вов,  но  утверждать,  будто  она повлиЯла на
позднейшие   исландские  саги,  --  невозможно,  нелепо...  џ  просто  хотел
польстить англоЯзычным читателЯм.
     ’еперь --  о  главном,  о моей  полемической  заметке  в  Yale  Monthly
(‰ельский  ежемесЯчник).  ‚ы,  думаю,  заметили,  что  она  отстаивает  (или
пытаетсЯ отстоЯть)  мой  подход, заведомо преувеличиваЯ  недостатки  вашего,
который за скуку преодолениЯ трех тысЯч  запутанных  и беспрерывных  стихов,
излагающих  более  чем смутный сюжет, обещает  снабдить  студента  словарным
богатством, дающим  возможность  --  если он  к  тому времени  не  сбежит --
наслаждатьсЯ всем  целым англосаксонской  словесности. Њоей  истинной  целью
было попасть в ‚исконсин. Њы с вами знаем, дорогой друг:  все эти симпозиумы
-- сплошнаЯ  глупость  и лишние расходы,  но без  них не  обходитсЯ ни  один
curriculum (Џослужной список).
     “интроп  посмотрел  на  собеседника   в  замешательстве.  ’от  выглЯдел
человеком разумным, но принимал всерьез такие вещи, как съезды и мироздание,
которые вполне могли быть чьей-то надмирной шуткой. ќйнар-сон продолжал:
     -- ‚ы, может быть, помните наш первый разговор. џ приехал из Ќью-‰орка.
Ѓыло  воскресенье, университетскаЯ столоваЯ не работала,  и  мы  отправились
перекусить в "Ќайтхоук". ‡а  те часы Я многое понЯл. Љак обычный европеец, Я
всегда  считал  войну  между  ‘евером   и  ћгом   крестовым  походом  против
рабовладельцев. ‚ы  же  стоЯли  на  той  точке  зрениЯ,  что  в  желании ћга
отделитьсЯ  и  сохранить  собственный  уклад  была своЯ  правота.  „лЯ вЯщей
убедительности вы еще подчеркнули,  что сами  -- с  ‘евера, а один  из ваших
предков  даже  сражалсЯ в  частЯх  ѓенри  •аллека.  ‚ы  расхваливали  отвагу
конфедератов. Ќе знаю, как другие,  а Я почти сразу уЯснил, с кем имею дело.
Ћдного утра оказалось  достаточно. џ понЯл, дорогой “интроп, что вами правит
смешнаЯ американскаЯ страсть к  непредубежденности. ‚ы  хотели бы,  в  любом
случае,  остатьсЯ  fairminded  (ЌепредвзЯтый). €менно поэтому вы, северЯнин,
изо  всех сил старались понЯть  и оправдать  южан.  “знав, что моЯ поездка в
‚исконсин зависит  от  нескольких ваших слов  ђозента-лю,  Я решил применить
свое маленькое открытие на деле. џ знал, что самый надежный  способ добитьсЯ
вашей  рекомендации  --  обрушитьсЯ  на тот  подход,  который  вы  ежедневно
излагаете  с  кафедры.  ‘татьЯ  была  готова  в  мгновение  ока.  Џо обычаЯм
ежемесЯчника, пришлось ограничитьсЯ инициалами, но  Я сделал  все возможное,
чтобы  ни  одна  душа  не усомнилась  в моем  авторстве. Џомимо  прочего,  Я
попросту рассказал о  нем  коллегам. Џовисло  долгое  молчание.  Ќарушил его
“интроп.
     -- ’еперь  понЯтно, --  сказал  он.  --  џ  старый  друг  ѓерберта и  с
уважением  отношусь  к его работам; вы, прЯмо  или косвенно, напали на менЯ.
Ћтказать  вам  в  рекомендации  значило   бы  сводить  счеты.  џ  сопоставил
достоинства обоих претендентов, результат вы знаете. -- € добавил, как будто
про себЯ: --  Ќаверно, Я и вправду поддалсЯ тщеславию  -- не захотел платить
той же монетой. —то ж, ваш маневр удалсЯ.
     -- ‚ы нашли точное слово, "маневр", --отозвалсЯ ќйнарсон. -- Ќо Я  себЯ
не упрекаю. Ќашему отделению это пойдет только на пользу. Љ тому же Я решил,
что должен, обЯзательно должен попасть в ‚исконсин.
     --  ‚первые вижу  настоЯщего викинга,  --  сказал “ин-троп  и посмотрел
собеседнику прЯмо в глаза.
     --  …ще  одно ваше  романтическое заблуждение. Ќе  всЯкий  скандинав --
викинг.  ‘кажем, мои  предки были  добрыми  пасторами евангелической церкви;
может  быть, в десЯтом  веке они точно  так же  служили  ’ору, но мореходов,
насколько знаю, у нас в роду не было.
     --  Ђ в  моем  их  было как  раз немало, -- откликнулсЯ  “интроп, --  €
все-таки мы  похожи. Ќас с  вами роднит один грех -- тщеславие. ‚ы зашли  ко
мне, чтобы похвастать удачным маневром, Я поддержал вашу  кандидатуру, чтобы
показать, какой Я прЯмодушный.
     --   Ќас   роднит   другое,  --   ответил   ќйнарсон.  --  ЌациональнаЯ
принадлежность. џ -- американский гражданин. € моЯ судьба  -- здесь, а не  в
дальней ”уле. Ќо вы скажете, что паспортом натуру не переиначишь...
     Ћни пожали друг другу руки и простились
        Ѓорхес •орхе ‹уис. Љонгресс


     Џеревод Ѓ. „убина

     Us s'acheminferent vers un chateau
     immense, au frontispice duquel on lisait-
     "Je n'appartiens e personne
     et j'appartiens е tout le monde.
     Vous у etiez avant que d'y entrer,
     et vous у serez encore quand vous
     en sortirez.
