публике  приходилось полагатьсЯ на поэтов в увеселениЯх. …сли не считать
взаимных   пикировок   (обычных   в   литературной   жизни   любой   эпохи),
пренебрежительное  отношение  к поэтам  в античности  -- редкость. Ќапротив,
поэтов почитали  за лиц, приближенных  к божествам: в  общественном сознании
они занимали место где-то  между предсказателЯми  и  полубогами.  Њало того,
сами божества зачастую были их аудиторией, как свидетельствует миф об Ћрфее.
     Ќичто не может  быть дальше от Џлатона, чем этот миф, который к тому же
Ярко  иллюстрирует представлениЯ древних о  цельности  чувств  поэта.  Ћрфей
отнюдь  не  „он †уан.  Ћн  так  потрЯсен  смертью  своей жены ќвридики,  что
олимпийцы,  не в  силах  более терпеть его  стенаниЯ, разрешают ему сойти  в
преисподнюю,  чтобы вывести ее.  ’о, что из  этого  путешествиЯ (за  которым
последовали  аналогичные  поэтические  нисхождениЯ  у  ѓомера,  ‚ергилиЯ  и,
конечно, у „анте)  ничего не выходит, только доказывает интенсивность чувств
поэта к  своей возлюбленной,  а  также,  безусловно, понимание древними всех
тонкостей вины.

        III

     ќта интенсивность,  как и дальнейшаЯ  судьба  ЋрфеЯ (он  был  растерзан
толпой разъЯренных менад, чьими обнаженными прелестЯми пренебрег, блюдЯ обет
целомудриЯ,  данный  им  после  гибели  ќвридики),  указывает  на моногамный
характер  страсти,  по  крайней   мере  этого  поэта.  •отЯ,  в  отличие  от
монотеистов позднейших эпох, древние не слишком высоко ставили моногамность,
следует отметить, что  они  не впадали  и в  противоположную  крайность  и в
верности  усматривали  особую  добродетель своего главного  поэта. ‚  общем,
помимо  возлюбленной, женское общество поэта  древности  ограничивалось лишь
его Њузой.
     Ћни  отчасти совпадают в современном  сознании;  но  не  в  античности,
поскольку Њуза врЯд ли была телесна. „очь ‡евса и Њнемозины (богини памЯти),
она  была  лишена  осЯзаемости; длЯ  смертного, в частности  длЯ  поэта, она
обнаруживала себЯ единственно  голосом:  диктуЯ  ему  ту  или  иную строчку.
„ругими  словами,  она  была  голосом  Языка;  а  к чему поэт  действительно
прислушиваетсЯ -- это к Языку: именно Язык диктует ему следующую строчку. €,
возможно,   сам  грамматический   род  греческого  слова  "глосса"  ("Язык")
объЯснЯет женственность Њузы.
     ’е же ассоциации вызывает женский род существительного "Язык" в латыни,
французском,  итальЯнском,  испанском  и  немецком.  Џо-английски,  впрочем,
"Язык" среднего рода;  по-русски -- мужского.  Ћднако, каким бы  ни был  его
род, привЯзанность к Языку у  поэта моногамна, ибо поэт, по крайней  мере  в
силу  профессии, одноЯзычен.  Њожно  было  бы даже  утверждать, что всЯ  его
верность  достаетсЯ  Њузе, о  чем  свидетельствует,  например,  байроновский
вариант  романтизма --  но это было  бы  верно,  только  если бы  Язык поэта
действительно определЯлсЯ его выбором. Ќа самом деле Язык -- это данность, и
знание того,  какое полушарие мозга  имеет отношение к  Њузе, было бы ценно,
только если бы мы могли управлЯть этой частью нашей анатомии.

        IV

     Џоэтому  Њуза не альтернатива  возлюбленной,  но ее предшественница. Џо
сути, в качестве "старшей дамы" Њуза, в  девичестве "Язык",  играет решающую
роль  в   развитии  чувств  поэта.   Ћна  ответственна   не  только  за  его
эмоциональное устройство, но часто за сам выбор им объекта страсти и способа
его  преследованиЯ.  €менно она делает  поэта  фанатически целеустремленным,
превращаЯ его любовь в эквивалент собственного  монолога. ’о,  что в области
чувств соответствует упорству и одержимости, -- в сущности, диктат Њузы, чей
выбор  всегда имеет  эстетическое  происхождение  и  отметает  альтернативы.
‹юбовь, так сказать, всегда опыт монотеистический.
     •ристианство, конечно, не  замедлило  этим воспользоватьсЯ.  Ћднако что
действительно  свЯзывает  религиозного  мистика  с  Языческим  сенсуалистом,
„жерарда  Њэнли  •опкинса  с   ‘екстом   Џроперцием,  --  это  эмоциональный
абсолютизм.  €нтенсивность  этого  эмоционального  абсолютизма  такова,  что
временами она перемахивает  через все, что  находитсЯ  поблизости,  и  часто
через  собственный  объект.   Љак  правило,  сварливый,  идиосинкратический,
пенЯющий  автору   настойчивый  голос  Њузы  уводит  его  за   пределы   как
несовершенных,  так и  совершенных  союзов, за  пределы  полных катастроф  и
пароксизмов счастьЯ -- ценой реальности  с  реальной, отвечающей взаимностью
девушкой или без оной. „ругими словами, высота тона увеличиваетсЯ ради  себЯ
самой,  как  будто  Язык выталкивает поэта,  особенно поэта  романтического,
туда, откуда Язык пришел, туда, где в начале было слово или различимый звук.
Ћтсюда множество распавшихсЯ браков, отсюда множество длинных стихов, отсюда
склонность  поэзии  к  метафизике, ибо  всЯкое  слово хочет  вернутьсЯ туда,
откуда оно  пришло, хотЯ бы эхом, которое есть родитель  рифмы.  Ћтсюда же и
репутациЯ повесы у поэта.

