тундрой, освещенная багровым угольком едва тлеющего солнца, планета ввергала в тяжелую меланхолию любого путешественника, обладающего нормальным эстетическим чувством. Я в этом убедился, лишь только взглянул на бесконечную, слегка заснеженную равнину, сизо-бурое небо и хилые ели, высаженные вокруг привокзальной площади. Но даже все вышесказанное не могло до конца объяснить того тоскливо-безнадежного чувства, что охватило меня, едва я очутился в скудно освещенном вестибюле и услышал роковые слова: "Транзитный рейс Крюгер - Земля откладывается ориентировочно на 12 часов в связи с неприбытием в порт лайнера "Никколо Макиавелли" по техническим причинам. Дополнительная информация будет сообщаться по мере ее поступления". Я шепотом выругался и стал ждать. Пассажиров, желающих улететь в сторону Земли, оказалось порядочно. Даже мелькнула мысль - "и откуда их столько?" - но оживления, обычного в такого рода местах, здесь не было. Напротив, никогда еще я не встречал столь угнетающего зрелища. Унылые фигуры бесцельно слонялись по холлам и галереям, никто, собравшись в кружок, не пел походных песен, не толпился в баре, кегельбане и бильярдной, не осаждал игровые автоматы. Иные, правда, что-то через силу читали, смотрели на экраны видеотронов, а большинство просто спало в креслах, но чувствовалось, что и во сне им тоже скучно. Чем-то все это напоминало инсценировку мифа и царстве мрачного Аида. Я умел и любил быстро сходиться с людьми, но здесь народ подобрался удивительно неконтактный. Мне вроде и отвечали на вопросы, однако разговора не получалось, собеседники смотрели на меня тусклыми глазами и явно старались отделаться от назойливого чересчур громогласного новичка. Я быстро почувствовал себя так, как если бы попытался навязать дискуссию об итогах футбольного матча посетителям зала древних рукописей в Национальной библиотеке. "Да что же это такое?! - мысленно воскликнул я. - Словно их тут всех муха цеце покусала..." - вспомнил я подходящее сравнение из дневников моего любимого Стэнли и решил действовать. Я в конце концов репортер космического журнала, имя мое достаточно известно, надо обратиться прямо к начальнику. Пусть выручает. Я согласен хоть на беспилотный лихтеровоз, лишь бы вырваться из этого болота... Однако никого из руководства я не обнаружил, а миловидная девушка-диспетчер в бело-зеленом комбинезоне проявила явное нежелание перейти к неформальному общению и, не приняв во внимание даже редакционного удостоверения, прозрачно намекнула на неуместность нахождения посторонних в служебных помещениях. И, не дожидаясь, пока я выйду, уткнулась в какую-то невыразимо скучную книгу, состоящую, похоже, из одних таблиц и графиков. Я почти уже смирился со своей участью, стал подумывать, не упасть ли самому в объятия Морфея, но на глаза попался яркий, красный с золотом киоск универсального терминала всеобщей информационной сети. Последнее время мне приходилось читать только новости месячной давности, более свежая пресса туда, где я был, не доходила. А здесь можно получить любое, самое свежее издание. Эта перспектива меня взбодрила. Однако пульт, зазывно подмаргивал индикаторами, ни на одну команду не реагировал. И лишь когда я набрал на клавиатуре индекс родного журнала, внутри установки началась активная деятельность. Потом с немыслимой скоростью застрекотал принтер, и в лоток вывалился свеженький, еще теплый экземпляр. Я узнал его по формату и верстке. Иллюстрации тоже были традиционно хороши, вот только текст автомат отпечатал по-корейски! Попытки исправить положение увенчались тем, что я стал обладателем еще четырех аналогичных копий. Чувства, овладевшие мной после такого афронта, несколько рассеяли навалившуюся сонную одурь. Вновь захотелось сделать что-то, позволяющее если и не покинуть немедленно столь негостеприимный порт, то хотя бы придать своему здесь пребыванию более осмысленное содержание. На одном из межэтажных переходов я увидел малозаметную дверь явно служебного вида. И дверца эта была немного приоткрыта. На всякий случай оглянувшись по сторонам, я скользнул в словно специально для меня приготовленный вход. Зачем - неизвестно. Внутри служебной зоны было тихо, безлюдно, горел яркий свет, вдоль длинных коридоров тянулись пучки всевозможных