     Diderot. Jacques Le Fataliste et son ma'ttre (1769)
     (Ќаправились они  к огромному замку,  на фронтоне которого  красовалась
надпись:
     "џ не  принадлежу никому и принадлежу  всем. ‚ы бывали там прежде,  чем
вошли,  и останетесь  после  того,  как уйдете".  „идро "†ак-”аталист  и его
хозЯин" (1769))
     Њое имЯ -- Ђлександр ”ерри. ‚ нем слышатсЯ отзвуки битв, но ни победнаЯ
сталь,  ни  великаЯ  тень македонца  --  по  выражению  автора  "Ќадгробий",
почтившего менЯ своей  дружбой,  -- не  имеют  ни  малейшего касательства  к
непримечательному седому человеку, царапающему эти строки в одном из верхних
этажей особнЯка на улице ‘антьЯго-дель-ќстеро в южных кварталах столицы, где
уже  нет ничего от ћга. Њне за семьдесЯт и вот-вот станет  на год больше;  Я
преподаю английский  нескольким желающим. €з  застенчивости, легкомыслиЯ или
по иным причинам  Я  вовремЯ  не женилсЯ и  живу один.  Ћдиночество  менЯ не
мучит, ведь  на себЯ и собственные слабости уходит столько сил. ‡амечаю, что
начал стареть:  первый признак -- потерЯ вниманиЯ  и интереса к новостЯм,  в
которых  не  вижу по сути  ничего, кроме  достаточно  небогатых  вариаций. ‚
молодости  менЯ увлекали закаты, пригороды и отчаЯние, теперь -- рассветы  в
центре и покой. Ѓольше не играю ѓамлета. ‘тал членом консервативной партии и
одного  шахматного клуба, куда захаживаю исключительно  как  зритель,  порою
неравнодушный.  ‹юбопытные  могут  откопать  где-то  среди  сумрачных  полок
Ќациональной  библиотеки на  улице  Њехико  экземплЯр моего "Љраткого обзора
аналитического  Языка „жона “илкинса", который следовало бы  переиздать хотЯ
бы длЯ того, чтобы  выправить  или, по  меньшей мере, проредить бесчисленные
опечатки. ѓоворЯт, новый директор  Ѓиблиотеки литератор, отдающийсЯ изучению
древних Языков, будто
     * (фр.; пер. ѓ.џрхо).
     нынешние длЯ него недостаточно  стары, и напыщенному  преклонению перед
выдуманным  Ѓуэнос-Ђйресом, прибежищем поножовщиков.  Ќикогда не искал с ним
знакомства.  џ  поЯвилсЯ в столице в 1899 году, и случай только раз столкнул
менЯ с поножовщиком или слывшим за такового.  Ѓудет времЯ, Я еще расскажу об
этом.
     џ  уже говорил, что одинок; на днЯх сосед по этажу, слыхавший от менЯ о
”ермине ќгурене, передал, что тот скончалсЯ в “ругвае, в Џунта-дель-ќсте.
     ‘мерть  человека,  который вовсе  не  был  мне  другом,  тем  не  менее
опечалила менЯ. ’еперь Я знаю, что совершенно одинок: Я  единственный в мире
хранитель всего происшедшего -- Љонгресса, памЯть о котором ни с кем не могу
разделить. џ последний из его участников. Љонечно, участники его -- все люди
на свете, других на земле просто нет, но все-таки Я на особом счету.  џ знаю
о  своем  участии,  чем  и  отличаюсь от  несчетных  соратников, нынешних  и
грЯдущих. Џравда, седьмого февралЯ  1904 года мы поклЯлись всем свЯтым --  а
есть  ли  на  земле  что свЯтое или,  напротив,  то,  что  не свЯто?  --  не
раскрывать историю Љонгресса,  но  столь  же  твердо  могу  сказать,  что  и
сегоднЯшнее  мое клЯтвопреступничество входит в его  историю. ќто  заверение
звучит не слишком вразумительно,  зато,  надеюсь,  разожжет любопытство моих
возможных читателей.
     Љак бы там ни было, Я беру на себЯ непростую задачу. Њне никогда,  даже
в  письмах, не случалось прибегать к повествовательному жанру. Љроме того --
и это самое важное! -- моЯ историЯ совершенно невероЯтна. „лЯ нее подошло бы
перо •осе  ”ернандеса  €ралы,  несправедливо  забытого  автора книги  стихов
"ЌадгробьЯ", но теперь уже поздно. Џостараюсь не искажать факты сознательно,
но боюсь, что по беспечности и неопытности совершу ошибку -- и не одну.
     Ќе  вижу смысла в  точных  датах. Ќапомню только, что  приехал  из моей
родной  провинции  ‘анта-”е в 1899 году. Ќазад Я уже никогда не возвращалсЯ,
свыкшись  с Ѓуэнос-Ђйресом,  нимало  менЯ  не привлекавшим,  как свыкаютсЯ с
собственным телом или застарелым недугом. њез особых чувств думаю о том, что
скоро  умру; кстати,  еще  и  поэтому пора перестать  отвлекатьсЯ и  перейти
наконец к рассказу.
     ѓоды не менЯют нашей сути,  если она у нас вообще есть: та же сила, что
привела менЯ однажды вечером  на ‚семирный Љонгресс, куда раньше указала мне
путь в редакцию "Џоследних известий". †изнь газетчика представлЯлась бедному
юнцу из провинции самой романтикой --  точно так же, как бедному  столичному
юнцу _ жизнь гаучо или  поденщика  в  усадьбе. Ќе стыжусь своей  мечты стать
газетчиком, хотЯ сегоднЯ это рутинное занЯтие и кажетсЯ мне  пресным. Џомню,
мой коллега ”ернандес €рала говаривал, будто газетчик адресуетсЯ к забвенью,
он же хотел бы обращатьсЯ к памЯти  и вечности. ‚  то времЯ он уже, как было
принЯто  выражатьсЯ,  чеканил  сонеты,  которые  поздней  с  незначительными
доделками поЯвились на страницах "Ќадгробий".
     Ќе могу сказать точно, когда Я услышал о  Љонгрессе. Њожет быть,  в тот
вечер,  как наш  кассир впервые отсчитал  мне  жалованье и Я, решив отметить
начало  полноправной  жизни  в  столице,  пригласил  €ралу  поужинать.   ’от
извинилсЯ, сказав, что не  может пожертвовать Љонгрессом. џ сразу понЯл, что
речь  не  об  алЯповатом  здании с  куполом  в  глубине  улочки,  населенной
испанцами, а о вещах гораздо более потаенных и важных. Ћ Љонгрессе упоминали
в разговорах: одни -- с откровенным  ехидством, другие -- вполголоса, третьи
-- с беспокойством или интересом, но все, как Я  понЯл, с чужих слов. ‘пустЯ
неделю-другую  €рала   пригласил   менЯ   отправитьсЯ  вместе.   Ќеобходимые
формальности, сообщил он, улажены.