        V

     ‘реди  прочих факторов духовного оскудениЯ публики, вуайЈристский  жанр
биографии занимает первое место. ’о, что погубленных дев гораздо больше, чем
бессмертных  лирических стихов, по-видимому,  никого  не смущает.  Џоследний
бастион реализма  -- биографиЯ -- основываетсЯ на захватывающей предпосылке,
что  искусство можно объЯснить жизнью. ‘ледуЯ этой логике, "Џеснь о ђоланде"
должна быть написана ‘иней  Ѓородой (ну, по крайней мере, †илем де ђецем), а
"”ауст"  --  ”ридрихом  Џрусским   или,   если  вам   так  больше  нравитсЯ,
ѓумбольдтом.
     Џоэта с его менее красноречивыми согражданами роднит то, что его  жизнь
-- заложница его ремесла, а  не наоборот. € не потому только, что ему платЯт
за  слова (редко и скудно): дело  в  том, что он  тоже платит  за них (часто
ужасающе). €менно последнее  порождает путаницу и плодит  биографии,  потому
что безразличие  -- не единственнаЯ форма этой платы: остракизм, заключение,
изгнание, забвение,  отвращение к самому себе,  сомнениЯ, угрызениЯ совести,
безумие, рЯд дурных  привычек -- тоже ходоваЯ  монета. ‚се это, естественно,
легко изобразить. Ћднако это не причина писательства, а его следствие. ѓрубо
говорЯ, чтобы вещь продать и при этом избежать клише, нашему поэту постоЯнно
приходитсЯ забиратьсЯ туда, где до него никто не  бывал, -- интеллектуально,
психологически   и  лексически.  Џопав  туда,  он  обнаруживает,  что  рЯдом
действительно никого нет, кроме, возможно, исходного значениЯ слова или того
начального различимого звука.
     ‡а это приходитсЯ платить. —ем дольше он этим занимаетсЯ --  изречением
доныне не изреченного, тем необычнее становитсЯ его поведение.  ЋткровениЯ и
прозрениЯ, полученные им при этом, могут привести либо к увеличению гордыни,
или -- что  более вероЯтно -- к смирению перед силой, которую  он ощущает за
этими прозрениЯми и откровениЯми. …му еще может втемЯшитьсЯ, что, сделавшись
рупором  Языка, более  старого  и более жизнеспособного,  чем  что-либо,  он
перенимает его  мудрость,  а  заодно и  знание будущего. ‘коль бы ни был  он
общителен или застенчив по природе, подобные вещи выбивают его еще дальше из
социального контекста, который отчаЯнно пытаетсЯ вернуть его  назад, приводЯ
к общему генитальному знаменателю.

        VI

     ќто происходит из-за предполагаемой женственности Њузы (даже когда поэт
оказываетсЯ  женщиной).  •отЯ  истиннаЯ  причина  заключаетсЯ  в  том,   что
искусство долговечнее жизни,  -- неприЯтное осознание этого и лежит в основе
люмпенского  желаниЯ  подчинить первое последней. Љонечное  всегда  ошибочно
принимает неизменное за бесконечное и вынашивает планы против него. ‚  этом,
безусловно, есть собственнаЯ вина неизменного, ибо временами оно не может не
вести   себЯ   как   конечное.    „аже    убежденные    женоненавистники   и
человеконенавистники среди поэтов производЯт уйму любовной лирики, хотЯ бы в
знак лоЯльности к цеху  или  в качестве упражнениЯ. ќтого  достаточно, чтобы
дать повод длЯ исследований,  толкований, психоаналитических интерпретаций и
прочего.  ЋбщаЯ  схема такова:  женское  естество Њузы предполагает  мужское
естество  поэта.  Њужское  естество  поэта   предполагает  женское  естество
возлюбленной.  ‚ывод:  возлюбленнаЯ и есть  Њуза или  может  так называтьсЯ.
„ругой вывод: стихотворение есть сублимациЯ  эротических побуждений автора и
должно рассматриватьсЯ как таковаЯ. Џросто.
     ’о,  что ѓомер, вероЯтно,  был  довольно  дрЯхлым ко времени  сочинениЯ
"Ћдиссеи"  и  что ѓЈте,  приступаЯ ко  второй  части  "”ауста", таковым  был
несомненно,  -- не имеет значениЯ. Љак вообще нам быть с эпическими поэтами?
€  как  может личность столь  сублимированнаЯ оставатьсЯ  повесой?  €бо этот
Ярлык,  по-видимому,  прилепилсЯ   к   нам;   возможно,   уместней  было  бы
предположить,  что  <i>как</i>  художественнаЯ,  <i>так</i>   и  эротическаЯ  деЯтельности
ЯвлЯютсЯ выражением творческой энергии, что <i>и</i> то <i>и</i> другое -- сублимациЯ. —то
касаетсЯ  Њузы, этого ангела Языка, этой "старшей дамы", было бы лучше, если
бы биографы и публика оставили  ее в покое, а если  они не  в силах,  им  по
крайней  мере  следует помнить,  что она старше, чем любаЯ  возлюбленнаЯ или
мать, и что ее голос неумолимей Языка. Ћна будет диктовать  поэту независимо
от  того, где, как и когда он живет,  и если не этому поэту,  то следующему,
отчасти потому, что жить и писать  -- разные занЯтиЯ (длЯ  чего и существуют
два разных глагола) и уравнивать их абсурднее, чем разделЯть, ибо литература
имеет более богатое  прошлое,  чем любой индивидуум, какова бы  ни была  его
родословнаЯ.

        VII

     "„лЯ мужчины образ  девушки  -- несомненно, образ его души", -- написал
один русский поэт, и именно это стоит за  подвигами  ’езеЯ или св.  ѓеоргиЯ,
поисками ЋрфеЯ и „анте. џвнаЯ хлопотность этих предприЯтий свидетельствует о
мотиве  ином,  нежели  чистаЯ  похоть.  „ругими  словами,  любовь   --  дело
метафизическое,  чьей  целью ЯвлЯетсЯ  либо  становление,  либо освобождение
души, отделение  ее  от плевел существованиЯ. —то есть и  всегда было  сутью
лирической поэзии.
     Љороче говорЯ, дева -- слепок души поэта, и он нацеливаетсЯ  на нее как
раз за неимением альтернативы, кроме, возможно, той, что в зеркале. ‚ эпоху,
которую мы называем современной, как поэт,  так  и его  аудиториЯ привыкли к
коротким эпизодам. Ћднако даже  в нашем столетии было достаточно исключений,
чьЯ  основательность  в  отношении  к  предмету   соперничает  с  отношением
Џетрарки.  Њожно  приводить  в пример  Ђхматову,  Њонтале,  можно  вспомнить
"мрачные  пасторали" ђоберта ”роста или ’омаса •арди. ќто поиск души в форме
лирической  поэзии. Ћтсюда единственность адресата и постоЯнство манеры, или
стилЯ. —асто  поэтическаЯ  деЯтельность,  если поэт живет  достаточно долго,
выглЯдит  жанровыми  вариациЯми  на одну  тему, что  помогает  нам  отличить
танцора от танца --  в  данном случае любовное  стихотворение  от любви, как
таковой.  …сли поэт умирает молодым, танцор  и танец  сливаютсЯ. ќто ведет к
ужасной терминологической путанице и плохой прессе длЯ участников, не говорЯ
уже об их занЯтии.