кабелей и волноводов, под потолком вдоль, а также и поперек шли ряды разноцветных труб, решетчатые площадки висели над машинными залам, наполненными агрегатами неведомых предназначений, и, разумеется, здесь мои мысли и ощущения не имели ничего общего с теми, что овладели мной наверху. Вместо уныния и апатии вновь появился интерес к жизни, легкое приятное возбуждение исследователя и даже неуловимое, как радиация, но вполне реальное ощущение близкой опасности. Короче, я вновь почувствовал, что живу. Толкнув очередную массивную дверь, оснащенную кремальерным запором, я оказался в просторном помещении типа блокгауза. В углу, среди десятков ящиков, контейнеров и иных упаковок грузов, которые в старину назывались "генеральными", я увидел первого нормального на вид человека - могучего и неумеренно бородатого парня. Этот бородач, показавшийся мне смутно знакомым, возлежал на обширном ложе, изготовленном из тех же ящиков, мягких тюков и разноцветных то ли парусов, то ли тентов, то тентов. Он читал толстую бумажную книгу, ел салями, откусывая от целого батона, и отхлебывал кофе из литровой термосной крышки. Парень увидел меня и тоже узнал. Сделал приветственный жест, с усилием проглотил слишком большой кусок и вытер губы. - Привет, журналист. Ты чего тут? - Проездом, - ответил я, волевым усилием пытаясь вспомнить, как парня зовут и кто он такой. Одно из неудобств профессии - тебя знает гораздо больше людей, знаешь их ты. - Сочувствую, - кивнул парень. - Давно? - Что давно? - не понял я. - Загораешь здесь давно? - спрашиваю. - Нет часа четыре... Парень презрительно фыркнул: - Я уже третьи сутки. Я уважительно присвистнул. - И что, все время здесь? Хотя неплохо устроился. А что везешь? И куда? - На Землю, конечно. А груз у меня особый. От него отходить больше чем на полчаса не положено. Ребята меня сюда прямо с поля перетащили, так и живу. Плохо, сменщика у меня нет, а то сидел бы я тут. Давно бы уже в город смотался. Тебя, помнится, Игорь зовут? - Игорь... - Я присел рядом. - Какой тут город, откуда? - А меня - Володя. Город - это я так просто сказал. Поселок конечно. Все равно лучше чем здесь. Гостиница хорошая, кафе, девушки встречаются, потанцевать можно... Это показалось мне интересным. - А все же, что у них стряслось? Ни от кого добиться ответа не могу. Или не знают, или говорить не хотят. И народ какой-то странный. - И то и другое. Я тут еще вчера с одной девчонкой познакомился. С узла связи. Когда РД на базу передавал. А потом пропала. Сменилась вроде. А остальные серьезные чересчур. Но получается так, что корабля скоро не будет. По ряду признаков. Боюсь, не авария ли. Тогда плохо, застрянем накрепко. А ты меня как нашел? - Да я не искал, - честно признался я. - Случайно в служебный ход сунулся, ну и решил посмотреть... - Ясно, кивнул Володя. - Располагайся. Вдвоем веселее будет. Есть хочешь? Но мне располагаться не хотелось. Увлекла новая идея. Раз корабля скоро не ожидается, вполне можно навестить поселок. С целью ознакомления. Второй раз я сюда вряд ли попаду. Прибытия звездолета я в любом случае не прозеваю, а если уж ночевать, так лучше в гостинице, чем в пакгаузе на ящиках. Так я и сказал. - Смотри, дело хозяйское. Тогда слушай совет бывалого человека. Вон там, где погрузочная аппарель, есть дверца. Через нее выйдешь к погрузочному комплексу, потом влево по бетонной дорожке, она ведет к трассе. Недалеко, метров 500. По трассе в поселок идут автокары. С рудника. Груженые. Которые пустые, те наоборот. Не спутай. Роботы, само собой. Махнешь любому - остановится. И езжай. Когда кар свернет от ворот к заводу - спрыгивай. И вдоль ограды прямо к гостинице "Горняк" и выйдешь. А там уж - лови момент... Я бы тоже с тобой пошел, но - сам понимаешь... Вернешься - расскажешь. А если что-нибудь прилетит, я тебя вызову... Володя многозначительно пошевелил пальцами в воздухе, но ничего больше не сказал и вновь взялся за книгу. - Что читаешь? - по привычке спросил я, пытаясь рассмотреть обложку. - "Дон Кихота"... ... Я вскарабкался по узкому трапу в повисшую на четырехметровой высоте над дорогой кабину автокара. Здесь было тепло, пахло нитрокраской, смазочным маслом и горячим металлом, а я успел продрогнуть, пока добирался к трассе через продуваемое