     Ѓыло   девЯть-десЯть   вечера.   ‚   трамвае   €рала   рассказал,   что
предварительные  обсуждениЯ  проводЯтсЯ  по  субботам и  что  дон  Ђлехандро
ѓленкоэ,  может  быть, тронутый  совпадением наших  имен,  уже подписал  мои
бумаги.   Њы   вошли   в  кондитерскую  ѓаса.  —еловек  пЯтнадцать--двадцать
участников  сидели  за  большим  столом;  не знаю,  была  ли  сцена  или  ее
надстроила памЯть. ЏредседателЯ Я угадал с первого взглЯда, хотЯ не видел ни
разу. „он  Ђлехандро,  господин  в  летах, с умным  лицом, серыми  глазами и
седеющей рыжеватой бородкой, держалсЯ с достоинством. Љаждый раз Я видел его
в темном сюртуке. ‘идЯ, он скрещивал пальцы, опираЯсь на набалдашник трости.
Ћн  был крепкого  сложениЯ  и высокого  роста. ‘лева  сидел человек  намного
моложе, также рыжеволосый, но  его ЯркаЯ  рыжина напоминала огонь, тогда как
бородка  дона  Ђлехандро  --  скорее  опаль. ‘осед справа  был длиннолиц,  с
пугающе низким лбом,
     с иголочки  одет. ‚се  заказали  кофе, кое-кто  -- полынной. Њне  сразу
бросилось в глаза присутствие женщины,  единственной среди стольких  мужчин.
Ќа  другом  конце  стола сидел мальчик  в  матроске, лет  десЯти,  он вскоре
заснул. Ѓыл  еще  протестантский пастор, два Явных  евреЯ  и негр с шелковым
платком на  шее,  щеголЯвший, на манер здешних  сорвиголов  из  забегаловки,
костюмом в  обтЯжку.  Џеред  негром  и мальчиком стоЯло  по чашке  шоколада.
Ѓольше  не помню  никого, кроме господина  Њарсело дель Њасо, обходительного
человека  и проникновенного собеседника,  которого, к  сожалению,  позже  не
встречал.  “  менЯ  сохранилась   сквернаЯ  истертаЯ  фотографиЯ  одного  из
собраний, которую Я не рискну обнародовать, поскольку  костюмы того времени,
тогдашние  прически и  усы придают  присутствующим  какой-то шутовской, даже
затрапезный вид, совершенно извращаЯ смысл сцены. ‹юбое сообщество порождает
свой Язык и свои обрЯды. ђитуал Љонгресса, так и оставшегосЯ длЯ менЯ чем-то
вроде  сна,  требовал,  насколько   помню,  чтобы  участники  не  торопились
раскрывать свои цели и имена соратников. џ довольно скоро сообразил, что моЯ
задача -- никого и ни о чем не  спрашивать, почему и не беспокоил ”ернандеса
€ралу, который, в свою очередь, не спешил поделитьсЯ со мной. џ не пропускал
ни  одной субботы,  но  лишь  через  несколько месЯцев  начал  разбиратьсЯ в
обстановке.  ‘о  второй встречи моим соседом  по столу оказалсЯ „ональд ђен,
инженер с ћжной железной дороги, начавший давать мне уроки английского.
     „он Ђлехандро  не отличалсЯ многословием; остальные  не адресовались  к
нему напрЯмую,  но говорили, чувствовалось,  длЯ  него и  в  расчете  на его
одобрение.  „овольно было  неторопливого взмаха руки, чтобы тема „испута тут
же сменилась.  Њало-помалу Я узнал, что  человек слева от председателЯ носит
чудное  имЯ ’уирл  (•востик, завитушка).  Џомню  его неуверенный вид,  часто
отличающий людей большого  роста, которые пригибаютсЯ, словно  боЯсь высоты.
Ћн любил  поигрывать медной буссолью, нередко забываЯ ее на столе.  ‚  конце
1914 года он  погиб рЯдовым ирландского пехотного полка.  ’от же, что обычно
сидел справа, юноша  со  скошенным  лбом по  имени  ”ермин ќгурен,  оказалсЯ
племЯнником   председателЯ.   Ќе   верю  в   реалистический   метод   (самый
искусственный из  возможных) и  предпочитаю изложить разом то, что  по нимал
лишь постепенно. Ќо прежде  хочу еще раз  на помнить  читателю мое тогдашнее
положение: нищий  юнец  из  захолустного селениЯ  Љасильда,  сын  фермеров Я
приехал  в  Ѓуэнос-Ђйрес и вдруг  очутилсЯ, насколько  мог  понЯть, в тайном
средоточии столицы, а может быть кто знает, и всего мира. Џрошло полвека, но
Я и сегоднЯ чувствую, как у менЯ вначале -- и далеко не в послед ний  раз --
буквально темнело в глазах.
     €зложу  только  факты,  и  как  можно  короче.  Ќаш  председатель,  дон
Ђлехандро ѓленкоэ,  был уругвайский помещиком и владел землей  на  границе с
Ѓразилией  …го  отец, родом из Ђбердина, обосновалсЯ  на  нашей континенте в
середине  прошлого  века. Ћн  привез с  собой сотню книг,  которые, вынужден
признать, дон Ђлехандро  только и  прочел за  всю  жизнь. (“поминаю о разных
книгах, которые сам держал в руках,  поскольку в одной из них -- начало моей
истории.) ‘кончавшись, первопоселенец  оставил  дочь и  сына -- впоследствии
нашего председателЯ. „очь же вышла замуж  за одного из семейства ќгуренов  и
стала матерью ”ермина. Ћднажды дон Ђлехандро попыталсЯ пройти в депутаты, но
власти закрыли  перед ним двери в уругвайский конгресс. ’огда он взорвалсЯ и
решил  основать  свой  Љонгресс,  придав  ему самые  широкие  полномочиЯ. Ћн
вспомнил описанную на одной из огнедышащих  страниц  ЉарлейлЯ судьбу некоего
Ђнахарсиса Љлотца, фанатика богини ђазума, который возглавил  тридцать шесть
чужестранцев  и  объЯвил  себЯ перед  Џарижской ассамблеей  "глашатаем  рода
человеческого". ‚дохновленный его примером,  дон Ђлехандро замыслил  создать
‚семирный  Љонгресс, представлЯющий людей всех наций. Њестом предварительных
собраний  стала  кондитерскаЯ ѓаса;  акт открытиЯ,  на  подготовку  которого
отвели  четыре года, планировалсЯ  в  резиденции дона Ђлехандро. Ћн,  как  и
многие   уругвайцы,   не   принадлежал   к   приверженцам   Ђртигаса,  любил
Ѓуэнос-Ђйрес, но  предпочел  собрать Љонгресс у себЯ на родине. ‡абавно, что
назначенные сроки исполнились прЯмо-таки с невероЯтной точностью.