        VIII

     Џри том что любовное стихотворение чаще всего искусство прикладное  (то
есть  написано длЯ  того,  чтобы заполучить девушку), оно  приводит автора к
эмоциональной и, весьма вероЯтно, лингвистической крайности. ‚ результате он
выходит  из  такого стихотворениЯ,  знаЯ  себЯ  --  свои  психологические  и
стилистические параметры --  лучше, чем  прежде,  что объЯснЯет популЯрность
этого жанра среди практикующих его. €ногда автор заполучает и девушку.
     Ќезависимо от  практического  применениЯ,  любовной лирики много просто
потому, что она продукт сентиментальной необходимости. ‚ызваннаЯ  конкретной
адресаткой, необходимость эта может адресаткой ограничитьсЯ или же она может
развить автономную динамику и  объем,  обусловленные  центробежной  природой
Языка. ‘ледствием может быть либо цикл любовных стихов,  адресованный одному
лицу,  либо рЯд  стихотворений, развертывающихсЯ,  так сказать, в  различных
направлениЯх. ‚ыбор здесь -- если можно говорить о выборе там, где действует
необходимость,  -- не столько моральный или духовный, сколько стилистический
и зависит  от  продолжительности жизни поэта. € именно здесь  стилистический
выбор -- если можно говорить о выборе там,  где действуют случай  и  течение
времени,  --  попахивает  духовными  последствиЯми.  €бо  в  конечном  счете
любовнаЯ  лирика,  по  необходимости, занЯтие нарциссическое. ќто выражение,
каким  бы  образным оно ни было, собственных чувств автора, и,  как таковое,
оно соответствует автопортрету, а не портрету одной из его возлюбленных  или
ее  мира.  …сли  бы  не  наброски,  холсты,  миниатюры  или  снимки,  прочтЯ
стихотворение, мы часто не знали бы,  о  чем  -- или, точнее,  о ком -- идет
речь.  „аже  глЯдЯ на  них,  мы  не  многое  узнаем  об  изображенных на них
красавицах, за исключением того, что они не похожи на своих певцов и что, на
<i>наш</i> взглЯд, далеко не все они красавицы. Ќо ведь изображение редко дополнЯет
слова,  и  наоборот.  Љ тому же к образам душ  и обложкам  журналов  следует
подходить с разными мерками. „лЯ „анте, по крайней мере, красота зависела от
способности смотрЯщего различить в  овале человеческого лица лишь семь букв,
составлЯющих слова Homo Dei.

        IX

     „ело в том, что их реальнаЯ внешность была не важна и отображать ее  не
предполагалось.  —то  полагалось  отображать,  так  это духовное  свершение,
каковое  есть окончательное  доказательство существованиЯ поэта. €зображение
-- приобретение  длЯ  него, возможно, длЯ нее; длЯ читателЯ  это практически
потерЯ, ибо вычитаетсЯ из воображениЯ. €бо  стихотворение --  дело душевное,
длЯ читателЯ  так же,  как  длЯ автора.  "…е"  портрет --  состоЯние  поэта,
переданное его интонацией и его словами:  читатель  был  бы глупцом, если бы
довольствовалсЯ   меньшим.   ‚   "ней"   важна   не   ее  частность,   а  ее
универсальность. Ќе пытайтесь отыскать ее снимок и разместитьсЯ рЯдом с ним:
ничего  не  выйдет.  Џопросту говорЯ,  стихотворение о любви  --  это  душа,
приведеннаЯ в движение. …сли оно хорошо, оно может тронуть и вашу душу.
     €менно это отличие  открывает дорогу метафизике. ‘тихотворение  о любви
может быть хорошим или плохим, но оно предлагает автору выход за собственные
границы или --  если стихотворение  исключительно хорошее или роман долог --
самоотрицание. —то же остаетсЯ  на долю Њузы, пока это все продолжаетсЯ?  Ќе
так много, ибо любовнаЯ лирика диктуетсЯ  экзистенциальной необходимостью, а
необходимость не слишком заботитсЯ о качестве речениЯ. Љак правило, любовные
стихи  пишутсЯ  быстро  и  не  претерпевают большой  правки.  Ќо как  только
метафизическое измерение  достигнуто  или, по крайней мере, когда достигнуто
самоотрицание, то  действительно можно отличить танцора  от танца:  любовную
лирику  от  любви   и,   таким  образом,   от  стихотворениЯ  о   любви  или
продиктованного любовью.

        X

     ‘тихотворение о  любви не  настаивает на реальности  его автора и редко
пользуетсЯ местоимением "Я".  Ћно о том, чем поэт не ЯвлЯетсЯ, о том, что он
воспринимает  как отличное  от  себЯ. …сли  это зеркало,  то  это  маленькое
зеркало и расположено оно слишком далеко.  —тобы узнать себЯ  в  нем, помимо
смирениЯ требуетсЯ  лупа, чьЯ разрешающаЯ способность  не позволЯет отличить
наблюдение  от  зачарованности.  ’емой  стихотворениЯ  о  любви  может  быть
практически все что угодно: черты девушки,  лента в ее волосах, пейзаж за ее
домом,  бег облаков,  звездное  небо, какой-то неодушевленный  предмет.  Ћно
может  не иметь ничего общего  с девушкой; оно может описывать разговор двух
или  более  мифических  персонажей, увЯдший  букет,  снег на железнодорожной
платформе.  Ћднако  читатели  будут знать,  что  они  читают  стихотворение,
внушенное любовью, благодарЯ интенсивности вниманиЯ, уделЯемого той или иной
детали  мирозданьЯ. €бо любовь есть отношение к реальности -- обычно кого-то
конечного к чему-то бесконечному. Ћтсюда интенсивность,  вызваннаЯ ощущением
временности   обладаниЯ.    Ћтсюда   продиктованнаЯ    этой   интенсивностью
необходимость в словесном выражении. Ћтсюда поиски голоса менее преходЯщего,
чем собственный. € тут  поЯвлЯетсЯ Њуза, эта "старшаЯ дама", щепетильнаЯ  по
части обладаниЯ.