резким ветром поле и ждал эту груженную доброй сотней тонн руды машину. Володя все объяснил правильно, только забыл сказать, что автокары идут с довольно таки большими интервалами. Сквозь лобовое стекло кабины окружающей пейзаж воспринимался совсем иначе, чем раньше. Безусловно, жить здесь хоть сколько-нибудь продолжительное время я бы не хотел. А так, в качестве туриста, начал находить в ландшафте планеты даже своеобразную прелесть. Главным здесь были, конечно, краски. Особые свойства спектра лучей Крюгера, рефракция атмосферы, многослойная облачность создавали неповторимую, непрерывно меняющуюся картину. Я и не подозревал о наличии такого количества оттенков красного и синего цветов. По обе стороны от дороги тянулась припорошенная мелким жестким снегом тундра. Ползущий параллельно горизонту тускло-малиновый диск догорающей звезды подсвечивал ее так, что любая неровность дороги, любой самый незначительный холмик отбрасывал длинные багровые тени. И скользящие попрек бетонки снеговые змейки тоже отливали красным. И такой завораживающе-однообразной была эта тундра, что даже быстро убегающая под колеса дорога не создавала ощущения движения. Казалось, что машина мчится по узкой ленте неизвестно зачем установленного здесь транспортера. Тем не менее купола и решетчатые антенны, показавшиеся на горизонте, медленно вырастали над снежной равниной, показывая, что машина все же приближается к поселку. Гостиницу я нашел легко, и легко устроился, потому что она была практически пуста. Не все оказались предприимчивыми, за что и маялись в унылом зале ожидания, хотя спокойно могли бы коротать время с комфортом. К ужину я одевался, брился и приводил в порядок свой скромный подходящий гардероб так тщательно, будто ждала меня в кафе прекрасная дама. Хотя и знал почти наверняка, что ужинать придется в одиночестве. В лучшем случае, в компании командированных или ищущих разнообразия местных жителей. Я остановился на пороге, окинул взглядом небольшой, ярко, даже крикливо оформленный зал. Тропическое буйство красок било в глаза со стен, потолка, колонн, драпировок. Впрочем, наверное, именно такое оформление и нужно было здесь, чтобы люди отдыхали от монотонных пейзажей планеты. Нашел удобный столик в углу, почти у самого входа, заказ по каталогу ужин из продуктов, выращенных на местных фермах, а не синтезированных. Разница между ними чисто психологическая. Вокруг, не обращая на меня никакого внимания, ели, пили, спорили, смеялись и танцевали молодые, давно и хорошо знающие друг друга люди, шла своя, вполне безразличная к моему в ней появлению жизнь. "Я в этот мир пришел - иначе стал ли он? Уйду - великий ли потерпит он урон..." - мне вдруг захотелось сделать что-нибудь необычное, неожиданное, как-то обратить на себя внимание присутствующих, например, взять из рук вон того парня с мушкетерской бородкой гитару, спеть пару никому здесь неизвестных песен, заслужить удивленно-одобрительные аплодисменты... Да нет, куда уж... "Старею наверное. Или ослабел духом", - подумалось мне. И то и другое одинаково печально. Я оперся локтями и стол, положил подбородок на сплетенные пальцы. Только и остается, что глядя на веселящуюся молодежь, предаться размышления о нравственности в духе позднего Сенеки... - Извините, здесь свободно? - услышал я мелодичный голос и поднял голову. Рядом со мной стояла девушка. Вполне обыкновенная девушка, лет двадцати двух - двадцати трех, ничем не отличающаяся от сотен других, виденных мной на внеземных станциях. В меру симпатичная, но и только. Впрочем, красавицы отчего-то вообще и в космосе не встречаются. Наверное, на Земле им лучше. Девушка смотрела на меня застенчиво и смущенно. - Там очень шумно, а мне хочется просто спокойно поужинать... - Пожалуйста, - пожал я плечами. Девушка села напротив, спиной к залу. - И если вам не трудно, не позволяйте меня приглашать, нет настроения танцевать сегодня... - Как вам будет угодно, - кивнул я и подвинул девушке книжку каталога автоматической кухни. Пока она, наклонив голову, листала плотные страницы со столбцами индексов и названий блюд и напитков, я краем глаза смотрел на нее, старясь понять, что она из себя представляет. Видимо, ощутив мое внимание, девушка коротким движением убрала упавшую на глаза