     ‚начале   каждый   из   нас   получал   некоторую   твердую   сумму  на
представительские  расходы,  но  потом   одушевивший  всех   пыл   подвигнул
”ернандеса  €ралу,  нищего,  как  и Я, отказатьсЯ  от денег,  что немедленно
повторили другие. Њера оказала свое благотворное действие,
     отделив овец от козлищ: число  участников сократилось, и остались  лишь
самые верные.  Ћплату  сохранили только нашему секретарю  Ќоре  ќрфьорд,  не
располагавшей  иными  доходами  и  заваленной   обЯзанностЯми.  Ћрганизовать
сообщество  представителей  всего мира  -- задача  не из простых.  Џисьма  и
телеграммы  буквально сновали  туда  и обратно. Ћ  своем  согласии уведомили
представители  Џеру, „ании  и  €ндостана.  Ќекий  боливиец сообщил, что  его
родина полностью  отрезана  от морЯ,  и  выдвинул  предложение обсудить этот
плачевный изъЯн в рамках ближайшей встречи.
     ’уирл,  приверженец  Ясности,   объЯвил,  что  перед  Љонгрессом  стоит
проблема  философского свойства.  Ћбеспечить представительство всех людей на
свете -- то же самое, что определить точное  число платоновских архетипов, а
эта загадка заводила  в  тупик  мыслителей не одного  столетиЯ.  ‘кажем, дон
Ђлехандро,   чтобы  не   ходить  далеко  за  примером,   может  представлЯть
землевладельцев, но, кроме  того,  еще и уругвайцев,  и великих  предтеч,  и
рыжебородых, и  восседающих в кресле. Ђ Ќора  ќрфьорд?  Ћна из Ќорвегии. ’ак
будет  ли  она  представлЯть секретарей,  норвежек  или  попросту милых дам?
„остаточно   ли   одного   инженера,  чтобы   представить   всех,   исключаЯ
новозеландцев?
     Џо-моему, на этом месте и вклинилсЯ ”ермин.
     -- ”ерри будет представлЯть макаронников, -- бросил он, осклабЯсь.
     „он Ђлехандро сурово глЯнул на него и с расстановкой заметил:
     --  ѓосподин ”ерри будет  представлЯть иммигрантов, поднимающих  своими
трудами уровень страны.
     ”ермин ќгурен менЯ терпеть не мог. “  него, как  ему казалось, было чем
кичитьсЯ:  уругваец, да еще урожденный, любимец  дам, клиент  дорогостоЯщего
портного и -- уж не знаю, что тут замечательного, -- потомок басков, народа,
который, на мой взглЯд, только тем и занималсЯ на обочинах истории, что доил
коров.
     ЏустЯчный случай усугубил нашу вражду. Џосле одного из  собраний ќгурен
предложил  повеселитьсЯ где-нибудь на  улице •унин. џ не видел  в том ничего
интересного,  но согласилсЯ, чтобы не подставлЯтьсЯ под его обычные издевки.
Њы с ”ернандесом  €ралой  держались рЯдом.  “же  выходЯ  из  заведениЯ, наша
компаниЯ
     столкнулась  с каким-то  верзилой.  ‘легка перебравший ќгурен отодвинул
его. ’от загородил путь и бросил:
     -- Љто хочет выйти, пусть попробует вот этого.
     Џомню, как в темном подъезде блеснул  нож. ќгурен в ужасе отпрЯнул. Њне
было не  по  себе,  но отвращение  пересилило страх.  џ сунул  руку  за борт
пиджака, словно нащупываЯ оружие, и твердо сказал:
     -- ‚ыйдем на улицу.
     Ќезнакомец ответил уже другим голосом:
     -- ‚от такие парни по мне. Џроверка, приЯтель. Ћн от души расхохоталсЯ.
     -- Њои приЯтели думают, когда говорЯт, -- отчеканил Я, и мы вышли.
     —еловек с  ножом  двинулсЯ  в зал. Џотом мне объЯснили,  что его  зовут
’апиа,  Џаредес или  что-то в  этом  роде и что он известный задира.  “же на
улице €рала, который держалсЯ спокойно, хлопнул менЯ по плечу и воскликнул:
     --  €з  нас  троих  ты  один  --  настоЯщий  мушкетер.  „а  здравствует
д'ЂртаньЯн!
     ”ермин ќгурен  так и  не  смог забыть, что  Я оказалсЯ  свидетелем  его
позора.
     ‘обственно, сейчас  --  и  только  сейчас  --  начинаетсЯ  историЯ.  Ќа
предыдущих  страницах описаны лишь  условиЯ, которые потребовались удаче или
судьбе,  чтобы  произошло  самое невероЯтное  и  скорее  всего  единственное
событие  всей моей жизни.  „он Ђлехандро всегда  был  в центре  собраний, но
мало-помалу мы  с  удивлением и  тревогой стали понимать, что  настоЯщий наш
председатель --  ’уирл. ќтот редкостный  тип  с пламенными  усами  заискивал
перед ѓленкоэ  и даже перед ”ермином ќгуреном, но так шаржированно,  что это
походило  на  карикатуру и не ронЯло  достоинства.  ѓленкоэ  гордилсЯ  своим
богатством,  и  ’уирл  сообразил, что  длЯ  успеха любого проекта достаточно
объЯвить, будто  расходы на него,  увы, нам  не по силам. ‚начале, насколько
понимаю,  Љонгресс был всего лишь  малопонЯтным словом; ’уирл  раз  за разом
предлагал ставить дело на все  более широкую ногу, и дон Ђлехандро неизменно
соглашалсЯ. Њы словно оказались в центре растущего  до  бесконечности круга.
Ќапример, ’уирл заЯвил, что Љонгрессу  не обойтись без библиотеки справочных
издании; служивший  в  книжной  лавке Ќиренштейн  стал  посылать  нам атласы
ћстуса Џертеса и различные объеми-
     стые  энциклопедии,  начинаЯ  от   "Historia  naturalis"  (…стественнаЯ
историЯ)  ЏлиниЯ и "Speculum"  (‡ерцало) ‚инцента из  Ѓоне  до  пленительных
лабиринтов  (в  мыслЯх  произношу  эти   слова  голосом   ”ернандеса  €ралы)
прославленных  французских  энциклопедистов,   "Ѓританики",  Џьера  ‹арусса,
Ѓрокгауза, ‹арсена,  Њонтанера и  ‘имона.  Џомню,  как  благоговейно  гладил
переплетенные в  шелк  тома некоей  китайской  энциклопедии,  чьи  заботливо
выведенные значки казались мне таинственней пЯтен на шкуре леопарда. ’огда Я
не  мог  предвидеть конца,  который  их  постиг, о  чем, впрочем, нимало  не
сожалею.