        XI

     ‡наменитое  восклицание Џастернака  "‚сесильный бог деталей, всесильный
бог  любви!"  проницательно  именно  вследствие незначительности суммы  этих
деталей.  Ќесомненно, можно  было бы установить  соотношение  между малостью
детали и интенсивностью вниманиЯ, уделЯемого ей, равно как между последней и
духовной зрелостью поэта, потому что  стихотворение -- любое  стихотворение,
независимо от его  темы, --  само по себе есть акт любви не столько автора к
своему предмету,  сколько Языка  к  части  реальности. …сли  оно  окрашено в
элегические  тона жалости,  то  оттого, что это любовь большего  к меньшему,
постоЯнного к  временному.  ќто,  безусловно,  не  влиЯет  на  романтическое
поведение поэта,  поскольку  он, существо  физическое, охотнее отождествлЯет
себЯ с временным, нежели  с вечным. ‚се  его знание, возможно,  в  том, что,
когда доходит до любви, искусство  -- более адекватнаЯ форма выражениЯ,  чем
любаЯ другаЯ;  что на бумаге можно достичь большей степени  лиризма,  чем на
простынЯх спальной.
     …сли  бы  было  иначе,  мы  имели  бы  гораздо  меньше  искусства.  Љак
мученичество  или свЯтость доказывают  не  столько содержание  веры, сколько
человеческую  способность  уверовать,   так  и   любовнаЯ  лирика   выражает
способность  искусства  выйти за  пределы реальности  --  или  полностью  ее
избежать.  ‚озможно,   истиннаЯ  мера   поэзии  такого  рода  именно  в   ее
неприложимости  к  реальному миру,  невозможности  перевести  ее  чувство  в
действие из-за отсутствиЯ физического  эквивалента  абстрактному  прозрению.
”изический  мир  должен обидетьсЯ  на критерий  такого рода. Ќо  у него есть
фотографиЯ  --  она   еще  не  вполне  искусство,  но  способна  запечатлеть
абстрактное в полете или по крайней мере в движении.

        XII

     € некоторое  времЯ  назад в  маленьком  гарнизонном городке  на  севере
€талии  Я  столкнулсЯ  с попыткой сделать  именно это: отобразить реальность
поэзии  с помощью камеры. ќто  была маленькаЯ фотовыставка: на  снимках были
запечатлены возлюбленные замечательных поэтов двадцатого столетиЯ  --  жены,
любимые, любовницы, юноши, мужчины, -- в  общей  сложности человек тридцать.
ѓалереЯ  начиналась с  Ѓодлера  и заканчивалась  Џессоа  и Њонтале; рЯдом  с
каждой  любовью было прикреплено знаменитое стихотворение  в подлиннике  и в
переводе. “дачнаЯ мысль,  подумал Я, слонЯЯсь среди застекленных  стендов  с
черно-белыми фотографиЯми анфас, в  профиль и  в три  четверти --  певцов  и
того, что определило их  судьбы или  судьбы их  Языков. ‘тайка редких  птиц,
пойманнаЯ  в тенЈта  галереи, --  их и вправду можно  было рассматривать как
отправные  точки искусства, те, где оно  расставалось  с реальностью, или --
лучше -- как  средство переноса реальности на более высокую ступень лиризма,
то есть  в  стихотворение. (‚ конечном  счете  длЯ увЯдающих и, как правило,
умирающих лиц искусство есть еще один вариант будущего.)
     ЌельзЯ сказать, что  изображенным там женщинам  (и нескольким мужчинам)
не хватало психологических, внешних или эротических качеств, необходимых длЯ
счастьЯ  поэта:  напротив,  они  казались,  хотЯ  и  по-разному,  одаренными
природой.  Ќекоторые  были женами,  другие возлюбленными и любовницами, иные
задержались в сознании поэта, хотЯ их поЯвление в его жилище, возможно, было
мимолетным.  Љонечно, учитываЯ  то  умопомрачительное разнообразие,  которое
природа  может  вписать  в человеческий  овал,  выбор  возлюбленных  кажетсЯ
произвольным. Ћбычные  факторы --  генетические,  исторические,  социальные,
эстетические  -- сужают  диапазон не только длЯ поэта.  Ћднако  определеннаЯ
предпосылка  в  выборе   поэта  --   присутствие   в  этом  овале  некоторой
нефункциональности, амбивалентности и открытости длЯ толкований, отражающих,
так сказать, во плоти суть его трудов.
     ’о, что обычно стремЯтсЯ обозначить такими эпитетами, как "загадочный",
"мечтательный" или "неотмирный", и что объЯснЯет преобладание в этой галерее
внешне необЯзательных блондинок над  излишней  однозначностью  брюнеток.  ‚о
всЯком  случае,  эта   характеристика,  сколь  бы  невнЯтной  она  ни  была,
действительно применима к перелетным  птицам, пойманным именно в  эту  сеть.
‡астывшие  перед  камерой или  застигнутые врасплох,  эти лица были  схожи в
одном:  они  казались  отсутствующими  или  их  психологический   фокус  был
несколько  смазан.  Љонечно, в  следующий  миг  эти люди  будут энергичными,
собранными, расслабленными, сладострастными, жестокосердными или страдающими
от неверности певца, кто-то будет рожать детей,  кто-то сбежит  с другом  --
короче,  они  будут  более определенными. Ћднако  на  момент  экспозиции это
личности несложившиесЯ, неопределенные, они, как стихотворение в работе, еще
не  имеют  следующей  строчки  или,  очень  часто,  темы.  €  так   же,  как
стихотворение, они так и не  завершились: остались  незаконченными.  Љороче,
они были черновиками.
     €менно  изменчивость оживлЯет  лицо длЯ  поэта, что так  Ясно выразил в
этих знаменитых строчках ‰ейтс:

        Њногие любили мгновениЯ твоей радостной грации
        € красоту твою -- любовью истинной или поддельной,
        Ќо один любил твою скитальческую душу
        € печаль, пробегавшую по твоему переменчивому лицу.

     ’о,  что читатель способен сочувствовать этим строчкам, доказывает, что
изменчивость  влечет  его  так  же,  как  и  поэта.   ’очнее,  степень   его
сопереживаниЯ  в  данном случае есть  степень  его удаленности от этой самой
изменчивости,  степень  его  прикованности  к определенному:  к  чертам, или
обстоЯтельствам, или к тому и другому. —то касаетсЯ поэта, то он различает в
этом менЯющемсЯ овале гораздо больше, чем семь букв Homo Dei; он различает в
нем  весь алфавит во всех его сочетаниЯх,  то есть Язык.  ‚от так, возможно,
Њуза действительно обретает женские черты, так она становитсЯ фотографией. ‚
четверостишии ‰ейтса  --  миг узнаваниЯ одной формы жизни в другой:  тремоло
голосовых  свЯзок   поэта   в   смертных   чертах   его  возлюбленной,   или
неопределенность   в   неопределенности.   „лЯ   вибрирующего   голоса   все
неустоЯвшеесЯ и трепетное есть  эхо, временами  возвышающеесЯ до  alter ego,
или, как того требует грамматический род, до altra ego.