косую прядь волос и в упор взглянула на меня большими, редкостного бирюзового оттенка глазами. Чуть прикусила нижнюю губу. - Вы так смотрите... Может быть, я все-таки вам мешаю? - Нет, нет, что вы... Это вы меня извините за бестактность... Я почувствовал себя глупо. Мне же еще приходится и оправдываться. Впрочем, девушка, кажется, не совсем ординарна. Смущается очень трогательно и глаза интересные. Судя по всему, была не местная. На плечевой нашивке золотистой экспедиционной куртки что-то написано. Скорее всего - тоже транзитная пассажирка. Здешние девушки все в платьях, и держатся раскованно. Я решил упростить позицию, выражаясь шахматным языком, и представился. Девушка назвала себя. - Заря? Необычное имя. Но красиво. Вам подходит. Вот только - какая? Надеюсь - утренняя? - Это уж на чей вкус... - Тогда договорились - утренняя. Аврора как бы. Вечерней тут и так с избытком. Вам известно, что в зависимости от времени года закат здесь длится от 15 до ста часов? - Нет, еще не успела узнать. Хотя вижу, что долго... - Только что прибыли? - Ну, не только что, но недавно... И мечтаю как можно скорее улететь. - Куда, если не секрет? Заря снова улыбнулась, и улыбка ее показалась мне милой. - Хотелось бы на Землю... - Похвальное желание. В таком случае, если вы не против, я смогу и дальше покровительствовать вам в случае нежелательных посягательств. Я с ходу поведал Заре несколько наиболее леденящих историй из практики, не выпячивая своей в них роли, но деликатно на нее намекая, подбавил немного самоиронии. Но так, чтобы она тоже работала на образ, который я исподволь выстраивал, вовремя переключил разговор со своей персоны на нее, сделал несколько ненавязчивых комплиментов, прочитал подходящие по случаю стихи и с удовлетворением заметил, что цель практически достигнута. Девушка в должной мере заинтересована и заинтригована, и дальше знакомство будет развиваться уже в автоматическом режиме. Несколько раз мы с нею, несмотря на ранее высказанное нежелание, все-таки потанцевали, и я заметил, что все труднее становилось разжимать объятия, когда музыка смолкала. Короче, к концу затянувшегося до поздней ночи вечера я увлекся девушкой гораздо сильнее, чем предполагал, имея в виду свой возраст и определенную в этих делах опытность. И как-то не обратил внимания, что случиться этого не должно было вообще, поскольку либидо мое перед командировкой надежно погасили соответствующей "прививкой", и что сама Заря ухитрилась рассказать о себе удивительно мало. Училась в Петрограде, потом в Сорбонне, получила дипломы психолога и социолога, три года работала в экспедиции на планетах системы Антареса, сейчас летит в отпуск. Вот практически и все. "Странно, - как помнится, подумал я, - тогда ей не меньше, чем двадцать шесть, а то и вообще под тридцать, но ни по виду, ни по манере держаться не скажешь". Удивился, но сразу же и забыл об этой здравой мысли. Очень легко и изящно (профессионально) Заря обходила почти все прямые вопросы и делала так, что, поглощенный собственной сольной партией, не заметил, что весь вечер произносил один нескончаемый монолог. - Я устала, - наконец сказала девушка. - Проводи меня. Мы шли по плавному закругляющемуся коридору, выстеленному мягким зеленым паласом, и справа я видел то неугасимое свечение сине-малинового заката на низких тучах, то Зарю, отраженную в заполняющих простенки между эркерами зеркалах. У дверей номера, когда я, прощаясь, по-старинному, но все так же нравящемуся женщинам обычаю поцеловал ей руку, слегка сжав пальцы на тонком запястье, Заря вдруг сказала: - Пожалуй, если ты не торопишься, мы могли бы еще немного посидеть... Ты так интересно рассказываешь... В номере Заря указала на кресло, а сама, сделав загадочное лицо, проскользнула в соседнюю комнату. А когда появилась вновь, я в первое мгновение даже не узнал ее. Вместо куртки и брюк на ней было надето нечто совершенно немыслимое и великолепное. Очевидно, так одевались женщины только исключительно в системе Антареса, потому что на Земле и других посещенных за семь лет планетах я ничего подобного не видел. Я даже привстал, увидев ее длинные, обтянутые серебристыми кружевами ноги, короткую, до середины бедер, и пышную, как китайский фонарик, шафрановую юбку из шелестящей и