     „он Ђлехандро выделЯл  среди других ”ернандеса €ралу и менЯ,  вероЯтно,
потому,  что  мы  одни  перед ним не угодничали.  Ћднажды он  пригласил  нас
погостить несколько  дней в его усадьбе "ЉаледониЯ", которую  уже отделывали
поденщики-каменотесы.
     Џосле  долгого  плаваниЯ  вниз по реке и переправы на плоту мы  ступили
поутру  на другой  берег  залива.  Џотом  нам пришлось  ночевать  на  убогих
постоЯлых  дворах, отпирать  и запирать калитки  оград  в ЉучильЯ-Ќегра.  Њы
ехали в колЯске; равнина показалась мне просторней и безлюдней, чем у нас на
ферме.
     Ћт  усадьбы  у  менЯ остались два воспоминаниЯ:  то, что Я рисовал себе
вначале  и  что  увидел потом.  Ќеизвестно, почему  мне, будто  сквозь  сон,
чудилось  какое-то  невероЯтное  сочетание  полей  в  ‘анта-”е  с дворцом  в
Ђгуас-Љоррьентес. Ђ  на  самом деле "ЉаледониЯ" представлЯла собой вытЯнутый
дом   из   сырца  с  двускатной  крышей  и  выложенной  изразцами  галереей.
‘кладывалось  впечатление,  что строили  ее  в расчете  на суровый  климат и
долгие годы. ‘тены были едва ли не в метр толщиной, двери похожи на бойницы.
Ќикому и в голову не пришло посадить хоть какую-то зелень. ђассветы и закаты
били прЯмо в окна. ‡агоны были каменные, несчетные коровы -- худы и рогасты,
спутанные хвосты лошадей волочились по  земле. џ впервые  попробовал парного
мЯса. ђаботники  таскали в торбах сухари; приказчик как-то обмолвилсЯ, что в
жизни не ел свежего хлеба. €рала спросил, где можно помытьсЯ;  дон Ђлехандро
широким жестом обвел горизонт. Ќочью светила огромнаЯ луна; Я вышел пройтись
и остолбенел, увидев ее под охраной страуса-нанду.
     Ќе спадавшаЯ за ночь жара донимала нестерпимо мы превозносили прохладу.
Љомнат было  много, все с  низким  потолком, необитаемые  на вид. Њы выбрали
одну  окнами на юг с двумЯ койками, комодом,  умывальным тазом и кувшином из
серебра. Џолы были землЯные.
     Ќаутро  Я отправилсЯ в библиотеку и отыскал в  томах ЉарлейлЯ страницу,
посвЯщенную  глашатаю рода  человеческого Ђнахарсису Љлотцу, который подарил
мне  это  утро и это  одиночество.  Џосле завтрака, такого же, как ужин, дон
Ђлехандро  пригласил  нас посмотреть, как идет стройка.  ‹игу  мы проскакали
верхом по полю. €рала, с опаской взлезший на конЯ, еле  дотерпел. Џриказчик,
не менЯЯсь в лице, отметил:
     --  Ћтлично спешилсЯ горожанин. ‘тройка  была  видна издалека.  —еловек
двадцать  мужчин  возводили  что-то  вроде  руин  амфитеатра. Џомню  леса  и
ступени, между которыми синело небо.
     Ќесколько раз Я пробовал разговоритьсЯ с гаучо, но все понапрасну.  Ћни
чувствовали во мне чужака. Њежду собой -- да и то нечасто -- они употреблЯли
испанский, огнусавленный на бразильский манер.  ‚  них, бесспорно, смешалась
индейскаЯ и негритЯнскаЯ кровь. ‚се были крепкие, крЯжистые; в "Љаледонии" Я
впервые  в жизни оказалсЯ  рослым. Ѓольшинство носили  чирипа, некоторые  --
бомбачи. Џрактически никто не походил на раздавленных бедой героев ќрнандеса
или ђафаэлЯ Ћблигадо. Џо субботам после выпитого свирепели от пустЯка.  џ не
видел ни одной женщины и ни разу не слышал гитары.
     Ќо  больше, чем люди этого пограничьЯ,  менЯ поразила полнаЯ перемена в
доне Ђлехандро.  ‚  столице он  был  обходительным, сдержанным господином, в
"Љаледонии" -- суровым, как его  предки, вождем рода. Џо  воскресеньЯм он  с
утра читал Џисание не  понимавшим ни слова пеонам. Љак-то вечером приказчик,
молодой  парень,  унаследовавший  должность  отца,  доложил,  что  один   из
арендаторов  схватилсЯ  на  ножах  с поденщиком.  „он Ђлехандро  без  спешки
поднЯлсЯ.  Ћн  подошел  к   сборищу,  снЯл  оружие,   с  которым  обычно  не
расставалсЯ,  передал  его  заметно  трусившему  приказчику  и шагнул  между
соперниками. џ услышал приказ:
     -- Ѓросьте  ножи,  парни.  --  ’ем же спокойным голосом он добавил:  --
„авайте друг другу руки и расходитесь. € чтобы никаких склок.
     …му подчинились. Ќаутро Я узнал, что приказчика рассчитали.
     џ  чувствовал,  как  одиночество  затЯгивает  менЯ.  Џорой  становилось
страшно,  что  Я уже  не вернусь в  Ѓуэнос-Ђйрес.  Ќе  знаю,  что  испытывал
”ернандес  €рала, но мы вдруг стали  подолгу разговаривать  об Ђргентине и о
том, что станем делать, возвратившись. ‚споминались львы у  парадного в доме
на  улице †ужуй, рЯдом с  площадью Ћнсе,  фонарь над  каким-то кабачком,  но
привычные места -- никогда.
     џ с детства  был хорошим наездником; здесь Я завел обыкновение по многу
часов прогуливатьсЯ верхом. “ менЯ и сейчас перед  глазами вороной, которого
Я чаще  других седлал: думаю, он уже сдох. ЉажетсЯ, как-то вечером или ближе
к ночи Я оказалсЯ в Ѓразилии; границу отмечали просто межевыми камнЯми.
     Њы  уже  потерЯли  счет  днЯм,  когда  однажды,  обычным  вечером,  дон
Ђлехандро предупредил: -- ‹ожитесь пораньше. Ќа заре выезжаем. ЏлывЯ вниз по
реке, Я был так счастлив, что с нежностью думал даже о "Љаледонии".
     ‘убботние собраниЯ  возобновились.  “же  на  первом  слово взЯл  ’уирл.
ђассыпаЯ обычные цветы риторики, он провозгласил, что  библиотека ‚семирного
Љонгресса  не  вправе  ограничиватьсЯ  справочными  изданиЯми:  классическаЯ
словесность всех стран и народов составлЯет истинное свидетельство времени и
пренебрежение ею не может пройти безнаказанно. „оклад был одобрен. ”ернандес
€рала  и  преподаватель  латыни доктор Љрус взЯли на себЯ  отбор необходимых
текстов. ‘ Ќиренштей-ном ’уирл уже обсудил вопрос предварительно.