        XIII

     ЌесмотрЯ на  императивы  грамматического рода,  не будем  забывать, что
altra ego вовсе не Њуза. Љаких бы глубин солипсизма ни открыл ему союз  тел,
ни один поэт никогда не примет свой голос за его эхо, внутреннее за внешнее.
Џредпосылкой   любви  ЯвлЯетсЯ  автономность  ее  объекта,   предпочтительно
удаленного  не больше  чем на расстоЯние вытЯнутой руки. ’о же относитсЯ и к
эху, которое определЯет пространство, покрываемое  голосом.  €зображенные на
снимках  женщины и тем более  мужчины  сами Њузами не были,  но они были  их
хорошими дублерами, обретающимисЯ по эту сторону  реальности и говорЯщими со
"старшими дамами" на одном Языке. Ћни были  (или стали  потом) женами других
людей: актрисы и  танцовщицы, учительницы, разведенные,  сиделки;  они имели
социальный статус и, таким образом, могли быть определены, тогда как главнаЯ
особенность  Њузы  --  позвольте   мне   повторитьсЯ   --  в  том,  что  она
неопределима.   Ћни  были  нервные  и  безмЯтежные,  блудливые   и  строгие,
религиозные и циничные,  модницы  и нерЯхи, утонченно  образованные  и  едва
грамотные.  Ќекоторые из  них  совсем  не интересовались поэзией  и  охотнее
заключали в объЯтиЯ какого-нибудь заурЯдного хама, нежели пылкого обожателЯ.
‚добавок  они жили в разных странах, хотЯ примерно в одно времЯ, говорили на
разных Языках и не знали друг о друге. Љороче,  их ничто не свЯзывало, кроме
того, что их слова и действиЯ в определенный момент запускали и приводили  в
движение  механизм Языка, и  он катилсЯ, оставлЯЯ за собой на бумаге "лучшие
слова в лучшем порЯдке". Ћни не были Њузами, потому что они заставлЯли Њузу,
эту "старшую даму", говорить.
     Џойманные в сеть галереи, Я  думаю, эти райские птицы  поэтов были,  по
крайней мере,  окончательно  идентифицированы, если не окольцованы.  Џодобно
своим певцам, многие из них  уже умерли, и с ними умерли их постыдные тайны,
минуты торжества, внушительные  гардеробы,  затЯжные недуги и  эксцентричные
повадки. Ћсталась  песнЯ, обЯзаннаЯ своим поЯвлением как  способности певцов
чирикать, так и способности птиц порхать, пережившаЯ, однако, и тех и других
--  как она переживет своих  читателей,  которые,  по крайней мере  в момент
чтениЯ, участвуют в продолжающейсЯ жизни песни.

        XIV

     ‚ этом состоит главное различие между возлюбленной  и Њузой:  последнЯЯ
не умирает. ’о же относитсЯ  к Њузе  и поэту:  когда он умирает, она находит
себе другого  глашатаЯ  в  следующем  поколении.  €наче говорЯ,  она  всегда
толчетсЯ  около  Языка и,  по-видимому, не возражает, когда ее принимают  за
простую девушку. ЏосмеЯвшись над такого рода ошибкой, она пытаетсЯ исправить
ее,  диктуЯ  своему  подопечному  то  страницы "ђаЯ", то стихи  ’омаса •арди
(1912--1913  гг.); словом, строки, где голос человеческой  страсти  уступает
голосу  лингвистической  необходимости  --  но, по-видимому, тщетно. ’ак что
давайте оставим ее  с флейтой и венком полевых цветов. ’ак, по крайней мере,
ей, возможно, удастсЯ избежать биографа.

             1990

     * Џеревод с английского …. Љасаткиной

--------
        „емократиЯ!

        ЋдноактнаЯ пьеса

„ействующие лица:
     Ѓазиль Њодестович -- ѓлава государства
     Џетрович -- министр внутренних дел и юстиции
     ѓустав Ђдольфович -- министр финансов
     –ецилиЯ -- министр культуры
     Њатильда -- секретарша

     <i>Џримечание: реплики не маркированы. Ђктерам и  режиссеру  следует самим
определЯть, кто произносит что, исходЯ из логики происходЯщего.</i>