переливающейся ткани, загорелые плечи, прикрытые прозрачной, тоже серебряной пелериной. Заря, довольная произведенным впечатлением, остановилась, чуть запрокинув голову и тонкую талию. - Не нахожу слов... - Я действительно не знал, что еще можно сказать при виде такого сказочного преображения. - Наконец-то увидел во мне женщину, достойную своего внимания... - сказала она, полуприкрыв глаза длинными ресницами. И тут меня кольнула в сердце игла мгновенного сомнения. Все же не двадцать лет мне было, чтобы вдруг поверить в предназначенную мне свыше встречу и внезапную, с первого взгляда любовь ко мне девушки, которая сто раз уже могла бы найти себе друга и моложе, и интереснее во всех смыслах. Да, вот еще - момент преображения она показалась гораздо старше, и опытнее, и как бы похищнее, что ли... Заря, похоже, уловила смену моего настроения. - Что тебя тревожит? - спросила она, мельком взглянув на перстень с крупным звездным сапфиром, мерцающим на среднем пальце ее руки. - Не знаю... Может, то, что слишком все это неожиданно и невероятно. Случайно зашел в кафе и встретил девушку своей мечты... Так ведь не бывает. - А как бывает? - требовательные нотки прозвучали в ее голосе, и под пристальным взглядом широко распахнувшихся глаз я вдруг ощутил себя как на тренировке в искусственной невесомости. Закружилась голова, тошнота подступила к горлу и сердце затрепыхалось, потеряв свой ритм. Именно воспоминание о давних этих тренировках и заставило меня собрать все свои силы, стряхнуть обморочную слабость. Я резко выпрямился, свалив легкое кресло, и, перегнувшись через стол, схватил Зарю за плечи, чтобы хоть так освободиться от гипнотической силы ее взгляда. Она дернулась, пытаясь вырваться, и я почти с ужасом увидел, как вдруг опять изменилось ее лицо. Оно мгновенно утратило все, что делало Зарю милой, обаятельной, слегка легкомысленной девушкой. Это было настолько непонятно и страшно, что, выпустив ее, я непроизвольно шагнул назад, чуть не упал, оступившись. - Ну зачем ты так? - Заря уже стояла рядом и опять стала точно такой, как прежде. Однако я был совершенно уверен, что внезапная перемена в ней мне померещилась. Она положила ладонь на мое плечо, приблизилась полуоткрытыми губами. - Что с тобой случилось? Тебе плохо? - Да. Сам не пойму... С головой что-то... Стараясь выиграть время, я сделал несколько неуверенных шагов, сел на диван, откинувшись на спинку. Заря, встревоженная и напуганная, присела рядом, коснулась моей щеки. Заставляя себя не поддаваться вновь охватывающей меня нежности к девушке и желанию обнять ее, я перебирал в уме варианты объяснений происходящего. Что меня насторожило? То, что она так неожиданно переоделась в бальное платье? Кто вообще возит с собой такие наряды, да еще держит их в полной готовности? Или непонятные перемены в собственном настроении и отношении к Заре? От безразличия - к острому влечению. А может, то, что произошло после ее в буквальном смысле головокружительного взгляда? Как бы там ни было, что-то было неладно с ней, с очаровательной девушкой по имени Заря. Вот только как все объяснить? Что здесь твориться? Испытание новой конструкции фантомата? Забавы местных экстрасенсов? Акция космических гангстеров, которым зачем-то потребовалось завлечь в свои сети известного журналиста? Я провел рукой по лбу и глазам, глубоко вздохнул несколько раз, как человек, перенесший вестибулярный криз, попросил слабым голосом: - Принеси воды, пожалуйста, или кофе... Прямо не знаю что со мной... Заря с готовностью кивнула, заторопилась к сервис-блоку. Походка ее, пока она пересекала комнату и холл, вызвала у меня восхищение. И вдруг возникла еще мысль, которую я отбросил как совсем фантастическую, и тут же вернулся к ней опять? Почему считаю, что такое предположение невозможно? Только потому, что человечество, за полсотни лет достигшее границ Галактики, начавшее планомерное освоение нескольких десятков планетарных систем, до сих пор не встретилось с "братьями по разуму"? так ведь я-то как раз не был пессимистом и неоднократно публично высказывался в том смысле, что оттого, возможно, и не встречаемся, что не представляем, где, кого и как искать. Даже приводил в одной из статей такое сравнение: "Допуская, что на территории Москвы