     ‚рЯд ли существовал в  ту  пору  аргентинец, который  не чаЯл  найти  в
Џариже  землю  обетованную. ‚ероЯтно, самым  нетерпеливым из нас был  ”ермин
ќгурен, за  ним, но  по иным резонам, следовал ”ернандес  €рала.  „лЯ автора
"Ќадгробий"  Џариж  означал  ‚ерлена  и  ‹е-конта  де  ‹илЯ, длЯ ќгурена  --
усовершенствованное продолжение веселых кварталов  по улице •унин. ‡десь он,
подозреваю, нашел общую почву с ’уирлом. Џо крайней мере, следующий раз  тот
вынес на  обсуждение  проблему Языка, на котором  предстоит общатьсЯ  членам
Љонгресса, и предложил отправить  длЯ сбора соответствующей  информации двух
делегатов  -- в  ‹ондон и Џариж. ђади  показной  беспристрастности он назвал
первым
     кандидатом  менЯ,  а вторым,  после  мгновенной  запинки  своего  друга
ќгурена. „он Ђлехандро, по обыкновению согласилсЯ.
     ЉажетсЯ, Я уже писал, что в обмен на несколько уроков  итальЯнского ђен
посвЯтил менЯ в бездны  английского Языка. Ќасколько возможно, мы обходились
без  учебников  грамматики  и специальных  упражнений  длЯ  новичков,  прЯмо
перейдЯ к стихам, чьЯ  форма требует  краткости.  Џервой встречей  с Языком,
наполнившим мою жизнь, стал  мужественный "ђеквием" ‘тивенсона, потом пришел
черед баллад, открытых Џерси  длЯ  благопристойного восемнадцатого столетиЯ.
Џеред отъездом в ‹ондон Я узнал  очарование  ‘уинберна и  с той поры, втайне
чувствуЯ вину, усомнилсЯ в достоинствах александрийских строк €ралы.
     џ приехал  в ‹ондон в начале ЯнварЯ 1902 года.  ‚споминаю  первую ласку
снега, которого в жизни не видел и с тех пор не могу забыть. Љ счастью, наши
пути  с ќгуреном разошлись. џ устроилсЯ  в недорогом пансионате на задворках
Ѓританского  музеЯ,  в чьей библиотеке  просиживал утра и вечера,  отыскиваЯ
наречье,  достойное  ‚семирного  Љонгресса.  Ќе  обходил Я  и  универсальных
Языков:   бредил    эсперанто,   который    в   "Љалендаре   души"    назван
"беспристрастным, кратким и простым", и волапюком, вознамерившимсЯ исчерпать
все  мыслимые возможности Языка,  склонЯЯ глаголы и спрЯгаЯ существительные.
Ћбдумывал  доводы  в пользу  и  против  воскрешениЯ  латыни, ностальгические
воспоминаниЯ о которой передаютсЯ от столетиЯ к столетию. € с головой ушел в
обзор  аналитического  Языка  „жона   “илкинса,  где  смысл  каждого   слова
определЯетсЯ  составлЯющими  его   буквами.   ‡десь,  под   высоким  куполом
читального зала, Я и познакомилсЯ с Ѓеатрис.
     џ пишу  общую историю ‚семирного Љонгресса,  а не свою  личную,  однако
перваЯ  включает  в себЯ вторую,  как  и все прочие.  Ѓеатрис  была высокой,
гибкой, с тонкими чертами и огненной  шевелюрой,  котораЯ могла бы напомнить
-- но не напоминала -- мне о клонЯщемсЯ ’уирле. …й не сравнЯлось и двадцати.
Ћна покинула одно из северных  графств ради занЯтий филологией  в лондонском
университете.  Њы  с  ней  оба  не   отличались  блеском  родословной.  Ѓыть
итальЯнкой  по крови в Ѓуэнос-Ђйресе все  еще зазорно, но в  ‹ондоне многие,
как она узнала, видЯт в этом даже что-то романтическое. ‘пустЯ не-
     сколько вечеров  мы стали близки. џ предлагал ей  руку и сердце, однако
Ѓеатрис ”рост, как  и Ќора ќрфьорд,  хранила верность  заветам €бсена  и  не
желала свЯзывать свою свободу.  Ћт  нее Я услышал слово, которое  так  и  не
решилсЯ произнести сам. Ћ, эти ночи,  их теплый, один  на двоих, полумрак, о
любовь, незримой рекой струЯщаЯсЯ в  темноте,  о миг счастьЯ,  когда  каждый
вмещает  обоих, незатейливое, безмЯтежное счастье, о, эта  близость, которой
мы забывались, чтобы забытьсЯ сном, о первые проблески утра и Я, не сводЯщий
с нее открывшихсЯ глаз.
     Ќа суровой бразильской границе Я умирал от ностальгии, но совершенно не
чувствовал   ее  в  кирпичном  лабиринте  ‹ондона,  подарившем  мне  столько
дорогого. Џод разными  предлогами Я откладывал отъезд  до самого конца года.
Њы собрались  встретить ђождество вместе.  џ обещал Ѓеатрис, что добьюсь длЯ
нее  от  дона Ђлехандро приглашениЯ вступить в Љонгресс. Ћна, не  вдаваЯсь в
детали,  ответила,  что  давно  хотела  повидать  южное  полушарие и  что ее
двоюродный  брат,  зубной  врач,  обосновалсЯ  на  ’асмании.  Ћна  не  пошла
провожать  менЯ  до  пристани, считаЯ  прощание  высокопарным, бессмысленным
празднеством несчастьЯ и не выносЯ никакой высокопарности.  Њы  расстались в
библиотеке,  где  встретились год  назад. џ слабодушен  и не дал  ей адреса,
чтобы не мучитьсЯ, ожидаЯ писем.
     џ замечал,  что  обратный  путь короче прЯмого,  но это плавание  через
Ђтлантику, омраченное воспоминаниЯми и тревогами, показалось мне куда дольше
прежнего. Њучительней всего было знать, что параллельно моей жизни -- минута
в минуту и ночь в ночь -- Ѓеатрис живет своею.  џ написал ей многостраничное
письмо,  которое порвал, когда мы отчалили от Њонтевидео. џ прибыл на родину
в четверг, на  пристани менЯ ждал €рала. Њы вернулись  в мою старую квартиру
на улице —или, проведЯ  этот  и следующий день за  разговорами и прогулками.