     <i>Љабинет  ѓлавы небольшого  социалистического государства. Ќа стенах  --
портреты основоположников.  €нтерьер --  апофеоз  скуки,  оживлЯемый  только
чучелом --  в  полный  рост  -- медведЯ, в чью  сторону персонажи кивают или
поглЯдывают  всЯкий  раз,  когда употреблЯетсЯ местоимение "они".  Њожно еще
прибавить  оленьи рога.  ‚ысокие  окна, в  стиле  ђегента,  затЯнутые белыми
гардинами. ‘квозь гардины просвечивают шпили лютеранских кирх.
     „линный  стол заседаний, в центре которого  на блюде алеет  разрезанный
арбуз.
     ђабочий стол ѓлавы государства: столпотворение телефонов. Џолдень. ’рое
мужчин  среднего  возраста  и одна женщина --  неопределенного  -- поглощают
пищу.</i>
     Ќичего рЯбчик, а?
     ђЯбчик что надо.
     ѓлавное, подлива.
     Џодлива замечательнаЯ. ќто в ней чего? икра?
     Ђга, подлива с икрой. ЂстраханскаЯ, что ли?
     ѓурьевскаЯ.
     ѓурьев-ѓурьев-ѓурьев... ќто где у них? ‚ …вропе или в Ђзии?
     Ќа “рале. Џиво у них там хорошее. Њолодое. Ќоги вЯжет, особенно летом.
     ђЯбчик тоже, между прочим, из ‘альских степей.
     Ћдно слово -- …вразиЯ.
     ‹учше -- Ђзеопа. “читываЯ соотношение.
     Ќ-да. Џельмени сибирские.
     ‘пички шведские.
     „ухи французские.
     ‘ыр голландский.
     ’абачок турецкий.
     Ѓолгарский: „жебел.
     Ђ-а, то же самое.
     Ћвчарка немецкаЯ.
     Џраво римское.
     ‚се заграничное.
     Ќ-да. Љонвой вологодский.
     Ќаручники, между прочим, американские. €з Џиттсбурга, в Џенсильвании.
     Ќе может быть!
     —естное слово.
     …му, –ецилиЯ Њарковна, можно верить. ‚се-таки -- министр юстиции.
     Ќе может быть!
     „а хотите покажу? “ менЯ всегда с собой, в портфеле.
     ‚от полюбуйтесь.
     Ћй, не надо.
     „а не бойтесь. Ћни ж американские.
     Џокажи, Џетрович.
     ‚от тут написано: "майд ин ћэ‘э‰".
     “ них, значит, тоже.
     Ђ  вы  как  думали.  Ћдно слово --  капитализм. “ нас таких  не делают.
‚алюту тратить приходитсЯ. Ќу, это такое дело -- не жалко.
     Ќе жалко -- чего?
     „а валюты. •отЯ -- кусаютсЯ. 20 долларов  штука. ќто если в розницу. Ќо
даже если оптом и со скидкой: все равно кусаютсЯ.
     ‘о скидкой?
     Ђга. 20 процентов. Љак дружественной державе.
     …му можно верить, –ецилиЯ. ‚се-таки -- министр финансов.
     ’огда уж лучше бы духи. ‚се-таки французские.
     „а они и польскими обойдутсЯ.
     ЋпЯть же название красивое -- Ѓычь Њоже. Ѓыть Њожет по-нашему. Ђ это --
Љоти.
     Љоти -- тоже красиво.
     Љ тому же,  французы скидки не дают, –ецилиЯ. „а и не  напасешьсЯ духов
на всех-то. „аже польских. „ухи, они же знаете,  как идут. ”лакон за неделю.
’ут никакой валюты  не  напасешьсЯ.  Ќаручники экономичней. ‘  точки  зрениЯ
финансовой дисциплины то есть.
     „а, народ у нас смирный. Ћн и веревкой обойдетсЯ.
     Ѓазиль Њодестович, можно мне арбуза?
     „авай. Ђрбуз тоже, между прочим, астраханский.
     Ќичего себе смирный. џ вчера демонстрацию видела.
     ќто котораЯ за независимость?
     ‡а экологию.
     Ќу, это то же самое.
     Ќе скажите. ‚се-таки защита окружающей среды.
     Ќезависимость -- тоже защита. Ћт той же, между прочим, среды.
     Ќу, это ты загнул, Џетрович.
     ќто, Ѓазиль Њодестович, не Я. ќто демонстранты.
     „а какие они демонстранты. ’ак, толпа.
     ќ, не говорите. ‚се-таки народ, масса.
     Ђ масса всегда в форму толпы отливаетсЯ. €ли -- очереди.
     Ќу да: площади или улицы. „ругих-то вариантов нет.
     ќто надо записать!
     „а чего там. € так записываетсЯ. (<i>Љивает на медведЯ.</i>)
     Ђ чего тогда они всегда к „ворцу идут? Љино, что ли, насмотрелись?
     Ђ того и идут, что площадь перед „ворцом. Ђ к площади улица ведет. Џока
по улице идут,  они  -- очередь. Ђ  когда  на  площадь выходЯт -- толпа. Ћба
варианта и получаютсЯ. „аже выбирать не надо.
     …сть, конечно, и третий: во „ворец войти. Љак в кино.
     „а  кто же их  сюда пустит? „а и сами не полезут.  ‚се-таки  -- не 17-й
год.
     „аже если и войдут -- не  поместЯтсЯ. Љино все-таки черно-белое было --
тебе ли не знать, –ецилиЯ?
     ’ак-то так, Ѓазиль Њодестович,  да  ведь вечером цвет скрадываетсЯ.  Ќе
говорЯ -- ночью. €скусство вечером всегда сильней влиЯет. ‹ебединое-то озеро
всегда вечером и дают. Ђ кино так вообще в темноте смотрЯт.
     ’ак-то оно  так, –ецилиЯ,  да  на  демонстрацию  вечером  не ходЯт.  Ќа
демонстрацию днем идут.
     Ќу да, чтоб западным корреспондентам снимать легче было.  Ћсобенно если
на видео.
     Ѓехер из џпонии  сообщает, что они там выпуск новой сверхчувствительной
пленки   освоили.   ’ак  что,   того   глЯди,  западный  корреспондент  себЯ
ќйзенштейном почувствует.
     Ќу уж и ќйзенштейном. Љак там Ѓехер-то, между прочим. ’оскует?
     ’оскует, Ѓазиль Њодестович. ђыбу сырую, говорит, жрать заставлЯют. Ћдно
слово -- Японцы. Њожно мне арбуза?
     „авай, Џетрович.
     †аль, у нас не растут.
     —то поделаешь, приходитсЯ расплачиватьсЯ за  географическое  положение.
‚се-таки -- …вропа.
     € ЃериЯ так считал. џ, когда назначали сюда, -- упиралсЯ. Ђ он говорит:
ты что, Џетрович? ‚се-таки …вропа.
     „а, шесть часов поездом -- и —ехословакиЯ.
     ‹ибо -- ‚енгриЯ.
     Ќе говорЯ -- самолетом.
     <i>‘тук в дверь, входит ‘екретарша.</i>
     Ќу, чего тебе, Њатильда?
     Ѓазиль Њодестович, вас к телефону.
     ‘колько раз тебе повторЯть, Њатильда: в обеденный перерыв -- никого.
     „а, но это Њосква вызывает.
     Љто?
     Ќе знаю, Ѓазиль Њодестович. Љакой-то с акцентом.
     ѓустав Ђдольфович, ты кончил?  Џодойди к телефону, а? Џоговори с ним  с
акцентом.
     ‘ каким, Ѓазиль Њодестович?
     Ђ хоть с каким. ‘ курлЯндским.
     <i>ѓ. Ђ. идет к столу, нерешительно смотрит на телефоны.</i>
     Љакой? Љрасный, наверно?
     Ђ то какой же.
     <i>ѓ. Ђ. поднимает трубку.</i>
     џа?   Љафарит   ѓюстав   Ђтольфофитч...   Џошалюста?  Ќаин,   ай   йест
финанс-министр.  Ќаин,  он  апетает. €сфините?  Љак  ви  скасаль?  Ђх,  отин
момент... (<i>Љладет трубку, идет к столу.</i>) Ѓазиль Њодестович, он орет. Ћбозвал
менЯ -- –ецилиЯ  Њарковна, прикройте ушки -- пыздорванцем. Ђкцент, по-моему,
грузинский.
     <i>Ѓазиль Њодестович вскакивает.</i>
     €осиф  ‚иссарио...  тьфу, не может  быть.  (<i>‚ытирает  вспотевший  лоб.</i>)
Џетрович, подойди, если кончил, а? Џривыкли  в любое место звонить!  •амство
все-таки, не говорЯ о суверенитете.
     <i>Џ. идет к столу, берет трубку.</i>
     ЂлЈ. џн  Џетерс говорит. €ван Џетрович по-вашему. Њинистр юстиции. Ђга,
внутренних дел по-вашему. —его? Ѓехер -- иностранных, и он в џпонии. Ђ?.. „а
не разорЯйсЯ ты, сказано:  обедает... Љончай,  говорю, лаЯтьсЯ.  Ћхолони. Ќу
да,  с ним, со мной и  с министром культуры.  Ђга, тамбовскаЯ она. —то?  „а,
лучшие  ноги в ‚осточной …вропе. (<i>‘мотрит в  сторону  –ецилии, подмигивает.</i>)
—его?  •а-ха-ха. Ќикогда,  говоришь, их вместе  не видел? •ахаха... Ћрел! „а
ладно там -- срочно. ‘рочно, срочно. Ђ где ‘ам-то?  Ђ, на пресс-конференции.
—его  ж  сразу-то не  сказал. Ђ,  ну понЯтно. ‹адно,  щас  попробую. (<i>Љладет
трубку, возвращаетсЯ к столу.</i>) ќто —учмекишвили, Ѓазиль Њодестович,  министр
иностранных дел  ихний. ‚ас просит. ‚ообще-то, по протоколу, не имеет права.
‚ас к телефону только ‘ам звать может. Њинистр  только министру звонит, да и
то-- соответствующему. Ќо, видать, там что-то экстренное. Љ тому же, Ѓехер в
џпонии. Њожет, подойдете.
     …зус ЊариЯ,  не дадут  человеку поесть нормально. ‹адно,  скажи: сейчас
подойду. ‚от только арбуза себе отрежу.
     <i>Џ. идет к телефону, берет трубку.</i>
     ЂлЈ?  ™ас подойдет, хотЯ вообще не  по протоколу. „а, даже  нам.  •отЯ,
по-моему,  ты  тоже раньше внутренних  дел был,  в ’ифлисе-то. Ђга,  вишь, Я
помню. Џри тебе же педерастирование тех, которые не колютсЯ, и ввели. Ќу да,
мужики у вас на Љавказе гордые. Ќе, Я -- рЯзанский.  —то? Ќет, бронетанковую
кончал, в •арькове. Ќе, Я на местной женат. —его? ’Янет, конечно, да как тут
выберешьсЯ,  даже в отпуск не получаетсЯ. Џо-ихнему-то?  --  ничего, гуторю.
Ђга... €дет он, идет. Ђ где ‘ам-то? Ќа пресс-конференции?  Ђ, ну понЯтно. Ќу
вот он, идет. Ђга, ну бывай. ‚от он, даю.
     <i>Џ. передает трубку Ѓ. Њ. и возвращаетсЯ к столу.</i>
     <i>‚. Њ. вытирает салфеткой губы.</i>
     џ вас слушаю. „а, это Я. „обрый день. „а-да, спасибо. Ќичего-ничего, мы
уже  кончили. Ќу  что  вы! „а, так Я  вас слушаю. (<i>Џауза.</i>) Њайн ѓотт! Љогда?
(<i>Џауза.</i>) Ђ посол знает? Ќет, не наш, а ваш. „а нет, чтоб он танки не вызвал.
Ќу да,  по старой  памЯти. Ќе может быть! Ќе может быть. € суверенитет тоже.
Ќе может быть! Ќет-нет, отчего же? „а-да, записываю. ‡аписываю-записываю. „а
не волнуйтесь: Я --  старый подпольщик.  Ђ!  Љак вы сказали? Ђ,  окей. Ћкей,
окей, окей. ‚се будет окей. Ђга, вечером ‘амому позвоню. Ћколо десЯти, окей.
Ђ  не  поздновато? Ђ, из китайской жизни. Ќет,  если  "Њадам ЃаттерфлЯй", то
раньше, чем  "’урандот". „а, в  худшем случае прЯмо в ложу.  Ќомер-то? Ќомер
есть. ѓлавное  -- посла известите: горЯчий  он.  Ќу-ну,  спасибо. ‚се  будет
окей.  Ђга.  ‚сего  доброго.  Ћкей,  окей.  (<i>‚ешает  трубку.</i>)  Ћкей.  ѓустав
Ђдольфович, отрежь мне арбуза,  а?  (<i>Џауза.</i>) ‡начит, так. ѓоспода. (<i>Џри этом
слове все вздрагивают.</i>) ѓоспода министры.  џ должен сообщить вам (<i>Џетрович и
–ецилиЯ понимающе улыбаютсЯ</i>) приЯтное известие. “ нас учреждена демократиЯ!
     <i>‚сеобщее остолбенение.</i>
     ’о есть?
     —то вы имеете в виду?
     Љак учреждена?
     ЉакаЯ демократиЯ? ‘оциалистическаЯ? ЌароднаЯ?
     Њожет быть, буржуазнаЯ?
     Ќового типа?
     ‚се заграничное.
     Љогда мы научимсЯ употреблЯть существительные без прилагательных?
     ќто смотрЯ какое существительное.
     € смотрЯ какое прилагательное.
     „а ладно вам. Ѓудет умничать. —то случилось-то, Ѓазиль Њодестович?
     „а ничего, Џетрович. ѓрузин  этот,  который у  них министр иностранный,
говорит,  что полчаса  назад ‘ам  на пресс-конференции  заЯвил,  что  у  нас
демократиЯ  вводитсЯ.  (<i>Љричит.</i>)  Њатильда!  (<i>‚ходит  Њатильда.</i>)   Њатильда,
никаких телефонных  звонков.  ‚предь  до  особого  распорЯжениЯ.  Ђ если  из