проживает всего десять или даже сто человек, можем ли мы совершая раз или два в день пешие прогулки, надеяться случайно встретить хотя бы одного из них в течение достаточно ограниченного отрезка времени? Если даже предположить, что любой из гипотетических партнеров по контакту хочет избежать такой встречи, то искать его можно неограниченно долго. Что тем не менее не может считаться основанием как для отрицания населенности Москвы, так и для прекращения поисков..." И так далее в том же роде. Правда, одно дело - изощряться мыслью в схоластических диспутах и совсем иное - вот так, сразу поверить, что из десятков миллиардов живших и живущих судьба избрала именно тебя... Но если все же допустить... Заря вернулась, протянула мне большую дымящуюся чашку. Я сделал глоток обжигающего и очень крепкого кофе, еще один, отставил чашку. Вытер губы и сказал, сам удивляясь принятому решению: - Ну, здравствуй, враг... Лицо Зари изобразило недоумение. - Почему - враг? Разве я дала основание так считать? Я рассмеялся облегченно. Напряженность и двусмысленность ситуации разрядилась. Ни одна девушка, тем более влюбленная, так не отреагировала бы. Как угодно, только не так. - Нет, я в другом смысле. Это я такую аббревиатуру придумал. ВРАГ - внеземной разумный гуманоид. Угадал? Наверное, не меньше десятка секунд Заря смотрела на меня. Недоуменно, озадаченно, растерянно. Попыталась тоже засмеяться, но тут же оборвала смех. Лицо ее стало серьезным, даже строгим. - Вот так получилось... Признаться не ожидала... Но, пожалуй, так будет лучше... Однако самообладания тебе не занимать... Другой на твоем месте, если бы догадался, реагировал бы совсем иначе... - Неужели так их было много - других? - тут же спросил я. - Я была уверена, что ты поверил... Мой облик вызвал самые положительные эмоции в твоем подсознании... Ты всегда мечтал обладать такой, как я... И я подтвердила свою готовность уступить... Любой на твоем месте не стал бы колебаться. Но что теперь говорить? Да, ты все правильно понял. Мы действительно те, кого ты имел в виду... Получив подтверждение своей проницательности, я совсем успокоился. Начал ощущать себя, как положено репортеру, первым оказавшемуся у истоков крупнейшей в истории сенсации. И тут же начал вести себя соответственно. - Если я правильно понял, мне первому вы сообщаете о факте своего прибытия на подконтрольную Земле территорию? Это случайно или на то есть особые причины? Поясните, пожалуйста. И еще два попутных вопроса. То, что я вижу, - это ваш подлинный облик или... - Подлинный, - ответила Заря. - Биологически мы с вами аналогичны. - Великолепно. Впрочем, аналогичны мы или, предположим, гомологичны - не моя компетенция. Пусть биологи выясняют. У меня второй вопрос - откуда вы прибыли, каким, если можно так выразиться, транспортом, и какова цель вашего визита? Дипломатическая, научная или, может быть... - я сделал паузу, - развлекательная? Туризм, а? Немного юмора в сенсационном репортаже отнюдь не повредит. Больше всего я жалел, что не могу включить сейчас свой репортерский видеокристаллофон, опрометчиво оставленный в кармане куртки, которую снял, переодеваясь к ужину. Запись была бы уникальнейшая. Я даже сделал движение, чтобы встать и сбегать, но сдержался. - Как много вопросов сразу, - Заря изобразила шутливую растерянность. - Давай лучше отложим интервью на более поздний срок. А сейчас есть дела поважнее. Слушая, я одновременно совсем иными глазами смотрел на ее лицо, фигуру, мимику, вслушивался в звучание слов и построение фраз, искал хоть какое-нибудь отличия и особенности, подтверждающие ее неземное происхождение. И не находил ничего. - Мы здесь недавно, - продолжала говорить Заря. - И тщательно искали, к кому из землян следует обратиться. Ты появился очень во время. Твоя психограмма для контакта подошли идеально. С тобой можно будет договориться... - Не сомневаюсь. Я вообще очень сговорчивый человек. Даже подчас во вред себе. Были прецеденты. И готов выслушать, зачем уважаемые ВРАГи искали меня в космических безднах... - Не тебя, - поправила Заря. - Мы искали контакта с любым человеком Земли, удовлетворяющим определенным требованиям. - Почему вы начали поиски именно здесь, на Крюгере? Мало ли более цивилизованных систем? Тот же Антаре