Њне хотелось  снова  надышатьсЯ  Ѓуэнос-Ђйресом. Љ моему  облегчению, ”ермин
ќгурен все еще оставалсЯ в Џариже: возвратившись раньше, Я, казалось, как-то
смЯгчал слишком долгое отсутствие.
     €рала пребывал в отчаЯнии. ”ермин транжирил в …вропе чудовищные суммы и
упорно игнорировал все приказаниЯ немедленно возвращатьсЯ. €ного, впрочем, Я
и не ждал. Људа больше менЯ тревожило другое: в
     противовес  €рале и  Љрусу  ’уирл воскресил  максиму  ЏлиниЯ  Њладшего,
полагавшего, будто нет такой скверной  книги, котораЯ не заключала бы в себе
хорошего Ђ потому он настоЯл на приобретении всех без изъЯтиЯ номеров газеты
"Џечать",  трех  тысЯч  четырехсот экземплЯров "„он Љихота",  собраниЯ писем
Ѓальмеса, университетских дипломов, бухгалтерских счетов, лотерейных билетов
и  театральных  программок.  ‚се  это  суть  свидетельства  своего  времени,
провозгласил он. Ќиренштейн  выступил в его поддержку;  дон Ђлехандро "после
трех  громогласных  суббот" одобрил предложение. Ќора ќрфьорд отказалась  от
должности секретарЯ, ее место занЯл новичок по фамилии Љарлинский, игрушка в
руках ’уирла.  €  теперь огромные  присланные  пакеты  без  каталогизации  и
обработки  громоздились  в  задних  комнатах  и  холостЯцкой  кладовой  дона
Ђлехандро.  ‚ начале  июлЯ €рала еще неделю гостил в "Љаледонии"; каменотесы
бросили работу на середине. Џриказчик на все расспросы отвечал, будто таково
распорЯжение  хозЯина  и  что,  если у него  теперь  чего  вдоволь,  так это
времени.
     ‚ ‹ондоне  Я подготовил отчет,  но не о  нем сейчас речь. ‚ пЯтницу Я с
визитом  и текстом  отправилсЯ к дону Ђлехандро.  ЊенЯ сопровождал ”ернандес
€рала.  „ень клонилсЯ к закату, по дому разгуливал юго-западный ветер. Џеред
воротами со  стороны  улицы Ђльсина торчала  запрЯженнаЯ тройкой повозка.  џ
увидел гнущихсЯ под  тюками  людей,  сносивших  груз в дальний  дворик,  ими
самовластно  распорЯжалсЯ ’уирл.  Љак  будто  что-то  предчувствуЯ,  в  доме
собрались и Ќора ќрфьорд, и Ќиренштейн,  и Љрус, и „ональд ђен, и кто-то еще
из участников. Ќора обнЯла и поцеловала менЯ, напомнив совсем  другую. Ќегр,
кланЯЯсь и лучась, приложилсЯ к моей руке.
     ‚ одной из комнат квадратной дырой зиЯл вход в подвал. Љаменные ступени
терЯлись во тьме.
     ‚друг послышались шаги.  џ сразу  понЯл,  что  это  дон  Ђлехандро.  Ћн
буквально влетел.
     ѓолос его изменилсЯ: перед  нами  был не тот владеющий собой  господин,
что  председательствовал  на   наших  субботних  заседаниЯх,  и  не  богатый
скотовладелец, кладущий конец ножевой  драке  и декламирующий своим пастухам
‘лово Ѓожие, хотЯ, пожалуй, все-таки ближе ко второму.
     Ќи на кого не глЯдЯ, он приказал:
     -- Љниги из подвала тащите во двор. ‚се до последней.
     Њы  трудились  около часа.  ‚  конце  концов  на  земле  дворика  вырос
высоченный штабель из книг. ‚се сновали туда и  обратно,  лишь дон Ђлехандро
не шелохнулсЯ.
     Џоследовал новый приказ:
     -- Џоджигайте.
     “ ’уирла в лице не было ни кровинки. Ќиренштейн пробормотал:
     -- ‚семирному Љонгрессу  не  обойтись  без  этих  бесценных  пособий, Я
отбирал их с такой любовью.
     --  ‚семирному  Љонгрессу?  --   переспросил  дон  Ђлехандро.  Ћн  едко
рассмеЯлсЯ, Я в первый раз услышал его смех.
     ‚  разрушении  есть страннаЯ радость; Языки огнЯ с треском  взвились, и
мы,  стоЯ у стен или разойдЯсь  по комнатам,  вздрагивали. ‘коро во  дворике
остались  лишь  ночь,  вода  и  запах  горелого.  Џомню  несколько уцелевших
страниц, они  белели  на земле.  Ќора ќрфьорд,  питавшаЯ  к  дону  Ђлехандро
нежность,  которую  испытывают  молоденькие  девушки  к  солидным  мужчинам,
бросила в пустоту:
     -- „он Ђлехандро знает, как поступать. ‹итератор до мозга костей, €рала
афористично отчеканил:
     --   Ђлександрийскую  библиотеку   подобает  сжигать  раз  в  несколько
столетий.
     € тогда дона Ђлехандро прорвало:
     --  ’о,  что Я  скажу,  мне  нужно  было  понЯть четыре года назад. Ќаш
замысел  так огромен, что вбирает в себЯ -- теперь Я  это знаю  -- весь мир.
„ело не в кучке шарлатанов, которые оглушают  друг  друга речами под навесом
забытой Ѓогом усадьбы.  ‚семирный  Љонгресс  началсЯ вместе  с мирозданьем и
будет  жить, когда все мы уже обратимсЯ в прах.  Ћн --  повсюду. Љонгресс --
это  сожженные  нами книги.  Љонгресс --  это  каледонцы,  громившие легионы
–езарей. Љонгресс -- это €ов среди гноища и €исус на кресте. Љонгресс -- это
никчемный соплЯк, просаживающий мое состоЯние с последней шлюхой.
     џ не смог удержатьсЯ и прервал его:
     --  „он Ђлехандро, Я  тоже виноват.  џ давным-давно  подготовил  отчет,
который принес только сегоднЯ, и,
     транжирЯ ваши деньги, пропадал в Ђнглии, потому что влюбилсЯ.
     „он Ђлехандро продолжал:
     -- џ  так и  предполагал, ”ерри. Љонгресс --  это мои быки. Љонгресс --
это быки, которых Я продал, и земли, которые мне больше не принадлежат.