Њосквы?
     €з Њосквы? ‹адно -- только если ‘ам. ЏонЯла?
     „а, товарищ ѓенсек.
     € еще -- если главнокомандующий. џсно?
     џсно, товарищ ѓенсек.
     € не называй менЯ больше ѓенсеком. ЏонЯла? Џрезидентом можно.
     „а, товарищ Џрезидент.
     €  лучше без товарища. „иковато  звучит. ‚роде как  товарищ  прокурора!
„авай лучше господином. ЏонЯтно?
     ЏонЯтно, господин ѓенсек.  ’о есть  товарищ Џрезидент.  ’о есть товарищ
ѓенсек. ’о есть господин Џрезидент.
     ‚от так-то.
     <i>Њатильда выходит, расстегиваЯ на ходу блузку.</i>
     —то же это теперь будет, Ѓазиль Њодестович?
     „а не бойтесь вы, –ецилиЯ Њарковна. ЋбойдетсЯ.
     „а, обойдетсЯ. ‚от вы уже господин Џрезидент, а мы кто?
     Љто был ничем, тот станет всем.
     Ќе спешим ли мы, Ѓазиль Њодестович?
     „а нет, как  раз наоборот,  Џетрович.  —ерез полчаса  тут пресса будет.
ЏодготовитьсЯ надо. Ћно, конечно, мало ли что там ‘ам брЯкнет,  но куда они,
туда и мы. ‚се-таки общаЯ граница, не говорЯ -- идеалы.
     Ќе говорЯ -- культура. ‘ ее министра и начинаЯ.
     „а как вы, ѓустав Ђдольфович, смеете!
     ’ак что ты тоже, Џетрович, господин министр теперь.
     Џро ѓустава и говорить не приходитсЯ. Ќу и –ецилиЯ.
     џ -- госпожа министр?
     Ћтчего же нет, –ецилиЯ?
     „а звучит как-то -- того... Ќи то, ни сЈ. ‚ юбке Я все-таки.
     ќто мы заметили.
     Џривыкнешь, –ецилиЯ... Ѓыло у тебЯ с ним?
     Ћ чем это вы, Ѓазиль Њодестович?
     ‘ грузином этим, с —учмекишвили?
     „а что вы, Ѓазиль Њодестович! „а как вы могли подумать.
     Љраснеешь,  –ецилиЯ.  Ђ  еще  мхатовка  бывшаЯ. Ђ  еще  молочные  ванны
ежедневные... € чего ты в нем нашла? Ќу, понимаю, политбюрошные  ихние. ќто,
так сказать, наш интернациональный долг. Ќо этот...
     ’ак ведь грузин он, Ѓазиль Њодестович. „лЯ здоровьЯ она. “ них ведь...
     ‡амолчите, Џетрович!
     ...эта вещь -- сунешь в ведро: вода кипит.
     Џетрович!!!
     Ђх, –ецилиЯ, –ецилиЯ. Ѓойка, однако. ‘ другой стороны, конечно, кто мы?
--  дрЯхлеющий  ‡апад.  ‹адно, не  красней -- флаг напоминаешь, не говорЯ --
занавес. ‡начит,  так:  ѓустав  Ђдольфович,  задело!  Њы что  тут  раньше-то
производили?
     ђаньше -- чего?
     Џеремены Љ ‹учшему. „о исторического материализма и индустриализации.
     Ђ, до 45-го. Ѓекон, Ѓазиль Њодестович. Њы беконом всю Ђнглию кормили.
     Ќу, бекона теперь в Ђнглии своего навалом.
     “грЯ копченого. Њы копченым угрем всю …вропу снабжали.  „аже  €талию. “
итальЯнского поэта  одного стихи такие  есть. "“горь,  сирена /  Ѓалтийского
морЯ..." ЉонсервнаЯ фабрика была. 16 сортов угрЯ выпускала.
     Ђга,  и  у французов  блюдо  такое было: угорь по-бургундски. ‘ красным
вином делаетсЯ.
     Ќу да, потому что рыба.
     ђыба вообще с белым идет.
     „а что  вы понимаете! …го три днЯ сушить надо. Џрибиваешь  его к стенке
гвоздем -- под жабры -- и сушишь. ‚Ялишь, что ли?
     „а нет. —тоб не извивалсЯ. †ивучий  он ужасно,  угорь  этот. „аже через
три  днЯ  извиваетсЯ.  ђазрежешь  его,  бывало,  и  в  кастрюлю.  Ђ  он  все
извиваетсЯ. ‚илЯет...
     Љак на допросе.
     ...даже в  кастрюле вилЯет.  ’о есть извиваетсЯ. € тогда его -- красным
вином.
     џ  и говорю  --  рыба. Љрови в нем нет. Љак  кровЯнку пустишь,  тут они
вилЯть и перестают.
     Џотому,   видать,  и   добычу   прекратили.  Ѓургундского  на  всех  не
напасешьсЯ.
     „а, и чтоб дурной пример не подавал. †ивучий больно.
     Ќа национальный символ тЯнул. ‚ернее  --  на идеал. „ескать  -- как  ни
режь, а Я... •олоднокровные потому что.
     џ  и  говорю.  ЂберрациЯ возникает. Љак вообще с идеалами. ‚  нас крови
пЯть литров и всЯ  -- горЯчаЯ. Ђ идеал,  он -- всегда холодный. ‚ результате
-- несовместимость.
     ѓорЯчего с холодным?
     ђеального с идеальным?
     Њатериализма с идеализмом.
     Ќу да, гремучаЯ смесь.
     € отсюда -- кровопускание.
     Џо-нашему: кровопролитие.
     —тоб охладить?
     „а -- горЯчие головы?
     Ќе, наоборот. €деалы подкрасить.
     Џридать им человеческий облик.
     ‚роде того. ‘нЯть напрЯжение. ’ак они лучше сохранЯютсЯ.
     Љто?
     €деалы. Ћсобенно -- в камере.
     Ќи дать ни взЯть консервы.
     Ђга, в собственном соусе. Ћсобенно -- когда в сознание приходишь.
     Њакабр.
     ...на нарах калачиком. “горь и есть. Ќа экспорт только не годитсЯ.
     Ќо на национальный символ вполне.
     Њакабр.
     ‘колько, ѓустав Ђдольфыч, говоришь, сортов было?
     естнадцать. естнадцать сортов фабрика выпускала.
     Љопченого, маринованного, в масле, в собственном соусе -- тоже.
     Ђ теперь?
     ’еперь  --  радиоприемники   и   будильники.   •орошие,  между  прочим,
будильники: с  малиновым звоном. Џриемники только  длинно- и средневолновые.
Љороткие волны вон он (<i>кивает на Џетровича</i>) запретил.
     ’акое уж у  нас море, Ѓазиль Њодестович. ‚се-таки -- жестЯного цвета. џ
считаю: преемственность надо сохранЯть.
     ‚ общем, от угрЯ остались одни волны. € те -- длинные.
     Ќ-да, на  экспорт  не  потЯнет.  Ѓудильники тоже,  хотЯ и  жестЯные. Ќе
говорЯ -- с  малиновым звоном. Џ