     ’ут вклинилсЯ пронзительный голос ’уирла:
     -- ‚ы хотите сказать, что продали "Љаледонию"? „он Ђлехандро, помолчав,
ответил:
     -- „а,  продал. ’еперь у менЯ  нет  ни клочка земли, но  Я не раздавлен
крахом, потому  что понЯл. ‚ероЯтно, мы уже  не  увидимсЯ, поскольку нужды в
нашем Љонгрессе больше  нет. Ќо сегоднЯ ночью мы в последний  раз отправимсЯ
вместе посмотреть на Љонгресс.
     Ћн  был просто  пьЯн от восторга. Ќас тронули  его откровенность и пыл.
Ќикому даже в голову не пришло, что он не в себе.
     Ќа  площади  нанЯли шарабан. џ устроилсЯ на козлах  рЯдом с возницей, и
дон Ђлехандро скомандовал:
     -- ЏроедемсЯ по городу, хозЯин. ‚ези, куда глаза глЯдЯт.
     Ќегр, прилепившись на  подножке, всю дорогу улыбалсЯ. Ќе  знаю, понимал
ли он, что происходит.
     ‘лова  --  это символы:  они требуют общих воспоминаний. ‘егоднЯ Я могу
рассказать только свои, мне больше не с кем разделить их. Њистики  говорЯт о
розе или поцелуе, о птице, в которой все птицы на свете, и солнце, вобравшем
в себЯ звезды и солнце разом, о чаше вина, саде или любовном соитии. Ќи одна
из  этих метафор  не  подойдет, чтобы  описать  бесконечную  ночь ликованиЯ,
вынесшую   нас,  усталых  и   счастливых,  на  берег   зари.  Њы   почти  не
разговаривали,  лишь колеса  и  подковы звучали на  камнЯх  мостовой.  Џеред
рассветом у темных и безропотных вод то  ли Њальдонадо,  то ли ђиачуэло Ќора
ќрфьорд  низким голосом затЯнула  балладу  о Џатрике ‘пенсе  и дон Ђлехандро
подхватил, не в лад повторЯЯ то  одну, то другую строку. Ђнглийские слова не
отозвались во мне образом Ѓеатрис. ’уирл за спиной пробормотал:
     -- џ зла желаю, а несу добро.
     Ќаверное,  что-то из виденного тогда живо  и  сегоднЯ:  красноватый вал
кладбища  "ђеколета",  желтаЯ  стена  тюрьмы,  двое  мужчин  в  забегаловке,
танцующих без музыки, дворик, по-шахматному расчерченный решет-
     кой ограды, железнодорожный шлагбаум, мой дом, рынок, бездоннаЯ влажнаЯ
ночь, но смысл заключалсЯ не  в  этих беглых деталЯх, они могли быть  иными.
‘амое важное, что мы как один почувствовали: наш вымысел, над которым каждый
не раз посмеивалсЯ, неопровержимо и потаенно существует -- это весь мир и мы
в нем. Ѓезнадежно Я долгие  годы искал потом  ощущение  той  ночи; порой оно
словно бы воскресало в музыке, любви, смутном воспоминании, но по-настоЯщему
вернулось лишь однажды утром, во сне. ‚  час нашей клЯтвы --  не обмолвитьсЯ
ни словом ни единому человеку -- уже наступила суббота.
     Ѓольше Я никогда не виделсЯ ни с кем, только с  €ралой. ‚ разговорах мы
не возвращались к тем  временам, любое слово о них звучало бы кощунством.  ‚
1914 году дон Ђлехандро ѓленкоэ умер,  его  похоронили  в  Њонтевидео. €рала
скончалсЯ годом раньше.
     ‘ Ќиренштейном мы однажды  столкнулись на ‹имской  улице и сделали вид,
что не узнаем друг друга
        Ѓорхес •орхе ‹уис. Њедаль


     Џеревод Њ. Ѓылинкиной

     џ -- дровосек. €мЯ мое никому ничего не скажет. •ижина, где Я родилсЯ и
где скоро умру, стоит на опушке леса. ‹ес, говорЯт, доходит до морЯ, которое
обступает  всю сушу и по  которому плавают деревЯнные хижины  вроде моей. Ќе
знаю, правда, самому видеть его не доводилось.  Ќе видел Я  и леса  с другой
стороны.   Њой  старший   брат  заставил  менЯ  поклЯстьсЯ,  когда  мы  были
мальчишками,  что мы с ним вдвоем вырубим лес до последнего дерева. Ѓрат уже
умер, а у менЯ теперь на уме другое: Я ищу одну вещь и не устану  ее искать.
‚  ту  сторону,  где  садитсЯ солнце,  течет небольшаЯ  речка;  Я  ухитрЯюсь
вылавливать рыбу  руками. Џо лесу рыщут волки. Ќо волки  менЯ не пугают: мой
топор  ни  разу менЯ не  подвел.  ‹ет  своих не считаю. ‡наю  только, что их
набралось немало. ѓлаза мои еле видЯт. ‚ деревне, куда Я уже не хожу, потому
что  боюсь заблудитьсЯ, менЯ называют  скупцом, но  много  ли может  скопить
лесоруб?
     „верь своей хижины  Я  подпираю камнем, чтоб  не надуло  снега.  Љак-то
вечером  слышу тЯжелую поступь, а потом  и стук в дверь.  џ открываю, входит
странник, мне  не  знакомый. —еловек он был старый,  высокий,  закутанный  в
клетчатый плащ.  ‹ицо  перерезано шрамом. ѓоды, казалось, его не согнули,  а
только силы придали,  но Я заприметил, что без  палки ему трудновато ходить.
Њы перекинулись словом, о чем -- не припомню. Џотом он сказал:
     --  “  менЯ нет  родимого  дома, и Я  сплю  где придетсЯ. џ обошел  всю
‘аксонию.
     ќто  название было под  стать его возрасту. Њой  отец всегда говорил  о
‘аксонии, которую ныне народ называет Ђнглией.
     “ менЯ были рыба  и хлеб. ‡а  едой мы молчали. •лынул дождь.  џ из шкур
сделал ему постель на голой земле, в том самом месте, где умер мой брат. Љак
наступила ночь, мы уснули.
     „ень уже  засветилсЯ, когда  мы вышли из дома.  „ождь перестал, и землю
покрыл  свежий  снег. Џалка выскользнула у него из руки,  и он велел  мне ее
поднЯть.
     -- Џочему ты командуешь мною? -- спросил Я его.
     -- Џотому, -- отвечал  он,  -- что  Я пока еще  -- король. џ  счел  его
сумасшедшим. ЏоднЯл палку и дал ему.
     Ћн заговорил изменившимсЯ голосом:
     -- „а,  Я -- король  секгенов. ’ысЯчу раз  Я приводил их  к  победам  в
тЯжелых сражениЯх,  но час мой при